CC BY
34Dictum et factum
Был ли Маркс историческим материалистом?
© Вахитов Р. Р. © Vakhitov R. Был ли Маркс историческим материалистом? Was Marx a historical materialist?
Аннотация. Согласно Марксу, в процессе материального производства диалектически сочетаются материальное и идеальное. Но тогда почему мы называем Маркса историческим материалистом и создателем материалистического понимания истории? Автор показывает, что в отличие от Гегеля Маркс берет за основу «гражданское общество», материальное производство, которое является залогом единства общества и культуры. Причем единство это развивается в истории. Различение базиса и надстройки характерно только для эпохи эксплуататорских обществ. Это разделение не было бы возможным, если бы изначально базис и надстройка не сливались в единстве коммунистического труда.
Annotation. According to Marx, the material and the ideal are dialectically combined in the process of material production. But then why do we call Marx a historical materialist and the creator of a materialistic understanding of history? The author shows that, unlike Hegel, Marx takes as its basis "civil society", material production, which is the key to the unity of society and culture. Moreover, this unity develops in history. The distinction between base and superstructure is characteristic only for the era of exploitative societies. This division would not have been possible if the basis and superstructure had not originally merged into the unity of communist labor.
Ключевые слова. Марксизм, практический материализм, диалектика, метафизика, материальное, идеальное, Маркс, Гегель, Ильенков.
Key words. Marxism, historical materialism, dialectics, metaphysics, material, ideal, Marx, Hegel, Ilyenkov.
Марксизм о единстве материального и идеального
Долгое время под именем марксизма у нас господствовало довольно убогое метафизическое учение. Согласно ему, первичны и фундаментальны наши сугубо материальные условия жизни, материальные потребности, деятельность по их удовлетворению, в которых якобы нет «ни грана идеального», а уж потом они порождают идеальное, «духовное производство» — вторичные по отношению к ним. Так и трактовала Маркса незабвенная философская глава «Краткого курса истории ВКП(б)»: «если материальный мир представляет объективную реальность, существующую независимо от сознания людей, а сознание является отображением этой объективной реальности, то из этого следует, что мате-
ВАХИТОВ Рустем Ринатович — доцент Башкирского государственного университета (г. Уфа), кандидат философских наук.
риальная жизнь общества, его бытие также является первичным, а его духовная жизнь — вторичным, производным» [13].
Но у самих Маркса и Энгельса в «Немецкой идеологии» мы видим нечто иное: «Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность (курсив мой. — Р. В.) и в материальное общение людей... » [8. С. 24].
Как видно, Маркс вовсе не отделял духовное, идеальное от материального. Как диалектик он видел, что и в случае материального, и в случае духовного производства речь все равно идет о переплетении материальной и духовной деятельности людей. Как заметил В. Межуев, «считать, что, пока люди трудятся, они не мыслят, а когда мыслят, то уже не трудятся, вряд ли правильно в отношении всех форм их общественной жизни. Даже в своих простейших определениях труд, согласно Марксу, носит целесообразный характер. включает в себя элемент сознания» [9. С.12].
Маркс говорил о примате материального производства, в которое вплетено духовное, идеальное, потому что это производство осуществляется разумными мыслящими людьми. Конечно, он был далек от мысли, что представления этих людей определяют их реальную жизнедеятельность. Он утверждал, что ее определяют условия материального производства или воспроизводства их жизни, но такого, которое не лишено и начала идеального в самом себе. Более того, в неоконченном введении к работе «К критике политической экономии» Маркс показал, как в процессе производства идеальное становится реальным, а в процессе потребления происходит обратный процесс: предмет полагается идеально. «.Производство представляет потреблению предмет в его внешней форме.. , потребление полагает предмет производства идеально.» [7. С. 16].
