CC BY
651
Г.С. Прохоров
ЧТО ТАКОЕ «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПУБЛИЦИСТИКА»?
Настоящая статья посвящена анализу понятия «художественная публицистика», как оно сложилось в русской филологии XX столетия. Мы показываем, что под этим словосочетанием фактически объединены три принципиально различные явления - научно-популярный текст, живописная публицистика и художественнопублицистическое единство. Отказ от разграничения последних привел к построению широкой и крайне аморфной группы, единство которой обеспечено отдельными внешними чертами, но не глубинным родством.
Ключевые слова: художественная публицистика; образность; живописный язык; эстетическая форма; художественно-публицистическое единство
Словосочетание «художественная публицистика» встречается в русской филологии, как минимум, с середины 1950-х гг. За XX в. его использовали и продолжают использовать как литературоведы, так и лингвисты; как теоретики журналистики, так и теоретики публицистики. Однако, несмотря на частотность употребления, это словосочетание так и не стало термином. Встретив обозначение «художественная публицистика», невозможно заранее предсказать, что исследователь вкладывает в это понятие, к какому материалу он его применяет и на каком основании. В разное время и разные ученые относили к художественной публицистике оды М.В. Ломоносова1, путевую литературу XVIII в.2, «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицына и даже «Прощание с Матерой» В. Распутина3. И в то же время говорили о художественности фельетонов М.М. Зощенко, И.А. Ильфа,
А. Зорича4.
С другой стороны, единство «художественной публицистики» размывают достаточно разные подходы к этой группе произведений, свойственные различным отраслям филологии. Теория журналистики осмысляет «художественную публицистику» как особую группу журналистских жанров5, однако для теоретиков сатиры крайне важна способность художественно-публицистического текста превращаться в просто художественный: «...фельетон превращается в рассказ, когда исчезает или ослабевает публицистическая идея, вызвавшая его к жизни, когда повествование утрачивает признаки документального текста, превращаясь в типическую картинку действительности»6.
На сегодняшний день «художественная публицистика» - понятие, буквально испещренное противоречиями, однако примечательно, что таковым оно и родилось: «...публицистика как отрасль литературы не противополагается искусству вообще и художественной литературе, в частности, а мыслится в одном с ними аспекте; [но] требуется обосновать отрицательный ответ на риторический для большинства вопрос о газетной публицистике: “Что, если это проза, да и плохая?”»7.
Исследователи, продолжившие изыскания во 2-й половине XX в., не вышли за пределы изначальной неопределенности. По сути дела, за это время выделились, но не размежевались два несхожих подхода к проблеме «художественной публицистики»: под этим понимается или особая форма мышления (например, научно-художественная), или особый тип письма (живописная журналистика). Поскольку две точки зрения остались тесно связанными между собой, «художественная публицистика» постепенно превратилась в аморфное обозначение неопределенно широкой группы произведений, локализованных на пограничье науки / искусства (документальности / фикциональности) или научного / живописного дискурсов. Рассмотрим эти подходы.
«Художественная публицистика» между наукой и искусством Один из наиболее частотных способов выделения «художественной публицистики» основан на следующем принципе. Художественная публицистика включает в себя тексты, выстроенные на пограничье науки и искусства: «Публицистика представляет собой некий промежуточный сегмент, в котором пересекаются и перекрещиваются два способа человеческого мышления - научный и образный или, используя терминологию Потебни, “проза” и “поэзия”. Публицистика явно тяготеет к научной прозе и оперирует многими категориями научного логического мышления»8.
При таком подходе между публицистикой и наукой практически ставится знак равенства, поскольку внимание публициста, подобно вниманию ученого, направлено на эмпирическую действительность: «Публицист, поскольку он исследует явления и процессы, происходящие в действительности, и на этом основании пишет “историю современности”, выступает как ученый»9. Когда исследователям, занимающим подобную позицию, необходимо развести публицистику и науку, то разграничение оказывается сугубо функциональным. Публицистический текст, в отличие от научного, всегда нацелен на массовую аудиторию, а потому должен быть понятным, актуальным и суггестивным: «...публицистическое обобщение, основанное на изучении “кусочка жизни” - большего или меньшего - не предполагает своим результатом “уловление” объективного закона, установление новой закономерности, обладающей силой всеобщности. <...> Наука формирует объективные законы. Публицистика на основе этих познанных законов своими средствами воздействует на субъективный фактор и этим способствует всемерному использованию всех возможностей развития общества»10. Иначе говоря, публицистика предстает наиболее прикладной формой науки, областью, в которой наука как средство познания смыкается с пропагандой научных достижений, принципов видения и т.п.
