CC BY
32рым тогда подвергалось еврейское население империи, но сам климат оказался для них невыносим. Как ни было прискорбно их материальное состояния до отъезда, оказавшись в Нью-Йорке они, благодаря своему усердию и изобретательности, смогли обеспечить своей семье вполне удовлетворительный уровень жизни, типичный для хорошо обеспеченных «синих воротничков». Сравнение жизненных траекторий тех, кто уехал, и тех, кто остался, при близости начальных условий оказывалось настолько разительным, что наносило сокрушительный ущерб марксистской догме о преимуществах социализма, по крайней мере в глазах тех, кто должен был эту и подобные ей догму защищать в силу своих служебных обязанностей.
Безусловно, эмоциональная оценка описываемого кейса совершенно однозначна. Не вызывает сомнения и то, что отделение страны от остального мира «железным занавесом» способствовало ее превращению в одно гигантскую «потемкинскую деревню», по крайней мере в своих собственных глазах, но не способствовало ее интеллектуальному и культурному развитию. Тем не менее однозначно негативная оценка такой самоизоляции было бы слишком однобоким и потому ошибочным. Поясню это утверждение.
Процесс самоизоляции отечественной науки мы довольно подробно исследовали в монографии [Ал-лахвердян, Баюк, Ваганов, 2018]. В этой книге основной акцент делался на негативных последствиях: значительным сокращением научных кадров сразу после революции и во время Гражданской войны, репрессий в отношении интеллигенции во все последующие периоды эволюции советской власти, стремлении наиболее перспективной в творческом отношении молодежи эмигрировать из страны, утрате связи уехавших и оставшихся, постепенной деградации научной жизни. Но есть и относительно недавние работы, в которых, как, например, в монографии А. Б. Кожевникова [2004], акценты расставлены по-иному, скорее на достижениях, а не на негативных сторонах сложившегося положения. Правда, сразу следует оговориться, что эти достижения были преимущественно технологического характера с очевидным преобладанием военной компоненты. И тем не менее...
Оказавшись в ситуации военного и политического противостояния практически со всем миром, политическое руководство страны не могло себе позволить полностью пренебречь развитием науки. Исследовательские институты создавались даже в местах заключения. Делались определенные усилия по развитию естественно-научного образования и фундаментальных исследований. Все эти меры оказались недостаточными и, на мой взгляд, не могли быть достаточными в силу быстро меняющегося глобального характера познания природы. Но вопрос достаточно сложен и требует дальнейшего исследования.
Литература
1. Аллахвердян, Баюк, Ваганов и др., 2018 - Аллахвердян А. Г., Баюк Д. А., Ваганов А. Г. и др. Люди мира: русское научное зарубежье / под ред.: Д. А. Баюк. М.: Альпина нон-фикшн, 2018.
2. Glashow, 2019 - Glashow S. L. Biographical. NobelPrize.org. 1979. Nobel Media AB 2019. Mon. 25 Feb 2019. URL: https://www.nobelprize.org/prizes/physics/1979/glashow/biographical/
3. Glashow, 1991 - Glashow S. L. The charm of Physics. New York: AIP, 1991 (русск. пер.: Глэшоу Ш.Л. Очарование физики / пер. с англ. Н. А. Зубченко. М.; Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2002)
4. Hargittai, 2013 - Hargittai I. Buried Glory: Portraits of Soviet Scientists. Oxford; New York: Oxford Univ. Press, 2013.
