CC BY
56
С.В.ТУЖИЛИН Бл/лги-мш
«БЫЛО БЫ НАИВНО ВЕРИТЬ В ИСКРЕННОСТЬ "ДРУЖБЫ" ЯПОНСКИХ ИМПЕРИАЛИСТОВ»
Военно-политические и социально-экономические факторы обеспечения государственной безопасности на советском Дальнем Востоке (1938—1941 гг.)
«IT WOULD BE ТОО GULLIBLE ТО TRUST THE SINCERITY OF "FRIENDSHIP" BY JAPANESE MILITARISTS»
Military-political and socio-economic factors of ensuring state security in the Soviet Far East (1938—1941)
"Л
Сведения об авторе. Тужилин Святослав Вячеславович — кандидат исторических наук (Москва. E-mail: svyatoslav. tuzhilin@yandex. ru).
Аннотация. В статье на основе опубликованных материалов и архивных документов анализируются и обобщаются основные вызовы и угрозы безопасности СССР на Дальнем Востоке в конце 30-х годов XX века.
Ключевые слова: Дальний Восток СССР; Япония; Маньчжурия; Квантунская группировка войск; военная разведка; внешние и внутренние угрозы; советские органы госбезопасности.
Information about author. Svyatoslav Tuzhilin — Cand. Sc. (Hist.) (Moscow. E-mail: [email protected]).
Summary. The paper falls back on published materials and archival documents to analyze and generalize the basic challenges and threats to Soviet security in the Far East in the late 1930s.
Keywords: USSR Far East; Japan; Manchuria; Kwantung troop grouping; military intelligence; external and internal threats; Soviet state security bodies.
Окончание Первой мировой войны предполагало стабилизацию международной обстановки, однако этого не произошло. Развернулось острое соперничество держав за новый передел сфер влияния и рынков сбыта, дешёвые людские ресурсы и источники сырья, международные коммуникации и т.д. Ситуацию накаляли последствия мирового экономического кризиса, грянувшего на рубеже 20—30-х годов XX века и обнажившего противоречия между ведущими геополитическими игроками. Произошли разительные перемены в политическом климате Европы, Азии и международных отношениях в целом. Германия ликвидировала институт президентства и привела к власти нацистов, открыто заявивших о своих имперских амбициях. Италия, Япония, а позднее и другие страны увидели в А. Гитлере надёжного союзника в борьбе за новый передел мира как силовой способ решения назревших проблем.
25
ОКТЯБРЯ 1936 года в результате Берлин- тив Северо-Восток Китая, она создала на его терского соглашения возникла ось Берлин ритории марионеточное государство Маньчжоу-Го — Рим, положившая начало военно-по- (с 1934 г. — империя Маньчжоу-Ди-Го). В планах литическому союзу стран нацистской ориентации, островного государства Маньчжурия рассма-Спустя месяц Германия заключила с Японией Анти- тривалась в качестве плацдарма для подготовки коминтерновский пакт, обязывавший обе стороны дальнейшей войны против Центрального и Южного информировать друг друга о деятельности Ком- Китая, МНР и СССР. В 1932—1933 гг. генеральный мунистического интернационала, принимать меры штаб (ГШ) японской императорской армии дета-против тех, кто прямо или косвенно способствовал лизировал план войны против СССР, конечными распространению «красной» идеологии в мире1, целями которого являлись успешное продвижение
6 ноября 1937 года к договору примкнула Италия, японских войск к южному берегу оз. Байкал, пара-Всё чётче вырисовывались контуры будущего блока лизация Транссибирской магистрали, овладение государств гитлеровской коалиции, жаждавшего советским Дальним Востоком2. Необходимость реванша под лозунгом борьбы с мировым комму- экспансии для Японии объяснялась уязвимостью низмом. собственной экономики: слабая сырьевая база Первый шаг к достижению своей геополитической только наполовину удовлетворяла потребности цели сделала Япония в сентябре 1931 года. Захва- растущей промышленности. Поэтому наиболее
приемлемый выход представлялся в извлечении богатых ресурсов из соседних стран, в частности СССР. В декабре 1933 года военный министр С. Араки на совещании руководства страны открыто заявил: «В проведении своей государственной политики Япония неизбежно должна столкнуться с Советским Союзом, поэтому Японии необходимо военным путём овладеть территориями Приморья, Забайкалья и Сибири»3.
Островная страна стремилась прочно обосноваться на материке. Квантунская группировка войск (КГВ), штаб которой стал фактическим хозяином Маньчжоу-Ди-Го4, вплотную подошла к советской границе. Япония приступила к непосредственной реализации плана по созданию военного плацдарма для осуществления агрессивных намерений в отношении своего северного соседа. В подтверждение тесных связей со своим азиатским военно-политическим партнёром и в ответ на признание Японией франкистского правительства в Испании Германия 20 февраля 1938 года официально признала и установила дипломатические отношения с Маньчжоу-Ди-Го. Вот почему опасность для Советского Союза на Дальнем Востоке в первую очередь представляла именно военно-политическая стратегия Японии. Это было государство-«тяжеловес», влиятельное не только в регионе, но и в мире, заставлявшее считаться с собой ведущие державы5.
За 1928—1941 гг. советский Дальний Восток прошёл сложный путь индустриализации, преследовавшей в т.ч. цель укрепления обороноспособности региона в прогнозируемом военном столкновении с Японией. Это определило преимущественное развитие тех отраслей экономики, которые имели отношение к военно-промышленному комплексу6.
В сложившихся условиях приоритетными направлениями деятельности органов НКВД — НКГБ СССР накануне Великой Отечественной войны стали контрразведывательная защита экономики от диверсионных актов германских и японских спецслужб и обеспечение повышения обороноспособности Советского государства7. Это было своевременно, т.к. в межвоенный период Дальний Восток представлял собой клубок социально-демографических, политико-экономических и военно-стратегических проблем, которые учитывались и использовались иностранными спецслужбами при проведении ими подрывной работы против СССР и соответствующим образом влияли на деятельность органов госбезопасности8.
Усилением военного потенциала КГВ руководство островного государства не ограничивалось. Осуществлялась всесторонняя тщательная разведка сил и средств противника. С декабря 1933 года на границе с Маньчжоу-Го развернулась «невиданная подрывная работа против Советского государства»9. В предвоенный период разведывательная и иная подрывная деятельность японских специальных служб на советском Дальнем Востоке осуществлялась: особым информационно-исследовательским бюро; 2-м (разведывательным) отделом штаба КГВ, который подчинялся 2-му (разведывательному) отделу ГШ императорской армии; 3-м (разведывательным) отделом главного морского штаба (ГМШ); японскими военными (военно-мор-
скими) миссиями (ЯВМ); главным управлением жандармерии, главным управлением полиции, главным штабом железнодорожной охранно-во-енной бригады и их периферийными органами; русским отделом бюро экономических исследований при Управлении Южно-Маньчжурской железной дороги и пр.10 Одновременно подрывную работу против СССР осуществлял 2-й (разведывательный) отдел штаба японской императорской Корейской армии11.
