CC BY
111
УДК 94(510).093
ПОЛИТИКА ОТКРЫТОСТИ В КОНЦЕПЦИИ «КИТАЙСКОГО СОЦИАЛИЗМА» ЧЖУ ДЭ
© Игорь Евгеньевич ПОЖИЛОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры всеобщей истории, e-mail: pozhilov1@yandex.ru
В статье представлен краткий анализ основных идей представителя «первого поколения руководителей КПК» маршала КНР Чжу Дэ о политике открытости внешнему миру, являющейся неотъемлемым компонентом его концепции «китайского социализма» и радикальных социально-экономических реформ в современном Китае.
Ключевые слова: Чжу Дэ; политика открытости; реформы в Китае.
В историографии новейшей истории континентального Китая справедливо подчеркивается выдающаяся роль Дэн Сяопина и Ху Яобана в смене парадигмы общественного развития страны и переходе на рубеже 70-80-х гг. ХХ в. к радикальным социальноэкономическим преобразованиям и взвешенной политике во внешних делах. При этом по разным причинам часто упускается из виду один из очень важных факторов успеха реформ и укрепления международного авторитета КНР.
Прагматизм идей китайских реформаторов вряд ли был бы столь единодушно подхвачен партией, а путь к сяокан пройден обществом в минимальные сроки, не будь тому соответствующей практико-теоретической
основы, подготовленной интеллектуальными усилиями и действиями небольшой группы «руководителей КПК первого поколения» -Чжан Вэньтяня, Бо Ибо, Яо Илиня и др.
Самым влиятельным и почитаемым руководителем из числа тех, кто всегда настаивал на необходимости «навеки покончить с левизной», «отказаться от омертвевшей хозяйственной системы» и отыскать способы построения «эффективного социализма китайской формы», был первостроитель вооруженных сил КПК и бессменный главнокомандующий НОАК Чжу Дэ.
В 1922 г. будущий маршал КНР, а тогда генерал-лейтенант юньнаньской армии и весьма материально состоятельный человек, вступил в КПК для того, чтобы «сделать жизнь простых людей лучше и счастливее». Далеко не все из «архитекторов реформ» понимали предназначение «китайского социа-
лизма» так, как он. Большинство, включая «патриарха», усматривало в нем средство достижения могущества государства и утраченного в колониальную эпоху права внешнего диктата, и, по сути, немногим отличалось от усопшего Кормчего, предлагавшего сделать то же самое, зайдя не с «правого», а «левого» фланга.
* * *
Программа построения «социализма с китайской спецификой» (чжунго тэсэдэ
шэхуэйчжуи), как известно, наряду с хозяйственными реформами (гайгэ) включала в себя в качестве неотъемлемого элемента политику открытости внешнему миру (кайфан). Если о потребности в преобразованиях социально-экономической сферы казарменного типа трезвомыслящие руководители КПК неоднократно заявляли в разные периоды социалистического строительства, то о придании цивилизованного характера внешним контактам государства осмеливались говорить единицы. Более того, с середины 1950-х гг. опьяненная «победой над Америкой» в корейском конфликте правящая верхушка КПК стала открыто призывать к «революционной войне против империализма».
В слаженном хоре милитаристского психоза явным диссонансом прозвучала речь Чжу Дэ на ХХ съезде КПСС, в которой маршал дважды указал на важность мирного сосуществования и смягчения международной напряженности во благо всех народов [1, с. 227]. Реакция Мао Цзэдуна последовала незамедлительно. За «капитуляцию перед империалистами» вкупе с одобрением хрущевского доклада о культе Сталина Предсе-
датель назвал отца-основателя Народного Китая «старым придурком». «Главком как всегда несет чушь...», «главком в старческом маразме...» и т. п., - к подобным высказываниям вождя в свой адрес Чжу Дэ было не привыкать. Мао за спиной соратника намеренно, еще с антияпонской войны, распространял сплетни о его «болезни на голову», когда тот шел наперекор «правильной линии партии», дабы изолировать «смутьяна» в партийной верхушке [2, с. 762]. Не последнюю роль в негласной дискредитации маршала сыграл и известный своим интриганством Дэн Сяопин, в то время руководитель аппарата ЦК. (Находясь, кстати, в составе делегации КПК во главе с Чжу Дэ на форуме советских коммунистов, Дэн осудил главкома за поддержку Хрущева и доложил о его «не-принципиальности» Мао Цзэдуну [3, с. 42].)
