CC BY
17
УДК 13:003 ББК 87.3(2)522-685
«БУДУЩИЙ МИР НЕБА С ЗЕМЛЕЮ»: СЕМИОСФЕРА ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА
Д.Г. СМИРНОВ
Ивановский государственный университет ул. Тимирязева, 5, г. Иваново, 153025, Российская Федерация E-mail: philosivgu@yandex.ru
Анализируются онто-гносеологические координаты семиотической картины мира Владимира Соловьева. Показано, что семиосфера Вл. Соловьева, как и его семиология (общая теория символов), являются своеобразной terra incognita для истории русской философской мысли. Предпринята попытка осмысления комплементарности семиологии Соловьева и конструируемой им семиосферы через авторские художественные репрезентации. В контексте ноосферных представлений установлена рядоположенность семиологии Вл. Соловьева представлениям о пневматосфере П. Флоренского, семиосфере Ю. Лотмана и логосфере Г. Башляра. Семиосфера Вл. Соловьева представлена в рамках ноосферного подхода как репрезентация качественно другой реальности через призму эмпирической (символической) действительности. Определено место символизма Вл. Соловьева в системе его семиологии как одной из используемых семиотик (знаковых систем). Обосновано, что реализм семиологии Вл. Соловьева раскрывается не столько в моделировании, сколько в конструировании картины реальности через доступные человеческому восприятию образы и символы. «Интенсивный» вариант реконструкции семиотической картины мира Вл. Соловьева осуществлен в опыте глубинного прочтения письма А. Фету через системно-герменевтический анализ текста. Раскрыта семиотическая автотрофность крип-тосимволических представлений философа в системе отношений «идея - символ - образ», задающая онтологическую самостоятельность символической реальности. Установлены особенности пансемиотического мироощущения Вл. Соловьева, связанные со странной субъектностью символической реальности и характерным для нее особым семиотическим хронотопом, своеобразной магической оптикой мировосприятия, используемой мыслителем, и принципиальной неутилитарностью как отдельных образов, так и семиосферы в целом. Зафиксирован концептуально постнеклассический характер семиологии Вл. Соловьева, во многом предвосхитившей развитие семиосферных представлений вХХ веке.
Ключевые слова: холистическая модель мира, семиология и семиосфера Соловьева, философский символизм, семиотический детерминизм, везде-вечность, семиотическая автотроф-ность, пансемиотизм, сферный подход
«FUTURE PAX BETWEEN HEAVEN AND EARTH»: SEMIOSPHERE OF VLADIMIR SOLOVYOV
D.G. SMIRNOV
Ivanovo State University Timiryazeva str., 5, Ivanovo, 153025, Russian Federation E-mail: philosivgu@yandex.ru
The article analyzes the onto-gnoseological coordinates of Vladimir Solovyov's semiotic world view. Semiosphere of Solovyov, as well as his semiology (general theory of symbols), are shown as a kind of terra incognita for the history of Russian philosophical thought. The main idea of the paper is to
understand the complementarity of Solovyov's semiology and his semiosphere through the author's original bookish representations. The resemblance of Solovyov's semiology of reality to the ideas of pneumatosphere (P. Florensky), semiosphere (Yu. Lotman) and logosphere (G. Bachelard) is established. Within the framework of the noospheric approach, Solovyov's semiosphere is stated as a representation of a qualitatively different reality in a diverse empirical (symbolic) reality. The place of the Solovyov's symbolism as one of the sign .systems is stated in the structure of his semiology. It is substantiated that the realism of Solovyov's semiology is revealed not so much in modeling, but in constructing a picture of reality through the signs and symbols, accessible to human perception. An «intensive» version of Solovyov's semiotic world view reconstruction was carried out in profound reading of the letter to A. Fet through the system-hermeneutic analysis of the text. The autotrophic semiotic of the crypto-symbolic representations of the philosopher in the system of relations «idea - symbol - image», defining the ontological independence of symbolic reality, is revealed. The features of his pansemiotic semiotic world view - strange subjectivity of the symbolic reality, a special semiotic chronotopos, the peculiar «magic optics» of the world perception, used by the philosopher, the non-utilitarian nature of both individual images and the semiosphere as a whole - are established. The conceptual post-non-classical character of Solovyov's semiology, which in many respects anticipated the development of semiosphere representations in the XX-th century, is revealed.