Японские спецслужбы предпринимали шаги, направленные на проведение диверсионно-тер-рористических актов на советско-маньчжурской, советско-корейской, советско-японской (на о. Сахалин) границах и территории СССР. При этом заметное место в подрывной работе отводилось белоэмигрантским организациям. В 1945 году это подчеркнул допрошенный бывший начальник главной ЯВМ в г. Харбине генерал-майор Ш. Акикуса. «...Основной базой разведывательной работы против Советского Союза, проводившейся Харбинской ЯВМ, являлась русская эмиграция и, в частности, ненавидящие Советский Союз члены Российского фашистского союза, Союза казаков на Дальнем Востоке. Эти организации постоянно поставляли Харбинской ЯВМ кадры агентуры...»12. Как свидетельствуют выявленные источники, неприязнь к советскому строю и большевикам наиболее одиозные лидеры военной белой эмиграции культивировали у подрастающего поколения с ранних лет13.
Показания Ш. Акикусы сегодня перекликаются с исследованиями ряда дальневосточных историков, по мнению которых, к концу 1937 года на территории Маньчжурии прошли диверсионную подготовку несколько десятков тысяч белоэмигрантов14. В предвоенный период направлявшиеся японскими спецслужбами вооружённые формирования белоэмигрантов не единожды предпринимали попытки
Бывший начальник главной ЯВМ в г. Харбине генерал-майор Ш. Акикуса после ареста
Бывший особняк Синкевича. В 1921 —1945 гг. здесь находилась главная ЯВМ в г. Харбине
Фото A.M. Буякова
проникнуть на территорию Советского Союза. Есть свидетельства, что некоторые из них, в частности члены отряда Асано15, в составе японских войск принимали участие в конфликтах у оз. Хасан и р. Халхин-Гол. Белоэмигрантские отряды также задействовались в провокационных акциях, направленных на отторжение советских островов в долинах рек Амур и Уссури16.
Планируя начало широкомасштабной войны в Китае, японское руководство было озабочено позицией СССР в отношении новой агрессии Японии на континенте. Японским военным и политикам было важно выяснить, не окажет ли в этом случае Москва прямую военную помощь Китаю силами своих регулярных войск. С этой целью за десять дней до планировавшегося вторжения японцы спровоцировали вооружённый инцидент в районе Константиновских островов на р. Амур, которые советская сторона считала своими. 29 июня 1937 года японские солдаты неожиданно высадились на острова, и советские пограничники были вынуждены оказать вооружённое сопротивление. В завязавшейся перестрелке были убиты и ранены несколько советских моряков, потоплен бронека-
Военнослужащие японской императорской армии на р. Халхин-Гол
тер, серьёзно повреждены другие суда. Однако советское правительство предпочло урегулировать инцидент дипломатическим путём. Для японской стороны это было важным свидетельством того, что СССР стремится избегать обострения в двусторонних отношениях. В японской исторической литературе есть указание на то, что занятая во время этого инцидента примирительная позиция Москвы была учтена при принятии японским правительством решения о начале 7 июля 1937 года широкомасштабной войны в Китае17.
Состояние охраны водного участка советской границы постоянно находилось в зоне внимания японских спецслужб. Согласно сообщению начальника Управления Краснознамённых пограничных и внутренних войск НКВД по Дальневосточному округу комбрига Ф.Г. Соколова 7 августа 1938 года (в разгар событий у оз. Хасан) у восточного побережья Камчатки (на траверзе18 мыса Инканюш) в 8 милях от берега впервые был зафиксирован «случай непосредственной связи японского эсминца с подводной лодкой в этих широтах»19. Частые, носившие разведывательный и провокационный характер вторжения в советские воды японских военных кораблей, фактически покрывавших своих соотечественников-браконьеров, в дальнейшем приобрели ещё более массовый характер20. В 1940 году, например, начальник Чукотского районного отделения НКВД младший лейтенант ГБ Д.Е. Колбин сообщал: «В течение 14, 15 и 16 августа японские корабли, шхуны курсируют у берегов бухт Провидения, Чаплино, Лаврентия и Сердце-Камень...»21.
Военно-политическое руководство Японии не предпринимало действенных мер по искоренению браконьерства. Систематическая хищническая добыча морских биоресурсов в советских водах накладывала отпечаток на двусторонние отношения. Японская сторона действовала дерзко и провокационно: производила разведку морской и прибрежной территории Советского Союза, прикрывая её браконьерской деятельностью в экономической зоне СССР. Ужесточалась тактика действий: наряду с прежними формами нарушений и провокаций (браконьерство, разведка вод и береговой полосы, попытки устроить вооружённые столкновения между кораблями) применялись новые — морская демонстрация военной силы во время хасанских событий (14 миноносцев, крейсер и 15 военных катеров в районе устья р. Тюмень-Ула); выключение маяка на скале Камень Опасности в проливе Лаперуза (обусловило гибель парохода «Сучан»); захват советских судов «Кузнецкстрой», «Рефрижератор № 1», судна-разведчика «Отважный»; арест команд «кавасаки»22 японскими пароходами «Амакуса-Мару» и «Кофу-Мару»23. В 1939 году в водах Камчатского полуострова были зафиксированы 402 случая незаконного промысла японскими рыбаками и 69 фактов захода военных кораблей и гражданских судов в советские территориальные воды24.
Как указывает в монографии доктор исторических наук В.Ф. Нэх, «в 1939 г. у берегов Камчатки патрулировали 2—3 крейсера, 6—7 эсминцев и несколько подводных лодок, у берегов Сахалина: 2—3 крейсера и 4—5 эсминцев»25. К сожалению,
ситуация, когда японские промысловые суда выходили за добычей под защитой военных кораблей, не менялась. Заместитель наркома внутренних дел генерал-лейтенант И.И. Масленников, ориентируя НКИД СССР, 30 августа 1940 года сообщал: «С 8 августа с.г. в Северном Ледовитом океане, в районе мыса Сердце-Камень, отмечается пребывание двух—трёх японских судов. 23 августа в этом же районе в 2—3 милях от берега обнаружена японская китобойная матка [шхуна] и три китобойца... При появлении самолёта Н-235 японские суда разошлись в разные стороны и ушли в глубь моря»26. Несмотря на то что сил и средств у морских частей пограничных войск было недостаточно27, экономический грабёж иногда оборачивался плачевными последствиями для нарушителей. Например, на заседании политбюро ЦК ВКП(б) 2 августа 1938 года было решено за лов рыбы в территориальных водах СССР без надлежащего разрешения предать суду капитанов четырёх задержанных рыболовных шхун: «Кампина-Мару», «Томой-Мару», «Кисаки-Мару» и «Тайсей-Мару»28.