По возвращении домой Чжу Дэ, однако, в отчете о командировке повторил тезис о необходимости «принять все меры к укреплению мира как абсолютно необходимого условия социалистического строительства». Причем положение о борьбе за мир и предотвращение глобальной войны было поставлено им на первое из девяти его разделов, тогда как в программной статье Мао того же периода «О десяти важнейших взаимоотношениях» вопросы международного положения загнаны в последний пункт. «Я верю, - писал он в документе, - что мы способны на достаточно продолжительное время создать предпосылки для мирного строительства» [4]. Часть отчета маршала, касающаяся непосредственно его впечатлений от визита в СССР и ХХ съезда КПСС, до сих пор остается не опубликованной.
В сущности, заявление Чжу Дэ о приверженности КПК мирному сосуществованию и ослаблению напряженности на международной арене является первым в ее истории твердо и прямо поставленным условием всех начинаний партии. Именно таким образом толкуется роль внешней политики КНР в настоящее время.
Неизвестным или малоизвестным (для китайских историков в т. ч.) является взгляд Чжу Дэ на механизм предотвращения возможной мировой войны с применением оружия массового поражения. Здесь неповторимому своеобразию, индивидуальности его
менталитета можно только удивляться, хотя и не разделять принципиально самого подхода.
В 1954 г. Чжу Дэ, Пэн Дэхуай и Лю Бо-чэн были приглашены советским руководством присутствовать на «особом мероприятии». 14 сентября китайские военные наблюдали за проведением операции «Снежок» на Тоцком полигоне в Оренбургской области, где проходили уникальные войсковые учения с применением ОМП.
Чжу Дэ был потрясен увиденным воочию мощнейшим на ту пору атомным взрывом и вызванными им чудовищными поражениями. Главное, что он вынес из жуткого зрелища на полигоне, это вывод, к которому вскоре пришел и оставался верным пожизненно: «Чем больше стран будут обладать ядерным оружием, тем крепче будет мир на земле». Таким образом, маршал, по его же собственному выражению, «стал не противником распространения ядерного оружия, а сторонником предотвращения ядерной войны ядерным же оружием». «Как ни странно это прозвучит, - говорит П. Галуа, крупнейший на сегодняшний день геополитик, а в прошлом советник де Голля, - я активный сторонник тезиса китайского маршала. [Он], возможно, раньше других понял, что атомное оружие позволяет предотвратить атомную войну. Оно позволяет вести локальные войны, заниматься тайными операциями, включая терроризм, устанавливать экономические блокады, но исключает большую войну. Для этого руководителю государства достаточно осознать разницу между обычной и ядерной войной» [5, с. 107].
Подобно Мао Цзэдуну и другим членам его команды, Чжу Дэ считал для Китая жизненно важной необходимостью любой ценой заполучить атомный боеприпас и ракету-носитель, упорно продвигал национальную программу ляндань исин («две бомбы - один спутник»), когда Москва отказала в соответствующей поддержке. Но не в пример Председателю и всей военной верхушке он никогда не занимался циничной пропагандой войны - ни ядерной, ни обычной. Провоевав 35 лет, Чжу Дэ был твердо уверен в том, что «большой войны следует и можно избежать».
Его способ сделать это кажется довольно спорным. Но поскольку «режим нераспространения» выказал свою полную несостоятельность и в недалеком будущем по мень-
шей мере еще десятка полтора стран обзаведутся собственными ракетно-ядерными силами, он имеет право на существование.
Формально и фактически Чжу Дэ не имел прямого отношения к разработке внешнеполитического курса партии. Вместе с тем его увлеченность хозяйственными проблемами и, в частности, замыслами «коренного усовершенствования социализма советского типа» обусловили его пристальное внимание к экономическому и научно-техническому сотрудничеству, интеграции и международному разделению труда со странами восточного блока, развивающимися государствами и капиталистическим Западом. Собственно говоря, это и есть в узком смысле сегодняшняя политика кайфан.
