Частная переписка как жанр и форма человеческого существования Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

llr Ш f

И.Н. Степанова Курганский государственный университет

УДК 30.304

ЧАСТНАЯ ПЕРЕПИСКА КАК ЖАНР И ФОРМА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ

Аннотация

В статье рассмотрена специфика частной переписки как литературного жанра, методы ее исследования как объекта философской антропологии и их эффективность на примере частной переписки двух наших современников.

Ключевые слова: частная переписка, жизненный мир, отношение Я - Ты, диалог, самоидентичность, конструирование Я, повседневное мышление.

I.N. Stepanova Kurgan State University

PRIVATE CORRESPONDENCE AS A GENRE AND A FORM OF HUMAN EXISTENCE

Annotation

The article considers specifics of private correspondence as a literary genre; methods of its research as an object of philosophical anthropology and their efficiency on an example of private correspondence of our two contemporaries have been studied.

Keywords: private correspondence, life world, I and You relations, dialogue, self-identity, I - construction, daily thinking.

В современной отечественной философии проблемы человеческого существования исследуются редко, исключения в виде работ В.И. Красикова [1] немногочисленны. Но и у него понимание человеческих переживаний рационализируется в обобщенном виде вне действительного существования, конкретных человеческих индивидов.

К числу конкретных форм человеческого существования могут быть отнесены исповедь, воспоминание, автобиография, письмо, дневник, частная переписка. Несмотря на то, что они многочисленны и занимают в истории культуры и общественной жизни значительное место, тем не менее, не стали объектами философско-

СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 8

го рассмотрения и исследуются главным образом в работах историков и литературоведов.

Сегодня, когда люди общаются с помощью электронной почты, СМС-сообщений, чатов, мобильных телефонов, ведут устный разговор в интернете через скайп, трудно представить, что в XIX - первой половине XX в. частная переписка обеспечивала личное общение и была источником общественных настроений, событий культурной и общественной жизни, интерпретированных с позицией субъективности её авторов.

От мемуаров, представляющих воспоминания о прошлой жизни, частная переписка отличается тем, что в ней речь идет о событиях времени, в котором живут её авторы. От исповеди, представляющей таинство (опыт покаянного самосознания) и литературный жанр, рассчитанный на публичное признание со стороны автора, тем, что в ней авторы не ставят целью говорить «последнюю правду» и выражать национальный или религиозный опыт самосознания [2], а скорее выражают внутреннее отношение её авторов к различным событиям личной и общественной жизни, в которую они вовлечены. От письма частная переписка отличается регулярностью и возобновляемостью, представляя совместный разговор, тогда как письмо может иметь разовый характер. Частная переписка гораздо ближе к дневнику, для которого «характерна отрывочность, дробность картины, постепенно возникающей перед автором и также постепенно заносимой в его подённые записи» [3, 102]. Но от дневника, читателем которого является сам автор (хотя дневники знаменитых людей пишутся с расчетом на гласность), частная переписка отличается нудительностью диалога и всегда представляет форму общения Я и Другого.

Частная переписка состоит из писем. С. И. Ожегов определяет письмо как «написанный текст, посылаемый для сообщения чего-нибудь». Данное определение является тавтологичным и малосодержательным, в нём нет субъекта. Гораздо продуктивнее определение письма как «личностного текста», данное С.Л. Скопкарёвой. «Эмоциональное вчувствование адресанта, - пишет она, - в воссоздаваемый текст является характерным признаком письма. Текст <...> ещё один взгляд на мир. <...> эпистолярное наследие известных писателей ... позволяет не только проникнуть в их творческую лабораторию, но и постигнуть внутреннюю рефлексию. В этом случае письмо предстает перед нами как философский дневник личности» [4]. В качестве экстралингвистических факторов-признаков письма ею выделяются передача определенной информации; установление контакта; выражение эмоций, чувств адресанта; воздействие на адресата; дистант-ность общения собеседников в пространстве и времени, передача информации на расстоянии; письменная форма общения; адресованность конкретному объекту речи, ориентация на отношения адресата и адресанта.

Эти особенности присущи и частной переписке, состоящей из писем, но она имеет ещё и такой признак, как режим диалога. Диалог изучался многими известными философами, например, М. Бубером, Г. Марселем, Э. Левинасом, Н.А. Бердяевым. Бубер, написавший работу «Диалог», среди его основных признаков выделил открытость Я Другому, союзность, общение, ответность (философ называет ее проникновение), вопрошание, обращение, ответственность за Другого, пребывание «лицом к лицу», личностность, доверительность, переживание нераздельного единства, взаимность. «Без Ты, но и без Я, - пишет Бубер о своей приверженности диалогу, - маршируют связанные друг с другом люди - сле-

ва те, кто хочет устранить память, справа те, кто хочет её регулировать, - в разделенных враждой толпах, продвигаясь вместе к бездне» [5, 119]. Диалог может служить методологией исследования частной переписки.