Key words: holistic model of the world, semiotics and semiology of Solovyov, philosophical symbolism, semiotic determinism, everywhere-eternity, semiotic autotrophy, pansemiotism, spheric approach.
Научное и творческое наследие философа, как и литературного деятеля, -особый исследовательский феномен. Непреходящее значение мысли интеллигента определяет потребность в переосмыслении его персонального универсума в поисках релевантных современности смыслов. Обращение к фигуре Владимира Соловьева в этом контексте не случайно, ибо он являет собой исключительный пример синтетического философствования, в котором формулируется холистическая модель мира, разворачивающаяся из многообразия интеллектуального опыта. В рамках настоящего исследования нас интересует, прежде всего, не сама философско-религиозная конструкция, предлагаемая выдающимся мыслителем, а конкретные семиотические формы ее репрезентации в авторском наследии. Заметим, что разговор о «семиотике Соловьева» предполагает гносеологический поворот, тогда как «семиосфера Соловьева» отсылает к онтологическому (сферному) дискурсу. Наша цель заключается в том, чтобы раскрыть комплементарность семиологии Соловьева и конструируемой им семио-сферы через авторскую художественную репрезентацию.
Наследие Владимира Соловьева насквозь пропитано символизмом - мифологическим (мистическим, эзотерическим), религиозным, философским и художественным. Возможно именно поэтому его фигура оказалась крайне популярна среди русских символистов конца XIX - начала ХХ века. Можно сказать, что символизм Владимира Соловьева - уже поднятый пласт наследия великого отечественного философа1, хотя эта проблема вновь и вновь привлекает внимание исследователей. Вместе с тем семиотическая картина мира (семиоло-
1 См.: Гунченко А.В. Владимир Соловьев и русский символизм // Соловьевские исследования. 2007. № 1 (14). С. 44-58 [1].
гия) Владимира Соловьева - актуальная философская проблема2. С позиции ноосемиосферных представлений символизм предстает лишь как одна из семи-отик (конкретная знаковая система) семиосферы Соловьева, понимаемой как система символических сфер «круговорота духа» (П. А. Флоренский)3 - не как сумма отдельных языков, а как условие их существования и работы (Ю.М. Лотман)4.
Семиология Владимира Соловьева задается не столько семиотикой трансценденции (Е. Григорьева)5, хотя в определенном смысле ее можно интерпретировать и таким образом6, сколько семиотикой действительности. Причем под действительностью у него понимается и повседневная бытовая эмпирия, природная и социальная, и то, что позднее получило название «семиосфе-ры» (Ю.М. Лотман) или «логосферы» (Г. Башляр)7. В рамках нашей концепции семиосферы уместнее было бы вести речь о семиотике ноосферной, или пнев-матосферной, реальности. В этом ключе интересна точка зрения признанного лидера и теоретика символизма Вяч. Иванова, который, опираясь на идею Вл. Соловьева о софийной природе творчества, видит сущность последнего в раскрытии в вещах и явлениях символов, знаменующих существование «иной» реальности8. Очевидно, что семиосфера Владимира Соловьева есть не что иное, как репрезентация качественно другой реальности в разнообразной эмпирической (символической) действительности.
2 См.: Кормин Н.А. Вл. Соловьев: метафизика символа // Ориентиры. Вып. 2. М., 2003. С. 114-129 [2].
3 Цит. по: Глазами современников. В памяти потомков // Владимир Вернадский: Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М.: Современник, 1993. С. 588 [3].
4 См.: Лотман Ю.М. Текст как смыслопорождающее устройство // Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек-текст-семиосфера-история. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 163-164 [4].
5 См.: Григорьева Е. Символ, модель и мимесис по Лотману // История и повествование. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 28-50 [5].
6 Пример такой трактовки мы находим у З.Г. Минц, размышляющей о символизме поэзии Владимира Соловьева, который обнаруживает корни в двоемирии Платона и представлениях о символической, знаковой природе всей земной жизни. Это, согласно З.Г. Минцу, и позволило Соловьеву увидеть в материальном мире не только инобытие, но и неизбежный этап развития мирового духа, понять высокий смысл земного, посюстороннего мира, человеческой жизни и истории: мир предстает то как «тяжелый сон» земного псевдобытия, как «тени» и «отзвук искаженный» истинного мира вечных идей, то как знаки тех же идей, однако наполненные не только чужим, но и собственным смыслом, не «искажающие» гармонию миров, а вносящие в нее новую, дополняющую мелодию (см.: Минц З.Г. Символ у Александра Блока. Поэтика Александра Блока. СПб.: Искусство-СПб, 1999. С. 337 [6]).
