CC BY
259
ГОГОРСК-НО®°
Северное Причерноморье
© 2014
Д. В. Журавлев
«БРАСЛЕТЫ» И КОЛЬЦА С ВЫСТУПАМИ ИЗ ПОЗДНЕСКИФСКИХ И САРМАТСКИХ ПАМЯТНИКОВ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ*
Статья посвящена интересной группе металлических изделий — кольцам с выступами, или «шишечками». Эти кольца имеют разный диаметр, в основном соответствуя «кольцам» и «браслетам», но практически всегда в погребении их находят среди амулетов, а не на скелете. Многие исследователи считают, что в Северном Причерноморье эти кольца свидетельствуют о кельтском влиянии. Рассмотрев все варианты использования этих колец, мы считаем их в первую очередь амулетами, хотя некоторые из них служили в качестве деталей конской упряжи или пряжек, а несколько экземпляров, судя по месту их находки, могли использоваться утилитарно как браслеты и кольца. Представляется, что кельтские изделия не могли стать прототипами для колец с выступами из Северного Причерноморья — такого числа этих колец нет ни на одной другой территории, а форма латенских колец и браслетов имеет сильные отличия. Не исключено, что происхождение колец с выступами из Крыма и сопредельных территорий было связано с фракийскими влияниями.
Ключевые слова: кольца с выступами, украшения, амулеты, кельты, фракийцы, поздние скифы, сарматы
А кот все бежал и бежал впереди кареты и всем, кто попадался ему навстречу, приказывал говорить одно и то же: «Это дом маркиза де Карабаса», «это мельница маркиза де Карабаса», «это сад маркиза де Карабаса». Король не мог надивиться богатством молодого маркиза.
Ш. Перро. Кот в сапогах1.
Журавлев Денис Валерьевич — кандидат исторических наук, научный сотрудник 1 категории отдела археологических памятников Государственного исторического музея, начальник Боспорской археологической экспедиции. E-mail: [email protected]
Статья подготовлена в рамках стипендии фонда А.фон Гумбольдта.
1 Данный отрывок из знаменитой сказки Ш. Перро уже был однажды использован для эпиграфа в одной из археологических статей (Хаврин 1994, 104). Тем не менее, считаю возможным взять его еще один раз, поскольку обе статьи посвящены рассмотрению ряда объектов материальной культуры, традиционно, но неверно относимых к определенной культурной традиции.
Рис. 1. Кольца с выступами из могильника Бельбек IV, Юго-Западный Крым. Раскопки И. И. Гущиной.
Кельтские влияния в материальной культуры населения Северного Причерноморья скифо-сарматского времени уже не раз становились предметом специального исследования археологов2. Несмотря на очевидность «латенского» следа в ряде культур региона в раннем железном веке, подчас некоторые исследователи преувеличивают собственно кельтский компонент. В качестве примера рассмотрим широко распространенные в позднескифских и сарматских памятниках Крыма и сопредельных регионов литые круглопроволочные кольца или так называемые «браслеты»3 с тремя рядами округлых выступов по всему ободу (их часто называют еще «кольцами с шишечками»). Диаметр этих колец — 5,5-9,2 см.
Точно такие же выступы-шишечки присутствуют и на кольцах небольшого диаметра — от 1,2 до 2,4 см4 (рис. 1). Даже найденные по два в одной могиле, эти кольца не всегда были парными, и у них зачастую различается количество высту-
2 Литература на эту тему многочисленна, приведу лишь некоторые работы: Кухаренко 1951, 31-51; Мачинский 1973, 52-64; Трейстер 1992, 37-50; Еременко 1997; Берлизов, Еременко 1998 и др.
3 Я сознательно употребляю термин «браслет» в кавычках, поскольку исследуемые в статье изделия не использовались в виде таковых, несмотря на соответствующие размеры и форму.
4 Журавлев 2006, 98-103.
пов-шишечек. Кроме того, заслуживает внимания тот факт, что кольца с выступами маленького диаметра пока еще не встречены в одном погребальном комплексе с кольцами большого диаметра.
Несмотря на значительные отличия в размерах, мы рассмотрим кольца различного диаметра вместе, поскольку схема их декора идентична.
Находки подобных изделий в большом количестве встречены не только в могильниках Юго-Западного Крыма5, но и в других областях Северного Причерноморья6, Подонья7, Кавказа8 и иных районов Европы9. Кольца с выступами известны в памятниках Евразии с III в. до н.э. вплоть до VII-IX вв. н.э., а близкие по стилю оформления экземпляры — еще в памятниках скифского времени.
Все эти кольца или «браслеты» литые, и, хотя в целом они имеют единую схему, среди них есть и много различий. Отдельные «браслеты» имеют четкие, хорошо выраженные выступы, другие — уплощенные выступы округлой формы10. Ряд «браслетов» декорирован тремя выпуклостями в одной точке сечения кольца, другие имеют одну выпуклость-утолщение, третьи — группы выступов на своей поверхности. Подавляющее большинство таких изделий изготовлено из бронзы, хотя встречаются и исключения: так, в п.144 могильника Бельбек IV в Юго-Западном Крыму были обнаружены два таких кольца, сделанных из свинца11. Еще одно свинцовое кольцо аналогичной формы происходит из позднескифского могильника у с. Левадки в Крыму12. Близкие по схеме декора кольца более раннего, скифского времени могли быть изготовлены также из белого сплава или даже золота13.
Нас в первую очередь будут интересовать изделия, массово представленные в крымских могильниках в I—III вв. н.э., а именно кольца, имеющие три выпуклости в одной точке сечения, с трех его сторон.
История изучения
Кольца с выступами большинством исследователей давно связываются с древностями латенского круга14. Впервые эту гипотезу высказал Ю. В. Кухарен-ко15, учтя часть находок подобных колец в корпусе кельтских вещей с территории Восточной Европы. А. В. Богачев специально отмечает, что «подвески с выпуклинами» возникают, «по-видимому, как уменьшенное подражание гальштатским и
5 Дашевская 1991, табл. 72, 13-21; Высотская 1994, 111; Пуздровский 2007, рис. 146 и др.
6 См. например: В1рлич 1965, рис. 1; Кореняко, Найденов 1977, рис. 4, 1; Гудкова, Фокеев 1982, рис. 8, 1,3; 11, 7; Журавлев, Фирсов 2013, 37, рис. 16 и др.
7 Раев 1979, табл. 22, 20; Косяненко 2008, илл. 6, 2-3.
8 Абрамова 1993, рис. 29, 56, 60, 73.
9 Ursachi 1987, fig. 12, 24; Capitanu 1989, pl. I, 3, fig. 1, 1-2; Vaday 1985, Abb. 11, 15-16.
10 См. например: Мульд 2001, рис. 2, 5.
11 Возможно, использование этого металла связано с тем, что свинец в I в.н.э. стоил дешевле олова (Plin. N. H. XXXIV. 161) и часто использовался в качестве лигатуры в бронзолитейном производстве. Причина же изготовления упоминаемой пары колец не из бронзы, а из более мягкого металла вряд ли может быть достоверно установлена.
12 Мульд, Масякин 2003, рис. 3, 5.
13 Мелюкова 1978, 228.
14 Кухаренко 1951, 36; Zirra 1971, Abb.3, 17-18; Высотская 1994, 111; ср. Трейстер 1992а, 44; Стржелецкий и др. 2005, 154.
15 Кухаренко 1951, 36-37, рис. 2, 17-18, 22-24.