В 1950-1960-е гг., не помышляя о том, как преемники станут называть дуйвай маои (внешнюю торговлю), которой он придавал огромное значение ввиду технической и культурной отсталости страны, Чжу Дэ наметил практически все направления, обеспечивающие социально-экономические преобразования в стране с глобальным ресурсом. Преувеличения здесь нет: феноменальному дару маршала к предвидению и точному прогнозу посвящен целый массив научных публикаций в китайской исторической периодике. «Самым важным в превращении нашей страны из аграрной в индустриальную, - утверждал он накануне провозглашения КНР, -являются внутренние и внешние связи. Империализм создаст блокаду вокруг нас, но существует очень много вещей, которые нужны ему от нас, а необходимые нам вещи мы сможем покупать у него» [6, с. 670].
В связи с этим отметим, что первый внешнеэкономический опыт Чжу Дэ приобрел еще в войну с Японией, возглавив в 1940 г. Комиссию ЦК КПК по работе с хуацяо (зарубежными соотечественниками). Выбор его кандидатуры на должность, далекую от полководческой деятельности, объяснялся довольно просто. В то время всего лишь двое из коммунистических лидеров обладали официальным статусом в стране - Чжу Дэ и Чжоу Эньлай, а подлинно всенародной известностью и популярностью за пределами Китая пользовался лишь командующий 8-й армией. Оба и возглавили работу по привлечению капиталов хуацяо к поставкам промышленного оборудования в Особый район
для производства необходимого войскам снаряжения и материалов. Чжу Дэ лично принимал в Яньани Чэнь Цзягэна, самого влиятельного в диаспоре финансиста и промышленника, поддерживал рабочие контакты с учрежденным в Красной столице представительством принадлежавшей ему «Северо-западной промышленной компании». Неизменно высокая оценка Чэнем личных качеств и работы командующего в сфере «наведения и укрепления мостов с соотечественниками», несомненно, заложила основу для развития взаимоотношений в будущем [7, с. 72-74]. В начале 1980-х гг. именно диаспора подала пример Европе, США и Японии, придя на Большую родину с инвестициями и технологиями.
Приобщившись к совершенно новому для себя занятию, Чжу Дэ уже не оставлял его вплоть до последних лет жизни, вспоминал о нем даже в смутное время «культурной революции», когда маоистский Китай рассорился едва ли не со всеми мало-мальски цивилизованными странами мира. В первые же годы существования КНР им были сформулированы два принципиальных положения относительно работы правительства во внешней сфере, без учета которых «сильный и богатый Китай не построить».
Во-первых, Чжу Дэ указал на новую, в довоенный период не проявлявшую себя, тенденцию развития мировой экономики - ее «интернационализацию, выражавшуюся в неуклонно набиравшем обороты движении к созданию единого мирового хозяйства», отрицающего замкнутость отдельных государств. «Выпасть из процесса значит обречь себя на стагнацию. ...С закрытой дверью не проживешь. Надо всегда присутствовать на международном рынке» [8, с. 11].
Во-вторых, что проистекало из констатированной им новизны ситуации, Чжу Дэ указал на необходимость «всемерно содействовать международной экономической кооперации и обмену, непременно увязывая это с внутренними преимуществами» страны. «Нужно изучать передовой зарубежный опыт и технику, использовать все выгоды внешнего плана, - подчеркивалось им, - одновременно и безусловно предлагая миру свои неповторимые возможности» [8, с. 11-12].
Какие формы сотрудничества с заграницей Чжу Дэ считал наиболее полезными для
повышения зажиточности народа, экономического развития и укрепления совокупной государственной мощи КНР?
