Борис Пастернак в творчестве новых китайских поэтов (на примере стихотворений Ван Цзясиня) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ФИЛОЛОГИЯ

DOI 10.24411/2658-7866-2019-10007 УДК 821

В. В. Агеносов https://orcid.org/0000-0003-3033-2850

Ли Иннань https://orcid.org/0000-0003-3511-9098

Борис Пастернак в творчестве новых китайских поэтов (на примере стихотворений Ван Цзясиня)

Обращение к Пастернаку в Китае произошло только в 80-е годы, когда окончание «культурной революции» и начало периода реформ и открытости вызвали кардинальную переоценку ценностей в китайском обществе. Характерный пример духовного и художественного влияния творчества Пастернака на современную китайскую поэзию можно найти в произведениях одного из самых крупных поэтов современной эпохи Ван Цзясиня (род. в 1957 г.). Творчество Ван Цзясиня принадлежит к одной из двух великих традиций классической китайской поэзии - гражданской традиции тан-ского поэта Ду Фу (712-770 н. э.) В судьбе автора и героя романа «Доктор Живаго» Ван Цзясинь, по его собственному признанию, увидел себя. И уже зимой 1989 года была написана «Варыкинская баллада». «Варыкинская баллада» Ван Цзясиня носит философско-эпический характер, а написанное годом позже стихотворение «Пастернак» воплощает страдальческую душу автора, перекликающуюся со страданиями русского поэта-философа, передает драматическое восприятие китайским художником действительности и ставит высокую планку ответственности поэта за бытие.

Ключевые слова: Борис Пастернак, Ван Цзясинь, духовное и художественное влияние творчества Пастернака, современная китайская поэзия, «Доктор Живаго», «Варыкинская баллада», стихотворение «Пастернак», философско-эпический характер, драматическое восприятие действительности.

PHILOLOGY

V. V. Agenosov, Li Innan

Boris Pasternak in the work of new Chinese poets (on the example of Wang Jiasin's poems)

The appeal to Pasternak in China happened only in the 1980s, when the end of the «cultural revolution» and the beginning of the period of reform and openness caused a fundamental reassessment of values in Chinese society. A typical example of Pasternak 's spiritual and artistic influence on contemporary Chinese poetry can be found in the works of one of the greatest poets of the modern era, Wang Jiasin (born in 1957). Wang Jiasin's work belongs to one of the two great traditions of classical Chinese poetry - the civil tradition of the Tan poet Du Fu (712-770 AD). In the fate of the author and hero of the novel «Doctor Zhivago», Wang Jiasin, due to his own words saw himself. And already in the winter of 1989 «Varykin ballad» was written. Wang Jiasin's «Varykin Ballad» is philosophical-epic, and the poem «Pasternak» written a year later embodies the suffering soul of the author, which echoes the suffering of the Russian poet-philosopher, conveys the dramatic perception of reality by the Chinese artist and sets a high bar of the poet 's responsibility for being.

Key words: Boris Pasternak, Wang Jiasin, spiritual and artistic influence of Pasternak's creativity, modern Chinese poetry, «Doctor Zhivago», Varykin ballad, «poem» Pasternak, «philosophical-epic character, dramatic perception of reality.

Запоздалое знакомство китайских читателей с Борисом Пастернаком (в отличие от Маяковского и многих других поэтов советской эпохи) объясняется, прежде всего, тем, что по своему настрою творчество поэта не вписывалось в патетику революции и социалистиче-

ского строительства, которыми Китай был увлечен в ХХ веке. Обращение к Пастернаку произошло только в 80-е годы, когда окончание «культурной революции» и начало периода реформ и открытости вызвали кардинальную переоценку ценностей в китайском об-

© Агеносов В. В., Ли Иннань, 2019

ществе. В этот период Пастернак привлек к себе внимание, в первую очередь, как лауреат Нобелевской премии. В 1984 году в сборник «Современная советская поэзия», подготовленный авторитетным издательством «Зарубежная литература» («Вайго вэньсюэ чубань-шэ»), были включены 6 произведений поэта, в 1985 году вышла книга «Люди и положения» в переводе известного писателя и литературоведа Гао Мана. Затем последовали переводы ряда других лирических стихотворений, а в 1987 году был напечатан «Доктор Живаго», первый же тираж которого составил 100 тысяч экземпляров. С тех пор, на протяжении тридцати последних лет, благодаря трудам многих известных переводчиков, поэтов, литературоведов, творчество поэта получило достойное освещение в Китае. В 2014 году в Шанхае вышло «Полное собрание поэзии Пастернака» в 2-х томах, почти целиком переведена и его проза.