латенским браслетам»16. Эта точка зрения получила полное признание в отечественной литературе17. О. Н. Мельниковская, рассмотревшая находки колец с выступами в Южной Белоруссии, считает их изготовленными под латенским влиянием18. Г. М. Залашко и В. Е. Еременко, говоря о сходных «браслетах с группами насечек или рубчиков», предполагают, что они были изготовлены кельтскими ремесленниками, скрывавшимися на милоградских городищах от скифов19.
Лишь Н. А. Богданова в свое время выступала против латенской принадлежности этих браслетов20, ссылаясь на их размеры и значительные морфологические отличия.
Браслеты с шишечками второй половины IV — начала III в. до н.э. из скифских памятников были собраны В. Г. Петренко, которая также считает их кельтскими. Они были выделены в 11 тип ее классификации21. Ряд скифских и фракийских колец с выступами был детально рассмотрен А. И. Мелюковой22.
Специальную статью посвятил «кольцевым подвескам» небольшого диаметра (до 4-5 см) А. В. Богачев23, который собрал подобные находки со всей территории Восточной Европы. Им было учтено 115 экземпляров из 64 географических пунктов24. Сводка А. В. Богачева избавляет меня от необходимости перечисления еще раз всех памятников, в которых эти кольца были найдены. Отмечу лишь, что их находки получили широкое распространение по всей территории Восточной Европы. Автор отмечает, что они найдены в трех больших регионах «1) юго-запад Восточной Европы и примыкающие районы Центральной Европы; 2) бассейн Средней Волги и Камы; 3) Кавказ»25.
А. В. Богачев разделил кольца «с выпуклинами» на два подтипа. К первому (подтип I) относятся кольца с тремя выпуклинами-шишечками в одной точке сечения кольца: одна на внешней стороне окружности, две другие — по сторонам26. К этому подтипу как раз и относятся интересующие нас кольца с выступами. Ко второму (подтип II) относятся изделия, где «тройная выпуклина как бы «заменена» на кольце одним вздутием-утолщением». При этом они подразделяются еще на два варианта — в одном из них выпуклости расположены на определенном
расстоянии друг от друга, а в другом — одна выпуклина сразу переходит в дру-
27
гую .
В 2006 г. автором статьи был прочитан доклад о позднескифских кольцах с выступами, ставший прологом этой статьи28.
16 Богачев 1998, 155; Ср. Кухаренко 1951, 35; Высотская 1972, 156.
17 См. например: Берлизов, Еременко 1988, 25-27.
18 Мельниковская 1956, 175-176; 1967, 78-80.
19 Залашко, Еременко 1986, 59-60.
20 Богданова, Гущина, Лобода 1976, 144; Богданова 1980, 84.
21 Петренко 1978, 55.
22 Мелюкова 1978, 227-229, рис. 48.
23 Богачев 1998, 151-166.
24 Богачев 1998, 151, рис. 1. На самом деле их известно гораздо больше. Только в позднескиф-ских некрополях Крыма их число исчисляется сотнями.
25 Богачев 1998, 152.
26 Богачев 1998, 153.
27 Богачев 1998, 154.
28 Журавлев 2006, 98-103. См. также: Журавлев, Фирсов 2013, 37.
За рубежом также существует несколько специальных публикаций, посвященных интересующим нас изделиям. Среди них выделю статью И. Глодариу29. Ряд иностранных исследователей, публикуя подобные кольца с выступами, приводит широкий ряд аналогий европейского происхождения, при этом почти не учитывая находки из Юго-Западного Крыма и сопредельных территорий.
Все остальные исследователи при публикации подобных колец лишь повторяли выводы предшественников, не делая попыток разобраться в их происхождении.
Рассмотрим кольца с выступами, чтобы понять, действительно ли они являются одной из самых многочисленных групп находок в Северном Причерноморье, имеющих латенские корни.
Место находок колец с выступами
Сначала определим место находок колец с выступами в позднескифских и сарматских погребальных памятниках. Сразу должен отметить, что случаи утилитарного использования этих предметов как браслетов (на руку или ногу) или колец (на палец) единичны. Так, в могильнике Бельбек IV, раскопки которого велись под руководством И. И. Гущиной, зафиксировано только два случая, когда кольца с выступами были надеты на левой руке погребенного как браслеты, причем рядом был надет и браслет другого типа. Этот необычный обряд для крымских некрополей римского времени зафиксирован в п. 159 и 19130.
В различных погребениях их находки встречены в ногах, на груди, около рук, в головах покойного; в отдельных случаях они найдены в мешочках для амулетов или в деревянной шкатулке. Иногда в могиле кольца с выступами представлены в обломках или в нескольких экземплярах. Например, в п. 238 могильника Бельбек IV один «браслет» найден целым, а еще два — в обломках. В Усть-Альминском некрополе в одном из погребений их было найдено 7 экземпляров (рис. 2)! Иногда эти «браслеты» могли быть скреплены проволокой между собой (рис. 3)31.
В могильнике Скалистое III «кольца с тройными шишечками» в двух погребениях были найдены на фалангах пальцев рук. Правда, учитывая диаметр (7-8 см), трудно предположить их утилитарное использование в качестве обычных колец. Авторы публикации специально подчеркивают ритуальных характер подобных изделий32. В Усть-Альминском некрополе кольца с выступами были найдены у левого или правого бедра, около локтя левой руки, за пределами останков скелета, в засыпи могильной ямы. Лишь в одном случае браслет был найден в области локтя левой руки33.
В п. 335 могильника Бельбек IV два кольца с выступами, найденные слева от левого плеча погребенного, служили единственным инвентарем умер-шего34. В сарматском могильнике Валовый 1 (курган 9, погребение 1) в Подо-
29 Glodariu 1984, 63-80.
30 Гущина, Журавлев (в печати).
31 Пуздровский 2007, рис. 146, 3.
32 Богданова и др. 1976, 144.
33 Высотская 1994, 111.
34 Журавлев, Фирсов 2007, рис. 7.
нье подобные «браслеты» были найдены слева от височной кости скелета; в том же погребении обнаружена и подвеска-сфера, лежавшая среди амулетов35.
Отметим, что находки колец с выступами чаще встречаются в женских погребениях, реже — в детских36. К сожалению, отсутствие половозрастных определений в большинстве публикаций не позволяет с точностью восстановить половую принадлежность погребенных.
Рис. 2. Кольца с выступами в погребении склепа 853 Усть-Альминского некрополя (по А. Е. Пуздровскому).
35 Беспалый и др. 2007, табл. 27-28.
36 Косяненко 2008, 139.
Рис. 3. Кольца с выступами, скрепленные между собой проволокой. Усть-Альминский могильник (по А. Е. Пуздровскому).
Амулеты. Чаще всего находки таких колец с выступами фиксируются среди амулетов. Очень интересен мешочек для амулетов, открытый в склепе 853 Усть-Альминского некрополя, в котором среди различных предметов (окаменелости, обломки каменных молотков бронзового века, колокольчики, бусы и т.п.) было найдено несколько колец с выступами (рис. 2)37. А. Е. Пуздровский трактует это погребение как жреческое. В склепе 620 того же некрополя у головы погребенного было найдено скопление амулетов и других предметов38. В крымском могильнике Казан-Таш в женском погребении два кольца различного диаметра были найдены в мешочке, лежавшем около левого бедра. Показательно, что в том же погребении были найдены три лепные курильницы, возможно, говорящие об определенных сакральных функциях, которыми была наделена захороненная здесь женщина39. В сарматском погребении I в. до н.э. в кургане «Крестовый» в Подонье кольцо с выступами также найдено в мешочке для амулетов40.