Однако столь радикальное сближение публицистики с наукой незамедлительно порождает проблему на противоположной стороне сопоста-
вительного ряда. Ведь с точки зрения теории мышления, наука мыслит терминами, тогда как искусство - образами: «...в отличие от науки, восстанавливающей конкретное в диалектическом единстве общего и отдельного в абстрактных понятиях, искусство отражает действительность в единстве типического и индивидуального, в художественных образах»11. Итак, если публицистика - раздел науки, то ей должна быть чужда образность. Однако многочисленные эмпирические образцы со всей очевидностью противоречат такому заключению, и это противоречие, естественно, не осталось незамеченным теоретиками «художественной публицистики»: «Образность публицистики, необходимость вторжения в предметную область искусства постоянно подчеркивали выдающиеся публицисты, выступая как теоретики этого вида творчества»12; «...высшая форма реализации публицистического замысла <в фельетоне> - создание сатирического образа»13; «Трудность работы очеркиста-портретиста состоит в том, что, определив типическую личность, необходимо создать художественно-публицистический образ»14. Получается, что ведя речь о публицистике, необходимо говорить о какой-то особой форме науки, которая, в отличие от науки академической, строится на образах. Так, может быть, публицистику и науку все-таки никак невозможно объединять?
Здесь мы подходим к весьма показательному моменту в теории художественной публицистики. Исследователи, выделившие этот тип текстов с позиции теории мышления, не наделяют художественную публицистику эстетическим характером. Речь идет о принципиально иной художественности, где фактически снята оппозиция «образ - термин». Термин - это понятие, лежащее на одну мысленную операцию дальше образа, а потому образное мышление, по существу, не противоречит научному: «Нет и не может быть существенной разницы между истинным знанием и истинной поэзией, ибо у художественного образа и понятия общая гносеологическая основа - обобщение существующего»15. Кроме того, конструируя публицистический текст, его автор создает не художественный образ, а «образ публицистический»: «В художественно-публицистических жанрах (в частности, фельетоне), отражающих действительность при посредстве образов-тезисов, обычно используются лаконичные микрообразы <...>. Следует подчеркнуть, что микрообраз - не самоцель, не украшение фельетона. Это средство решения публицистической и сатирической задачи через обрисовку конкретного образа-тезиса»16. Публицистика, соответственно, может использовать свои образы, однако она не наделяет их независимым от автора сознанием. Иначе говоря, за образами «художественной публицистики» не стоит герой. Соответственно, произведения, относимые к изучаемому типу публицистики, оказываются художественными, но не в том смысле, который вытекает из работ Э. Кассирера, М.М. Бахтина, Р. Ингардена. Художественность «художественной публицистики» лишена эстетического объекта.
Безгеройность - своеобразная константа и доминанта, которая объединяет исследователей, отталкивающихся от представления о «художественной публицистике» как о текстах на стыке науки и искусства. Публицистику художественной делает не герой17, а искусность, с которой автор работает над общественно значимой темой: «...краткое изложение факта, дополненное иронической репликой. Порой жизненный случай является для Герцена лишь поводом, трамплином. Оттолкнувшись от него, автор силой анализа раздвигает рамки события и раскрывает его сущность. За фактом встает явление жизни»18. Итак, за событием художественнопублицистического «сюжета» встает не герой, не эстетический мир, а прямая эмпирическая действительность - герою просто не оставлено места: «В результате сведения индивидуального к социальному на уровне самой высокой абстракции “живые личности” перестают быть индивидуальностями, оставаясь лишь предельно обобщенными олицетворениями тех или иных социальных сил в их исторической определенности»19.