История жизни и творчества Бориса Пастернака, трагедийность его образа сразу же вызвали мощный психологический резонанс в среде китайской интеллигенции. В особенности у молодого поколения поэтов, ощутивших «невыразимую близость душ» с Пастернаком (слова поэта Ван Цзясиня), родилось трепетное преклонение перед его гражданским мужеством и высоким художественным мастерством. Как отмечает один из руководителей Союза писателей Китая Джиди Мацзя, высокий дух гуманизма, сострадательность и трагедийность, присущие творчеству Пастернака и русской поэзии в целом, оказали глубочайшее воздействие на духовный мир нескольких поколений китайских поэтов (Более подробно об этом: http://culture.people.com.cn/n/2014/0828/c8742 3-25559601.html).

Характерный пример духовного и художественного влияния творчества Пастернака на современную китайскую поэзию можно найти в произведениях одного из самых крупных поэтов современной эпохи Ван Цзясиня (род. в 1957 г.).

Творчество Ван Цзясиня принадлежит к одной из двух великих традиций классической китайской поэзии - гражданской традиции танского поэта Ду Фу (712-770 н. э.), лирический герой которого ощущает свою моральную ответственность за судьбу Поднебесной (Другая столь же великая традиция

идет от неудержимой фантазии и романтического полета души поэта Ли Бо (годы жизни 701-762/763 н. э.).

Ван Цзясинь родился в 1957 году, и, хотя к концу Культурной революции ему было всего 20 лет, он принадлежит к тому поколению, которое выносило в себе критическое отношение к политическому прессингу и стремление к творческой свободе. Его первые произведения получили известность в середине 80-х годов в обстановке идейного бурления и повышенного интереса к поэзии, подпитываемого демократическими надеждами интеллигенции. Тем болезненнее для молодых поэтов-интеллектуалов были трагические события 1989 года. Политический и психологический кризис заставил многих из них выбрать изгнание, а те, кто остались (как Ван Цзясинь), переживали глубокое чувство подавленности и разочарования.

Творчество Б. Пастернака стало духовной опорой для молодого поэта в период тяжелых сомнений и поисков. В судьбе автора и героя романа «Доктор Живаго» Ван Цзясинь, по его собственному признанию, увидел себя. И уже зимой 1989 года была написана «Ва-рыкинская баллада».

В романе Б. Пастернака Варыкино посвящены 2 части. 9-я («Варыкино»), где главный герой Юрий Андреевич ведет дневник и размышляет о своем предопределении: «служить, лечить и писать». Живаго живут тихо, размеренно - вечерами собираются для разговора о литературе, искусстве. И 14-я («Опять в Варыкино»), где Юрий Андреевич большую часть времени посвящает творчеству, пишет стихи «...Он испытал приближение того, что называется вдохновением».

Мы согласны с И. П. Смирновым, утверждающем в книге «Роман тайн "Доктор Живаго"», что Варыкино для автора и его главного героя - утопия, место тихой и блаженной жизни [2].

Именно так воспринимает Варыкино и китайский поэт в начальных строках своей баллады: «буран/ Дыхание смиряет под его пером» (Здесь и далее подстрочный перевод Ли Иннань); «Пиши, поэт, - как незабвенный Пушкин / Пусть строки золотые звенят / И муки в музыку переливают». Но если в жизни Юрия Андревича все так и происходит («Кровное, дымящееся и неостывшее вытеснялось из стихотворений, и вместо крово-

Борис Пастернак в творчестве новых китайских поэтов (на примере стихотворений Ван Цзясиня)

точащего и болезнетворного в них появлялась умиротворенная широта»), то у пережившего трагедию площади Тяньанмынь 1989 года Ван Цзясиня нет уверенности, что поэзия может победить зло мира.

сквозь скрип пера

К нему пробилось молчание, безмолвное, как смерть, -

И что-то по заснеженным полям несло сюда Жестокий скорбный холод И беду...

Перо сопротивлялось,

И поэт был прав.

Ну почему в жестокую годину

Нам не дозволен ни один прекрасный вечер?

Ну почему нам не дают покоя

Позволив творчеству вступить в борьбу со

смертью

И раз за разом отстранять ее?

