CC BY
53
УДК 111:82-1(470) ББК 87.3(2)53-693
МЕТАФИЗИКА VS ПОЭТИКА: «ВЕСТЬ О СУЩЕМ» У ВЛ. СОЛОВЬЕВА И ВЯЧ. ИВАНОВА1
С.Д. ТИТАРЕНКО
Санкт-Петербургский государственный университет Университетская набережная, д. 7/9, г. Санкт-Петербург, 199034, Российская Федерация
E-mail: svet_titarenko@mail.ru
Рассматривается проблема взаимодействия языка философии и языка литературы. Исследуются аспекты взаимодействия философского и художественного дискурсов в русле онтологического поворота в ХХ веке. В центре внимания находится проблема влияния философии В.С. Соловьева на поэзию и прозу Вяч. Иванова, а также малоизученная проблема функционирования философских понятий «сущее» и «бытие» в поэзии и прозе Вяч. Иванова. На основе идей герменевтики Г. Гадамера и М. Хайдеггера исследуется проблема истолкования метафизического понятия как образа мышления. Рассматривается проблема становления метафизической концепции В.С. Соловьева, представленной в его сочинениях и лекционных курсах 1870-1880-х гг.:«Кризис западной философии (против позитивистов)», «Философские основы цельного знания», «Критика отвлеченных начал», «Чтения о Бого-человечестве», «София» и др. Утверждается, что на метафизическую концепцию В.С. Соловьева и Вяч. Иванова большое влияние оказало учение Платона об идеях. Показывается, что в поэзии Соловьева символические и метафорические образы имеют философский статус. Сопоставляются философские понятия Соловьева, такие как «сущность», «действительность», «существование», «познание», «София», «Бог», «Абсолют», с его художественными образами. Подчеркивается символичность художественных образов в лирике Соловьева. Рассматривается теория понятия-символа, изложенная Вяч. Ивановым в статье «Заветы символизма». Доказывается, что метафизические образы в поэзии и прозе Вяч. Иванова основаны на принципе многозначности художественного образа-символа. Анализируется религиозно-философская поэзия и проза Вяч. Иванова. Демонстрируются примеры перехода философских понятий «сущее» и «бытие» в художественные образы и символы сознания. Делается вывод о том, что Вяч. Иванов осуществил поворот от классической формы философствования, основанной на понятиях науки, к метафизике художественного мышления, основанной на символах-концептах.
Ключевые слова: философия В.С. Соловьева, творчество Вяч. Иванова, литература и философия, неосинкретизм, метафизика и поэтика, понятие и образ, символы-концепты, метафизическая поэзия.
METAPHYSICS VS POETICS: VL. SOLOVYOV'S AND VYACH. IVANOV'S «MESSAGE ABOUT EXISTENCE»
S.D. TITARENKO Saint Petersburg State University 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation E-mail: svet_titarenko@mail.ru
1 Статья выполнена в рамках научно-исследовательского проекта при финансовой поддержке фонда РГНФ (проект № 15-34-11047).
The article is devoted to the problem of interaction between philosophical language and literary language. The article investigates aspects of the interaction of philosophic and artistic discourses in the line of the ontological turning in the 20th century. The problem of V.S. Solovyov's philosophy influence on poetry and prose of Vyach. Ivanov and the low studied problem of philosophical concepts «being» and «existence» in Vyach. Ivanov's poetry and prose are considered in the article. Metaphysical concept interpretation as a process of thinking is investigated on the basis of G. Gadamer's and M. Heidegger's hermeneutics ideas. The author considers the problem of formation of VS. Solovyov's metaphysical conception that is represented in his works and lectures of1870-1880s.: «Crisis of Western Philosophy. Against Positivists», «Philosophical Basics of Unitary Knowledge», «Critics of Unrelated Basics», «Readings about Godmanship», «Sofia». It is stated that Plato's ideas had a great influence on metaphysical conception of VS. Solovyov and Vyach. Ivanov. It is shown that symbolical and metaphorical images in Solovyov's poetry have a philosophical status. Philosophical and religious concepts «being», «reality», «existence», «knowledge», «Sofia», «God» and «Absolute» in Solovyov's lyrics are replaced with artistic images of symbolical sound.The article studies the theory of symbolical concept that is described in his article «The Legacy of Symbolism». It is proved that metaphysical images in Vyach. Ivanov's poetry and prose are based on the principle of artistic symbolical image polysemy. He transforms philosophical concept into symbolical concept. The religious and philosophical poetry and prose of Vyach. Ivanov is analyzed in the article. There are examples of transition of philosophical concepts «being», «existence» into artistic images and consciousness symbols. The conclusion is made that Vyach. Ivanov turned from classical form of philosophy that is based on the concepts of science to metaphysics of artistic thinking based on symbolical concepts.
Key words: V.S. Solovyov's philosophy, Vyach. Ivanov's works, literature and philosophy, neosyncretism, metaphysics and poetics, concept and image, symbolical concepts, metaphysical poetry.
Другой феномен человеческой жизни, выявляющий свой метафизический характер, - это искусство и поэзия.
В.С. Соловьев. La Sofia2.
Обращаясь к проблеме функционирования философских понятий в поэзии и прозе, мы сталкиваемся с проблемой метафизической художественной образности, о которой писал Г Гадамер. «Там, где средством коммуникации служит язык, - указывает он в эссе «Философия и поэзия», - возникает вопрос об отношении философии и языковых форм искусства» [2, с. 119]. В своей работе он сформулировал вопрос: «Как соотносятся друг с другом обе эти предельные и вместе с тем контрарные формы употребления языка - замкнутый на себя поэтический текст и сам себя упраздняющий, выходящий за пределы всякой событийности язык понятия?» [2, с. 119]. Рассматривая проблему значения литературы в философском мышлении, Г Гадамер выделил статус языка, который организуется значимыми символами, имеет определенные «схемы языка» и «закли-нательную силу»3.
