CC BY
133
Литература
1. Лишова Н.И. Мотив странствий в мифологическом дискурсе / / Вектор науки Тольяттинского государственного университета. - 2014. - №3 (29). - С. 187-189.
2. Юнг К.-Г. Душа и миф: шесть архетипов. - М. - Киев: ЗАО «Совершенство», 1997. - 384 с.
3. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / /Лосев А.Ф. Миф - Число - Сущность [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: //psylib.org.ua/books/losew03/txt14.htm (дата обращения: 7.10.2018).
4. Романенко Ю.М. Философия в отсвете мифа: метафизика как поэтика мыслеобразов / / Метафизические исследования. - СПб.: Алетейя, 2000. - Вып. 15. - С. 69-76.
5. Кассирер Э. Философия символических форм. Т.2. Мифологическое мышление [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://yanko.lib.ru/books/philosoph/kassirer-phil_simv_form-2-8l.pdf (дата обращения: 7.10.2018).
6. Элиаде М. Священное и мирское. - М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.
7. Рубинштейн С.Л. Человек и мир [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://goldbiblioteca.ru/online_psihologiya/online_psistr9/878.php (дата обращения: 7.10.2018).
8. Нанси Ж.-Л. Непроизводимое сообщество. - М.: Водолей, 2011. - 208 с.
9. Шаров А.С. Онтология персонального мифа жизни / / Фундаментальные исследования. - 2012. - № 9-2. -[Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://fundamental-research.m/ru/artide/view?id=30245 (дата обращения: 25.09.2018).
10. Тазетдинова Р.Р. Театральность в поисках собственных дефиниций // Вестник Казанского государственного университета культуры и искусства. - 2016. - № 1. - С. 111-114.
11. Тазетдинова Р.Р. Театральность в пространстве мифа // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2015. - № 3 (143). - С. 84-91.
12. Коноплюк Н.В. История и миф как часть модели национальной идентичности (на материале романа Джулиана Барнса «Англия, Англия») / / Балтийский гуманитарный журнал. - 2015. - № 4 (13). - С. 23-26.
References
1. Lishova N.I. Motiv stranstvij v mifologicheskom diskurse / / Vektor nauki Tol'yattinskogo go-sudarstvennogo uni-versiteta. - 2014. - №3 (29). - S. 187-189.
2. Yung K.-G. Dusha i mif: shest' arhetipov. - M. - Kiev: ZAO «Sovershenstvo», 1997. - 384 s.
3. Losev A.F. Dialektika mifa //Losev A.F. Mif - Chislo - Sushchnost' [Electronic resource]. - Access: http://psylib.org.ua/books/losew03/txt14.htm (date of address 7.10.2018).
4. Romanenko Yu.M. Filosofiya v otsvete mifa: metafizika kak poehtika mysleobrazov // Metafizicheskie issledo-vaniya. - SPb.: Aletejya, 2000. - Vyp. 15. - S. 69-76.
5. Kassirer EH. Filosofiya simvolicheskih form. T.2. Mifologicheskoe myshlenie [Electronic resource]. - Access: http://yanko.lib.ru/books/philosoph/kassirer-phil_simv_form-2-8l.pdf (date of address: 7.10.2018).
6. Eliade M. Svyashchennoe i mirskoe. - M.: Izd-vo MGU, 1994. - 144 s.
7. Rubinshtejn S.L. Chelovek i mir [Electronic resource]. - Access: http://goldbiblioteca.ru/online_psihologiya/online_psistr9/878.php (date of address: 7.10.2018).
8. Nansi ZH.-L. Neproizvodimoe soobshchestvo. - M.: Vodolej, 2011. - 208 s.
9. Sharov A.S. Ontologiya personal'nogo mifa zhizni / / Fundamental'nye issledovaniya. - 2 012. - № 9-2. - [Electronic resource]. - Access: http://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=30245 (date of address: 25.09.2018).
10. Tazetdinova R.R. Teatral'nost' v poiskah sobstvennyh definicij / / Vestnik Kazanskogo go-sudarstvennogo univer-siteta kul'tury i iskusstva. - 2016. - № 1. - S. 111-114.
11. Tazetdinova R.R. Teatral'nost' v prostranstve mifa // Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki. - 2015. - № 3 (143). - S. 84-91.
12. Konoplyuk N.V. Istoriya i mif kak chast' modeli nacional'noj identichnosti (na materiale romana Dzhuliana Barnsa «Angliya, Angliya») // Baltijskij gumanitarnyj zhurnal. - 2015. - № 4 (13). - S. 23-26. 08:316.42.