7 См.: Васечко В.Ю. Владимир Соловьев и его мистерия «Белая Лилия»: история создания, текстология, софиология // Научный ежегодник ИФиП УрО РАН. 2017. № 2. С. 13 [7].
8 См.: Казенина А.А. Религиозно-философские аспекты русского литературного символизма // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Общественные науки. 2016. № 1 (5). С. 76 [8].
В рамках художественного дискурса Вл. Соловьев видит в субъекте-творце не «соперника» Бога, а выразителя в «ощутительных образах истинного смысла человеческой жизни»9. Как показывает А.А. Казенина, Соловьев обозначает процесс создания произведения искусства как моделирующую деятельность человека, поскольку, воплощая в реальности высший творческий замысел, художник воспроизводит не чистое, идеальное бытие, а преобразован-
10
ную человеческим сознанием модель . С нашей точки зрения, реализм семиотики Владимира Соловьева заключается не столько в моделировании, сколько в воплощении (выражении) открывающейся ему картины реальности в доступных человеческому восприятию знаках и символах. Для мыслителя художественное произведение представляет собой своего рода «ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния, или в свете будущего мира...» [9, с. 83]. Это уже высокий уровень рефлексии, который задается более императивными (нежели в моделировании) формами конструирования.
Постижение семиологии и реконструкция семиосферы Вл. Соловьева могут быть осуществлены двумя путями: экстенсивным (через изучения всего массива творческого наследия) и интенсивным (через анализ конкретного художественного кейса). Формат статьи предполагает реализацию второго варианта. В качестве примера для анализа обратимся к письму Владимира Соловьева Афанасию Фету11, которое, думается, в полной мере раскрывает сущность семиологических построений философа.
«Приветствуют Вас звезд золотые ресницы и месяц, плывущий по лазурной пустыне, и плачущие степные травы, и розы весенние и осенние; приветствует Вас густолистый развесистый лес, и блеском вечерним обвеянные горы, и милое окно над снежным каштаном. Приветствуют Вас голубые и черные ангелы, глядящие из-за шелковых ресниц, и грот Сивиллы с своею черною дверью. Приветствует Вас лев св. Марка, и жар-птица, сидящая на суку, извилистом и чудном. Приветствуют Вас все крылатые звуки и лучезарные образы между небом и землею. Кланяется Вам также и меньшая братия: слепой жук, и вечерние мошки, и
9 См.: Соловьев В.С. Общий смысл искусства // Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. С. 76 [9].
10 См.: Казенина А.А. Религиозно-философские аспекты русского литературного символизма // Вестник Тамбовского университета. Сер.: Общественные науки. 2016. № 1(5). С. 75 [8].
11 Настоящее письмо представляет собой поздравление Соловьева к юбилею Фета, который праздновался 29 января 1889 г. в Москве. Все письмо построено на обыгрывании поэтической образности Фета, его лирики из «Вечерних огней»: стихотворений «Измучен жизнью, коварством надежды...» (1864?), «Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне...» (1863), «Осенняя роза» («Осыпал лес свои вершины...») (1885), «Влажное ложе покинувши, Феб златокудрый направил» (1847), «Италия, ты сердцу солгала!..» (1856-1858?), «Фантазия» («Мы одни; из сада в стекла окон.») (1847), «Жду я, тревогой объят.» (1886), «Как мошки зарею.» (1844), «Степь вечером» («Клубятся тучи, млея в блеске алом.») (1854), «В дымке-невидимке.» (1873) и др. (см.: Петрова Г.В. Переписка Фета с Вл. С. Соловьевым (1881-1892) // А.А. Фет. Материалы и исследования. II. СПб.: Контраст, 2013. С. 410 [10]).
кричащий коростель, и молчаливая жаба, вышедшая на дорогу. А, наконец, приветствую Вас и я, в виде того серого камня, которого Вы помянули добрым словом. Плачет серый камень, в пруд роняя слезы. И хоть не над прудом, а над целым океаном человеческой бессмыслицы приходится плакать, но есть и утешение, пока над этим мутным потоком недвижимо стоит светлая радуга чистой поэзии и заранее празднует будущий мир неба с землею» [10, с. 409].