Конец XIX - начало XX века - это время кризиса позитивизма, как обозначил его В.С. Соловьев в своей магистерской диссертации «Кризис западной
2 См.: Соловьев В.С. София // Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 2. М.: Наука, 2000. С. 15 [1].
3 См.: Гадамер ГГ Философия и поэзия // Гадамер ГГ Актуальность прекрасного / пер. с нем. М.: Искусство, 1991. С. 138 [2].
философии (против позитивистов)» (1874 г.). Кризис позитивизма стал началом уникального синтеза философии и литературного творчества, который возник на основе полифункциональности неомифологизма и неосинкретизма культуры Серебряного века, что во многом сблизило понятийное философское мышление и образное художественное творчество, обусловило стирание границы между философией и литературным трудом, текстом и метатекстом. Нас интересует малоизученная проблема функционирования философских понятий в поэзии и прозе Вяч. Иванова с учетом традиций В.С. Соловьева и сама проблема возможности понимания природы этого явления и истолкования метафизических образов в поэзии. Указанная проблема представляет интерес в плане исследования мифо-теургических проектов символизма и языковых новаций Вяч. Иванова. Выдвигаемую проблему мы склонны обозначить как метафизика vs поэтика, понимая слово versus в его множественных значениях (и, или, как, против и др.), тем самым не претендуя на однозначность истолкования проблемы.
Считая философа-мистика «покровителем» своей музы и «исповедником» своего сердца, Вяч. Иванов в «Автобиографическом письме» отметил важность философии Соловьева для своего духовного развития4. Значение философии В.С. Соловьева он обобщил в статье «Религиозное дело Владимира Соловьева» (1911 г.)5. Как известно, В.С. Соловьев понятия классической философии в своей поэзии почти не использовал, за исключением таких, как «вечность», «время» и некоторых других, нередко трансформируя их в художественный образ. В своей лирике он заменяет такие понятия философии и религии, как «сущность», «действительность», «существование», «познание», «Абсолют», «София», «Бог», образами символического и метафорического звучания, в отличие от своих философских трудов, где он мыслит в категориях науки. При медитации-вопроша-нии и развертывании логического суждения в его поэзии возникают образы: «милый друг», «бедный друг», «подруга милая» и др. София - это и «земля-владычица», и «властительная тень», и образы лазури, царицы6. Как поэт, Соловьев мыслит образами-символами, замещающими метафизические понятия, и этим «подает весть о сущем», говоря словами Вяч. Иванова. В статье «Религиозное дело Владимира Соловьева» он отметил: «Соловьев - реалист, ничего не выдумывающий, и вместе символист, потому что все в природе и душе трепещет для него близко дышащею скрытою жизнью и подает весть о сущем, прикрывшемся покрывалами божественной символики видимого мира» [5, с. 306]. Образы «божественной символики видимого мира» становятся у Соловьева заместителями философских понятий.
4 См.: Иванов Вяч. Автобиографическое письмо // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 20 [3].
5 Текст статьи был прочитан Вяч. Ивановым в качестве доклада на заседании московского Религиозно-философского общества 10 февраля 1911 г., посвященном памяти В.С. Соловьева, и опубликован в книге «Сборник первый: о Владимире Соловьеве» (М.: Путь, 1911. С. 32-14).
6 См.: Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы / вступ. ст., сост. и примеч. З.Г Минц. Л.: Сов. писатель, 1974. 351 с. [4].
Вяч. Иванов, в отличие от В.С. Соловьева, экспериментировал в своей поэзии и прозе с классическими философскими понятиями. Возможно, что чтение философских сочинений Соловьева было истоком этого явления, поэтому понять поэзию Вяч. Иванова можно лишь в контексте религиозно-философских работ Соловьева. Наша задача - не просто спроецировать элементы метафизической картины мира Соловьева-философа и его базовые философские понятия на поэтическое творчество Вяч. Иванова, а постараться понять механизм перекодировки традиционных философских понятий.
В статье «Заветы символизма» Вяч. Иванов указал на коренное противоречие поэтического творчества в современную эпоху, которое заключается в «невозможности "высказать себя"» поэту, так как слово «перестало быть равносильным внутреннему опыту» и попытка «изречь» его - «его умертвляет»7. Он размышляет о возможности создания многозначных понятий-символов как воплощающих многогранный мистический сверхчувственный опыт мышления из отвлеченных слов-понятий («изреченной лжи») логического суждения:
«При невозможности изъяснить это несоответствие примерами порядка чисто психологического, рассмотрим отвлеченное понятие - например, понятие " бытия" - как выражение и выражаемое. Независимо от гносеологической точки зрения на "бытие"как на одну из познавательных форм, едва ли возможно отрицать неравноценность облекаемых ею внутренних переживаний. Столь различным может быть дано представление о бытии в сознании что тот, кому, по его чувствованию, приоткрывается «мистический» смысл бытия, будет ощущать словесное приписание этого признака предметам созерцательного постижения в повседневном значении обычного слова - как "изреченную ложь" <...>.