Что же касается находок обломков подобных колец, то сходная традиция фиксируется во многих позднескифских и сарматских погребениях, где в качестве амулетов использовались обломки различных вещей. Среди этих предметов могли быть обломки предметов вооружения и римской воинской амуниции, атташи
37 Пуздровский 2007а, рис. 1.
38 Loboda et al 2008, Abb. 13; 15, 14, 15, 17, 19; Кат. Симферополь, 2005, 22. № 100-105.
39 Зайцев 1997, 116, рис. 65.
40 Захаров 2000, 35-36, рис. 2, 23.
Назначение колец с выступами
Рис. 4. Кольца с выступами, найденные вместе с бусами in situ. Могильник Бельбек IV, раскопки Д. В. Журавлева, К. Б. Фирсова.
бронзовых сосудов, фрагменты стеклянных сосудов в проволочных петлях, обломанные бронзовые статуэтки, артефакты эпохи бронзы и т.п.
Таким образом, нет никаких сомнений, что кольца с выступами использовались в качестве амулетов и имели ритуальное назначение. Н.А.Богданова предполагает, что количество шишечек — три — не случайно, и трактует эти кольца как амулеты-символы, отображающие единство трех элементов — водной стихии, солнца и земли41. Не вдаваясь в семантику этих вещей, отмечу, что подобный вывод представляется несколько преждевременным.
Детали украшений. Судя по всему, некоторые кольца с выступами могли использоваться и как детали украшений. В 2004 г. при раскопках некрополя Бельбек IV в п. 336 эти кольца (всего 4 — это уникальный случай) были найдены со вставленными в них стеклянными бусинами несколько меньшего диаметра (рис. 4)42. Подобные находки, только с меловыми бусинами, были известны в этом некрополе и ранее. Интересно отметить и другие случаи использования подобных колец как деталей украшения: так, например, известна гривна из некрополя Фанагории
Показательно, что в детском погребении 9 скифского могильника у с. Нико-лаевка «три соединенных вместе кольца и два одинарных вместе с пастовыми бусами и бронзовыми пронизками входили в состав ожерелья и были найдены в области шеи» (рис. 6, 10)44. Несмотря на значительные отличия этих колец от наших, надо отметить наличие на них тройных выступов-шишечек. Известны подобные колечки в кургане у с. Мастюгино (рис. 6, 9), где они были найдены в области шеи детского скелета. В том же положении золотые кольца, датированные П-! вв. до н.э., были зафиксированы Н.И. Веселовским в женском погребении у с. Марьевка45.
41 Богданова 1980, 84.
42 Журавлев, Фирсов 2007, рис. 10.
43 Алексеева 1975, табл. 17, 11.
44 Мелюкова 1978, 228.
45 Мелюкова 1978, 228.
Сбруя и портупейные пряжки. Как уже отмечалось выше, специальную статью посвятил рассматриваемым «браслетам» с И. Глодариу46. Автор рассмотрел все известные ему находки с территории Дакии, предложил собственную типологию и схему развития этих изделий (рис. 7) и пришел к выводу, что подобные предметы могли использоваться в качестве пряжек или распределителей ремней (рис. 8). Во Фракии подобные кольца находят с остатками кожаных ремней и трактуются как детали конской упряжи47.
Рис. 7. Схема эволюции колец с выступами (по I. вМагш).
46 О1о<!агш 1984, 63-80.
47 Тончева 1956, 54; табл. I, 9-10; 3, 13.
Рис. 8. Варианты использования колец с выступами (по: I. вМагш).
Подобная теория хорошо иллюстрируется и северопричерноморскими материалами. Очень интересная находка «бронзового кольца с напаянными шариками», связанная с конской уздой, происходит из кургана 1, погр. 2 Кировского I могильника: «Между малыми ажурными фаларами, на одинаковом удалении от них, находилось бронзовое литое кольцо с напаянными шариками, сгруппированными по три. Размер кольца 3,7 Х 3,3 см». И далее: «южнее бронзового кольца с напаянными шариками были обнаружены два железных зажима из согнутых пополам прямоугольных пластинок... Фрагмент железной пластинки, возможно еще от одного зажима, был найден вдоль сложенных пополам удил48.
Более ранние скифские кольца с тремя группами тройных выступов были найдены в мужских погребениях рядом с рукоятями мечей, например, в кургане XII у села Кирикова49 или в кургане 487 у с. Капитоновка (рис. 6, 11 )50. В воинских же погребениях были найдены кольца, служившие портупейными застежками или пряжками, например в некрополе у с. Требениште на Охридском озере51. Показательна в этом случае находка в могильнике Бельбек IV двух колец с выступами вместе с бронзовой фигурнорамчатой пряжкой на поясе погребенного из п. 12352.
Существует еще одна точка зрения на подобные кольца, близкие обнаруженным в скифских погребениях. С. Топалов предполагает, что они могли использоваться в качестве платежного средства немонетного облика, подобно монетам-стрелкам, дельфинчикам и т.п.53
48 Ильюков 2000, 103; рис. 8, 2.
49 Мельник 1902, 714-715, рис. 119.
50 Бобринский 1910, 71; рис. 11.
51 Мелюкова 1978, 229.
52 Гущина, Журавлев (в печати), табл. 74, 3-4, 6.
53 Тора1оу 2004, 35-45.
Подвески в виде сферы
С рассматриваемыми кольцам, несомненно, связаны литые ажурные подвески, сделанные из толстых круглопроволочных бронзовых колец с тремя рядами выпуклых шишечек, кольца как бы вставлены одно в другое, образуя сферу (рис. 9). С одной стороны они имеют петлю для подвешивания, с другой — небольшое округлое утолщение. Диаметр их колеблется от 2 до 6,5 см, форма также несколько варьируется. Э. А. Сымонович считал их «усложненными образцами рассматриваемых оберегов»54. Как правило, в погребениях встречается по одной такой подвеске, изредка по две. Известны они и в могильнике Бельбек IV55. В могиле они обычно находятся среди других амулетов.
Подобные подвески-сферы — достаточно частая находка в крымских могильниках первых веков н.э.56, а ареал их распространения простирается вплоть до региона Киева на севере57 и Нижнего Подунавья58 и Балкан59 на Западе. Известны подобные подвески и в ареале распространения сарматской культуры60. В Крыму подвески-сферы (правда, оформленные более схематично) известны вплоть до позднеримского времени, например, в некрополе Чатыр-Даг61 или в могильнике Дружное62.
Специальная работа, посвященная подвескам в виде сферы, недавно опубликована Л. А. Рыжовой63. Исследовательница разделила подобные подвески на 4 типа, рассмотрев их хронологию и возможные прототипы.
Напоминающие по форме крымские подвески-сферы известны в ареале распространения кельтской культуры64. Многие исследователи относят эти подвески к кругу латенских древностей, так же, как и кольца с выступами65. Л. А. Рыжова отмечает также их возможную связь с изделиями из западных провинций Римской империи66, указывая и на прототипы среди балканских материалов, начиная с VIII в. до н.э.67
Н. А. Богданова считает подобные сферические подвески символами небесного свода со звездами, солнцем и луной68. Л. А. Рыжова также не исключает связь этих подвесок с культом плодородия69. Впрочем, семантика этих подвесок не является темой нашей статьи.
