CC BY
241
ЧЕЛОВЕК В ЭПОХУ МАСС-МЕДИА
Во второй половине XX в. произошла трансформация влияния техники на человека: она безгранично расширила его возможности и превратилась в его продолжение. Прежде всего, это коснулось глаз — всевидящее око как бы «ощупывает» все окружающее и формирует новую реальность, которая позволяет человеку проникнуть в тайны бытия. Однако эта реальность по своей природе виртуальна: реальность уходит тем дальше, чем она казалась ближе. Реальный мир предстает в единственной реальности масс-медиа, он расколот на множество эпизодов-драм, которые, переплетаясь, образуют новые «симуляционные артефакты». Медиа, создавая реальность медиасобытий, перестали фиксировать сами события, результатом чего становится размывание границ реальной жизни. Фактическая реальность, которая наблюдается, существует вместе с порождаемой масс-медийной реальностью. Как пишет
Н. Луман: «...мы можем говорить (всегда относительно некоего наблюдателя) о первой реальности и о второй (или наблюдаемой) реальности. Теперь мы наблюдаем некое удвоение реальности, которое осуществляется в наблюдаемой системе массмедиа»1. Таким образом, реальность масс-медиа двояка, что и позволяет говорить о ее виртуальности. Не являются в этом плане исключением такое электронное медиа как телевидение.
Массовость этого явления объяснима. Их аудитория огромна, зрелище само приходит к нам. Все телевизионные образы, несмотря на их жанровые различия, представляют на телеэкране вереницу сюжетов, сливаясь в единое целое. Все ситуации просчитываются по законам жанра, и мы чувствуем себя пророками и провидцами, предугадывая ход событий хотя бы на несколько шагов. Зрители сами выбирают, кого и что им приятней видеть. Они сами решают, с кем общаться и на кого походить: «Я смогу побродить среди развалин, оставленных землетрясением в Японии, побесноваться с толпой в Испании на корриде, затаить дыхание, глядя на трапецию, летящую под куполом цирка, и посмеяться над неожиданным поворотом в пьесе Фейдо в «Комедии Франсез»...2 Мир на экране выглядит как единая нескончаемая серия. Реальность порождает новые мифы, которые представляет телеэкран. Самая могущественная в истории технология добывания истины начисто лишена способности отличать истину от фальши. Система массовых коммуникаций современного типа прямо-таки провоцирует работающих в ней людей
«фабриковать реальность» по своему усмотрению. Реальности как бы и нет вообще. Техника коммуникации развивается так стремительно, что в недалеком будущем, что человек сможет находиться в той реальности, в какой захочет, какую он сможет создать. Становится очевидным, что в процессе массовой коммуникации происходит взаимодействие трех миров: мира, отраженного в сознании аудитории, мира, отраженного в массовой информации и собственно самой реальности.
Мгновенность, вездесущность, всевидящ-ность — вот элементы политики завтрашнего дня. Все расстояния сокращены до минимума, их просто нет.
Важно обратить внимание на тот факт, что мир создаваемый в коммуникации, постоянно подвержен интерпретациям и переинтерпретациям. Все в нем толкуемо, прочитывается и перечитывается, создаются бесчисленные варианты понимания, прирастают и убывают смыслы. Интерпретационный характер порождает множество «разномасштабных реальностей», переплетающихся, борющихся и взаимодополняющих друг друга. Интерпретации подвергается абсолютно все, что встречается на пути теле- и видеокамер. Искусство разъяснения, истолкования возникло еще в древности, еще стоики придавали особое значение проблеме значимости слова. Смысл слова, по их мнению, изначален. Звук голоса превращается в осмысленный язык только благодаря разуму. Его основная задача — раскрытие смысла текста, изображения, речи. Понимание есть основа человеческого мышления3.