Центральным звеном в этом, как и современным китайским реформаторам, ему виделось привлечение иностранного капитала. Маршал считал, что внутренних накоплений для масштабного строительства долгое время будет не хватать, в связи с чем требуется «изыскивать различные варианты иностранных финансовых вложений». Основные источники инвестиций следует искать в капиталистических странах, в особенности в Японии, с начала 1960-х гг. вступившей в полосу бурного экономического роста. «Япония, к примеру, остро нуждается в нашем угле и стали, - наставлял он ответственных лиц в правительстве. - Она будет в значительной мере финансировать эти производства и получать необходимую ей часть продукта». Второй канал притока инвестиций извне - братские страны. С ними, как считал Чжу Дэ, «работу нужно вести в рамках долгосрочных соглашений, дабы обеспечить плановость и регулярность финансовых потоков; эти инвесторы также заинтересованы в нашем сырье и топливе; не менее значимой для них и для нас будет сфера промышленного строительства - построенные совместно заводы и фабрики по переработке первичного сырья дадут всем участникам большую выгоду» [6, с. 677].
Нельзя не обратить внимания на то, с каким энтузиазмом Чжу Дэ ухватился за идею
Н.С. Хрущева, мимоходом высказанную им китайскому посланнику в Москве Лю Сяо весной 1958 г., касающуюся финансовоэкономического сотрудничества внутри восточного блока. Речь шла о создании «рубле -вой зоны»: по выражению маршала, «в качестве противовеса долларовой и стерлинговой зонам».
Получив стенограмму беседы советского лидера с послом КНР, Чжу Дэ немедля явился в советское посольство в Пекине несмотря на выходной день. Выразив П.Ф. Юдину, тогдашнему послу СССР в КНР, свое удовлетворение упрочением единства социалистических стран, достигнутым на совещании представителей коммунистических и рабочих партий в ноябре 1957 г., маршал сказал, что «созрела необходимость подумать над тем, как укрепить экономическое единство
социалистического лагеря». «Вряд ли можно считать нормальной и выгодной для социалистического лагеря существующую практику торговых расчетов между социалистическими странами в долларах», - продолжил он. В создании рублевой зоны, по его мнению, есть большие перспективы. «Эта мера, - подчеркнул Чжу Дэ, - сможет разрешить много экономических проблем, возникающих среди социалистических стран и в Китае, в особенности» [9].
Очевидно (беседа, по просьбе гостя обозначалась как приватная в связи с наметившимся охлаждением в двусторонних связях, и ее детали неизвестны), китайский военачальник с трудом скрыл разочарование, обнаружив, что Юдин об этом ничего даже не слышал, а план Хрущева оказался, как выяснилось впоследствии, очередным образчиком его пустословия. Прорывное в полном смысле слова предложение советского руководителя по экономической интеграции блока и усилению его позиций в противоборстве систем, таким образом, осталось не реализованным. Безусловно, наибольший дивиденд от создания «рублевой зоны» получил бы Китай, всегда испытывавший острый твердовалютный дефицит. Но и СССР, также не обладавший большими резервами валюты, в накладе никак бы не остался.
Наряду с привлечением иностранного капитала Чжу Дэ считал важным развитие еще одной формы связей с внешним миром -заимствования передовых научно-технических достижений и поставок в страну совершенного промышленного оборудования из-за рубежа. Эта мысль является компонентой его концепции «строить государство, опираясь на технику», изложенной в упомянутом отчете в ЦК КПК о поездке за рубеж [10, с. 351-352]. Вплоть до конца 1958 г. маршал много раз в различных аудиториях пропагандировал лозунг «учиться привлекать передовую иностранную технологию в страну и овладевать ею». В частности, он говорил: «Сегодня проблема стоит так, что надо в минимальный срок освоить самую передовую технику в мире. Нельзя недооценивать ту же американскую технику, хорошее надо брать на вооружение» [6, с. 676]. В научных и технологических заимствованиях Чжу Дэ видел «единственную возможность наделать меньше зигзагов и выиграть
время». «Выпячивать [преимущества] собственного в производстве, игнорировать импорт, - подчеркивал он, - это вовсе не идеология прогресса, это - консерватизм, который надо преодолеть» [11, с. 423].
