CC BY
6Закон и право. 2023. № 12. С. 110-117. Law and legislation. 2023;(12):110—117.
Научная статья УДК 342
https://doi.org/10.24412/2073-3313-2023-12-110-117 EDN: https://elibrary.ru/WHTHFA
NIION: 1997-0063-12/23-706 MOSURED: 77/27-001-2023-12-906
Борьба с эпидемией новой коронавирусной инфекции (00У1й-19) в России: проблемы правового регулирования
Наталья Михайловна Чепурнова1, Дмитрий Сергеевич Моисеев2
1 2 ИГСУ РАНХиГС, Москва, Россия
1 chepurnovana@mail.ru.
2 dmitry.s.moiseev@gmail.com
Аннотация. В данной статье рассматриваются проблемы правового регулирования противодействия распространению пандемии новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) в России в 2020 — 2021 году. В работе с позиций конституционного права отмечается спорный характер государственной политики в части передо-верения ограничительных полномочий с федерального на региональный уровень, а также критически анализируется предпринятая Правительством Российской Федерации попытка узаконения сложившейся правовой практики противодействия пандемии, не получившая поддержки в парламенте. Авторы статьи при критическом рассмотрении предпринятых мер руководствуются Конституцией Российской Федерации и принципом приоритетности прав и свобод человека и гражданина, относящихся к основам конституционного строя.
Ключевые слова: конституционное право, государственное управление, СОУГО-19, ограничительные требования, права человека.
Для цитирования: Чепурнова Н.М., Моисеев Д.С. Борьба с эпидемией новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) в России: проблемы правового регулирования // Закон и право. 2023. № 12. С. 110—117. https://doi.org/10.24412/2073-3313-2023-12-110-117 ББЫ: https://elibrary.ru/WHTHFA
Original article
The battle against COVID-19 pandemic in Russia: problems of legal regulation
Natalia M. Chepurnova1, Dmitry S. Moiseev2
1 2 RANEPA Institute of Public Administration and Civil Service Head
of Department of State and Legal Disciplines
1 chepurnovana@mail.ru.
2 dmitry.s.moiseev@gmail.com
Abstract. The focus of this paper lies on the problems of legal regulation of countering the spread of the pandemic of novel coronavirus infection (COVID-19) in Russia in 2020 — 2021. In this article, from the standpoint of constitutional law, the controversial nature of state policy regarding the transfer of restrictive powers from the federal to the regional level is noted, and the attempt made by the Government of the Russian Federation to legitimize the established legal practice of countering the pandemic, which did not receive support in parliament, is critically analyzed. The authors of the article, when critically reviewing the measures taken, are guided by the Constitution of the Russian Federation and the principle of priority of human and civil rights and freedoms which are an essential element of the foundations of the constitutional system.
Keywords: constitutional law, public administration, COVID-19, restrictive measures, human rights.
For citation: Chepurnova N.M., Moiseev D.S. The battle against COVID-19 pandemic in Russia: problems of legal regulation // Law and legislation. 2023;(12): 110—117. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3313-2023-12-110-117 EDN: https://elibrary.ru/WHTHFA
© Чепурнова Н.М., Моисеев Д.С. М., 2023.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2023
Появление новых болезней, поражающих большинство населения, не является -«..чем-то новым в истории человечества. Эпидемии таких заболеваний, как тиф, чума, оспа и прочие, имели место и в античности, и в Средневековье, и в Новое время. Вместе с тем со времени пандемии испанского гриппа (1918 — 1920), на которую более всего походила эпидемия новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19), мы не были свидетелями масштабного распространения новых респираторно-вирусных инфекций, вызывающих достаточно острое течение болезни.
Пандемия коронавируса БЛЯБ-Соу^, начавшаяся в Китае в декабре 2019 г. и вскоре распространившаяся на все страны мира, вызвала значительные перемены в развитых демократических национальных государствах. Большинство государств ввело жесткие ограничительные меры, закрыли свои границы, ограничили мобильность граждан. Глобальный локдаун не только ввел мировую экономику в рецессию, но и стал причиной острой дискуссии юристов, философов, экономистов и эпидемиологов о пределах свободы и возможностях ограничения законных конституционных прав граждан разных стран. Поскольку данные проблемы не обошли стороной и Россию, в настоящей статье предпринята попытка критического правового анализа событий 2020 — 2021 гг. в связи с предпринятыми мерами правового регулирования распространения новой эпидемии.