Слово же, произнесенное на телеэкране, приобретает особое значение — оно не просто значимо, а общезначимо. Оно слово обращено ко всем и к каждому. Начинается его понимание. В понимании важную роль играет аппликация, т. е. соотношение фактов с реальностью. X. Га-дамер отмечал, что понимание — это процесс слияния горизонтов, оно возможно тогда, когда понимающие включают в свою игру собственные предпосылки4. Следовательно, каждый воспринимает экранное слово по-своему, осуществляется процесс интерпретации. Каждый из нас создает свою модель действительности, в головах у нас существует как бы «склад образов», которые дополняют друг друга и нашу картину5. Следует заметить, что интерпретация и факт в наше время не одно и то же. Тем самым в масс-медиа реальности выделяется и приобретает специфические черты та часть естественной реальности,
Политология
гоне не столько за зрителем, сколько за «его Величеством» — рейтингом данные проекты приобретают не всегда социально положительную окраску и несут в себе элемент сенсации, скандала (отказ от роли ведущего на Первом Евгения Плющенко был преподнесен как погоня фигуриста за большими деньгами — Второй канал предложил, по данным СМИ, огромную сумму). Сам же Е. Плющенко объяснил этот факт травмой и не принимал участие ни в проекте Первого, ни Второго каналов. Этот пример еще раз подтверждает мысль Н. Лумана о гипертрофии нового и интересного в масс-медийной реальности: привлечение внимания требует все новых и новых новостей, даже таких, которые отсутствуют в реальности. Другими словами, если нет новостей, то их нужно создать.
Анализируя роль современных масс-медиа в конструировании реальности, нельзя не обратиться к огромным возможностям современных и высокотехнологичных медиа в политической жизни. В рамках постклассической парадигмы власти, которая применяется для анализа информационного общества, Мишель Фуко раскрыл вопрос о ее технологиях12. Он подчеркнул, что власть — предмет безмерно таинственный, одновременно видимый и невидимый, распространенный повсюду, ничего во власти не детерминируется извне, она не определяет, но и не определяема13. Объясняется это, прежде всего, темпами развития социальности14. В условиях тотального господства электронных СМИ становится довольно трудно различать собственно власть и ее образы, реального политика и его имидж. Визуальное моделирование стало играть все большую роль в процессе выработки и принятия политического решения.
Поль Вирильо высказал мысль о формировании «тирании настоящего времени» и как следствие, появлении новой формы насилия — виртуального, следовательно, должно появиться и новое понимание свободы личности. Традиционно свобода рассматривается как отсутствие принуждения. Однако в обществе новых «дисциплинарных практик» принуждение становится завуалированным: создается иллюзия свободы. Человек же в условиях тотальной коммуникации полагает, что он свободен, однако возможности компьютерного «учета и контроля» делают еще более эффективной социально-властную инспекцию'5.
Навязывая человеку, видение мира, масс-медиа фактически делают его несвободным. «Можно лишь предположить, что массмедиа приводят к переоценке свободы других, в то время как каждому отдельному индивиду очень хорошо известны когнитивные ограничения игрового пространства собственной свободы»16. Выбор задан.
Заданное™ выбора и поведения способствуют различные приемы. В частности, превращение политических программ в игровое шоу, тем самым увеличивается разрыв между миром реальной политики и миром политики, который предлагают СМИ. Создатели информационноаналитических и новостных программ делают все возможное для превращения реальности, которая лишена развлекательности, в нечто развлекательное для привлечения аудитории. Это в свою очередь усиливает значение «символической политики», основанной на привлекательных имиджах и образах. Политические события превращаются в нескончаемое шоу, что особенно ярко проявляется в период различных избирательных кампаний. Логика зрелища берет верх над логикой реальности. В последнее время стали популярными различные интерактивные политические программы, когда телезрителям представляется возможность высказаться по тому или иному вопросу, дать оценку событию, поступку или политику. Создается иллюзия, что зритель в этих программах активно участвует. В данном случае человек не смотрит зрелище, а принимает в нем участие. Тем не менее, это участие, при кажущейся активности, пассивное: правила игры заданы и четко определены. Значит, зритель опять не свободен, утверждается его несвобода в условиях свободы.