Как уже указывалось, под прикрытием незаконной добычи морских биоресурсов на советской территории экипажи иностранных, в особенности японских, морских (а также воздушных) судов вели разведывательную работу против СССР. При этом, как правило, выявлялись позиции советских военных кораблей на подступах к базам; изучались методы несения пограничной охраны на море и побережье; производились гидрологические исследования дна побережья и глубин территориальных вод СССР с целью определения возможности для плавания военных судов и постановки минных заграждений; изучались метеорологические условия для установления прогноза погоды, необходимого для действий японских ВМФ и ВВС; фотографировалось советское побережье29. За 7 месяцев 1938 года было зафиксировано 120 случаев захода японских кораблей в советские территориальные воды, а военные самолёты с целью разведки 40 раз нарушили воздушное пространство СССР30. Спецслужбы Японии высоко оценивали и использовали в деятельности данные авиаразведки, которой на территории Маньчжурии, в частности, занимался специально созданный и непосредственно подчинённый штабу КГВ авиационный отряд № 800. Самым распространённым способом добычи информации являлись полёты самолётов противника вдоль советской границы, в ходе которых осуществлялась фотосъёмка сопредельной территории31.
Дальнейшему расширению сферы влияния Японии в Северо-Восточной Азии способствовало создание мощной материально-технической базы в Маньчжурии и Северной Корее. Советские органы госбезопасности отслеживали появление новых военных сооружений, создание складов продовольствия, амуниции, боеприпасов, строительство стратегических железных и шоссейных дорог, новых аэродромов, промышленных и оборонных предприятий. В г. Мукдене, например, для обеспечения увеличивавшейся группировки японских войск вооружением и другим имуществом в сжатые сроки были построены танковый завод, завод по производству боеприпасов, фабрика военной
Неприязнь к советскому строю и большевикам наиболее одиозные лидеры военной белой эмиграции культивировали у подрастающего поколения с ранних лет
амуниции. Кроме того, снабжавшие КГВ оружейные заводы появились в корейских городах Дзиосен и Хойдзио32. К 1941 году в Маньчжоу-Ди-Го были построены железные дороги общей протяжённостью 10 735 км и 18 тыс. км автомобильных дорог стратегического назначения. Если в 1931 году в Маньчжурии насчитывалось 5 аэродромов, то к лету 1941 года — 74, «а общее количество всех аэродромных пунктов, включая и посадочные площадки, достигло 287. В Корее количество аэродромных пунктов за это же время было увеличено с 8 до 53»33.
Форсированное строительство японских укреплённых районов позволило к 1941 году довести их численность на подступах к советской границе до 13 с общей протяжённостью 700 км, «не считая военных сооружений на северо-восточном побережье Кореи, расположение и характер которых показывал, что они были построены с целью проведения наступательных операций»34. Анализ и обобщение ставших недавно доступными разведывательных сводок35 и обзоров иностранной прессы36, подготовленных в предвоенный период разведывательным отделом Особой Краснознамённой Дальневосточной армии, позволяют сделать вывод, что ускоренные темпы железнодорожного, аэродромного строительства и возведения укрепрайонов,
Пограничники Гродековского погранотряда
1937 г.
казарм, складов и прочей инфраструктуры уже к 1937 году значительно упрочили стратегические позиции Японии в Маньчжурии, и планировавшееся армейским и главным морским штабами вторжение в СССР представлялось делом времени.
Столь динамично развивавшаяся обстановка побуждала Советский Союз интенсивно укреплять собственные дальневосточные рубежи. Ещё 27 ноября 1931 года И.В. Сталин в письме К.Е. Ворошилову изложил опасения относительно ближайшего будущего в регионе: «Дела с Японией сложные, серьёзные. Япония задумала захватить не только Маньчжурию, но, видимо, и Пекин <...> Более того, не исключено и даже вероятно, что она протянет руку к нашему Дальвосту и, возможно, к Монголии <...> Возможно, что этой зимой Япония не попытается тронуть СССР. Но в будущем году она может сделать такую попытку. Её толкает на этот путь желание прочно засесть в Маньчжурии <...> Было бы наивно верить в искренность „дружбы" японских империалистов <...> Главное теперь — в подготовке обороны на Дальвосте»37.
При подведении итогов первой пятилетки на XVII съезде ВКП(б) народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов сообщил, что на советском Дальнем Востоке мероприятия по упрочению границ и возведению укреплённых районов на наиболее угрожаемых направлениях проведены: «Эти укрепления представят значительные затруднения для тех авантюристов, которым придёт охота нападать на советскую землю»38. Однако если меры СССР по укреплению государственной границы и обо-
Современный вид здания штаба в г. Чаньчуне
Фото А. М. Буякова
роноспособности региона носили оборонительный характер (что признавалось даже официальной японской стороной), то действия последней, наоборот, наступательный39. Советскому Союзу ничего не оставалось, как вынужденно оборонять свои рубежи в ответ на захват Страной восходящего солнца Маньчжурии и «соседство» с хорошо оснащённой «отборной Квантунской армией». Впрочем, в моменты эскалации антисоветских печатных кампаний имели место многочисленные заявления японской стороны в адрес СССР о якобы готовившейся «советской экспансии» и «угрозе с Севера». В частности, по этому поводу начальник 1-го (оперативного) отдела штаба КГВ полковник И. Бандзай в маньчжурской прессе отмечал: «Что касается так называемых "точек" (советских укреплённых районов на границе), то, хотя некоторые и склонны рассматривать их как чисто оборонительные позиционные сооружения, но это совершенно неправильный взгляд... Ибо военная наука нас учит: твёрдо обеспечить оборонительную позицию в одних пунктах — это значит обеспечить успех наступления главными силами в других пунктах»40.
В июле 1937 года с началом широкомасштабной Японо-китайской войны, которую в Токио официально называли «китайским инцидентом», Москва приняла сторону режима Чан Кайши, которому оказывала существенную военную и экономическую помощь, хотя и не стремилась это афишировать. 21 августа 1937 года между СССР и Китаем в г. Нанкине был заключён договор о ненападении. Его значение не ограничивалось обязательствами сторон не совершать агрессивных действий друг против друга. Это было, по сути дела, соглашение о взаимопомощи в борьбе с японскими завоевателями, и в Токио это хорошо понимали. В период 1937—1942 гг. СССР предоставил Китаю 1285 самолётов, а также специалистов для их обслуживания. Советские пилоты сбили 486 японских самолётов. В 1938—1939 гг. Москва предоставила Китаю кредиты на общую сумму в 250 млн долларов41. Советско-китайский договор, очевидно, стал своеобразным ответом на отказ Японии заключить пакт о ненападении с СССР: советские предложения по этому поводу не единожды поступали в 1920—1930 гг.42
Пакт о нейтралитете с Советским Союзом Япония подписала лишь 13 апреля 1941 года, когда позади уже были проигранные бои на Хасане и Халхин-Голе43, осложнение отношений внутри фашистского блока и советско-германские договоры 1939 года о ненападении, дружбе и границе. На следующий после подписания японо-советского соглашения день, 14 апреля 1941 года, в секретном документе ГШ императорской армии появилась запись: «Смысл этого пакта — лишь в получении времени на подготовку к войне против СССР»44. Здесь считаем уместным провести аналогию с не менее красноречивой записью в дневнике нацистского министра народного просвещения и пропаганды Й. Геббельса, сделанной через день, 25 августа 1939 года, после подписания Германией пакта о ненападении с Советским Союзом: «Японцы опоздали на автобус. Сколько раз фюрер убеждал их присоединиться к военному
союзу, даже заявив им, что иначе будет вынужден объединить силы с Москвой... Теперь Япония полностью изолирована»45.
