CC BY
282
1.4. КРЕСТЬЯНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОЛИТИКЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ И РАСКУЛАЧИВАНИЮ НА ТЕРРИТОРИИ МОРДОВИИ (КОНЕЦ 1920-Х - НАЧАЛО 1930-Х ГГ.)
Надькин Тимофей Дмитриевич, доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории и этнологии. Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева.
Костин Артур Алексеевич, аспирант кафедры всеобщей истории Мордовского государственного педагогического института имени М. Е. Евсевьева.
kostin_ arturl [email protected]
Аннотация: В статье анализируются формы и методы социального протеста крестьянства Мордовии против массовой коллективизации раскулачивания в 1930 - 1932 гг.; рассмотрены конкретные примеры массовых крестьянских выступлений и действий местных властей по их подавлению.
Ключевые слова: крестьянство и власть, коллективизация, репрессии, социальный протест, массовые выступления.
PEASANTRY CONFRONTATION TO THE POLITICS OF COLLECTIVIZATION ON THE TERRITORY OF MORDOVIA (END 1920-S - 1930-S)
Nadkin Timofei Dmitrievich - doctor of historical sciences, professor of the State History and Ethnology Department of the Mordovian State Pedogogical Institute named after M.E. Evseviev.
Kostin Arthur Alekseevich, post-graduate student of the World History Department of the Mordovian State Pedogogical Institute named after M.E. Evseviev.
Annotation: in article forms and methods of the social protest of peasantry of Mordovia against mass collectivization in 1930 -are analyzed 1932; concrete examples of mass country performances and actions of local authorities on their suppression are considered.
Keywords: peasantry and the power, collectivization, reprisals, the social protest, mass actions.
Социальный протест крестьянского социума против зародышевом состоянии, хотя масштабы их в 1928 и
ускоренной ломки традиционных социально- 1930 гг. были, естественно, совершенно различны»1. С
экономических отношений в годы первых пятилеток 1927 - 1928 гг. «чрезвычайные» меры стали играть все
проявлялся в двух основных формах - пассивной и более значительную роль при решении актуальных
активной. К пассивной форме можно отнести вопросов аграрной политики и естественно, что это не
распространение антиколхозных и антисоветских слухов, могло не вызвать решительного противодействия
крестьянские письма-жалобы в государственные и крестьянской массы. Благодаря довольно оперативной
партийные органы, ускоренный раздел семейного и объективной информации с мест, которую давали
хозяйства, сокращение посева и убой скота, органы ОГПУ, партийно-советское руководство страны
невыполнение различных налоговых сборов и было прекрасно осведомлено о настроениях в
повинностей, пассивное отношение к труду в колхозах, деревне. Но даже усиливавшееся с каждым днем
бегство из деревни. К активной форме относились: недовольство крестьянства не могло заставить его
открытые методы противодействия, среди которых пересмотреть свое отношение к «чрезвычайным»
женские «волынки», коллективные выступления в мерам, поскольку они позволяли добиться
масштабах одного или нескольких сел против форсирования укрупнения сельскохозяйственного
принудительного обобществления скота, семян, записи в производства при одновременном усмирении или
колхоз, «раскулачивания», а также закрытия физическом устранении всех недовольных в
православных церквей или мусульманских мечетей; кратчайшие сроки. К концу 1920-х гг. крестьяне уже не
наиболее острые способы борьбы, то есть поджоги ограничивались критическими высказываниями в
колхозного имущества, нападения на сельских адрес советской власти, а перешли к конкретным
активистов, массовые вооруженные выступления. действиям, среди которых избиения и убийства
Уже накануне «великого перелома» советская власть партийных и советских активистов, поджоги колхозного
широко использовала в своей политике по отношению имущества, массовые акции протеста и т. д.
к крестьянству методы принуждения, без которых
нельзя представить себе коллективизацию начала ____________________________________________
1930-х гг. Анализ документов дал возможность В. П.
Данилову утарждеть что «все то новое и в жизни и в 1 Данилов В. П. Введение (Истоки и начало деревенской языке деревни, что привыкли связывать с событиями трагедии) / В. П. Данилов // Трагедия советской деревни.
начала 1930 г., мы находим в документах, Коллективизация и раскулачивание. 1927 - 1939: док. и
относящихся к началу 1928 г. И отнюдь не в материалы: в 5 т. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / под ред. В.
Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. - М.: РОССПЭН, 1999. - С. 13-67.
Т. Д. Надькин, А. А. Костин КРЕСТЬЯНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОЛИТИКЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ
И РАСКУЛАЧИВАНИЮ НА ТЕРРИТОРИИ МОРДОВИИ (КОНЕЦ 1920-Х - НАЧАЛО 1930-Х ГГ.)
Крестьянство Мордовии выступило против перехода к «чрезвычайным мерам» уже в 1928 - 1929 гг. За 1928 г. было убито и ранено 44 активиста из бедняков, коммунистов и комсомольцев, совершено около 70 поджогов общественных построек и складов зерна2. Следующий год характеризуется еще большим обострением обстановки на селе. Так, с 1 января по 1 ноября 1929 г. было зафиксировано 155 террористических проявлений, в том числе 33 массовых выступлений3.
Однако в данный период крестьяне еще не были доведены до такой степени возмущения, которая заставила бы многих из них подниматься на борьбу с советской властью. Причина, очевидно, в том, что в указанное время государственное насилие все-таки еще не было направлено на коренное изменение всей жизни села, как с началом массовой коллективизации. Хлебозаготовительные кампании носили сезонный характер, и потому у большинства сельских жителей сохранялась еще надежда на то, что рано или поздно их оставят в покое.
Сталинский вариант ускоренной модернизации сельского хозяйства, который стал усиленно реализовываться с конца 1929 г., несмотря на вполне очевидную взрывоопасную обстановку на селе, представлял собой ломку привычного деревенского образа жизни, фактически лишая крестьян полученной после октября 1917 г. и в годы нэпа свободы. Переход к коллективизации и массовым репрессиям против сельского населения вызвал вполне адекватное негативное отношение со стороны самых различных социальных групп крестьянства.
Если за весь 1929 г. массовых выступлений было 42, то только за первую четверть 1930 г., террористических проявлений - соответственно 208 и 104. Согласно «Списку селений Мордовской области, в которых проходили массовые выступления и другие
4 А
террористические проявления» , за время с 1 января по 22 апреля 1930 г. было зафиксировано 165 выступлений (в том числе в русских селах - 85, в мордовских - 65, в татарских - 15). По далеко не полным данным, в них приняло участие более 35 тыс. чел. в 20 районах Мордовии. В 76 массовых выступлениях принимало участие от 200 чел. и выше. Особенно большой массовостью отличались выступления с участием женщин. Например, в русском селе Парки (Краснослободский район) 12 марта в выступлении приняло участие 600 женщин, в русском селе Покровское (Ковылкинский район) 16 марта - 600 женщин, в мордовском селе Шеромасово (Теньгушевский район) 20 марта - 500 женщин, в мордовском селе Новая Потьма (Зубово-Полянский район) 25 марта - 500 женщин. Самыми же массовыми были выступления в с. Пурдошки (Ельниковский район) 24 февраля (1 тыс. чел. обоего пола) и в с. Курташки (Рыбкинский район) 11 февраля (3,5 тыс. чел. обоего пола).
Основное количество массовых волнений наблюдалось в тех районах Мордовии, в которых коллективизация к весне достигла 50 % отметки или перевалила за нее: Рыбкинский район - 27 выступлений, Ардатовский - 15, Ромодановский - 13, Кочкуровский - 10, Дубенский и
Козловский - по 9. Исключение составил лишь Зубово-Полянский район, в котором коллективизация составила всего 26,4 %, а выступлений было зафиксировано 15 [5, с. 39]. В ответ на значительный рост массовых выступлений в области секретарь Средневолжского крайкома М.М. Хатаевич просил В. М. Молотова «представить Мордовской области возможность выселить эшелон кулацких хозяйств второй категории сверх представленных краю 6 тыс. хозяйств», что и было осуществлено.
Пик проявлений недовольства крестьян приходится на март - 101 выступление из 178 за период с 1 января по 7 мая 1930 г. Секретарь крайкома партии Хатаевич в докладе на расширенном заседании бюро крайкома (17-18 апреля) констатировал, что по краю за 3,5 месяца было 363 массовых выступления, из них в марте - 222. «Из этих 222 выступлений почти половина приходится на Мордовскую область, которая занимает в этом отношении самое «почетное место» 5
Весной по Мордовии прокатывается ряд крестьянских восстаний, в ходе которых власть на селе переходила временно в руки восставших.
