CC BY
75
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 94(470.345):342.849.2
ЧАСТИЧНЫЕ ПЕРЕВЫБОРЫ 1930 Г. В МОРДОВИИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ
© А. П. СОЛДАТКИН Саранский кооперативный институт (филиал Центросоюза РФ «Российский университет кооперации»), кафедра гражданско-правовых дисциплин e-mail: ans 1969 @ rambler.ru
Солдаткин А. П. - Частичные перевыборы 1930 г. в Мордовии как проявление социально-политического кризиса советской системы // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 984-988. - На региональном материале проанализирован возникший в результате «первой волны коллективизации» кризис функционирования институтов государственной власти в селах Мордовии.
Ключевые слова: органы власти, перевыборы, роспуск сельских Советов, временные органы, коллективизация.
Soldatkin А. Р. - The partial re-election in 1930 in Mordovia as a manifestation of social and political crisis of the Soviet system // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2012. № 27. Р. 984-988. - The functional crisis of state authorities in the villages of Mordovia is analyzed on the regional data. This crisis emerged as a result of "the first collectivization wave".
Key words: government bodies, re-election, dissolution of village soviets, ad hoc bodies, collectivization.
События советской истории 1930-х гг. - переломная эпоха в жизни страны, сопровождавшаяся глобальными изменениями во всех сферах. Проводившиеся преобразования реализовывались через сложившуюся систему властвования. Одним из «приводных ремней» которой выступали государственные институты, в том числе непосредственно соприкасающиеся с большинством населения -сельские Советы. Изучение проблемы функционирования органов государственной власти на местах в условиях острого социального конфликта является актуальным для понимания природы взаимовлияния власти и общества.
Несмотря на кажущуюся мелкость темы, она на наш взгляд укладывается в русло научного направления определяемого как микроистория и позволяет увидеть преломление общих процессов «в определенной точке реальной жизни» [2].
Коллективизации сельского хозяйства является одной из востребованных тем современных исследователей» [1]. В аграрной Мордовии ее проведение воспринималось особенно остро. Несмотря на проводимый еще с XV съезда ВКП (б) (2-19 декабря 1927 г.) курс «подготовку наступления социализма по всему фронту» [7, с. 219], включая коллективизацию сельского хозяйства, к 1 октября 1929 г. по Мордовии в 387 колхозах состояло 7,8 тыс. крестьянских хозяйств, что составляло 3,1 % к их общему числу» [4, с. 23].
Официальным указанием для работы органов власти на селе являлись решения V Всесоюзного съезда Советов (май 1929 г.). В постановлении «О путях подъема сельского хозяйства и кооперативном строительстве в деревне» съезд указал «мерилом успешности работы исполнительных комитетов и Советов... должно стать, в какой мере они являются... организаторами крупного общественного сельского хозяйства...»^, с. 175-183]. Иными словами, перед Советами была поставлена задача-коллективизации сельского хозяйства.
Необходимо констатировать, что органы власти всех уровней переоценивали степень готовности села к переменам. По ходу развития коллективизации в ряде мест возникли предложения о ликвидации сельских советов и передаче их прав правлениям коллективных хозяйств. Ситуация требовала немедленной реакции центра и президиум ЦИК СССР издал специальное постановление (25 января 1930 г.) «О новых задачах Советов в связи с широко развернувшейся коллективизацией в деревне». В нем отмечалось: «Все попытки ликвидировать сельские Советы... являются по существу антисоветскими и отражают настроение наших классовых врагов, стремящихся подорвать диктатуру пролетариата и ослабить силу его органов» [5, № 7]. как показали дальнейшие события, реально Советам угрожали не классовые враги, а слишком ретивые исполнители на местах.
В феврале 1930 г. Президиум ЦИК СССР утвердил «основные положения об организации сельских Советов в Союзе ССР»[5, № 16], где подчеркивалось, что сельсовет на своей территории является высшим органом власти. Подчеркнутая констатация гегемонии сельсовета на практике оказалась голословной. Многие исследователи 1990-х гг. отмечали переход к чрезвычайным органам власти, с доминированием партийных органов» [2, с. 197]. На наш взгляд, это не было предусмотрено изначально и проведение преобразований планировалось через Советы.