Развивая идеи, заложенные в «К критике политической экономии» и в «Капитале», Э. В. Ильенков создал стройную марксистскую концепцию идеального [5; 6; 10; 14], показав, что у Маркса в общественное бытие вплетено объективное идеальное. Такое, например, как стоимость, ни одной молекулы которой невозможно обнаружить эмпирически. Стало также очевидным, что в целом процесс труда — взаимопревращение идеального в материальное и наоборот. «.Единство природы и человека, — отмечал он, — нужно искать не в природе самой по себе, а в переработке природы человеком, т. е. в промышленности, в труде» [6. С. 223].
Но как тогда понять тезис Маркса о примате материального производства, «общественного бытия»? Неужели весь исторический материализм Маркса сводится к банальной констатации того, что историей не движут субъективные представления о жизни в головах людей, и особенно так называемых великих исторических деятелей? Не нужно быть Марксом, чтобы понять ошибочность теорий «героя и толпы». Это понимал уже Гегель, который писал о «хитрости исторического разума» и, тем не менее, оставался диалектическим идеалистом.
Исток концепции Маркса: гегелевское понятие «гражданского общества»
Возможно, говоря о примате материального производства, Маркс имел в виду, что общество представляет собой не механическую сумму фрагментов, а целостность, «синтез всего со всем», в том числе идеального и материального. Залогом же, воплощением, высшей формой этой целостности является материальное производство, общественно-историческая практика, труд. Эту догадку подтверждает указание самого Маркса: «Мои исследования привели меня к тому.. , что правовые отношения.., как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет "гражданским обществом", и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии» [7. С. 38].
Это указание еще раз подтверждает мысль, что связь между Марксом и Гегелем гораздо сильнее, чем хотелось показать самому Марксу, особенно в период создания его «материалистического понимания истории», и что невозможно понять Маркса вне контекста гегелевской философии. А. Б. Баллаев по поводу этого пишет: «Созданная Марксом концепция понимания истории содержит в себе неустранимые следы философского подхода как содержательно, так и по форме» и конкретизирует: «весь исходный мыслительный материал того, что написано об истории в первой главе "Немецкой идеологии". никак не оторвать от философской, а точнее, гегелевской традиции» [1. С. 127—128]. На это же указывает и американский исследователь Т. Рокмор: «всякое исследование теорий Маркса, в котором его отношение к Гегелю не принимается в расчет или расценивается как. отрицательное, обнаруживает неверное понимание его ближайших истоков в немецкой философской традиции» [11. С. 87— 88]. И действительно, Маркс всю свою жизнь, даже в период написания «Капитала», перечитывал Гегеля, дискутировал с ним, вводил его идеи в свои тексты, конечно, творчески переосмысляя их.
Маркс признавал, что все его материалистическое понимание истории — утверждение того, что «развитие человеческого духа» имеет своим корнем «материальные жизненные отношения», которые Гегель назвал «гражданским обществом». Гегелевское понимание этого термина отличается от современного. Согласно Гегелю, это такая общность людей, в которой каждый человек стремится лишь к своей личной цели, не интересуясь другими. Но он не может реализовать свою цель без того, чтобы не помочь другому осуществить его стремление: «Особенная цель посредством соотношения с другими придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу» [2. С. 228]. Таким образом, эгоизм индивидов грозит разрушить общество как цельность, но необходимость удовлетворять свои потребности и невозможность это сделать, не удовлетворяя потребности других,
приводит к тому, что цельность общества восстанавливается. Принцип особенности переходит в свою противоположность — всеобщность, которая основана не на свободе, а на необходимости. Отсюда другое, неожиданно поэтичное название гражданского общества, которое находит Гегель, — государство нужды и рассудка.
Одним из базовых элементов гражданского общества Гегель считает систему потребностей, которые можно удовлетворить только посредством труда. В главке «Философии права», которая называется «Система потребностей» [2. С. 234], содержится подлинный исток учения Маркса. Вспомним, что с анализа «Философии права», проведенного в одной из самых ранних работ Маркса, и начинался марксизм.