Во влиятельных немецких кругах развивалась идея «заключения германо-советского и китайского великоазиатского блока под руководством Германии против западных стран, также и против Японии, если Япония не изменит её ненадёжной, колеблющейся позиции в отношении германской борьбы в Европе»46. О полной изоляции своей страны и о глубоком потрясении ввиду дипломатического сближения Германии и СССР говорили и сами японцы47. Тем не менее 27 сентября 1940 года был подписан т.н. Тройственный пакт между Германией, Италией и Японией с целью поставить в перспективе Вооружённые силы СССР перед необходимостью ведения войны на два фронта (европейский и восточный). Клубок противоречий между ключевыми игроками в Северо-Восточной Азии затягивался всё туже, а «великое противостояние» на Тихом океане вступало в фазу активной конфронтации...
Позиция Германии по отношению к советско-японскому пакту нашла отражение в мемуарах премьер-министра Японии принца Ф. Коноэ: «Это был план превращения трёхстороннего антикомин-терновского пакта, который был в то время в силе, в военный союз, направленный в основном против СССР»48. Отметим, что совместная деятельность спецслужб Японии и Германии на официальном уровне стала складываться с 1936 года. В японских разведывательных органах были созданы специальные подразделения, которые поддерживали связь с немецкими коллегами. Наиболее тесное сотрудничество, выражавшееся, в частности, в организации стабильного обмена разведывательной информацией об СССР, началось с осени 1940 года, т.е. с момента заключения тройственного военно-экономического союза49.
На деятельность органов НКВД — НКГБ на Дальнем Востоке по противодействию спецслужбам иностранных государств оказывало влияние множество факторов. Прежде всего, сказывалась специфика региона. Пограничное положение, отдалённость от промышленных и культурных центров СССР, слаборазвитая транспортная инфраструктура, дефицит трудовых ресурсов, большая текучесть кадров и, как следствие, недостаточная хозяйственная освоенность огромной территории негативно влияли на ход выполнения программы по укреплению обороноспособности страны, провозглашённой наXVIII съезде ВКП(б). Усложнилась внутриполитическая обстановка. За 1937—1938 гг. на Дальний Восток из Москвы не менее четырёх раз прибывали комиссии НКВД СССР для ликвидации всевозможных антисоветских «заговоров», «блоков» и «центров». При этом «шпионы, диверсанты, вредители» выявлялись не только в административно-хозяйственной верхушке региона, но и среди сотрудников дальневосточных спецслужб50.
Специальные службы Японии в конце 1930-х годов в оперативном и организационном отношении значительно окрепли51. Органам НКВД было сложно противостоять опытному противнику, на развитие которого к тому же выделялись значи-
Статья С. Борисова о бегстве Г.С. Люшкова в журнале «Нация». 1938 г. № 6
тельные бюджетные ассигнования52. Тем не менее у советских органов госбезопасности имелась и систематически уточнялась информация о раз-
ведывательных устремлениях ГШ императорской армии, ГМШ, штабов КГВ и Корейской армии. К ним относились: армейский шифр, дислокация воинских частей, пропускная способность транспортных
(особенно Транссибирской) артерий и характер
перевозок по ним, ход подготовительных работ на будущей Байкало-Амурской магистрали, объекты
и темпы строительства в Хабаровске, Советской
Гавани, Биробиджане, Комсомольске-на-Амуре
и многое другое, что характеризовало советский Дальний Восток в политическом, экономическом и военном отношении53.
Японские спецслужбы и их агентурный аппарат проявляли незаурядную изобретательность.
В качестве одной из основных негласных задач японских дипломатических курьеров являлось ведение военной разведки. Для этого, как правило, назначались офицеры ГШ императорской армии, находившиеся на действительной военной службе. Несмотря на то что на перегоне Хабаровск — Владивосток в купе поездов, в которых путешествовали японские дипломаты, окна специально плотно зашторивались и за иностранцами велось постоянное наблюдение, они получали необходимую информацию о Транссибирской магистрали.
= Б-ВГСТВО ЛЮШНОВА. =
К*.,« Г1И.1Т «0рО»*1Л СРМ
г из-нЬт оедо дсммюсух? гелрдо
год <якоЯ мчюй о прииирЫи режмлэц»*, этйяда**ви«Ю£я
ш<ггри еКГЦГ.) мгрдовцу* не менуифо г.р««м
В чет»ертма. гюб1г Люшком рипхя ми с прмюДОм * олост^
ОГрэди* ма «пьсмиммсмйй Чи- НС О трл-
Оки: я (№ра)Ю голо«-/ Н4 чиомк ЛЦЙ И* <ФС14ЯИыем«
йотой НКВД МТ*.* • Сложим Меддмс« лолпмчеею« рукогсоОв&ь
СИП- —полиигиесхаго р)*иввАСМ Заодно <й смех»А «Нине КОЛ
М)г1». * л государств*. » котом! гЬсио гкреоттрнмаг» с Н^ гмро>вй утчгмклокя е>у«ит»1*-
р«ввт сьг*э Шщщщр» Дооту «онимухгллч. псион п*ртйм4ге *и ■евлаожышл***!»* >той
МКВй. «ллгр*т« Л0К • м «и« ге*рйЬ». Осгаюич лишь т» «а
Во п&Ьи Линаиом него п^буць. Уже поступило своей жкюпмгей, в^янпто«»«
нлмооп иодомтфъной сиди д1н1с о оаиие раб^эти (о л СССР юг»*** И прошлой работой
Статья в газете «Наш путь». 13 сентября 1936 г.
