Черты стиля модерн в творчестве современных мастеров Петербурга Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 75.046

Н. С. Кутейникова

Черты стиля модерн в творчестве современных мастеров Петербурга1

Статья посвящена выявлению в современных работах художников и архитекторов Петербурга черт, характерных для стиля модерн. Высказывается предположение о перспективности использования в дальнейшем особенностей модерна в разных видах и жанрах изобразительного, декоративно-прикладного искусства и архитектуры. Ключевые слова: модерн; живопись; икона; церковь; скульптура; декоративно-прикладное искусство; искусствоведение; стиль.

Nina Kuteynikova Signs of Art Nouveau in the Works of Contemporary Artists of St Petersburg

The article is devoted to revealing the features of Art Nouveau in contemporary works of St Petersburg artists and architects. The assumption about the prospects of using in future the features of this style in different types and genres of art, decorative and applied art, and architecture is expressed. Keywords: Art Nouveau; painting; icon; church; sculpture; decorative and applied art; art history; style.

Сразу отметим, что интерес к стилю модерн в нашей стране практически не прерывался, хотя отношение к нему в разное время не было одинаковым. Д. В. Сарабьянов, рассматривая историографию этого стиля, характеризует ее как «устойчиво отрицательную» вплоть до конца 1950-х гг. [10, с. 282]. Оттепель открыла новый этап изучения модерна, а главное - изменила к нему отношение.

Фактически вся вторая половина ХХ в. - время растущего интереса к этому стилю, изучения его развития, определения его проблем, открытия имен. «Истоки, история, проблемы» - именно так сформулирован подзаголовок обобщающего труда Сарабьянова «Стиль модерн» (М., 1989). С 1990-х годов историография пополняется ежегодно и сегодня впечатляюще обширна (Г. Ю. Стер-нин, В. И. Кириченко, Е. А. Борисова, В. Г. Лисовский, И. К. Ботт, А. Л. Пунин, М. В. Нащекина и мн. др.).

В начале 2018 г. в Екатерининском дворце Царского Села прошла уникальная по своему составу выставка «Модерн. 100 лет спустя», включившая произведения рубежа Х1Х-ХХ вв. и работы современных мастеров АО «Императорский фарфоровый завод» [7]. Еще раньше была проведена XXIII Царскосельская конференция «Модерн в России накануне перемен», ясно доказавшая что «интерпретация самого стиля, его временные границы и даже терминология остаются предметом научной полемики» [8, с. 3]. В отличие от выставки, на конференции не были затронуты темы, связанные с современной культурой. Не был рассмотрен вопрос и о существовании модерна в советский период, в частности в 20-30-е гг., когда его приметы (черты) еще явно присутствовали в архитектуре и декоративно-прикладном искусства.

Десятилетия постперестроечного периода, безусловно, открывают новую страницу «жизни» модерна. Это касается в разной степени всех видов искусств, но, пожалуй, наиболее очевидно проявляется в храмовом и коттеджном строительстве, в декоративно-прикладном искусстве и скульптуре малых форм. Коротко, касаясь некоторых из них, попытаемся определить причины растущего интереса к этому стилю.

Царскосельская выставка «Модерн. 100 лет спустя» убедительно доказала жизнеспособность стиля и наметила возможные пути направлений его развития в декоративно-прикладном искусстве. Последнее относится не только к поискам новых форм и тем, но и живописных решений. рядом с излюбленными мотивами флоры и фауны появились росписи, сюжеты которых навеяны историческими произведениями рубежа Х1Х-ХХ вв. или мотивами

театральных эскизов Л. Бакста; характерные для символизма темы роковых страстей и мистических настроений близки многим росписям И. Олевской. Расширился и круг животных в скульптуре -с павлинами в драгоценном убранстве или изысканными формами аистов на выставке соседствовали фигурки модных в последнее десятилетие «лунных кошек», сов и филинов. Пленил своеобразной пластикой и не востребованный ранее в модерне «образ» бегемота. Модерн, который всегда был склонен к новшествам технико-технологического свойства, на этой выставке буквально поразил новациями и одновременно достижениями в технологии кристаллических глазурей. Ряд уже известных форм ваз получил иной, но так необходимый в модерне «звук» красоты. Этот музыкальный термин кажется вполне уместным, так как в переливах множества нежнейших оттенков, любимых модерном, в особой глубине пространства вазописи слышатся мелодии, словно сотканные из тончайших и изысканнейших звуков.

