CC BY
124
УДК 821.512.141.09
ЧЕЛОВЕК И ВОИНА: ИДЕИ ГУМАНИЗМА В БАШКИРСКОЙ ВОЕННОЙ ПРОЗЕ 60-80-х гг ХХ в
© Г. Н. Г ареева
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел./факс: +7 (347) 273 66 43.
E-mail: gareevagulfira@mail.ru
Концепция героя-борца в башкирской военной прозе 60-80-х годов тесно связана с идеями гуманизма, показом органичности судьбы личности с судьбой народа. В отличие от ранее созданных произведений, где ощущалась «окопная сосредоточенность», основное внимание уделялось батальным картинам, в прозе последующего периода подробно освещается внутренний мир героев, выявляются истоки мужества солдат, показывается нравственная высота их поступков, сила духа.
Ключевые слова: герой-борец, защитник Родины, панорамные события, принцип синтезирования прошлого и настоящего, напластование разных временных граней, внутренний мир героя, категории нравственности, трагические коллизии войны, жестокие испытания, идеи гуманизма, органичность судьбы личности с судьбой народа
Концепция героя-борца, защитника Родины, прошедшего через суровые испытания, кровью отстаивавшего принципы гуманизма на фронтах Великой Отечественной войны, самоотверженным трудовым подвигом приблизившего день Победы в тылу, определяет одно из главных идейнохудожественных направлений прозы, во многом обусловливает и отбор художественных средств для всестороннего, глубокого раскрытия характеров. В связи с этой концепцией героя в башкирской прозе 60-80-х годов, как и в советской литературе, намечен новый подход писателей к освещению кровавых битв, к изображению человека на войне, поиск ими новых эстетических решений. Вместо изображения панорамных событий, глубокому исследованию подвергается социально-нравственные истоки героизма советских солдат, в произведениях все большее место занимает психологический анализ. Писатели выдвигают на первый план отдельную личность, вместо «окопной сосредоточенности», описания батальных картин, внимание уделяют изображению внутреннего мира, анализу душевного состояния героя в предельных ситуациях войны, показу человека-борца, мыслящего, сознательного, убежденного, твердого, солдата, представляющего собой не только человека с ружьем, но и яркую индивидуальность, неповторимую личность, солдата, самоотверженно выполнившего свой воинский долг. Такие произведения, как уже было отмечено не раз, в целом создают социальнопсихологический портрет всего военного поколения. События войны часто не масштабны, герои рисуются в повседневных военных буднях. Обычно берется один или несколько критических моментов, которые требуют от солдат максимального напряжения сил, выявляют их героизм, стойкость, нравственные качества. Появляются и новые жанрообразующие факторы. Писатели все чаще применяют принцип синтезирования прошлого и настоящего, военных событий с событиями мирного времени, что способствует углублению психологизма, делает произведение перспективным. «Полнее сознавая
человека героической нравственности эпохи Великой Отечественной войны, писатели становятся ближе к художественному воссозданию социалистической яви»,- отмечает и Л. Иванова [1]. Напластование разных временных граней дает возможность художнику показать определенность характеров во времени, глубокую связь настоящего с прошлым в жизни человека. Аналитичность произведений обусловливает в некоторой степени и их эпичность, что утверждается в трудах ряда исследователей (н-р, Е. Алексаняна [2], Е. Сафроновой [3]). «Разные формы включенности характера в поток исторически развивающегося времени приводят не только к укрупнению характеров и обстоятельств, но и лирическое, психологическое начало в какой-то степени трансформирует понятие эпического»,-отмечает Е. Сафронова.
