CC BY
56
Вестник ПСТГУ 2005/1
«История. История Русской Православной Церкви», с. 220—228
«Чтобы на мне явились дела Божии»
Из записной книжки священника Николая Соколова
В следственных дела репрессированного духовенства XX в., среди беспросветного мрака злобы, человеческой подлости и нечеловеческих страданий, которые трудно себе представить современному человеку, среди зачастую безграмотных протоколов, порой встречаются документы, которые дарят минуты утешения и открывают истинную святость мученика. В следственных делах монахов Троице-Сергие-вой лавры мне часто попадалось на глаза имя священника Николая Александровича Соколова, который в 1930-е гг. помогал вернувшимся из заключения монахам. В базе данных новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви я нашла имя священника Соколова Николая, но не Александровича, а Алексеевича. Документы о нем передала в институт его внучка — Людмила Эдуардовна Короткова. Решив удостовериться, что в базе не ошибка, я ей позвонила. Ошибка была, но она касалась места гибели священника, но не его отчества — дедушка Л.Э. Коротковой погиб не на Соловках1, а был расстрелян в Загорске, как ей сообщили в 1998 г. из Прокуратуры СССР по ее запросу. Она назвала номер последнего следственного дела ее деда, которое хранилось в ГА РФ (Ф.10035. Оп.1. Д. П-49537). В списках новомучеников, расстрелянных в Бутово, имя священника Соколова Николая Алексеевича не значилось.
При ознакомлении со следственным делом выяснилось, что протоиерея Николая Алексеевича Соколова, родившегося 20 января 1871 г. в с. Дорошево Клинского уезда Московской губернии, арестовали в г. Загорске 21 сентября 1937 г. по обвинению в «контрреволюционной агитации». Отец Николай 2-ой, как его называли в церкви Вознесения в Загорске, как видно из приложенных в следственном деле медицинских справок, был тяжело болен (атеросклероз, порок сердца и бронхит). Вместе с ним была арестована в его доме монахиня Хотьковского Покровского монастыря Мария Андреевна Мячина, которая, приехав в Загорск, остановилась переночевать в его доме. На следствии о. Николая обвиняли в том (цитируется дословно), что он «формировал вокруг себя бывших монашек и церковных фанатичек, которых направлял в к[онтр]/р[ево-люционном] духе на борьбу с советской властью», кроме того, «следствием ус-
"Чтобы на мне явились дела Божии"
тановлено, что поп Соколов во время службы в церкви поминает ранее арестованного за к[онтр]/р[еволюционную] деятельность патриарха Тихона... Кроме изложенного, к[онтр]/р[еволюционная] деятельность Соколова характеризуется еще и тем, что в изъятых у него во время обыска на квартире записные книжки* им собственноручно написанные выглядывает клевета на советскую власть и ее работников со следующим содержанием **: «В дер. Осташкино жил кр[естьянин] Павлов Владимир оч[ень] религиозный, ходил в храм... С революцией совершенно изменился. Стал неверующим, богохульником, перестал принимать причт на дом. Дослужился до деревенского комиссара и был назначен для отбора ц[ерковного] имущества в церкви с. Успенского, в церкви вел себя бесчинно, ходил в фуражке, курил, проходя мимо упавшей иконы толкал ее ногой. Вскоре после этого он начал грустить, чахнуть, вянуть. Несмотря на принятые медицинские меры, облегчения не было. Потом быстро развилась горловая чахотка. Народ открыто заявлял больному, да и сам он сознавал, что это Божие наказание и вразумление. Он стал снова ходить в храм, принимать причт на дому и скончался в мире со Св[ятой] Церковью».
