CC BY
150
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 6. Вып. 1 • 2014 ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ОБЩЕСТВО ГРАЖДАН: ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
Тематический выпуск кафедры философии политики и права Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1
Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Band 6, Ausgabe 1
Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis
Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Опыт гражданственности: 1812-й год Erfahrung des staatsbürgerEXcpheeriej3^^^ns^^ev!^sm'd^aWr%%r12
УДК 172.15: 321.01:32.019.5
Бойцова О.Ю.
Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
Бойцова Ольга Юрьевна, доктор политических наук, профессор, Философский факультет МГУ имени. М.В. Ломоносова
E-mail: olga.boitsova@gmail.com
Проблемы патриотизма приобретают исключительную актуальность в современном мире, в котором процессы интернационализации политики и размывания национальных культур предельно обостряют вопрос о доверии к государству. В статье я характеризую концепт «легитимность» и рассматриваю роль понятия «патриотизм» в различных моделях легитимации (или делегитимации) верховной власти. На основе историко-политического анализа я показываю, что осмысление роли и национального значения Отечественной войны 1812 г. послужило стимулом формирования дискурса патриотизма в российской социально-политической мысли, в котором центральное место занимает проблема поддержки правительства. Разграничение понятий «отечество» и «государство» принципиально изменило модель легитимации власти, сделав возможным противопоставление национального интереса и интереса верховной власти и поставив задачу рационального обоснования политической лояльности.
Ключевые слова: власть, государство, патриотизм, политические ценности, легитимация, политическая теория, российская политическая мысль.
Темам лояльности к власти, политической поддержки правящей элиты, доверия к государству политическая наука отводит если и не главное, то одно из наиболее значимых мест. Поэтому прежде чем перейти к рассмотрению того, как события наполеоновского нашествия отразились на содержании понятия «патриотизм» и его роли в различных моделях легитимации верховной власти, имеет смысл уделить внимание легитимности как центральному концепту в данном проблемном поле1.
1 Литература по проблемам легитимности обширна, и в настоящей статье ее анализ не предусмотрен. В частности, можно указать следующие издания: [Завершинский 2001; Ледяев 2001; Хабермас 2001; Beetham 1991; Dogan 2003; Барнетт 2009].
Как правило, в самом общем виде легитимность определяется как характеристика власти, подчеркивающая ее социально-психологическое измерение и фиксирующая ее консенсусный аспект. В содержательном плане легитимность обычно связывается с наличием в обществе принципиального согласия в том, кто, когда и в какой мере правомочен применять власть. Усилиями Макса Вебера легитимность была представлена как специфицирующий признак господства. Она была определена как признание власти подчиненными и их добровольное согласие ей покоряться, что в совокупно-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность?
Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
сти образует основу любого институционализированного политического порядка.
Консенсусный подход, объединяющий в трактовке властных отношений принципы принуждения и добровольного согласия, имеет длительную историю в истории политической мысли. Примечательно, что само понятие «легитимность» появилось именно в XVП-XVШ вв. — в эпоху буржуазных революций в Англии и во Франции — и только в начале XIX в. получило широкое распространение в европейской общественной мысли. Это произошло благодаря усилиям французских роялистов, которые пытались доказать исключительность прав на государственную власть одной единственной политической силы — династии Бурбонов. В этот период «легитимность» и «легальность» использовались как синонимичные понятия, означающие правомочность власти, подтверждаемую законами, в противовес власти захваченной, т.е. не имеющей правовых оснований на признание. В роли подобного захватчика (узурпатора) выступала конкретная персона — Наполеон Бонапарт, — и конечной целью роялистов была полная делегитимация его правления.
В настоящее время понятие «легитимность» используется более широко. С одной стороны, сохраняется «вертикальный» аспект — характеристика взаимоотношения правящих и управляемых. Здесь приоритет по-прежнему сохраняется за веберовской трактовкой: легитимность выступает атрибутом «верхов», но наделяют их этим атрибутом «низы», добровольно исполняя приказы правящей верхушки и признавая ее право на насилие в отношении непокорных.
С другой стороны, в современном политологическом дискурсе понятие «легитимность» используется и в горизонтальном измерении. В данном случае речь идет об атрибуте, которым наделяют друг друга участники взаимодействия, находящиеся на одной ступени социальной иерархии. Его смысл — признание за неким субъектом политического действия прав на то, чтобы представлять определенную социальную группу, принимать решения и действовать в ее интересах. Именно признание легитимности (или отказ в таком признании) влечет за собой важнейшие политические и экономические последствия, способные существенным образом изменить судьбы народов. Наиболее ярко это проявляется в сфере международных отношений, где правительство каждого государства выступает в качестве легитимного представителя своего народа и от его имени выстраивает систему взаимосвязей с другими политическими акторами.
И в том, и в другом «измерениях» основополагающее значение имеет то, каким образом и на каких основаниях происходит легитимация и делегитимация: как приобретается легитимность, какие инстанции наделяют ею и требуют признания правомочности именно этого актора, какие факторы при этом оказываются наиболее весомыми — ценностные или формально-институциональные и пр. Таким образом, современные исследования процессов легитимации сосредоточены вокруг проблем источников и оснований политической поддержки, способов измерения ее уровня, определения индикаторов лояльности, установления причин приобретения и утраты политическими лидерами и политическими институтами доверия населения.