В повестях и романах В. Астафьева [4],
A. Адамовича [5], Ф. Абрамова [6], В. Распутина [7],
B. Быкова [8], Г. Бакланова [9], В. Богомолова [10], Е. Носова [11], В. Шукшина [12], В. Кондратьева [13], В. Карпова [14], С. Залыгина [15], Ю. Бондарева [16], И. Стаднюка [17], П. Загребельного [18], П. Проскурина [19], К. Симонова [20] и других дается глубокий анализ исторически сложившихся нравственных понятий и критериев, прослеживается нравственное взросление героев, их гражданское возмужание. Произведения этих писателей глубоко современны, органичны нашей духовной жизни. Большое место в них занимает мотив памяти, деятельный, активный, насквозь проникнутый антивоенным духом, предостерегающий от предания в забвенье неизмеримых трагедий, бедствий, выпавших на долю нашего народа, подчеркивающий важность нравственных уроков, выверенных в суровейших испытаниях, цены жизни и мирного труда. Художественные искания советской военной прозы 60-80-х годов ХХ века, отражение идей гуманизма, особенности освещения концепции героя исследованы в трудах А. Г. Бочарова [21], М. М. Бахтина [22], Е. А. Алексаняна [23], Н. Н. Воробьева [24], В. И. Воронова [25], А. М. Адамовича [26], С. Си-
ненко [27], М. Б. Храпченко [28], Г. И. Ломидзе [29], Л. Г. Якименко [30], Л. И. Лазарева [31], Г. Н. Красникова [32] и др. «В чем смысл жизни и труда, каковы высшие импульсы и стимулы человеческой деятельности, в чем мужество выбора, что значит жить достойно - на эти вопросы, встающие перед каждым мыслящим человеком, дает свои нелегкие ответы советская литература о войне, ответы не дидактические, а рожденные опытом войны, самого тяжелого жизненного испытания»,- пишет Н. Бик-кенин [33], определяя перспективность, остросовременный смысл произведений о войне. Это новое качество литературы находит отражение и в произведениях Д. Исламова «Дорога Москвы», «Южное солнце» [34], А. Чаныша «Клекот беркута» [35], Н. Мусина «Судьба желанная», «Белый олень - на Синь-горе» [36], Я. Хамматова «День рождения» [37], И. Абдуллина «Прощай, Рим!», «Вдовы не плачут» [38], И. Гиззатуллина «Вторая высота» [39], М. Карима «Помилование» [40], А. Хакимова «Радуга», «Хромая волчица», «Перелетные птицы», «Мост», «Свадьба» [41], Ш. Биккула «Мы еще поживем!» [42], Т. Тагирова «Лейтенанты», «Галия» [43] и ряда других. Романы Д. Исламова, воссоздающие панорамную картину войны, отличаются стремлением достичь эпически масштабного изображения событий и глубокого анализа душевного состояния солдат в этой кровавой бойне. Романы А. Чаныша, И. Абдуллина, Я. Хамматова написаны на документальной основе. Хотя драматические, трагические моменты в жизни героев, их мысли и чувства, переживания подробно изображаются, документальная основа, публицистичность ощутимо снизили в них художественность, образность. Излишняя идеализация героя в историкобиографическом романе Я. Хамматова также нанесла ущерб психологической разработке характера, привела к идеализации социальной среды, общественной атмосферы тридцатых годов, в которой воспитывался, рос будущий Герой Советского Союза, вместо аналитичности преобладал романтический пафос, патетика. Произведения М. Карима, Ш. Биккула, Т. Тагирова, А. Хакимова глубоко психологичны, в них своеобразно переливаются краски суровой реалистичности, глубокой драматичности и тонкой лиричности.
Повести башкирского прозаика А. Хакимова роднит с повестями В. Астафьева, В. Распутина, Ч. Айтматова [44] постановка нравственных проблем, исследование внутреннего мира героя во временной протяженности, в тесной связи с историей народа. С повестями В. Быкова повести А. Хакимова перекликаются в психологической тонкости и внутреннем драматизме, характеризуются философичностью, органичной созвучностью с сегодняшним днем при изображении военного прошлого.
Военное время требовало от человека неукоснительного следования суровым, но справедливым категориям нравственности. В повести «Радуга» подчеркивается, что человек должен оставаться на высоком пределе нравственности, человечности, не
терять драгоценные качества, выверенные в суровых испытаниях войной. Сюжетный стержень повести строится вокруг личности, вокруг того душевного перелома, который происходит в ней.
Жизнь главного героя повести Ислама течет слаженно, мирно. Но, оказывается, не все благополучно в жизни Ислама. Каждый раз, когда он остается наедине со своими думами, его начинают беспокоить давно прошедшие события. Ислам, как свойственно человеческой природе, задвигает и приглушает тяжелые воспоминания о трагических событиях первых дней войны. Заставляет себя мысленно переключаться на настоящее, на текущие заботы. Но с течением некоторого времени эти элементы сознания, то есть память о войне, все более активизируются. Перед Исламом встают картины тридцатилетней давности, отнимающие его душевный покой. Отступление в прошлое постепенно объясняет психологическое состояние Ислама в настоящем. Совесть мучает его за товарищей, в гибели которых он считает себя виновным. Внезапное его решение поехать в Белоруссию, где происходили трагические события, воспринимается психологически мотивированным. Оно на некоторое время снимает душевную напряженность. Но, уже приехав в места, с которыми связано его военное прошлое, он теряет спокойствие. Опять сомнения, боль за судьбы товарищей, за судьбу Ганны овладевают им.