УДК 008:316.42
А.Н.Яныкина
«ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА» КУРТУАЗНОЙ ЛЮБВИ: ОТ СРЕДНЕВЕКОВОЙ К СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматривается трансформация феномена куртуазной любви, характерного для культуры Средневековья, в «конфлюентную», представленную в концепции английского социолога Э. Гидденса как феномена современной культуры. Исследуя культ прекрасной Дамы и истоки зарождения куртуазной любви, автор статьи приходит к выводу, что куртуазная любовь продолжает определять логику построения отношений между полами. Ложно воспринятая фемининность куртуазной любви и противопоставление ей маскулинного амурологического дискурса, нашедшего отражение в любви «конфлюентной», уводит от важнейших констант «человеческой природы».
Ключевые слова: куртуазная любовь, «конфлюентная» любовь, фемининная, маскулинная, «человеческая природа», «эгоцентризация».
Alla N.Yanykina "THE HUMAN NATURE" OF KURTUAZ LOVE: FROM THE MEDIEVAL TO THE PRESENT CULTURE. The article deals with the transformation of the phenomenon of courtly love, characteristic of Middle Ages culture, into a "confluent", represented in the concept of the English sociologist E. Giddens as a phenomenon of modern culture. Exploring the cult of the beautiful Lady and the origins of the birth of courtly love, the author of the article comes to the conclusion that courtly love continues to determine the logic of building relations between the sexes. The falsely perceived femininity of courtly love and the opposition to her masculine amorous discourse, reflected in love "confluent," leads away from the most important constants of "human nature."
Keywords: courteous love, "confluent" love, feminine, masculine, "human nature", "egocentrization".
Каждая историческая эпоха предлагает человечеству специфическую, неповторимую и присущую только ей, многомерную модель культуры. Это связано с тем, что на определенном отрезке культурно-исторического развития формируется новый тип человека с особым мировоззрением, что и реализуется в культуротворческой деятельности. По мнению медиевиста Н.И. Басовской, нельзя «уснуть в одной эпохе, а проснуться в другой». Смена культурных парадигм всегда процесс длительный и болезненный как для отдельной личности, так и для общества в целом.
Традиционно, культура эпохи Средневековья рассматривается как некий «тёмный, мрачный» период в мировой истории, который по сравнению с Античностью и Ренессансом характеризуется неким ретроградным движением, процессом тотальной «варваризации». Однако, данная установка нивелирует всё то многообразие, предоставляемых человеку эпохой Средневековья, возможностей для развития и становления своей личности. Скорее следует рассуждать не о темноте, а «об обманчивом, мнимо очевидном свете, который более скрывает, нежели выявляет» [5, с.392]. Средневековый, как и современный человек. находился в отличие от человека античного мира, буквально в потоке многочисленных культурных феноменов. Рыцарская, религиозная, городская и народно-смеховая - вот тот перечень направлений в культуре Средневековья, который породил «дух противоречия» в восприятии феномена любви, что отразилось в куртуазной поэзии и культе прекрасной Дамы, который не утратил своей актуальности для общества XXI века. С. Жижек утверждает, что «логика куртуазной любви до сих пор определяет условия, каким подчиняются отношения между полами» [2, с.131].
Куртуазная любовь как феномен появилась на рубеже ХЬХГУвв. и способствовала изменению как в чувственной сфере, так и в сознании средневековых людей. Крестовые походы на Восток актуализировали появление в Западной Европе поэзии, прославляющей страстную любовь к женщине. Культ прекрасной Дамы, который основывался на представлении о женщине как о возвышенном объекте поклонения, демонстрирующий «уход от грубого чувственного вожделения к возвышенной духовной истоме» [2, с.131], оказался очередной ловушкой «человеческой природы». Если посмотреть на критерии, которым должна была соответствовать «дама сердца», то исчезают все иллюзии по поводу необходимости реального воплощения любви.
Как правило, чтобы стать объектом поклонения и восхищения, женщина должна быть замужем и должна быть недосягаемой! Таким образом, не природное начало реализуется в человеческом бытии, а «человеческая природа» сублимирует природную чувственность в некое абстрактное существо, отражающее феодально-вассальные отношения между хозяином - феодалом, роль которого исполняет прекрасная Дама и слугой-вассалом в исполнении рыцаря, поклоняющегося этой Даме. Никакого сострадания, никаких чувств - только создание «объекта, сводящего с ума» как предела, который нельзя перейти, цель и назначение которого - абсолютная недоступность.