Из чувств адресата и адресанта, лучше сказать Я и Ты, обязательно надо выделить искренность, ибо там, где её нет, участвующий в переписке играет роль, но не выражает свою внутреннюю рефлексию, себя как личность. РГ. Баранцев, высоко оценивая роль писем, которые в его жизни занимают огромное место, напоминает в этой связи высказывание П.А. Флоренского: «Единственный вид литературы, которые я признавать стал - это ПИСЬМА». Это единственный искренний вид посланий» [6]. В философско-антропологи-ческом аспекте, как сказал Б. Кузин [7, 439], письма являются «предательским видом литературы», поскольку они обнажают сущность человека. Ответно-вопросная форма переписки позволяет «взглянуть на ... текст глазами Другого» [6, 57].

Рационализировать частную переписку с позиций классического экзистенциализма невозможно, ибо он знает только изолированное Я, а Другого рассматривает как врага. Можно обратиться к позитивному экзистенциализму О. Больнова, но он представлен сугубо этической проблематикой. Тем не менее, идея экзистенциалов как духовно-бытийных форм человека и идея человека как «проекта», автора самого себя должны быть удержаны, чтобы вести речь о частной переписке с позиции философской антропологии.

Сегодня в рассмотрении проблемы Я в философии и психологии преобладает конструктивистский подход, согласно которому Я конструирует себя. О.В. Труфанова обращает внимание на то, что в последнее время возникло направление социального конструкционизма, где «Я начинает пониматься как подлинная история или набор историй»; в которых Я «конструируется с помощью символических ресурсов культуры» [8, 61]. Между различными взглядами по данному вопросу есть общее (Я конструируется с помощью «дискурсивных практик») и различие (согласно одним взглядам Я конструируется как теория - ожидания и гипотезы личности о себе самой, а согласно другим взглядам как нарратив, основанием которого являются ценность и самооценка).

Второй подход преобладает, и многие западные исследователи трактуют конструирование Я как Я-нарратив, представляющий совокупность жизненных сюжетов, в которых оказывается личность. Эти идеи можно использовать, ибо в частной переписке речь идёт о «способе организации эпизодов, действий и отчетов о действиях» [8, 64], но конструкционисты замыкаются на идее самосознания Я. Другой здесь появляется только в роли репрезентанта Я. Кроме того, конструкционистов интересует проблема формирования самоидентичности, а в частной переписке жизненные истории, происходящие с Я, описываются в связи с событиями социальной и культурной жизни. При исследовании частной переписки с позиции философской антропологии можно опереться на методологию нарративного понимания личности при условии понимания Я как самости и как способа самоидентификации в социальной и культурной среде, в отношениях с Другим и Другими.

Как известно, термин «идентичность» появился в работах Д. Рисмана «Одинокая толпа» и « Идентичность и тревога», а позже феномен идентичности исследовался Э. Эриксоном в теориях малых групп и референтных групп, где идентификация рассматривалась как способ

подражания, уподобления Другому. З. Фрейд обратил внимание на то, что идентичность формируется в процессе нарциссизма и тем самым выявил способность индивида к самоидентификации (Другой есть зеркальный двойник Я) без опоры на Другого. Эта идея получила дальнейшее развитие в философии идентичности с тем поправочным коэффициентом, что, хотя индивид формирует свое Я, ориентируясь на Другого, его личный биографический опыт и рефлексия обеспечивают его самоопределение как индивидуальности. В теориях зеркального Я, Я-концепции и некоторых других формирование человеческого Я понималось как процесс сближения трёх образов Я: реального Я, каким я себя вижу; зеркального Я, каким меня видит Другой; идеального Я, каким я вижу Другого и каким Я хотел бы быть. Этот процесс является сложным, противоречивым, проходящим через кризисы самоидентичности и не может быть сведен к подражанию Я Другому. Наоборот, существование других самоидентичностей наряду с моей обеспечивает между нами диалог.