Психологическое состояние Ислама с приближением к обелиску, где похоронены солдаты, показывается как бы в замедленном темпе. Оно воссоздается через тщательную фиксацию его внешнего поведения, реакции, коротких мыслей. Подробное описание портрета героя, его жестов, деталей внешнего облика, сравнения раскрывают всю гамму его чувств. Ислам стоит перед обелиском «не в силах сделать ни шага, словно ноги приросли к земле», «холодный пот выступил на лбу Ислама», «нестерпимо хотелось курить», «он бросил незажженную папиросу, спохватившись, поднял ее и, не зная куда девать, сунул в карман. Тяжело вздохнув, вытер обильный пот со лба и шеи» - вот эти отрывки душевных картин, последовательно наслаиваясь друг на друга, воссоздают всеобъемлющую картину напряженного психологического состояния героя. Он все еще хочет отодвинуть самый тяжелый миг для него - увидеть в списке фамилии своих погибших товарищей. Те же детали, показывающие внешние проявления внутренней жизни, в психологическом стиле повествования оказались способными передать целый поток переживаний, различных чувств, потрясение Ислама, увидевшего в списке погибших свою фамилию: «Вначале Ислам, ничего не понимая, провел пальцами по четвертой надписи, заморгал глазами, растерянно переводя их с обелиска на окружающий лес и обратно. И ошеломленный выпрямился. - Как?! - только и произнес он хриплым голосом, высвобождая завернувшийся ворот рубахи».
В сцене встречи Ислама с Ганной движение души со всеми его изгибами разнообразно передается через мимику, противоречивые движения, ре-
чевое замешательство, суммарное обозначение внутреннего состояния героя. Чувства, сменяющиеся одно за другим под влиянием определенных внутренних стимулов, показываются быстротечно. «По мере того как женщина приближалась к нему, все большее смятение охватывало его. Он затоптался на месте, не зная, куда девать сразу же ставшие беспомощными руки. В эту минуту он ничего не видел, кроме устремленных на него испытующих синих глаз. Так безмолвно, пристально разглядывая друг друга, они простояли с минуту. Ислам хрипло прокашлялся, с трудом проглотил подкативший к горлу ком и, еле шевеля непослушными губами, прошептал: «Здравствуй, Ганна...» Он снял шляпу, поглядел по сторонам, словно отыскивая место, куда бы положить, потом с растерянным видом опять надел на голову... Странное поведение незнакомца, уставившего на нее свои карие глаза, насторожило Ганну. Вот она сделала еще шаг, подняла руки, чтобы поправить без того аккуратно уложенные волосы. И вдруг, словно вспомнив что-то, не отводя от Ислама глаз, подалась назад и прижала пальцы к губам». Из приведенного вкратце отрывка можно представить себе напряжение, волнение, растерянность, потрясение Ислама и Ганны. Таким образом, косвенная форма в психологическом стиле повествования оказалась способной заменить прямую форму психоанализа, через диалектику внешнего, через цепь деталей, последовательно фиксирующих душевные явления, открывается возможность передачи диалектики внутреннего, раскрывается процесс эмоциональнопсихологической жизни, сложная гамма чувств, нюансы, оттенки переживаний.
«Война не как хроника и развертывание батальных сражений интересует в данном случае авторов, а как точка нравственного отсчета для тех поколений, что вышли из огня»,- пишет П. Ульяшов [45], анализируя произведения 70-х годов о войне. Это высказывание исследователя уместно было бы применить и по отношению к данной повести А. Хакимова. Самое яркое, запоминающееся, отнимающее душевный покой трагическое событие, восстановленное в памяти, явилось точкой нравственного отсчета для Ислама. С высоты той военной поры, которая заставляет жить честно, не поступиться совестью, принципами, человечностью, с высоты тех идеалов герой судит о сегодняшней своей жизни, мучается из-за того, что утратил драгоценные качества, выверенные войной. Сверяя настоящую свою жизнь с памятью военных дней, герой вносит коррективы в нее, глубже постигает ее смысл, пересматривает свои застоявшиеся взгляды, стремится жить достойно памяти павших. Таким образом, возвращение к прошлому, к военным событиям, встреча с первой любовью, молодостью приводят героя к душевному катарсису. Драматизм тяжелых переживаний разрешается нарождающейся гармонией духа, преодолением душевной косности, приобретением спокойствия.