54 Сымонович 1983, 98.
55 Гущина 1982, рис. 4, 51, 68, 75; Ахмедов и др. 2001, рис. 3, 6-7; Журавлев 2006, рис. 1, 2-3.
56 Дашевская 1991, табл. 70, 22-24; Пуздровский 2007, рис. 146, 8-13, 16.
57 Бобринский 1910, рис. 44.
58 Bicher 1972, 155, pl. XIII, 5; Turcu 1979, fig. 26, 45; Rustoiu 1996, fig. 108, 13.
59 Todorovic 1974, fig. 109.
60 Cat. Milano 2005, 166. No. 141; Беспалый и др. 2007, табл. 28, 4.
61 Мыц и др. 2006, табл. 8Б, 3.
62 Храпунов 2002, рис. 92, 5.
63 Рыжова 2005, 283-290.
64 Loeschcke 1909, 166. Здесь же см. аналогии с территории Швейцарии и Италии.
65 Сымонович 1983, 98.
66 Рыжова 2005, 285.
67 Bouzek 1973, 60-61, 70, fig. 21, 11-12.
68 Богданова 1980, 84.
69 Рыжова 2005, 285.
Собственно говоря, ареал распространения этих подвесок совпадает с ареалом распространения колец с выступами. Вероятно, эти магические предметы были тесно связаны между собой. На наш взгляд, многочисленные находки этих подвесок в Крымских могильниках римского времени говорят о местном производстве этих изделий.
Амулеты с изображениями людей, животных и птиц
Говоря о кольцах с выступами, необходимо также упомянуть и некоторые экземпляры, дополнительно украшенные изображениями животных. Так, подобный экземпляр происходит из сарматского могильника Валовой-1 (рис. 10, 2)70.
70 Трейстер 1992, рис. 9, 3-4; Са1 Рапз 2001, 260, N0. 316; Беспалый и др. 2007, табл. 38.
Рис. 10. Амулет с антропоморфными и зооморфными изображениями: 1 — Усть-Альминский некрополь (по Т. Н. Высотской); 2 — могильник Валовой-1 (по каталогу: L'Or des Amazones); 3-4 — по H.Dannheimer; 5 — по Cat. München 1993.
С этой находкой можно сопоставить бронзовую «бляху» из Усть-Альминского некрополя, украшенную выступами-шишечками по кругу (рис. 10, 1). В круг вписана фигура обнаженной женщины, а на поверхности «бляхи» помещено рельефное изображение собаки71. Т. Н. Высотская специально подчеркивает, что «бляха ... безусловно варварской работы, возможно, выполнена местным мастером-бронзолитейщиком»72.
Целый набор бронзовых предметов, связанных с нашей темой, был обнаружен в 1913 г. в окрестностях Керчи (рис. 11). Здесь были найдены кольцо с выступами, дополнительно украшенное многофигурными изображениями животных, еще одно кольцо небольшого диаметра, а также колокольчик, также имеющий на
71 Высотская 1979, 162-163, рис. 77; 1994, 129-130.
72 Высотская 1994, 130.
верхней поверхности выпуклости73. Не так давно близкий по сюжету амулет был найден в могиле 27 восточного некрополя Фанагории (рис. 12)74. Еще один подобный амулет, также происходящий с территории Боспора (из Керчи?), хранится в Лувре и, насколько мне известно, не опубликован75.
Рис. 11. Комплекс находок 1913 г. из Керчи (по М. Ю. Трейстеру).
Рис. 12. Подвеска из могильника Бельбек IV. Раскопки Д. В. Журавлева, К. Б. Фирсова.
73 Трейстер 1992а, илл. 11, 1-3.
74 Phanagoreia 2009, 43; Шавырина 2013, 79-105. Т. Г. Шавырина предложила сложный вариант интерпретации изображения на этом амулете. Не рассматривая в данной статье семантику этих изображений, замечу лишь, что далеко не со всеми выводами исследовательницы можно согласиться.
75 Благодарю М. Фужера за информацию.
Рис. 13. Подвеска из Фанагории (По: Шавырина 2013).
Находки колокольчиков, подобных керченскому, мне неизвестны. Вероятно, они изготавливались в ограниченных количествах или даже индивидуально, на заказ. В этой связи упомяну еще одну подвеску-амулет из могильника Бельбек IV (рис. 13), также украшенную выступами76, аналогия которой известна и в поздне-скифском могильнике Заветное77.
М. Ю. Трейстер сравнивал «браслет» из могильника Валовой-1 с кельтскими изделиями, на основании чего сделал вывод о латенском происхождении этого
76 Журавлев, Фирсов 2007, рис. 6, 6.
77 Журавлев, Фирсов 2007, 238, сноска 53.
Рис. 14. Различные кельтские браслеты с выступами и зооморфными изображениями (по H. Dannheimer).
экземпляра78. Действительно, можно провести ряд параллелей с изделиями из Швейцарии, в частности с кольцами с изображением водоплавающих птиц (рис. 14)79. Одно из них действительно напоминает находку из Ростовской области. Тем не менее, они далеко не идентичны.
Еще несколько близких колец происходят с территории Германии (рис. 14)80. Надо отметить, что изображение животных действительно является характерной чертой кельтского искусства81, хотя находки т.н. «браслетов» с такими изображениями на этой территории уникальны82, а их происхождение дискуссионно.
Оставив в стороне семантику изображений на амулетах, которая должна стать темой специального исследования, отмечу, что их ритуальное назначение не вызывает никаких сомнений.
Кельтские браслеты
В связи с тем, что интересующие нас кольца с выступами многими исследователями считаются кельтскими, представляет интерес кратко рассмотреть собственно кельтские изделия (рис. 15). Действительно, браслеты и кольца, на первый взгляд близкие рассматриваемым в настоящей статье, присутствуют в кельтских памятниках Центральной и Западной Европы83.
78 Трейстер 1992, 44.
79 Wyss 1974, Abb. 14, 1-3.
80 Dannheimer 1975, Abb. 4, 6-7; Cat. München 1993, 333, 335, Nr. 443.
81 Eggers et al. 1964, 50-55.
82 Здесь необходимо сделать одно важное замечание: в отличие от обычных браслетов, в данном случае автор публикации специально пишет, что перед нами амулеты в форме колец с выступами! Но даже эти близкие к северо-причерноморским кольцам предметы (Dannheimer 1975, Abb. 2) имеют совершенно другую форму выступов.
83 Crisan, Milea 1970, pl. I, 2; II, 2; Harvath et al. 1987. pl. VIII, 1; XII, 2-3 ; XXI, 1; Kolnik 1991, Abb. 5, 8; Nemeti 1989, fig. 1, 1,2,5; 4; 5; Walus 1992, ryc. 2, c,d; Cat. Leipzig 2002, 172, Kat. Nr. 126; и др.
Рис. 15. Образцы кельтских браслетов с выступами (по Cat. München 1993).
Кольца меньшего диаметра также были распространены в европейских памятниках римского времени, например в Словакии84. Небольшая подвеска близкого облика найдена в некрополе Оравассо раннеримского времени85. Эту подвеску действительно можно считать кельтской. Кольца с выступами были найдены также в Словении86 и Чехии87. В Безансоне были обнаружены следы производства колец с выступами-шишечками, но несколько другого облика88.