Интерес совсем молодых художников, еще учащихся скульптурного факультета Института имени И. Е. Репина, к стилю модерн проявился на небольшой выставке в Итальянском зале вуза весной 2018 г. [4]. Это сказалось в ряде анималистических скульптур, выполненных в шамоте, фарфоре или бронзе («Жар-птица», «Сом», «Ласка» и др.). Особая текучесть форм, тонкое и одновременно точное их «сопровождение» живописным декором заставляют признать, что в жизни керамической мастерской Института имени И. Е. Репина наступил новый период. Можно предположить, что заслуга в этом принадлежит ее новому руководителю - Н. Востриковой. В ее собственных работах мы узнаем то же понимание красоты форм, то же творческое осмысление возможностей керамики («Лисенок», «Сова» и др.), которые привлекают и в работах студентов. Она не скрывает своей привязанности к модерну - стилю, в котором она создала ряд работ еще в студенческую пору, исполняя частные заказы. Модерн интересен для нее цветом, возможностями экспериментировать с разного качества глазурями - английскими, испанскими, китайскими, искать и находить оптимальные решения для создания глазурей в сравнительно низкой температуре. У Востриковой нет

предпочтения одному цвету, но есть желание сочетать некоторые из них, создавая их симфонию. Именно этому она стремится научить и студентов. В еще готовящейся к обжигу фигуре Алконоста (К. Анищенко) явно заложено содружество вполне законченной, профессионально решенной формы с тонким кружевом цветного оперенья. Это содружество рождает образ, давно любимый в русском народе и непременно связанный с понятием счастья.

На этой же выставке студентов можно было вспомнить о модерне, взглянув на некоторые рисунки обнаженных и полуобнаженных натурщиц А. Кочегиной. В умелом сочетании силуэтного рисунка и пятна, неожиданностях ракурсов, поз и жестов натурщиц - тайна невысказанных чувств, ожидание чего-то неведомого, неясного, но притягательного одновременно.

Нет сомнения, что обзор современного художественного Петербурга будет не полным, если мы умолчим о двух совершенных разных скульпторах, но влюбленных в бронзу и пытающихся (явно не без успеха) воплотить в своих работах идею красоты, обычно присущую искусству модерна. Один из них - Павел Шевченко, профессор Института имени И. Е. репина, второй - свободный художник и коллекционер Ашот Казарян. Интерьерная скульптура Шевченко полна разнообразных ассоциаций и несет в себе груз воспоминаний разных эпох, спаянных воедино в сложных композициях, рожденных сопряжением форм, наполненных одновременно ощущениями движения и покоя. Среди работ, находящихся в мастерской художника, взгляд обязательно останавливается на своеобразных «картинах-пластах». В них металл и стекло или один металл с живописными следами патины рождают загадочный мир. Абстрактный по своему содержанию, он вызывает особое ощущение тепла, гармонии и опять же тайны. Не случайно один из таких «пластов» нашел себе место над камином частного дома, удачно развивая мотив огня, так соответствуя функции объекта. Изощренность использования материала (бронзы) обнаруживается и в памятном знаке А. Нобелю (1991, соавтор С. Алипов, архитектор В. Жуйков). Тогда же в творчество П. Шевченко надолго вошел мотив дерева, обнаружив глубину возможного образного решения

и прочтения произведений. Образу Богоматери посвящена одна из интерьерных работ скульптора. Здесь Шевченко использовал постмодернистский прием, введя в композицию реальную икону, а саму женскую фигуру с ребенком (современную Богоматерь) поместил в окружении (обрамлении) ветвей дерева. Многозначность образа не вызывает сомнений. Есть в композиции тот уровень обобщения и сопряжения составляющих ее форм, которые рождают широкую гамму переживаний и сопереживаний, вновь заставляя вспомнить о модерне.