Что же должно думать о попытках словесного построения не суждений только, но и силлогизмов из терминов столь двусмысленно словесных? Quaternio 1вгттогит будет неотступно сопутствовать усилиям логически использовать данные сверхчувственного опыта. И применима ли, наконец, формальная логика слов-понятий к материалу понятий-символов? Между тем живой наш язык есть зеркало внешнего эмпирического познания, и его культура выражается усилением логической его стихии, в ущерб энергии чисто символической, или мифологической, соткавшей некогда его нежнейшие природные ткани - и ныне единственно могущей восстановить правду "изреченной мысли"» (курсив наш. - С. Т.)[6, с. 589-590]. Quateгnio 1егш1погиш в переводе с латинского означает «учетверение термина» или двусмысленное употребление понятия, что основано, говоря словами Вяч. Иванова, на «энергии символической или мифологической». Символизация и мифологизация слов-понятий возвращает их к некоему религиозному первоначалу и наделяет их, по мысли Вяч. Иванова, способностью восстанавливать правду «изреченной мысли» в форме метафизических символов сознания. Их можно определить как символы-концепты, в связи с концептуализацией и символичес-
7 См.: Иванов Вяч. Заветы символизма // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 589 [6].
ким «затемнением» значения слова8. Теория Вяч. Иванова предвосхищает исследования мифа и литературы древности О.М. Фрейденберг. В своей работе «Образ и понятие» она наметила путь изучения исторической поэтики образов-понятий. Фрейденберг обозначила проблему значения эстетического образа античного понятия, которое являлось в древности формой образа-метафоры в его «художественно-образующих чертах», указав, что «античная литература и дает тот случай, когда эстетическое своеобразие образа создается понятием»9.
Функция символов-понятий, согласно логике мысли Вяч. Иванова,- выражение духовной основы сверхчувственного, «нераздельности и неслиянности» с высшим «беспредельным» началом, не находящим «своего имени на языке дневного сознания и внешнего опыта»10. Близость к языку «молчания», или «ноуменальной открытости», он видел в поэзии Тютчева, «шествующей по миру сущностей». Размышляя о понятии «бытие», используемом в философской науке, теоретик символизма указывает на то, что в поэзии оно может использоваться для «установления связи между субъектом и предикатом» и отличать поэта от толпы. «И так как глагол "быть" имел в древнейшие времена священный смысл бытия божественного, - писал он, - то позволительно предположить, что мудрецы и теурги тех дней ввели этот символ в каждое изрекаемое суждение, чтобы освятить им всякое будущее познание и воспитать - или только посеять - в людях ощущение истины, как религиозной и нравственной нормы» [6, с. 594]. Поэтому речь обычная, логическая, основанная на суждении, должна отличаться от речи пророчествования - мифопоэтической, «основной формой которой послужит "миф "понятый как синтетическое суждение, где подлежащее - понятие-символ, а сказуемое - глагол.. .»и.
Основная мысль статьи «Заветы символизма» - мысль о возрождении древнего религиозного смысла слова в понятии-символе, так как понятие-термин в философской традиции сужает истолкование многозначного смысла. Вспоминая имена Тютчева, Фета и Соловьева, Иванов называет их родоначальниками символизма, так как в их творчестве сказалось тяготение к неизреченному. Исходя из этого, можно истолковать функцию понятия-символа, заключающуюся в установлении метафизической связи между феноменальным и ноуменальным мирами, микрокосмом и макрокосмом, «пределом и выходящим в запредельное.»12. В этом плане, как пишет Вяч. Иванов, «учение Вл. Соловьева о теургическом смысле и назначении поэзии, еще не понятое до конца, уже звучало в душе поэта, как повелительный призыв, как обет Фауста - "к бытию высочайшему стремиться неустанно" ("zum höchsten Dasein immerfort zu streben")»13, чтобы воплотить прин-
8 Концепт, в отличие от понятия, как считают исследователи, сохраняет сему 'незавершенность, зачаточность'. См.: Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35-47 [7].
9 См.: Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. Екатеринбург: У-Фактория, 2008. С. 293-294 [8].
10 См.: Иванов Вяч. Заветы символизма. С. 591.
11 Там же. С. 594.
12 Там же. С. 598.
13 Там же. С. 598-599.
ципы мистического реалистического символизма. Поэтому символизм не может быть только искусством, он вбирает в себя основы философского и религиозного мышления и духовные основы мифо-теургического искусства.
Рассмотрим в этой связи онтологическое понятие «сущий» и его инварианты -«сущее», «не-сущее», «первосущность» и некоторые другие в системе языка Вл. Соловьева и Вяч. Иванова, не претендуя на окончательное решение проблемы. Это понятие в философской традиции часто соотносится с понятием «бытие», о котором Вяч. Иванов писал в статье «Заветы символизма». Анализируя многообразные, в том числе и философские, мотивные комплексы русского символизма, А. Ханзен-Леве указывает на слово «бытие» как одно из важнейших в мотивном комплексе русского символизма. Оно, как он считает, «связано как с имагинативной первообразностью (то есть "причастностью к идеям") вещей, участвующих в бытии высшего порядка, так и с энергетической первосилой бытия», и это дается тому, кто читает «язык вещей» или открывает в них «знаки языка (точнее, "знамения")»14. Причастность религиозному мышлению в русском символизме, исходя из этого толкования, дает возможность дополнительной символизации, так как объединяет религиозное, философское и художественное.
