CC BY
67
УДК 1/091
Е.Ю. ПАВЛОВА ЧИСЛО КАК ЕДИНЫЙ ПРИНЦИП ГАРМОНИИ КОСМОСА
Автор анализирует особенности решения пифагорейцами проблемы Первоначала бытия, исследуя также отношение к их взглядам Аристотеля.
Перед пифагореизмом, как и перед всей ранней античной философией, по сути дела, стоит проблема начала явлений материальной действительности с точки зрения понятийного ее осмысления. Спецификой философского осмысления мира в отличие от мифологической формы сознания является то, что начало мира происходит не в пространстве и времени, где этим началом становится по -разному понимаемый бог а предстает как сущность, всеобщее, реальная основа существующего. Только ионийская школа брала за эту основу чувственно определенное. Это приводило к той трудности, что за всеобщее, "архе", принималось единичное, например - вода у Фалеса. Эту трудность пытались преодолеть в рамках самой школы. Так, Анаксимандр за беспредельное, лежащее в основе существующего, брал "апейрон", бесконечное. Это приводило к кругу тавтологий в определениях. Поэтому Анаксимен был вынужден вернуться к чувственному - воздуху. Но вернуться уже на новом основании. Его воздух уже не так " определен" как вода и не так "неопределен" как" апейрон".
Но это не было принципиальным решением проблемы. Новый подход к решению вопроса о сущности бытия дал Пифагор. Он не принимает в качестве первоначала ни один из элементов, названных ионийцами, поскольку, по его мнению, началом множества чувственных вещей должно быть не многое, ибо объяснению подлежит именно многое, а, наоборот, немногое одно, в смысле абсолютной числовой единицы.
Таким образом, многое приходится объяснять не многим же, а одним, так как единица является основанием и началом всякого множества. Сущностью всего существующего пифагорейцы объявляют число, которое они обнаруживают решительно во всем. В связи с основным принципом пифагорейской философии Аристотель говорит , что у них "число есть принцип всех вещей, и организация Вселенной в ее определениях представляет собою всеобщую гармоническую систему чисел и их отношений" (1].
Число здесь интерпретируется как мера. Абсолютизация количественной стороны приводит к абстрактности трактовки меры. Поэтому число есть сама сущность и субстанция всех вещей, а не только их форма.
Сущность выражена здесь как нечто нечувственное и оно совершенно чужеродно чувственному. Это определение первоначала бытия принципиально противоположно пониманию сущности милетской школой.
Такое понимание вообще выходит за рамки обычного представления. Число возводится в ранг субстанции и истинного бытия. Но именно благодаря этому становится необходимым вывести "архе" за границу чувственного.
Гегель считал пифагорейское абстрагирование "переходом от реалистической философии к интеллектуальной", "истреблением чувственной сущности и превращением ее в мыслительную". Вместе с тем Гегель считал, что у пифагорейцев еще не есть непосредственное понятие, а есть "понятие в виде количественного, почему оно представляет начальную стадию, мысли" [2].
Поэтому число не есть исключительно лишь чувственное, но оно и не доведено до спекулятивного уровня понятийного мышления в гегелевском смысле. Это очень хорошо
сознавали древние. Аристотель приводит из Платона следующее место: "Он утверждает, что математические элементы вещей находятся вне чисто чувственного и вне идей, между ними; они отличаются от чувственного тем, что они вечны и неизменны; от идей же они отличаются тем, что содержат в себе множество, и поэтому могут быть сходными и равными друг с другом, между тем как сама идея есть лишь нечто единое" [3].
Число именно повторимо, оно, таким образом, нечувственно, но также не есть еще мысль. В написанной Малхом биографии' Пифагора это указывается еще точнее: "Пифагор так излагал философию для того, чтобы освободить мысль от ее цепей. Без мысли мы не можем ничего познавать и знать истинно, мысль слышит и видит все в самой себе; другое же неподвижно и слепо. Пифагор пользуется для достижения своей цели математикой; он поступает так потому, что она находится посредине между чувственным и мыслью, как форма предварительного упражнения, подготавливающего нас к тому, что существует само по себе" {4].