Надо иметь в виду, что формы частной переписки могут быть различными. Например, С.А. Никитин выделяет переписку 1) славянофила И.С. Аксакова; 2) Александра I с его сестрой Екатериной Павловной 1805-1818 гг.; 3) представителей русского генералитета периода 1812-1815 гг.; 4) братьев Тургеневых, один из которых был декабристом, оппозиционером власти, а другой - чиновником Министерства внутренних дел, 5) императора Николая I с его братом Константином (1825-1831 гг.); 6) сына князя С.Р. Воронцова с А.Х. Бенкендорфом, главой жандармской службы в России (1783-1844 гг.); 7) севастопольские письма известного хирурга Н.И. Воронцова периода Крымской войны; 8) А.И. Герцена; 9) А. Победоносцева с Александром III; 10) Н.Г. Чернышевского. В значительной мере речь идёт о переписке политических деятелей, в которой отражается историческая эпоха. Кроме этого, существует огромная переписка деятелей культуры, философии и науки. Если в частной переписке политических деятелей на первый план выходят оценки событий политической, государственной, военной жизни, то в переписке представителей культуры центральное место занимает жизненный мир её авторов. Поэтому третьим теоретико-методологическим источником при исследовании частной переписки может служить концепция жизненного мира.

Понятие «жизненный мир» и концепция жизненного мира были наиболее полно разработаны Э. Гуссерлем в работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», и Н.В. Мотрошилова относит эту концепцию к «числу наиболее перспективных теоретических достижений и феноменологии, и философии ХХ в. в целом» [9, 103].

Жизненный мир отличается у Гуссерля от мира науки. Он определяет его как «единственно действительный, действительно данный через восприятие (wahrnehmunsmgäßig gegebene), через опыт, осваиваемый и могущий быть освоенным в опыте мир - наш повседневный жизненный мир» [9, 105]. Мотрошилова подчеркивает, что это понимание позднего Гуссерля не является материалистическим, ибо мир, каким он постигается естествознанием, не считается действительным. В качестве сущностных особенностей жизненного мира он выделяет следующие: предданность (мир предшествует человеческим представлениям), неотделенность от сознания (это мир для сознания, он есть только в соотношении с сознанием, тогда как внешний мир представляет действительность в себе);

является миром донаучного опыта и дан человеку непосредственно через органы чувств.

Дальнейшая разработка концепции жизненного мира осуществлена последователем Гуссерля А. Шюцем, исследующим специфику и структуру повседневного мышления, что привело впоследствии к созданию социологии повседневности. По мнению Шюца, индивид в процессе социализации получает «наличное знание» о типичных вещах и типичных ситуациях, которое «выступает как схема, с которой мы соотносим все наши восприятия и переживания» [10] и переносим его на любые сходные объекты .

Этот идеальный мир повседневного мышления является интерсубъективным, что находит ряд подтверждений в области социального знания. Во-первых, хотя жизненный мир принадлежит отдельному индивиду, он вместе с тем принадлежит и каждому другому, ибо, несмотря на различие индивидуальных биографий, между мной и каждым другим существует «взаимность перспектив», типизирующие конструкты повседневного мышления, так что мое знание является знанием каждого, живущего в одних и тех же ситуациях, среди одних и тех же вещей, имеющего одни и те же цели и ведущего один и тот же образ жизни «мы-группа». Во-вторых, в повседневной жизни используется один и тот же «язык имён, вещей и событий», представляющий повседневный язык типизаций и обобщений. В-третьих, знание социально распределено по ясности и точности между мной и каждым другим, но благодаря обмену оно становится общим, типичным.

В повседневной жизни индивид живёт со многими другими. С одним ходит в школу, с другим занимается спортом, с третьим проводит досуг в уличных компаниях, с четвертым вместе работает, с пятым дружит семьями и т.д. Поэтому каждый участвует в текущей жизни многих других, имеет общие намерения и заботы. «Каждый из партнеров, - пишет Шюц, - включается в биографию другого; они вместе взрослеют, старятся; они живут в чистом «мы-отношения» [10]. Поскольку каждый есть индивидуальность, то взаимное понимание осуществляется путём конструирования типичного способа деятельности и типичных её мотивов, так что каждый другой при этом понимается как простой пример. В этом процессе происходит и самотипизация каждого. Важную роль в повседневной жизни играет ожидание, ибо при конструировании другого как типа личности с типичным поведением каждый ожидает от него того результата, который он запланировал. Типические конструкты в обществе являются стандартами поведения.

Но Шюцу приходится признать, что такое типичное человеческое существование затруднено при наличии многих анонимных других, и, кроме того, индивидуальность не может быть редуцирована к общему, типичному, присущему группе или группам индивидов. Поэтому «в конструктах повседневного мышления Другой проявляется в лучшем случае как частичное Я» [10]. Это понимание приводит Шюца к двум выводам: 1) повседневное мышление обеспечивает лишь вероятную возможность понять другого и его действие; 2) для того, чтобы усилить эту вероятность, необходимо выяснить смысл действия для моего Я.