Ценностно-нормативные трактовки кладут в основу легитимности этические категории («благо», «справедливость»), пытаясь дать содержательное решение проблемы доверия к власти. Формально-рефлективные стремятся выявить формы властных отношений и построить общие модели легитимации власти, отвлекаясь от конкретно-исторического содержания действий политических институтов. И в том, и в другом случае исследования лежат проблемном поле политической и правовой культуры, политического сознания и ценностных оснований политики.
Легитимация исследуется в различных ракурсах: и как особый политический институт, устанавливающий нормативный фундамент обоснования права на использование власти и процедур подтверждения политической поддержки; и как процесс создания концептуальных моделей оправдания права на власть определенных субъектов политики; и как специфическая социальная технология, конструирующая отношения с объектами властного воздействия на основе определенных сценариев. Значительное место в политических исследованиях занимают технологические аспекты легитимации. Во многом это объясняется стремлением снизить степень неопределенности и непредсказуемости политики в ситуации обострения политической конкуренции в условиях демократического режима. Однако нельзя игнорировать и тот факт, что анализ механизмов достижения и воспроизводства легитимности имеет не только прикладное, но и фундаментальное измерение. Он позволяет ставить теоретические проблемы политико-философского уровня, затрагивающие, к примеру, когнитивно-коммуникационные и политико-социализирующие аспекты власти.
* * *
Говоря о значимости проблемы легитимности, трудно не признать, что в интеллектуальной истории нашей страны эта тема занимает особое место. В России обсуждение правомочности действующей государственной власти почти всегда выходило за рамки решения сугубо практических вопросов, приобретая глобальный, философско-мировоззренческий характер. Эта проблема редко оставалась в сфере исключительно академических споров, оказывая прямое воздействие на реальный политический процесс. Наверное, можно уже говорить о своеобразной традиции — на рубеже веков в России обостряются споры об основах государства и его исторической миссии, об отношении элиты к народу и граждан к властям предержащим, о политической поддержке истеблишмента и потенциале оппозиции. Так было и век, и два, и че-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность?
Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
тыре века назад. И сегодня вопрос о доверии к государству снова предельно актуален — сплав рациональной аргументации с эмоциями, разогретыми обострившимся противостоянием с политическими оппонентами, порождает пеструю палитру мнений о легитимности власти — от утверждения о необходимости доверия к государству вообще и к действующему сегодня правительству в частности, до отрицания самой возможности их поддержки. Перед учеными стоит непростая задача разобраться в этом клубке мнений, взглядов, убеждений и позиций. Необходимо обратиться к теоретическому осмыслению выдвигаемых версий, выявить как «точки консенсуса», как и «пункты расхождений», определить принципы и направление консенсусных стратегий, нацеленных на достижение национального согласия.
В современном российском политическом дискурсе роль «культурного образца» в данном контексте, как правило, играет исторический опыт 1612 и 1812 годов. Действительно, и ополчение Минина и Пожарского, и отражение наполеоновского нашествия могут служить убедительным примером народного единства в противостоянии врагу, добровольного подчинения индивидов интересам общего дела и готовности к совместным действиям для их защиты. Осознание наличия такого единства и такого общего дела фиксируется в понятии «патриотизм», которое, таким образом, оказывается в фокусе внимания исследователей. Его содержательное наполнение (а особенно вопрос о связи патриотизма с политической лояльностью) приобретает первостепенное значение в различных моделях легитимации (или делегитимации) верховной власти в российской социально-политической мысли.
Это нашло яркое проявление в дискуссии о содержании понятия «отечественный» применительно к военным действиям 1812 г. По этому вопросу уже в XIX в. в российской историографии оформились две основные позиции. Первая видела отеч ествен н ость войны в сплочении всех сословий вокруг престола и во всеобщей безусловной поддержке государственной власти. Данная позиция нашла отражение, прежде всего, в официальных документах, начиная с текста «Манифеста о народном ополчении» от 6 июля, где последовательно проводится идея единства народа и государства: «...ныне взываем ко всем Нашим верноподданным, ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с Нами единодушным и общим восстанием содействовать противу всех вражеских замыслов и покушений» [Полное собрание законов Российской Империи 1830, т. 32, № 25176, с. 388]. Примечательно, что в этом Манифесте Александр I, призывая к сплочению всех сословий вокруг трона, обращается к памяти 1612 года:
«Да встретит он [враг — О.Б.] в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина. Благородное дворянское Сословие! Ты во все времена было Спасителем Отечества; Святейший Синод и духовенство! Вы всегда Теплыми молитвами своими призывали Благодать на главу России; народ Русский! Храброе потомство храбрых Славян! ты неоднократно сокрушал зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров; соединитесь все: со крестом в сердце с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют» [Полное собрание законов Российской Империи 1830, т. 32, № 25176, с. 388].
ж
\ у.
ь 0.Ж1Е ю ai и л о- с * i ю
мы але&сандр.ъ первый, imntóFATOPX Я СХМОДЕРЖЕЦЪ
ВСЕ Г,0 С С Í ft С К. I Й,
а проъыд г враш, ■ njciu.
