CC BY
76
Филологические науки
83
УДК 395(=352.3)
«ЧЕРКЕССКОЕ НАЕЗДНИЧЕСТВО» -«ЗЕК1УЭ» В ТРАДИЦИОННОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ АДЫГСКОЙ ЗНАТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРЕДАНИЙ)
Хагожеева Л. С., старший лаборант сектора адыгского фольклора, ФГБУН «Институт гуманитарных исследований КБНЦ РАН», г. Нальчик E-mail: [email protected]
Статья отображает картину образа жизни высших сословий адыгского феодального общества. В частности, один из важнейших институтов традиционной адыгской культуры - наездничества - зек1уэ, считавшимся единственным занятием, достойным человека знатного происхождения. Для исследования и анализа привлекается материал адыгских преданий.
Ключевые слова: адыгские предания, наездничество, феодальная знать, рыцарство, нравственно-этические установки, испытание.
«CIRCASSIAN HORSEMANSHIP» - «ZEKIUE» IN TRADITIONAL LIFESTYLE OF ADYG NOBILITY (ON LEGENDS MATERIAL)
Khagozheva L. C., senior laboratory assistant of sector of the Adyghe folklore,
FSBEI "Institute for Humanities research Kabardino-Balkar scientific centre of the RAS",
city of Nalchik
The article shows a picture lifestyle of the upper classes Adyghe feudal society. In particular, one of the most important institutions of the traditional culture of the Adyghe - horsemanship - zeklue, is considered the only occupation worthy man of noble birth. To study and analyze the material involved adygskih legends. Key words: adyghe legends, feudal nobility, chivalry, horsemanship, moral and ethical attitudes, test.
Национальная специфика традиционной культуры (форма общения, образ жизни, идеология) проявляется в принципах и нормах поведения, в правилах и принципах идеальных форм поведения, в целом, образе жизни. Вместе с тем образ жизни адыгской феодальной знати не может быть до конца понят без представления об одном из важнейших институтов традиционной адыгской культуры - наездничества - зек1уэ. Институт зек1уэ достаточно хорошо изучен в отечественной науке благодаря трудам Б. Х. Бгажнокова, А. С. Мирзоева [5, 8]. Однако анализ и исследование под соответствующим углом зрения адыгской народной прозы, в частности преданий, поможет пролить свет на некоторые отдельные его элементы, правила и принципы, отражающие идеологию и психологию адыгского рыцарства.
Как отмечают исследователи, образ жизни
и нравственно-этические установки адыгской феодальной верхушки - князей и уорков-дворян были связаны с наездничеством - зек1уэ, считавшимся единственным занятием, достойным человека знатного происхождения.
«Зек1уэ» - термин, в основе которого лежит глагол «зек1уэн» - «ходить», включающий в себя несколько смысловых нагрузок: это, прежде всего -поход, с целью захвата добычи, и в более широком смысле - рыцарское странствие в поисках познания, новых знакомств, новых впечатлений, освоения новых территорий, имеющих целью испытания своих сил и возможностей, проявления отваги, воспитанности, благородства, и, в конечном итоге, приобретения рыцарской славы. Анализ произведений адыгской народной прозы также позволяет предположить, что понятие «зек1уэ» включает в себя более широкий смысл -«путешествие» в поисках новых впечатлений,
исследования ранее неизвестных земель, испытание личных качеств героя.
