CC BY
57
Лилия КАЛЬМИНА
БЮДЖЕТ УЕЗДНОГО СИБИРСКОГО ГОРОДА КАК ИНДИКАТОР ЕГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТАТУСА
В статье сделана попытка пересмотра экономического статуса Верхнеудинска, крупнейшего торгового центра Восточной Сибири, на основании анализа городского бюджета за несколько лет. Выяснилось, что при формировании его доходной части торговля играла далеко не ведущую роль.
The article takes an attempt to review the economic status of Verkhneudinsk as the biggest trade centre of Eastern Siberia on the base of the town’s budget for several years having been analyzed. The author came to the conclusion that the trade appeared not to be the main source of its profit.
Ключевые слова:
экономический статус, городской бюджет, статья дохода, арендная плата, сенокосная площадь, сбор с торговых документов; economic status, town’s budget, source of profit, rent, hayfields, trade papers charges.
Столица Республики Бурятия город Улан-Удэ сегодня развивается как крупный административный и торговый центр Восточной Сибири. Эпитет «промышленный», который ставился на первое место при определении его статуса в годы советской власти, сегодня в характеристике города опускается: многие предприятия обанкротились, а уцелевшие промышленные гиганты вошли в состав холдингов, штаб-квартиры которых находятся за пределами республики. Однако можно ли на этом основании ставить крест на городе как промышленном центре? Что брать за основу при определении городской специализации: процент занятых в той или иной отрасли городской экономики, исторически сложившуюся репутацию или основную статью дохода, дававшую городу средства на социальное и культурное развитие?
В исторической литературе дореволюционный Верхнеудинск (прежнее название Улан-Удэ) однозначно определяется как торговый город1. Его удобное географическое положение — в центре плодородного Западно-Забайкальского района, на пересечении рек Уды и Селенги — с самого начала предопределило его судьбу Будучи длительное время своеобразным перевалочным пунктом, откуда шли пути в Нерчинск, Кяхту, Селенгинск, он очень скоро приобрел важное торговое значение. С 1768 г. в городе проводилась большая зимняя ярмарка, ставшая на многие годы главной составляющей городской торговли, на которую съезжались торговцы из Иркутска, Нерчинска, Читы, Кяхты, Баргузина. Здесь сосредоточивался рынок сбыта китайских товаров и продукции Западного Забайкалья. В орбиту товарно-денежных отношений вовлекалось и сельское население, наезжавшее на ярмарку за предметами фабричного производства и сбывавшее здесь продукцию своих хозяйств.
Статистические данные говорят о том, что дореволюционный Верхнеудинск так и не стал промышленным узлом даже к началу ХХ в.: в 1899 г. сборы за промыслы и торговые свидетельства значительно превышали сборы с патентов на заводы2. Такая тенденция,
1 Асалханов И.А. Социально-экономическое развитие юго-восточной Сибири во второй половине XIX в. — Улан-Удэ, 1963, с. 456; Евдокимова С.В. Социальноэкономическое развитие городов Забайкалья в XVII—XIX вв. — Улан-Удэ, 2007, с. 109—110; Шахеров В.П. Экономика сибирского дореформенного города (на материалах Байкальской Сибири). — Иркутск, 2011, с. 138, и др.
2 Государственный архив Республики Бурятия (ГАРБ), ф. 10, оп. 1, д. 1493, л. 14-15.
КАЛЬМИНА
Лилия
Владимировна — д.и.н., доцент, ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН
впрочем, была характерна для большин -ства сибирских городов, которые офици -альный Петербург рассматривал скорее как опорные пункты своего влияния на восточных рубежах, чем промышленные центры.