В свое время Е. С. Нефедовой был собран 101 браслет латенского стиля с территории европейской части СССР, которые характеризуются «латенскими»
84 Filip 1956, tab. CIV, 11, 14, 15; Pieta 1996, Abb. 3, 2.
85 Graue 1974, Abb. 12, 6.
86 Bozic 1993, Abb. 1, 3-4.
87 Filip 1956, tab. XXVIII, 2.
88 Feugere 1994, fig. 6; 7, 4.
чертами — шишечками и рубчиком89. Тем не менее, даже беглого взгляда на эту работу достаточно, чтобы понять, что браслетов, подобных найденным в крымских могильниках, здесь просто нет! Наиболее близки к ним типы 6 и 7 ее класси-фикации90, но и они скорее напоминают браслеты с выступами, обнаруженные в скифских и фракийских памятниках ^-Ш вв. до н.э.91 Кстати, и хронология этих браслетов тоже совпадает92. В работе Я. Филипа собрано множество латенских браслетов, но нет ни одного, более-менее напоминающего крымские93. Изделия же галатского облика, происходящие из Малой Азии94, лишь весьма отдаленно напоминают крымские находки.
А. В. Захаров, на мой взгляд, совершенно справедливо отмечает, что «почти все кубанские и вообще северопричерноморские находки изготовлены довольно грубо, часто у них даже не спилены литники, и они явно отличаются от мелкой пластики собственно кельтского происхождения»95. В этой связи вспомним и тезис Ю. В. Кухаренко об изготовлении значительной части «латенских» вещей в мастерских Северного Причерноморья96.
Таким образом, морфологические различия между латенскими браслетами97 и кольцами с выступами, обнаруженными в Северном Причерноморье, очевидны98. И. Н. Храпунов, А. А. Стоянова и С. А. Мульд также считают, что «у кельтов в эпоху латена бытовали похожие браслеты, но они имели либо прямоугольные «рубчики» или гофрированную поверхность, либо иное расположение шишечек»99.
Немаловажен и тот факт, что браслеты кельтского облика найдены в погребении именно как изделия утилитарного назначения — они были надеты на руки или ноги погребенного (в зависимости от диаметра)100.
«Браслеты» и кольца с выступами скифского времени
Представляется, что исследуемые нами кольца с выступами близки по схеме оформления к кольцам из скифских памятников более раннего времени. На территории Северного Причерноморья «браслеты» близкой схемы появляются как минимум со второй половины IV в. до н.э. (рис. 6)101. Среди наиболее близких рассматриваемым в статье «браслетам» можно считать серебряный экземпляр из
89 Нефедова 1992, 21-34.
90 Нефедова 1992, 22, сл.; рис. 2; 2а.
91 Ср.: Мелюкова 1978, рис. 48.
92 Нефедова 1992, 28; табл. 1.
93 Filip 1956, tab. XIII, 2; XXV, 15; XXVIII, 3; XXX, 8-12; XXXI, 13, 15; XXXIII и др.
94 Müller-Karpe 1988, 189-199, Abb. 3.
95 Захаров 2000, 36.
96 Кухаренко 1951, 41-42.
97 См. например: Prochäzka 1937, tab. XII, 5; XXV, 16-18; Raftery 1988, fig. 38, 1, 3; 42, 4;
98 Побывав во многих музеях Европы и имея возможность лично изучить коллекции кельтских браслетов, я могу утверждать на основании собственных наблюдений, что все латенские браслеты изготовлены по совершенно другой схеме.
99 Храпунов и др. 2001, 136.
100 Выше я уже отмечал, что и в кельтских памятниках есть амулеты в форме колец с выступами (см. например: Dannheimer 1975, Abb. 2), форма которых, правда, несколько отличается от причерноморских.
101 Петренко 1978, 55.
п.1 кургана 14 Люберецкого поселка и бронзовый фрагмент из кургана Огуз102. По предположению М. Пардуца, рассмотревшего материалы из Артанда в Венгрии и отметившего достаточную близость браслетов из этих комплексов, они далеки от кельтских экземпляров и скорее имеют фракийскую принадлежность. Сами же браслеты из Артанда близки материалам из Трансильвании103. В. Г. Петренко, напротив, отстаивает латенскую принадлежность огузского и любарецко-го экземпляров104.
А. И. Мелюкова считает, что, несмотря на то что на территории собственно Скифии таких колец было обнаружено больше, чем во Фракии, мы не можем говорить о скифском происхождении подобных предметов105. Еще Б. Е. Деген обратил внимание на близость пары бронзовых колец «с шишечками» из слоя Троя VII к скифским и фракийским экземплярам106. В уже упомянутом некрополе у с. Тре-бениште на юге Фракии находки близких колец относятся к VII-VI вв. до н.э.107
Кольца с выступами небольшого диаметра были найдены в комплексах первых веков н.э. в Одессосе и связываются с фракийским влиянием в регионе108. Значительно число их находок и на территории современной Румынии.
Таким образом, согласно предположению А. И. Мелюковой, фракийцам Бал-кано-Дунайского региона кольца с тремя выступами из шишечек стали известны из более южных районов, возможно, из Малой Азии. Помимо Трои, укажу на находку подобных колец в Дидимах109 Приене,110 Олинфе111 и других памятниках Анатолии112. В таком случае возможно предполагать их появление в Северном Причерноморье из более южных районов, возможно, из Малой Азии через посредство фракийцев113.
Происхождение колец с выступами
Надо отметить, что такого количество «браслетов» и колец с выступами, как в крымских могильниках первых веков н.э., не известно ни в одном другом пункте Европы. Вспомним и о том, что еще в IV-III вв. до н.э. подобные украшения известны в скифских памятниках Северного Причерноморья (рис. 6). Значительное число находок таких изделий как в Крыму, так и в других районах Причерноморья не оставляет сомнений в их местном производстве. Формы для изготовления таких колец найдены в Ольвии (рис. 15)114. Более поздние формы для отливки подобных изделий известны в Волго-Камье115.
102 Петренко 1978, 55, табл. 44, 13-14.
103 Parducz 1965, 204-206, fig. XX.
104 Петренко 1978, 55.
105 Мелюкова 1978, 229.
106 Деген 1940, 94. См. также: Мелюкова 1978, 229.
107 Мелюкова 1978, 229.
108 Тончева 1956, 54, табл. I, 9-10; 3, 13.
109 Bumke et al. 2000, Abb. 27.
110 Raeck 2003, 394, Abb. 50.
111 Robinson 1941, pl. CLXVI, 2585.
112 Müller-Karpe 1988, 196, Abb. 3.
113 Мелюкова 1978, 229.
114 Кадеев 1970, 56; Археология Украинской СССР 1986, рис. 171, 4.
115 Богачев 1998, 155.
Рис. 16. Форма для отливки колец с выступами. Ольвия (по: I. Glodariu).
Уже в римское время находки украшений с выступами широко распространены в Херсонесе116, что, по всей видимости, нельзя связывать лишь с усилением варварского влияния в городе. Кстати, Д. С. Раевский в свое время предполагал, что появление в позднескифских некрополях «браслетов» и колец с выступами наряду с другими категориями инвентаря свидетельствует о сарматском влиянии117.
На мой взгляд, различия северопричерноморских и кельтских «браслетов» и колец с выступами очевидны, и последние не могли стать прямыми прототипами для производства. Значительно большее сходство с крымскими имеют фракийские экземпляры, хотя и здесь мы не можем говорить об их полной идентичности118. Наиболее близкие аналогии нашим кольцам с выступами есть на территории Гето -Дакии119. Нет никаких сомнений, что «браслеты» и кольца, обнаруженные в аре-
116 Рыжова 2005, 283.