Герменевтический анализ этого короткого текста предварим знакомством со своеобразным методическим указанием к прочтению подобных сложно-символических текстов. Прежде всего, необходимо четко представлять особенности взаимоотношений в художественном тексте идеи, образа и символа. Что касается отношения в диаде «идея - образ», то «в символе и "идея" привносит новое в "образ", и "образ" привносит новое, небывалое в "идею"; и "идея" отождествляется тут не простой "образностью", но с тождеством "образа" и "идеи", как и "образ" отождествляется не с простой отвлеченной "идеей", но с тождеством "идеи" и "образа"». Символ же специфически синкретичен, ибо в нем «все "равно", с чего начинать; в нем нельзя узреть ни "идеи" без "образа", ни "образа" без "идеи"». В силу этого символ предстает как самостоятельная действительность: «хотя это и есть встреча двух планов бытия, но они даны в полной, абсолютной неразличимости, так что уже нельзя сказать, где "идея" и где "вещь". Это, конечно, не значит, что в символе никак не различаются между собою "образ" и "идея". Они обязательно различаются, так как иначе символ не был бы выражением. Однако они различаются так, что видна и точка их абсолютного отождествления, видна сфера их отождествления»12. А.Ф. Лосев, которому принадлежат эти строки, очень точно, на наш взгляд, уловил сущность «семиотической автотрофности» художественного текста, который утверждает самостоятельность символа в системе отношений «идея - символ -образ». Метафорически выражаясь, символ питается как идеей, так и подпиты-вается образом, оставаясь при этом самим собой. Подобная логика позволяет нам поэкспериментировать с анализом текста - отвлечься от «обыгрывания» лирики А. Фета и попробовать взглянуть на лого-семиосферу Вл. Соловьева, где «сквозь банальное и обычное провеивает тонкими духами потустороннего мира, ясным ароматом и свежестью неэмпирических лугов вселенной.»13, с позиций системного подхода.
Семиология Вл. Соловьева достаточно специфична. Ее можно (применительно к символистическому дискурсу) описать через термин «криптосимволизм», указывающий на скрытую, латентную концепцию символа, в мистической философии которого «это ... и не мир явлений, и не мир идей, а живая действительность существ»14. Однако при этом не следует забывать, что «интуиция символи-
12 См.: Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 48 [11].
13 См.: Переписка П.А. Флоренского с Андреем Белым // Контекст. М., 1991. С. 37-38 [12].
14 См.: Кормин Н.А. Вл. Соловьев: метафизика символа. С. 126.
ческой реальности ... делает возможными все превращения мира и стирает все различия... В мире символического все может быть всем»15. А подобная логика размышлений подталкивает нас к признанию пансемиотичности построений мыслителя, которые раскодируются по формуле «все есть знак». Позволим себе остановиться лишь на самых важных моментах семиосферы Владимира Соловьева, которые эксплицируются в анализируемом тексте.
Семиология Вл. Соловьева - это когнитивный фильтр, характеризующийся крайней синтетичностью, а его семиосфера представляет собой систему взаимодействующих друг с другом знаков разного уровня и различного «достоинства». Это природные и культурные, человеческие и нечеловеческие, живые и неживые образы; мифологические, религиозные, художественные символы. При этом они по своему диалектичны, ибо наделяются «чуждыми» им характеристиками: религиозное переплетается с мифологическим, животное с человеческим, живое обращается в неживое, и наоборот. В этом смысле знаковое пространство, конструируемое Вл. Соловьевым, претендует на целостность, ибо включает в себя темное и светлое, черное и цветное, дневное и ночное; недвижимое и движущееся, ползающее, ходящее и летающее; зрячее и незрячее, немое и звуковое; земное и небесное (космическое), сухопутное, воздушное и водное. Знаки в его семиосфере неутилитарны, поскольку «живые»: они не могут быть представлены отдельно друг от друга, ибо составляют взаимосвязанную динамичную систему, репрезентующую сложные взаимопереходы в тотальной семиотической реальности.
Фито-зоо-био-антропологическая функция образов трансформируется в конечном счете в семиотическую, что позволяет вести речь о универсумно-семиотическом детерминизме, построенном в данном случае по художественным канонам, где причины и следствие задаются отношениями между образами, а не предметами вещного мира. Здесь Соловьев наглядно-образно показывает, что «под наружною повседневною связью житейских событий существует и чуткому вниманию открывается иная роковая жизненная связь, постоянная и строго-последовательная при всей неожиданности и кажущейся иррациональности своих проявлений»16. Подобная идея «знакового» смысла происходящего, как и мысль о таинственном значении и даже предназначении каждого явления, уводит от представления о Промысле и свободной синергии Бога и человека17. Добавим к этому странную (почти божественную) субъектность, раскрывающуюся в письме: это субъектность одновременно включенности (нахождения внутри в качестве действующего лица) и исключенности (повест-
15 См.: Малявин Вл. Темнеющий выход // Эксперт. 2002. № 19. С. 71-72 [13].
