CC BY
114
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 35 (173). Филология. Искусствоведение. Вып. 37. С. 152-154.
В. В. Шаповал
ЧЕЛЯБИНСКИЕ ДИАЛЕКТИЗМЫ В «СЛОВАРЕ РУССКИХ НАРОДНЫХ ГОВОРОВ» (ВЫПУСКИ 1-41): ПРОБЛЕМЫ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ
ДОСТОВЕРНОСТИ
В статье представлены образцы критического разбора лексикографических описаний некоторых челябинских диалектизмов. Компиляция лексических данных разных регионов в СРНГ иногда небезупречна. Однако описания редких диалектизмов могут эффективно уточняться в процессе их критического анализа.
Ключевые слова: диалектизм, критика словарей, мнимое слово, визуальная нейтрализация графем.
Описания диалектных слов русских говоров Челябинской области широко использованы в сводном академическом «Словаре русских народных говоров». Вышедшие в свет выпуски (1-41) данного словаря, по нашим подсчетам, содержат не менее 1490 отсылок к челябинским диалектным материалам разного времени. Почти все эти диалектизмы известны по целому ряду фиксаций и представлены нередко и в других регионах Российской федерации, что является пусть дополнительным и косвенным, но вполне убедительным свидетельством корректности и достоверности их описаний. Таким образом, представленные в интересующем нас словаре лексикографические описания челябинских диалектизмов в подавляющем большинстве случаев не вызывают дополнительных вопросов. Однако в отдельных словарных статьях подача материала, как кажется, не может оцениваться как вполне однозначная, что может быть вызвано как трудностями интерпретации однократно зафиксированного слова, изолированного с точки зрения словообразования, или бедного иллюстративного материала, так и, порой, накоплением неточностей при копировании рабочих записей даже ординарных слов, в процессе лексикографической обработки или же по мере аккумулирования материала разных регионов в рукописи сводного словаря. Ниже рассмотрены только некоторые примеры, призванные иллюстрировать разнообразие выявляемых неточностей в диалектных словарях.
Источником ошибок нередко является и визуальное смешение букв или их элементов при копировании записи диалектного слова. (Соответствующие буквы в цитатах из словарей выделены нами, знаки ударений сняты.) В качестве довольно простого примера рас-
смотрим случай вероятного смешения букв к - н: «Нашнепатъ, аю, аешь, сов., перех. Нащепать (лучины). Лучинки нашнепаю, сера горючая,.. к угольку ткнешь. Тоже без угля не горит. Златоуст. Челяб., 1913-1923»1. Здесь весьма надежно восстанавливается исходное чтение *нашкепать, ср., например, параллель: «Наскепать, аю, аешь, сов., перех. Нащепать, наколоть. ... Лучины наскепаешь, ими светили в избе. Новосиб.»2. Однако СРНГ не дошел еще до буквы ш-, поэтому мы не можем сравнить с толкованием глагола *шкепать, что делает наше предположение чуть более шатким.
Весьма непросто ограничить пределы произошедшей ошибки, если речь идет о многозначном слове. Так, вероятное смешение м - ш в следующем примере касается не всех значений слова няша: «2. Няма, ы, ж. 1. Яма; глубокое место в реке. Челяб. Оренб., 1852. Оренб., Вят., Перм. 2. Топкое место. Челяб. Оренб., 1848. 3. Голландская печь. Голландские печки назывались нямой. Смол., Алт., 1970»3. Ср. для первых двух значений более широко известное диалектное слово: «Няша, и, ж.» «10. Яма, глубокое место в реке. Оренб. Челяб., Слов. карт. ИРЯЗ»; «2. Топкое, заболоченное место. Арх., 1885. Беломор. Перм.» и мн. др., 1848»4. Слово няша является довольно прозрачным с точки этимологии заимствованием5. Предлагаемое здесь нами в качестве уточнения критическое прочтение слова няма как *няша косвенно подтверждается также дополнительным примером неверного прочтения нята, за которым составители СРНГ видят ошибочную трансформацию все того же исходного диалектизма няша: «Нята, ы, ж. [няша?] Топкое место. Ишим. Тобол., Слов. карт. ИРЯЗ»6. Кроме того, слово няша является достаточно
активным с точки зрения словообразования (няшевато, няшеватый, няшенный, няши-стый, няш, няшь), в то время как дериватив-ные возможности слов няма и нята оказываются абсолютно никак не реализованными7. Последний довод является лишь косвенным, но довольно важным, поскольку доказывает активное функционирование в народной речи именно слова няша.