В.С. Соловьев, для которого характерен тип классического философствования, использует философские понятия в традициях метафизики, и вместе с тем он намечает расширение их функций и значений. Например, слова «сущий», «сущее», «не-сущее» у Вл. Соловьева являются основой философско-метафизического языка в его сочинениях: «Кризис западной философии (против позитивистов» (1874 г.), «Метафизика и положительная наука» (1875 г.), «Философские начала цельного знания» (1877 г.), «Критика отвлеченных начал» (1877-1880 гг.), «Чтения о Бого-человечестве» (1877-1880 гг.) и других. Если в первых работах Соловьев обобщает опыт развития европейской метафизики и, по словам С.М. Соловьева, пишет о борьбе мыслящего разума с авторитетом, начиная с IX века15, то «Чтения о Бого-человечестве» и, прежде всего, незавершенный трактат «София» представляют собой дальнейшее развитие метафизики всеединства Соловьева и его личный опыт понимания и развития метафизических понятий на основе эзотерического знания и попыток обновления христианства в опыте неосинкретизма16. Поэтому представляется важным учесть тот сдвиг в развитии представлений о метафизике, который осуществил В.С. Соловьев, а вслед за ним и Вяч. Иванов на основе платонизма как методологии и опыта герменевтического толкования. Принципы гер-
14 См.: Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов: Мифопоэтический символизм начала века: Космическая символика. СПб.: Академический проект, 2003. С. 9 [9].
15 См.: Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997. С. 75 [10].
16 См. о развитии философии В.С. Соловьева как опыте синкретизма в кн.: Козырев А.П. Соловьев и гностики. М.: Издатель Савин М.А., 2007. С. 130-176 [11]. Публикацию материалов «София. Начала вселенского учения» В.С. Соловьева и комментарий А.П. Козырева и Н.В. Котрелева см. там же (с. 409-527). О метафизических исканиях Соловьева см.: Максимов М.В., Максимова Л.М. Метафизические искания В.С. Соловьева (конец 70-х - начало 80-х гг. XIX в.) // Соловьевские исследования. 2015. Вып. 2 (46). С. 51-65 [12].
меневтики «по-русски», включающей онтологизацию символа, были сформулированы, по мнению Л. Силард, Вяч. Ивановым в ряде работ и наиболее отчетливо в его книге «Дионис и прадионисийство» (Баку, 1923 г.)17.
Для Вяч. Иванова были важны философские идеи В.С. Соловьева и его пересмотр классической метафизики. А.Ф. Лосев называет ранние сочинения В.С. Соловьева теоретико-философскими18. Философской классикой у Соловьева, по его мнению, нужно считать учение о сущем, бытии и идее. Эти философские понятия-термины Соловьева, как он считает, представляют трудность для понимания с точки зрения философской традиции, но не из построений философа, стремящегося к поиску абсолютной целостности19. В работе «Философские начала цельного знания», как пишет Лосев, «сущее, по мысли Соловьева, выше всяких признаков и свойств, выше всяких предикатов и вообще выше всякой множественности», поэтому Соловьев «называет его даже сверхсущим, в отличие от бытия как вбираемого этим сущим»20. Синонимом сущего у Соловьева является понятие «ничто» как единое и неделимое. «Другими словами, - пишет Лосев, - все существует во всем. И это принцип всеединства» [14, с. 119, 120], бытие в построениях Соловьева-это реальность природы и ее множественность, а сущее - идеальное бытие. Поэтому у Соловьева философские термины являются «системой логических категорий», по наблюдениям Лосева21.
Начиная книгу «Кризис западной философии», Соловьев пишет, что в настоящее время философия как отвлеченное теоретическое знание окончательно себя изжила и развитие метафизики стало бесплодным22. Согласно его размышлениям, современность выдвигает проблему нового понимания метафизики. Изменяется и функция понятий метафизики. «Понятие же по существу своему, - пишет он, - как показывает само слово (по-н-ятие Вв^п]), не есть что-либо состоящее или пребывающее, непосредственно готовое, - оно есть не что иное, как самый акт понимания, чистая деятельность мышления. <.. .> Понятие же как чистая деятельность вечно различается в себе самом, относится к себе отрицательно, полагает себя как другое, изменяется, переходит в другое во множестве моментов. Отсюда та изменчивость, постоянный переход одного в другое, то течение, в котором состоит бытие всего сущего, жизнь всего живуще-го»[15, с. 57]. Соловьев, по свидетельству С.М. Лукьянова, в основе бытия находил «единое сущее, постоянно подвергающееся процессу изменения»23. Размыш-
17 См.: Силард Л. Русская герменевтика XX века // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. С. 13-26 [13].
18 См.: Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время / послесл. А.А. Тахо-Годи. М.: Прогресс, 1990. С. 111 [14].
19 См.: Там же. С. 116-117.
20 См.: Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. С. 117-118.
21 См.: Там же. С. 125.
22 Соловьев В.С. Кризис западной философии(против позитивистов) // Соловьев В.С. Собрание сочинений в 10 т. / под ред. С.М. Соловьева и Э.Л. Радлова. 2-е изд. СПб., 1911-1914. Т. 1. С. 27 [15].
23 См.: Лукьянов С.М. О Владимире С. Соловьеве в его молодые годы. Материалы к биографии. Кн. 2. Пг., 1918. С. 9 [16].
ления о сущем как вбирающем в себя все есть в сочинениях В.С. Соловьева, они встречаются и в его лекциях по истории философии 1880 - 1881 годов, где читаем: «Прежде чем быть некоторым "Я',' то есть слепою силою самоутверждения, -все существующее есть некоторая идея. Прежде, чем существовать для себя, эта идея есть во всеедином - в Боге....<...> Чтобы получить право существовать, мы должны восполнить содержание нашего бытия чрез соединение его с другими существами. В Боге соединение всего существует вовеки. Бог имеет право на существование, потому что, утверждая себя, утверждает все» [17, с. 175]. Здесь доминирует мысль о том, что отдельная личность получает бытие сущего только через соединение с другими.