В Мордовии изначально проводилась линия, пресекающая возможность проведения преобразований в обход Советов. Так, в Саранске на областном совещании по советскому строительству (6 января 1930
г.) в принятой резолюции «о состоянии низового советского аппарата» указывалось на особо важную роль сельсоветов в районах сплошной коллективизации и специально оговаривалось «не допускать их заслонения колхозными правлениями» [11, д. 4, л. 99-103]. Совещание нацеливало на упразднение земельных обществ в районах сплошной коллективизации и повсеместное создание групп бедноты.
Тем не менее, в ходе коллективизации сельсоветы из союзников власти становились ее противниками, и отношение к ним меняется. В большинстве отчетов до коллективизации постоянно проводилась мысль о поступательном улучшении социального состава, но при первых признаках несогласия объявили «основной причиной того, что многие сельские Советы не возглавили колхозное движение, является неудовлетворительный состав их работников». И действительно низовые руководители, являясь сельскими жителями, реагировали на коллективизацию в унисон основной массе населения.
В качестве превентивной меры против «недовольных», а официально для «укрепления местных органов власти» Президиум ЦИК СССР 21 января 1930 г. постановил провести частичные перевыборы сельсоветов и райисполкомов» [5, № 9]. Их истинный смысл выявляется при прохождении директивы по инстанциям. 9 февраля 1930 г. Средне - Волжский крайисполком, называя причины частичных перевыборов, сделал акцент на то, что «значительная часть сельских Советов не встала во главе бурного колхозного движения и оказалась в хвосте дела социалистического строительства деревни... состав многих... засорен колеблющимися элементами, а поскольку сплошные перевыборы связаны со значительной мобилизацией сил и средств, и в условиях краткости периода до весеннего сева, нет гарантии должных результатов, краевой орган предлагает провести досрочные выборы части сельских Советов» [11, д. 116, л. 25].
Данный шаг являлся антиконституционным, но позволял, акцентировано, по воле вышестоящих органов, подобрать лояльные кадры, и через них провести требуемые преобразования.
8 февраля 1930 г. по всем районам Мордовии была разослана телеграмма за подписью первого секретаря Мордовского обкома ВКП(б) П. д. Пеллине-
на и заведующего орготделом облисполкома М. С. Куликовского. В ней сообщалось, что с 10 февраля по 15 марта в Мордовии необходимо провести частичные перевыборы Советов, которые не способны руководить очередными политическими компаниями, особенно коллективизацией и борьбой с кулачеством. В некоторых районах - Ачадовском, Атяшевском, Ду-бенском, Саранском, Зубово-Полянском, Кочкуров-ском, Рыбкинском - предусматривались сплошные перевыборы, а в остальных предлагалось переизбрать 20-30 % сельсоветов» [11, д.116, л.8]. Из других указаний поступающих в районы следовало: «ряд сельских Советов оказали явное сопротивление в деле наступления на кулацкие элементы и, хотя уже снято 53 % председателей сельских Советов и 10 % их членов, все еще требуется большое оздоровление состава низовых органов власти» [11, д. 116, л. 8]. Приводимые факты свидетельствуют о массовости неприятия политики коллективизации.
Архивные документы позволяют назвать причины сплошных перевыборов ряда районов. В частности, Кочкуровский и Рыбкинский районы попали в этот ряд как районы сплошной коллективизации. Ачадовский район, больше всех подвергся «кулацкому и антисоветскому влиянию», практически во всех селах зафиксированы восстания. Зубово-Полянский в связи со слиянием с Ачадовским районом. остальные (Саранский, Атяшевский, Дубенский) по причине отставания «при проведении хозяйственных компаний вследствие слабости сельских Советов» [11, д. 116, л. 15]. При перевыборах давалась установка избрать в состав сельсоветов не менее 25-30 % женщин, 12-15 % батраков, 40-45 % бедняков, 35-40 % передовых середняков, 25% молодежи и 5 % интеллигенции» [11, д.116, л.16]. Состав председателей сельсоветов планировался более классово выдержанный. В руководители намечалось выдвинуть не менее 25 % рабочих и батраков, 55-60 % бедноты, 20-25 % женщин и 20-25 % молодежи. Не менее 75 % членов сельсоветов должны были составлять колхозники.
Поскольку в числе председателей сельсоветов намечалось иметь 80-85% батраков, рабочих и бедняков, а о середняках даже не упоминалось, можно констатировать отказ власти от «союза с середняком», и даже малообеспеченными крестьянами, если они не являлись сторонниками коллективизации.