Принадлежность к княжескому и дворянскому сословию на всех его уровнях определяла права и привилегии, а также особые сословные воззрения, этические нормы, традиции и культурные ценности. Идеология и этические принципы представителей феодальной верхушки предполагала отказ от любых форм хозяйственной деятельности. Недостойными для адыгского воина-наездника считались занятия сельским хозяйством, животноводством, торговлей. Главным их занятием были рыцарские походы, странствия и войны - «зек1уэрэ зауэрэ». Князья и владельцы, уорки - владели табунами скота, лошадей, крестьяне обеспечивали их потребности в сельскохозяйственной продукции. Сами же представители знатных сословий проводили время в наездах, охоте, застольях. «Черкесский дворянин, - отмечал Ф. Ф. Торнау, - проводит жизнь на лошадях в воровских набегах, в делах с неприятелем или разъездах по гостям» [17, с. 60]. «Пасэрейм, - говорится в одном из преданий об Андемиркане, - шу ерухэу, зек1уэ к1уэхэу, къахь-къашэхэу, нэхъыбэ шыпщэрыхьк1э псэ-ухэу, мэкъумэш щ1эным пымылъхэу щытащ» -«В старину были могучие всадники, в набеги ходили, [добычу] приносили-привозили, добычей жили, сельским хозяйством не занимались» (Андемыркъан щ1алэ ц1ык1уу зек1уэ зэрашам и хъыбар) [3, с. 63].
«Наезднические формы воровства, разбоя, грабежа, - отмечает Б.Х. Бгажноков, - ассоциировались .. .с удалью, с поступками, заслуживающими одобрения и подражания. Это была модель идеального образа жизни мужчины-рыцаря, всячески приукрашенная господствующим классом Черкесии» [5, с. 81]. Анализ произведений адыгской народной прозы - сказок, преданий -выявляет также почти полное отсутствие сугубо религиозных мотивировок действий и поступков, что, отчасти, было обусловлено преобладанием этико-эстетических ценностей и мотиваций.
Образ жизни, при котором отсутствуют ежедневные хозяйственные заботы и единственным занятием является защита границ своего владения вместе с его жителями в случае нападения врагов, а также добыча скота и прочих материаль-
ных благ для себя и своих подданных порождает специфическую идеологию, согласно которой поход, наезд и сражение воспринимаются как своего рода игра, в которой наградой является личная слава [5, с. 82]. Адыгский воин-наездник, как отмечал А. Г. Кешев, «постоянно жаждал приключений, опасностей, отыскивал их всюду, где только рассчитывал натолкнуться на них. Он не любил засиживаться дома, в своем околотке. Дым родной сакли, жена, дети, родные - все это, по его понятиям, было создано нарочно для искушения его железного духа коварными обольщениями, для того, чтобы опутать слабое сердце заманчивыми узами любви, нежности и ласки» [7, с. 18].
Соперничество в доблести, набеги и сражения составляли основной смысл существования представителей знатных сословий. Начиная с раннего детства мальчиков, обучали умениям, связанным с военным делом: верховой езде, владению всеми видами оружия: стрельбе из ружья и лука, искусному владению шашкой, мечом и кинжалом, копьем, борьбе и различным спортивным состязаниям. Меньше внимания уделялось умению читать и писать, занятиям музыкой - они были необязательными. Хотя существуют произведения народной прозы, в которых умение юношей читать, играть на различных музыкальных инструментах предстают настолько же важными, как и воинские качества и умения. Каждый юноша должен был в тонкостях знать этикет (адыгэ хабзэ), историю своего рода до седьмого колена, быть осведомлен в родословной всех знатных княжеских и уоркских родов. Юноша должен был обладать навыками публичных выступлений, уметь выразить публично свои мысли, произнести уместный случаю хох - здравицу [5, с. 19]. Значимость подобных качеств отмечал Э. Спенсер: «Ни возраст, ни ранг, ни богатство не имеют какого-либо значения в выборе старейшины; сила, добродетель и дар красноречия -единственное необходимое условие» [16, с. 103]. Одним из примеров подобного обучения и воспитания мальчиков содержится в предании «Борэжьрэ Хьэт1охъущокъуэ Гуащэхужьрэ» [1, с. 63-68].
