CC BY
33жением писателя, обреченного писать в стол. Явно эти 5 лет молчания не были выбором его самого.
Но и логику опекавших его властей тоже понять сложно. Казалось бы, из самого факта его добровольного переезда за железный занавес можно было сделать отличный пропагандистский сюжет о судьбе известного физика, вынужденного бежать от преследований за свои антифашистские взгляды и симпатии к СССР.
Как мы видим, жизнь этого яркого ученого и, судя по всему, неординарного человека, до сих пор остается окруженной множеством загадок. Данных для ответа на них у нас пока недостаточно. Но даже отдавая себе ясный отчет, что давать ясные ответы мы пока не можем даже в тех случаях, когда такие ответы возможны, мы должны постараться понять сейчас, на какие именно вопросы мы бы хотели получить ответы в будущем.
Литература
1. Close, 2015 - Close F. Half-Life: The Divided Life of Bruno Pontecorvo, Physicist or Spy. New York: Basic books, 2015. 400 p.
2. Turchetti, 2012 - Turchetti Simone. The Pontecorvo Affair: A Cold War Defection and Nuclear Physics. Chicago: Univ. Chicago Press, 2012.
3. Feather, 1948 - Feather N. Properties of a Hypothetical di-Neutron // Nature. 1948. Vol. 162. P. 213 (07 August 1948).
4. Kirkwood, Pontecorvo, Hanna, 1948 - Kirkwood D. H. W., Pontecorvo B., Hanna G. C. Fluctuations of Ionisation and Low Energy Beta Spectra // Physical Review. 1948. Vol. 74. P. 497-498.
5. Hincks, Pontecorvo, 1948 - Hincks E. P., Pontecorvo B. The Absorption of Charged Particles from the 2.2-^sec. Meson Decay // Physical Review. 1948. Vol. 74. P. 697.
6. Hincks, Pontecorvo, 1950 - Hincks E. P., Pontecorvo B. On the Disintegration Products of the 2.2-^Sec. Meson // Physical Review. 1950. Vol. 177. P. 102.
УДК 316.14
КОНЕЦ ПРОЕКТА «БОЛЬШАЯ СОВЕТСКАЯ НАУКА»:
ЧЕМУ УЧАТ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ НОБЕЛЕВСКИЕ ПРЕМИИ ПО ФИЗИКЕ
Андрей Геннадьевич Ваганов
Научный сотрудник Институт истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН
В предлагаемой статье предпринята попытка объяснить тот факт, что абсолютное большинство Нобелевских премий, за исключением одной, полученных советскими и российскими учеными, относятся к области физики. По-видимому, решающую роль в этом сыграло тот обстоятельство, что в рамках советского атомного проекта в конце 1940-х - начале 1960-х гг. сложилась уникальная и парадоксальная ситуация, когда физики, создававшие атомную и водородную бомбы, получили дополнительные степени свободы. И это несмотря на жесткое идеологическое давление политической власти. Произошел «раскол» внутри академического сообщества СССР. Образовался своеобразный ядерно-физический «анклав», в котором ученые могли относительно свободно, по сравнению с остальными своими коллегами, выбирать темы исследований. Эта ситуация стала, в некотором роде, повторением модели развития науки на западе: свободный научный поиск плюс практически неограниченное ресурсное и финансовое обеспечение работы ученых. В этом отношении, Нобелевские премии по физике 2010 года отмечают рубеж качественного перехода в институциональном устройстве российской науки. Они фиксируют фактическую утерю Россией статуса ведущей научной державы мира. Неслучайно, в этих условиях политическое руководство страны опять делает ставку на науку военно-промышленного комплекса. Однако, реформа академической науки, проведенная в России в 2013-2018 гг., в результате которой Российская академия наук, фактически, потеряла свою субъектность как значимого актора в социально-политическом устройстве страны, оставляет мало шансов на повторение успеха советского атомного проекта.
Ключевые слова: нобелевская премия, физика, атомный проект, академическая наука, реформа.