А. Хайлов, изучая роль художественного опыта литературы о войне, пишет: «Проза обретает
важный сегодня художественный аспект: рассказать не только о том, что делали люди, ушедшие защищать Родину, но и, прежде всего, о том, как жил, что думал, в чем находил духовную опору каждый из них, какой нравственный опыт оставил он мирному будущему» [46] . В этом отношении интересна повесть «Мост». В ней наблюдается максимальная концентрация действия, изображается только один взвод солдат, которым командовал Ахтям Кадыров, берется одна острая нравственная ситуация. Это позволяет глубже сосредоточиться на освещении чувств и переживаний героя, на психологическом мотивировании поступков в различных фронтовых ситуациях. История духовного становления Ахтяма Кадырова находится постоянно в центре внимания автора.
В начале повести выпускник военного училища Ахтям Кадыров всеми силами стремится попасть на войну, на передовую. Ему не терпится схватиться с врагом, внести свою долю в победу. Он боится, что кончится война, а он не успеет по-настоящему повоевать, побывать на передовой. Но война, день которой равен месяцу, годам мирной жизни, очень быстро выветривает прежние представления о ней. Перед читателем проходит постепенный духовный рост героя. Во взаимоотношениях с подчиненными с командирами, в картинах боя, в мыслях и чувствах раскрывается Ахтям Кадыров. Кристальная чистота, богатство внутреннего мира, высокая нравственность, человечность молодого командира притягивает солдат к Ахтяму, способствует возникновению простого товарищеского отношения и взаимопонимания между солдатами.
На войне действия командира оцениваются по уставу. Но существуют и неписаные законы, по которым определяются нравственные поступки. Это готовность выручить своих солдат в критический момент, прийти на помощь, когда самому грозит опасность. Или не менее тяжелое - принимать на себя ответственность, оберегая жизнь солдат. Все они требуют от человека огромной душевной силы.
Солдат из взвода Кадырова исчезает и появляется только под утро. Случай, похожий на случай из повести «Помилование» М. Карима. Выясняется, что он ночевал в поле. Ахтям, отлично зная возможные последствия, не сообщает об этом командиру роты. Он делает это потому, что боится наказания. Нет, заяви он сразу, понес бы Ахтям наказание, но отнюдь не такое, какое ожидало его в случае несчастья. Он берет на себя эту ответственность, прежде всего, думая о судьбе пропавшего солдата. В такое суровое время больше обнажаются нравственные, человеческие качества. Военное время, требующее неукоснительного исполнения устава, не вытесняет общечеловеческих норм отношений. Ведь воюют люди, а не автоматы, техника... И солдаты как положено оценивают этот поступок Ахтяма. Долгов говорит своему командиру: «Мы же видели, как Вы ночь не спали. Случись что с этим... а Вы вовремя не доложили. Сняли бы с Вас погоны... » К сожалению, автор не делает акцента на более подробный показ его внутренней
подготовки к такому шагу, на передачу душевных колебаний. Если этот поступок Ахтяма получил бы глубокую психологическую мотивированность, как и поступок Казарина из «Помилования», были бы раскрыты истоки нравственного максимализма, то произведение от этого стало бы только значительней.
И когда Ахтям бросается на помощь к двум своим солдатам, спасает их, взвод оценивает это по-своему. Выговор комроты Васильева они слушают молча, потупив взгляды. Но после его ухода все улыбаются. Автор через фиксацию нескольких деталей внешнего поведения выразил душевное состояние многих солдат. «Долгов ободряюще
подмигнул Ахтяму, а Федоров подошел, покашлял, даже пуговицу на гимнастерке застегнул, так ничего и не сказав». Бойцы скупо, но искренне выражают свою привязанность к командиру. За то, что больше о своих солдатах думал, старался беречь их, без особой нужды под огонь не подставлял, бойцы уважают своего командира.
В связи с этим нужно отметить, что в повести есть образ Евсеева, в некотором роде антипода Кадырова. В противовес Ахтяму, Евсеев старается любой ценой быть первым, ради этого бездумно толкает солдат в пекло. Столкновение двух нравственных начал, которое показано с таким мастерством в произведениях Быкова, Бондарева, у Хакимова только намечается, но не развивается.