Резкий всплеск выступлений в марте 1930 г. объясняется тем, что крестьяне, узнав о выходе документов, осуждающих насилие и разрешающих выход из колхозов, стали стремиться осуществить данное им право. Однако местным партийным и советским органам давались установки закрепляться на достигнутом, и они часто пытались препятствовать крестьянам покидать колхозы. Лишь угроза всеобщего крестьянского восстания убедила ЦК ВКП(б) пойти на уступки и это разрядило обстановку на селе.
В качестве одного из самых ярких примеров ответной реакции крестьян на насильственную коллективизацию приведем описание массовых волнений, охвативших 8 сельсоветов в начале марта 1930 г. в Ромодановском районе. В некоторых населенных пунктов они продолжались по 2-3 дня. Все выступления проходили в селениях, где коллективизировано было 100 % крестьянских хозяйств. Наиболее массовый характер они приняли в татарском селе Алтары. В селе были арестованы уполномоченные райкома и райисполкома, был смещен председатель сельсовета, и на общем собрании граждан села выбран новый председатель. Крестьяне требовали роспуска колхоза, освобождения арестованных и расправы с местными активистами. По факту выступлений в Ромодановском районе решением бюро обкома партии была создана комиссия во главе с председателем облисполкома. 7 марта комиссия прибыла в с. Алтары, где было созвано собрание граждан села в количестве 300-400 избирателей, при их общем количестве 900 чел. Однако крестьяне не стали слушать прибывших членов комиссии. Собрание закончилось тем, что было объявлено о роспуске сельсовета и о назначении Революционного комитета во главе с областным работником. Все собрания в селе запрещались. Для подкрепления решения комиссии в село был направлен прибывший из Саранска конный отряд в 20 чел., а кроме того еще 10 чел. из представителей районного «актива» (то есть всего 30 чел). В ходе
2 Агеев М. В. Победа колхозного строя в Мордовской АССР / М. В.
Агеев. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1960. - 415 с.
3 ЦГА РМ, ф. 326-П, оп. 1, д. 621
4 ЦГА РМ, ф. 269-П, оп. 1, д. 147. 5 ЦГА РМ, ф. 269-П, оп. 1, д. 15.
проведенной операции арестовано 30 чел., которые затем были направлены в райцентр6.
В апреле, в связи с распадом колхозов активность крестьянства немного снижается, но 48 зафиксированных массовых выступлений по-прежнему свидетельствуют о неблагополучном положении в деревне. Так, 3 апреля в с. Оброчное Рыбкинского района «толпа в 200 чел. мужчин и женщин разобрала семфонд». «В с. Слободские Дубровки Краснослободского района толпа мужчин и женщин, состоящая из 200 чел., требовала возврата семян, выселила бедняков из кулацких домов. На другой день толпа в 100 чел. отбила 13 арестованных инициаторов первого выступления».
Надругательства над религиозными чувствами верующих (закрытие церквей, аресты
священнослужителей), которыми сопровождалась коллективизация, провоцировали не менее массовый характер акций протеста. Так, из 23 зафиксированных с 1 января по 1 марта 1930 г. выступлений 6 были на религиозной почве. Например, в с. Посоп Саранского района 2 января было зарегистрировано 300 участников выступления, в с. Ельники Ельниковского района 7 февраля - 100, в с. Кученяево Ардатовского района 12 февраля - 200, в с. Новая Пырма Кочкуровского района 22 февраля - 200 участников .
Советский и партийный актив сел ряда районов был совершенно деморализован мартовскими
постановлениями «центра». Многие сельсоветы дискредитировали себя в глазах крестьян проведением политики коллективизации и «раскулачивания». Поэтому имелись случаи «упразднения» советской власти на селе, как, например, с 1 апреля 1930 г. в с. Оброчное Рыбкинского района и установления «народной власти».
Восстановление в правах и возврат имущества «неправильно раскулаченным» порождал в
крестьянской среде уверенность, что все предыдущие действия местных властей незаконны. По селам отмечалось много фактов террора по отношению к активистам колхозного движения, батракам, беднякам и колхозникам. В селах Ачадовского и Зубово-Полянского районов зажиточные крестьяне били окна, посуду избивали членов семей бедняков, выселяли их из «кулацких» домов и отбирали «кулацкий» скот.
Второе полугодие 1930 г. характеризуется более спокойным положением в деревне Мордовии.