HíltttfSBMI. »f«yn«»> Ь НАШИ « HJ»WAjR*f*H MCHÍ opji«»
<«.-.<■ ntjaf» pocci* .m^tiKk. cum ■ есйкимиш пэирэсш coosolcmio P n«.-;» ern д-ыии. Olk uojo*U> r> r«rt cawr« ы&Ью пиарное
<JU>7} <j Я Cw Л^ЛСЯЧНЛ »kи«смЬо
ы. yimjiv меть окъ tStatu дне »eil ц»п* к ouiu МЫ пришь na »здоио Jkira посты и<скь в ь щ'фдо сну вовсм НАШИ, ккпяади игжесткжь пэораац (ироанпуви. «ю, ■ дм, iau мшакгви ич urejw-Cj.immo i госта], с» а««« манн UAEItfr. МЫ Ешогаск» к« с«иу я HzvanrjuiTio iuui*»<iVi'«о *» movocv » tf ,ч«и»4Ш мршмч. «nv iibjntu» НЛШИХЪ оеддмнип. Чао cofijMuitue мни (Чиис>,до.ип1иэ гн;ь гемм, н «но оаныос» tío »рсбует муешшага врет*«» нее C 'i[V-m*vnnU С*<о JVJ^H npq «аерлеЯ нал««Л» т HAUTE
*циклам (киагагт. МЫ за ксоГх'цихоиуяпМ с-Угрлчь mmjm¡m Госу-
Л юиз íiuu, кояорма, uw< *.44Í YM1V ирсиу. mwKUfli
tm «р«ДУ «i- вводД&ха» nrpson, и n хащашy доиоск, *rm я
МЬ| тше soiiau« *•» «^»олрмгисиыгом» Граду И-ЛП»'Му NLxút, а ■Util 1ШМ Кб irSu НЛОКМЪ »»ргКпн>АЛ»иииЛ, КО С<КД011-
а«ь п сосаюдх}«*» Ayijiinnn. и трскямв, оритдлюл» км juakemk с» H.V1U гдаиаднния» в о&фи» влзевмцги» «ыЫгтааоюяк прооч<-V, »d-xv ipuKkm jíhu-mciv а мярмюЛ Да иаЯдея»' ст. на кл«*)«. mar» Ирашп. синод» Pocci«, парачаищлхь г го si,как сргдсяммк и скошв, яз afaeeu нашамк!- tí« ay«*mí«nain. о сб-van-uw Да аеири«и«» c«t аь кивдло дюримшЬ Па»арсог», в» калдомъ дуютючь Падм*ма, >» жаждою, граждалва! Мивпв. Б*ыл-pg-дмоо дмщоя СэсюМг! Tu гя «tri врсмаа бшо Oit иигд-v» Оя SV4»; Ci notoria Сииод». в ,ynr,»»ncBio! Ви.Ксгда Tceulok ко-лапымп сиам ариммд* Бигодаш на г лиу Puícíuí мйрОД% Рус*0»!
коаожгмэ rp»Cj4nv С.а«»иь! au вм^кочрагаио сотру. Lixik зуОы усп^ишснХ'-я «а тебя диоаъ а миг]»»!.; с;сд«шввк»
í.ir. Í.-At1ч,'-
Справа: рукописная копия манифеста Александра I от 13 (25) июня 1812 г. (о начале войны с Наполеоном). Выполнена обер-гофмаршалом графом Николаем Александровичем Толстым (на французском языке). С сайта http://www.1812.rsl.ru/all_materials /manuscripts/434/
Слева: первая и последняя страницы Манифеста Александра I от 6 (18) июля 1812 г. (о сборе народного ополчения)
В «Манифесте об изъявлении Российскому народу благодарности за спасение Отечества» от 3 ноября 1812 г. также подчеркивается не только всенародное единство перед лицом неприятеля, но и нераздельность Отечества и государства:
«.торжественно от лица всего Отечества изъявляем признательность и благодарность Нашу всем Нашим верноподданным, яко истинным сынам России. Всеобщим их рвением и усердием доведены неприятельские силы до крайнего истощения и главною частию или истреблены, или в полон взяты. Все единодушно в том содействовали. Храбрые войска Наши везде поражали и низлагали врага. Знаменитое Дворянство не пощадило ничего к умножению государственных сил. Почетное ку-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität:
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
печество ознаменовало себя всякого рода пожертвованиями. Верный народ — мещанство и крестьяне показали такие опыты верности и любви к Отечеству, какие одному только Русскому народу свойственны... Толь великий дух и непоколебимая твердость всего народа приносят ему незабвенную славу, достойную храниться в памяти потомков» [Полное собрание законов Российской Империи 1830, т. 32, № 25257, с. 450-451].
Изгнание галлов из Москвы (Побитие двунадесяти языков). 1812 год. Медальоны работы Ф.И. Толстого. 1816.
Горельеф Триумфальной арки. Архитектор О.И. Бове, скульпторы И.П. Витали, И.Т. Тимофеев.
Москва, 1827-1834
Альтернативная позиция связывает патриотизм с освободительным движением, а защиту Отечества — с борьбой не только против чужеземцев, но и против собственного правительства, в случае если его политика носит антинародный характер. В качестве иллюстрации такого подхода, как правило, приводят знаменитые слова А.А. Бестужева:
«Наполеон вторгся в Россию, и тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России» [Письмо Александра Александровича Бестужева... 1951, с. 510-514].