Это, в частности, подтверждается воспоминаниями кадрового японского разведчика подполковника И. Асаи: «Мы, сменяя друг друга, считали стыки рельс, чтобы на отдельных участках установить точное расстояние. В других случаях, отвлекая внимание сотрудников НКВД, фотографировали различные военные объекты, мосты и тоннели»54. Сотрудники советской контрразведки обладали информацией о том, что довольно часто следовавшие по Транссибирской магистрали в командировки японские дипломаты заранее снабжались бумажными рулонами, на которых были нанесены уже известные их руководству сведения о военно-экономических объектах. В пути следования они фиксировали новые данные, которые потом передавались в информационно-исследовательское бюро японского МИДа, а оттуда после обработки — в ГШ императорской армии55.
К концу 1930-х годов советский Дальний Восток напоминал огромную строительно-промышленную площадку, находившуюся в фокусе особого внимания японских спецслужб56. Органы НКВД — НКГБ осуществляли контрразведывательную защиту оборонных строек и вводившихся в эксплуатацию значимых промышленных объектов. Вместе с тем японская военная разведка имела успехи в добыче информации об оборонном потенциале советского региона, его комплексе производственных и добывающих мощностей. В частности, противник оказался хорошо осведомлён о ходе строительства военного порта в Советской Гавани, количественном и качественном составе рабочих, мощности строившегося здесь судостроительного комплекса, численности и вооружении местного
Строительство японской железнодорожной линии в Маньчжурии
военного гарнизона и планировавшихся сроках сдачи важнейших объектов в эксплуатацию. Отслеживали японские спецслужбы процесс ремонта советских судов на владивостокском Дальзаводе. Так, в частности, им было известно, что 15 октября
1937 года здесь на оснащении находился эсминец водоизмещением в 3 ООО т, работы по которому в ближайшее время должны были завершиться. Такого рода данные поступали от различных органов. Наиболее эффективной в этом отношении была работа главной ЯВМ в Харбине и японского генерального консульства во Владивостоке. Кстати, именно это со временем стало дополнительным поводом к тому, чтобы советское руководство согласилось с аргументами НКВД СССР и закрыло часть дипломатических представительств иностранных государств на территории Дальнего Востока57.
Ощутимое воздействие на обороноспособность региона оказывали перебежчики, «невозвращенцы», двойные агенты, дезертиры из числа военнослужащих РККА, РККФ и НКВД58. Японские спецслужбы первоначально считали работу с агентами-двойниками перспективным направлением деятельности. В уставе японской разведки так и отмечалось: «Если будет точно установлено, что данный агент подослан неприятельской контрразведкой, не следует изобличать его открыто и отводить от себя. Необходимо приложить все усилия к его перевербовке для обратной дезинформации. Если это невозможно, то связь с таким агентом надо прекращать постепенно, не отталкивая его от себя»59. Реализацию подобного рода рекомендаций удалось установить по архивным материалам и отдельным публикациям. За первое полугодие
1938 года в составе действовавшего за рубежом аппарата советских пограничных войск были выявлены 24 двурушника60. В 1939 году японцы сумели склонить к сотрудничеству 67 проц. советских агентов, направленных в Маньчжоу-Ди-Го. Как свидетельствуют исследователи отечественных спецслужб, доходило до того, что агенты-двойники в Харбине «открыто предлагали услуги резидентам». Некоторым удавалось «менять хозяев» до 10 раз. Больше остальных в этом «преуспел» агент, носивший номер 306, который подвергся перевербовке 15 раз. Решение о его ликвидации при очередном переходе границы сотрудники советской военной контрразведки приняли в 1942 году. После этого в рабочем сленге появилось выражение «отправить по 306-му маршруту», означавшее путь в один конец61. Позднее японские специальные службы, в частности органы военной разведки, пересмотрели отношение к двойникам, сократили их количество до минимума, посчитав, что «от агентов-двойников можно больше потерять, чем добыть»62.
На военно-политическую обстановку оказывали влияние граждане нетитульной национальности, в изобилии проживавшие на советском Дальнем Востоке. Многообразие социального состава населения (наряду с русскими здесь проживали корейцы, китайцы, немцы, украинцы и др.) обусловливалось совокупностью исторических, природно-климатических, экономических и политических факторов в развитии и освоении региона. Вместе с тем состав народонаселения края во
второй половине 30-х годов XX века претерпел существенные изменения, основной причиной которых стали последствия этнической депортации. С конца лета 1937 до лета 1938 года внутренняя политика И.В. Сталина, политбюро ЦК ВКП(б) была связана с проведением операций по «инонацио-нал ьностям». В этот период т.н. немецкая операция (приказ НКВД СССР № 00439 от 25 июля 1937 г.) наряду с польской (приказ НКВД СССР № 00485 от 11 августа 1937 г.), корейской и японо-харбинской (приказ НКВД СССР № 00593 от 20 сентября 1937 г.) стала одной из главных операций по «ино-национальностям»63. Масштаб и темп депортации предопределялись геополитическим положением советского Дальнего Востока и его ролью в защите интересов Советского Союза в Северо-Восточной Азии. Напомним, что на Западе к лету 1937 года возрождалась германская военная мощь. Первое столкновение с Германией в Испании успеха СССР не принесло, но фронт опасности с Запада был явно обозначен. На Дальнем Востоке японская военная машина начала мощное наступление в Китае. Тем самым для нашей страны явно складывались два фронта возможной войны.
Советское руководство полагало, что часть корейского, китайского, немецкого, японского и прочего населения из числа иммигрантов и национальных (этнических) групп составляет потенциальный или уже существующий костяк «пятой колонны», осевшей в регионе и использовавшейся иностранными спецслужбами64. Органы госбезопасности на конкретных примерах информировали, что основной базой ЯВМ для разведывательной работы на территории советского Дальнего Востока в первую очередь являлись обширные родственные и прочие связи маньчжурских белоэмигрантов. При этом «не менее значительный резерв для японской разведки представляло китайское и корейское население до его выселения из Края в 1937—1938 гг.»65. Помимо этого, по мнению руководства СССР, наличие на Дальнем Востоке одного только «антияпонского освободительного движения корейского народа» могло послужить поводом для введения Японией войск на территорию Советского Союза с целью ликвидации такой потенциальной опасности. Как свидетельствуют современные архивные изыскания, русский Дальний Восток являлся одним из наиболее крупных зарубежных идеологических центров национально-освободительной борьбы корейского народа, в т.ч. организации вооружённого сопротивления, сбора денежных средств, оружия, издания газет и др.66
Таким образом, с начала 1930-х годов в СевероВосточной Азии складывалась непростая ситуация, главным индикатором которой становилась возраставшая военная мощь Японии и, как следствие, её агрессивная внешнеполитическая стратегия. Захват Маньчжурии, затянувшаяся война в Китае, события у оз. Хасан и р. Халхин-Гол резко изменили баланс сил и отразились на взаимоотношениях ключевых игроков. В складывавшейся обстановке внешняя политика СССР на дальневосточном геополитическом направлении в целом носила оборонительный, антивоенный характер, преследуя цель сохранить мир на своих границах как важнейшее
5
Штаб КГВ в Синьцзине
условие укрепления новой государственности и хозяйственного строительства. При этом, однако, Советское государство претендовало на статус ми-
ровой державы и доминирующее место в системе
международных отношений на Дальнем Востоке. Специфика внешней обстановки в регионе в предвоенный период также определялась его большим стратегическим значением и усиливавшимся противостоянием СССР и империалистических держав, прежде всего Японии. Проведение широкой подрывной работы японскими спецслужбами было связано с военной экспансией в Китае, а также подготовкой войны с СССР. Центры российской бело-эмиграции в Маньчжурии, группировки китайских милитаристов проводили военно-политическую деятельность, ущемлявшую интересы Советского Союза, который, в свою очередь, оказывал деятельное содействие национально-освободительному движению в Китае и Корее67.