С зимы 1931 г. на Средней Волге снова
разворачивается «наступление на колхозном фронте». Новую волну возмущения на селе в значительной степени ослабили проводившиеся в качестве
предупредительных мер массовые выселения
крестьянских семей в период с марта по июнь 1931 г. Но это не означало, что крестьянство Мордовии смирилось с проводимыми советской властью репрессиями в деревне.
В первой половине 1931 г. нападениям в Мордовии подверглось 18 % колхозов. На 100 случаев нападений было 29,5 поджогов, 44,5 нападений на активистов, 13,7 порча машин, 2,7 отравлений скота и 9,6 прочих8.
В документе, где анализируется обстановка на селе с начала 1931 г. и по первый квартал 1932 г., отмечается, что основная масса террористических
6 ЦГА РМ, ф. р-238, оп. 11, д. 46.
7 ЦГА РМ, ф. р-238, оп. 11, д. 46.
8 Документы свидетельствуют: Из истории деревни накануне и
в ходе коллективизации, 1927 - 1932 гг. / под ред. В. П. Данилова,
Н. А. Ивницкого. - М.: Политиздат, 1989. - 526 с.
актов была в первом и третьем кварталах 1931 г. Во втором квартале (период «усиленной колхозной стройки») доминировали порча и поджоги имущества колхозов, в третьем - непосредственное нападение на советских работников с избиениями и убийствами, а также поджоги их имущества. Дела о поджогах и повреждении имущества социалистического сектора среди всех дел о террористических актах занимали главное место - 46,5 %. В последнем квартале 1931 г. и первом 1932 г. общее число дел о террористических актах снижается, что авторы документа объясняли проведенными арестами с последующим осуждением и ссылкой более 1 500 «кулаков». Всего дел по терактам насчитывалось 101, из них нападений на советских работников - 37, поджогов и порча их имущества - 17, поджогов и повреждений имущества колхозов - 47 .
Несмотря на сильнейший экономический, политический и психологический нажим на единоличников со стороны властей, на протяжении марта-июня 1931 г. в некоторых районах области отмечались выходы крестьян из колхозов.
С ноября 1930 по декабрь 1931 г. по далеко не полным данным зафиксировано 45 массовых выступлений, в которых приняло участие до 8,5 тыс. чел. В некоторых селах Мордовии за период с весны
1930 по конец 1931 г. выступления проходили по нескольку раз. Например, в с. Старое Синдрово (Краснослободский район) выступления отмечались 11 марта 1930 г., 19 марта, 17 июля и 11 ноября 1931 г.; в с. Долговерясы (тот же район) - 11 марта 1930 г. и 17 июля 1931 г.; в с. Протасово (Ичалковский район) -8 марта 1930 г. и 12 февраля 1931 г. и т. д.9.
Средневолжский край в 1931 г. отличался наиболее массовыми формами социального протеста от остальных регионов СССР. Так, за январь - сентябрь
1931 г. в крае было отмечено 432 выступления из
1 837 по стране. При этом наибольшее их число прошло в июле - 240 . В Мордовской АО в июле 1931 г. было зарегистрировано (по неполным данным) 34 выступления, основной причиной которых стало проведение скотозаготовок для комплектования стада для колхозов и совхозов Средневолжского края.
8 июля в Старошайговском районе вспыхнуло массовое выступление в с. Лемдяйский Майдан, а также в близлежащих селениях Шадымо-Рыскино и Никольское. Например, для единоличников
с. Лемдяйский Майдан контрольные цифры сдачи скота составили коров - 24,4 % от всего стада, телят - 34,4, свиней 100, овец - 39,1 %. После доведения плана скотозаготовок до отдельного двора на сельской улице началось скопление женщин, раздался набат в колокол, и большое количество граждан собралось к зданию сельсовета. Созванное для разъяснения общее собрание граждан было сорвано, и «толпа» бросилась на уполномоченного райисполкома, нанося ему побои. Массовое брожение продолжалось в течение 9-11 июля. Население «успокоилось» только после прибытия из района спецбригады и изъятия «кулацкого элемента»10. 7 июля в с. Лемдяй того же района собралось около 400 женщин, которые потребовали прекратить
скотозаготовки. Подобное выступление произошло 13 июля в с. Барки Ковылкинского района.
9 Государственный архив Самарской области (ГАСО), ф. р-1061, оп. 1, д. 10.
10 ЦГА РМ, ф. р-238, оп. 11, д. 116.