16 См.: Соловьев В.С. Предисловие [к книге А.К. Толстого «Упырь»] // Соловьев В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: Книга, 1990. С. 459 [14].
17 См.: Любомудров А.М. Философия и эстетика В.С. Соловьева в художественном мире Ивана Шмелева // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 8: Литературоведение. Журналистика. 2010. № 9-8. С. 25 [15].
вования извне с позиции наблюдателя) из сюжета, определяемая специфическим пространством-временем.
Специфика знакования задает особый семиотический хронотоп, который может быть выражен термином «везде-вечность». Мгновенно масштабируемая глобальность времен года и различных топосов заставляет читателя переместиться в состояние, где время и пространство «не являются атрибутами бытия», а оказываются лишь маркерами посюсторонности. Земная жизнь перестает казаться единственной и последней реальностью, но становится проекцией и преходящим модусом высшего бытия, обретает глубинный смысл18. Подобная «магическая оптика», к которой прибегает Вл. Соловьев, задается как раз временными свойствами знаковых систем и отдельных знаков, вовлеченных в повествование, которые одновременно то к апеллируют к прошлому, то раскрывают о настоящем, то отсылают к будущему. Они создают собственную версию реальности, освобождающей сознание не «от» (как в постмодерне), а «для». При этом проникновение в эту криптореальность зависит от когнитивной (в том числе, и культурной) подготовки читателя.
В эпистемологическом ключе семиология Вл. Соловьева «всеклассична» -она классична, неклассична и постнеклассична одновременно. Ее субстрат класси-чен, ибо ориентирован на известные символы и конкретно-образные метафоры, среди которых есть простые и сложные формы, порождающие как однозначные, так и многозначные смыслы. Ее структура неклассична, ибо задается спонтанным человеческим сознанием (писателя и читателя) как формой системообразующего (смыслообразующего) отношения, а также множественностью допустимых точке отсчета (включения внимания и приложения сознания). При этом ее концепт пост-неклассичен, ибо описывается через метафоры хаоса и космоса, выводится нелинейными алгоритмами повествования. Для него более важны «не концы, а начала» (Вяч. Вс. Иванов), ибо нет ничего «потом», чего не было бы «вначале». Он детерминирован необъявленной целью, открыт для обнаружения. Постнеклассика Вл. Соловьева предполагает незаметный, но в некотором смысле закономерный переход от природного порядка, биосферной устойчивости к социальному беспорядку, культурному хаосу, выражаемому в абстрактно-образных метафорах. Она утверждает синергию метафизичного и диалектичного, определенного и вероятностного, понятного и неясного.
Онтологический срез семиологии Вл. Соловьева хорошо раскрывается через призму сферного подхода. Взаимопересечение и взаимопроникновение друг в друга различных пластов реальности детерминируются мультисферно-стью сознания автора, где знаковое измерение оказывается определяющим. Можно сказать, что Вл. Соловьев во многом предопределил формирование представления о семиосфере - не только в трактовке Ю. М. Лотмана, развернув последнюю за пределы культуросферы в семиотику живой (биотическую - фи-
18 См.: Васечко В.Ю. Владимир Соловьев и его мистерия «Белая Лилия»: история создания, текстология, софиология. С. 34-35 [7].
то- и зоосемиотику) и неживой (абиотическую семиотику) природы. Он предугадал логику Дж. Хоффмайера с идеей биосемиотики, или семиотизации природы, где семиосфера заключается в «звуках, запахах, движениях, цветах ... химических сигналах, прикосновении и т.д.»19. Он опередил интенцию К. Кулля в представлении о семиосфере как о совокупности всех связанных между собой «сознаний» (Umwelts)20, где Umwelt следует понимать как окружающую сознание среду, заряженную знаками.