Такая позиция типична для средневекового мышления, в котором не было места для человека как такового, сам по себе человек не существовал. Поэтому и образ Дамы представлял собой «нечеловеческого партнера» (Ж. Лакан) или «бесчеловечного спутника», а отношения между Дамой и рыцарем демонстрировали своего рода «игру притворств» на договорных началах. Вымышленный распорядок по доведенным до предела правилам любезности и этикета, отсутствие чувств, страстей - все это направлено было не на реализацию диалектики желания и запрета, о которой З.Фрейд писал как о возможности повысить ценность объекта за счет создания условий препятствующих его обладанием, а на реализацию «парадокса обходного ма-
невра» (С.Жижек). Больше всего рыцарь боится, что прекрасная Дама уступит его желанию. Не обладания, не реализации страсти, а новых испытаний и очередной отсрочки исполнения им самим демонстрируемого «природного» желания ищет трубадур. «Целеустремленность без цели» реализует рыцарь в куртуазной любви.
В «Критике практического разума» И. Кант приводит пример как человек может отказаться от реализации неутоленной страсти из-за инстинкта самосохранения, если цена за адюльтер - смертная казнь. Для подлинной любовной страсти угроза смерти еще больше усилила бы желание. Но, в куртуазной любви все выглядит иначе - лучше виселица, чем реализация любовной страсти к Даме.
В современной культуре не исчезла тоска по романтической любви, истоки которой в куртуазной любви. «Человеческая природа» куртуазной любви сыграла и положительную роль в развитии представлений о феномене романтической любви, гуманизировала отношения между полами и привела к признанию того, что способностью любить может обладать не только избранное сословие как в Древней Греции или в Средние века, а любой человек не зависимо от своего происхождения, статуса, национальной и расовой принадлежности. Вектор демократизации, заданной культом прекрасной Дамы постепенно воплощался сначала в драматургии У. Шекспира, а позднее, в XIX веке, в романтизме западно-европейских и русских писателей, а также в творчестве художников-прерафаэлитов.
Реальность, в которой находится человечество в XXI веке, настолько несовершенна, что приводит к изменениям в «человеческой природе» на уровне межличностных структур. Испытывая тревогу, разочарование, находясь в постоянной стрессовой ситуации, абсолютно неосознанно личность активизирует «mobile без мотива, мотив, который не motiviert» (Э.А. По). Такое воплощение некоего предельного Зла, который Э.А. По называл «духом противоречия», в современном психоанализе рассматривается как «запуск» механизма самодеструкции - «сознание вреда или ошибочности того или иного действия часто оказывается единственной непобедимой силой, которая - и ничто иное - вынуждает нас это действие совершить...эта ошеломляющая склонность поступать себе во вред ради вреда не поддается анализу или отысканию в ней скрытых составляющих» [3].
Исследуя природу любви, И. Сингер приходит к убеждению, что «любовь - это проекция того, что делают или постоянно пытаются делать люди» [4, с.53] и воплощение куртуазной любви как разновидности идеальной любви в отношениях становится весьма опасным занятием, хотя тоска по ней сублимируется «в наших жестах, во всей загадочной символике нашего поведения, в наших снах и наших болезнях» [5, с.395].
Сакрализация куртуазной любви привела в 60-е - 70-е года XX века к сексуальной революции, итогом которой стала «модификация веры романтизма в то, что страсть сама по себе и в самой себе, даёт самое существенное, самое желанное благо в жизни» [4, с.59]. И, если страсть важнее всего остального, то страстная любовь «священна сама по себе» и не имеет никакого значения к представителю какого пола - своего или чужого - эта страсть испытывается.
Разрушив традиционную модель взаимоотношений и эмоций между полами, низводя куртуазную любовь только до уровня страсти, общество лишилось важнейшей составляющей куртуазной любви - ее «обожествленной версии человеколюбия» (А. Шопенгауэр). В эпоху Средневековья, благодаря феномену куртуазной любви, появилось новое представление об объекте любви, который не обязательно должен был быть трансцендентальным. Вся сила страсти была направлена на земное существо, воспеваемое, боготворимое трубадурами и знаменитое кредо «Бог есть Любовь» приобрело иную формулировку - «Любовь есть Бог».
В современном обществе идея куртуазной любви сводится к тому, что только страсть может придать ценность жизни. Именно это романтическое чувство способно сделать нашу жизнь ярким, несмотря на иллюзии, которые любовь порождает.