Кроме этого случая в следственном деле оказалось и еще два аналогичных приведенному записанных случая. В качестве обвинения священнику была предъявлена его же записная книжка, в которой о. Николай описал всю свою жизнь. Эту книжку, как о. Николай заявил на следствии, он писал только для себя и никому не показывал. Среди обычных стандартных бредовых обвинений о том, что он распространял «антисоветские контрреволюционные листки, напечатанные до революции в Троице-Сергиевой лавре» (кто-то на Загорском базаре продавал семечки, делая кулечки из «Троицких листков»), ему также предъявили обвинение, что он не назвал в числе своих знакомых ни архимандрита Кронида (Любимова), ни старца Ипполита (Яковлева), ни других монахов Лавры, служивших в Загорске, и которые спустя месяц были арестованы и расстреляны на полигоне в Бутово. Отец Николай не признал своей вины после предъявленного ему обвинения, приписав в конце протокола своей рукой: «Виновным себя не признаю, я как верующий человек, к[онтр]/р[еволюционной] деятельности вести не мог, я верю в существующий строй советской власти, ибо всякая власть от Бога». Настаиваю еще записать следующее: “сущие же власти от Бога учинены”».
11 ноября 1937 г. «тройка» при УНКВД СССР по Московской обл. приговорила Соколова Николая Алексеевича к высшей мере наказания — расстрелу, но приговор привести в исполнение палачам не пришлось. В следственном деле 1937 г. имеется акт о том, что «в тюрьме № 1 г. Москвы 15 ноября 1937 г. в 9 ч. 30 мин. скончался заключенный Соколов Николай Алексеевич 1870 г. из камеры 161 при отправлении в местную больницу от паралича сердца». Отца Николая не успели расстрелять (вопреки сообщению из прокуратуры), поэтому он и не попал в списки расстрелянных на полигоне в Бутово, и место захоронения установить не удалось.
* Так в тексте.
** Приводится дословно листок из записной книжки.
Публикации
Лучше, чем сам описал свою жизнь о. Николай, в записной книжке, послужившей главным вещественным доказательством его вины, изложить невозможно. Этот необыкновенный документ мы и представляем на суд читателя с любезного согласия его внучки Л.Э. Коротковой. Документ публикуется в соответствии с Правилами издания исторических документов.
Вступительная статья, публикация и комментарии
Н.А. Кривошеевой
Когда Спасителя спрашивали о слепорожденном: кто согрешил, он или родители его, что он родился слепым? Господь отвечал: ни сей согреши, ни родители его, но да явятся дела Божии на нем (Ин 9: 1-3). Также и я верую, что если Господь дал мне увидеть свет мира и быть в нем вот уже свыше 60 лет, то для того, чтобы на мне явились дела Божии: Божие промышление, милосердие и слава. Как только я со понятием начал относиться к явлениям и фактам в моей жизни, непрестанно усматривал к себе особое промышление Божие. Помню, покойные родители с большим сожалением говорили, что им своим двум сыновьям не придется дать законченного образования, по недостатку средств, а вероятнее всего придется такое образование дать одному из сыновей, вероятно, старшему. Поэтому, когда мы с братом кончали дух[овное] училище, то один из нас должен был готовиться к окончанию образования. Но промысл Божий судил иначе, и скорбь родителей Им была переменена в радость, когда они получили извещение, что как раз с года окончания моим братом духовного училища, открывается не только бесплатное обучение в духовной семинарии, но и полный пансион: выдавалось не только стол, но белье, обувь, одежда, письменные принадлежности и все необходимое для существования учащихся. Выдавалось все в таком количестве, что его с избытком хватало на прожитие и все в лучшей форме из лучшего материала, так что брат, по окончании дух[овного] училища поступил в семинарию: о недостатке средств на содержание не могло быть и речи. В прежние года для поступления в семинарию из дух[овного] училища требовались устные и письменные испытания в семинарии. Теперь эти испытания отменены, и окончивший успешно училище поступал в семинарию без экзамена. Как раз эта перемена произошла в год окончания дух[овного] училища моим братом. На следующий год таким же порядком поступил в семинарию и я. Разве не это дело Божия благоволения к недостойным!