Если в творчестве Шевченко мы лишь находим (или хотим найти) черты интересующего нас стиля, то произведения Ашота Казаряна практически все относятся к нему. При первом знакомстве с работами казаряна вспоминаются скульптуры выдающегося мастера ар деко - Эрте (Р. П. Тыртов), выдающегося, но сегодня все еще мало известного в России. Их искусство сближает многое - умение и желание видеть и создавать красоту в том ее предназначении, которое связано со сферой постоянного обитания человека, с возможным образом его жизни. Произведениям обоих художников присуща особая изысканность форм и колорита. Однако корни этого качества различны. В творчестве Эрте они во многом обусловлены настроениями рубежа Х1Х-ХХ вв., узнаванием и постижением Европой особенностей культуры Востока, особой «пряностью» ощущений; у казаряна - это сам Восток, его генетика. Последнее может быть оспорено - мы не знаем традиций такой скульптуры в Армении, но нам известен особый строй (лад) ее литературы, музыкальность слуха ее народа, изысканность предметов обихода (керамика, металл) и т. п. тематически эти два художника различны; их сходство - в близости изобразительного языка, в особом понимании возможностей такого материала, как бронза. но и в последнем они расходятся, так как каждый берет от материала то, что близко по духу. Для Казаряна - это почти всегда блеск золота и уникальное владение особенностями свойств патины. Резкий цветовой контраст подчеркивает особенности скульптурной формы. Тематически петербургский мастер близок к модерну - его волнуют образы мифологии, далекой и близкой истории. Поиски

красоты неизменно приводят его к женским образам. Вероятно, в этом сказывается психотип его народа. Уважение, преклонение и скромная доля эротики - непременные «спутники» таких композиций. В своих работах Казарян является перед нами и как художник, хорошо чувствующий цвет, и как современный скульптор, владеющий магией пространственного видения, и как поэт, и как философ. роль пространства в работах Казаряна необычайно велика. Ему, наравне с объемом и цветом, отводится важная роль в создании образа. Нередко именно оно рождает в произведениях ощущения таинственности и недосказанности, вновь напоминая о власти стиля модерн. Невольно вспоминаются слова Дягилева о желании художников «приладиться прямо к жизни и создать для современного человека ту обстановку, в которой заботы становились бы легче, отдых возможнее, а вся жизнь уютней и радостней». Скульптуры мастера Казаряна преимущественно и предназначены для интерьеров частных домов или галерей.

Черты модерна мы находим и в храмовом искусстве. Особый импульс напоминаний о стиле дает воссоздание памятников рубежа Х1Х-ХХ вв. Храмовая живопись этого времени нередко стилистически была связана с модерном. При этом чаще всего модерн выступал не как самостоятельный стиль, а гармонично впитавший разнообразные источники - классицистирующие элементы, воспоминания о росписях Древней Руси или попытку осмыслить искусство Византии. Последнее можно наблюдать даже в живописном убранстве домовой церкви Свт. Николая Мариинского дворца, созданном еще в середине XIX в. Г. Г. Гагариным. Некоторые его росписи уже несут предчувствие модерна. Это хорошо ощутимо в одной из композиций, воссозданной академическим художником А. Л. Ивановым. Примеров подобных или выполненных непосредственно в стиле модерн работ, в которых приходится принимать участие мастерам Санкт-Петербурга, немало: Дом ветеранов сцены имени Савиной (воссоздание: А. Иванов, А. Чарин, А. Чувин и др., 2013); церковь.Успения Пресвятой Богородицы (подворье Опти-ной пустыни; руководитель работ по реставрации и воссозданию Я. Штеренберг, 2008-2011) и др. Подобная практика не может не

оказывать влияние на современное религиозное искусство Северной столицы.

Художественные привязанности петербургского живописца Панайотова не ограничены одним временем. В своих работах он стремится к созданию синтетической формы, в которой сила искусства Византии была бы оплодотворена искусством древней Руси, но часто еще более - изысканностью линий и цвета, присущих модерну. Примечательны в этом отношении некоторые образы Богоматери, Святого семейства, новопрославленных или святых, еще не имеющих широкого иконографического ряда. Безусловно, художник внес заметный вклад и в развитие современной церковной миниатюры (Акафист свмч. Пантелеймону,

др.) [1; 6; 9].