Т. Д. Надькин, А. А. Костин КРЕСТЬЯНСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПОЛИТИКЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ
И РАСКУЛАЧИВАНИЮ НА ТЕРРИТОРИИ МОРДОВИИ (КОНЕЦ 1920-Х - НАЧАЛО 1930-Х ГГ.)
С 10 по 14 июля в Ичалковском районе в селах Старая Пуза, Резоватово, Вечкусы, Популево, Большие Сыреси, Селищи, Тарханово, Болдасево, Новые Ичалки прошли выступления, «носившие по некоторым селениям повстанческий характер». Все эти села находились друг от друга на расстоянии от двух до восьми километров. Первая волна выступлений по Ичалковскому району прокатилась в конце мая и начале июня (24 мая в с. Новые Ичалки,
2 июня в с. Болдасево).
10-11 июля в ответ на проведение скотозаготовок одновременно почти во всех селениях начались выступления под знаком организованной несдачи скота, разгрома колхозов и избиений представителей власти. Между отдельными селами была установлена пешая и конная связь. Крестьяне сел Болдасево, Большие Сыреси и Вечкусы собрались на общую сходку для обсуждения плана совместных действий.
Главными очагами восстания стали села Резоватово, Старая Пуза, Вечкусы, в которых и разворачивались основные события. В с. Резоватово в ночь с 12 на 13 июля «повстанцы» зажгли колхозную сенницу, что было сигналом для сбора. Толпа, вооруженная дубинами, камнями окружила школу, где закрылись местные и прибывшие из райцентра активисты. «Повстанцы» били окна, срывали двери и стремились перебить людей, находящихся в школе. Только предупредительные выстрелы отогнали толпу и позволили осажденным утром выехать из села. В ту же ночь отряд, присланный из райцентра и состоящий из курсантов Ичалковских курсов партактива под командой завкурсами и уполномоченного ОГПУ (всего 30 человек), вооруженный винтовками и револьверами, прибыл в с. Старые Пузы. Отряд был разделен на две группы. Одна, вооруженная, разбившись по 1-2 человека, направилась производить аресты, а другая, невооруженная, среди которой были и женщины, осталась на колхозном дворе и попыталась путем агитации рассеять толпу. Люди, направленные для арестов, были рассеяны восставшими и бежали за село. Затем толпа приступила к расправе над оставшимися активистами, и начался погром домов колхозников. Ночью были убиты трое безоружных из отряда (в том числе одна женщина) и агроном, а уже утром - приехавший коммунист двадцатипятитысячник Махов. В с. Вечкусы было убито трое шефов из Москвы и избита учительница. Всего же «повстанцами» было убито девять человек, пять тяжело ранено и 25-30 подвергнуто побоям.
Отступивший из с. Старая Пуза отряд сразу дал сообщение о происшедшем в г. Саранск и 13 июля в 17 часов сюда прибыл конный отряд милиции. Он встретил ожесточенное сопротивление в данном селе. Восставшие были вооружены камнями, кольями, специально подготовленными самодельными пиками на длинных древках, косами и вилами. Но к 16 часам 14 июля с помощью оружия сопротивление было подавлено. Милицейский отряд встретил огнем и наступление «повстанцев» из с. Резоватово, которые попытались помочь восставшим из с. Старая Пуза.
В ходе подавления выступлений в селах Старая Пуза, Резоватово и Вечкусы со стороны «повстанцев» было убито 30-35 чел. и ранено 10-15 чел. Затем милицейский отряд приступил к карательным акциям против безоружного населения. Через два дня после ликвидации выступления в с. Вечкусы милиционерами, по устному распоряжению начальника отряда (он же
начальник райуправления милиции), в ходе проведения арестов семи человек - якобы непосредственных участников убийств коммунистов, были расстреляны четверо граждан села. Позднее выяснилось, что среди расстрелянных оказались: 1) Данилов Федор - 56 лет, середняк, три года был членом сельсовета (расстрелян по ошибке вместо другого человека); 2) Косолапов Борис, 18 лет, был сыном середняка, председателя сельского суда
(расстрелян на огороде); 3) Романов, 37 лет,
маломощный середняк; 4) Панин, 70 - 80 лет, раскулачен, участие в выступлении не принимал. Кроме того, еще 14 июля по прибытии в село были расстреляны принимавшие участие в выступлении середняк Балкин и вдова красноармейца Князькина. Задержанные по подозрению в участии в
выступлениях крестьяне зверски избивались охраной. Так, от побоев умер в больнице после освобождения середняк Десяев. Арестованного Кузнецова избивали вместе с женой и дочерью.