На военно-политическую обстановку на Дальнем
Востоке СССР в конце 30-х годов XX века оказывал влияние ряд вызовов, внешних и внутренних угроз государственной безопасности, которые конкретизировались по сферам их проявления: военные, экономические, социальные и др. К военно-политическим и социально-экономическим факторам накануне Великой Отечественной войны следует отнести: крепнувшую военную мощь Японии, которая вплотную приблизилась к границам СССР; усиление напряжённости на границе СССР (вооружённые конфликты, провокации, попытки отторжения части советской территории); активизацию разведывательно-подрывной деятельности иностранных, в особенности японских, спецслужб и подконтрольных им белоэмигрантских центров; установление сотрудничества японских и германских спецслужб для совместной работы против СССР; оформление военно-политической оси Берлин — Рим — Токио, не исключавшей цель поставить в перспективе Советский Союз перед необходимостью ведения войны на два фронта; расхищение морских биологических ресурсов иностранными, и прежде всего японскими, судами, ведение ими разведки в советских водах, в т.ч. под защитой военных кораблей; сложную внутриполитическую обстановку в стране и регионе ввиду последствий политических репрессий, направленных на укрепление единоличной власти И.В. Сталина; ослабление потенциала дальневосточных органов госбезопасности наряду с введением большого количества объектов контрразведывательной защиты (новые заводы, фабрики, электростанции, оборонные стройки); провалы в деятельности советской
спецслужбы (недостаточный заслон действиям военной разведки Японии, наличие перебежчиков); присутствие в регионе значительного числа иммигрантов, рассматривавшихся партийно-государственными органами власти как подходящая вербовочная база иностранных спецслужб и потенциальный катализатор агрессии Японии против советского Дальнего Востока.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Текст пакта и прилагавшихся к нему документов см.: История войны на Тихом океане в 5 т. / Под общ. ред. У. Сэйдзиро и др. / Пер. с яп.; под ред. Б.В. Поспелова. Т. 2. Японо-китайская война. М., 1957. Прил. С. 343—346.
2 Подробнее о японских военных планах против СССР см.: Рагинский М.Ю., Розенблит С.Я. Международный процесс главных японских военных преступников. М.; Л., 1950. С. 248, 249; История Второй мировой войны 1939—1945 в 12 т. Т. 2. М., 1974. С. 38; На страже границ Отечества: пограничные войска России в войнах и вооружённых конфликтах XX в. Т. 3. М., 2000. С. 171, 173; Честь и верность: 70 лет военной контрразведке Тихоокеанского флота / Сост. A.B. Полутов. Владивосток, 2002. С. 125, 126; Кошкин A.A. Японский фронт маршала Сталина. Россия и Япония: тень Цусимы длиной в век: факты, документы. М., 2003. С. 33; Ямполъский В.П. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза (1918—1945) // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб в 4 т. Т. 2. М., 2006. С. 174—193; Из архива президента // Родина. 2010. № 9. С. 54, 55; Горбунов Е.А. Восточный рубеж: ОКДВА против японской армии. М., 2010. С. 11-17.
3 Внешняя политика Советского Союза: 1948 год: документы и материалы в 2 ч. Ч. 1 (январь—июнь 1948 г.). М., 1950. С. 454.
4 Арестованный осенью 1945 г. советскими войсками император Маньчжоу-Ди-Го Г. Пу И заявил: «На бумаге, чтобы обманывать народ и весь мир, японцы представляли Маньчжурию как независимое государство. Но в действительности Маньчжоу-Го управлялось Квантунской армией». Цит. по: Ямполъский В. П. Роль японских спецслужб... С. 192; См. также: Пу И. Первая половина моей жизни: воспоминания Пу И — последнего императора Китая / Пер. с кит. М., 1968. С. 8, 9; Пермяков Г. Отряд 731: документальная повесть // Рубеж. 2004. № 5. С. 256, 257.
5 Честь и верность... С. 131, 132; Яскина Г.С. СССР и МНР (1936—1945) // СССР и страны Востока накануне и в годы Второй мировой войны. М., 2010. С. 14.
6 Киреев C.B. Создание оборонно-экономического потенциала на Дальнем Востоке СССР (конец 1920-х — 1941 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Комсомольск-на-Амуре, 2006. С. 83.
7 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов. Т. 1. Накануне. Кн. 1. (ноябрь 1938 - декабрь 1940 г.). М., 1995. С. IX, X.
8 Шинин О.В. Особенности внутреннего положения и политического развития Дальнего Востока СССР в 1922—1941 гг. // Вестник Саратовского государственного социально-экономического университета. 2005. № 11. Ч. 2. С. 138.
9 Чумаков Н.С. Цена истины. Хабаровск, 2009. С. 160.
10 Подробнее см.: Центральный архив ФСБ России (ЦА ФСБ России). Ф. 14. Оп. 5. Д. 940. Л. 30, 30 об., 31-35; Христофоров
B.C. Органы госбезопасности СССР в 1941—1945 гг. М., 2011.
C. 199-202.
11 Подробнее см.: Полутов A.B. Корейская агентура японской военной разведки против советского Приморья в 1924—1942 гг. // Войны и военные конфликты XX в. в судьбах дальневосточников. Вып. 2. Дальневосточное общество в годы Второй мировой войны 1939—1945 гг. Хабаровск, 2013. С. 29.
12 Цит. по: На защите Отечества: из истории Управления ФСБ РФ: воспоминания сотрудников органов госбезопасности Хабаровского края в очерках, документах, рассказах, стихах и фотографиях. Хабаровск, 2001. С. 49.
13 См.: Уральский В. У рубежа родной земли под сенью трёхцветного флага // Рубеж. 1938. № 39. С. 12, 13; Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-политическая деятельность
(1920—1945): сборник документов / Сост. E.H. Чернолуцкая. Южно-Сахалинск, 1994. С. 31-33.