Похожие мысли высказывает и Н.И. Тургенев:
«Война 1812 года имела и другую особенность, которую не могли предотвратить, но которую всячески старались затушевать... Везде, в чисто русских губерниях, крестьяне вели партизанскую войну и мужественно бились. Когда неприятель удалился, — те из них, которые были крепостными, вполне естественно думали, что такое геройское сопротивление, преодоление стольких опасностей, навстречу которым они храбро шли, стольких лишений, самоотверженно перенесенных ради общего освобождения, — давали им право на свободу. Убежденные в этом крепостные некоторых местностей не хотели более признавать власть своих господ. Поэтому не было ничего удивительного для тех, кто знал их, что они старались сбросить ярмо собственного рабства после того, как с таким успехом способствовали освобождению страны от угрожавшего ей чужеземного ига. Если бы русская армия заключала уже тогда в своих недрах элементы прогресса, зародыши которых обнаружились в ней спустя некоторое время, то очень вероятно, что попытки освободиться проявились бы тогда не только среди крепостных, — так живо было в этот момент у русского народа сознание своей силы и собственного достоинства. Именно с момента возвращения русских армий в свою страну либеральные идеи, как говорили тогда, начали распространяться в России» [Тургенев 1989, с. 269-271].
Советские историки 30-х гг. ХХ в. склонялись к трактовке, разделявшей интересы государственной власти и интересы народа в предельно жесткой форме. Они оценивали события 1812 года как противостояние российского реакционного режима, с одной стороны, и прогрессивной армии Наполеона, с другой, — как борьбу, в которой русский народ стремился к освобождению не столько от чужеземного порабощения, сколько от самодержавного ига (см. [Покровский 1933; Гуковские 1932]).
Нельзя не упомянуть о и том, что в развернувшейся в последние годы дискуссии некоторые историки отказываются рассматривать Отечественную войну 1812 года как образец всенародной солидарности и пример патриотической борьбы за национальные интересы. В основе данной позиции также лежит тезис об отсутствии единства государства и народа. Сторонники данной точки зрения если и не отрицают само наличие единства сословий и патриотического порыва у всех сословий в период наполеоновского нашествия, то призывают к осторожности в выводах, по крайней мере, относительно просто-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность?
Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
го народа, утверждая, что «русским крестьянам даже в годы Первой Мировой войны 1914-18 гг. ещё не было свойственно чувство национального патриотизма, тем более трудно говорить о нём, как побудительном мотиве их действий за сто с лишним лет до этого» [Маркин 2006.6] . В подтверждение приводятся свидетельства эпохи наполеоновского нашествия,
2 См. также материалы, опубликованные на портале «1812» [Маркин 2006.а; Агронов 2006; Попов 2009].
к примеру, такие:
«Странно, что в этот момент сильных потрясений, которые переживала Россия, не только наш тесный кружок, ... но и все окрестное общество равнодушно относилось к судьбам отечества. ... Никогда я не слышал в их разговорах ноты теплого участия к событиям времени. Все, по-видимому, интересовались только своими личными делами. Имя Наполеона вызывало скорее удивление, чем ненависть. Словом, общество наше поражало невозмутимым отношением к беде, грозившей России. Это отчасти могло происходить от отдаленности театра войны... Но главная причина тому, я полагаю, скрывалась в апатии, свойственной людям, отчужденным, как были тогда русские, от участия в общественных делах и привыкшим не рассуждать о том, что вокруг делается, а лишь беспрекословно повиноваться приказаниям начальства» [Никитенко 2005, с. 60].
В задачи статьи не входит анализ этой дискуссии и определения позиции, в большей мере заслуживающей доверия. Более важным представляется обращение к факту, который бесспорно определил траекторию дальнейшего развития
социальных исследований в целом и дискурса патриотизма в частности.
* * *
Ключевое значение для истории российской политической мысли имело осмысление post factum войны c Наполеоном. Именно публичное обсуждение происшедшего — того, что значили для России трагические события 1812 года, какие последствия повлекли за собой, какое место в истории занимали, и т.п. — сделало возможным помимо политико-практической и идейно-мировоззренческой еще и теоретическую оппозицию верховной власти. В ходе осмысления национальной значимости войны вопрос о легитимности власти был выведен за пределы проблем династической преемственности и помещен в поле рационального обоснования.
Как известно, в истории России несложно найти примеры и бунта против правителя, и фактического отстранения монарха от власти, и его физического устранения в ходе дворцового переворота. Эти проявления нежелания и неготовности принять действующего правителя могли сопровождаться — и чаще всего действительно сопровождались — делеги-тимирующим его власть «объяснением», оправдывающем неповиновение его воле и даже насильственное сопротивление его правлению. Отказ в повиновении мог опираться на различные аргументы (спорность прав на престол, сомнение в «чистоте» происхождения, наличие «более достойного» претендента и пр.), но при этом не ставились под сомнение основы политического режима как такового и не выдвигались альтернативные формы правления как в большей мере соответствующие благу Отечества.
Для того, чтобы подобное стало возможным, в сознании и мыслящей элиты, а и масс должно было произойти разграничение «служения Отечеству» и «служения престолу (государству)», отделение понятия «патриотизм» (любовь к Отечеству и нацеленность на его благо) от верноподданичества как безусловной поддержки государства в лице его правителей. Именно это и произошло в ходе осмысления событий 1812 года.
Парадоксально, но истоки такого разграничения можно найти в официальных документах высшей государственной власти. «Виновником» можно считать Павла I, запретившего употребление слов «отечество», «общество» и «гражданин» и фактически противопоставившего понятия отечества и государства. Речь идет о «Высочайшем повелении 1797 года об изъятии из употребления некоторых слов и замене их другими» [Высочайшее повеление 1797 года... 1871, с. 531532], которое наряду с другими актами было нацелено на предотвращение влияния идей французской революции. Справедливости ради надо упомянуть о том, что историческая достоверность данного документа установлена лишь на основании вторичных свидетельств — о нем известно прежде всего из записок главного редактора «Русского вестника» С.Н. Глинки, а также из деловой переписки чиновников, ссылавшихся на данное повеление, и проч.