Гегель исходит из того, что животное обладает ограниченным количеством потребностей и столь же ограниченным числом способов их удовлетворения. Человек же «доказывает свою всеобщность... созданием многообразия потребностей и средств» [2. С. 235]. Потребность — исходный пункт и в антропологии Маркса, причем и у Маркса потребности эти не являются только лишь «естественными», «биологическими». Они формируются обществом и историей, и круг их постоянно расширяется: «Сама удовлетворенная первая потребность, действие удовлетворения и уже приобретенное орудие удовлетворения ведут к новым потребностям, и это порождение новых потребностей является первым историческим актом» [8. С. 27].
Человек, в отличие от животных, удовлетворяет свои потребности, не просто беря готовые вещи из природы, а создавая их с помощью орудий труда. Труд выступает одним из важнейших средств удовлетворения потребностей и у Гегеля, и у Маркса. Гегель формулирует и определение труда, которое напоминает марксово рассуждение о превращении природы в культуру: «Опосредование изготовления и приобретения соответствующих партикуляризированным потребностям столь же партикуляризированных средств есть труд, который посредством многообразных процессов специфицирует для этих многообразных целей непосредственно доставляемый природой материал» [2. С. 238].
Однако труд — одновременно и условие удовлетворения потребностей других: «Я вынужден производить средства для удовлетворения потребностей других. Следовательно, одно переходит в другое и связано с ним, все частное становится таким образом общественным» [2. С. 236—237]. Благодаря труду, материальному производству разрозненная совокупность людей, каждый из которых имеет свои собственные потребности и заботится лишь о них, превращается в общество. В этом положении Гегеля уже содержится идея, которую потом Маркс положит в основу собственной концепции: материальное производство есть та сфера общественной жизни, которая является залогом, воплощением существования общества как цельности, тотальности, как выражался Г. Лукач [3]. Об этом же говорят Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии»: «Общественная структура и государство постоянно возникают из жизненного процесса определенных индивидов — не таких, какими они могут казаться в собственном или чужом представлении, а таких, каковы
они в действительности, т. е. как они действуют, материально производят...» [8. С. 24].
Здесь же Гегель говорит и об общественной собственности, лежащей в основе идеального гражданского общества: «Эта необходимость, которая заключается во всестороннем переплетении зависимости всех друг от друга, есть для каждого всеобщее пребывающее имущество» [2. С. 240]. Это предвосхищение марксовых тезисов об общественной собственности на средства производства как залоге единства, цельности общества и о частной собственности как причине его распада на классы.
Маркс и Гегель: различия исходных пунктов
Итак, Гегель, как и Маркс, на первый план выдвигает проблему единства общества, которую он решает, используя диалектику. Стремясь к удовлетворению своих личных особенных интересов, индивиды неизбежно приходят к противоположному — всеобщему интересу, и эта всеобщность воплощается в гражданском обществе. В основе своей гражданское общество Гегеля и есть материальное производство (только у Гегеля к нему присовокуплены еще полиция и корпорация). Главная идея Маркса в определенном смысле есть уже у Гегеля. Значит ли это, что Маркс просто позаимствовал эту идею у Гегеля? Конечно, нет. У Гегеля его рассуждения о гражданском обществе вписаны к контекст величественной картины диалектического развития идеи; у Маркса — в контекст картины развития человеческого общества. Эти две картины частично накладываются друг на друга, но вовсе не совпадают. Это два разных подхода к человеку и обществу. Чем же отличается подход Гегеля от подхода Маркса?
Очевидно, выбором исходной точки. Для Гегеля исходной точкой является мышление. Абсолютная идея Гегеля превращается в природу, затем они порождают синтез — дух. Объективируясь, дух, который, будучи субъективным, воплощался в отдельном человеке, воплощается в обществе. Свободная коллективная общественная воля при этом сначала является в виде абстрактного формального права, затем — в виде моральности, далее — в виде нравственности. На уровне нравственности дух раскрывает себя в семье, гражданском обществе и государстве, чтобы потом превратиться в абсолютный дух, культуру (искусство, религию и философию) и обрести высший синтез в философии, которая есть возвращение идеи к самой себе.