5. Kojevnikov, 2004 - Kojevnikov A. B. Stalin's great science. Singapore: World Scientific Publishing, 2004. УДК 820/89:929
БРУНО ПОНТЕКОРВО И ЕГО ПЕРЕХОД НА "ДРУГУЮ СТОРОНУ": ОБСТОЯТЕЛЬСТВА И ОЦЕНКИ
Борис Викторович Булюбаш
Кандидат физико-математических наук, доцент Нижегородский государственный технический университет им. Р.Е.Алексеева
Физик Бруно Понтекорво, гражданин Великобритании, сотрудник Атомного центра в Харуэлле, эмигрировал в СССР летом 1950 г. Причины этого поступка до сих пор не выяснились в полной мере и продолжают вызвать интерес историков. Фрэнк Клоуз и Саймон Турчет-ти представляют разные ответы на этот вопрос. Клоузу ближе версия о сотрудничестве Понтекорво с советской разведкой. А Турчетти считает, что причиной были события вокруг полученного римской группой Ферми патента на эффект замедленных нейтронов. При этом Турчет-ти основывается главным образом на архивных документах, в том числе рассекреченной переписке агентов MI5 и FBI. Клоуз же привлекает в качестве аргументов также интервью с непосредственными участниками событий и их родственниками.
В СССР Понтекорво стал крупнейшим специалистом по физике нейтрино, был избран в Академию наук, ему была присуждена Ленинская премия. Он является автором неординарных
идей, реализация которых его коллегами по ту сторону железного занавеса принесла им Нобелевские премии. При этом невозможно однозначно ответить на вопрос, выиграл или проиграл Понтекорво, совершивший уникальный для своего времени «переход на другую сторону».
Ключевые слова: Бруно Понтекорво, советский атомный проект, холодная война.
BRUNO PONTECORVO AND HIS TRANSFER TO THE "OTHER SIDE": CIRCUMSTANCES AND EVALUATIONS
Boris Viktorovich Bulyubash
PhD in Phys.-math. Science, Associate Professor Nizhny Novgorod State Technical University n.a. R.E. Alekseev
The British citizen Bruno Pontecorvo - physicist from the Atomic Center in Harwell - , transfered to the USSR in the summer of 1950. We do not know his motives and « Pontecorvo case» continue to cause interest among the historians of science.Different versions are presented by Frank Close and Simone Turchetti . Close talks over the evidences for the possible contacts between Pontecorvo and soviet secret service. At the same time Turchetti emphasises the special role of events related to the patent receivd by the Fermi group for the moderated neutrons effect. In this case, Turchetti argues his position mainly through archival documents, especially the declassified correspondence of agents MI5 and FBI. As for Close, his point of view is based also on interviews with direct participants in the events and theirs relatives.
In the USSR, Pontecorvo became the famous expert in neutrino physics, he was elected to the Academy of Sciences and awarded by Lenin prise. He is known as the author of extraordinary ideas; his colleagues on the other side of the Iron Curtain , who followed these ideas, became the Nobel laureates. At the same time, it is impossible to unequivocally answer the question whether Pontecorvo won or lost after his "transfer to the other side".
Keywords: Bruno Pontecorvo, soviet atomic project, cold war.
Итальянский физик Бруно Понтекорво эмигрировал в СССР летом 1950 г. Почти 5 лет об этом не сообщалось официально, его родственники и друзья оставались в неведении относительно его судьбы. Постепенно стало известно, что он добровольно выбрал свой путь и не подвергался никакому принуждению. Однако обстоятельства его странного поступка до сих пор не выяснились в полной мере и продолжают вызвать интерес историков.Если говорить только о двух последних десятилетиях, то они были отмечены появлением двух монографий — «Дело Понтекорво» [Turchetti, 2012] и «Период полураспада: двойная жизнь Бруно Понтекорво, физик или шпион?» [Close, 2015]. Автор первой из этих двух книг — итальянский философ, выпускник римского университета «La sapienza», Симоне Туркетти. Над книгой он работал в начале 2000-х гг. пока писал свою докторскую диссертацию в Манчестерском университете. Докторская диссертация по истории науки была успешно защищена в 2003 г., а книга появилась практически одновременно на итальянском (2011) и английском (2012) языках. Диссертация была посвящена технологическим аспектам «холодной войны».