Наверное, был прав Н. Н. Бердяев, когда писал, что Вл. Соловьев, действительно, «открывается в отдельных строках и между строк, в отдельных стихах и небольших статьях»21. Думается, что проведенный выше анализ, не претендующий на бесспорность, а скорее, обозначающий новое проблемное поле соловьевских исследований, хотя бы немного приблизил к пониманию семиотической картины мира подлинного Владимира Соловьева в его семио-динамике всеединства.
Список литературы
1. Гунченко А.В. Владимир Соловьев и русский символизм // Соловьевские исследования. 2007. Вып. 1(14). С. 44-58.
2. Кормин Н.А. Вл. Соловьев: метафизика символа // Ориентиры. Вып. 2. М.: ИФ РАН, 2003. С. 114-129.
3. Глазами современников. В памяти потомков // Владимир Вернадский: Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М.: Современник, 1993. С. 583-595.
4. Лотман Ю.М. Текст как смыслопорождающее устройство // Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек - текст - семиосфера - история. М.: Языки русской культуры, 1996. С. 11-162.
5. Григорьева Е. Символ, модель и мимесис по Лотману // История и повествование / ред. Г.В. Обатнин и П. Песонен. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 28-50.
6. Минц З.Г. Символ у Александра Блока. Поэтика Александра Блока. СПб.: Искусство-СПб, 1999. С. 334-361.
7. Васечко В.Ю. Владимир Соловьев и его мистерия «Белая Лилия»: история создания, текстология, софиология // Научный ежегодник Института философии и права УрО РАН. 2017. № 2. С. 7-40.
8. Казенина А.А. Религиозно-философские аспекты русского литературного символизма // Вестник Тамбовского университета. Серия: Общественные науки. 2016. № 1(5). С. 73-78.
9. Соловьев В.С. Общий смысл искусства // Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. С. 73-89.
10. Петрова Г.В. Переписка Фета с Вл. С. Соловьевым (1881-1892) // А.А. Фет. Материалы и исследования. II. СПб.: Контраст, 2013. С. 359-427.
11. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 21-186.
19 См.: Hoffmeyer J. Biosemiotics: The study of living systems from a semiotic perspective // European Journal for Semiotic Studies. 1997. Vol. 9, № 2. P. 355-376 [16].
20 См.: Kull K. On semiosis, Umwelt and semiosphere // Semiotica. 1998. Vol. 210, № 3-4. P. 299-310 [17].
21 См.: Бердяев Н.А. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании Вл. Соловьева // Бердяев Н.А. Славянофилы и свобода совести: сб. статей 1908-1912 гг. М.-Берлин: Директ-Медиа, 2015. С. 31-62. С. 31 [18].
12. Переписка П.А. Флоренского с Андреем Белым // Контекст. М.: ИМЛИ РАН, 1991. С. 23-52.
13. Малявин Вл. Темнеющий выход // Эксперт. 2002. № 19. С. 71-72.
14. Соловьев В.С. Предисловие [к книге А.К. Толстого «Упырь»] // Соловьев В.С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М.: Книга, 1990. С. 458-462.
15. Любомудров А.М. Философия и эстетика В.С. Соловьева в художественном мире Ивана Шмелева // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 8: Литературоведение. Журналистика. 2010. № 9-8. С. 22-28.
16. Hoffmeyer J. Biosemiotics: The study of living systems from a semiotic perspective // European Journal for Semiotic Studies. 1997. Vol. 9. № 2. P. 355-376.
17. Kull K. On semiosis, Umwelt and semiosphere // Semiotica. 1998. Vol. 210. № 3-4. P. 299-310.
18. Бердяев Н.А. Проблема Востока и Запада в религиозном сознании Вл. Соловьева // Бердяев Н.А. Славянофилы и свобода совести: сб. статей 1908-1912 гг. М.-Берлин: Директ-Медиа, 2015. С. 31-62.
References
1. Gunchenko, A.V. Vladimir Solov'ev i russkiy simvolizm [Vladimir Soloviev and Russian symbolism], in Solov'evskie issledovaniya, 2007, issue 1(14), pp. 44-58.
2. Kormin, N.A. Vl. Solov'ev: metafizika simvola [Vl. Soloviev: the metaphysics of symbol], in Orientiry [Landmarks]. Moscow: IF RAN, 2003, issue 2, pp. 114-129.
3. Glazami sovremennikov. V pamyati potomkov [Through the eyes of contemporaries. In the memory of descendants], in Vladimir Vernadskiy: Zhizneopisanie. Izbrannye trudy. Vospominaniya sovremennikov. Suzhdeniya potomkov [Vladimir Vernadsky: Biography. Selected Works. Memories of contemporaries. Judgments of descendants]. Moscow: Sovremennik, 1993, pp. 583-595.