Заметим, что каждая фаза развития субстанции нравственности в рамках объективного духа (семья — гражданское общество — государство) являет собой новую ступень углубления, наполнения всеобщности. Гегель описывал это через диалектику единичного, особенного и всеобщего. Семья — непосредственное единство единичностей, в которых еще не проявилось особенное. Гражданское общество — единичности выступают через особенное, которое превращается во всеобщее; однако это внешнее, вынужденное всеобщее. Государство — возвращение к подлинному единству, которое базируется на сознании единичностей,
внутри себя доросших до уровня всеобщего через мышление [12]. Таким образом, Гегель в учении об объективном духе решает проблему тотальности, цельности общества и ищет: «что обеспечивает эту цельность?» Его ответ: «мышление, нравственный дух, который находит высшее воплощение в государстве».
Маркс, решая ту же проблему, отвергает ответ Гегеля. Дух должен быть сам выведен из материальных условий существования человеческого общества. Исходный пункт для Маркса — само «гражданское общество», сообщество индивидов, которые вынуждены трудиться, чтобы удовлетворять свои жизненные потребности и в ходе этого труда они создают не только предметы, но и саму всеобщность социума. Это гражданское общество Маркса существовало всегда, во все эпохи мировой истории, и даже в предыстории. «Форма общения, на всех существовавших до сих пор исторических ступенях обусловливаемая производительными силами и в свою очередь их обусловливающая, есть гражданское общество. Гражданское общество — истинный очаг и арена всей истории» [8. С. 35].
Диалектическое развитие материального производства: единичное — особенное — всеобщее
Вместе с тем в определенную эпоху это «гражданское общество» просто совпадало с материальным производством. Его наиболее простая, примитивная форма, по Марксу и Энгельсу, уходит корнями в предысторию. Основоположники в «Немецкой идеологии» отождествляют ее с первобытным обществом, когда люди «живут охотой и рыболовством, скотоводством или, самое большое, земледелием» и когда «разделение труда развито еще очень слабо» [8. С. 20]. Поскольку здесь практически нет разделения труда, значит, нет и классов и государства. Материальный и духовный труд еще переплетены и сплавлены друг с другом, т. е. нет отличий между трудом как производством материальных благ и искусством, религией и наукой; труд одновременно — и художество, и ритуал, и познание, некая цельная деятельность (по аналогии с «цельным знанием» у В. С. Соловьева). Сказать про это общество, что оно движимо материальным производством, — значит не сказать главное: оно и есть материальное производство, и в нем ничего нет, кроме материального производства; здесь все трудятся, и никакая часть общества не выделилась еще из него, чтобы не трудиться, а управлять или создавать идеологию или управлять обществом.
Но Маркс не идеализирует это первобытное состояние, как многие его предшественники-утописты. Напротив, он считал такое общество очень ограниченным. Здесь природа «противостоит этим людям как совершено чуждая, всемогущая, неприступная сила» [8. С. 29], они ее обожествляют, сознание их пока — «чисто стадное». Соответственно, единство этого общества тоже примитивное, имеющее большее отношение к природному, чем к социальному единству. Это всеобщее, которое состоит из единичностей, не выросших еще в особенное, трудовая община,
включающая в себя единичных работников, производящих лишь для собственного потребления, удовлетворения естественных природных потребностей.
Усложнение «гражданского общества» происходит за счет разделения труда. Оно, правда, порождает не сословия, как у Гегеля, а классы. Причина классообразования — то, что разделение труда генерирует и разделение присвоения и, соответственно, частную собственность, и, наконец, разделение потребления: «наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов» [8. С. 31]. Но дело не только в этом.
Важный аспект разделения труда — это разделение на физический, «материальный» и умственный, «духовный» труд. Физический, «материальный» труд, манипулирование материальными объектами посредством орудий труда создает производительные силы; он же неразрывно связан с определенным типом производственных отношений. «Духовный», умственный труд порождает государство (которое есть результат управленческой деятельности) и многочисленные формы духовной культуры — философию, искусство, науку и т. д. Гражданское общество, таким образом, разделяется надвое: на низший этаж, фундамент, «базис» — собственно, материальное производство, где осуществляется процесс производства благ (сюда относится и распределение и потребление, которые, как блестяще показал Маркс, — лишь диалектические превращенные формы производства); и на высший этаж — «надстройку», где занимаются управлением обществом, написанием законов, научных трактатов, стихов, т. е. умственным, духовным трудом. Кстати, базис тоже не «чисто материален», в нем есть элемент духа, тем более что на уровне базиса еще и осуществляется управление производством. Но, поскольку перед нами отчужденный, подневольный труд, то людям кажется удивительным, что именно это, а не производство идей — базис.