Автор второй монографии — специалист по теоретической физике элементарных частиц из Оксфорда Фрэнк Клоуз, известный также как активный популяризатор науки. Жизнь самого Понтекорво тесно связана и с Италией, и с Англией, так что география этих работ весьма логична. Естественно ожидать появление соответствующей монографии и на русском зыке.
Прежде чем оказаться в Москве, Понтекорво перебрался в Англию, о чем в 1948 г. сообщил своим читателям британский журнал «Nature» [Feather, 1948, p. 213]. В маленькой заметке, опубликованной под рубрикой «Письмо в номер», сообщалось, в частности, о собрании Физического общества Великобритании, на котором присутствовал и Бруно Понтекорво в качестве «Senior Principal Scientific Officer» (что, очевидно, примерно соответствует нашему ведущему научному сотруднику) Атомного центра Харуэлл (Atomic Energy Research Establishment, известном также как AERE или просто Harwell Laboratory). Этому центру было суждено прославиться на весь мир спустя всего 8 лет: в 1956 г. там выступил со своей программной речью И.В. Курчатов, призвавший к полной открытости в исследованиях по управляемому термоядерному синтезу. А Понтекорво в заметке был представлен как «ответственный за развитие ядерного реактора в Канаде и в настоящее время проводящий фундаментальные исследования в ядерной физике».
Клоуз уточняет: «Понтекорво получил приглашение принять участие в новом проекте, объединившем усилия нескольких европейских стран для по изучению космических лучей на горе Пик дю Миди (Pic du Midi) в Пиренеях» [Close, 2015, p. 180]. Переезжая в Англию, Понтекорво планировал продолжить исследования космических лучей, успешно начатые с Хинксом в Канаде.
В биографии Понтекорво Харуэлл тоже занял особое место. Его семья окончательно переселилась в британский исследовательский центр в декабре 1948 г., а уехала оттуда (как оказалось, навсегда) в июле 1950 г. За эти полтора года «Physical Review» опубликовал три статьи Понтекорво (в соавторстве с Хинксом, Кирквудом и Ханной) с важными результатами исследований космических лучей [Kirkwood, Pontecorvo, Hanna, 1948; Hincks, Pontecorvo, 1948; Hincks, Pontecorvo, 1950]. Параллельно с этими исследованиями Пон-
текорво участвовал и в каких-то иных, что следуууует из соотвтствующих упоминаний в биографиях членов Руководящего комитета по энергетике Великобритании (Power Steering Committee), в состав которого Понтекорво ввели в мае 1949 г. [Turchetti, 2012, p. 66]. Этот комитет курировал развитие реакторных технологий в Великобритании, и участие Понтекорво участие в его работе доказывает, что он котировался и как эксперт в области ядерной физики. Впоследствии официальные лица постараются представить дело так, будто Понтекорво был занят исключительно вопросами фундаментальной физики и не принимал участия в секретных разработках. Все указывает на то, что именно в эти полтора года произошли события, определившие решение Понтекорво «перейти на другую сторону»: покинуть Запад и уехать в СССР.
Какими были эти события, до конца остается невыясненным, но у нас есть две версии: шпионская — ее излагает Клоуз, и политическая — на ее стороне Туркетти, отрицающий причастность Понтекорво к деятельности советских спецслужб.
Версия Туркетти основывается, с одной стороны, на отсутствии каких-либо доказательств связей Понтекорво с советской разведкой. С другой стороны, Туркетти обращает внимание на то, что для успешного развития ядерной физики в СССР появление в научном сообществе специалиста столь высокой квалификации и с таким большим опытом практической работы оказалось куда более важным, чем информация, переданная любым из «атомных шпионов». Главной выталкивающей Понтекорво на Восток силой было то же самое неприятие его политических взглядов, с каким уже столкнулись Роберт Оппенгеймер и Федерико Жолио-Кюри - знаменитые физики и выдающиеся организаторы науки, не скрывавшие своих симпатий социалистической парадигме и искренне верившие в возможность ее реализации на территории СССР: антикоммунистическая кампания, развернутая на Западе в начале 50-х гг., отразилась на их биографиях самым драматическим образом. Понтекорво, почувствовав, к чему идет дело, поторопился предупредить такой поворот.