Для руководства перевыборами 11 февраля 1930 г. на заседании Президиума облисполкома была организована областная избирательная комиссия. 19 февраля в ход перевыборной компании внесены изменения-до 10 марта предлагалось закончить подготовительную работу, а сами перевыборы провести с 10 по 25 марта. Созыв районных съездов Советов отсрочивался на период с 26 марта по 2 апреля 1930 г.
Причины переноса сроков перевыборов объяснялись в докладе «о ходе отчетной компании Советов и о мероприятиях по проведению частичных перевыборов Советов в Мордовской автономной области» [11, д. 116, л. 82-84]. Из текста вытекает крайне слабая подготовительная работа в районах. На 4 марта 1930 г.
не имелось полных данных о составе избирательных комиссий, а присланные свидетельствовали о недоборе числа батраков и бедняков, привлеченных в Советы.
Существенное влияние на ход перевыборов оказала статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов». Уже 9 марта в районы Мордовии были разосланы телеграммы с требованием в двадцать четыре часа сообщить, «влияет ли ход подготовки сплошных перевыборов на проведение посевной компании» и «не следует ли отсрочить их, ограничившись только перевыборами отдельных сельских Советов, не способных руководить хозяйственно-политическими компаниями на селе» [11, д. 116, л. 161].
Ответы из районов обнаружить не удалось, хотя они уже не имели значения. 7 марта ЦИК СССР решил отложить перевыборы до окончания весенне-посевной компании. ВЦИК 8 марта продублировал постановление по краям и областям. 11 марта бюро СреднеВолжского комитета ВКП (б) указало: «1. Сплошные перевыборы целых районов отложить. 2. Если сельские Советы оказались зараженными кулацким влиянием и не способны к проведению боевых мероприятий, такие сельские Советы распускать, назначая вместо них оргбюро, на которые возложить ответственность за проведение очередных компаний» [14, д. 5, л. 202]. 12 марта в районы Мордовии поступили указания Мордовского обкома ВКП(б) и облисполкома о приостановке хода перевыборов советов» [11, д. 116, л. 181].
К моменту остановки перевыборов в Торбеев-ском районе они уже закончились, в Саранском были проведены в большинстве сел, в Дубенском из 28 переизбрали 22 сельсовета. В остальных районах сельсоветы ликвидировали «до окончания весенних полевых работ». В некоторых местах без ведома облисполкома сельсоветы объединяли, производили кооптацию в основной состав никем не избранных людей. нарушения законодательных норм о сельсоветах имели настолько большое распространение, что авторитет низовых органов власти близился к нулю.
Общая ситуация по области была близка к анархии и, руководители области осознавая сложность ситуации, обратились в краевые органы с просьбой дать четкие директивы относительно Советов. По мнению председателя облисполкома М. А. Палькина дезориентация вызвана тем, что «краевой комитет ВКП(б) требовал распускать сельские Советы, не справившиеся с проведением коллективизации и ликвидацией кулачества, а крайисполком предлагал действовать по Конституции» [14, д. 26, л. 267]. Ответ из края предлагал руководствоваться установками партийного органа» [11, д. 78, л. 4].
В апреле Мордовию проверяла краевая комиссия. 19 апреля доклад о результатах обследования заслушивался на заседании бюро Средне-Волжского краевого комитета ВКП(б). В нем отмечалось: «раскулачивание, как правило, в большинстве районов проводилось в ударном порядке (от 24 часов до 5 дней без привлечения середняков и широкой проработки вопроса на собраниях). Вынужденность обкома бросить на раскулачивание мало подготовленных работников,
обусловила перегибы, которые превосходят «полет» самой смелой фантазии. Так, в селе М. Монадышки председатель сельсовета ловил на улицах жен раскулаченных и снимал с них шубы и валенки; с семилетнего мальчика стащили на улице валенки и оставили на снегу босым. В одном из сел, только что родившую женщину стащили с кровати, забрали из-под нее «брахло» и, когда «брахло» продавали на базаре, то в нем обнаружили грудного ребенка. В Рузаевском районе раскулачили середнячку, бывшую несколько лет членом ВЦИК. Сильно задели учительство, участников гражданской войны и семьи красноармейцев. отбирали буквально все до гола, есть даже шедевры лаконического изложения описи «брахла на 50 рублей». Да иначе и быть не могло, раз уполномоченные районов давали указание «в 24 часа отобрать все до горшка». Проводимое раскулачивание сопровождалось лишением избирательных прав и массовыми арестами, причем в этих вопросах не соблюдалось даже видимости законности. Лишали прав председателей сельсоветов, в некоторых случаях единолично (с. Салазги)» [14,
д. 44, л. 2-11]. На основании вскрытых нарушений комиссия пришла к неутешительным выводам: «При раскулачивании отдельные члены партии и советских органов занимались мародерством, чем сильно подорвали авторитет местных партийных и советских органов».