«Художественная публицистика» оборачивается обычной публицистикой, лишь склонной широко использовать технологичную сторону образа (образы-тезисы). Для работающих в рамках подобного подхода исследователей крайне важно, что образ-тезис не наделен собственным сознанием, а потому не может конструировать эстетическое событие. Эстетическая форма применительно к «художественной публицистике» - элемент периферийный.
«Художественная публицистика» между журналистикой и литературой
Параллельно изложенному выше подходу в русской филологии XX в. возник взгляд на художественную публицистику как на особую группу среди журналистских жанров. Тексты, в нее входящие, сочетают в себе черты, свойственные одновременно и жфналистике, и художественной литературе.
Ученые, разработавшие «жанровую» концепцию художественной публицистики, исходили из невозможности видеть в ней (и шире - любой публицистике) особый тип мышления: «Публицистика существует не как третий тип познания, не на стыке науки и литературы, а на стыке литературы и политики (или, если угодно, социологии). А это значит, что она является не синтезом художественного и научного мышления, не “совмещенным методом” литературы и науки, а художественным изложением проблем общественной жизни человека»20. По их мнению, журналистика - родовое понятие по отношению к публицистике: «...было бы очень заманчивым зачислить всю журналистику по ведомству публицистики - и дело с концом! <...> [Но] первостепенные для журналистики информационные жанры никакого отношения к публицистике не имеют. <...> Ни заметка, ни корреспонденция, ни рецензия не являются жанрами публи-
цистики - они говорят об одном частном явлении...»21. Соответственно, решением проблемы «художественной публицистики» служит разграничение жанров, используемых журналистикой. Основу последней составляют информационно-аналитические жанры, объединенные задачей нарисовать «широкое полотно фактов, которые трактуются, обобщаются, служат материалом для постановки определенной проблемы и ее всестороннего рассмотрения и истолкования»22. Однако на периферии журналистики существует иная широкая жанровая группа, в которой «...конкретный документальный факт отходит на второй план. Главным становится авторское впечатление от факта или события. Авторская мысль является своего рода доминантой материала»23. Такие периферийные жанры, включающие в свой состав журналистский комментарий, колонку, эссе, полемические заметки, ответы «той стороне», - относят к публицистическим или художественнопублицистическим.
Как только мы зададимся вопросом, что в таких текстах художественного, мы окажемся в довольно странной ситуации. Подобно любой журналистике, тексты, созданные в рамках журналистских художественнопублицистических жанров, совмещают фактичность со злободневностью. Речь не идет о корреляции содержания «внутренней формы» с событиями эмпирической действительности (прототипичность может иметь место и в художественной литературе). Речь идет о том, что художественная публицистика не может существовать в рамках «большого времени»: она вызвана к жизни конкретно-исторической ситуацией и всецело ей принадлежит.
Совершенно в журналистском смысле понимается и признаваемое за художественной публицистикой право на выражение авторской субъективности. Речь не идет о формировании в ней особого мира, сотворенного ех шЫ1 и существующего по воле автора. Субъективность здесь -право автора прямым голосом высказать свои воззрения по тому или иному вопросу. Как результат, художественная публицистика опять-таки оказывается принципиально лишенной героя: «В публицистике нет характеров как таковых <...>. Отметим: даже в произведениях художественнопублицистических (а не только чисто публицистических) художественная манера может быть второстепенной, вспомогательной»24.
С точки зрения теории журналистики, у художественной публицистики нет внутренней формы, эстетической автономности, героя. Что же в ней художественного? Единственно - «художественная манера», в которой написаны подобные тексты. Проблема художественной публицистики оказалась в давних традициях риторики сведена к присутствию особого «эстетического языка»25. Внутренний мир, сконструированный автором-творцом, оказывается чуждым тому явлению, которое журналистика называет художественной мыслью, а сама мысль о его наличии - глубоко ошибочной: «Попытка рассматривать публицистику как отрасль (жанр, род или вид) художественной литературы ведет к возникновению иллю-
зорных представлений о том, что публицистика полностью подчиняется законам искусства и может быть полностью объяснена в рамках литературоведения. Правда, никто и никогда не пробовал применить к “писательской публицистике” систему критериев (именно систему, а не отдельные критерии), предъявляемые к художественному произведению. Почему? Вероятно, именно опасением, что публицистика “не выдержит” всестороннего литературоведческого анализа, и объясняется отсутствие таких
ПОПЫТОК»26.