THE END OF THE PROJECT «GREAT SOVIET SCIENCE»: WHAT IS TAUGHT BY THE DOMESTIC NOBEL PRIZE IN PHYSICS
Andrey Gennadievich Vaganov
Researcher
S.I.Vavilov Institute for the History of Science and Technology RAS
The proposed article attempts to explain the fact that the absolute majority of Nobel prizes, except for one received by Soviet and Russian scientists, belong to the field of physics. Apparently, a decisive role in this was played by the fact that within the framework of the Soviet nuclear project in the late 1940s - early 1960s there was a unique and paradoxical situation. Physicists who created atomic and hydrogen bombs received additional degrees of freedom. And this is despite the tough ideological pressure of political power. There was a «split» within the academic community of the USSR. A kind of nuclear-physical «enclave» was formed, in which scientists could relatively freely, in comparison with the rest of their colleagues, choose research topics. This situation has become, in some way, a repetition of the model of development of science in the West: free scientific search plus virtually unlimited resource and financial support for the work of scientists. In this regard, the Nobel prizes in physics in 2010 mark the milestone of a qualitative transition in the institutional structure of Russian science. They record the actual loss of Russia's status as a leading scientific power in the world. It is no coincidence that in these conditions, the political leadership of the country again relies on the science of the military-industrial complex. However, the reform of academic science carried out in Russia in 2013-2018, as a result of which the Russian Academy of Sciences, in fact, lost its subjectivity as a significant actor in the socio-political structure of the country, leaves little chance of repeating the success of the Soviet nuclear project.
Keywords: nobel prize, physics, nuclear project, academic science, reform.
С 2000 по 2010 год пять ученых, имеющих российские корни, получили три Нобелевские премии. Все - в области физики:
2000 г.: академик Ж.И. Алферов (Россия);
2003 г.: академик В.Л. Гинзбург (Россия); академик А.А. Абрикосов (США); 2010 г.: А.К. Гейм (Нидерланды); К.С. Новоселов (Россия, Британия).
В условиях доминирования Американского физического общества, - подавляющее большинство нобелевских работ по физике за последние 30-40 лет так или иначе имеют аффилиацию с этой организацией, -это безусловно большой успех.
Двоих из пяти лауреатов можно считать россиянами только по месту рождения: А.А. Абрикосов принял американское гражданство в 1999 г., А.К. Гейм уехал из СССР в 1990 г. Еще один, К.С. Новоселов, покинул Россию в 1999 г. и работает в Университете Манчестера.
Все эти три Нобелевские премии по физике имеют, - помимо приоритетных хитросплетений, - и очень важное символическое значение. На мой взгляд, оно заключается в следующем.
1. Нобелевскую премию по физике 2010 г. разделили ученые, уже никак не связанные своими работами ни с советским атомным проектом, ни с российским ВПК (военно -промышленным комплексом), ни с отечественным академическим истеблишментом. А.К. Гейм - кандидат физико-математических наук, К.С. Новоселов ученой степени в России не получил. Как мне уже приходилось отмечать, это свидетельство того, что «...фундаментальный задел, сделанный в СССР, исчерпан. Проект «Большая Советская Наука» закрыт. Академик Виталий Гинзбург был последним из могикан» [Ваганов, 2011, с. 10].
2. А.А. Абрикосов и А.К. Гейм всегда настаивали на том, чтобы их нобелевское лауреатство никак не ассоциировали с Россией. Они - граждане других государств. Подчеркнем: государств, в которых созданы более благоприятные, чем в РФ, условия для научных исследований.
3. Нельзя не заметить, что все три Нобелевских премии по физике, о которых идет речь, присуждены за исследования в области физики твердого тела. Отечественные школы и традиции в этой области физической науки всегда считались соответствующими мировому уровню, и даже превосходящими его. Нобелевские премии академиков Ж.И. Алферова и В.Л. Гинзбурга, вроде бы, подтвердили это. Однако, А.К. Гейм и К.С. Новоселов удостоились самой престижной научной премии за работы, которые были сделаны в Англии. Заметим, что тот и другой были в свое время работали в Институте физики твердого тела РАН и все те же исследования могли провести там. Но провели, повторяю, в Англии.
Одна из главных причин этого, по моему мнению, в том, что Россия не воспринимается сегодня ни в мире, - ни даже внутри самой страны, - как научная держава. Этот статус, похоже, нами уже утрачен. При этом, идентичность той или иной страны во многом сегодня определяется режимом благоприятствования развитию науки в ней. Именно поэтому А.А. Абрикосов, А.К. Гейм и К.С. Новоселов предпочли платить налоги в США, Нидерландах и Англии. Впрочем, это было понятно уже в конце XIX века, еще до момента основания Нобелевских премий. «Изобретение девятнадцатого века ставят его в отношении культурного развития человечества во главе всех его предшественников, - отмечал один из авторов XIX века. - Если мы в последовательном порядке рассмотрим историю народов всего земного шара, то мы найдем, что те народы,
которые раньше принялись за серьезное и вполне сознательное изучение естественных наук, сделали самые большие успехи в культурном развитии» [Карейс, 1898, с. 1-2].