Таким образом, мы имеем пять форм методологии исследования человеческого существования Я с Другим и Другими, каждая из которых позволяет обнаружить смыслы частной переписки. Методология диалога характеризует частную переписку как межличностное общение Я и Ты с присущими ему свойствами. Методология конструирования Я обеспечивает понима-

ние частной переписки как набора жизненных историй Я, погруженных в социокультурный контекст, где Я делает оценки и обосновывает определенные ценности. Методология самоидентичности и самоидентификации вводит идею трёх Я. Методология жизненного мира продуцирует представление о мире жизни индивидов, как он дан в их чувственном сознании вне и до всяких логических конструкций. Методология повседневного мышления объясняет, что частная переписка возможна между индивидами, у которых существуют одинаковые естественные установки повседневной жизни.

Используем данные методологии для интерпретации опубликованной частной переписки РГ Баранцева, известного отечественного математика, разработавшего концепцию семиодинамики, автора многих книг, Лауреата государственной премии за работы в области естествознания и техники, с социологом А.А. Алексеевым, лауреатом премии Санкт-Петербургской ассоциации социологов «За особый вклад в социологию». Партнёрами Баранцева по переписке были известные люди в своих научных, философских и социологических сообществах. Книга РГ Баранцева «Антропосфера» издана в серии «Люди в письмах», состоящей из семи томов.

Существует несколько видов переписки: формализованная деловая переписка, когда мнения участников опосредуются различными социальными институтами, и неформализованная дружеская и семейно-родственная, имеющая характер межличностных отношений. Деловая переписка может быть классифицирована на научную, философскую, художественную, военную, политическую и т.д. Алексеев выделяет и приватную пересылку друзьям писем друзей и публикацию писем в печати или интернете. Но эти формы нарушают природу частной переписки, которая рассчитана на общение Я с Другим. Тем более, как правило, частная переписка публикуется, когда ее авторов уже нет в живых, особенно если речь идёт об интимных письмах («Письмо незнакомки» С. Цвейга). «Антропосфера» Баранцева представляет симбиозный тип частной переписки. Сам он об этом пишет следующее: «Мои «Люди в письмах» - пример смешения жанров («перетекание, кентавры»). Риск, чреватый проблемами» [7, 63]. Действительно, эта переписка включает элементы и деловой (научной и философской), и дружеской.

Диалог можно считать ведущим мотивом этой переписки. Баранцев формулирует системную триаду диалектического диалога следующим образом: общая основа - различие мнений - взаимный интерес. Переписка состоит из вопросов и ответов, ей присуща доверительность, так как ее авторы рассказывают друг другу о различных ситуациях в их жизни, каждый из них раскрывает свой внутренний мир переживаний для Другого, и каждый является состоявшейся личностью. Они не исполняют в переписке различные роли, наоборот, их отношения имеют душевно-духовный характер дружбы, Я к Ты как к другу, о котором Аристотель писал в труде «Никомахова этика», что друг есть «второе Я», зеркало моего Я. При этом надо иметь в виду, что оптика зеркала отличается от оптики стекла: второе дает копию, а первое представляет субъективизацию отображения Я, пропущенную через фильтр желаний, ценностных предпочтений не только самого индивида, но и Других [11, 8-9]. Каждый из авторов переписки даёт зеркальное изображение Другого в форме своих оценок, эмпатии, разделенности чувств и переживаний друг друга. Баранцев пишет Алексееву: «Можно спорить, необходимо ли для мышления сопереживание, но для оценочных суждений о людях оно необходимо.

СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 8

97

Сочувствуя, мы становимся доброжелательными и домысливаем людей в лучшую сторону» [7, 56].

Данная переписка не есть просто способ выражения взаимной эмпатии Я и Другого, это и нарративные жизненные истории каждого, которые имеют два слоя: социально-бытовой и духовно-рефлексивный. Последний выражается в описании событий их профессиональной деятельности: встречи с коллегами, выступления на научных семинарах, конференциях, защите диссертаций, идейные разногласия с коллегами по «цеху», оценки прочитанных книг, описание форм защиты своих убеждений и своего человеческого достоинства, выход своих научных работ и.т.д. Драматические эпизоды их автобиографий, связанные с идеологическими обвинениями в их адрес, упоминаются глухо. Участники переписки предпочитают скорее интеллигентскую форму реакции - «нерукопожатие», отказ вступать в общение, чем публичное обвинение других.