По факту незаконных расстрелов было проведено расследование. Дело было взято на контроль Средневолжской краевой прокуратурой, а затем и Прокуратурой РСФСР и Наркоматом юстиции. Краевые органы предложили провести следствие без шума и помнить, что главное - это судить
организаторов выступлений. В итоге понесли
наказание только непосредственные исполнители расстрела: одного сняли с работы, а другого судили за превышение власти. Начальник отряда милиции в ходе следствия не раз менял свои показания и в итоге отказался от первоначального признания своей вины, а затем продолжил работу на других постах.
К ответственности за участие в выступлениях были привлечены 258 крестьян. Дело было разделено на две части. В отношении 146 «кулаков-главарей» дело передавалось для рассмотрения во внесудебном порядке в Коллегию ОГПУ, а в отношении середняков и бедняков в числе 112 человек направлялось для рассмотрения в судебном порядке в Областной суд. В дальнейшем, в октябре 1931 г., 48 рядовых участников бедняков и середняков были освобождены11.
17 июля 1931 г. в с. Старое Синдрово приехала бригада колхозников для выполнения плана скотозаготовок. Их встретила группа граждан, которые заявили, что если будут забирать скот, то жители села сожгут колхоз - это «осиное гнездо». Когда же колхозники стали насильно отнимать скот, крестьяне ударили в набат. Сбежалось все население сел Старое Синдрово и Синдровского завода, вооруженное палками, камнями, вилами и кольями. Членов бригады стали избивать с криками «Кому надо колхозы, этих мы всех подушим и перебьем». В результате, колхозников вытеснили из села. Во время этих событий была застрелена женщина-крестьянка и ранен комиссар. Массовые беспорядки (около 500 участников) охватили еще такие села, как Долговерясы, Каймарское и Новое Синдрово. В тот же день в с. Старое Синдрово прибыл вооруженный отряд из с. Долговерясы во главе с уполномоченным ОГПУ, который и подавил восстание. 14 человек были
11 ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 2.
привлечены к ответственности по статье 59-2 УК РСФСР и сосланы на срок до 10 лет.
Весной - летом 1932 г. по Мордовской АО снова прокатилась волна массовых выступлений, вызванных разными причинами. Так, только за апрель - май было зафиксировано 13 выступлений, в которых приняло участие более 1 250 чел., 18 поджогов колхозного имущества, 7 покушений на жизнь колхозных работников12.
В апреле в ряде сел Мордовии вспыхнули «беспорядки» в связи с проведением призывной кампании. Например, в с. Трофимовщина Ромодановского района допризывники 1910 г. рождения, «будучи в пьяном виде и собрав около сельсовета толпу около 200 чел., состоящую в большинстве из единоличников, явились в сельсовет и потребовали выдачи им активистов села». Со стороны призывников и толпы раздавались выкрики: «Забрали всех коров и нас берете на войну! Мы пойдем воевать с оружием, но повернем его в обратную сторону! Советская власть - не жизнь, а могила!». Беспорядки в селе были ликвидированы, при этом аресту подверглось 25 чел. Подобные выступления отмечались и в других районах области
Массовые выходы из колхозов также часто сопровождались выступлениями. Так, в селах Ахматово и Дубровка Атяшевского района в июне 1932 г. прошли выступления женщин (в первом участвовало до 100 чел., во втором - до 300 чел.) с требованием ввиду необеспеченности колхозников продовольствием и творившегося безобразия в колхозах (пьянство и воровство руководства) удовлетворить их заявления о выходе, раздать посев в единоличное пользование, возвратить скот13.
В с. Куликовка Теньгушевского района, в котором в колхозе находилось 100 % населения, 10 июля 1932 г. в выступлении приняло участие до 300-400 женщин. Они требовали: «Обеспечьте детей и престарелых хлебом, а потом заготовляйте для государства» . В июле выступления прокатились также и по селам Темниковского района: 18 июля в с. Ковыляй (300 чел.), 17-18 июля в с. Жегалово (от 200 до 400 чел.) и в с. Селищи (от 100 до 200 чел.) .