Анализируя положения книги «Кризис западной философии (против позитивистов)» В.С. Соловьева, С.М. Соловьев пишет, что, «признавая развитие отвлеченной западной философии законченным и усматривая ее коренную ошибку в ипостазировании абстрактных понятий, В.С. Соловьев, через «Философию бессознательного» Гартмана, переходит к философии всеединого и конкретного духа»24 вместо прежних абстрактных сущностей. В «Чтениях о Богочелове-честве», пронизанных мистическим пафосом, В.С. Соловьев высказывает мысль о том, что абсолютно-сущее дается и в своей раздельности, которая как не-су-щее стремится к своему первосущему. В такой работе, как «Жизненный смысл христианства», по мнению А.Ф. Лосева, его логически-категориальная система становится «философией жизни», а не построением категориальной системы. Утверждаемый им тезис о том, что всю философию Соловьева нужно определять как «философию жизни», конструируемую через мифологию, представляется весьма значимым25. Большое значение в становлении метафизической концепции В.С. Соловьева сыграл, как известно, платонизм26.
Платонизм стал основой формирования философских взглядов Вяч. Иванова. На платонизме во многом основана теория реалиоризма (реалистического символизма) Иванова, на что он указал в статье «Две стихии в современном символизме» (1908 г.). Идеи Платона, по Иванову, «суть resrealissimae, вещи воистину», в истолковании они превращаются в «понятия»: «Поскольку, однако, идеи Платона, в истолковании позднейших мыслителей, обращаются в "понятия" (Begriff) в формально-логическом или гносеологическом смысле», но не следует их понимать априорно в свете идеалистического символизма, так как они познаваемы в опыте «равно внешнем и внутреннем»27.
Для Иванова значимыми были понятия европейской метафизики, например «сущий», «сущее», «не-сущее». Они являются ключевыми в философском эссе Вяч. Иванова «Ты еси», статьях «Заветы символизма», «Две стихии в современном символизме», «Идея неприятия мира», «Достоевский и роман-трагедия»
24 См.: Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. С. 76-77
25 См.: Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. C. 158-159.
26 Обобщающее исследование на эту тему см.: Максимов М.В., Максимова Л.М. Метафизические искания В.С. Соловьева (конец 70-х - начало 80-х гг. XIX в.). С. 51-65.
27 См.: Иванов Вяч. Две стихии в современном символизме // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 541-542 [18].
и многих других, но Иванов коренным образом переосмысливает их функции, используя не как понятия классической философии, а как символы-концепты религиозно-художественного сознания, и формируя по сути новую, присущую философствованию XX века парадигму философского мышления. Вот несколько примеров, где нами выделены символы-концепты:
«Но то, что есть религия воистину, родилось из "ты',' которое человек сказал в себе тому, кого ощутил внутри себя сущим, будь то временный гость или пребывающий владыка»; «Ибо то, что религиозная мысль называет первобытным раем, есть нормальное отношение макрокосма и микрокосма, -ноуменальное всечувствование вещей, как равно и тожественно сущих вместе внутри и вне человека, сына Божия...» («Ты еси»)[19, с. 264, 268]. «Поэт помнит свое назначение - быть религиозным устроителем жизни, истолкователем и укрепителем божественной связи сущего, теургом» («Заветы символизма») [6, с. 595]. «Так, истинное символическое искусство прикасается к области религии, поскольку религия есть прежде всего чувствование связи всего сущего и смысла всяческой жизни»; «Вызвать непосредственное постижение сокровенной жизни сущего снимающим все пелены изображением явного таинства этой жизни - такую задачу ставит себе только реалистический символист, видящий глубочайшую истинную реальность вещей, realia in rebus, и не отказывающий в относительной реальности и феноменальному постольку, поскольку оно вмещает реальнейшую действительность, в нем сокрытую и им же ознаменованную»; «Реалистический символизм раскроет в символе миф. Только из символа, понятого как реальность, может вырасти, как колос из зерна, миф. Ибо миф - объективная правда о сущем» («Две стихии в современном символизме») [18, с. 538, 549, 554]. «При условии этой полноты утверждения чужого бытия, полноты, как бы исчерпывающей все содержание моего собственного бытия, чужое бытие перестает быть для меня чужим, "ты" становится для меня другим обозначением моего субъекта. "Ты еси" - значит не "ты познаешься мною, как сущий" а "твое бытие переживается мною, как мое', или: "твоим бытием я познаю себя сущим '.'Es, ergo sum» («Достоевский и роман-трагедия») [20, с. 419].
Особенность философской прозы Вяч. Иванова - особые приемы иносказания, основанные на переживании («чувствовании») религиозных символов сознания. Доминируют топосы философского, религиозного, мифопоэти-ческого мышления, идущего из глубины христианского сознания и из различных эзотерических традиций. Они углубляют смысл символа-понятия концептуально и контекстуально. В этой системе декларация принципов поэтики символизма воспринимается как философская рефлексия, основанная на феноменологии сознания. Наблюдается расширение значения философских понятий-универсалий и прежде всего таких, как «сущее» и «бытие». Они показательны, например, для книги стихов «Кормчие звезды» (1903 г.): «Миров возможных реянье готовит // Необходимый сущего порядок»28; «В личине Я- Не-Я (и Я
28 См.: Иванов Вяч. Миры возможного // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. Брюссель, 1971. С. 669 [21].
ему уликой!),/ Двойник Я сущего и призрак бледноликий»29. Философское понятие «сущий» становится символом-концептом, раскрывающим божественное или профанное предназначение человека, в стихотворении «Слоки» из сборника «Прозрачность» (1904 г.). Стихотворение основано на пафосе самоутверждения, который присущ и герою драмы «Тантал»: «Я есмь; в себе я. Мне - мое; мое ж - я сам, я, сущий»30.