Хотя теория познания и теория журналистики по-разному описывают средоточие художественной публицистики, тем не менее, в обоих случаях ключевой водораздел проходит по линии «художественная публицистика» - «художественная литература». В отличие от последней, художественность публицистики ограничивается исключительно технической (риторической или психологической) стороной, то есть предстает формальной имитацией некоторых эстетических черт (живописного языка или суггестивной образности).
Проблема заключается в том, что на фоне подобной «живописной публицистики» существуют произведения, автономный, созданный автором-творцом внутренний мир которых трудно вывести за скобки. Например, «Семейная хроника» С.Т. Аксакова, «Дневник писателя» Ф.М. Достоевского, «Из пережитого» Н.П. Гилярова-Платонова, «Доски судьбы»
В. Хлебникова, «США» Дж. Дос Пассоса и т.п. По-видимому, рядом с риторической «живописной публицистикой» существует близкая подлинно эстетическая форма «художественно-публицистического единства», изображающая эмпирические ситуации этого мира, как если бы они были событиями эстетического порядка. Неразграничение двух основных «изводов» «живописной публицистики» и «художественно-публицистического единства» ведет к формированию того путаного и аморфного образования, которым стало понятие «художественной публицистики» через 70 лет его разработки.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Западов А.В. Отец русской поэзии: О творчестве М.В. Ломоносова. М., 1961. С. 89-91. Ср. также: Будовниц И.У. Русская публицистика XVI века. М.; JL, 1947; Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси XI - XVI вв. М., 1960; Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике XV - начала XVI века. М.; JL, 1960; Еремин М.П. Пушкин-публицист. М., 1963; Юшков С.В. Пушкин-историк. Свердловск, 1938.
ZapadovA.V. Otec russkoj pojezii: Otvorchestve M.V. Lomonosova. М., 1961. S. 89-91. Sr. takzhe: Budovnic I.U. RusskajapublicistikaXVI veka. М.; L., 1947; BudovnicI.U. Obschestvenno-politicheskaja mysl’ Drevnej Rusi XI - XVI w. М., 1960; Lur ’e Ja.S. Ideologicheskaja bor’ba v russkoj publicistike XV - nachala XVI veka. М.; L., 1960; Eremin M.P. Pushkin-publicist. М., 1963; Jushkov S. V. Pushkin-istorik. Sverdlovsk, 1938.
2 Панцирев К.А. Путевой очерк: эволюция и художественно-публицистические особенности жанра: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2004. С. 12.
Pancirev К.А. Putevoj ocherk: jevoljucija i hudozhestvenno-publicisticheskie osobennosti zhanra: Dis. ... kand. filol. nauk. SPb., 2004. S. 12.
3 Телицияа Т. Своеобразие художественно-публицистического целого и особенности его структуры (на материале произведения А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»): Дис. ... д-ра филол. наук. Донецк, 1994; Лукьянова Л.В. «Бодался теленок с дубом» А.И. Солженицына как художественно-публицистический феномен: Дис. ... канд. филол. наук. Ростов н/Д., 2002. С. 98; ср.: Эмирова Г.А. Творчество В. Распутина: проблема художественнопублицистического освоения действительности: Дис. ... канд. филол. наук. Махачкала, 2009.
Telicina Т. Svoeobrazie hudozhestvenno-publicisticheskogo celogo i osobennosti ego struktury (na materiale proizvedenija A.I. Solzhenicyna «Arhipelag GULAG»): Dis. ... d-ra filol. nauk. Doneck, 1994; Lukyanova L.V «Bodalsja telenok s dubom» A.I. Solzhenicyna kak hudozhestvenno-publicisticheskij fenomen: Dis. ... kand. filol. nauk. Rostov n/D., 2002. S. 98; Jemirova G .A. Tvorchestvo V. Rasputina: problema hudozhestvenno-publicisticheskogo osvoenija dejstvitel’nosti: Dis. ... kand. filol. nauk. Mahachkala, 2009.