Сына Боры отдают на воспитание (каном) князю Крымшокалову (Кърымщокъал). Мальчиков обучают умениям, которые пригодятся им
«ЧЕРКЕССКОЕ НАЕЗДНИЧЕСТВО» - «ЗЕК1УЭ» В ТРАДИЦИОННОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ АДЫГСКОЙ ЗНАТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРЕДАНИЙ)
как воинам-наездникам: «Гъатхэ щыхъук1э Борэ ящ1ыгъуу, пщы1эм деш. Игъэсэн, л1ыгъэ къэригъ-эщтэн папщ1э, 1эджи ярегъащ1э. Танэхъу ц1ык1уит1 гум щ!ырегъащ!э. Нэбгъэфхэм я сокухэр ящ, я к1э ц!ык!ухэр паупщ!. Я сокум къытращык!ар шык!э аркъэну ягъэщ. К!эпсэшхуэ ящ!, дамыгъэ традзэ. Шыхэри танэхэри ягущхъуэ. Мо щ!алэ ц!ык!уит!ым яф!эхьэлэмэту нэбгъэфхэр къытралъафэри, нэхъутэ тралъхьэ, лъахъэ тралъхьэ. ...Фочк!э уэуэ егъасэ, шабзэк!э уэуэ егъасэ» - «Весной вместе с Борой они выезжают на пастбища. Чтобы научить их, сделать мужественными он дает им разную работу. .Стричь гривы коней, подрезать хвост, делать из конских волос арканы.
Делают длинные веревки, таврят коней____Учит
их стрелять из ружья и из лука» [1, с. 64]. Так он обучает и воспитывает мальчиков, пока им не исполняется пятнадцать лет, а затем привозит к отцу - Боре Могучему. Однако тот считает воспитание не законченным, поскольку мальчики не знают языков - русского и арабского и возвращает их к аталыку. Только после того, как они овладели русским и арабским языками, чтению Корана, их воспитание сочтено законченным. «Кърымщокъалым илъэсищк!э щ!алэ ц!ык!ит!ым къур!энри урысыбзэри яригъэджащ, Борэ жи!э псалъэр щхьэк!уэ щыхъуат» [1, с. 64].
Основу многих сюжетов преданий, как и нарт-ского эпоса, составляют военные походы, сопровождающиеся захватом добычи, путешествия в поисках славы, мотивы кровной мести, а также мотив поисков невесты.
В наездах - зек!уэ герои проявляют качества, которые согласно представлениям об идеальном рыцаре должны обладать герои-рыцари: они способны стойко переносить тяготы и лишения походной жизни. Наездники-рыцари в долгих странствиях и походах в поисках славы и подвигов прирастают к седлам своих коней [2, с. 383].
В адыгских преданиях и сказках наряду с общефольклорным мотивом «поисков невесты», преобладает мотив отправление в наезд - зек!уэ или же просто в путешествие уже после вступления в брак. Этот мотив согласуется с обычаем, отмеченным Хан-Гиреем и заключавшийся в том, что «молодой супруг высшего класса после первых суток супружества. отправлялся в дальние
поиски или наезды, как бы для ознаменования супружеской жизни подвигом отважности» [10, с. 334].
Целью зек!уэ или путешествия является испытание героя с целью подтверждения его статуса мужчины-рыцаря, а также приобретение личной славы. Помимо прочего, целью наезда было также доказательство умения добыть материальные блага, которые, согласно сказкам и преданиям, разделялись между жителями селения, поскольку щедрость и бескорыстие - одно из важных качеств, которыми должен был обладать адыгский рыцарь-наездник. Например, в предании «Шыгъушэ» герой, по возвращении из набега, проявляя в соответствии с идеалами рыцарского поведения щедрость, отдает своим спутникам всю добычу: «Хэк!уапщ!эр фэфейщи, фи хьэлэлщ, ныкъуэныкъуэу вгуэшыж» [1, с. 140]. «И добычу деля, нартов был он щедрее» поется в песне об Андемиркане [3, с. 322].
О щедрости, как одном из определяющих качеств адыгских воинов-наездников свидетельствуют Дж. Интериано, Тэбу де Мариньи, Лонгворт Дж., Ш.Б. Ногмов, Хан-Гирей [12; 14; 13; 9; 10]. «Щедрость и отвага, - отмечал Хан-Гирей, -лучшее у черкесов средство приобрести известность» [11, с. 296].