М. Хайдеггер писал: «Наше вопрошание о Ничто призвано продемонстрировать нам метафизику саму по себе»31. Яркий пример -стихотворение «Отзывы» из книги лирики Вяч. Иванова «Прозрачность». Композиция стихотворения основана на метафизическом вопрошании, погружающем субъект познания в ничто, чтобы познать сущее:
«Тайный!» -звала моя сила: «Откликнись, если ты сущий!»
Некто: «Откликнись, коль ты - сущий!» - ответствовал мне.
И повторил мне: «Ты - сущий!..» И звал я, радостный: «Вот я!»
Радостный, кто-то воззвал: «Вот я!» - и смолкнул. Я ждал.
Гнев мой вскричал: «Тебя нет!» - «Тебя нет!» прогремел мне незримый
И презреньем отзыв запечатлел: «Тебя нет!..»
«Маску сними!» - мой вызов кричал; и требовал кто-то:
«Маску сними!» - от меня. Полночь ждала. Я немел.
«Горе! я кличу себя!» - обрело отчаянье голос:
И, безнадежный, сказал кто-то: «Я кличу себя!..» [25, с. 742].
По своей риторической форме стихотворение представляет образец метафизической поэзии. Определяя понятие метафизики, М. Хайдеггер пишет, что понять это можно на основе развертывания метафизического вопроса, так как вопрос охватывает все и задающий вопрос «тоже подпадает под вопрос». Отношение к миру, как пишет он, нацеленное на «сущее как таковое», «направляется определенной свободно избранной установкой человеческой экзистенции», при этом «вторжении и благодаря ему сущее раскрывается именно в том, что и как оно есть»32.
Стихотворение «Отзывы» представляет собой диалог с неким «тайным» собеседником, или «внутренним человеком». Истоки метафизической темы можно связать с проблематикой диалогов Платона и с платоновским сокровенным
29 См.: Иванов Вяч. Тишина // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. Брюссель, 1971. С. 693-694 [22].
30 См.: Иванов Вяч. Тантал // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 28 [23].
31 См.: Хайдеггер М. Что такое метафизика?: пер. с нем. М.: Академический проект, 2013. С. 38 [24].
32 Там же. С. 24-26.
вопросом о поиске в человеке божественного начала. Тема метафизики сознания отсылает также к сочинениям В.С. Соловьева. В «Критике отвлеченных начал», обосновывая смысл всеединого целого, философ писал, что «собственное существование принадлежит двум неразрывно между собою связанным и друг друга обусловливающим абсолютным: абсолютному сущему (Богу) и абсолютному становящемуся (человеку), и полная истина может быть выражена словом "Богочеловечество" ибо только в человеке второе абсолютное - мировая душа - находит свое действительное осуществление в обоих своих началах»? «Божество же всегда есть только формальная и конечная причина изменения, идея и цель его» [26, с. 289]. Идея стихотворения восходит также к библейским смыслам понимания Бога как Сущего. Слово Yahweh (Яхве) переводится как «Сущий», то есть имеющий бытие в ноуменальном мире. Оно происходит от глагола hayah - быть, существовать, или от первого лица, как в Библии: «Я есмь Сущий» (Исх. 3:14). Этим символизируется превосходство бытия Бога над всем существующим: «Кто есть Сущий над всем Бог, благословенный вовеки?» (Рим. 9:5). В новозаветных текстах значения варьируются (Матф. 6:9; Лук. 11: 2; Иоан. 1:18; Иоан. 3: 31). Проблематика стихотворения также связана с герметиз-мом и гностицизмом. Основная идея герметизма - познание сущего через самого себя и достижение стадии духовной просветленности. В гностицизме - человек содержит в себе утраченное божественное начало и нужно найти его в себе, обрести свое подлинное существование. В стихотворении «Отзывы» Иванов использует форму ожидания и получения ответа оракула, который становится эхом собственного вопроса. Поэтому композиция стихотворения основана на смысловом принципе символического отражения. Чередующиеся двустишия внутри себя содержат вопрос и ответ. Эхо выступает как отзыв. Большую роль здесь играет принцип зеркальности как важнейший в создании художественного мира Вяч. Иванова. Рассматривая гносеологию В. Соловьева в статье «Религиозное дело В. Соловьева», он упрекает философа в учете лишь одной позиции познающего субъекта. Он пишет: «Этим другим зеркалом - spéculum speculi - исправляющим первое, является для человека, как познающего, другой человек, Истина оправдывается только будучи созерцаемою в другом» [5, с. 303].
Таким образом, общефилософское понятие «сущий» в стихотворениях Вяч. Иванова может быть истолковано как символ-концепт, вбирающий в себя историю понимания сущности человека и его мышления (Я как Другой) в аспекте топологии мифа об обретении самого себя как сущего. Философская форма вопрошания - путь поиска, именно она создает предпосылку создания образа человека, стремящегося познать самого себя. Это поэтически претворенный принцип соловьевского учения о всеедином богочеловеческом процессе. «Так как эта реализация всеединства еще не дана в нашей действительности, - писал он, - в мире человеческом и природном, а только совершается здесь, и притом совершается посредством нас самих, то она является задачею для человечества, и исполнение ее есть искусство» [26, с. 315]. Понятие сущий у Вяч. Иванова выступает в форме мыслеобраза.