Наверное, можно найти косвенное подтверждение этому факту в указах Александра I, который, как известно, негативно оценивал политику Павла I и считал необходимым отменить многие из его решений. В правление Александра I не просто происходит возврат к термину «отечество», но и особо подчеркивается нераздельность отечества и государства. Война с Наполеоном осмысливается именно с этих позиций. Так, в «Манифесте о принесении господу Богу благодарения за освобождение России» от 25 декабря 1812 г. единство интересов государства и народа подчеркнуто с максимальной силой:
«Войско, Вельможи, Дворянство, Духовенство, купечество, народ, словом, все Государственные чины и состояния, не щадя ни имуществ своих, ни жизни, составили единую душу, душу вместе мужественную и благочестивую, толико же пылающую любовию к Отечеству, колико любовию к Богу» [Полное собрание законов Российской Империи 1830, т. 32, № 25295, с. 486].
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
Так или иначе, приходится считаться с тем, что в политическом дискурсе начала XIX в. решение «о запрете отечества» было общеизвестным. Об этом, к примеру, читаем у А.С. Пушкина в стихотворении «Послание цензору», которое датируется 1822 годом: «Ужели к тем годам мы снова обратимся, / Когда никто не смел отечество назвать, / И в рабстве ползали и люди и печать?» [Пушкин 1947, т. 2, с. 270].
Еще более весомым свидетельством того, что разграничение «отечества» и «государства» приобрело четкие теоретические формы в результате осмысления Отечественной войны 1812 года, могут служить политические проекты декабристов, разработанные именно во благо Отечества и направленные против системы государственной власти3.
3 Литература по данному вопросу весьма обширна. См., в частности, публикации, признанные классическими: [Восстание декабристов 1925-1986; Мемуары декабристов... 1981; Конституция. Соч. Никиты Муравьева... 1933].
Роль такого разграничения трудно переоценить, поскольку оно принципиально меняет модель легитимации власти. То обстоятельство, что становится возможным противопоставление национального интереса интересу верховной власти, проблематизирует ответы, ранее бывшие очевидными. Так, к примеру, оказывается, что действия правительства могут противоречить национальным интересам, а «благо Отечества» приобретает ценностный приоритет перед «интере-
V V и V
сами государства» — оно превращается в критерий оценки действий верховной власти и основание доверия к ней. В свою очередь, это ставит вопрос о субъекте и способах оценки: кто и как определяет содержание национального интереса и того, в какой мере действия правительства ему соответствуют (или не соответствуют).
* * *
Разграничение «Отечества» и «государства», «патриотизма» и «поддержки правительства» имело далеко идущие последствия. Вот только некоторые из них.
Во-первых, поддержка государства была переведена из области чего-то интуитивно понятного в статус решения, требующего рационального обоснования. Тем самым стимулировалась как содержательная разработка моделей обоснования доверия к власти (в частности, политических теорий и идеологических концепций), так и оптимизация теоретико-методологического инструментария, позволяющего создавать эти модели, адаптировать их к меняющейся реальности и повышать их «привлекательность» в борьбе с иными версиями легитимации/делегитимации. При этом возникают весьма и весьма острые вопросы и об основаниях выбора между конкурирующими моделями, и о том, чего требует патриотизм в условиях «спора о ценностях» — принципиальности и непримиримой борьбы за победу «своего» культурного образца или же готовности к уступкам и компромиссу ради общего согласия.
Во-вторых, обостряется дискуссия о релевантности институциональных решений. Даже при наличии основополагающего ценностного консенсуса и принятии общей модели легитимации власти переход на уровень «практического патриотизма» неизбежно рождает расхождения при выборе конкретных способов служения Отечеству. Споры о том, насколько адекватен определенный политический курс и данные политические институты национальному интересу и благу народа, требуют теоретической обоснованности решения сугубо практического вопроса о том, что должно именно стоять на повестке дня — сохранение выбранной траектории развития, ее корректировка или радикальное изменение.
В-третьих, в ситуации конкуренции моделей легитимации и делегитимации власти возникает задача целенаправленного формирования поддержки конкретных претендентов на роль защитника национального интереса (будь то правящая элита или оппозиция). Это делает необходимым изучение действенных в условиях данной культуры оснований легитимности — того, что Г. Моска называл «политической формулой», — а также технологий политического воздействия на личность и на массы.
В наши дни проблема соотношения патриотизма и поддержки правительства как никогда актуальна. Ответ на вопрос о том, является ли безусловная поддержка своего правительства обязательной составляющей патриотизма, требуется каждый раз, когда мы сталкиваемся — сформулируем в предельно общем виде — с участием в делах государства некоего внешнего политического актора, будь то прямая вооруженная акция за или против правящей элиты или политическая и/или экономическая поддержка какой-то политической силы внутри страны против ее противников.
Это «участие» может расцениваться как «помощь», частичное «внедрение», «интервенция», «вмешательство во внутренние дела», «поддержка», «принуждение к миру» и проч. Понятно, что сама квалификация — вопрос политической ориентации. Формулировка политической позиции определяет в скрытом или явном виде и содержательное наполнение понятия «патриотизм», которое становится действенным оружием в идеологическом противостоянии политических сил.