Все-таки человек будет стремиться сохранить себя и свою свободу через познаниереальности. Не существует реальности «самой по себе», в том числе и масс-медийной. Она, в конечном итоге, создается и творится самим человеком. Следуя логике нашего размышления о роли масс-медиа, мы полагаем, что человеку в современном информационном обществе предоставляется возможность самому решить, кто он такой: раб или свободный. Только свободный человек может научиться творить самого себя, ибо человек—источник и смысл всякого действия и существования.
Примечания
1. Луман, Н. Реальность массмедиа / Н. Луман / пер. с нем. А.Ю. Антоновского. — М. : Праксис, 2005, —С. 13.
2. Цит. по: 40 мнений о телевидении. — М. — 1978, —С. 4.
3. См.: Хайдеггер, М. Время и бытие / М. Хайдеггер. — М., 1993; Хайдеггер, М. На проселочной дороге / М. Хайдеггер. — М., 1993.
4. См.: Гадамер, X. Истина и метод. Основы философской герменевтики / X. Гадамер. — М., 1988.— С. 39; Гадамер, X. Актуальность прекрасного / X. Гадамер. — М., 1991. — С. 80—82.
5. См.: Кириллова, Н.Б. Медиакультура: от модерна к постмодерну Н.Б. Кириллова. — М. : Академический Проект, 2006. — С. 296.
6. См.: Кириллова Н.Б. Цит. соч. С. 548—550.
которая имеет «служебное» значение собственно для масс-медиа реальности; она обретает свое бытие в структурной «ткани» реальности, которая (первая) служит средством обмена идеями и результатами деятельности, теоретическими изысками, наблюдениями.
В этом плане важная роль принадлежит языку как важнейшему условию упорядочивания событий в нашем понимании. Язык — это среда, где я и мир выражаются в изначальной взаимо-принадлежности. Большинство исследователей отмечает, что именно язык конституирует мир. Язык это бытие, которое может быть понято6. Язык не просто медиум в мире людей7. Язык — универсальная предпосылка познания Языком масс-медиа выступает образ. Наибольшее влияние медиа состоит в общей тенденции конструировать мир как «набор образов», в котором нет определенной последовательности или причинной определенности.
Возвращаясь к положению П. Бергера и Т. Лукмана о том, что «язык реализует мир» в двояком смысле слова: он его постигает, и он его производит»8, можно сказать, что телевизионные образы, как специфический язык телевидения, производят мир в сознании людей, то есть конструируют саму реальность. Систематизация и обобщение данных масс-медиа реальности как самостоятельного вида закрепляется устойчивыми семиотико-терминологическими средствами существования, имеющими сугубо самостоятельную семантику (значение) и историю. Здесь формируется свой язык, свои термины и символы9. Мир символов опосредует отношения человека к природе. Знак является средством постижения внешнего мира и регулирования общественной жизни. Появление знаков внутренне связано с формированием принципиально новых информационных отношений, обусловленных присвоением индивидом общественно-исторического опыта человечества, с необходимостью его сохранения и воспроизведения. Таким образом, фактически мы говорим о конструировании мира образами масс-медиа, тем самым опосредованно упрощение связи специфических значений, что позволяет субъектам масс-медиа реальности как носителям действий формулировать «правила игры».