Идеи Соловьева помогают Вяч. Иванову совершить переход в то, что М. Хайдеггер назвал отрешенностью от «трансцендентально-горизонтального
представления», «переходом границы»33, когда «безымянное» слово (понятие) становится именем («называнием», в терминологии М. Хайдеггера).Речь идет о специфическом метафизическом воображении, о способности воплощать бытие человеческого сознания. Осмысливая переворот в философском мышлении XX века и ссылаясь на шаги, сделанные в этом направлении Гуссерлем и Хайдеггером, Г. Гадамер пишет о том, что этот переворот означает «переход от мира науки к миру жизни»34. Поворот от классической формы философствования, базирующейся на понятиях науки, - к метафизике художественного мышления, основанной на символах-концептах, совершает и Вяч. Иванов, что, несомненно, сближает его методологию с герменевтикой Гздамера. На эту близость указывал Р Бёрд: «Герменевтика Гадамера, - пишет исследователь, - помогает признать прагматический аспект в мысли Иванова» [29, с. 215]. Характеризуя ход философского мышления XX века, Гадамер пишет о том, что «за словами "теория познания" видим уже не факт науки и его философское оправдание», как было в немецкой классической традиции, а «признание "¡ейгеге" - гуманитарной культуры слова», вот почему «мы ждем от философии "жизненного мира" всей широты жизненного опыта и его оправдания, его прояснения и обогащения»35.
Список литературы
1. Соловьев В.С. София // Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 2. М.: Наука, 2000.С. 9-161.
2. Гадамер ГГ Философия и поэзия // Гадамер ГГ Актуальность прекрасного / пер. с нем. М.: Искусство, 1991. 367 с.
3. Иванов Вяч. Автобиографическое письмо // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 5-22.
4. Соловьев В.С. Стихотворения и шуточные пьесы / вступ. ст., сост. и примеч. З.Г. Минц. Л.: Сов. писатель, 1974. 351 с.
5. Иванов Вяч. Религиозное дело Владимира Соловьева // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. Брюссель, 1974. С. 295-306.
6. Иванов Вяч. Заветы символизма // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 588-603.
7 Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35-47
8. Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. Екатеринбург: У-Фактория, 2008. С. 289-438.
9. Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов: Мифопоэтический символизм начала века: Космическая символика. СПб.: Академический проект, 2003. 816 с.
10. Соловьев С.М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997. 431 с.
11. Козырев А.П. Соловьев и гностики. М.: Издатель Савин М.А., 2007. 544 с.
33 См.: Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: сб. ст.: пер. с нем. М.: Высш. шк., 1991. С. 116 [27].
34 Гадамер ГГ. К русским читателям // Гадамер ГГ. Актуальность прекрасного: пер. с нем. М.: Искусство, 1991. С. 7 [28].
35 Там же.
12. Максимов М.В., Максимова Л.М. Метафизические искания В.С. Соловьева (конец 70-х - начало 80-х гг. XIX века) // Соловьевские исследования. 2015. Вып. 2(46). С. 51-65.
13. Силард Л. Русская герменевтика XX века // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2002. С. 13-26.
14. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время / послесл. А.А. Тахо-Годи. М.: Прогресс, 1990. 720 с.
15.Соловьев В.С. Кризис западной философии (против позитивистов) // Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 1. М.: Наука, 2000. С. 38-152.
16. Лукьянов С.М. О Владимире С. Соловьеве в его молодые годы. Материалы к биографии. Кн. 2. Пг., 1918. 366 с.
17. Соловьев В.С. Лекции по истории философии за 1880/81 годы // Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 4. М., 2011. С. 175.
18. Иванов Вяч. Две стихии в современном символизме // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 536-562.
19. Иванов Вяч. Ты еси // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 262-268.
20. Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 4. Брюссель, 1987. С. 399-437
21. Иванов Вяч. Миры возможного // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. Брюссель, 1971. С. 669-679.
22. Иванов Вяч. Тишина // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. Брюссель, 1971. С. 693-694.
23. Иванов Вяч. Тантал // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. Брюссель, 1974. С. 23-75.
24. Хайдеггер М. Что такое метафизика?: пер. с нем. М.: Академический проект, 2013. 277 с.
25. Иванов Вяч. Отзывы // Иванов Вяч. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. Брюссель, 1971. С. 742.
26. Соловьев В.С. Критика отвлеченных начал // Соловьев В.С. Полн. собр. соч. и писем: в 20 т. Т. 3. М.: Наука, 2001. С. 7-360.
27 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: сб. ст.: пер. с нем. М.: Высш. шк., 1991. 192 с.
28. Гадамер ГГ К русским читателям // Гадамер ГГ Актуальность прекрасного: пер. с нем. М.: Искусство, 1991. C. 7-8.
29. Bird R. The Russian Prospero: The Creative Universe of Viacheslav Ivanov. Madison, WI: The University of Wisconsin Press, 2006. 310 p.
References
1. Solov'ev, VS. Sofiya [Sofia], in Solov'ev, VS. Polnoe sobranie sochineniy i pisem v 20 t., t. 2 [Complete collection of works in 20 vol., vol. 2], Moscow: Nauka, 2000, pp. 9-16.
2. Gadamer, G.G. Filosofiya i poeziya [Philosophy and Poetry], in Gadamer, G.G. Aktual'nost' prekrasnogo [The Relevance of the Beautiful], Moscow: Iskusstvo, 1991. 367 p.
3. Ivanov, Vyach. Avtobiograficheskoe pis'mo [Autobiographical Letter], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 4 t., t. 2 [Collected works in vol. 4, vol. 2], Bryussel', 1974, pp. 5-22.
4. Solov'ev, VS. Stikhotvoreniya i shutochnye p'esy [Poems and Comic Plays], Leningrag: Sovetskiy pisatel', 1974. 351 p.
5. Ivanov, Vyach. Religioznoe delo Vladimira Solov'eva [Religious Deed of Vladimir Solovyov], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 4 t., t. 3 [Collected works in 4 vol., vol. 3], Bryussel', 1974, pp. 295-306.