Готовность отправиться в поход, наезд, избегая расспросов о цели участвовать в любых действиях, - один из маркеров отличающих идеального героя. Подобная готовность следовать за позвавшим тебя, обусловлена целым комплексом причин и мотивировок, особым представлением о мужестве: готовностью прийти на помощь, ведь если тебя позвали участвовать в каком-то деле - значит в тебе нуждаются, на тебя рассчитывают как на надежного товарища. Еще одна коннотация - испытание твоей готовности к любым опасностям и испытаниям. Не задавая вопросов о цели поездки, герой проявляет свое бесстрашие и мужество.
Одним из принципов, характеризующих образ жизни адыгской феодальной знати, проясняющий психологические особенности их мировоззрения, нравственно-этические установки является правило, нашедшее отражение в поговорке «Уэркъ здашэ щ!эупщ!эркъым» - «Уорк не спрашивает, куда его ведут» и, как его вариант - «Л!ыр здашэ
щ1эупщ1эркъым» - «Мужчина не спрашивает, куда его ведут».
Правило «Уэркъ здашэ щ1эупщ1эркъым» -«Уорк не спрашивает, куда его ведут» («Л1ыр здашэ щ1эупщ1эркъым» - «Мужчина не спрашивает, куда его ведут»), содержит ряд коннотаций, прояснить которые поможет рассмотрение его в контексте произведений адыгской народной прозы. Подтекст выражения «Уорк (л1ыр)...» позволит прояснить психологические механизмы адыгской рыцарства.
Внешне кажущаяся безрассудность такого слепого подчинения, готовность следовать за позвавшим или пригласившим тебя для участия в каком-либо мероприятии без вопросов и рассуждений, принять любые «правила игры» обусловлена особым представлением о мужестве и готовности мужчины-воина к любым испытаниям. Призыв без объяснения цели - это своего рода вызов для мужчины, проверка его качеств воина и наездника - «Къоджэм к1уэ, уиук1ынуми» - «Если зовут - иди, даже если тебя убьют [хотят убить]». В соответствии с эти правилом поступает Анде-миркан. В одном из вариантов предания о нем («Андемыркъан и хъыбар»), Андемиркан, зная, что с приглашением к нему прислали убийц, говорит себе: «Деджати, шынэри, къэк1уакъым, жа1энщ», - жи1эри, занщ1эу и шы-уанэ зэтрилъхэри къадежьащ» - «Позвали, а он испугался, поэтому не приехал, скажут», - сказал, сразу оседлал коня и поехал с ними» [3, с. 62].
В предании «Пщы и пшыж Къетыкъуэ и к1уэдыжык1ар» князь хочет добыть необыкновенный табун лошадей, чтобы прослыть самым богатым и прославленным наездником Кабарды и стать верховным ее князем - пщы уалий. По совету колдуньи он приглашает к себе прославленного наездника Албеча Храброго - Албэч хахуэ. Колдунья так характеризует Албеча Храброго: «Ар езыр л1ыгъэщ1ап1эм пэплъэ л1ыщи сыт щыгъуэ зэмани хьэзырщ, хъыбар егъащ1и, къэсынщ» -Он из тех мужчин, которые ждут случая проявить свое мужество и всегда в готовности, позови его и он придет. <...> Князь посылает за Албечем: «Албэч хахуэр къаигъэм хуэхьэзыр шут. Маф1э зэщ1эгъэнам хуэдэу къэсащ. - Албеч Храбрый -всадник всегда готовый к сражению. Как воспламенившийся огонь явился».