Власти предержащие, позиционируя себя как носителя национального интереса и законного представителя народа, используют его как ресурс легитимации своего политического курса. Сопротивление этому курсу, неприятие принятых решений (а в жестком варианте и сама критика представителей власти), расцениваются как антипатриотизм, «расшаты-
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность?
Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
вающий народное единство» и «льющий воду на мельницу врагов Отечества».
В свою очередь, для оппозиции патриотизм служит инструментом делегитимации проводимого курса и/или правящей элиты. Действия актуальной государственной власти характеризуются как не соответствующие, а то и прямо противоречащие интересам народа и Отечества. А ее представители — как минимум, как неспособные адекватно диагностировать политические реалии, прогнозировать результаты предпринимаемых шагов и выбирать верные альтернативы из спектра возможных политических решений. В данном контексте патриотизм заключается как раз в отказе от повиновения решениям власти, «влекущей нацию в пропасть», и, по ситуации, в признании необходимости корректировки (или полной смене) политического курса.
Однако при содержательном различии ход аргументации тот же: политический актор, претендующий на легитимацию своей позиции, отказывает своим оппонентам в способности и/или желании адекватно выразить национальный интерес. Объясняется это по-разному: и «злой волей» («продажностью» и прямым предательством, порожденных своекорыстием), и «заблуждением», возникающим в результате воздействия манипулятивных технологий противника или же в силу «инородности» представителей элиты, не позволяющей им понять культуру народа. Таким образом, любое протестное движение, отказывающее в легитимности действующему правительству, выступает под лозунгами патриотизма. В свою очередь, охранительная позиция склонна обвинять в антипатриотизме любую оппозиционную силу.
В наши дни дискурс патриотизма предельно усложняется рядом факторов. Прежде всего, речь идет о процессах интернационализации и глобализации политики, размывании национальных культур и универсализации моделей легитимации, — т.е. о процессах, которые поставили в центр политических и политологических дискуссий вопросы о роли государства и пределах его суверенитета в современном мире, о возможности сохранения политического курса, не зависимого от позиции мирового сообщества. К ним примыкают и споры о формировании патриотической позиции и способах трансляции культурного образца в целом. Среди «усложняющих факторов» решения данной проблемы — ситуация мультикультурализма и ценностного плюрализма: наличия конфликтующих ценностей внутри одного государства при совпадении культурных паттернов схожих по ценностным ориентациям community разных стран.
Безусловно, некорректно «винить» во всем этом наполеоновское нашествие на Россию. Но столь же неоспоримым представляется тот факт, что именно Отечественная война 1812 года послужила мощнейшим стимулом формирования мировоззрения, которое, противопоставив патриотизм как любовь к Отечеству, с одной стороны, и поддержку государства, с другой, отказало российскому самодержавию в легитимности, — мировоззрения, столь значительно повлиявшего на судьбы нашей страны и всего мира.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агронов Л.И. Восприятие событий Отечественной войны 1812 г. российским простонародьем) [Элек-
тронный ресурс] // Библиотека Интернет-проекта «1812 год». 2006. 10 нояб. Режим доступа:
http://www.museum.ru/museum/1812/Library/Agronov1/index.html. Дата обращения 5.01.2014.
2. Барнетт Р.И. Либертарианство и легитимность: ответ Хьюберту [Электронный ресурс] / / Институт сво-
боды Московский Либертариум. 2009. 23 янв. Режим доступа: http://www.libertarium.ru/54098.
Дата обращения 5.01.2014.
3. Восстание декабристов. Документы. Т. I-XVIII. М. — Л.: Центрархив, 1925-1986.
4. Высочайшее повеление 1797 года об изъятии из употребления некоторых слов и замене их другими. Со-
общил В.С. Глинка. Из бумаг покойного издателя «Русского вестника» С.Н. Глинки / / Русская
старина. 1871. Т. 3. С. 531-532.
5. Гуковские З. и Г. Крестьяне в 1812. М., 1932. 117 с.
6. Завершинский К. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта / / Полис. 2001. № 2. C. 113-131
7. Конституция. Соч. Никиты Муравьева, написанная его рукою в каземате крепости и представленная при
ответах / / Дружинин Н.М. Декабрист Никита Муравьев. М.: Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1933. C. 303-366.
8. Ледяев В. Власть: концептуальный анализ. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН),
2001. 384 с.
9. Маркин А.С. Война и миф (К вопросу об отечественной историографии крестьянской самообороны от
неприятеля в 1812 году) [Электронный ресурс] / / Библиотека Интернет-проекта «1812 год». 2006.a.
10 ноября. Режим доступа: http://www.museum.ru/museum/1812/Library. Дата обращения
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger. Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
5.01.2014.
10. Маркин А.С. Г.М. Курин и отряд самообороны вохонских крестьян в 1812 году. [Электронный ресурс] / /
Библиотека Интернет-проекта «1812 год». 2006.6. 10 ноября. Режим доступа: http://www.museum.ru/museum/1812/Library. Дата обращения 5.01.2014.
11. Мемуары декабристов. Северное общество. М.: Издательство Московского университета, 1981. 400 с.
12. Никитенко А.В. Моя повесть о самом себе / / Никитенко А. В. Записки и дневник: В 3 т. М.: Захаров, 2005.
Т. 1. 640 с.