Проведение Транссибирской железно -дорожной магистрали, хотя и привело в упадок городскую ярмарочную торговлю из за отсутствия необходимости закупать товары на ярмарках на целый год, не ума -лило торгового значения Верхнеудинска. К городу закономерно перешла роль торгово распределительного центра, ранее принадлежавшая губернскому Иркутску. Город взял на себя снабжение Западного Забайкалья всеми привозными товарами, а также начал выполнять функции сбор -щика сырья из Забайкалья и частично из Монголии, концентрируя все излишки сельскохозяйственной продукции с тяго теющего к нему ареала. Железная дорога сделала Верхнеудинск независимым от Иркутска торговым центром, притяги вающим забайкальские города1. Оценивая значение ярмарки, с которой традици-онно связывались перспективы и благо получие города, род занятий жителей, в той или иной степени приторговывавших независимо от сословия и положения в обществе, безусловно, можно говорить о Верхнеудинске как торговом центре. Однако если при определении экономи -ческого статуса города за основу взять городской бюджет, картина существенно меняется.
Нами проанализированы статьи дохода бюджета Верхнеудинска за период с 1879 по 1895 г. (В это время прямые сборы с населения уже были заменены сборами с недвижимого имущества, документами на право торговли и промыслов и пр.) Основной статьей дохода, по сути, кор мившей город, оказались оброчные сборы с сенокосных и хлебопахотных земель, которые в 1879 г. составляли 24,2%, в 1886 г. — 30%, а в 1892 г. — более половины городских доходов2. Даже при колебании цифр в ту или иную сторону в зависимо сти от урожайности трав тенденция роста доли доходов от сенокошения в город -ском бюджете прослеживается достаточно
1 Воробьев В. Города южной части Восточной Сибири (историко -географические очерки). — Иркутск, 1959, с. 88.
2 Подсчитано по материалам ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 211, л. 27-28; д. 506, л. 6, 14; д. 924, л. 7-8.
четко. Сено сбывалось проходящим через город войскам, а также для лошадей мно -гочисленных транспортов, особенно во время ярмарки, поскольку, как указыва -лось в докладе Верхнеудинской городской управы, «город Верхнеудинск состоит центром передвижений»3. По всей види -мости, сенокошение было достаточно прибыльным занятием. По крайней мере, попытка Верхнеудинской городской думы отстранить от участия в торгах на сено косные участки евреев вызвала возму щение последних, которые обращением в Забайкальское областное правление потребовали отмены данного постанов ления. Их претензии были признаны законными, а попытки отстранения их от участия в торгах — «нарушением имуще -ственных и гражданских прав евреев» и «выходом из пределов предоставленной городскому управлению власти». Выиграв дело, евреи стали завсегдатаями торгов на взятие в арендное содержание сенокосных участков4.
Экономическая и социальная жизнь города была в сильнейшей зависимости от травостоя. Урожайность трав не только определяла увеличение (или, соответ -ственно, уменьшение) поголовья скота, что совершенно естественно, но и в конеч ном итоге устанавливала объемы ярмароч -ной торговли, формировала покупатель -ский спрос, определяла торговую актив -ность. «Упадок торговли в ярмарку 1889 г. объясняется неурожаем в 1888 г. хлебов и трав в Забайкальской области и вследствие того безденежьем в народе», — сообщалось в отчете о деятельности Верхнеудинской городской управы в 1888—1889 гг. Ранее в ее докладе от 11 марта 1885 г. также отме -чалось, что из за двухлетних неурожаев трав доходы города ежегодно значительно уменьшаются. Неурожай самым пагубным образом сказывался на благосостоянии города, т.к. сразу образовывалась недо -имка с арендаторов сенокосных участков. Например, в 1885 г. она составила 42,6% общей суммы недоимок — почти поло -вину5.
Объемы полученной продукции сеноко -шения при этом были невелики: в 1879—
3 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 824, л. 56; д. 433, л. 29.
4 Кальмина Л.В., Курас Л.В. Еврейская община в Западном Забайкалье (60 - е годы XIX века — февраль 1917 года). - 2-е изд. - Улан-Удэ, 1999, с. 69.
5 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 433, л. 29; д. 774, л. 3; д. 506, л. 54, 56.