Князь Къетыкъуэ не сразу раскрывает ему цели своего приглашения, призыва, а Албеч, в соответствии с кодексом адыгэ хабзэ, не спрашивает князя о причине, по которой он приглашен: Ауэ зэрыхабзэти, Албэчыр пщым еупщ1къым, сыт ухуей? - жи1эу. Езы пщыми зыри жимы1урэ махуэ зыт1ущк1э зырегъэгъэпсэху Албэчыр зыщ1эгъури дощэсык1хэр - Согласно обычаю, Албеч не спрашивает князя, «что тебе нужно?» - говоря. А князь, сам не говоря ничего, два-три дня дает гостю отдохнуть, затем вместе с ним отправляется из дома [4, с. 16].
Молчание, то есть отсутствие объяснений со стороны князя - это своего рода испытание, проверка готовности своего будущего спутника на верность и готовность к любому повороту событий. Молчание и отсутствие расспросов о цели приглашения со стороны Албеча - демонстрация верности князю, как сюзерену и товарищу по будущему предприятию, а также демонстрация мужества и готовности к любым опасностям.
Аналогичные мотивы содержатся и в других произведениях народной прозы - преданиях и сказках. В предании «Къанж и къуэ Щауей» -«Щауей сын Канжа» незнакомый спутник гостит у Щауея полгода, затем приглашает его оседлать коня и следовать за ним. Щауей, не спрашивая ни о чем, отправляется со своим гостем в дорогу.
В предании «Андемыркъанырэ Къамылапщэ Гъук1эмрэ» незнакомый всадник, старик, зовет его у ворот и назначает встречу на вершине холма. Не спрашивая ни о чем, в назначенное время Андемиркан седлает коня и отправляется на встречу с незнакомцем. Старик расстилает бурку и предлагает бороться. Поединок на бурке -Щ1ак1уэ к1апэ - традиционная форма поединка, согласно правилам которого соперники не должны выходить за пределы расстеленной бурки [6, с. 13-249]. Герои борются на расстеленной бурке целый день, и ни один не может победить другого. Далее старик предлагает ему отправиться с ним в путь и вновь Андемиркан, не спрашивая о цели, отправляется с ним в дорогу. Вместе они совершают ряд подвигов. Испытав мужество Ан-демиркана, старик исчезает, так и не назвав себя, это служит мотивировкой дальнейшего развития сюжета: Андемиркан должен найти своего спутника, чтобы узнать его имя. Узнавание имени героя,
«ЧЕРКЕССКОЕ НАЕЗДНИЧЕСТВО» - «ЗЕК1УЭ» В ТРАДИЦИОННОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ АДЫГСКОЙ ЗНАТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРЕДАНИЙ)
с которым вместе совершали подвиги, один из традиционных мотивов адыгской народной прозы. Мотивировка подобного стремления к сохранению в тайне своего имени, вероятно, лежит в мифологических пластах сознания, однако в более позднее время, в период существования адыгской рыцарственности с присущим мировоззрением - это скорее свидетельство скромности героя. Согласно неписанному кодексу адыгского рыцарства скромность - одно из идеальных качеств, которым должен обладать воин-наездник. «Скромность, - свидетельствует Хан-Гирей, - почиталась в старину первым украшением человека» [11, с. 129, 130].
Вместе с тем подвиг ради подвига, деяние ради личной славы и чести - основная мотивация деятельности адыгских рыцарей-наездников. Хан-Гирей отмечал, что «.черкесы, это все делают из жажды к славе храброго воина и боясь названия труса, а не из жадности к добыче, которую им, конечно, не принесет смерть» [10, с. 288]. Аналогичные сведения приводит В. А. Потто: «Страсть к набегам была у черкесов повсеместная, но желание добычи стояло при этом далеко не на первом плане; чаще увлекала их жажда известности, желание прославить свое имя каким-либо подвигом» [15, с. 333].
Отражение подобной установки кодекса адыгского рыцарства содержится в знаменитой песне об Андемиркане «Бахъшысэрей зек!уэм и уэрэд» - «Песня о набеге на Бахчисарай»: «.. .зы сэбэп къыхэмык!ынуми мэжджыт хужьыжьым саф!ек!ул!энущ - жи!ащ Андемыркъан» - «[даже если] не будет никакой пользы, к белой мечети прорвусь» [3, с. 258].