13. Письмо Александра Александровича Бестужева к Императору Николаю Павловичу из Петропавловской
крепости / / Декабристы. Поэзия, драматургия, проза, публицистика, литературная критика / Сост. Вл. Орлов. М. - Л.: Гослитиздат, 1951. C. 510-514.
14. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке. М.: Издательство ЦК ВКП(б) Партиздат, 1933.
542 c.
15. Полное собрание законов Российской Империи. СПб., 1830. Т. 32. [Электронный ресурс] / / Националь-
ная электронная библиотека Российской национальной библиотеки. Режим доступа: http://www.nlr.ru/e-res/law_r/coll.php?part=148. 2010. Дата обращения 5.01.2014
16. Попов А.И. Отечественная война 1812 года: «Новые открытия» и псевдопроблемы [Электронный ресурс] / /
Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Материалы XV Международной научной конференции (Бородино, 9-11 сентября 2008 г.). Можайск, 2009. Библиотека Интернет-проекта «1812 год». 2006. 10 нояб. Режим доступа: http://www.museum.ru/museum/1812/Library. Дата обращения 5.01.2014.
17. Тургенев Н.И. Россия и русские / / Русские мемуары. Избранные страницы. 1800-1825. М.: Издательство
«Правда», 1989. С. 269-271
18. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб.: Наука, 2001. 415 с.
19. Beetham D. The Legitimation of Power. London: Macmillan, 1991. 267 p.
20. Dogan M. "Conceptions of Legitimacy." Encyclopedia of Government and Politics. London: Routledge, 2003, vol. 2,
pp. 116-219.
21. Grant J. "Voluntary Associations in Tsarist Russia: Science, Patriotism and Civil Society — By Joseph Bradley."
Historian 73.2 (2011): 374-375.
22. Hartley J. "The Patriotism of the Russian Army in the 'Patriotic' or 'Fatherland' War of 1812." Popular Resistance in
the French Wars: Patriots, Partisans and Land Pirates. Ed. C.J. Esdaile., Basingstoke, UK: Palgrave 2005, pp. 181-200.
23. Muckle J. "Russian Concepts of Patriotism and Their Reflection in the Education System Today." Tertium Com-
parationis 9.1 (2003): 7-14.
24. Torrance M.-C. "Some Russian Attitudes to France in the Period of the Napoleonic Wars as Revealed by Russian
Memoirs (1807-14)." Proceedings of the Royal Irish Academy. Section C: Archaeology, Celtic Studies, History, Linguistics, Literature (1986): 289-303.
25. Weatherford M.S. "Measuring Political Legitimacy." American Political Science Review 86.01 (1992): 149-166.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Бойцова, О. Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли [Электронный ресурс] / О.Ю. Бойцова // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2014. — Т. 6. — Вып. 1: Гражданское общество и общество граждан: вопросы теории и практики. Тематический выпуск кафедры философии политики и права Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast6-1.2014.44.
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger: Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
RIOT OR LOYALTY?
WAR OF 1812 IMPACT ON THE UNDERSTANDING OF PATRIOTISM IN RUSSIAN POLITICAL THOUGHT
Olga Yu. Boitsova, D.Phil. (Political Science), Professor, Lomonosov Moscow State University, Philosophical Department
E-mail: olga.boitsova@gmail.com
The problems and of patriotism its discourse are acutely relevant in modern world and especially in contemporary Russia. Globalization and blurring of national exacerbate a crisis of state's credibility. In my article, I gave a brief overview of the "legitimacy" concept representation in political science. In this term I have considered the role of "patriotism" in various models of legitimation (or delegitimize) of public authorities. On the basis of historical and political analysis I have shown how conceptualization of national significance of the Patriotic War 1812 in the Russian social and political thought had inspired a discourse of patriotism as a central problem of government support. Thus, I have analyzed content of the Fatherland and the State concepts in Manifestos of Tsar Alexander I since the initial to final stage of the 1812 Patriotic War. I have compared those concepts understanding by official Russian authorities with discourses of the Fatherland and the State in Russian public consciousness in the 1820s, in the early 20th century, and in our time. I conclude, after 1812, the differentiation of the Fatherland and State concepts have fundamentally changed the model of legitimation of power, making possible opposition of national interest and the interest of the supreme power and setting the task of rational justification of political loyalty.
Keywords: power, state, public authorities, patriotism, political values, legitimization, political theory, Russian political thought.
References:
1. Agronov L.I. "The Russian Commoners' Perception of the Events of the Patriotic War of 1812". Library of the Internet
Project «1812». N.p., 10 Nov. 2006. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.museum.ru/museum/1812/Library/
Agronov1/index.html>. (In Russian).
2. Barnett R.E. "Libertarianism and Legitimacy: the Answer to J.H. Huebert". Liberty Institute "Moscow Libertarium". In-
stitute for Commercial Engineering, 23 Jan. 2009. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.libertarium.ru/54098>. (In
Russian).
3. Beetham D. The Legitimation of Power. London: Macmillan, 1991. 267 p.
4. Complete Collection of Russian Empire's Laws in 32 Volumes. Sankt-Petersburg, 1830. National Electronic Library of
Russian National Library. Russian National Library, 2010. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.nlr.ru/e-
res/law_r/coll.php?part=148>. (In Russian).
5. Decembrists' Revolt. Documents. Moscow — Leningrad: Central Archive Publisher, 1925-1986, vols. I-XVIII. (In
Russian).