Д. Мироненко и Г. Панайтову было суждено создать две иконы св. блж. Ксении Петербургской в стилистике модерна [12]. Сам по себе факт иконографического поиска вполне оправдан, так как ни одна из существующих ныне икон не исчерпывает глубину духовных переживаний и побуждений святой. небольшая по размерам икона Панайотова напоминает об одном из эпизодов жизни блаженной, ее участии в строительстве церкви. Ее девичий облик, прекрасный в своем изображении, вероятнее всего не совпадает с обликом святой времени ее участия в этом тайном строительстве, но икона не только факт биографии святого, но и состояние его помыслов, состояние его души - а у Ксении они были прекрасны. Мироненко выбирает для своей композиции мотив путешествия: известно, что Ксения постоянно ходила с Петроградской стороны на Смоленку. Исторически Ксения могла видеть Ростральные колонны, между которых изобразил художник святую. Они были установлены в 1810 г. Но, конечно, на этой иконе, так же как на иконе Панайотова, она выглядит слишком молодой. Однако художник являет нам ее такой намеренно; а весь образный строй иконы - и саму фигуру святой, и Ростральные колонны, и колорит - пронизывает не просто, и не только, чувство гармонии, но гармонии мира и красоты, в котором она пребывает. Последнее принципиально важно, если мы имеем в виду образ именно святой.

Черты модерна можно заметить и в одном из лучших иконописных образов св. блгв. князя Александра Невского [11], или в эскизе для набора мозаикой образа Богоматери с предстоящими, написанных Мироненко. Их отличают особая интимная, лирическая интонация, рожденная текучестью (певучестью) линий и изысканной гармонией неяркого колорита. Иконы обоих художников прочно связаны с Петербургом, где «дух» модерна выражен необычайно сильно. Здесь уместно привести одно из высказываний Панайотова по поводу стиля модерн: «Евангельское слово можно передать в красках с помощью разных изобразительных средств. Вопрос только в том, чтобы выбранный живописный язык был адекватен времени, в котором ты живешь. Модерн - именно тот стиль, на котором развитие русской иконописи было прервано революцией. После него не было создано ничего нового, поэтому если и заниматься стилистическими поисками, то, думаю, начинать надо именно с этого момента» [цит. по: 6] Можно заключить, что оба мастера стремятся к созданию синтетической формы, в которой качества модерна успешно произрастают на почве великих достижений Византии и ее последовательницы Древней Руси.

Особая важная и практически не исследованная страница в «жизни» современного модерна связана с частным предпринимательством. Мощное коттеджное строительство, обустройство и украшение апартаментов самого различного назначения пробудили интерес к использованию разных техник. Еще на рубеже ХК-ХХ вв. модерн проявил особую привязанность к витражу, мозаике, майолике. Сегодня этот опыт не только используется, но и получает дальнейшее развитие. Деятельность более тридцати петербургских мастерских, связанных с керамическим производством, искусством мозаики и витража, говорит о востребованности именно стиля модерн. Среди них особое место принадлежит мастерской мозаики «тавр» и объединению широкого профиля «Паллада». Оба предприятия создают произведения (объекты) не только светского, но и церковного характера [14].

Две выставки храмового зодчества петербургских архитекторов (2011, 2016) выявили три основные линии развития со-

временного церковного строительства: деревянное зодчество, интерпретация классического опыта и вариации стиля модерн. Справедливо высказывание историка архитектуры А. Белонож-кина по поводу модерна, «позволившего мастерам более непосредственно взглянуть на памятники предыдущих эпох, создав образцы по-своему актуальных построек и проектов» [15, с. 157]. Однако на выставках их было представлено немного. Из уже осуществленных проектов безусловной удачей можно считать работы И. Князева и И. Уралова, выполненные в национальной (русской) ветви модерна. Как «очень стильную», воскрешающую образы неорусского стиля, определил историк архитекторы и краевед М. Микишатьев петербургскую церковь Св. прав. Иоанна Кронштадтского (архитектор И. Князев, 2002). Такой же стильностью (если такое определение удачно) отличаются и храмы Св. Рождества Пресвятой Богородицы (пос. Александровская, 2005) и Св. блж. Ксении Петербургской (Сестрорецк, 2013-2016). Эти две работы фактически открывают ряд проектов И. Уралова, в которых он развивает идеи преемственности искусства Древней Руси, но не в рамках эклектики, а именно стиля модерн, ведь, по меткому замечанию Сарабьянова, «рядом с принципами модерна могут существовать и признаки другого стилевого направления» [10, с. 261]. Оба храма отсылают нас к древнерусской архитектуре северо-запада России и одновременно свидетельствуют о разной степени влияния модерна. В церкви Рождества Пресвятой Богородицы это влияние ощутимо в смелой интерпретации архитектурных объемов, но еще более - в наружных мозаиках, где слились воедино традиции мозаичного искусства Византии, особое ощущение пространства древнерусских монументальных росписей, одухотворенность и гармония фресок Дионисия. Выполненные из натурального камня, с незначительным вкраплением смальты, лаконичные в своем раскрытии тем и одновременно гармонично решенные в цвете, они органично «живут» в архитектуре, текто-нично входят в ее структуру. Их колорит изыскан и включает цвета и оттенки голубого, розового, черного, зеленого, белого и золотого, напоминая рафинированность стиля модерн [3, с. 30].