"Чтобы на мне явились дела Божии"
Я поступил в семинарию по разряду очень низко*, что очень невыгодно было для учащихся в семинарии. Дело в том, что состоящим ниже половины в разрядном списке очень трудно было получить хорошую отметку: отметка „3” для таких учеников считалась вполне достаточной. Мне очень хотелось подняться повыше в разрядном списке, и я непрестанно молил Бога и Его Пречистую Матерь, пред образом Черниговской Б[ожией М[атери], находившейся в 2 вер[стах] от семинарии, об этом. Поступив в 1-й кл[асс] семинарии 62 учеником по разрядному списку, я перешел во 2-й класс уже 30-м, в 3-й класс — 28-м, в 4-й — 18-м и в 5-й — 15-м. Разве это не явное милосердие Божие. Зная о большом значении для жизни аттестата первого разряда семинарии, под влиянием такого прогресса в моих успехах, у меня зародилась мысль об окончании семинарии по первому разряду, и я стал просить Бога споспешествовать мне в этом. И Божия помощь всегда приходила мне вовремя. Здесь были действительно чудесные факты. Пред одним из трудных экзаменом в 5 кл[ассе] по основному Богословию, когда дано было подготовки около двух дней, никак нельзя было надеяться сдать успешно экзамен. В ночь перед ним я вижу во сне Патриарха Авраама: как живой он и теперь стоит перед моими глазами: среднего роста, с большой седой бородою, в длинной одежде. Проснувшись я стал обсуждать значение этого сна, вспомнил, что в курсе этого предмета есть отдел, где упоминается об этом патриархе; проштудировав основательно этот отдел: как раз его мне и досталось отвечать на экзамене. И, конечно, мне удалось отвечать успешно.
Другой случай. В 6 кл[ассе] в выпускном экзамене дали тему для проповеди: «Что должен мыслить и внушать пастырь умирающему?» Долго я не мог начать писать по содержанию вопроса. Для ответа на такие чисто практические вопросы нас не подготовляли. Но моя молитва к Богородице и угодникам Божиим озарила мой ум: откуда взялись мысли! Потекла обильная речь, и я написал ответ на данный вопрос обстоятельнее бывшего первого ученика, о чем говорили поставленные балловые отметки: ему — 4, мне — 4 1/2, несмотря на то что первые ученики всегда пользовались поддержкой преподавателей. Так, с явным Божиим промышлением и помощию, я кончил курс семинарии по первому разряду. Окончили мы курс вместе со старшим братом, что было большим утешением для наших родителей. И они вместе с нами несомненно славили главного Покровителя в нашем успешном окончании нелегкого для нас дела.
* С низкими баллами.
Публикации
При поступлении на место священника также было много знамений милости Божией. Первое прошение было мною подано на бедное подгородное место близ г. Дмитрова, в с. Перемилово. Было мне очень обидно получить отказ на прошение и услышать об определении туда моего товарища 2-го разряда: хотя на моем прошении стояла отметка о предоставлении мне лучшего места, что, очевидно также по особому изволению Божию и совершилось: я был назначен в с. Ас-саурово, приход большой, но все прихожане-крестьяне сильно бедные. Говорю это потому, что всякое начинание на пользу их и храма можно было проводить с большим трудом. Тем не менее, с явною Бо-жию помощию, удалось за пять лет службы не только привести в порядок храм, но открыть несуществовавшую и считавшуюся ненужной приходом школу, а потом и построить и новое для нее здание, собрав средства „буквально” копейками из добровольных пожертвований прихожан.
Об освобождении места священника при церкви Вознесения Господня в Сергиевом Посаде я узнал от нарочного, прибывшего известить об этом моего свояка, так как последний был сыном умершего там священника. Узнав о свободном месте, я долго колебался — просить мне о назначении меня туда: жены в это время не было, она уехала в Посад. Хотя прежде и был разговор с нею о желательности поступить туда, но так как я сжился с приходом, а тот приход считался немногим лучшим, то понятно мое недоумение. Я решил послать мое прошение с одним из ехавших в Москву прихожан, не ожидая, не интересуясь определением. Но Бог призвал меня на служение к приходу Вознесения Господня.
Из особых случаев знамений милости Божией здесь, я должен отметить определение меня законоучителем в местную прогимназию. Имея много свободного времени, я очень хотел получить законоучи-тельство в школе, но все места были заняты. Поэтому, когда была открыта новая земская школа, несмотря на то, что она находилась очень далеко от места моего жительства, я просил об определении меня в нее законоучителем. Но получил отказ. Каково же было мое удивление, когда через несколько дней я получил предложение от бывшего директора гимназии — Истомина — занять место законоучителя женской прогимназии казенной, на что я и согласился. Разве это не явный знак милости Божией. Оказывается, меня предложил ему достойный вечной памяти благочинный-протоиерей Н.И. Фаворский. Несмотря на то что меня в прогимназии встретили как непрошеного гостя, Господь не только устроил меня, но и явно содействовал в устроении меня законоучителем и во вновь открывавшихся старших классах до
"Чтобы на мне явились дела Божии"
8-го включительно. Не оставлял меня Господь Своею помощью во все время жизни как по приходской службе, так и по законоучительству.