117 Раевский 1971, 149.
118 Согласно типологической схеме И. Глодариу (рис. 6), они вполне могли стать прототипом рассматриваемых в статье колец с выступами.
119 Bicher 1973, pl. CLXXXIV, 2; 1984, pl. XLIX, 3; Glodariu 1984; Alicu et al. 1994, pl. 53; Cat. N 806; Rustoiu 1996, fig. 54-57; 110, 4; Babe§ 1999, Abb. 7, 12; и т.д.
але распространения позднескифской культуры, имеют северопричерноморское происхождение. Возможно, они были линией развития подобных изделий более раннего, скифского времени (рис. 6), испытав на себе определенное фракийское влияние. Мы не можем исключить некоторых параллелей и с латенскими экземплярами, но ведь могло быть и по-другому. И кельтские, и северопричерноморские изделия могли иметь единый прототип. Еще раз повторюсь в этой связи — число находок колец близкого облика на территории латенизированных культур Европы значительно меньше, чем в Крыму и Северном Причерноморье.
Что же касается колец меньшего диаметра, очень показательно, что их появление в памятниках латенизированных культур Центральной Европы приходится на I в. н.э., т.е. на начало сарматской экспансии120. Позволю себе процитировать венгерских исследователей Э. Иштванович и В. Кульчар: «Самыми типичными находками второй сарматской волны, появившейся на Венгерской низменности уже после Маркоманнских войн, в конце II века, являются кольца с шишечками, весьма характерные для крымских находок»121. Таким образом, не исключен и обратный путь этих колец в Европе — с востока на запад.
Уже в раннесредневековое время кольца с выступами, как прекрасно показано в сводке А.В. Богачева, распространяются и на территорию Волго-Камья. Не будучи специалистом в области исследования именьковской культуры и тем более ее возможных генетических корней в зарубинецкой, я не могу судить о причинах появления и необыкновенной популярности этих колец среди местного населения во второй половине I тыс. н.э. Дальнейшее же их проникновение на Кавказ в третьей четверти I тыс. н.э. именно из этого региона вызывает у меня некоторые сомнения — ведь они были известны здесь значительно раньше, в первые века н.э.
Таким образом, на наш взгляд, говорить о «браслетах» и кольцах с выступами из позднескифских и сарматских памятников как о кельтских не стоит. Вероятно, наши кольца с выступами связаны происхождением с экземплярами из Фракии или, скорее, Гето-Дакии.
Заключение
Подчас отнесение отдельных украшений к предметам, созданным под влиянием кельтов, основано лишь на отдаленном визуальном сходстве вещей двух культур и на приблизительном знакомстве с импортными предметами лишь по публикациям. При этом ряд специалистов, работающих на территории распространения кельтской культуры, имеет прямо противоположное мнение и считает, что кольца и «браслеты» с выступами появились в латенской культуре в результате взаимодействиями с культурами скифского и фракийского мира122. В результате получается своего рода замкнутый круг...
Разумеется, никто не собирается отрицать кельтского влияния в Причерноморье, которое не только нашло свое отражение в заимствовании многих типов фибул и иных украшений, наступательного (мечи) и оборонительного (шлемы)
120 См. например: РаМ^ 1941, Та£ 16, 37; XXIII, 13; XXVI, 3, 5; РаМ^ 1944, Та£ ЬЩ 1-2; и др.
121 Иштванович, Кульчар 2005, 341.
122 Благодарю Г. Парцингера за плодотворную дискуссию.
вооружения и т.п., а также большом количестве реальных кельтских импортов в регионе, но и хорошо прослеживается по данным письменных источников (например, кельтские воины на службе понтийского царя Митридата Евпатора). Среди тех же браслетов также может быть выделена значительная группа, ведущая свое происхождение из латенизированных культур Европы123.
На фоне всего массива находок представляется, что влияние латенских культур на материальную культуру причерноморских племен римского времени не было столь всеобъемлющим. В результате в некоторых работах возникает картина столь значительного кельтского влияния в Северном Причерноморье, которую трудно проследить и на территории значительно более латенизированных Чехии, Словакии или Польши. Завершая свою небольшую статью, призываю коллег к осторожности, критическому отношению к источникам и стремлению не выдавать желаемое за действительное лишь на основании сомнительных аналогий или общей идеи.
ЛИТЕРАТУРА
Абрамова М. П. 1993: Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э. -IV в.н.э). М.
Алексеева Е. М. 1975: Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. 1-12. М.
Археология Украинской СССР 1986: в 3 т. Т. 2. Скифо-сарматская и античная археология. Киев.
Ахмедов И. Р., Гущина И. И., Журавлев Д. В. 2001: Богатое погребение II в. н.э. из могильника Бельбек IV // Тр. ГИМ. 118, 175-186.
Берлизов Н. Е., Еременко В. Е. 1998: Латенские импорты в сарматских памятниках Причерноморья: проблема интерпретации // Древности Кубани. 7, 25-27.
Беспалый Е. И., Беспалая Н. Е., Раев Б. А. 2007: Древнее население Нижнего Дона. Курганный могильник «Валовый 1». Ростов-на-Дону.
Бобринский А. 1910: Отчет о раскопках в Чигиринском уезде Киевской губернии в 1908 г. // ИАК. 35, 61-85.
Богачев А. В. 1998: Кольцевые подвески с выпуклинами I тыс. н.э. // Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии). Материалы II Международной археологической конференции 17-20 ноября 1997 / Д. А. Сташенков (ред.). Самара, 151-166.
Богданова Н. А. 1980: Семантика и назначение некоторых амулетов из могильников первых веков н.э. Юго-Западного Крыма // Тр. ГИМ. 51, 79-88.
Богданова Н. А., Гущина И. И., Лобода И. И. 1976: Могильник Скалистое III в Юго-Западном Крыму (I—III вв.) // СА. 4, 121-152.
Вгрлич А. Е. 1965: Сарматське поховання в Бшозерском райош Херсонсько! обласл // Археолопя (Ки!в). XIX, 177-178.
Высотская Т. Н. 1972: Поздние скифы в Юго-Западном Крыму. Киев.
Высотская Т. Н. 1979: Неаполь - столица государства поздних скифов. Киев.
Высотская Т. Н. 1994: Усть-Альминское городище и некрополь. Киев.
ГудковаА. В., ФокеевМ. М. 1982: Поселение и могильник римского времени Моло-га II // Памятники римского и средневекового времени в Северо-Западном Причерноморье / А. В. Гудкова (ред.). Киев, 55-113.
123 Нефедова 1992, 21-34.
Гущина И. И. 1982: О локальных особенностях культуры населения Бельбекской долины в первые века н.э. // Тр. ГИМ. 54, 20-30.
Гущина И. И., Журавлев Д. В. Некрополь римского времени Бельбек IV в Юго-Западном Крыму (в печати).
Дашевская О. Д. 1991: Поздние скифы в Крыму. САИ. Д 1-7. М.
Деген Б. Е. 1940: О «загадочных предметах» из скифских погребений // КСИИМК. VII, 93-97.
Еременко В. Е. 1997: «Кельтская вуаль» и зарубинецкая культура. Опыт реконструкции этнополитических процессов III—I вв. до н.э. в Центральной и Восточной Европе. СПб.