Следует учесть, что такие слова военачальника звучали тогда, когда в стране стартовал «большой скачок», сопровождавшийся, как известно, настроениями шапкозакидательства и откровенного пренебрежения ко всему иностранному. Маршал не изменил своим принципам и позднее, когда велико-ханьская демагогия начала перерастать в практическую готовность обрушиться тотальной войной против человечества, чего-то там задолжавшего Китаю.
Не менее существенной, чем зарубежные инвестиции и технологии, Чжу Дэ считал потребность страны в «привлечении иностранных мозгов». «Посредством импорта интеллекта, - утверждалось им, - с одной стороны, будет оказана прямая помощь созиданию социалистической экономики в нашей стране, с другой стороны, можно вырастить наши собственные таланты в сфере строительства и управления, что еще более важно» [12, с. 12-13].
Чжу Дэ одним из первых, если не первым, в руководстве КПК обратил внимание на очень важное значение Сянгана и Аомэня как «опорных узлов и позиций» КНР в экономических контактах со странами региона и Запада. Именно ему принадлежит самое раннее в истории неполитических связей КПК с внешним миром высказывание на этот счет: «Сянган и Аомэнь - свободные порты, расположенные поблизости от нас; это очень хорошие позиции для наших экспортноимпортных операций с капиталистическими государствами; нам непременно следует задействовать эти позиции» [6, с. 670]. Наряду с двумя колониальными анклавами на побережье, по его мнению, следовало бы также «открыть вовне Хайнань, превратив остров в новую специальную базу внешнеэкономических сношений», предварительно обустроив его в хозяйственном, транспортном и культурном плане [13, с. 34]. Сегодня Хайнань -благодаря настойчивости маршала - является замечательным образцом преобразования захолустья в отвечающий мировым стандартам промышленный, аграрный и туристический центр. Чжу Дэ принадлежит приоритет
и в «открытии» Гуандуна. Его, не иначе как гениальный, прогноз о превращении провинции в район «наибольшей экономической активности» в Юго-Восточной Азии [14, с. 3] оказался скромным: здесь появились первые в Китае СЭЗ, ставшие локомотивами экономического прогресса страны. Капиталоемкость только одной из них - Шэньчжэня составляет более 10 % ВВП Южной Кореи.
В 1961 г. Чжу Дэ, выступая на совещании по экспортно-импортным операциям с Сянганом и Аомэнем, привлек внимание участников к основополагающему принципу работы с контрагентом - «независимо от того, какую политическую систему он представляет, от имени дружественной или враждебной страны действует в Китае.». Принцип «экспортом питать импорт» в его формулировке означал сразу несколько общепринятых в мировой практике установок -поддержание баланса в торговом обмене («каков вывоз, таков и ввоз»), эквивалентность и взаимная выгода, сокращение доли поставок на мировые рынки сырья с одновременным увеличением объемов экспорта товаров с высокой добавленной стоимостью, полуфабрикатов и применением толлинго-вых схем [6, с. 676].
Естественным образом возникал вопрос об источниках экспортного ресурса и конкурентоспособности вывозимой продукции. Ответ на него Чжу Дэ проработал еще до Освобождения, обдумывая стратегию общего экономического развития страны. Форсированной индустриализации, за которую ратовало большинство в руководстве партии, главком, учитывая советский «зонтик гарантий и безопасности», в качестве альтернативы предлагал сделать основной упор на всемерный подъем сельского хозяйства, легкой промышленности и промыслов. Именно эти отрасли и должны были, как он полагал, в начальный период обеспечивать национальный экспорт: исстари пользовавшиеся спросом на мировом рынке китайские товары не нуждаются в рекламе своих достоинств [15, с. 25].