Число имеет элементом себя и своим первоначалом единицу. Но единица как категория тождественна себе. Остальное определение числа представляет собой лишь нечто составное, суть повторения единицы, которая остается прочной, неизменной и чем-то внешним. Число выступает как лишенная понятия непрерывность, механическое движение вперед, лишенное внутренней необходимости. Оно, таким образом, есть не непосредственное понятие, а лишь количественное различие.
Пифагорейцы, однако, пытались брать числа не этим безразличным способом, а как всеобщую необходимую связь. "Они, по крайней мере, говорят, что явления необходимо состоят из простых элементов, было бы противно природе вещей, если бы первоначало Вселенной входило бы в состав чувственных явлений. Элементы и начала не только нечувственны, и невидимы, но и вообще бестелесны" [5]. А каким образом они пришли к тому, чтобы сделать из чисел первосущности и абсолютные понятия, становится ясным из того, что говорит Аристотель в своей "Метафизике", хотя он пишет об этом кратко: "Им, именно, представлялось, что в числах гораздо больше сходства с тем, что существует и что совершается, чем в огне, воде, земле, потому что справедливость есть известное свойство чисел и точно так же душа, ум; свойством чисел также является благоприятный случай и т.д.. Так как они усматривали в числах гармонические свойства и отношения, и так как числа первое во всех вещах природы, то они рассматривали числа как элементы всего и все небо как гармонию и число" [6].
У пифагорейцев обнаруживается потребность в пребывающей всеобщей идее как определении мысли. Аристотель, говоря об идеях, пишет поэтому: "согласно Гераклиту все чувственное течет, и, следовательно, не может быть науки о чувственном; из этого убеждения возникло учение об идеях. Пифагорейцы касались лишь немногого, а именно, лишь того, понятие чего сводили к числам; рассматривали, например, вопрос, что такое благоприятный случай или право, или брак" [7].
Однако, само число у пифагорейцев еще не полностью абстрагировалось от чувственных представлений. Эта смесь из представления и понятия конструирует из чисел мировой организм, например - пространственные отношения, и здесь можно обойтись этим, ибо числа представляют собой завершенные определения абстрактного пространства. А именно, если мы начнем с точки, первого отрицания пустого, то "точка соответствует единице; она - неделима и начало линии, точка так же, как единица, есть начало числа. Если точка относится к себе, как единица, то линия выражает собой диаду, ибо обе постигаются посредством перехода; линия есть чистое соотношение двух точек и не имеет ширины. Плоскость возникает из троичности; твердая же фигура, тело,
возникает из четверицы, и в нем положены три измерения. Другие говорят, что тело состоит из одной точки "(т.е. его сущностью является одна точка)", ибо движущаяся точка, составляет линию, движущаяся линия - плоскость, а движущаяся плоскость - тело. Эти пифагорейцы отличаются от первых тем, что согласно первым, сначала возникают из единицы и неопределенной диады числа, а затем из чисел - точки и линии, и плоскости, и телесные фигуры; последние же строят из одной точки все7 прочее. Для одних различие есть положенная противоположность, положенная форма, как двойственность, а для других форма есть деятельность. Таким образом, телесное образуется под руководством чисел, а из последних образуются определенные тела, вода, воздух, огонь и вообще вся Вселенная, о которой они говорят, что она устроена гармонично; эта гармония, в свою очередь, состоит лишь в числовых отношениях, конституирующих различные созвучия абсолютной гармонии" [8]. Относительно этого следует заменить, что переход от точки к действительному пространству имеет вместе с тем значение наполнения пространства. Ибо "согласно тому, что они кладут в основание и учат, - пишет Аристотель, - они говорят о чувственно воспринимаемых телах не иначе, как о математических телах" [9]. Так как линии и плоскости суть лишь абстрактные моменты пространства, то внешняя конструкция совершается здесь еще сносно. Напротив, переход от пространственного наполнения вообще к определенному наполнению, к воде, земле и т.д., есть нечто совершенно другое и оказывается делом более трудным. Или, вернее, этого перехода пифагорейцы не совершили, и сама Вселенная имеет у них спекулятивно простую форму, а именно изображается как система числовых отношений; но этим физическое еще не определяется. Таким образом, у пифагорейцев,чне вещество, а число было возведено в высший ранг реальности.