Риторический вопрос поэта переходит в уверенность, что

Стих слаб. Под силу ли ему Смягчить огромный ужас? Поэт откладывает перо. Из глубины метельной ночи, В разрыве слов и рифм, Доносится жестокий вой - его ничто Не остановит...

«Скорбный жестокий вой» несется не только извне, «с заснеженных полей», он «рвется из глубин нашего сердца...». «Слова не в силах выдержать тяжесть происходящего».

И все же при значительно большем, чем у автора романа, трагизме, как нам представляется, китайский поэт сохраняет некую надежду. Не случайно большая часть драматических восклицаний обрела форму вопроса. И напротив категорическим требованием звучат строки «Есть поэт, который верит, что искусство превыше всех и вся. / Так дайте же ему стереть трагические ноты!»

Особую роль играет и образ свечи, взятый из текста романа (прозаического и стихотворного) и начинающий каждую строфу «Варыкинской баллады».

У Пастернака образ свечи, светильника непосредственно связан с евангельским противопоставлением свет/тьма: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:5). В романе «Доктор Живаго» свеча впервые появляется в третьей части, где действие происходит во время святок, вскоре после Рождества. Паша Антипов зажигает свечу по

просьбе Лары. Этот глазок с улицы видят едущие на елку к Свентицким Юра с Тоней, и именно тогда, еще неясно возникают у Юрия первые строки «Зимней ночи». Лейтмотив свечи завершается в пятнадцатой части, где Лара, почти 20 лет спустя, прощается с Юрием Андреевичем, не зная, что «с этого, увиденного снаружи пламени, - "Свеча горела на столе, свеча горела" - пошло в его жизни его предназначение?»

«Зимняя ночь» - название одного из первых стихотворений Пастернака (1913, перераб. 1928), в котором началось исследование темы, ставшей одной из основных в творчестве поэта и получившей завершение в романе. Любовь представляется лирическому герою как «удар - исток всего», сотворение духовного мира, центральное событие в жизни, подобное «крещению», свет, что «и во тьме светит», без которого день превращается в бесконечную «зимнюю ночь». «Зимняя ночь» - это мгновения счастья, высшее проявление жизни, глубинный смысл предназначения человека.

Смысл этого предназначения в противопоставлении жизни и любви холоду, сказочному дракону (см. стихотворение «Сказка), ненастьям бытия и в утверждении бессмертия. Справедливо пишет И. А. Суханова: «Гаснет свеча в стихотворении «Дурные дни» в момент воскрешения Лазаря в подвале - гробнице: "И спуск со свечою в подвал, / Где вдруг она гасла в испуге, / Когда воскрешенный вставал". Это последнее упоминание свечи в романе. Таким образом, если Рождеству - началу жизни, началу истории соответствуют затепленные свечки, то Воскрешению Лазаря (прообразу Воскресения Христа) - гаснущая свеча, видимо, потому, что смерть побеждена и ее "не будет": "Смерти не будет, говорит Иоанн Богослов, и вы послушайте простоту его аргументации. Смерти не будет, потому что прежнее прошло <.. .> а новое есть жизнь вечная"« [3].

Если «Варыкинская баллада» Ван Цзясиня носит философско-эпический характер, то написанное годом позже стихотворение «Пастернак» воплощает страдальческую душу автора, перекликающуюся со страданиями русского поэта-философа, передает драматическое восприятие китайским художником действительности и ставит высокую планку ответственности поэта за бытие. Подробно,

мттттъ

хотя в ряде положений спорно, проблема «Пастернак и Ван Цзясинь» освещена китайским литературоведом Бо Хуа, ставящим стихотворение выше баллады и совершенно справедливо отмечающим, что пред нами поэтический диалог китайского поэта с русским предшественником. Критик отмечает, что в китайской поэтической традиции распространена метафора поиска «слышащего звуки» друга, иначе говоря, человека (может быть, даже незнакомого), способного услышать звуки души поэта [1]. Для Ван Цзясина таким другом был Пастернак.

«В Пекине, в громыхающем, заляпанном грязью автобусе» лирический герой Ван Цзясиня не просто читает произведения русского поэта, но ощущает с ним «общую трагедию». В «омерзительной мгле» он не может «жить, как велит сердце человека». И дело не только в нем, в его личной судьбе, но и в том, что, как и русский поэт, он ощущает себя единым с природой (коровами, овцами, листьями клена), видит «мрак и голод в желудках народных». Чтобы передать современное состояние души лирического героя, Ван Цзясинь прибегает к яркой метафоре «разбитый вдребезги праздник».