1880 гг. они ежегодно составляли 10,5 тыс. руб. Даже примитивное промышленное производство дало больше — 18 тыс. руб.1 Значительные суммы, получаемые горо дом от сенокошения, образовывались за счет сложившейся налоговой системы, предусматривавшей сборы с земельной площади, а не с объема полученной про дукции. Подобная система одно время практиковалась даже в золотодобы вающей промышленности. По уставу о частной золотопромышленности 1870 г. прежний пофунтовый сбор был заме нен посаженной платой за пользование казенными и кабинетскими землями, что было вызвано упадком добычи золота и желанием ее простимулировать отме ной обременительной подати (хотя такая практика просуществовала недолго)2. Фабрики платили по минимуму, т.к., будучи в большинстве своем кустарными производствами, нередко размещались в небольшом сарае. Сенокосные и хлебо пахотные площади были самыми обшир ными, а кондиции (условия) их отдачи предусматривали категорический запрет использования земли не по назначению. В протоколе своего заседания от 12—15 сен -тября 1895 г. Верхнеудинская городская управа отмечала, что земли под пашнями и сенокосами составляют «почти одну из главных доходностей города, на которую не поступает обязательных расходов»3.
Желание городских властей выжать все возможное именно с принадлежащей городу земли, в то время как другие налоги были щадящими и не менялись годами, можно проиллюстрировать решением Городской думы в 1884 г. одномоментно поднять арендную плату за землю под пароходной пристанью и пакгаузом това рищества «Селенгинское пароходство» с 100 до 500 руб. в год. С 1877 г., когда город в качестве опыта уступил место под при стань сроком на год, до 1884 г. городские власти поднимали плату за землю четыре раза — с 25 до 500 руб. в год4.
Прочие налоги были относительно невысокими. Налог на недвижимость, один из основных в структуре городских
1 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 243, л. 40-41
2 Асалханов И.А. Указ. соч., с. 431.
3 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 1088, л. 72.
4 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 433, л. 6-7.
доходов Иркутска5, в Верхнеудинске определялся достаточно скромными циф рами: на протяжении 1878—1885 гг. он не превышал 2—3% общей суммы доходов. С недвижимых имуществ брали по 54 коп. с оценочного рубля.
Довольно низкими были и доходы с торговли, хотя именно торговцы состав ляли наиболее зажиточный слой горожан. Сбор с торговых документов взимался в следующем размере: с гильдейского сви детельства — 15%, с билетов и свидетельств на мелочный торг и приказчичьих сви детельств — 10%, с разного рода патен -тов, с трактирных заведений и харчевен
— по 150 руб., с временных буфетов — 15 руб. в год. Общий сбор с торговли и про мыслов на протяжении исследуемого периода составлял от 4 до 10%, уступая сбору с сенокосных площадей в 3—5 раз. Верхнеудинская ярмарка, дававшая мил лионные обороты, приносила незна чительные деньги — сборы с базарных столов, лавок и мест в торговых рядах и помещений для складирования привезен ных товаров. В частности, из полученных городом в 1879 г. 33 840 руб. 71 коп. общего дохода сумма, полученная от проведения ярмарки, составила 773 руб., а в 1884 г. из 79 226 руб. 96 54 коп. дохода ярмарка дала... 93 руб. 37 коп. По смете городской управы на 1886 г. в планируемую сумму 51 234 руб. 71 коп. дохода ярмарка должна была при -нести 120 руб. 57 коп. Это ни в малейшей степени не окупало даже затраты на ее проведение, в которые включались воз награждение воинского караула, покупка для него тулупов и валенок, устройство новых и ремонт старых столов, на которых выставлялись товары. В 1884 г. расходы на ярмарку составили 350 руб. (при доходах, повторимся, 93 руб. 37 коп.); в 1885 г. со -ответственно 302 руб. 30 коп. расходов и 76 руб. 99 коп. доходов6.
Только в 1895 г. город, наконец, обратил внимание на ничтожную плату с торговых свидетельств, которые платили крупные купцы. Торговый магазин купца Второва, занимавший помещение в 200 кв. саженей, при годовом обороте не менее 1 млн руб.
5 Шахеров В.П. Бюджетная политика администрации г. Иркутска в XIX - начале XX в. // Гуманитарные науки в Сибири, 2011, № 4, с. 14.
6 Подсчитано по материалам ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 211, л. 29-30, 36-38; д. 426, л. 11-12, 45-46; д. 427, л. 41-43; д. 456, л. 18-19, 45-48; д. 924, л. 7-8.