14 Пашков А.М. За край родной — Дальневосточный: о деятельности Коммунистической партии и Советского правительства по организации и усилению охраны Государственной границы СССР на Дальнем Востоке (1920—1941 гг.). Южно-Сахалинск, 1985. С. 106; Ширяев В.А. Опыт Советского государства по подготовке кадров для дальневосточных пограничных органов (1922 — июнь 1941 гг.). Хабаровск, 2008. С. 35; Егоров H.A. Дальневосточные чекисты в борьбе с подрывной деятельностью бело-эмиграции и иностранных спецслужб // Хабаровские чекисты: история в документах и судьбах / Авт.-сост. A.C. Колесников. Хабаровск, 2011. С. 43.
15 Первый отряд «Асано», состоявший из пяти рот диверсантов, был сформирован в г. Харбине в 1936 г. для разведывательно-диверсионных целей на случай возможной войны Японии с СССР. Организован штабом КГВ в лице помощника начальника 2-го отделения подполковника М. Ямаоки. Контроль над формированием и деятельностью возлагался на 3-й (контрразведывательный) отдел главной ЯВМ в г. Харбине. Командиром был назначен японец майор резерва М. Асано. Местонахождением второго, созданного в 1938 г., отряда «Асано» стала станция Сунгари-2 на южной ветке Северо-Маньчжурской железной дороги (130 км от г. Харбина). Комплектовались из числа русских белоэмигрантов. В конце 1943 г. оба отряда «Асано» были развёрнуты в российские воинские отряды армии Маньчжоу-Го и имели в своём составе кавалерию, пехоту и отдельные казачьи части. Подробнее см.: Буяков А.М., Шинин О.В. Деятельность органов безопасности на Дальнем Востоке в 1922—1941 годах. М., 2013. С. 79, 80; Смирнов C.B., Буяков А.М. Отряд Асано: русские эмигранты в вооружённых формированиях Маньчжоу-го (1938-1945). М., 2015.
16 Дальневосточный пограничный: очерк истории Краснознамённого Дальневосточного пограничного округа. Хабаровск, 1983. С. 112; Буяков A.M. Знаки и награды российских эмигрантских организаций в Китае (Дайрен, Тяньцзынь, Харбин, Хунчунь, Цинаньфу, Шанхай), 1921—1949 гг.: материалы к справочнику. Владивосток, 2005. С. 78; Соловьёв A.B. Тревожные будни забайкальской контрразведки: говорят архивы спецслужб Читинской области М., 2002. С. 235; Смирнов C.B., Буяков А.М. Указ. соч. С. 6.
17 Кошкин A.A. «На границе тучи ходят хмуро...» // Военный конфликт в районе озера Хасан в 1938 г.: взгляд через шесть десятилетий: сборник материалов научно-практической конференции. М., 2003. С. 105.
18 Траверз (от лат. transversus — поперечный) направление, перпендикулярное курсу судна. Быть на траверзе какого-либо предмета — находиться на линии, направленной на этот предмет и составляющей прямой угол с курсом судна.
19 ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 5. Д. 551. Л. 248.
20 Галактионов E.H. Государственная политика по укреплению дальневосточной морской границы СССР в 30-е годы XX века: дисс. ... канд. ист. наук. Астрахань, 2015. С. 103—105.
21 Чусовской В. «Это наша с тобой биография...» // Пограничник Северо-Востока. 2009. 2 декабря.
22 Деревянное моторно-парусное судно японской постройки, предназначенное для морского прибрежного промысла.
23 См.: ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 5. Д. 480. Л. 117-137; Пограничные войска СССР: 1929—1938: сборник документов и материалов / Сост.: П.А. Иванчишин, А.И. Чугунов. М., 1972. С. 690, 691; Тужилин C.B. К вопросу об аресте японскими властями советского парохода «Кузнецкстрой» (февраль—апрель 1938 г.) // Тихоокеанская Россия в межцивилизационном и общероссийском пространстве: прошлое, настоящее, будущее (Седьмые Крушановские чтения, 2011 г.). Владивосток, 2013. С. 442-447.
24 Чусовской В. Указ. соч.
25 Цит. по: Нэх В.Ф. Исторический опыт выработки и реализации пограничной политики Советского государства (1917— 1941 гг.). М., 2009. С. 351.
26 Пограничные войска СССР: 1939 — июнь 1941: сборник документов и материалов / Сост.: Е.В. Цыбульский, А.И. Чугунов, А.И. Юхт. М., 1970. С. 718.
27 Галактионов E.H. Указ. соч. С. 94.
28 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 23. Л. 133. Также см.: Тихонов Д.H. Морские части пограничных войск
НКВД СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны (1939-1945 гг.): дисс. ... канд. ист. наук. СПб., 2015. С. 64, 65.
29 Буяков A.M., Шжин O.B. Указ. соч. С. 76.
30 Ушев А. Знаменосец//Дальний Восток. 1978. № 11. С. 120.
31 Ямполъский В. П. «... Не хочешь находиться в тюрьме — изъяви желание сотрудничать с разведкой» // Воен.-истор. журнал. 2001. № 12. С. 33.
32 Он же. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза... С. 176.
33 Цит. по: Севостьянов Т.Н. Подготовка войны на Тихом океане (сентябрь 1939 г. — декабрь 1941 г.). М., 1962. С. 414.
34 Цит. по: Зайцев Ю.М. Подготовка сопредельной территории Дальнего Востока к войне (1932—1945 гг.) // Россия и АТР. 2010. №3. С. 9-11.
35 Государственный архив Хабаровского края (ГА ХК). Ф. 526. On. 1. Д. 299. Л. 36, 55, 56, 93, 162, 387.
36 Там же. Л. 191, 192, 384.
37 Цит. по: Советское руководство. Переписка. 1928—1941 / Сост. A.B. Квашонкин и др. М., 1999. С. 161-163.
38 Цит. по: XVII съезд ВКП(б): 26 января — 10 февраля 1934 г.: стенографический отчёт. М., 1934. С. 230.
39 Зайцев Ю.М. Указ. соч. С. 13.
40 ГА ХК. Ф. П-2. Оп. 1.Д. 1331. Л. 91.
41 Усов В.Н. Советская разведка в Китае: 30-е годы XX века. М., 2007. С. 110—178; Кошкин A.A. Японский фронт маршала Сталина... С. 46, 47.
42 Внешняя политика СССР: сборник документов. Т. 4. (1935 - июнь 1941 г.). М., 1946. С. 132, 133.
43 Осенью 1938 г. военное министерство и командование КГВ, проанализировав итоги конфликта на оз. Хасан, начали переработку наступательных военных планов против СССР, однако дальнейшего политического решения на этот счёт принято не было. В апреле 1939 г. командующий КГВ генерал К. Уэда издал оперативный приказ № 1488, один из пунктов которого предписывал командирам подразделений «в случае нечёткого обозначения границы устанавливать её по своей инициативе, а если противная сторона станет этому препятствовать, смело вступать в бой и добиваться победы, не заботясь о последствиях, о которых позаботится вышестоящее начальство». Закономерным результатом этого стал вооружённый конфликт на р. Халхин-Гол, разгоревшийся в следующем месяце. Цит. по: Славинский Б.Н. СССР и Япония — на пути к войне: дипломатическая история, 1937—1945 гг. М., 1999. С. 171.