Когда открылась революция и когда всем особенно трудно приходилось со столом и прочим содержанием дома и семьи, мне Господь явно помогал, давая мне возможность иметь бесплатное отопление и почти бесплатное питание от имевшийся у меня коровы. Мне незачем подробно писать о том, что дети хорошо сами помнят.
Мой арест в 1924 г. марте месяце2 я также считаю проявлением ко мне милости Божией, потому что в тюрьме и ссылке так много было уроков — случаев явного покрова Божия к боящимся Его, что все давало душе основание для прославления Бога. Начать с того что виновник моего ареста вскоре был сам арестован и отправлен в Солов-ки3, где и умер на о. Конде, считавшемся местом ссылки для ссыльных. Я же все время проработал в тепле в прачечной счетоводом.
По отбытии срока был отпущен на свободу в год 1928-й в июне, когда в Посаде было выслано около 150 человек 4. По приезде я утвердился на прежнем месте, несмотря на то что только накануне моего приезда было постановлено приходским советом о лишении меня содержания от прихода и выбран священником некто о. Преображенский. Сменившееся в городе ГПУ, познакомившись со мной чрез неоднократные допросы и дознав мою благонадежность, оставило меня в покое.
Когда мне явилась необходимость продать дом5, несмотря на препятствия со стороны финорганов Господь, к моему утешению, дал мне возможность устроить все в мою пользу и дал мне возможность устроиться в маленькой, но удобной комнатке дома, где молю Господа дать мне возможность безболезненно окончить дни мои. Если Господь сподобит меня и этой своей милости — последней в моей земной жизни — это будет знаком особого Божия промышления о недостойном служителе Господа — прот[оиерее] Николае, как Он промышляет и о всяком человеке.
Как особые знаки внимания милости Божией, расскажу три случая особого Божия откровения: два во сне и один наяву. Я всегда чтил икону Богоматери Иверской и, когда бывал в Москве, обязательно заезжал на поклонение к ней, но тропарей ей не знал, и вот однажды: не помня дня, когда это было, я проснулся с пением этого прежде мне незнакомого тропаря, и с тех пор я знаю его на память.
Публикации
Второй случай. 10 июня ст[арого] ст[иля] 1930 г. во сне я отлично слышал стройное хоровое пение «Свете тихий» и далее эту песнь, но с особым следующим окончанием: „Сыне Божий, вознесыйся на небо, воспойте людие, пойте благоутробно”.
В третий раз: это было наяву. В 1934 г. я сидел за письменным столом погруженный в думы. До моего слуха неожиданно стало доноситься пение стройного хора. Я долго прислушивался и никак не мог понять, где и что поют. Но вслушавшись внимательнее, я едва уловил умилительное пение хвалы Творцу: «Аллилуйя, Аллилуйя...». По близости нигде не могло быть этого пения. Оно достигло моего слуха, верю, из иного мира. О, если бы Господь сподобил бы меня быть участником этого пения хора, подумал я тогда же.