Государство у Маркса — не воплощение духа нравственности, как у Гегеля, а ставшая самостоятельной, но не самодостаточной часть общества. Если немецкий философ-идеалист отводил государству роль начала, скрепляющего все общество в некую целостность, то для Маркса государство — лишь «форма иллюзорной общности», оно не может снять глубинные общественные противоречия, связанные с разделением на классы, оно их только прикрывает: «Именно благодаря этому противоречию между частным и общим интересом последний, в виде государства, принимает самостоятельную форму, оторванную от действительных — как отдельных, так и совместных — интересов, и вместе с тем форму иллюзорной общности. .всякая борьба внутри государства. — представляет собой не что иное, как иллюзорные формы, в которых ведется действительная борьба различных классов друг с другом» [8. С. 32]. Реальное единство такого общества — разделенное классовыми интересами материальное производство. Это более сложная форма единства, чем в первобытной трудовой общине, это единство, предполагающее противоречия или проявление общего
в различии. Перед нами второй член триады: «единичное — особенное — всеобщее».
Внутренние противоречия такого общества нарастают по мере того, как развивается товарное производство и рынок, и общество переходит от рабовладения и феодализма к капитализму. Последнее обострение противоречий приводит к пролетарской революции и переходу к коммунизму. Коммунизм — возвращение к трудовой общине, к гражданскому обществу, тождественному материальному производству, но на новом уровне. Здесь тоже все трудятся, исчезает противоположность между материальным и духовным производством, нет властвующих и подвластных, труд опять — цельность, одновременно и добыча материальных ценностей, и искусство, и форма познания мира. Но теперь это не тяжелая отупляющая работа ради удовлетворения скудных, ограниченных ненормальным обществом потребностей. Теперь это труд ради удовлетворения потребности в труде, ради самораскрытия человека, увеличения рациональности в нем самом и в окружающей его природе. Общество превращается в такое всеобщее, где каждый индивид несет в себе начало всеобщего, в единство в многообразии, в ассоциацию, связанную конкретно-всеобщей связью. Оно становится настоящей тотальностью, а человек — в полной мере общественным существом, Человеком.
Заключение: диалектика базиса и надстройки
Маркс и Энгельс впервые говорят о базисе и надстройке в «Немецкой идеологии», имея в виду современное им эксплуататорское, классовое общество. Они нигде не говорят о разделении на базис и надстройку свободного, коммунистического общества. В. Межуев очень верно заметил: «Абсолютизация экономики в качестве базиса общества — идея не Маркса, а тех экономистов-неолибералов (типа Е. Гайдара), которые, отвергая Маркса, довели эту идею до абсурда. Исторический материализм Маркса состоит в признании определяющей роли в истории не товарного производства.., а человеческой деятельности, направленной на созидание общественных отношений индивида и, следовательно, его самого как общественного существа. Она и должна стать базисом будущего общества (курсив мой. — Р. В.)» [9. С. 59]. Мы бы только добавили к этому, что термин «базис», на наш взгляд, здесь не вполне уместен.
Базис ведь подразумевает существование надстройки, таким образом, материальное и идеальное снова будут разъединены и противопоставлены друг другу. В случае же нормального (разумеется, с точки зрения Маркса) творческого, свободного, коммунистического труда базис и надстройка, идеальное и материальное слиты в неразделимую цельность. Базис и надстройка сначала едины, потом разделяются, а потом снова объединяются и, если бы они сначала не были едины и даже тождественны, то они бы не смогли разделиться. Противоположности могут бороться только потому, что в основе их единство — это же элементарная диалектика, которой учат в вузе. Предметы, которые не имеют между собой ничего общего, противостоять не способны: борьба —
это тоже форма единства, только более сложная, как отмечал русский философ А. Ф. Лосев.