Доклад свидетельствует о том, что, вышестоящие органы не предполагали в какие конкретно формы выльется проведение коллективизации, и ответственность за «смелый полет фантазии» в немалой степени лежит на совести конкретных исполнителей. Имеется косвенное свидетельство, что массовость насилия вынудила секретаря крайкома ВКП(б) М. М. Хатаевича разослать телеграммы с требованием расстреливать без суда и следствия коммунистов «допустивших извращение партлинии и за мародерство» [14, д. 17, л.35].
10-12 мая в Саранске прошло расширенное заседание пленума облисполкома, с участием председателей всех райисполкомов, где анализировалось политическое и хозяйственное состояние районов. В докладе облисполкома приводились неполные данные о роспуске сельсоветов. В 13 районах, объединяющих 241 сельсовет, были ликвидированы 70 сельсоветов (25,5 %). Из них, 68 постановлениями райисполкомов, и 2 уполномоченными. Вместо них по области возникли временные органы: в 43 сельсоветах оргбюро, в 14 - тройки, в 6 - семерки. Эти временные органы в 58 сельских советах назначались и только в 12 выбирались» [9]. В докладе отмечалось, что сельсоветы не только не являлись руководителями колхозного движения, но и большинство их председателей не состояли в колхозах. Имелось множество случаев, когда сельсоветы высказывались против коллективизации»
[9].
По результатам обсуждения ситуации была принята резолюция, содержащая комплекс мер для нормализации обстановки. В документе говорилось: «Неустойчивое и даже напряженное политическое состояние области... окончательно изживается, что под-
тверждается резким спадом волны массовых выступлений на местах... В целях достижения... устойчивого политического состояния в области необходимо провести следующие мероприятия: 1. Через специально организованные комиссии пересмотреть раскулаченных лиц. Работу закончить к 1 июня. 2. Не допускать закрытие церквей и мечетей без согласия преобладающего большинства населения. 3. Усилить прокурорский надзор за революционной законностью»[13]. В заключение признавался подрыв авторитета Советов «там, где Советы не были распущены, они заменены уполномоченными районных и областных организаций». Ставилась задача перейти к нормальной советской системе, по возможности отказавшись от уполномоченных. Где это не было возможно, «уполномоченные должны проводить свои мероприятия через сельские Советы» [12].
В конце мая на II областной партконференции М. С. Куликовский дал очень яркую характеристику положения сельского уровня власти: «Тут товарищ Ратнек останавливался на таком моменте, как низовой советский аппарат, который является нашим приводным ремнем. Нужно отметить, он остался в стороне от колхозного строительства, ввиду его засоренности верхушкой. Мы этот приводной ремень, сами срезали при помощи крайисполкома, чтобы он не вращался в период коллективизации. Та установка о роспуске сельских Советов и создание вместо них организационных троек, которую дал крайком. Кроме организационных троек мы создавали пятерки и семерки, крестьянские ревкомы. Таким образом, к общему числу в Мордовской области оказались распущенными 25 % сельских Советов. И если сельский Совет слабо работал из-за председателя, то все равно распускали весь сельский Совет. благодаря этому сейчас у нас сельские Советы не являются руководителями политикохозяйственной жизни деревни-они в стороне и не пользуются среди крестьян никаким авторитетом. Это объясняется тем, что мы наш советский аппарат подменили партийным. В Пензе создание троек запретили. у нас после пребывания т. Хатаевича дается установка создавать эти тройки. Теперь советский аппарат подменяется созданием посевных троек. Эти посевные тройки создаются при партийных комитетах и работают под руководством секретаря. Таким образом, советские органы подменяются целиком партийным аппаратом, и пошли дальше, фактически к системе уполномоченных, которые посылались по линии крайкома и окружкома, подменяя районное руководство. Ведь у нас, иногда были такие случаи, когда сборщики утильсырья переизбирали сельские Советы или заменяли председателей, и никто такого сборщика не ударил по рукам»[14, д. 11, л. 28-30].