В эпоху глобализации культурный код куртуазной любви подвергся многочисленным трансформациям. В культуре, где господствуют всевозможные приставки пост- и нео-, с помощью которых исследователи стремятся отразить уникальность современной реальности, куртуазная любовь превратилась в «постромантическую» или «конфлюентную» (Э.Гидденс). Сам термин «конфлюентная» предполагает неоднозначную трактовку - «текучая, преходящая», не ориентированная на поиск единственного возлюбленного и обретения «вечной любви». В данном случае приоритетным становиться не идеал, воплощенный в личности возлюбленного, а коммуникативный акт, направленный на получение удовольствия, при котором отношения
между влюбленными выстраиваются по принципу «здесь-и-сейчас» и длительность которых, определяется взаимным согласием и желанием эти отношения сохранить. Происходит «эго-центризация» любви - смещение вектора от объединяющего и сближающего концепта «Мы» к концепту «только Я». Доминирует в обществе потребления установка «главное, чтобы мне было хорошо, чтобы я получал удовольствие, а не тот, в кого я влюблен».
Рассматривая условия и причины возникновения «конфлюентной» любви, Э.Гидденс сосредотачивается на том, что данный тип любви - маскулинный. Именно мужчина связан с сексуальность, страстью, желанием. Куртуазная любовь имеет фемининную природу. Аргументы, которые Э.Гидденс приводит, основаны на социальных процессах, связанных с освобождением женской сексуальности от власти репродуктивности - женская сексуальная эмансипация, на эгалитаризации интимных отношений между полами, на преодолении гендерных стереотипов в сексуальной сфере, на появлении феномена «чистых отношений» [1].
Концепция «чистых отношений» Э. Гидденса. как одного из воплощений «конфлюентной» любви, базируется на представлении об отношениях, основанных на эмоциональном общении, безусловном принятии и признании личности другого, значимости таких отношений самих по себе, которые являются «сами для себя источником развития» и самореализации. В отличии от куртуазной любви, в которой возвышенность и одухотворенность важнее чувственных влечений, а сексуальные отношения могут быть и полностью исключены, в «конфлюентной» любви сексуальность главный компонент отношений, в том числе и «чистых».
Таким образом, современное общество характеризуется плюрализмом в подходах к исследованию феномена любви. Отрицая важность куртуазной любви и, искусственно, придавая значимость «конфлюентной», игнорируется значимость констант «человеческой природы». Свобода, ответственный выбор, творчество и любовь - все это константы и культурно-духовные феномены, требующие изучения в контексте всей истории человеческой культуры, а так популярное сегодня проявление энергии эротизма во всех сферах общественной жизни влияет на человека и общество весьма противоречиво. Среди положительных моментов такого воздействия можно отметить способность сохранить эмоциональную сторону «человеческой природы», конгруэнтность своему природному началу, избегание «чрезмерного» логоцен-тризма в отношениях между людьми. Но, следует избегать культа сексуальных практик как основополагающих и рассматривать их шире, чем сам феномен любви, которая не зависимо от типа культуры остается базисным основанием человеческого бытия.
Литература
1. Гидденс, Энтони Трансформация интимности. Сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах / Энтони Гидденс; пер. с англ. В. Анурин. - Спб.: Издат. дом. «Питер», 2004.
2. Жижек, Славой. Метастазы удовольствия. Шесть очерков о женщинах и причинности / Славой Жижек; пер. с англ. Шаши Мартыновой. - М.: Издательство АСТ, 2016. - 320с.
3. По, Эдгар Алан. Черный кот / Эдгар Алан По; пер. Е. Куюмчан. - М.: Шарк, 1994.
4. Сингер, Ирвинг Философия любви: промежуточный итог / Ирвинг Сингер / / Философская антропология 2015. -Т. 1. - № 2. - С. 36-68
5. Фуко, Мишель. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Мишель Фуко; пер. с француз. В.П. Визигина, Н.С. Автономовой. - М.: Издательство «Прогресс», 1977. - 488с.
References
1. Giddens, EHntoni Transformaciya intimnosti. Seksual'nost', lyubov' i ehrotizm v sovremennyh obshche-stvah / Entoni Giddens; per. s angl. V. Anurin. - Spb.: Izdat. dom. «Piter», 2004.
2. Zhizhek, Slavoj. Metastazy udovol'stviya. Shest' ocherkov o zhenshchinah i prichinnosti / Slavoj Zhiz-hek; per. s angl. Shashi Martynovoj. - M.: Izdatel'stvo AST, 2016. - 320s.
3. Poe, Edgar Alan. Chernyj kot / EHdgar Alan Po; per. E. Kuyumchan. - M.: SHark, 1994.
4. Singer, Irving Filosofiya lyubvi: promezhutochnyj itog / Irving Singer / / Filosofskaya antropolo-giya 2015. -T. 1. - № 2. - S. 36-68
5. Fuko, Mishel'. Slova i veshchi. Arheologiya gumanitarnyh nauk / Mishel' Fuko; per. s francuz. V.P. Vi-zigina, N.S. Avtonomovoj. - M.: Izdatel'stvo «Progress», 1977. - 488s.