4. Неслучайно 2010 г. очень четко отмечает тот рубеж, за которым осталась советская наука. В том числе, и прежде всего, в плане радикального изменения своего институционального устройства. Если отбросить сугубо политические и субъективные моменты, именно к этому свелась реформа академической науки в России, начатая правительством РФ в 2013 г. После пяти лет этой реформы, в январе 2019 г., фактически, была подведена официальная черта. Созданное в мае 2018 г. Министерство науки и высшего образования РФ подготовило изменения в Устав Российской академии наук (РАН). Принципиально важно: на РАН теперь возложена координация «научных исследований, реализуемых в сфере оборонно-промышленного комплекса в интересах обороны страны и безопасности государства» [Минобрнауки предлагает...].
Ситуацию условно можно определить как «Атомный проект-2», по аналогии с советским атомным проектом. Этот кейс принято приводить как пример триумфа академической физики [Иванов, 2001, с. 101, 102].
Но при забывается один важный нюанс. Советские физики (впрочем, не только физики), связанные с атомным проектом, создали своеобразный, очень локальный, но все же аналог западной модели организации науки и существования в ней исследователя. Комфортность работы и определенная, более высокая степень свободы исследователя (при всех жестко заданных рамках) в этом физико-ядерно-академическом анклаве оказалась более высокой, чем в среднем в советской науке. Может быть неслучайна поэтому и «обойма» Нобелевских премий по физике: Игорь Тамм (1958), Лев Ландау (1962), Петр Капица (1978), Виталий Гинзбург (2003).
Смогут ли заменить (повторить) эту модель усилия по созданию так называемых Научно -образовательных центров в рамках национального проекта «Наука», стартовавшего с января 2019 года -покажет только время. Но, несомненно, процессы самоорганизации научного сообщества будут происходить в любом случае.
Литература
1. Ваганов, 2011 - Ваганов, Андрей. Большая Советская Наука: проект закрыт // «Независимая газета». 26 января 2011. С. 10
2. Иванов, 2001 - Иванов К.В. Как создавался образ советской науки в постсталинском обществе // Вестник РАН, 2001, т. 71. № 2. С. 99-113.
3. Карейс, 1898 - Карейс И. Историческое развитие электротехники // Почтово-телеграфный журнал. С.-Петербург, январь 1898. С. 1-2
4. Минобрнауки предлагает изменить устав РАН. Сообщение ТАСС. URL: https://tass.ru/nauka/6055704 (Дата обращения 13.02.2019).
УДК 001; 165.433; 3037.01.
К ПРОБЛЕМЕ ИСТИНЫ: НЕКОТОРЫЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ В СОЦИАЛЬНОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ19
Погожина Наталья Николаевна
Аспирант
Московский Государственный Университет имени М.В. Ломоносова
Автор данной статьи ставит своей целью обозначить и проанализировать основные трактовки истины в социальной эпистемологии. В этой связи приводится частичная теоретическая реконструкция и оценка тезисов «сильной программы» социологии науки, а также анализ ряда значимых положений, выдвинутых Д. Блуром в свете его дискуссии с Б. Латуром. В частности, обсуждается проблема релятивизма и объективности, а также принцип симметрии «сильной программы» и ответный тезис сторонников акторно-сетевой теории о симметрии объектов Природы/Общества. Исследуются отличия в теоретических позициях Д. Блура и Э. Голдмана как в отношении к роли индивидуального и коллективного познавателнього субъекта в исследовании социальной природы знания, так и в понимании истины. Критически разбирается разделяемая Голдманом точка зрения на истину как отражение реальности (корреспондентная теория), указываются слабые стороны такой интерпретации, которые не удалось преодолеть исследователю. Делается вывод о плодотворности трактовки истины как дескрипции (Блур), а не нормативности (Голдман) и включения ее в широкий социокультурный контекст.
19 Работа подготовлена в рамках деятельности ведущей научной школы МГУ имени М. В. Ломоносова «Трансформации культуры, общества и истории: философско-теоретическое осмысление» и при поддержке фонда РФФИ (грант № 17-0300733 «Системно - коммуникативный подход Н. Лумана в приложении к Российскому обществу»).