В более позднем предании (вероятно, начало Х!Х в., накануне Русско-Кавказской войны) «Шод-жэн Шумахуэрэ Хъырцыжьымрэ ящ!а телъыджэ» -
«Удивительное, которое совершили Шоген Шу-махо и Хырцыжь» Шоген Шумахо отправляется к Хырцыжу и предлагает совершить какой-нибудь неслыханный подвиг, то, чего никто не совершал. Хырцыжь без колебаний соглашается, не спрашивая, что именно предполагает сделать его товарищ: «Пщ!энур л!о?» жимы!эу шэсыр аби к!уа» - «Что ты хочешь сделать?» не спрашивая, сел на коня и поехал [с ним] [1, с. 92]. Наездники прорываются в станицу, где располагается гарнизон русских войск, похищают дочь генерала и привозят ее к себе домой. Девушка становится их каном - воспитанницей, ее холят и лелеют, одевают в лучшие адыгские женские наряды, ей дарят дорогие, инкрустированные золотом и серебром пояс и нагрудник, угощают лучшими блюдами и, прошествии года (или двух «кто считал», - говорит информант), торжественно привозят назад в станицу и передают ее отцу. Девушка восхищена рыцарским отношением к ней и просит отца не наказывать своих похитителей. Генерал потрясен благородством и храбростью рыцарей-наездников: он предлагает им вознаграждение, но друзья отказываются от наград и просят считать их родственниками. С той поры генерал, Шоген Шумахо и Хырцыжь породнились. «И с тех пор, - заканчивает рассказ информант, -русские и адыги начали общаться, дружить» -«Абдежра, жи, къыщаублар зэхыхьэу, адыгэмрэ урысымрэ зэхыхьэу зыщаублар» [1, с. 93].
Таким образом, рассмотрение материала адыгских преданий позволяет выявить этическую и нравственную мотивировку одного из важнейших принципов адыгского рыцарского кодекса поведения, нашедшего выражение в пословице «Уоркъ (л!ы) здашэ щ!эупщ!ркъым -Дворянин (мужчина) не спрашивает куда его ведут».
ЛИТЕРАТУРА
1. Адыгэ хъыбархэр / Сост., предисл. и коммент. М. Мижаева. Черкесск, 1986.
2. Адыгэ !уэры!уатэхэр: В 2 т. / Сост. З. П. Кардангушев. Т. 2.
3. Андемыркъан. Адыгэ л!ыхъужь эпос / Сост. З. П. Кардангушев. Налшык: Эльбрус, 2002.
4. Архив КБНИИ, папка 6, паспорт 3, с. 16.
5. Бгажноков Б. Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик: Эльбрус, 1983.
6. Дубровин Н. Черкесы (адыге)// Материалы для истории черкесского народа. Нальчик, 1991.
7. Кешев А. Г. Избранные произведения. Нальчик, 1976.
8. Мирзоев А. С. Черкесское наездничество «зек1уэ» (Из истории военного быта черкесов в XIII - первой половине XIX в.). 2-е изд. Нальчик, 2004.
9. Ногмов Ш. Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. Нальчик, 1994.
10. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик: Эльбрус, 1992.
11. Хан-Гирей. Избранные произведения. Нальчик, 1974.
12. ИнтерианоДж. Быт и страна зихов, именуемых черкесами // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 48-52.
13. ЛонгвортДж. Год среди черкесов // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 531-584.
14.ДеМариньи Т. Путешествие в Черкесию // АБКИЕА. Нальчик, 1974. С. 291-327.
15. Потто В. А. Кавказская война. Ставрополь, 1994. Т. 1-5; Т. 2.
16. СпенсерЭ. Путешествия в Черкесию. Майкоп, 1994.
17. Торнау Ф. Ф. Воспоминания кавказского офицера // Адыге. Культурно-исторический журнал. Нальчик, 1991.