Важную роль в духовном росте Ахтяма играет командир роты Васильев. Через его дневники пунктирами открывается духовный мир командира, его чуткость, внимательность к солдатам и офицерам, его память о погибших. Чтение этого блокнота способствует взрослению Ахтяма, он уже не судит с юношеской прямотой о поведении людей. Внутренняя драма Васильева проходит перед глазами Кадырова, чужое горе он переживает как свое.
В этой повести, как и в повести «Свадьба», подчеркивается опосредованное последствие войны, но отнюдь не второстепенное. Вместе с физическими увечьями война наносит и неизлечимые душевные раны. Если в «Свадьбе» душа Алтынсес выходит из берегов от испепеляющего всю и все ожидания мужа-фронтовика, то душевный драматизм возникает у Васильева из-за измены жены, не выдержавшей разлуки с мужем. Ранение Васильева предопределяется душевной драмой, раздвоенностью внутреннего состояния. Но это не фатальная неизбежность судьбы. Это неизбежность, которая вытекает из законов самой суровой войны. Писатель хочет подчеркнуть, что душой и телом лишь цельные выживают в такое лихолетье.
В повести только последний бой изображается подробно, передается изнутри, через преломление в душе Ахтяма. Он в критический момент вспоминает Васильева, пытается представить, как бы он поступил на месте Ахтяма, напряженно ищет ответа на вопрос, верен ли его план боя. Благодаря описанию душевных переживаний Ахтяма, показу мучительного пути прихода героя к единственно верному решению в такой острый момент сражения, эстетическая сила воздействия произведения значи-
тельна. Это, в частности, верно отметил А. Бочаров анализируя произведения советских писателей: «... Обнажение драматической правды переживаний позволило поднять смысл героического, вскрыв реальное напряжение борьбы и продемонстрировав подлинную силу сознательной человеческой воли, торжествующей над чувством страха и самосохранения» [47].
В повести показывается, как в борьбе против фашизма утверждались высокие нравственные качества советского воина. Революционный гуманизм постоянно находил свое развитие в действиях советских бойцов. Выполняя солдатский долг, отстаивая мир на земле, погибает Ахтям Кадыров.
А. Хакимов в повести «Свадьба» [48] обращается к нелегкой теме, к показу войны, а вернее последствий войны через их преломление в душе молодой девушки, всего неделю прожившей женой фронтовика Хайбуллы, проводившей его снова на фронт и ждавшей долгие четыре года. За эти годы перед читателями проходит вся ее жизнь. Внешняя жизнь - в повседневной тяжелой работе, внутренняя жизнь наполнена ожиданием без вести пропавшего мужа.
Получив первое (и последнее) письмо от Хай-буллы, Алтынсес преображается. Она ничего не замечает, никакого и ничего не слышит, не видит. Она живет в мире, ею созданном. Каждое известие о возвратившихся солдатах, считавшихся погибшими, пропавшими, вселяет ей надежду, дает душевные силы. Этой надеждой она и живет. И непосильная повседневная колхозная работа ей кажется не трудной, она старается своим самоотверженным трудом приблизить день Победы, день возвращения Хайбуллы. Но вот давно уже прошел победный день. А ожиданиям Алтынсес нет конца. В повести еще больше усиливается напряжение, накал страданий Алтынсес, что вызывает у читателя определенное настроение. Иссякли все надежды у Масту-ры апай, матери Хайбуллы. Она, познавшая вдоволь вдовьи муки, уговаривает Алтынсес уйти к родителям, вновь обрести счастье. И мать героини хочет видеть дочь счастливой. Алтынсес отвергает их уговоры, но в душу ее закрадывается сомнение. А из этого сомнения рождается решение. Но между ними есть ряд связующих элементов. Коса Хайбул-лы, которую Алтынсес пуще глаз берегла, ломается. По пути в райцентр Алтынсес освобождает зайца, попавшего в капкан. Потом она несколько раз вспоминает о нем: «И опять перед глазами Алтын-сес косо скакнул заяц и качнулись кусты. Ну куда он поскакал? Нет, не выживет...» В эти строки вложен скрытый психологический подтекст, намекающий на душевное состояние Алтынсес, на ее истосковавшуюся одинокую душу. Да и Алмабика, от которой Алтынсес с напряжением ждала обнадеживающих слов, не оправдала ее ожидания. Так, подкравшееся холодное сомнение перерастает неожиданно для нее самой в решение выйти замуж за Сынтимера. Но оно только для нее кажется неожиданным. А читатель воспринимает ее решение как мотивированное, вытекающее из исстрадавшейся души героини.