4 См.: Кройчик Л.E. Беллетризованный фельетон <19>20-х - начала <19>30-х гг.: (В. Катаев, А. Зорич, И. Ильф и Е. Петров): Автореф. ... канд. филол. наук. Воронеж, 1968.
Sm.: KrojchikL.E. Belletrizovannyj fel’eton <19>20-h - nachala <19>30-h gg.: (V. Kataev, A. Zorich, I. Il’f i E. Petrov): Avtoref. ... kand. filol. nauk. Voronezh, 1968. S. 9-12.
5 См., напр.: Мутовкин A.A. Жанры в арсенале журналистики. Ч. 2. Омск, 2006. С. 6.
Sm., napr.: MutovkinAA. Zhanry v arsenale zhurnalistiki. Ch. 2. Omsk, 2006. S. 6.
6 Кройчик Л.Е. Современный газетный фельетон. Воронеж, 1975. С. 168.
KrojchikL.E. Sovremennyj gazetnyj fel’eton. Voronezh, 1975. S. 168.
7 Иванов H. (Грамен). Теория публицистики как предмет преподавания // Современник: Журнал науки, политики, литературной теории и истории печати. 1922. Кн. 1. С. 269-270. Ср. ситуацию Морозов - Гроссман в полемике 1920-х гг. о природе фельетона. Если для С. Морозова фельетон «...не может выходить из пределов факта; различие его от художественного произведения качественного порядка...» {Морозов С. Фельетон - не художественный жанр // Журналист. 1927. № 3. С. 34), то для Л. Гроссмана «...это литературное произведение, хотя и весьма необычное по своей форме, размерам, длительности влияния и проч<ее>» {Гроссман Л.П. Фельетон - влиятельный литературный жанр // Журналист. 1928. № 2. С. 36).
Ivanov N. (Gramen). Teorija publicistiki kak predmet prepodavanija // Sovremennik: Zhumal nauki, politiki, literatumoj teorii i istorii pechati. 1922. Kn. 1. S. 269-270; Morozov S. Fel’eton -ne hudozhestvennyj zhanr // Zhumalist. 1927. № 3. S. 34; Grossman L.P. Fel’eton - vlijatel’nyj literatumyj zhanr//Zhumalist. 1928. № 2. S. 36
8 Туниманов В.A. Художественные произведения в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевского: Дис. ... канд. филол. наук. Л., 1965. С. 23.
Tunimanov VA. Hudozhestvennye proizvedenija v «Dnevnike pisatelja» F.M. Dostoevskogo: Dis. ... kand. filol. nauk. L., 1965. S. 23.
9 Прохоров Е.П. Публицист и действительность. М., 1973. С. 193.
ProhorovЕ.Р. Publicist i dejstvitel’nost’. М., 1973. S. 193.
10 Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. М., 1971. С. 34-35.
CherepahovM.S. Problemy teorii publicistiki. М., 1971. S. 34—35.
11 Разумный В А. Художественный образ - форма отражения действительности: Автореф. дис. ... канд. философ, наук. М., 1952. С. 13.
Razumnyj VA. Hudozhestvennyj obraz - forma otrazhenija dejstvitel’nosti: Avtoref. dis. ... kand. filosof. nauk. М., 1952. S. 13.
12 Прохоров Е.П. Публицист и действительность. C. 243.
Prohorov Е.Р. Publicist i dejstvitel’nost’. S. 243.
----------------------------------------------------------------------------------------------
13 Кройчик JIJE. Современный газетный фельетон. С. 64.
KrojchikL.E. Sovremennyj gazetnyj fel’eton. S. 64.
14 Антонова В.И. Художественно-публицистические жанры в газетной периодике: Учебное пособие. Саранск, 2003. С. 30.
Antonova VI. Hudozhestvenno-publicisticheskie zhanry v gazetnoj periodike: Uchebnoe posobie. Saransk, 2003. S. 30.
15 Разумный В .А. О природе художественного обобщения. М., 1960. С. 62.
Razumnyj VA. О prirode hudozhestvennogo obobschenija. М., 1960. S. 62.
16 Вакуров В.H., Котев H.H., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров. М., 1978. С.165-166.
Vakurov VN., KotevNN., Solganik G.Ja. Stilistika gazetnyh zhanrov. M., 1978. S. 165-166.