Для защиты своей «шпионской» реконструкции Фрэнк Клоуз не только обращается к рассекреченным документам (главным образом, к переписке агентов MI5 и FBI), но и проводит многочисленные интервью с непосредственными участниками событий, их родственниками и потомками. Эта деталь отличает биографию Клоуза ( достигшего уже вполне сознательного пятилетнего возраста к моменту «перехода» Понтекорво ) от книги значительно молодого Туркетти, опирающегося в первую очередь на исследование архивных материалов.
Клоуз уверен, что только версия о сотрудничестве Понтекорво с советской разведкой позволяет сложить паззл из фактов, иначе никак не укладывающихся в единую картину [Close, 2015, p. 256]. Факты по своему статусу различны. Среди элементов паззла - воспоминания советской разведчицы Леонтины Коэн (Lona Cohen) о существовании «канадских источников», с которыми она встречалась и имен которых она так и не назвала. Известно, что Понтекорво несколько раз выезжал из Чок-Ривер на границу с США (он сам вполне логично объяснял эти поездки необходимостью не реже двух раз в год въезжать на территорию США, дабы сохранить свой статус). Клоуз также обращает наше внимание на две групповые фотографии шести «старших исследователей» из Чок-Ривер, на которых Бруно - единственный из всей группы - как бы «случайно» отворачивается от камеры. Клоуз увидел в этих фотографиях бессознательное желание Бруно избежать излишней публичности.
Главный же элемент этого паззла - таинственное бегство Понтекорво в августе 1950 г. Судя по всему, его ближайшими планами было завершение отдыха в Италии и возвращение в Харуэлл. Однако произошло что-то, что подвигло его изменить свою судьбу.
Клоуз приписывает важную роль в вербовке Понтекорво знаменитому советскому разведчику Киму Филби, занимавшему тогда должность руководителя миссии связи британской разведки в Вашингтоне [Close, 2015, p. 137f]. Филби, как считает Клоуз, решил сыграть на интересе FBI к личности Понтекорво, и как только получил первые доказательства такого интереса, немедленно передал их в Москву. Дальше сложилась цепочка через видного деятеля Итальянской коммунистической партии Эмилио Серени, приходившегося Бруно Понтекорво двоюродным братом. Клоуз полагает, что московские кураторы Филби намеренно драматизировали ситуацию и что цель их была достигнута: под впечатлением недавнего ареста Клауса Фукса, об агентурной деятельности которого он не имел ни малейшего представления и считал его пострадавшим исключительно за свои коммунистические убеждения, Понтекорво действительно испугался. После чего при содействии Эмилио Серени (в его принципиальной роли во всей истории сходятся и Клоуз, и Туркетти) было организовано его «исчезновение» за железный занавес.
Каким бы ни был ответ на вопрос о роде сотрудничества Понтекорво с секретными службами, без них не обошлось, и для них, и для самого Понтекорво его «переход на другую сторону» был «спецоперацией». Закончилась ли она успехом? В первой своей части — да, но достигли ли ее участники своих целей? В какой мере московские власти могли считать работу Понтекорво в СССР успешной? В какой мере сам Понтекорво мог считать раскрывшимся на советской почве свой потенциал, реализованными свои научные планы? На этот счет также нет единого мнения.
К моменту, когда исчезнувший из поля зрения своих друзей и коллег Понтекорво объявился 5 лет спустя в Москве, он успел получить советское гражданство и стать лауреатом Сталинской премии за исследования в области физики высоких энергий. Однако у него все это время не было возможности публиковать результаты своих исследований в научных изданиях — они появлялись в научно-технических отчетах с грифами «секретно» и «для служебного пользования». Положение лауреата можно сравнить только с поло-
жением писателя, обреченного писать в стол. Явно эти 5 лет молчания не были выбором его самого.