Радостную весть о возвращении Хайбуллы Алтынсес уже не в состоянии радостно восприни-
мать. Душа ее истомилась ожиданием, устала от долгих неоправданных надежд.
Таким образом, в этой повести впервые освещается такая сторона войны, на которую башкирские прозаики еще не обращали внимания. Эта грань войны была глубоко освещена в повести В. Астафьева «Пастух и пастушка» [49] и в некоторой степени в образе Васильева в повести «Мост». Томительное ожидание (долгие четыре года!) у Алтынсес из «Свадьбы», кровопролитная война со смертями, с ужасами у Бориса из «Пастуха и пастушки» испепелили их душевные силы, убили внутренний стержень, так необходимый для героев, чтобы противостоять жестокостям войны. А раз человек потерял противостоящую силу - неминуем трагический финал. Смерть этих героев воспринимается как суровое следствие той же войны.
Гуманистический конфликт, глубоко волнующий В. Быкова, Ю. Бондарева, находится в центре повести М. Карима «Помилование». В ней одна из суровых сторон войны - дезертирство - рассматривается с иной точки зрения. Эта тема была художественно раскрыта М. Каримом еще в 1961 году в поэме «Черные воды». Но идейно-эстетические проблемы, поставленные автором в этих произведениях, качественно отличны.
Если в «Черных водах» [50] дезертирство в самом прямом смысле слова, перед нами типичный образ дезертира, то в повести «Помилование» оно трагедия, здесь изображается человек, совершивший не преступление, а ошибку. В «Черных водах» дезертирство вытекает из самой трусливости, гадости души Якупа, как и Платова в романе Д. Исламова, а в повести М. Карима - от возвышенности душевного состояния герой совершает непоправимый поступок. Судьба первого вызывает лишь отвращение - он находит смерть под фашистским танком, куда ползет, как последний гад. Судьба второго потрясает душу читателей, помогает очиститься от всего косного, от черствости души, зовет к трудному соразмышлению. Писатель подчеркивает, что к судьбе, к душевному миру человека необходимо подходить с позиций гуманизма, даже если идет война, действуют суровые законы военного времени. Логика обезлички, руководство принципов «чтобы другим неповадно было» оборачиваются трагедией для личности, которая показана в повести без авторского нажима, комментариев, заставляет каждого осмыслить, додумать, самостоятельно сделать необходимые выводы.
Осуждение героя, молодого солдата, который не успел вступить даже и в первый бой с врагом за Родину, оставляет тяжелый отпечаток в сердцах героев повести. Повесть подчеркивает, что цены нравственным потерям нет. В подтверждение гуманизма советских законов приходит помилование, пусть и запоздалое. Хотя повесть написана о войне, она в то же время глубоко современна: проблемы, поднятые в произведении, созвучны с актуальными проблемами нашего времени.
В смерти Любомира Зуха, конечно же, виновата беспощадная война. В этом и заключается одно
из идейно-эстетических значений повести. Но ведь помимо законов войны, смертоносного оружия, на войне участвуют и люди. Как же получилось, что смерть Зуха стала неотвратимой?
Судьба опьяненного любовью Зуха, который самовольно поехал на бронетранспортере к любимой, зависит от «толстого» майора юстиции и «тонкого» лейтенанта, которые ведут следствие его дела. От того, какое они заключение сделают, зависит и решение трибунала. Какие же чувства одолевали майора во время следствия? Почему же он усмотрел в поступке Любомира тяжкое преступление? Писатель подчеркивает, что для майора чуждо какое-либо чувство вообще, он никогда не испытывает ни восхищения, ни ненависти. Он совершенно глух к тому, что побудило человека к преступным действиям, мотивы его не интересуют, а ведь, как верно отмечает И. Зайцева, «поступок не всегда позволяет создать правильные представления о человеке. Чтобы понять его совершенно, от внешнего нужно идти к внутреннему, от поступка к объяснению его мотивов, что предстоит взорам окружающих, к тайному, скрытому в глубине души» [51]. И все-таки он не может не признать, что Любомир неплохой человек. И это признание возбуждает в нем чувство неудобства, злости.
Судьба Зуха зависит, и даже в первую очередь зависит, от решения комбата Казарина. Комбат по уставу должен доложить о происшествии бригадному комиссару, и тогда дело примет опасный поворот. Но Казарин может и не доложить начальству, ограничиваясь наказанием в батальоне. Столкновение двух чувств - чисто человеческого отношения к беде другого и повиновения уставу - порождают в нем мучительные, взаимоисключающие друг друга вопросы. Результатом психологического процесса является решение Казарина написать рапорт о дезертирстве Зуха.