В церкви Св. блж. Ксении Петербургской стилистические черты модерна выражены еще более отчетливо. На этот раз они коснулись как экстерьера, так и художественного убранства интерьера. Изогнутое покрытие крыши подобно движению песчаных дюн, которых в Сестрорецке немало. Сравнительно высокий обработанный крупными тесаными камнями цоколь напоминает о строительной практике стран Скандинавии рубежа ХК-ХХ вв., а на трактовке объема (тела) здания явно лежит печать архитектуры Древней Руси. Все вместе они создают тот неповторимый облик храма, который ясно указывает на возможную и успешную синергию таких составляющих. В этот союз органично входят и своеобразные «окна-мозаики», и неожиданной формы замок - портал дверного проема. Чувство меры и вкуса, понимание возможностей всех использованных материалов, выявление оптимального звучания формы объема здания, его брутальность и изысканность одновременно - все заставляет нас вновь вспомнить о модерне. Этот стиль, по меткому определению Сарабьянова, действовал (добавим - действует и сегодня) по принципу «притяжения» самого необходимого для создания нового по своей сути произведения, но ни в коем случае не копирования уже созданного [10, с. 262].

Абсолютно новаторски решена настенная живопись интерьера храма. Четырех частные композиции, объединяющие сцены праздников, напоминают вышитые платы, драпирующие, но не заслоняющие свет окон. По мнению их автора С. Кобышевой: «Более строгие лаконичные мозаики с преобладающими земными цветами поворачиваются к зрителю в интерьере своей внутренней стороной и оказываются избыточно многоцветными, нарядными, декоративными, что может восприниматься как признак стиля модерн». Принципы этого стиля можно увидеть и в «символике цвета, наделении цвета самоценным смыслом, романтическом подходе к трактовке сюжетов».

В использовании стилистики модерна Уралов как автор идей и новых проектов церковного строительства видит большие перспективы. Прежде всего, в отсутствии регламентации самих архитектурных форм, возможность активно взаимодействовать с окружающим пространством и преображать его. Преображать не самим фактом

существования объекта, а находя или намеренно создавая активное художественное пространство, способное влиять на жизнь и поведение людей, вызывать в них желание находится или жить рядом с этим пространством. Последнее приобретает особое значение, если речь идет о храмовом строительстве. Именно эти идеи вложил Уралов в один из своих поистине грандиозных проектов - создание храмового комплекса на проспекте Косыгина в Петербурге. Способность масштабно мыслить проявилась не только в наполнении комплекса кроме основного храма и колокольни - зданиями разного назначения, обеспечивающими церковную жизнь, но главное - духовно влияющими на жизнь этого района города (библиотека, воскресная школа, разные мастерские и т. п.). Изменения должны были коснуться даже самого рельефа местности, «пластики земли». Насыпной вал, за которым предполагалось разместить церковный комплекс, призван был оживить плоское здесь городское пространство. Его сакральность обеспечивали бы не только церковные постройки, но и сама ландшафтная зона с зеленью насаждений и водным партером, «райский сад» оранжереи, соединяющий переход между колокольней и церковью. Впрочем, «райским садом» должно было стать все вновь организуемое пространство, которое призвано, по замыслу автора, «лечить красотой», а в реализации этой задачи будут «задействованы древнерусское зодчество и модерн» [13].

Приведенные примеры позволяют определить причины все возрастающего интереса к стилю модерн. Среди них есть общее для всех видов искусств. Прежде всего, это растущая потребность общества в красоте как возможной норме современной жизни и протест против ее отсутствия. Модерн является именно такой почвой. Именно он может решить эту задачу в обществе, все более стремящемся к свободе. Сам характер модерна: отсутствие нормативности и возможная широта интерпретаций, совмещение стилей разных эпох - становится особенно привлекателен для творческих личностей, тяготеющих к свободе самовыражения, к реализации своей творческой индивидуальности. Возможно, именно его принципы лягут в основу нового направления (стиля) в искусстве будущего.