Но и логику опекавших его властей тоже понять сложно. Казалось бы, из самого факта его добровольного переезда за железный занавес можно было сделать отличный пропагандистский сюжет о судьбе известного физика, вынужденного бежать от преследований за свои антифашистские взгляды и симпатии к СССР.
Как мы видим, жизнь этого яркого ученого и, судя по всему, неординарного человека, до сих пор остается окруженной множеством загадок. Данных для ответа на них у нас пока недостаточно. Но даже отдавая себе ясный отчет, что давать ясные ответы мы пока не можем даже в тех случаях, когда такие ответы возможны, мы должны постараться понять сейчас, на какие именно вопросы мы бы хотели получить ответы в будущем.
Литература
1. Close, 2015 - Close F. Half-Life: The Divided Life of Bruno Pontecorvo, Physicist or Spy. New York: Basic books, 2015. 400 p.
2. Turchetti, 2012 - Turchetti Simone. The Pontecorvo Affair: A Cold War Defection and Nuclear Physics. Chicago: Univ. Chicago Press, 2012.
3. Feather, 1948 - Feather N. Properties of a Hypothetical di-Neutron // Nature. 1948. Vol. 162. P. 213 (07 August 1948).
4. Kirkwood, Pontecorvo, Hanna, 1948 - Kirkwood D. H. W., Pontecorvo B., Hanna G. C. Fluctuations of Ionisation and Low Energy Beta Spectra // Physical Review. 1948. Vol. 74. P. 497-498.
5. Hincks, Pontecorvo, 1948 - Hincks E. P., Pontecorvo B. The Absorption of Charged Particles from the 2.2-^sec. Meson Decay // Physical Review. 1948. Vol. 74. P. 697.
6. Hincks, Pontecorvo, 1950 - Hincks E. P., Pontecorvo B. On the Disintegration Products of the 2.2-^Sec. Meson // Physical Review. 1950. Vol. 177. P. 102.
УДК 316.14
КОНЕЦ ПРОЕКТА «БОЛЬШАЯ СОВЕТСКАЯ НАУКА»:
ЧЕМУ УЧАТ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ НОБЕЛЕВСКИЕ ПРЕМИИ ПО ФИЗИКЕ
Андрей Геннадьевич Ваганов
Научный сотрудник Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН
В предлагаемой статье предпринята попытка объяснить тот факт, что абсолютное большинство Нобелевских премий, за исключением одной, полученных советскими и российскими учеными, относятся к области физики. По-видимому, решающую роль в этом сыграло тот обстоятельство, что в рамках советского атомного проекта в конце 1940-х - начале 1960-х гг. сложилась уникальная и парадоксальная ситуация, когда физики, создававшие атомную и водородную бомбы, получили дополнительные степени свободы. И это несмотря на жесткое идеологическое давление политической власти. Произошел «раскол» внутри академического сообщества СССР. Образовался своеобразный ядерно-физический «анклав», в котором ученые могли относительно свободно, по сравнению с остальными своими коллегами, выбирать темы исследований. Эта ситуация стала, в некотором роде, повторением модели развития науки на западе: свободный научный поиск плюс практически неограниченное ресурсное и финансовое обеспечение работы ученых. В этом отношении, Нобелевские премии по физике 2010 года отмечают рубеж качественного перехода в институциональном устройстве российской науки. Они фиксируют фактическую утерю Россией статуса ведущей научной державы мира. Неслучайно, в этих условиях политическое руководство страны опять делает ставку на науку военно-промышленного комплекса. Однако, реформа академической науки, проведенная в России в 2013-2018 гг., в результате которой Российская академия наук, фактически, потеряла свою субъектность как значимого актора в социально-политическом устройстве страны, оставляет мало шансов на повторение успеха советского атомного проекта.
Ключевые слова: нобелевская премия, физика, атомный проект, академическая наука, реформа.