17 Ср.: «При одном едином и единственном участнике не может быть эстетического события <...>. Эстетическое событие может совершиться лишь при двух участниках, предполагает два не совпадающих сознания» (Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. М., 2003. С. 102-104).
Bahtin М.М. Avtor i geroj v jesteticheskoj dejatel’nosti // Bahtin M.M. Sobranie sochinenij: V 71. Т. 1. М., 2003. S. 102-104
18 ЧерепаховM.B. Герцен-публицист. М., 1960. С. 46. Ср.: «Рассуждения и логические обоснования в публицистических статьях Герцена органически сочетаются с художественными образами. <...> В статьях Герцена мы находим исторические факты и лирические импровизации, портреты исторических деятелей и картинки, взятые из жизни, сатирические зарисовки и шутки. Публицистика превращается у Герцена в особый вид творчества» (Козьмин Б.П. Журнально-публицистическая деятельность А.И. Герцена. «Полярная звезда» и «Колокол». М., 1952. С. 27); «Враг абстракций и голых логических построений, Герцен всегда и неизменно стремится к образному выражению своей мысли. Способность олицетворять (даже самые отвлеченные понятия) кажется органической чертой его мышления: богатство сравнений, метафор, антитез можно назвать, действительно, неистощимым. Подчас остается впечатление, что по страницам Герцена проходит какой-то шумный, пестрый и нарядный карнавал образов» (Стражев В. Из наблюдений над стилем и языком Герцена // А.И. Герцен: 1812-1870 / Под ред. И. Клабуновского и Б. Козьмина. М., 1946. С. 56).
Cherepahov M.V Gercen-publicist. М., 1960. S. 46; Koz’min В.P. Zhumal’no-publicisticheskaja dejatel’nost’ A.I. Gercena. «Poljarnaja zvezda» i «Kolokol». М., 1952. S. 27; Strazhev V. Iz nabljudenij nad stilem i jazykom Gercena // A.I. Gercen: 1812-1870 / Pod red. I. Klabunovskogo i B. Koz’mina. М., 1946. S. 56
19 Прохоров Е.П. Публицист и действительность. C. 216. Ср. прямо обратную мысль М.М. Бахтина о сущности художественного мира: «...эстетическое бытие ближе к действительному единству бытия-жизни, чем теоретический мир, поэтому столь убедителен соблазн эстетизма. В эстетическом бытии можно жить, и живут, но живут другие, а не я...» (Бахтин М.М. К философии поступка И Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. М., 2003. С. 21).
Prohorov Е.Р. Publicist i dejstvitel’nost’. S. 216; Bahtin М.М. К filosofii postupka // Bahtin M.M. Sobranie sochinenij: V 71. T. 1. М., 2003. S. 21.
20 Бочаров А.Г. He сотвори себе гомункулуса// Вестник МГУ 1968. № 5. С. 48. (Сер. 10. Журналистика).
Bocharov A.G. Ne sotvori sebe gomunkulusa // Vestnik MGU. 1968. № 5. S. 48. (Ser. 10. Zhumalistika).
21 Там же. C. 50.
Tam zhe. S. 50.
Mutovkin A.A. Ukaz. soch. Ch. 2. S. 6.
23 Там же. С. 22.
Tam zhe. S. 22.
24 Бочаров А.Г. Не сотвори себе гомункулуса. С. 51.
BocharovA.G. Ne sotvori sebe gomunkulusa. S. 51.
25 Ср., например, свойственное средневековым поэтикам и риторикам представление
об «эстетическом потенциале риторических приемов», «эстетическом потенциале письменного языка», наконец, о «поэте-риторе, приспосабливающим материал к ожиданиям аудитории таким образом, чтобы оказать максимально возможное воздействие на слушателей» (подробнее - Herrick J.A. The History and Theory of Rhetoric. Boston: Allyn and Bacon, 2001. P. 137-140).
Herrick JA. The History and Theory of Rhetoric. Boston: Allyn and Bacon, 2001. P. 137-140.
26 Прохоров Е.П. Публицист и действительность. С. 40.
ProhorovЕ.P. Publicist i dejstvitel’nost’. S. 40.