Со времени моего возвращения из Соловков не прекращаются слухи о закрытии нашего храма. Когда эти слухи доходят до моего уха, я прошу у всех одного, — это молитвы о сохранении наших храмов в руках православных. Были поразительные явления. В 1932 г. когда Пасха приходилась на 18 апреля — 1 мая по нов[ому] ст[илю] незадолго до нее было постановление проведенное т. Ефремовым — заведующего школами — в собрании 500 учащихся о закрытии нашего храма; это постановление было представлено городскому совету, который сделал распоряжение начальнику милиции, но последний, узнав, что постановление сделано несовершеннолетними, отклонил постановление. В другой раз в 1933 г. пожарные и электрическое] общество решили для своих целей использовать храм Вознесения и для своих надобностей врыли столбы около храма. Но между ними произошло какое-то несогласие, и дело с храмом ликвидировано. В 1934 г. перед праздником Пасхи служащие почти постановили просить о закрытии Вознесенского храма, так как он своим звоном мешает занятиям, и просили местные заводы и фабрики подержать их требование, что последние и сделали. Но городской совет, находя, что звон беспокоит служащих и рабочих не одного Вознесенского храма, а и всех загорских храмов, нашел за лучшее воспретить звон во всех храмах и этим ограничиться. При хождении по приходу в Пасху некоторые говорили, что нашему храму назначено существовать только до среды Пасхи. Но волею Божиею храм существует и до настоящего времени. Господи! Сохрани его вовеки в руках православных! Господь хранит и кладбищенский [храм], посвященный Его имени до настоящего дня. 1934 г. 13 сентября храм на кладбище Всемилостливого Спаса закрыт. Да будет на все воля Божия!
"Чтобы на мне явились дела Божии"
1936 г. После окончания учения в мае месяце директор школы, бывшей мужской гимназии поставил пред родительским собранием вопрос закрытии храма Вознесения, что собрание подтвердило. Но Божие милосердие хранит и до ныне. 11/24 /Х дня.
В октябре — начале этого года было собрание в Р[айонном] Исполнительном] К[омитет]е — лиц посторонних, которые предложили закрыть Вознесенский храм, представители РИКа заметили, что за этим храмом они не менее следили, чем и многие трудящиеся. Но храм теперь может быть закрыть община* верующих: если между ними начнутся непорядки, если они не будут уплачивать налоги, не будут совершать-исполнять ремонт: но приход Вознесения стоит на высоте своего положения. Пока нет возможности приступить к их храму.
Вскоре после этого — в школе — рядом с бывшей гимназией, бывшей думе, происходил педагогический совет, на котором были представители РИКа. Педагогический совет заявил им, что соседство храма мешает им в педагогической деятельности: дети часто забегают в храм и не всегда возможно их удержать. Необходимо закрыть храм. Председатель РИКа заявил: какие же они педагоги, что не могут оказывать свое влияние на детей? Если их больше тянет в храм, чем школа: нужно поставить школу на такую высоту, привлечь к ней детей, чтобы постоянно тянула к себе школа и интересовал педагогический персонал.
15/1 1937 г. По молитвам Иконы Божией Матери Неопалимой Купины Господь сохранил Гришу 6 от неминуемого пожара в конторе сохранил все документы и бумаги по бухгалтерии».
* Так в тексте.
Публикации
Комментарии
1 На Соловках о. Николай находился в 1920 г., долгое время его родственники считали, что он там погиб, отбывая заключение в 1920 г. Имя о. Николая часто упоминается в дневнике А.Д. Беляева (см.: Из «Дневника» профессора А. Д. Беляева // Богословский сборник. Вып. 6. М., 2000. С. 95—153).
2 В 1924 г. о. Николай был арестован и осужден по ст. 58-10 УК РСФСР на 3 года заключения в концлагере.
3 В 1938 г. следователь, который вел дело о. Николая в 1937 г. был осужден за неправильное ведение следственных дел в г. Загорске в 1930-е гг. на 10 лет заключения в ИТЛ.
4 В 1928 г. было инспирировано дело «Антисоветской группы черносотенных элементов в г. Сергиевом Посаде», по которому было арестовано 82 человека: в их числе о. П.А. Флоренский, профессора Московской Духовной академии Д.И. Введенский, С.С. Глаголев, более 15 монахов Троице-Сергиевой лавры, часть духовенства Сергиева Посада. Часть арестованных была выслана из Сергиева Посада, часть отправлена на Соловки.
5 После смерти жены, опасаясь за своих уже взрослых детей, о. Николай, посоветовал им покинуть Сергиев Посад и продал свой дом. О жизни в этом доме пишет много в своем в дневнике профессор МДА — А. Д. Беляев (Указ. соч. С. 126).
6 Сын о. Николая — Григорий Николаевич — работал бухгалтером, если бы сгорели финансовые документы во время пожара в организации, где он работал, его могли бы арестовать.