ПРИМЕЧАНИЕ

1 Статья подготовлена при поддержке РФФИ. Проект №2 18-012-00577. БИБЛИОГРАФИЯ

1. Акафист святому великомученику и целителю Пантелеимону. СПб. : Ладан, 2014.

2. БембельИ. Райский сад на проспекте Косыгина // Капитель. 2013. № 11.

3. В поисках образа : Восстановление, воссоздание, развитие : сб. статей / Авт.-сост. Н. С. Кутейникова. СПб. : Библикон, 2015.

4. Выставка студенческих работ мастерской профессора В. Д. Свешникова. СПб., 2018.

5. Искусство небесное и земное : Георгий Панайотов. Иконопись. СПб. : Коломенская верста, 2009.

6. Кузнецова Е. Святые в стиле модерн : Самый молодой иконописец живет в Петербурге // Российская газета - Неделя: Северо-Запад. 2010. 26 авг. № 5270.

7. Модерн: 100 лет спустя : Альбом. СПб. : Русская коллекция СПб.,

2017.

8. Модерн в России накануне перемен : Сб. науч. статей XXIII Царскосельской конференции. СПб. : Серебряный век, 2017.

9. Праведный Исаакий Далматский и другие лики : Книжная миниатюра Георгия Панайотова. СПб., 2018.

10. Сарабьянов Д. В. Стиль модерн. М. : Искусство, 1989.

11. Свято-Троицкая Александро-Невская Лавра. Иконописно-ре-ставрационная мастерская Св. Иоанна Дамаскина. СПб. : Коломенская верста, 2014.

12. Святой блаженной Ксении Петербургской посвящается. СПб.,

2016.

13. Соловьева Валентина. Уралов Иван. Дом с мастерскими / Тексты А. Ф. Дмитренко, Н. С. Кутейниковой, И. Г. Уралова. СПб. : Русская коллекция, 2010.

14. «Финист» во имя святителя Спиридона Тримифунтского. СПб., [б/д].

15. Церковное зодчество Санкт-Петербурга. 1991-2016. СПб. : Библикон, 2017.

1. Церковь Св. прав. Иоанна Кронштадтского. 1998-2004 Архитектор И. Князев. Санкт-Петербург

2. Церковь Св. блж. Ксении Петербургской. 2013-2016 Архитекторы И. Г. Уралов, Г. И. Уралов. Сестрорецк

3. Церковь Св. блж. Ксении Петербургской Фрагмент росписи. 2017. С. Кобышева. Сестрорецк

4. Проект храмового комплекса. 2013

Архитектор И. Г. Уралов. Санкт-Петербург, проспект Косыгина

5. Св. блг. кн. Александр Невский Иконописец Д. Мироненко. 2005-2006

6. Св. блж. Ксения Петербургская Иконописец Д. Мироненко. 2016

7. Св. блж. Ксения Петербургская Иконописец Г. Панайотов. 2004

8. Св. блж. Тимофей Вороничский и Святогорский Иконописец Г. Панайотов. 2010

9. Н. Вострикова. Лисенок. 2015 Керамика, роспись ангобами

10. К. Кряжова. Ласка. 2016 Керамика, роспись ангобами, глазурями

11. К. Кряжова. Нерпа. 2018 Керамика, глазури

12. К. Анищенко. Алконост. 2018 Фарфор, роспись ангобами

13. П. Шевченко. Богоматерь. 1990-е Бронза. Фрагмент

14. А. Казарян. Похищение Европы. 2017. Бронза

15. А. Казарян. Похищение Европы. 2017. Бронза. Фрагмент

16. А. Казарян. Ева. 2016. Бронза

17. П. Шевченко (архитектор В. Жуйков). Камин Композиция. Начало XXI в. Металл

18. ООО «Паллада». Керамическое производство. Камин. 2017 Руководитель проекта К. Лихолат; авторы проекта Н. Кормилицин, М. Кормилицина

19. Фрагмент росписи. 2017. Руководитель проекта К. Лихолат; авторы проекта Н. Кормилицин, М. Кормилицина