Итак, в фокусе внимания марксизма — производство, труд, который и в начале, и на высшей ступени развития — единство и цельность материального и идеального. Эта цельность и есть «историческая материя», в честь которой назван исторический материализм. Теперь мы можем ответить на вопрос, в каком смысле Маркс исторический материалист. Смысл исторического материализма не в том, что экономика первична, а духовная деятельность вторична, а в том, что именно практика, труд является наивысшим синтезом материального и идеального, тогда как в историческом идеализме Гегеля высшим синтезом материального и идеального является философия, философская рефлексия.
Как сказал об этом С. Н. Мареев, развивая идеи Э. В. Ильенкова, «чтобы вывести идеальное из материального, надо найти ту особую форму материального бытия, которая по необходимости предполагает и полагает идеальное» [5. С. 64]. Собственно, эта форма и есть труд. Это и имел в виду Маркс в свой формуле исторического (или практического) материализма: общественное бытие определяет общественное сознание.
Как заметил тот же А. Ф. Лосев, «если бы спорящие об идеализме и материализме. были бы действительно диалектиками, а не увлекались собственным мифолого-догматическим вероучением, . то и спорить-то было бы нечего: . или вещь, реальность, материя включает в себя несводимую на них идею. или не существует никакой вещи, никакой реальности, никакой материи» [4. С. 326—327]. Философия Маркса1, будучи диалектической философией, так же отстаивает единство материального и идеального, как и любая другая система диалектики. Отличие ее лишь в том, что высший синтез и высшее проявление такого единства философия Маркса видит в практической трудовой деятельности свободного и творческого общественного человека. Полагаем, именно этот не до конца проясненный самим основоположником, но наиболее фундаментальный тезис Маркса и был раскрыт и обоснован в «линии Лукача—Ильенкова».
Литература
1. Баллаев А. Б. Маркс размышляющий М. : Канон +, 2015.
2. Гегель Г. В. Ф. Философия права / пер. Б. Г. Столпнера и М. И. Левиной М., 1990.
3. Земляной С .Н. Георг Лукач и западный марксизм. М. : Канон +, 2017.
4. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Самое само. М. : Эксмо-пресс, 1999.
5. Мареев С. Н. Э. В. Ильенков: жить философией. М. : Академический проект, 2015.
6. Мареев С. Н., Мареева Е. В. История философии (общий курс) : учебное пособие. М. : Академический проект, 2003.
1 С философией Энгельса все обстоит немного сложнее, что показывает Т. Рокмор в книге «Маркс после марксизма» [11].
7. Маркс К. К критике политической экономии / пер. с нем. под ред. А. Леонтьева. М. : Партиздат, 1935.
8. Маркс К. Социология. М. : Канон-пресс : Кучково поле, 2000.
9. Межуев В. Идея всемирной истории в учении Карла Маркса // Логос. Философско-литератур-ный журнал. 2011. № 2(81).
10. Пущаев Ю. В. Философия советского времени : М. Мамардашвили и Э. Ильенков (энергии отталкивания и притяжения). М. : ИНИОН РАН, 2018.
11. Рокмор Т. Маркс после марксизма. М. : Канон+ : РООИ «Реабилитация», 2011.
12. Сагатовский В. Н. Гражданское общество в философии Гегеля и Маркса // Человек. Государство. Глобализация : сборник философских статей / под ред. В. В. Парцвания. СПб., 2005. Вып. 3.
13. Сталин И. В. О диалектическом и историческом материализме. М. : Госполитиздат, 1945. — Ьйр://^жроШрго8.сот/]оигпа1/геа^?ГО=17б2 (дата обращения: 18.04.2019).
14. Шевченко В. Н. Маркс и марксизм: взгляд из XXI века // Философские науки. 2018. № 1. ♦