Каждый из корреспондентов живёт в двух мирах. Один представляет идеальный мир науки, философии, социологии, с его аргументами, обоснованиями, логическими рассуждениями, полемикой с оппонентами, теоретической рефлексией, научными планами. Этот мир у каждого автора переписки обширен и разнообразен. В его содержание входят проблемы синергетики и семиодинамики, тринитарного мышления, триадного синтеза, различные вопросы социологии и т.д. Другой -жизненный мир непосредственных восприятий различных событий, повседневных занятий и забот. Каждый из участников переписки становится зеркалом для Другого, так что эту переписку можно определить словами А. Августина как существование «лицом к лицу», а словами Ж.-П. Сартра как «бытие-под-взглядом».

Переписка Баранцева и Алексеева велась с 1989 по 2008 гг., и за это время ими было написано 307 писем, большей частью в электронной форме. Это большое количество писем нельзя объяснить утилитарными мотивами. Скорее оно обусловлено сходством взглядов, убеждений, выбора в ситуациях, потребностью друг в друге. Алексеев даёт оценку переписке с Баранцевым следующим образом: «Оба корреспондента. друг к другу очень хорошо относятся; ... им есть, что сказать друг другу; ... часто они понимают друг друга с полуслова . степень взаимного доверия такова, что нет опасности ни обидеть, ни обидеться; . иногда в содержании их переписки возникает интрига; . порой они «подначивают» друг друга (этаковое игровое фехтование.). рисуют собственные стилевые автопортреты» [7, 38].

Автор работы «Русская духовная философия» А.А. Корольков сказал, что «письма - зеркало века». Данную частную переписку трудно квалифицировать таким образом (о веке маловато), зато верна оценка Алексеева, считавшего, что «если письма обнажают сущность человека, то их композиции обнажают сущность её составителя» [7, 57]. В данном пятом томе серии «Люди в письмах» опубликована переписка Баранцева с пятнадцатью корреспондентами, тогда как томов его переписки семь. Эти тома представляют гигантский труд описания его деловой и дружеской коммуникации с огромным числом корреспондентов, свидетельствующий о человеческом существовании как о напряженной интеллектуальной деятельности, имеющей целью, как нам кажется, путем диалога сплотить различные научные сообщества, интенсифицировать их духовную энергию, укрепить их убеждения, защитить право науки на самостоятельный от власти и толпы и достойный статус в обществе. Как видно из переписки,

в научных сообществах идёт процесс бурного структурирования и дрейфа различных направлений интеллектуальной жизни. В одном из писем Алексеев ссылается на слова Гр. Померанца, сказавшего: «Есть два способа существования в дрейфе. Первый - принять дрейф как норму, дрейфовать вместе с цивилизацией. Второй способ - использовать язык современности, чтобы на этом языке будить тоску по Смыслу, по выходу из дрейфа. Первый способ естествен и неизбежен. Второй необходим» [7, 49]. Частная переписка Баранцева и Алексеева свидетельствует о том, что они выбрали второй способ.

Список литературы

1. Красиков В.И. Человеческое присутствие. - М., 2003; его же: Конструирование онтологий. Эфемериды. - М., -2007; его же: Синдром существования. - Томск, 2002.

2. Исупов К.Г. Исповедь: к определению термина // Метафизика исповеди. Пространство и время исповедального слова. - СПб., 1997.

3. Никитин С.А. Источниковедение истории СССР. XIX век// http://www.opentextnn.ru/history/istochnik/nikitin/?id=1199.

4. Скопкарёва С.Л. Эпистолярное общение (к проблеме эпистолярного жанра)//http://www.rusnauka.com/ONG/ Philologia/2_skopkareva%20s.l..doc.htm.

5. Бубер М. Диалог // М.Бубер. Два образа веры. - М., 1995.

6. Баранцев Р.Г. Люди в письмах. 5. Антропосфера. - М.; Ижевск, 2009.

7. Кузин Б. Воспоминания. Прозведения. Переписка. -СПб., 1999.

8. Труфанова О.В. Конструктивистский подход к Я // Философские науки. - 2008. - № 3.

9. Мотрошилова Н.В. Понятие и концепции жизненного мира в поздней философии Эдмунда Гуссерля // Вопросы философии. - 2007. - № 7.

10. Шюц А.Структура повседневного мышления// Социологические исследования. - 1988. - № 2.

11. Краснухина Е.К. Нарциссизм желания, или метафора зеркала в философии // Философия желания. - СПб., 2005.