Хотя Казарин руководствуется в своем шаге высокими понятиями чести, совести военного офицера, после он переживает душевную травму. Та же совесть не дает ему покоя. Так как понятия честь, совесть тогда только поистине высоки, когда они отвечают принципам гуманизма, категориям человечности. А если за этими понятиями стоит трагическая судьба человека, заплачена за их торжество его жизнь, то они оборачиваются карающими орудиями против тех, кто только что руководствовался ими не до конца обдуманно. В этом огромная идейно-эстетическая сила повести, в этом философия жизни социалистического общества, высокая художественная передача которых во многом обязана и психологическому анализу.
Таким образом, в отличие от ранее созданных произведений, где ощущалась «окопная сосредоточенность», где внимание уделялось только внешним событиям, батальным картинам, а человек с его мыслями и чувствами, страстями оставался в тени, в произведениях, созданных в 60-80-е годы, событийный сюжет часто отодвигается на задний план, уступая место подробному освещению внутреннего мира, психологии героев, аргументирован-
ному выявлению истоков мужества солдат, прослеживанию их духовного возмужания. Повествуя о трагических коллизиях войны, писатели подчеркнуто показывают ценнейшие качества советских людей, нравственную высоту их поступков, силу духа, доброту души, искренность, отзывчивость к чужой беде героев, прошедших через жестокие испытания, перенесших все тяжести военного времени. Концепция героя-борца, героя-защитника в этих произведениях теснейшим образом связана с идеями гуманизма, показом органичности судьбы личности с судьбой народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иванова Л. Литература о Великой Отечественной войне и проблема формирования социалистического сознания // Социалистический образ жизни и развитие советской литературы. М.: Наука, 1983. С. 111-134.
2. Алексанян Е. А. Углубление психологизма // Вопр. лит., 1983. №12. С. 31-61.
3. Сафронова Е. О некоторых особенностях психологического анализа в современном рассказе // Уч. зап. Томского унта, 1975. №94. С. 23.
4. Астафьев В. П. Избранное: Прокляты и убиты. М.: ТЕРРА, 1999. 640 с.
5. Адамович А. М. Хатынская повесть. Каратели. Последняя пастораль: Повести и рассказы. М.: Сов. писатель, 1989. 637 с.
6. Абрамов Ф. А. Повести. М.: Сов. Россия, 1983. 303 с.
7. Распутин В. Г. Живи и помни: Повесть. М.: Сов. писатель,
1980. 207 с.
8. Быков В. В. Военные повести. М.: Воениздат, 1966. 381 с.
9. Бакланов Г. Я. Военные повести: Июль 41 года. Пядь земли. Южнее главного удара. Мертвые сраму не имут. Почем фунт лиха. М.: Сов. писатель, 1967. 583 с.
10. Богомолов В. О. В августе сорок четвертого: Роман. М.: Современник, 1977. 431 с.
11. Носов Е. И. Усвятские шлемоносцы: Повесть. М.: Современник, 1984. 198 с.
12. Шукшин В. М. Собрание сочинений: в 3-х т. М.: Мол. Гвардия. Т. 2: Рассказы 1960-1971 годов. 1985. 591 с. Т. 3: Рассказы 1972-1974 годов. Повести. Публицистика. 1985. 871 с.
13. Кондратьев В. Сашка. Отпуск по ранению. М.: РАГС, 2002. 264 с.
14. Карпов В. В. Взять живым! Роман-газета. №7. 1977. 127 с.
15. Залыгин С. П. Избранные произведения: в 2-х т. М.: Ху-дож. лит. Т. 1. 1973. 664 с. Т. 2. 1973. 624 с.
16. Бондарев Ю. В. Собрание сочинений в 4-х т. М.: Мол. Гвардия, 1973. Т. 1. Батальоны просят огня: повесть; Последние залпы: Повесть; Рассказы. 1973. 528 с. Т. 2. Тишина: Роман. Публицистика. 1974. 480 с. Т. 3. Горячий снег. Публицистика. 1974. 464 с. Т. 4. Юность командиров: Повесть; Родственники: Повесть. 1974. 424 с.
17. Стаднюк И. Ф. Военные повести. М.: Моск. рабочий, 1967. 468 с.
18. Загребельный П. Разгон: Роман. М.: Сов. писатель, 1982. 687 с.