Нередко неточная расшифровка рабочей записи влечет за собой и неверную грамматическую трактовку слова, например: «Стригуной, ая, ое. Подвижный, шустрый (о человеке). Ух, какой стригуной ты у нас! (говорит дедушка внучонку) Р. Урал., 1976»8. В этом случае нам на помощь приходит, в частности, челябинский материал. Заметим, что стригуной фиксируется однократно и здесь иллюстрируется одним единственным иллюстративным примером. В СРНГ нет также и примеров употребления этого «прилагательного» в форме женского рода. И это, думается, не случайно. Ср. довольно широко известный ряд имен существительных: «Стригун, а, ж. <...> 7. О бойком, шаловливом человеке. Пск., Осташ. Твер., 1855»; а также в первичном значении: «Стригунка, и, ж. Молодая лошадь по второму году. Судж. Курск., 1915», а также «Стриган и стриганок - одинаково, жеребенок по второму году. Челяб.» и др. названия жеребенка после того, как ему пошел второй год, то есть когда ему впервые подстригли гриву и хвост, чтоб лучше росли, например: стрига, стригунец и т. п.9
Таким образом, почти не остается сомнений в том, что якобы прилагательное стри-гуной - это не уникальный диалектизм, а неверно расслышанное слово стригунок, и перед нами всего лишь переносное употребление наименования молодого жеребенка. Особенно часто ошибки прочтения (копирования) обнаруживаются в тех случаях, когда слово документировано однократно. Не следует недооценивать, что в 1976 году молодые филологи, собиравшие диалектный материал, в массе уже довольно слабо представляли себе специфику терминов коневодства, что и могло способствовать возникновению в записи *стригунок ошибочного смешения букв й - к, поддержанного и внутренней рифмой какой стригуной.
Нельзя не заметить, что гораздо труднее принять взвешенное решение при уточнении сомнительной записи, зафиксирован-
ной не один раз, а дважды и в двух местах: «Новешной, ая, ое. Слепой. Ишим. Тобол., Челяб., 1930»10. Ср. другие чтения, более распространенные, представленные в нескольких регионах и отмечаемые в течение долгого периода времени: «Невешной. См. невишной»; «Невишной, ая, ое и невишный, ая, ое; не-вишон, шна, шно. 1. Слепой. Тобол., 1896» и мн. др. Невишной Семен. Нижегор., 1852. Вост., Даль, Цивил. Казан. Он ведь невишной, работать не может. Лунин. Пенз. Ставроп. Самар., Алт. Вост.-Казах., Гапонова [с примеч. «у казаков»], 1961. Нерч. Забайкал., Сиб., Хабар. Невешной. Том., 1863. Челяб. Невишный. Том., 1930», а также с близким значением ‘близорукий, подслеповатый’ (Не езжу уж другой год на охоту: глазами невишной стал. И сила есть, да вот беда: невишной глазами уж больно сделался. Урал.) и двумя достаточно предсказуемыми производными значениями: ‘невзрачный, неказистый’, ‘неграмотный, темный; непросвещенный’11.
Ясно, что запись новешной (хотя и зафиксированная в двух областях) вызывает некоторые сомнения на фоне всех многочисленных вариантов с, очевидно, отрицательной приставкой не-, ни-: невешной и др. Вряд ли это южновеликорусский (с переходом *чьн > шн) рефлекс древнерусского *не-вид-ьч-ьн(ый). Скорее это параллель к у-веч-н(ый), но не с приставкой у-, а с другой отрицательной приставкой - не-12. Прилагательное не-вешной, несмотря на некоторое созвучие, не имеет, по всей вероятности, отношения и к прилагательному нівечити ‘портить, уродовать’ в украинском языке, производному от
і ’13
полонизма нівеч ничто .