Перцептивный аппарат человека весь перестраивается и настраивается на виртуальность и входит в особый виртуальный режим10. Человек воспринимает реальность как реальность многомерную, сценарную и вариативную реальность, где все большее место принадлежит модельной и игровой, подвижной, пластичной и проблематичной данности. Человек полагает, что эта реальность обладает характеристиками обычной эмпирической реальности, но это не так. Описа-
ние общества, представленное в масс-медиа не является единственным и истинным, потому что, как мы уже отмечали выше, каждый воспринимает образы со своих позиций. «Итак, массме-диа внушают чужой опыт, вторичные переживания, нечто неаутентичное, вторичное, сначала пережитое кем-то другим, но одновременно обеспечивает индивидуальное наблюдение при помощи этого различения аутентичное/вторичное, а тем самым позволяют создавать (отличать) «мою» подлинную, «мной» переживаемую реальность (то, что я виду из окна, а не с экрана). Но анализ подводит к тому, что эту мою реальность я выделяю только потому, что уже применил это различение, то есть учел, а значит, использовал, переработал, операционализировал массмеийную реальность, пусть и негативно. Чтобы понять, что смотрю в окно, я должен знать, что это — не экран. В этом тоже — фиктивность (схематичность) моей аутентичности, моего аутентичного опыта, а переживание аутентичности оказывается следствием существования массмедиайной реальности и применяемых мной различий»11. Поэтому некоторые масс-медийные образы превратились не просто в символы, а даже в иконы (например, «звезды» шоу-бизнеса), которые и способствовали стандартизации поведения.
Тем не менее, в информационную эпоху все очень быстро меняется и процесс создания образов тоже. Значит, образы приобретают временный характер. Идеи, верования, идеалы, стремительно врываясь в наше сознание, очень быстро исчезают, но не бесследно.
В этом плане следует обратить внимание на отдаленные социальные последствия образцов и стандартов поведения, навеянных телевизионными образами. Поколение «next» выбрало не только «Колу», «Пепси» или «Спрайт», оно выбрало и нравственные ценности, которые эти образы принесли с собой.
Благодаря стандартам поведения экранных героев жизнь человека в нашем обществе в буквальном смысле стала бесценной. Привыкнув к насилию и смерти на экране, мы перестали замечать насилие на улице. Все стало обычным и обыденным, в том числе и смерть. Дети перестали быть нужными, потому что мешают карьере, ведь на экране только сильные и успешные, они все бездетные, ведь серьезный бизнес с детьми не построишь. Подобных примеров можно найти очень много.
Тем не менее, в последнее время нельзя не отметить, что наметились и положительные тенденции в формировании ценностных ориентаций телезрителей: меняется отношение к спорту, в частности к фигурному катанию, благодаря проектам Первого и Второго каналов. Однако в по-
Е.Г. Прилу нова
Человек в эпоху масс-медиа
7. Кассирер, Э. Философия символических форм: введение и постановка проблемы. Лекции по философии и культуре / Э. Кассирер // Культурология XX века. Антология. — М., 1995.
8. См.: Бергер, П. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лукман . — М., 1995.
9. Форестье, Л. Великий Немой / Л. Форестье. — М., 1945; Добротворский, С. Фильм «Чапаев»: опыт структурирования тотального реализма / С. Добротворский // Киноведческие записки. — 1992; Кириллова Н.Б. Цит. соч. и др.
10. См. Хоружий С.С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности / С.С. Хоружий // Вопросы философии. — 1997. — № 6. — С. 67.
11. Антоновский, А.Ю. Массмедиа — трансцендентальная иллюзия реальности? / А.Ю. Антоновский // Луман Н. Реальность массмедиа / пер. с нем. А.Ю. Антоновского. — М.: Праксис, 2005. — С. 245—246.
12. См.: Олсон, К. Габитус и язык тела / К. Олсон // Время. Философия. Пространство. Школа философского перевода. — Екатеринбург, 1996.
13. См.: Шабурова, О.В. К проблеме классического / постклассического в развитии политической философии /О.В. Шабурова// Социемы. 1997/6. Вып. 6. — Екатеринбург, 1997. — С. 36—42.
14. Там же.
15. Там же.
16. Луман Н. Реальность массмедиа Цит. соч. С. 136.