Характерно, что поэт упоминает Пушкина, высоко ценимого Юрием Андреевичем Живаго за «русскую детскость» (полноценное гармоничное восприятие мира). У китайского поэта это выражается строками, объединяющими воедино «смерть, восторг и грехопадение», и усиливается отсылкой к гармоничной золотой осени Левитана.

Ван Цзясиня восхищает способность автора «Доктора Живаго» «стерпеть самые жестокие удары ветра» и не «отдать на поругание красоту», чтобы «сохранить Россию», Лару. Фраза «я - как ты» призвана показать оптимизм лирического героя китайского стихотворения, с одной стороны, подобно Пастернаку, «не смеющего поверить в чудо» и одновременно верящему в наступление весны, с другой - еще не нашедшему способов достойно выразить это диалектическое сочетание. Строки «обрати свою душу ко всему этому» [красоте мира - В. А., И. Л.] и «беды, муки - это высший приказ», на наш взгляд, обращены не в Пастернаку, а к себе. Основанием для такого понимания служит эмоциональное «вот - позор!» и признание, что ав-

тор «не достоин» прийти на могилу Пастернака.

Неумение по-пастернаковски слить воедино горе, боль и счастье давит на китайского лирического героя как «тяжелый звон колокола». И нужна присущая творчеству Пастернака кристальная зимняя чистота, чтобы обрести такое счастье?

Библиографический список

1. Бай Хуа Ван Цзясинь и Пастернак. / Китайская художественная критика. Январь 2008. Интернет-ресурс: Чжунговэньсюэван. Раздел: Тезаурус полных текстов научных статей [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://xueshu.baidu.com/s7wd = paperuri%3A%28f47d09a58e465b85f045103bb2d2 6d5 %29&filter = sc_long_sign&tn = SE_xueshusource_2kduw22v&sc_vurl =

http%3 A%2F%2Fwww. literature.org. cn%2Farticle.a spx%3Fid%3D31214&ie = utf-8&sc_us =

13394783817633338136. - (Дата обращения: 12.10.2019).

2. Смирнов, И. П. Роман тайн «Доктор Живаго» [Текст] / И. П. Смирнов. - М. : НЛО, 1966. -С. 95-105.

3. Суханова, И. А. Еще раз о лейтмотиве свечи в романе Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» [Электронный ресурс] / И. А. Суханова. - Режим доступа: http://mirznanii.com/a/355903/eshche-raz-o-leytmotive-svechi-v-romane-b-l-pasternaka-doktor-zhivago. - (Дата обращения: 12.10.2019).

Reference List

1. Baj Hua Van Czjasin' i Pasternak=Wang Jiasin and Pasternak [Jelektronnyj resurs] / Kitajskaja hudozhestvennaja kritika. Janvar' 2008. Internet-resurs: Chzhungovjen'sjujevan. Razdel: Tezaurus polnyh tekstov nauchnyh statej. - Rezhim dostupa: http://xueshu.baidu.com/s?wd=paperuri%3A%28f47 d09a58e465b85ff045103bb2d26d5 %29&filter=sc_long_sign&tn=SE_xueshusource_2k duw22v&sc_vurl=http%3A%2F%2Fwww.literature. org.cn%2Farticle.aspx%3Fid%3D31214&ie=utf-8&sc_us=13394783817633338136. - (Data obrash-henija: 12.10.2019).

2. Smirnov, I. P. Roman tajn «Doktor Zhivago»=Novel of secrets "Doctor Zhivago" [Tekst] I I. P. Smirnov. - M. : NLO, 1966. - S. 95-105.

3. Suhanova, I. A. Eshhe raz o lejtmotive svechi v romane B. L. Pasternaka «Doktor Zhivago»=Again about the leitmotif of a candle in B. L. Pasternak's novel "Doctor Zhivago" [Jelektronnyj resurs] / I. A. Suhanova. - Rezhim dostupa: http://mirznanii.com/a/355903/eshche-raz-o-leytmotive-svechi-v-romane-b-l-pasternaka-doktor-zhivago. - (Data obrashhenija: 12.10.2019).

Борис Пастернак в творчестве новых китайских поэтов (на примере стихотворений Ван Цзясиня)