Иногда неточности визуальной идентификации букв имеет довольно неожиданные последствия. В частности, результаты графических переразложений, приводящих при копировании рабочей записи диалектного слова к новому и часто вполне фантомному чтению, как отмечает А. Ф. Журавлев, все еще нуждаются в полномасштабном рассмотрении14. Рассмотрим пример возникновения более необычного чтения на месте ординарного: «Жглот, а, м. Нелюдимый, жадный человек. Миасс. Челяб., 1930»15, - которое, вероятно, было прочитано на месте *жмот: «Жмот, а, м. Богатый крестьянин-собственник, кулак. Забайк., 1960»16. Ср. переразложение м в лг в фантомном колгуха, возникшем на месте ко-
і ’17
муха лихорадка .
154
В. В. Шаповал
В общем можно заключить, что заподозрить по целому комплексу признаков (неясность морфемного членения, отсутствие производных слов, наличие синонима с немотивированным отличием в записи и т. п.) сомнительную запись диалектного слова довольно просто. Однако процедура проверки и особенно исправления такой словарной записи представляется весьма непростой. При этом статус «ошибки» в каждом отдельном случае нуждается в тщательном уточнении: это может быть и реальное диалектное слово, не фиксировавшееся ранее по причине его малоупотребительности, это может быть и результат ослышки при фиксации или описки при копировании рабочей записи, иногда это оказывается неверной трансформацией общеизвестного слова, впервые встреченного неопытным собирателем диалектного материала именно в местной речи. В любом случае представляется важным следующий принцип: исправлять, то есть менять, полевой диалектный материал, представленный в словаре, можно только на основе другого материала. При этом приходится признать, что абсолютно объективных критериев для сравнения доказательной силы различных иллюстративных примеров до сих пор не выработано. Таким образом, сомнительную запись в словаре можно по результатам критического анализа счесть с большей или меньшей степенью вероятности ошибочной, но удалять ее из словаря нельзя, гораздо разумнее только снабдить ее соответствующим предостерегающим примечанием.
Примечания
1 Словарь русских народных говоров. Вып.
20. Л., 1985. С. 301.
2 Там же. С. 163-164. Ср. также: скепать ‘щепать, колоть лучину’ (Вып. 37. СПб., 2003. С. 408).
3 Словарь русских народных говоров. Вып. 21. Л., 1986. С. 332.
4 Там же. С. 336.
5 Фасмер, М. Этимологический словарь. Т. III. М., 1987. С. 195.
6 Словарь русских народных говоров. Вып.
21. Л., 1986. С. 335.
7 Там же. С. 335-336.
8 Словарь русских народных говоров. Вып. 41. СПб., 2007. С. 341.
9 Там же. С. 340-341.
10 Там же. С. 253.
11 Словарь русских народных говоров. Вып. 20. Л., 1985. С. 336, 345.
12 Фасмер, М. Этимологический словарь. Т. I. М., 1986. С. 285; Т. IV. М., 1987. С. 144.
13 Рудницький, Ярослав. Етимологічний словник української мови. Т. II. Оттава, 1982.
С. 859; Етимологічний словник української мови. Т. IV. Київ, 2003. С. 95. О глаголе нівечити см. также: Шаповал, В. В. О некоторых проблемах источниковедения и текстологии современных художественных текстов : анализ экзотизмов и окказионализмов // Наследие Д. С. Лихачева в культуре и образовании России. Т. 2. М., 2007. С. 70. иЯЪ : http://www.philology.ru/linguistics2/shapoval-07a.htm.
14 Журавлев, А. Ф. Лексикографические фантомы. 1: СРНГ, А-З // Dialectologia slavica : сб. к 85-летию Самуила Борисовича Бернштейна : Исследования по славянской диалектологии. 4. М., 1995. С. 183-184. Здесь же представлены и примеры выявления и анализа подобных ошибок.
15 Словарь русских народных говоров. Вып. 9. Л., 1972. С. 96.
16 Там же. С. 206.
17 Журавлев, А. Ф. Лексикографические фантомы. 2: СРНГ, И-К // Слово и культура : Памяти Никиты Ильича Толстого. Т. 1. М., 1998.С. 98.