44 Бандура Ю. История под топором реваншистов // Известия. 1982. 24 сентября.
45 Цит. по: Irving D. Goebbels. Mastermind of the Third Reich. L., 1996. P. 551.
46 Цит. по: Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о германских взглядах на германо-советские отношения. 31 мая 1940 г. // Военная разведка информирует: документы Развед-управления Красной Армии. Январь 1939 — июнь 1941 г. / Сост. В .А. Гаврилов. М., 2008. С. 434, 751.
47 Подробнее см.: Сообщение [секретаря военного атташе посольства СССР в Японии] Крылова из Токио о реакции в Японии на возможность заключения пакта о ненападении между Германией и СССР. 26 августа 1939 г.; Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о реакции Японии на советско-германский договор. 3 ноября 1939 г. // Военная разведка информирует... С. 163,361.
48 Внешняя политика Советского Союза: 1948 год... Ч. 1. С. 459.
49 Например, в Маньчжурии сотрудничество было налажено через 2-й отдел штаба КГВ и аппарат военного атташе германского посольства в Маньчжоу-Ди-Го. Необходимую информацию германский военный атташе также получал и от начальника информационно-разведывательного управления КГВ (ИРУ). Примечательный факт: за хорошо поставленную работу по обмену информацией разведывательного характера в 1940—1943 гг. начальник ИРУ генерал-лейтенант Г. Янаги-та в 1943 г. был награждён А. Гитлером фашистским орденом «Германского орла со звездой» 2-й степени. ЦА ФСБ России. Д. Н-20058. Т. 22. Л. 123, 124.
50 Чумаков Н.С. «Маки — Мираж»: триумф и трагедия хабаровской разведки // Хабаровские чекисты... С. 64, 68, 95.
51 На защите Отечества... С. 33.
52 В 1934—1935 гг. правительством Японии было отпущено на секретные нужды 13 814 млн иен, из них на нужды военной разведки — 7334 млн иен. В 1937—1938 гг. общая сумма
ассигнований бюджету по той же статье возросла до 90 млн иен. Если в 1941 г. чрезвычайные военные расходы Японии составили 11 673 млн иен (61 проц. по отношению ко всем расходам страны), то в 1945 г. — 85 000 млн иен (85 проц. соответственно). Помимо официальных дотаций японская разведка получала колоссальные суммы от монополий, в частности от компаний ЮМЖД, Мицубиси, Ясуда, Мицуи, а также не пренебрегала добывать средства такими методами, как шантаж и похищение людей с целью получения выкупа. См.: Лукьянова М.И. Японские монополии во время Второй мировой войны. М., 1953. С. 176—181; Честь и верность... С. 130; Хаттори Т. Япония в войне 1941-1945 гг. СПб., 2000. С. 863.
53 ЦА ФСБ России. Ф. 14. Оп. 5. Д. 940. Л. 171, 172; ГАХК. Ф. П-2. Оп. 1. Д. 1331. Л. 107—101; Щит и меч Приамурья: книга об Амурских чекистах / Под ред. М.Л. Гофмана, O.K. Мамонтовой. Благовещенск, 1988. С. 54; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов. Т. 1. Накануне. Кн. 2. (1 января — 21 июня 1941 г.). М., 1995. С. 103-106.
54 Цит. по: Честь и верность... С. 157.
55 На защите Отечества... С. 39; Чумаков Н.С. Цена истины. С.186.
56 На Дальнем Востоке вступали в строй новые заводы и фабрики. Темпы строительства возрастали ежегодно. Так, в 1932 г. ассигнования на капитальное строительство в регионе превысили уровень 1928 г. в 5 раз, а в 1937 г. — в 22,5 раза. Основные ассигнования шли на оборонные нужды. Экономика региона стала приобретать милитаризированный характер. Параллельно велось и оборонное строительство НКВД СССР. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 22. Л. 67, 89; Песков В.М. Военная политика СССР на Дальнем Востоке в 30-е годы XX века. Хабаровск, 2000. С. 107, 114.
57 Лубянка: из истории отечественной контрразведки. М., 2007. С. 208.
58 Так, в октябре 1937 г. отказался вернуться в Советский Союз директор Лондонского отдела Интуриста А. Шейнман, бывший нарком внешней и внутренней торговли СССР, председатель правления Госбанка СССР и замнаркома финансов СССР. 29 мая 1938 г. с территории Монголии, воспользовавшись автомобилем, бежал и сдался японцам работник штаба 36-й мотострелковой дивизии майор Ф. Францевич. 12 июня 1938 г. начальник УНКВД ДВК комиссар ГБ 3 ранга Г. Люшков перешёл границу и сдался японским оккупационным властям Маньчжурии. 12 июля 1938 г. бежал в США резидент ИНО НКВД в Испании А. Орлов (Л. Фельбинг). В октябре 1938 г. работавший во Франции, Швейцарии и Испании нелегал ИНО М. Штейнберг отказался выполнить приказ о возвращении в Москву из-за опасения ареста и остался на Западе.
59 Цит. по: Честь и верность... С. 158, 159.
60 Архивные материалы Управления ФСБ России по Хабаровскому краю (AM УФСБ ХК). Д. 1212 «а». Л. 59.
61 Дело взято из архива...: сборник очерков истории органов государственной безопасности Камчатки. Владивосток, 2008. С.147.
62 В 1945 г. на допросе старший сотрудник разведывательного отдела ЯВМ в г. Муданьцзян X. Ямазаки показал: «В отношении агентурной разведки в начале 1943 г. из Центра поступила директива о сокращении до минимума работы на агентах-двойниках. Это объяснялось тем, что на них затрачивалось много времени, а пользы от них получалось очень мало». Цит. по: Ямполъский В. П. Роль японских спецслужб в борьбе против Советского Союза... С. 192, 193.
63 Лубянка: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД: архив Сталина: документы высших органов партийной и государственной власти: 1937—1938. М., 2004. С. 6.
64 Буяков А.М., Шинин О.В. Указ. соч. С. 41, 45; Орнацкая Т.А. Деятельность территориальных управлений органов государственной безопасности СССР в 1941—1943 гг. // Восьмые Гродековские чтения: материалы Международной научно-практической конференции, посвящённой 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Хабаровск, 2015. С. 138.
65 AM УФСБ ХК. Д. 1286. Л. 51.
66 Торопов A.A. Документы Российского государственного исторического архива Дальнего Востока по истории корейской диаспоры в России (вторая половина XIX в. — 1930-е гг.) // Отечественные архивы. 2016. №З.С.57,58.
67 Шинин О.В. Указ. соч. С. 138. ■