Журавлев Д. В. 2006: Об одной группе «браслетов» или Кельтский мираж в Крыму // БЧ. VII, 98-103.
Журавлев Д. В., Фирсов К. Б. 2007: Новые раскопки могильника Бельбек 4 // Древняя Таврика. Посвящается 80-летию Татьяны Николаевны Высотской / Ю. П. Зайцев, В. И. Мордвинцева (ред.). Симферополь, 233-248.
Журавлев Д. В., Фирсов К. Б. 2013: Фракия, скифский мир и античные города Северного Причерноморья // Фракийское золото из Болгарии. Ожившие легенды. Каталог выставки в Государственном историческом музее. 1 октября — 30 ноября / Д. В. Журавлев, К. Б. Фирсов (ред.). М., 32-38
Зайцев Ю. П. 1997: Охранные исследования в Симферопольском, Белогорском и Бахчисарайском районах // Археологические исследования в Крыму 1994 г. / В. А. Кутайсов (ред.). Симферополь, 102-116.
Залашко Г.М., Еременко В. Е. 1986: К вопросу о датировке кладов браслетов латен-ского времени в Поднепровье // Хозяйство и культура доклассовых и раннеклассовых обществ. Тезисы докладов III конференции молодых ученых ИА РАН СССР. М., 59-60.
Захаров А. В. 2000: Сарматское погребение в кургане «Крестовый» // Сарматы и их соседи на Дону. Материалы и исследования по археологии Дона. I, 27-45.
Ильюков Л. С. 2000: Позднесарматские курганы левобережья реки Сал // Сарматы и их соседи на Дону. Материалы и исследования по археологии Дона. I, 100-140.
Иштванович Э., Кульчар В. 2005: Северопричерноморские (?) золотые ювелирные изделия в культуре сарматов Карпатского бассейна // Боспорский феномен. Проблема соотношения письменных и археологических источников / В. Ю. Зуев (ред.). СПб., 335-342.
Кадеев В. И. 1970: Очерки истории экономики Херсонеса Таврического в ^ГУ вв. н.э. Харьков.
Кат. Симферополь 2005: Древние сокровища Юго-Западного Крыма. Каталог выставки. Симферополь.
Кореняко В. А., Найденов А. В. 1977: Погребения раннего железного века в курганах на р. Томузловке (Ставропольский край) // СА. 3, 230-248.
Косяненко В. М. 2008: Некрополь Кобякова городища (по материалам раскопок 1956-1962 гг.). Донские древности. 9, Азов.
Кухаренко Ю. В. 1951: Распространение латенских вещей на территории Восточной Европы // СА. 1, 31-51.
Мачинский Д. А. 1973: Кельты на землях к востоку от Карпат // АСГЭ. 15, 52-64.
Мельник Е. Н. 1902: Раскопки курганов в Харьковской губ. в 1900-1901 гг. // Труды XII Археологического съезда. I, 714-715.
Мельниковская О. Н. 1956: Клад браслетов в д. Горошков (Южная Белоруссия) // ВДИ. 1, 173-176.
Мельниковская О. Н. 1967: Племена Южной Белоруссии в раннем железном веке. Минск.
Мелюкова А. И. 1978: Скифия и фракийский мир. М.
Мульд С. А. 2001: Позднесарматское погребение в Центральном Крыму // МАИЭТ. VIII, 51-66.
Мульд С. А., Масякин В. В. 2003: Позднескифский склеп № 20 могильника у с. Левад-ки // МАИЭТ. XI, 5-31.
Мыц В. Л., Лысенко А. В., Щукин М. Б., Шаров О. В. 2006: Чатыр-Даг - некрополь римской эпохи в Крыму. СПб.
Нефедова Е. С. 1992: К вопросу о браслетах «латенского стиля» // Проблемы хронологии эпохи латена и римского времени / М. Б. Щукин (ред.). Л., 21-34.
Петренко В. Г. 1978: Украшения Скифии VII-III вв. до н.э. / САИ. Д 4-5. М.
Пуздровский А. Е. 2007: Крымская Скифия II в. до н.э. - III в. н.э. Погребальные памятники. Симферополь.
Пуздровский А. Е. 2007а: Ритуальные предметы из погребения «жриц» Усть-Альминского некрополя // Боспорский феномен: сакральный смысл региона, памятников, находок . Ч. 2. / В. Ю. Зуев (ред.). СПб., 278-285.
Раев Б. А. 1979: Каталог археологических коллекций. Музей истории донского казачества. Новочеркасск.
Раевский Д. С. 1971: Скифы и сарматы в Неаполе // МИА. 177, 143-151.
Рыжова Л. А. 2005: Бронзовые ажурные подвески из раскопок в Юго-Западном Крыму // ХСб. XIV, 283-290.
Стржелецкий В. Ф., Высотская Т.Н., Рыжова Л. А., ЖестковаГ.И. 2005: Население округи Херсонеса в первой половине I тысячелетия новой эры (по материалам некрополя «Совхоз № 10») // Stratum plus. 4, 27-277.
Сымонович Э. А. 1983: Население столицы позднескифского царства. Киев.
Тончева Г. 1956: Тракийското влияние в Одесос // Известия на археологическото дружество гр. Варна. X, 51-64.
Трейстер М. Ю. 1992: Кельти у Швшчному ПричорноморЧ // Археолопя (Кшв). 2, 37-50.
Трейстер М. Ю. 1992а: Бронзолитейное ремесло Боспора // Сообщения ГМИИ им. А. С. Пушкина. 10, 66-110.
Хаврин С. В. 1994: Карасукская проблема? // Петербургский археологический вестник. 8, 104-113.
Храпунов И. Н. 2002: Могильник Дружное (III-IV вв. н.э.) / Monumenta Studia Gothica II. Lublin.
Храпунов И. Н., Стоянова А. А., Мульд С. А. 2001: Позднескифский могильник у с.Левадки // Бахчисарайский историко-археологический сборник. 2, 105-168.
Шавырина Т.Г. 2013: Бронзовый медальон из женского захоронения № 27 (Восточный некрополь Фанагории) // ПИФК. 2, 79-105.
Alicu D., Cocis S., Ilies C., Soroceanu A. 1994: Small Finds from Ulpia Traiana Sarmizege-tusa. Biblioteca Musei Napocensis, IX. Cluj-Napoca.
Babe§ M. 1999: Ein Tamga-Zeichen aus der Dakischen Siedlung von ücni^a (Buridava) // Transilvanica. Archäologische Untersuchungen zur älteren Geschichte des Südöstlichen Mitteleuropa. Gedankschrift für Kurt Horedt. Internationale Archäologie. Rahden/Westf, 223-239.
Bicher Gh. 1973: Cultura Carpicä. Bucare§ti.
Bicher Gh. 1984: Geto-Dacii din Muntenia in epoca romanä. Bucare§ti.
Bicher Gh. 1972: Sarmatii la Dunärea de Jos in Luminia ultimelor cercetäzi // Pontica. V 137-175.
Bouzek J. 1973: Graeco-Macedonian Bronzes (Analysis and Chronology). Praha.
Bozic D. 1993: Slovenija in srednja Evropa v poznolatenskem obdobju // Arheolocki vestnik. 44, 137-152.
Bumke H., Herda A., Röve E., Schattner G. 2000: Bericht über die Ausgrabungen 1994 an der Heiligen Strasse von Milet nach Didyma // AA, 57-97.