О том, что обстановка на селе летом 1932 г. в Мордовии была нестабильной и любое непродуманное действие руководства вело к взрыву возмущения, свидетельствует следующий факт. Колхоз «Красный Октябрь» в с. Чукалы Большеигнатовского района являлся показательным по всем отраслям и за успешное выполнение планов весенней посевной был премирован. В колхозе состояло все население села. Однако 19 июля 1932 г. в селе произошло массовое выступление, в котором приняло участие до тысячи колхозников. Поводом явилось избиение пьяным председателем колхоза колхозницы во время работы на поле. Собравшиеся колхозники заявили, что пока не уберут председателя колхоза, работать не пойдут. Были выкрики: «Давайте, разделим посевы!». И только благодаря «усиленной массовой работе» колхозницы были успокоены, и утром 20 июля 50 % колхозников вышли на работу14.
На всем протяжении 1932 г. фиксировались случаи террора против местных руководителей, активистов и колхозников. Приведем лишь некоторые из них: 3 мая
12 ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 9.
13 ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 9.
14 Научный архив Научно-исследовательского института
гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия (НА НИИГН). И-1269.
в с. Мордовскополянские выселки Краснослободского района бригадиру колхоза Константину Якушкину и его брату были нанесены ножевые ранения, от которых Константин скончался; в ночь на 11 июля по дороге к Большому Игнатову был убит бригадир по хлебозаготовкам член ВКП(б) Ильин; в ночь на 27 августа совершено покушение на председателя колхоза «Гроза» Киржеманского сельсовета
Терентьева после расширенного заседания правления колхоза о ходе уборочной и озимого сева; 3 октября в с. Михайловка Ромодановского района группа единоличников избила колхозников и т. п.
Голод 1932 - 1933 гг. стал рубежом в переходе от доминирования активного сопротивления крестьянства Мордовии аграрной политике советского государства к преимущественно пассивным его формам (невыполнение государственных повинностей, «агитация» против колхозов, крестьянские письма-жалобы, сокращение посевов, уход в город или другой район, уклонение от общественных работ). Это связано с тем, что основная масса крестьянства устала морально и физически от нескольких лет непрерывного противостояния власти, наиболее активные противники коллективизации были или физически уничтожены или находились в тюрьмах или ссылке. Ослабило конфронтацию и очевидное смягчение политики в отношении деревни, значительная часть которой была коллективизирована и пыталась приспособиться к жизни в новых колхозно-совхозных условиях.
Список литературы:
1. Агеев М. В. Победа колхозного строя в Мордовской АССР / М. В. Агеев. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1960. - 415 с.
2. Государственный архив Самарской области (ГАСО), ф. р-1061, оп. 1, д. 10.
3. Данилов В. П. Введение (Истоки и начало деревенской трагедии) / В. П. Данилов // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927 - 1939: док. и материалы: в 5 т. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / под ред.
B. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. - М.: РОССПЭН, 1999. -
C. 13-67.
4. Документы свидетельствуют: Из истории деревни
накануне и в ходе коллективизации, 1927 - 1932 гг. / под ред. В. П. Данилова, Н. А. Ивницкого. - М.: Политиздат, 1989. - 526 с.
5. Надькин Т. Д. Сталинская аграрная революция и крестьянство (на материалах Мордовии) / Т. Д. Надькин. -Саранск, 2006. - 159 с.
6. Научный архив Научно-исследовательского института гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия (НА НИИГН). И-1269.
7. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918 -1939: док. и материалы: в 4 т. Т. 3. 1930 - 1934 гг. Кн. 1. 1930 - 1931 гг. / под ред. А. Береловича, В. Данилова. -М.: РОССПЭН, 2003. - 864 с.
8. Центральный государственный архив Республики Мордовия (далее - ЦГА РМ), ф. Р-238, оп. 11. д. 13.
9. ЦГА РМ, ф. р-238, оп. 11, д. 46.
10. ЦГА РМ, ф. р-238, оп. 11, д. 116.
11. ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 2.
12. ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 3.
13. ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 6.
14. ЦГА РМ. ф. р-437, оп. 1. д. 9.
15. ЦГА РМ, ф. 326-П, оп. 1, д. 621.
16. Костикова Г.В. Некоторые вопросы совершенствования реализации органами местного самоуправления отдельных государственных полномочий // Российская юстиция. 2010. N 2. С. 19 - 22.
17. Акмалова А.А. Методология исследования местного самоуправления в Российской Федерации. М., 2003. С. 61 - 62.