платил городу сбор с торговых документов за этот магазин 12 руб. 25 коп. Столь же мизерную плату вносили магазины других крупных верхнеудинских купцов. «Такая ненормальность во взимании одного из главных источников городских доходов
— сбора с торговых документов — отража ется очень вредно и на городских интере сах», — отмечалось в протоколе заседания Городской управы от 29 декабря 1895 — 2 января 1896 гг. В документе акцентиро валось внимание на том факте, что круп ные верхнеудинские торговцы Второв, Цыгальницкий, Рейхбаум и Сегельман, торгующие в домовых лавках и внося довольно незначительный сбор в город ской доход, убивают мелкую торговлю и промышленность. Городские лавки для мелочных торговцев, помещающиеся в торговом ряду, с открытием торговли вышеуказанными фирмами начинают все более и более оставаться незанятыми, тор говцы разъезжаются по другим местам или по большей части вовсе прекращают тор говые дела из за заведомо невозможного выигрыша в конкурентной борьбе. Таким образом, одновременно с ущербом городу наносится ущерб и казне вследствие умень шения числа выкупаемых торговых доку ментов. «Для поднятия городских доходов и дабы установить более равномерности в платеже в городской доход сбора за торго вые помещения» Городская дума решила ходатайствовать об отмене существующего процентного сбора с торговых документов и предоставлении городскому обществен ному управлению права взимать в доход города сбор с площади торговых поме щений. Предполагалось с торгующих по билетам или «производящим промыслы» по свидетельствам и билетам первой гиль дии брать по 6 руб. с кв. сажени площади, с торгующих по билетам второй гильдии
— по 1 руб. 50 коп. с кв. сажени, с тор гующих по промысловым или мелочным свидетельствам — по 50 коп. с кв. сажени1. Для начала новая плата была установлена на срок в один год.
К сожалению, нам неизвестно, при -жились ли сборы по новым тарифам, поскольку документы с раскладкой расходов -доходов более поздних лет найти не удалось. Надо полагать, что крупные торговцы отчаянно сопротивлялись нов шеству, поскольку тот же Второв за выше -
1 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 1088, л. 115—117.
указанный магазин теперь должен был платить вместо прежних 12 руб. 25 коп. — 1200 руб. в год.
На время ярмарки с иногородних и местных торговцев, торгующих или «про изводящих промысел» по ярмарочным документам, предполагалось брать сбор с каждой кв. сажени в половинном раз мере площади торгового помещения или склада для хранения товаров, что также должно было существенно увеличить доходы города. Однако после проведе-ния Транссибирской магистрали обороты Верхнеудинской ярмарки упали с 2 и более млн. руб. в 1879 г. до 580 тыс. руб. в 1901 г. Представители крупных фирм приезжали на ярмарку уже не столько для закупки товаров, сколько для окончания расчетов прежних лет. Во время Русско - японской войны обороты упали еще больше: в 1905 г. было привезено товаров на 490 тыс. руб., сбыт составил всего 148 тыс. руб. В отчете
о проведении ярмарки городская управа указывала, что причиной малого привоза товаров служит недостаточная провозо способность железной дороги, вызван ная обстоятельствами военного времени. Позже ситуация существенно не измени лась: докладная записка Верхнеудинской городской управы в Министерство путей сообщения, датированная мартом 1908 г., полна тревоги по поводу резкого падения значения ярмарки и доходности от сдачи в наем квартир и магазинов на время ее про -ведения2. Не исключено, что из опасений дальнейшего падения ярмарочных оборо тов городская управа могла воздержаться от введения повышенных ярмарочных сборов.
В попытках увеличить доходную часть бюджета Городская дума собиралась хода тайствовать о введении сбора с извозного промысла, лошадей и экипажей, принад лежавших частным лицам, с собак, пере возов, с нанимаемых квартир или жилых помещений, но, по собственному призна нию городской управы, «все эти сборы по случаю незначительного экономического развития населения города мало могут принести доходности городской кассе». «Экономическое развитие населения» и впрямь было незначительным: к 1 января 1892 г. население города составляло 4 607 чел., 484 из них занимались разного
2 Сибирский торгово-промышленный календарь на 1904 г. — Томск, 1904, с. 193; ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 1939, л. 138; д. 2256, л. 3.