4. Lotman, Yu.M. Tekst kak smysloporozhdayushchee ustroystvo [The text as meaning generating device], in Lotman, Yu.M. Vnutri myslyashchikh mirov: Chelovek - tekst - semiosfera - istoriya [Inside the thinking worlds: Man - text - semiosphere - history]. Moscow: Yazyki russkoy kul'tury, 1996, pp. 11-162.
5. Grigor'eva E. Simvol, model' i mimesis po Lotmanu [Symbol, model and mimesis according to Lotman], in Istoriya ipovestvovanie [History and narration]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2006, pp. 28-50.
6. Mints, Z.G. Simvol u Aleksandra Bloka. Poetika Aleksandra Bloka [Symbol in Alexander Blok poetry. Poetics of Alexander Blok]. Saint-Petersburg: Iskusstvo-SPb, 1999, pp. 334-361.
7. Vasechko, V.Yu. Vladimir Solov'ev I ego misteriya «Belaya Liliya»: istoriya sozdaniya, tekstologiya, sofiologiya [Vladimir Soloviev and his mystery «White Lily»: the history of creation, tex-tology, sophiology], in Nauchnyy ezhegodnik Instituta filosofii iprava UrO RAN, 2017, no. 2, pp. 7-40.
8. Kazenina, A.A. Religiozno-filosofskie aspekty russkogo literaturnogo simvolizma [Religious and philosophical aspects of Russian literary symbolism], in Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Obshchestvennye nauki, 2016, no. 1(5), pp. 73-78.
9. Solov'ev, V.S. Obshchiy smysl iskusstva [General sense of art], in Solov'ev, V.S. Filosofiya iskusstva i literaturnaya kritika [Philosophy of art and literary criticism]. Moscow: Iskusstvo, 1991, pp. 73-89.
10. Petrova, G.V. Perepiska Feta s Vl. S. Solov'evym (1881-1892) [Fet's correspondence with Vl. S. Solovyov (1881-1892)], in Fet, A.A. Materialy i issledovaniya. II [A.A. Fet. Materials and research. II]. Saint-Petersburg: Kontrast, 2013, pp. 359-427.
11. Losev, A.F. Dialektika mifa [Dialectics of Myth], in Losev, A.F. Filosofiya. Mifologiya. Kul'tura [Philosophy. Mythology. Culture]. Moscow: Politizdat, 1991, pp. 21-186.
12. Perepiska P.A. Florenskogo s Andreem Belym [Correspondence of P.A. Florensky and An-drey Bely], in Kontekst [Context]. Moscow: IMLI RAN, 1991, pp. 23-52.
13. Malyavin, Vl. Temneyushchiy vykhod [Darken exit], in Ekspert, 2002, no. 19, pp. 71-72.
14. Solov'ev, V.S. Predislovie [k knige A.K. Tolstogo «Upyr'»] [Preface [to the book of A.K. Tolstoy «Ghoul»]], in Solov'ev, V.S. Stikhotvoreniya. Estetika. Literaturnaya kritika [Poems. Aesthetics. Literary criticism]. Moscow: Kniga, 1990, pp. 458-462.
15. Lyubomudrov, A.M. Filosofiya i ehstetika V. S. Solov'eva v khudozhestvennom mire Ivana Shmeleva [Philosophy and aesthetics of V.S. Solovyov in the artistic world of Ivan Shmelev], in Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 8: Literaturovedenie. Zhurnalistika, 2010, no. 9-8, pp. 22-28.
16. Hoffmeyer, J. Biosemiotics: The study of living systems from a semiotic perspective, in European Journal for Semiotic Studies, 1997, Vol. 9, no. 2, pp. 355-376.
17. Kull, K. On semiosis Umwelt and semiosphere, in Semiotica, 1998, Vol. 210, no. 3-4, pp. 299-310.
18. Berdyaev, N.A. Problema Vostoka i Zapada v religioznom soznanii Vl. Solov'eva [The problem of East and West in the religious consciousness of Vl. Solovyov], in Berdyaev, N. A. Slavyano-fily i svoboda sovesti. Sbornik statey 1908-1912 gg. [Slavophiles and freedom of conscience. Collection of articles 1908-1912]. Moscow, Berlin: Direkt-Media, 2015, pp. 31-62.