6. Decembrists' Memoirs. Northern Society. Moscow: Moscow University Publisher, 1981. 400 p. (In Russian).
7. Dogan M. "Conceptions of Legitimacy." Encyclopedia of Government and Politics. London: Routledge, 2003, vol. 2,
pp. 116-219.
8. Grant J. "Voluntary Associations in Tsarist Russia: Science, Patriotism and Civil Society — By Joseph Bradley."
Historian 73.2 (2011): 374-375.
9. Gukovskaya Z.V., Gukovskiy G.A. The Peasants in 1812. Moscow, 1932. 117 p. (In Russian).
10. Habermas J. The Inclusion of the Other: Studies in Political Theory. St. Petersburg: Nauka Publisher, 2001. 415 p. (In
Russian).
11. Hartley J. "The Patriotism of the Russian Army in the 'Patriotic' or 'Fatherland' War of 1812." Popular Resistance in the
French Wars: Patriots, Partisans and Land Pirates. Ed. C.J. Esdaile., Basingstoke, UK: Palgrave 2005, pp. 181-200.
12. "His Imperial Majesty's Edict of 1797 of Disusing of Certain Words and Replace Them with Others. Reported by
V.S. Glinka. From the Papers of S.N. Glinka, Deceased Publisher of "Russian Herald"." Rusian Olden Time
3 (1871): 531-532. (In Russian).
Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 6, issue 1 Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice
Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University
Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit Bd. 6, Ausgb. 1 Zivilgesellschaft und die Gesellschaft der Bürger. Fragen der Theorie und der Praxis Die thematische Ausgabe des Lehrstuhls für Philosophie der Politik und des Rechts der Philosophischen Fakultät der Moskauer M.W. Lomonossow Staatsuniversität
Бойцова О.Ю. Бунт или лояльность? Влияние войны 1812 года на понимание патриотизма в отечественной политической мысли
13. Ledyaev V. Power: A Conceptual Analysis. Moscow: ROSSPENPublisher, 2001. 384 p. (In Russian).
14. "Letter from Alexander Alexandrovich Bestuzhev to Emperor Nikolay Pavlovich of the Peter and Paul Fortress."
The Decembrists. Poetry, Drama, Prose, Journalism, Literary Criticism. Ed. V. Orlov. Moscow — Leningrad: Goslitizdat Publisher, 1951, pp. 510-514. (In Russian).
15. Markin A.S. "G.M. Kurin and the Self-Defense Detachment of Peasants of Vokhonsk in 1812." Library of the Internet
Project "1812". N.p., 10 Nov. 2006.b. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.museum.ru/museum/1812/Library>. (In Russian).
16. Markin A.S. "War and Myth (On the Historiography of the Peasant Self-Defense from Enemy in 1812)." Library of
the Internet Project «1812». N.p., 10 Nov. 2006.a. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.museum.ru/museum/ 1812/Library>. (In Russian).
17. Muckle J. "Russian Concepts of Patriotism and Their Reflection in the Education System Today." Tertium Com-
parationis 9.1 (2003): 7-14.
18. Nikitenko A.V. "My Story About Myself." Notes and Diary. Moscow: Zakharov Publisher, 2005, vol. 1. 640 p. (In
Russian).
19. Pokrovsky M.N. Epitome of Russian History. Moscow: Partizdat Publisher, 1933. 542 p. (In Russian).
20. Popov A.I. "The Patriotic War of 1812: "New Discoveries" and Pseudoproblems". Otechestvennaya voyna 1812 go-
da. Istochniki. Pamyatniki. Problemy. Materialy ХУ Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii (Borodino, 9-11 sentyabrya 2008). [Patriotic War of 1812. Sources. Monuments. Problems. Proceedings of the ХУ International Scientific Conference (Borodino, 9-11 September 2008)] Mozhaysk, 2009. Library of the Internet Project «1812». N.p., 10 Nov. 2006. Web. 5 Jan. 2014. <http://www.museum.ru/museum/1812/Library> (In Russian).
21. "The Constitution. Nikita Muravyov's Writing, Written by His Hand in the Fortress Casemate and Presented in
Replies." Decembrist Nikita Muravyov by N.M. Druzhinin. Moscow: All-Union Society of Political Prisoners and Deportees Publisher, 1933, pp. 303-366. (In Russian).
22. Torrance M.-C. "Some Russian Attitudes to France in the Period of the Napoleonic Wars as Revealed by Russian
Memoirs (1807-14)." Proceedings of the Royal Irish Academy. Section C: Archaeology, Celtic Studies, History, Linguistics, Literature (1986): 289-303.
23. Turgenev N.I. "Russia and the Russians." Russian Memoirs. Selected Pages 1800-1825. Moscow: Pravda Publisher,
1989, pp. 269-271. (In Russian).
24. Weatherford M.S. "Measuring Political Legitimacy." American Political Science Review 86.01 (1992): 149-166.
25. Zavershinskiy K. "Legitimacy: Genesis, Formation and Evolution of the Concept." POLIS (Political Studies) 2
(2001): 113-131. (In Russian).
Cite MLA 7:
Boitsova, O. Yu. "Riot or Loyalty? War of 1812 Impact on the Understanding of Patriotism in Russian Political Thought." Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya [Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time. Civil Society and Society of Citizens: Issues of Theory and Practice. Thematic Issue of the Chair of Philosophy of Politics and Law, Philosophical Department of Lomonosov Moscow State University] 6.1 (2014). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast6-1.2014.44>. (In Russian).