рода ремеслами, остальные — «торговлей, фабрикацией сальных свеч, мыла, расти тельного масла, пивоварением, выделкой водок и наливок, выделкой скотских кож и т.д., отдачей в наем квартир, содержа нием постоялых дворов, извозным про мыслом, содержанием извозчичьих эки пажей, которых до 30, перевозкой тяже стей, службой по торгово промышленной части, в казенных и общественных учреж дениях и, наконец, домохозяйством. Хлебопашеством и скотоводством в незна -чительных размерах»1.
Удивительно, что городские власти не пытались поднять сборы с водочных заво дов, питейных заведений, трактиров, рен сковых погребов (складов виноградных вин), по старинке ориентируясь скорее на занимаемые площади, чем на объемы про даж: сборы с подобных заведений прино сили в городской бюджет от 1 до 4%2.
Таким образом, даже к ХХ в., в период начала экономической модер низации Забайкалья, бюджет уездного Верхнеудинска — центра западной части региона — формировался главным обра зом за счет сельскохозяйственных статей. Вовлекая в орбиту своего влияния сельское население, экономическое пространство города неизбежно приобретало «сельские» черты. Особенностью Верхнеудинска, как и многих сибирских провинциальных городов, был достаточно высокий про цент занимавшихся сельским хозяйством. В 1878 г. из 4 244 жителей Верхнеудинска садоводством и огородничеством занима лись 272 чел. (6,4%). В 1881 г. 4 111 жите -лей имели 3 296 голов скота, даже в 1912 г. в городе с 16,6 тыс. населения насчитыва -лось около 1,5 тыс. голов скота, а число ремесленников росло быстрее, чем заня тых в фабрично заводской промышлен ности рабочих3.
1 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 1088, л. 116, д. 824, л. 56.
2 Подсчитано по материалам ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 211, 35—36; д. 427, л. 40—42.
3 ГАРБ, ф. 10, оп. 1, д. 243, л. 41; д. 346, л. 3, 7; д. 2792а, л. 85, 93; д. 444, л. 38—39, 41—42; д. 2745, л. 46—47, 50.
Однако дело было не столько в заня тиях жителей города, сколько в сложив шейся налоговой системе, предусма-тривавшей сборы с земельной площади, а не с объема полученной продукции. Подобная система и сделала «сельские» занятия (в первую очередь сенокошение) главным источником городских доходов. Мы далеки от намерения приравнять Верхнеудинск по характеру к сельским поселениям. Это был полноценный город, крупный торговый центр, занимавший выгодное географическое положение на пересечении железнодорожного, водных и трактовых путей и одновременно являв -шийся «воротами» в центральноазиат-ское пространство, который в XX в. при -обрел важное геополитическое значение. Однако то, что сельское хозяйство играло в городе куда более значительную роль, чем до сих пор было принято считать, зарабатывая деньги для его социального и культурного развития, - уже не подвер гающийся сомнению факт. Знаменитая ярмарка была брендом города; она при -носила ему славу, но не деньги и выкачи вала из него средств больше, чем реально давала ему.
Возвратимся к поставленному нами в начале статьи вопросу: можно ли на осно -вании вышесказанного считать сегодняш ний Улан -Удэ промышленным центром? Налоги с промышленных предприятий города, по сути, копируют дореволюци -онную систему их обложения, хотя и по другой причине. Налог на прибыль уходит в регионы, где находится головное пред -приятие поглотившего промышленные гиганты республики холдинга. Но налог на землю, на которой эти предприятия расположены, остается в Бурятии, форми -руя до 2/3 собственных доходов республи -канского бюджета. Если взять за основу этот фактор, Улан -Удэ и сегодня не утра -чивает экономического статуса промыш -ленного центра. При дискуссионности (и, возможно, некоторой уязвимости) подоб -ного подхода такая версия имеет право на существование.