Ряд других выступлений дополняли вышеизложенную картину следующими штрихами: «Во многих селах сельские Советы в боевой работе просто заменены уполномоченными из района...» [14, д. 11, л.31]; «Каждый председатель сельского Совета ждет суда, он считает наказанием работать в сельсовете»[14, д.11, л.58].
В течение мая 1930 г. ситуация в Мордовии частично нормализовалась. 5 мая облисполком разослал циркулярное распоряжение о возобновлении работ по проведению частичных перевыборов и об их завершении к 15 июля[11, д. 116, л. 289]. В июне ВЦИК потребовал объяснить причины роспуска сельсоветов в Мордовии [10]. Мордовские руководители сослались на временность меры и известили о возобновлении перевыборов. По имеющимся сведениям, перевыборы значительно затянулись. Например, в Торбеевском районе были завершены только к 25 июля 1930 г. [14, д. 116, л. 289]. В числе избранных председателей сельсоветов 65 % составляла беднота и 94 % неграмотных[6, с. 77].
Суммируя изложенное необходимо констатировать, что социально-политический кризис, вызванный коллективизацией, проходил самую тяжелую фазу, и, несмотря на совпадение с общими тенденциями эволюции СССР, имелась региональная специфика, оттеняющая многогранность исторического процесса. Предпринимаемые меры для восстановления нормального ритма работы власти являлись крайне необходимыми. Однако в глазах общественного мнения авторитет Советов на местах упал. Власть после непродолжительного мирного сосуществования с обществом, в период НЭПа, выступила с политикой, не соответствующей желаниям большинства крестьянства, но смогла найти достаточную опору для продавливания преобразований в лице неграмотной его части и бедноты.
В сложившихся обстоятельствах чрезвычайно трудно было всем, и крестьянам, подвергшимся невиданному давлению, и конкретным исполнителям проводимой политики. Каждый руководитель действовал, исходя из собственных представлений о возможных пределах свободы действий. На наш взгляд, имеющийся кадровый потенциал, коренная ломка образа жизни большого числа людей, априори предусматривали насилие.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Галимуллин И. И. Коллективизация сельского хозяйства Татарской АССР, 1929-1932 гг. Дис. ... канд. ист. наук. Казань, 2000; Доброноженко Г. Ф. Коллективизация на Севере. Сыктывкар, 1994; Касимов Е. В. Крестьянство Чувашии и политика государства по коллективизации сельского хозяйства: (1917-1937 гг.). Дис. канд. ист. наук. Чебоксары, 2004; Никитина О. А. Коллективизация и раскулачивание в Карелии (1929-1932 годы). Петрозаводск, 1997 и др.
2. Горинов М. М., Дощенко Е. Н. 30-е годы // История отечества: люди, идеи, решения. Очерки советского государства. М.: Политиздат 1991. 366 с. и др.
3. Кромм М. М. Историческая антропология. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.eu.spb. ru/history/reg_hist/posoЫe.htm.
4. Надькин Т. Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство (на материалах Мордовии). Саранск: Издательский дом «Курьер - С», 2006. 159 с.
5. Собрание Законов СССР. 1930. № 7. Ст. 85;№ 9. Ст. 106; № 16. Ст. 172.
6. Солдаткин А. П. Властные институты Мордовии в период Модернизации 1930-х гг. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2007. 128 с.
7. Соловьев А. А. Съезды и конференции КПСС: Справочник. 2-е изд. исп. и доп. М.: Политиздат, 1986. 335 с.
8. Съезды Советов СССР в постановлениях и резолюциях / Под общ. ред.: Вышинский А. Я. М.: Ведомости ВС РСФСР, 1939. 304 с.
9. Центральный Государственный архив Республики Мордовия (ЦГА РМ). Ф. Р. 149. Оп. 1. Д. 522. Л. 162-
7 О
10. ЦГА РМ. Ф. Р. 5 8. 3 ч 2. п. О 8. 3 2
11. ЦГА РМ. Ф. Р. 6 8, 7 4, Ч 3. п. О 8. 3 2
2. ЦГА РМ. Ф. Р. 238. Оп. 6. Д. 114. Л. 32
3. ЦГА РМ. Ф. Р. 2 1 7. 4 Ч п. О 8. 3 2
4. ЦГА РМ. Ф. Р. 2 05 со 1 О . 5, 7, 2 4