19. Проскурин П. Л. Имя твое: Роман. М.: Сов. писатель, 1979. 687 с.
20. Симонов К. М. Живые и мертвые: роман в 3-х кн. М.: Сов. писатель, 1977. Кн. 1. Живые и мертвые. 1977. 431 с. Кн. 2. Солдатами не рождаются. 1977. 656 с. Кн. 3. Последнее лето. 1977. 512 с.
21. Бочаров А. Г. Бесконечность поиска: Художественные поиски советской прозы. М.: Сов. писатель, 1982. 422 с.
22. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. 504 с.
23. Алексанян Е. А. Константин Паустовский - новеллист. М.: Наука, 1969. 167 с.
24. Воробьев Н. Н. Принцип историзма в изображении характера: Классическая традиция и советская литература. М.: Наука, 1978. 264 с.
25. Воронов В. И. Художественная концепция: Из опыта советской прозы 60-80-х годов. М.: Сов. писатель, 1984. 382 с.
26. Адамович А. М. О современной военной прозе. М: Сов. писатель, 1981. 440 с.
27. Синенко В. С. Трилогия К. Симонова «Живые и мертвые»:
монографическое исследование. Уфа: Башкнигоиздат,
1986. 163 с.
28. Храпченко М. Б. Художественное творчество, действительность, человек. М.: Сов. писатель, 1982. 416 с.
29. Ломидзе Г. И. Интернациональный пафос советской литературы: Размышления, оценки, споры. М.: Сов. писатель, 1970. 336 с.
30. Якименко Л. Г. На дорогах века: Актуальные вопросы советской литературы. М.: Худож. лит., 1978. 494 с.
31. Лазарев Л. И. Память трудной годины. Великая Отечественная война в русской литературе. М.: Дружба народов, 2001. 160 с.
32. Леонов С. А., Леонов С. И., Красников Г. Н. Великая Отечественная война в лирике и прозе. М.: Дрофа: Вече. 2003. 512 с.
33. Биккенин Н. Война - мораль - литература // Перспектива: О советской литературе зрелого социализма. М., 1983. С. 303.
34. Исламов Д. Дорога Москвы: Романы. Уфа: Башкнигоиздат, 1974. 472 с.
35. Чаныш А. Клекот беркута: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1981. 264 с.
36. Мусин Н. Судьба желанная: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1974. 268 с. Белый олень - на Синь-горе: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1980. 288 с.
37. Хамматов Я. День рождения: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1978. 400 с.
38. Абдуллин И. Прощай, Рим!: Роман. Уфа, 1969. 387 с. Вдовы не плачут: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1984. 295 с.
39. Гиззатуллин И. Вторая высота: Роман. Уфа: Башкнигоиз-дат, 1981. 416 с.
40. Карим М. Помилование: Повесть. Уфа: Башкнигоиздат, 1986. 224 с.
41. Хакимов А. Перелетные птицы: Повести. Уфа: Башкниго-издат, 1974. 192 с. Скачки: Повести. Уфа: Башкнигоиздат, 1977. 224 с. Сполохи: Повести. М.: Советский писатель,
1981. 367 с.
42. Биккул Ш. Мы еще поживем: Роман. Уфа: Башкнигоиздат, 1977. 264 с.
43. Тагиров Т. Галия: Повести и рассказы. Уфа: Башкнигоиз-дат, 1984. 304 с. Святые живут на небесах: Повести. Уфа: Китап, 1998. 368 с.
44. Айтматов Ч. Собрание сочинений в 3-х т. М.: Молодая гвардия. Т. 1. Повести. 1982. 606 с.
45. Ульяшов П. И. в этот миг окончится война... // Знамя. 1977. №5. С. 240.
46. Хайлов А. Война и мир в советской прозе 70-х годов // Великая Отечественная война в современной литературе. М., 1982. С. 184.
47. Бочаров А. Человек и война. М.: Худ. лит., 1978. С. 411.
48. Хакимов А. Свадьба: Повесть. Уфа: Башкнигоиздат, 1981. 285 с.
49. Астафьев В. Собрание сочинений: в 6-ти т. М.: Молодая гвардия. Т. 1. 1991. 542 с.
50. Карим М. Избранные произведения.: Стихи, поэмы, пьесы. Уфа: Башкнигоиздат, 1951. 336 с.
51. Зайцева И. Особенности художественного психологизма в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Филологические науки. 1982. №2. С. 52.
Поступила в редакцию 02.10.2009 г.