6. Ivanov, Vyach. Zavety simvolizma [Symbolism Legacy], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., t. 2 [Collected works in 4 vol., vol. 2], Bryussel', 1974, pp. 588-603.
7. Dem'yankov, VZ. Ponyatie i kontsept v khudozhestvennoy literature i v nauchnom yazyke [NotionandConceptinFiction and Scientific Language], in Voprosy filologii, 2001, no. 1, pp. 35-47
8. Freydenberg, O.M. Obraz i ponyatie [Image and Concept], in Freydenberg, O.M. Mif i literatura drevnosti [Myth and Ancient Literature], Ekaterinburg: U-Faktoriya, 2008, pp. 289-438.
9. Khanzen-Leve, A. Russkiy simvolizm: Sistema poeticheskikh motivov: Mifopoeticheskiy simvolizm nachala veka [Russian Symbolism: System of Poetic Motives: Mythopoetic Symbolism ofthe Beginning of the Century], Saint-Petersburg: Akademicheskiy proekt, 2003. 816 p.
10. Solov'ev, S.M. Vladimir Solov'ev. Zhizn' i tvorcheskaya evolyutsiya [Vladimir Solovyov, Life and Creative Evolution], Moscow: Respublika, 1997. 431 p.
11. Kozyrev, A.P. Solov'ev i gnostiki [Solovyov and Gnostics], Moscow: Izdatel' Savin M.A., 2007. 544 p.
12. Maksimov, M.V, Maksimova, L.M. Metafizicheskie iskaniya VS. Solov'eva (konets 70-kh -nachalo 80-kh gg. XIX veka) [Metaphysical Search of V S. Solovyov (the end of the 70s - the beginning of the 80s of the XIX century)], in Solov'evskie issledovaniya, 2015, issue 2(46), pp. 51-65.
13. Silard, L. Russkaya germenevtika XX veka [Russian Hermeneutics of the XX Century], in Silard, L. Germetizm I germenevtika [Germetizm and Hermeneutics], Saint-Petersburg: Izdatel'stvo Ivana Limbakha, 2002, pp.13-26.
14. Losev, A.F Vladimir Solov'ev i ego vremya [Vladimir Solovyov and His Time], Moscow: Progress, 1990. 720 p.
15. Solov'ev, V.S. Krizis zapadnoy filosofii (protiv pozitivistov) [Crisis of Western Philosophy(Against Positivists)], in Solov'ev, VS. Polnoe sobranie sochineniy i pisem v 20 t., t. 1 [Complete Collection of Works in 20 vol., vol. 1], Moscow: Nauka, 2000, pp. 38-152.
16. Luk'yanov, S.M. O Vladimire S. Solov'eve v ego molodye gody. Materialy k biografii. Kn. 2. [About VS. Solovyov in His Early Age. Materialstothe Biography.V 2], Petrograd, 1918. 366 p.
17. Solov'ev, VS. Lektsii po istorii filosofii za 1880/81 gody [Lectures on Philosophy History for 1880/81], in Solov'ev, VS. Polnoe sobranie sochineniy i pisem v 20 t., t. 4 [Complete Collection of Works in 20 vol., vol. 4], Moscow: Nauka, 2000, pp. 171-249.
18. Ivanov, Vyach. Dve stikhii v sovremennom simvolizme [Two Movements in Modern Symbolism], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 4 t., t. 2 [Collected Works in 4 vol., vol. 2], Brussels, 1971, pp. 536-562.
19. Ivanov, Vyach. Ty esi [You Are], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., t. 2 [Collected Works in 4 vol., vol. 2], Brussels, 1974, pp. 262-268.
20. Ivanov, Vyach. Dostoevskiy i roman-tragediya [Dostoyevsky and Tragedy Novel], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 4 t., t. 4 [Collected Works in 4 vol., vol. 4], Brussels, 1987, pp. 399-437.
21. Ivanov, Vyach. Miry vozmozhnogo [Worlds of the Possible], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., 1.1 [Collected Works in 4 vol., vol. 1], Brussels, 1971, pp. 669-679.
22. Ivanov, Vyach. Tishina [Silence], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., 1.1 [Collected Works in 4 vol., vol. 1], Brussels, 1971, pp. 693-694.
23. Ivanov, Vyach. Tantal [Tantalus], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., t. 2 [Collected Works in 4 vol., vol. 2], Brussels, 1974, pp.23-75.
24. Khaydegger, M. Chto takoe metafizika? [What is Metaphysics?], Moscow: Akademicheskii proekt, 2013. 277 p.
25. Ivanov, Vyach. Otzyvy [Reviews], in Ivanov, Vyach. Sobranie sochineniy v 41., 1.1 [Collected Works in 4 vol., vol. 1], Brussels, 1971, p. 742.
26. Solov'ev, VS. Kritika otvlechennykh nachal [Critics of Unrelated Basics], in Solov'ev, VS. Polnoe sobranie sochineniy i pisem v 20 t., t. 3 [Complete Collection of Works in 20 vol., vol. 3], Moscow: Nauka, 2001, pp. 7-360.
27. Khaydegger, M. Razgovor na proselochnoy doroge: sbornik statey [A Conversation on a Country Path: Collection of Works], Moscow: Vysshaya shkola, 1991. 192 p.
28. Gadamer, G.G. K russkim chitatelyam [To the Russian readers], in Gadamer, G.G. Aktual'nost'prekrasnogo [The Relevance of the Beautiful], Moscow: Iskusstvo, 1991, pp. 7-8.
29. Bird R. The Russian Prospero: The Creative Universe of Viacheslav Ivanov. Madison, WI: The University of Wisconsin Press, 2006. 310 p.