Capitanu V. 1989: Obiecte de podoaba si piese vestimentare descoperite on dava de la Racatau, jud. Bacau // Carpica. XX, 97-124.
Cat. Leipzig 2002: Cain H.-U., Rieckhoff S. (Hrsg.). Fromm — fremm — barbarish. Die Religion der Kelten. Austellungskatalogue. Mainz am Rhein.
Cat. Milano 2005: I Tesori della Steppa di Astrakhan. Milano.
Cat. München 1993: Dannheimer H., Gebhard R. (Hrsg.). Das keltische Jahrtausend. Prähistorische Staatssammlung München, Museum für Vor- und Frühgeschichte. Mainz am Rhein.
Cat. Paris 2001: L'Or des Amazones. Peuples nomads entre Asie et Europe Vie siècle av.J.-C. — IVe siècle apr.J.-C. Musée Gernuschi. P.
Crisan I.M., Milea Z. 1970: Descoperiri celtice la Papui — Ilarian (Jud. Mures) // Acta Mvsei Napocensis. VII, 65-78.
Dannheimer H. 1975: Zu zwei älteren Keltischen Fundstücken aus der Münchner Schotterebene // Archaeologisches Korrespondenzblatt. 5, 59-67.
Eggers H. J. Will E., Joffroy R., Holmqvist W. 1964: Kelten und Germanen in Heidnischer Zeit. Baden-Baden.
Feugère M. 1994: Les fouilles du Parking de la Mairie de Besançon (Doubs) (1989-1990). Petits objets des niveaux laténiens // Die spätkeltische Zeit am südlichen Oberrhein. Kolloquium Basel, 17/18 Oktober 1991 / P. Jud (hrsg.). Basel, 146-155.
Filip J. 1956: Keltové ve Stredni Evrope. Praha,
Glodariu I. 1984: "Bratarile" cu nodozitati laténe tirzii in Dacia // Acta mvsei Napocensis. XXI, 63-80.
Graue J. 1974: Die Gräberfelder von Ornavasso. Eine Studie zur Chronologie der später Latene- und frühen Kaiserzeit // Hamburger Beiträge zur Archäologie. Beiheft 1.
Harvâth L., Kelemen M., Uzsoki A., Vadâsz É. 1987: Corpus of Celtic Finds in Hungary. Vol. I. Transdanubia.1. Budapest.
Kolnik T. 1991: Zu den erster Römern und Germanen an der mittleren Donau im Zusammenhang mit den geplanten römischen Angriffen gegen Marbod 6 n.Chr // Die römische Okkupation nördlich der Alpen zur Zeit des Augustus. Kolloquium Bergkamen 1989. Vorträge. (Bodenaltertümer Westfalens, 26). Aschendorff Münster, 71 — 84.
Loboda I. I., Puzdrovskij A. E., Zajcev J. P. 2004: Prunkbestattungen des 1.Jh. n. Chr. In der Nekropole Ust'-Al'ma auf der Krim // Eurasia antiqua. 8, 295-346.
Loeschcke S. 1909: Keramische Funde in Haltern. Mitteilungen der Altertumskommission für Westfalen. V.
Müller-Karpe A. 1988: Neue galatische Funde aus Anatolien // IstMitt. 38, 189-199.
Németi I. 1989: Necropola Latène de la Piscolt, jud. Satu Mare. II // Traco-Dacica. T. X. N 1-2, 75-114.
Pârdutcz M. 1941: Denkmäler der Sarmatenzeit Ungarns, I. Budapest.
Pârdutcz M. 1944: Denkmäler der Sarmatenzeit Ungarns, II. Budapest.
Pârducz M. 1965: Graves from the Skythian Age at Ârtand (County Hajdu-Bihar) // Acta Archaeologica Hungaricae. XVII, 137-231.
Phanagoreia 2009: Kuznetsov V, Povalahev N (Hrsg.). Phanagoreia. Die vergessene Metropole am Schwarzen Meer. Eine Expedition berichtet. Göttingen.
Pieta K. 1996: Römischer Import der Spätlatènezeit in der Slowakei // Arheoloski vestnik. 47, 183-195.
Prochâzka A. 1937: Gallska kultura na Vfyskovsku (La Tène Stredomoravsky). Slavkov u Brna.
Raeck W. 2003: Priene. Neue Forschungen an einem alten Grabungsort // IstMitt. 53, 313-423.
«epacnetbi» h kon^a c bbictynamh h3 no3gheckh$ckux h capmatckhx
85
Raftery B. 1988: Hollow Two-Piece Metal Rings in La-Tene Europe // Marburger Studien zur Ur- und Frügeschichte. 11. Marburg/Lahn.
Robinson D.M. 1941: Metal and Minor Miscellaneous Objects. An Original Contribution to Greek Life. Excavation at Olynthus. X. Baltimore.
Rustoiu A. 1996: Metalurgia bronzului la Daci (sec. II i. Chr. — sec. I d. Chr.). Tehnici, ateliere §i produse de bronz. Bucure§ti.
Todorovic J. 1974: Skordisci. Istorija i kultura. Novi Sad; Beograd.
Topalov S. 2004: Nichtmonetäre austauschgegenstände im Rahmen des kleinhandels der Thrakischen Regionen während des erstes Jahrtausends v.Chr // Archaelogia Bulgarica. VIII. 35-45.
Turcu M. 1979: Geto-dacii din Cimpia Munteniei. Bucure§ti.
Ursachi V. 1987: Cetatea dacica de la Brad // Traco-Dacica. VIII, 1-2, 100-126.
Vaday A. H. 1985: Sarmatisches Gräberfeld in Töröksentmiklos-Suijän-Ujtelep // Acta Ar-chaeologica Academiae Scientiarum Hungaricae. 37, 345-390.
Walus A. 1992: Zabytki metalowe kultury latenskiej z Rembielina, woj. Ostroleckie // Barbaricum '92. T. 2. Studia z archeologii ludyw barbarzynskich z wybrzezy Baltyku i dorzecza Wisly. Warszawa, 89-101.
Wyss R. 1974: Grabriten, Opferplätze und weitere Belegte zur geistigen Kultur der Latenzeit // Ur- und Frügeschichtliche Archäologie der Schweiz. Band IV. Die Eisenzeit. Basel.
Zirra V. 1971: Beiträge zur Kentnis des Keltishen Latene in Rumänien // Dacia. XV 171-238.
BRACELETS AND KNOBBY RINGS FROM LATE- SCYTHIAN AND SARMATIAN MONUMENTS OF THE NORTHERN BLACK SEA REGION
D. V. Zhuravlyov
The paper deals with a group of metallic artifacts, namely knobby rings which are of different diameter and on the whole are similar to rings and bracelets, but in graves they are always found among amulets but not on skeletons. Many researchers stick to the opinion that rings of the kind bear evidence of Celtic influence. After detailed analysis of different uses of the rings the author in the first place refers them to amulets, though some of them served as elements of horse harness or buckles. Some pieces, judging by the place of their find, could be used as rings and bracelets. It seems that Celtic articles could not become a prototype for knobby rings from the Northern Black Sea Region as there are not so many rings of the kind in any other territory, and La Tene culture rings and bracelets look radically different. It is not improbable that the origin of knobby rings from the Crimea and neighboring territory is due to Thracian influence.
Key words: archaeology, jewellery, amulets, Celts, Thracians, late Scythians, Sarmatians