Исходя из своей числовой теории Пифагор не смог объяснить ни движение, ни изменение, ни развитие вообще. В этом его упрекал еще Аристотель: "Если пифагорейцы кладут в основание лишь границу и неограниченное, четное и нечетное, то они этим не говорят, каким образом возникает движение и как получается без движения изменение, возникновение и уничтожение или состояние и деятельность небесных тел" [10].
По Аристотелю, исходя только из чисел, нельзя понять также и многие другие типы качественных определенносгей. Наконец, отрицательной стороной пифагореизма является и то, что пифагорейская философия по сравнению с милетской натурфилософией сделала шаг назад, допустив частичный возврат к мифологии» Святость триады подчеркивается еще у Гомера в его молитвах, где упоминается триада богов - Зевс, Афина и Аполлон; в культе предков - отец, дед и прадед. У пифагорейцев считалось священным число три, или "священная" троица - начало, середина и конец.
Другое применение числовых определений, как существенных в вещах, представляли музыкальные .соотношения; и они-то являются тем, в чем число преимущественно и есть определяющий фактор. Отношение тонов друг к другу покоится на количественных различиях, из которых одни могут организовать гармонию, другие -дисгармонию. Пифагорейцы рассматривали музыку как нечто воздействующее на душу и имеющее воспитательное значение.
Души же, по их мнению, суть солнечные пылинки. Они продолжают двигаться даже тогда, когда нет ни малейшего ветерка, и, следовательно, обладают самостоятельным движением. Применение своего первоначала к душе пифагорейцы видели так: "Мысль есть единица, познание есть двоица, ибо последнее имеет своим предметом лишь единицу- Все вещи оцениваются либо мыслью, либо наукой, либо мнением, либо ощущением" [11].
Пифагорейцы, кроме того, сконструировали посредством чисел картину небесных тел видимой Вселенной, и здесь сразу становится ясной скудость и абстрактность определения посредством чисел. Аристотель говорит: " Так как они определяли числа как начала веей природы, то они подводили под числа и их соотношения все определения и части неба и всей природы, и там, где что - либо не совпадало, они старались восполнить этот недостаток, чтобы, получилось совпадение; так как, например» число десять казалось им наиболее совершенным, обнимающим всю природу чисел, то они говорили, что движущихся на небе сфер также десять, но так как мы видим только девять таких сфер, то они выдумали десятую, Противоземлю" [12]. Эти девять сфер суть: во - первых, Млечный Путь или неподвижные звезды, затем семь звезд, которые все считались тогда планетами, а именно Сатурн, Юпитер, Марс, Венера, Меркурий, Солнце и Луна, и, в - девятых, Земля; десятой сферой является, таким образом, Противоземля, которую мыслили пифагорейцы как скрытую от нас противоположную сторону Земли или как совершенно другое мировое тело.
Таким образом, пифагорейцы пытались построить все сферы мироздания по одному всеобщему принципу, начиная с наиболее всеобщих основ Вселенной и заканчивая строем планет и душой человека. Все сферы бытия сливались во всеобщей гармонии единого принципа. И в этом целостном восприятии мира как единого, собственно, и заключалось одно из главных достоинств пифагорейской философии, как, впрочем, и всей философии античности.
Перечень ссылок
1. Аристотель .Сочинения. - М., 1976. - Т. 1,- С.76.
2. Г.В.Ф.Гегель. Лекции по истории философии ,-С-Пб, 1994.-Т1.-С. 232.
3. Аристотель. Сочинения.-М., 1976.-Т.1. - С. 77.
4. Фрагменты ранних греческих философов. -М.,1989. - С. 148.
5. Секст Эмпирик. Сочинения,-М., 1976. -Т. 1. - С.76.
6. Аристотель. Сочинения. - М.,1976. - Т. 1. - С. 360.
7. Там же. - С. 85.
8. Г.В.Ф.Гегель. Лекции по истории философии - С-Пб.,1994, -Т.1. -С. 233.
9. Аристотель.Сочинения.- М.,1976. - Т.1. - С. 225.
10. Там же. -С.230.
11. Аристотель.Сочинения. - М., 1976. - Т. 1. -С. 79.
12. Г.В.Ф. Гегель.Лекции по истории философии.-С-Пб.,1994. - Т. 1. - С. 246.
9 8