Одной из важнейших идей внешнеэкономической стратегии Китая, воплотившейся в жизнь в начале - середине 1980-х гг., явилась передача права приграничным и прибрежным (впоследствии и внутренним) провинциям сравнительно свободного экономи-
ческого взаимодействия с зарубежными партнерами. Чжу Дэ 30 годами ранее, занимаясь поиском экспортных резервов, выступил с предложением децентрализовать ВЭД и «наделить местные хозяйственные органы и отдельные предприятия определенными полномочиями для самостоятельного выхода на внешний рынок с продукций собственного производства». Приоритет маршала в выдвижении идеи документально подтверждается соответствующей запиской в ЦК КПК от 9 мая 1957 г. [11, с. 505]. Значение инициативы Чжу Дэ трудно переоценить. Достаточно сказать, например, что в общем объеме внешнеторговых операций между Китаем и Вьетнамом в настоящее время доля межпро-винциальной торговли составляет около 70 %. Значительная часть дохода остается в региональных бюджетах Юньнани, Гуйчжоу и ГЧАР, когда-то беднейших китайских окраин.
Чжу Дэ не проявлял особого интереса к внешней политике и внешнеэкономическим связям. Вместе с тем масштаб и сложность стоявших перед страной задач, самой серьезной из которых, как он понимал, являлось «преодоление бедности масс», вынуждали его обращаться к самым разным аспектам теории и практики государственного и хозяйственного строительства. В их огромном множестве проблема интеграции страны в мирохозяйственные связи как непреложный фактор успеха социализма занимала Чжу Дэ, скажем, не более чем поиск нефтяных запасов в Дунбэе или кооперирование ремеслен-ников-кустарей. Но, будучи наделен китайцами почетнейшим титулом жуйцзяна («ученого-воина»), он выполнял любое дело со свойственными тем блеском и талантом.
1. Стенографический отчет ХХ съезда КПСС. М., 1956. Т. 2.
2. Гу Цзэсюй. Чжу Дэ бьечжуань - юй Мао Цзэ-дун дэ эньэнь юаньюань (Другая биография Чжу Дэ: с милостью и ненавистью Мао Цзэ-дуна). Сянган, 2010. Т. 2.
3. Байнянь чао. 2008. № 3.
4. Чжу Дэ. Во дуй чжуси чжишидэ ши да гу-аньси дэ тихуэй хэ сяндаодэ исе ицзянь (Мое мнение и понимание выдвинутых Председателем десяти важнейших взаимоотношений) // Дандэ вэньсянь. 2007. № 3. С. 15-19.
5. Галуа П. Вокруг дуги нестабильности // Финансовый контроль. 2003. № 2 (15).
6. Чжу Дэ чжуань (Биография Чжу Дэ). Пекин, 1993.
7. Чжунгун данши яньцзю. 2005. № 5.
8. Сычуань шифань сюэюань сюэбао. 1997. № 5.
9. АВП РФ. Ф. 0100. Оп. 51. П. 6. Д. 432. Л. 97-98.
10. Чжу Дэ сюаньцзи (Избранные произведения Чжу Дэ). Пекин, 1983.
11. Чжу Дэ няньпу (Биографическая хроника Чжу Дэ). Пекин, 1986.
12. Хунци. 1986. № 23.
13. Чжу Дэ. Гуаньюй кайфа Хайнань, цзяньшэ Хайнань хэ цзяньли Хайнань цзинцзи тэцюй-дэ вэньсянь сюаньцзай (Избранные документы об открытии Хайнаня, строительстве Хайнаня и основании на Хайнане специальной экономической зоны) // Дандэ вэньсянь. 1996. № 5.
14. Чжу Дэ гуаньюй ваймао гунцзодэ вэньсянь сюаньцзай (Избранные документы Чжу Дэ о работе в сфере внешней торговли) // Дандэ вэньсянь. 2006. № 6.
15. Хуэйи Чжу Дэ (Воспоминания о Чжу Дэ). Пекин, 1992.
Поступила в редакцию 1.11.2011 г.
UDC 94(510).093
POLITICS OF OPENNESS IN CONCEPTION OF “CHINESE SOCIALISM” OF ZHU DE
Igor Yevgenyevich POZHILOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of History, Associate Professor, Associate Professor of General History Department, e-mail: pozhi-lov1@yandex.ru
The article presents a brief analysis of basic ideas of “CCP first generation leaders” representative, PRC Marshal Zhu De, associated with the policy of openness to the outside world, which is an integral component of his “Chinese socialism” concept and the radical social and economic reform in modern China.
Key words: Zhu De, policy of openness, reforms in China.