Первые меры регулирования пандемии СОУЮ-19: изоляция и учет заболевших, локдаун
С учетом того, что со времени последней масштабной пандемии прошло около столетия и какой-либо более свежий опыт реагирования на эпидемиологическую угрозу попросту отсутствовал, первоначальные меры реагирования на СОУГО-19 в подробностях дублировали проверенные столетиями «рецепты» борьбы с эпидемиями: социальное дистанцирование, изоляция и учет заболевших, масочный режим1. Подобные
1 Все перечисленные меры принимались более 100 лет назад и в борьбе с пандемией испанского гриппа. Исследователи утверждают, что «социальное дистанцирование предполагает соблюдение дистанции 1,5 — 2 метра между людьми, что может предотвратить распространение большинства респираторных инфекционных заболеваний... Уже в самом начале пандемии анализ эпидемической ситуации в семи заблокированных городах
разумные меры были оперативно приняты и в Российской Федерации — на региональном уровне, т.е. под ответственность руководителей субъектов Российской Федерации.
Примером нормативного акта «оперативного реагирования» на вирусную угрозу является Указ Мэра Москвы от 5 марта 2020 г. № 12-УМ «О введении режима повышенной готовности» [5], в котором указывается необходимость «соблюдать постановления санитарных врачей о нахождении в режиме изоляции на дому» (п. 2.3), «организовать работу медицинских организаций с приоритетом оказания медицинской помощи на дому лихорадящим больным с респираторными симптомами, посещавшим территории, где зарегистрированы случаи новой коронавирусной инфекции (2019-пСоУ)» (п. 5.2), «обеспечить измерение температуры тела работникам на рабочих местах с обязательным отстранением от нахождения на рабочем месте лиц с повышенной температурой» (п. 4.1), «оказывать работникам содействие в обеспечении соблюдения режима самоизоляции на дому» (п. 4.2). Дальнейшие редакции Указа также вводили обязательный масочный режим в общественных местах, что тоже, по сути, повторяло меру, применяемую за век до появления СОУГО-19 в рамках борьбы с испанским гриппом2.
Помимо нормативных актов регионального уровня, вроде упомянутого выше Указа Мэра Москвы, предпринимались и меры реагирования более высокого правового порядка. В частности, отдельного внимания заслуживает Указ Президента Российской Федерации от 25 марта 2020 г. № 206 «Об объявлении в Российской Федерации нерабочих дней» [4], которым, в целях замедления развития эпидемии, весной 2020 г. устанав-
в Ухани, Италии и Испании показали, что соблюдение социального дистанцирования дает прекрасные результаты по снижению распространения инфекции» (Феде-нок Ю.Н., Буркова В.Н. Социальное дистанцирование в условиях пандемии СОУГО-19 (кросс-культурные аспекты) // СОУГО-19 и поведение человека: стресс, мифы и социальная реальность: Коллективная монография. М.; СПб.: Нестор-История, 2022. С. 160)
2 Несмотря на то, что чрезвычайные меры, направленные на обеспечение самоизоляции, еще можно оправдать, следует отметить правовую позицию, согласно которой «ограничения, направленные на изоляцию людей с симптомами, как минимум, должны быть предусмотрены законом» (Василевич Г.А., Остапович И.Ю., Калинина Е.Г. Пандемия коронавируса как основание ограничения прав и свобод человека // Правоприменение. 2021. Т. 5. № 2. С. 65)
ЬДМ & ЬБ^БЬДТЮМ • 12-2023
ливались нерабочие дни с сохранением за работниками заработной платы3.
Перечисленные временные меры, направленные на изоляцию заболевших новым вирусным заболеванием, их лечение и поддержку, единообразно вводились и в иных субъектах Российской Федерации, и в целом в течение 2020 г. вызывали всеобщее понимание и поддержку. Также следует отметить, что рекомендации национальным государствам, подготовленные Всемирной организацией здравоохранения весной 2020 г., предписывали, в первую очередь, меры карантинного характера [16].
Конституционно-правовая проблематичность дальнейших мер регулирования пандемии
Подлинную проблематичность (как с точки зрения права как такового, так и с точки зрения государственно-политического осмысления мер реагирования на пандемию СОУГО-19) реакция законодателя на дальнейшее развитие пандемии приобрела на рубеже 2020 г. и 2021 г. по мере внедрение мер, ставящих под сомнение конституционные права и свободы граждан, и ставших предметом широкой общественной дискуссии.
Национальные законодатели (в том числе российские) предприняли попытку следования рекомендациям Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и введения жестких дискриминационных мер, основанных на форсировании медицинского эксперимента по вакцинации от СОУГО-19.
Массовая вакцинация от СОУГО-19 началась в декабре 2020 г. и сопровождалась масштабной рекламно-информационной компанией, агитировавшей за участие в указанном медицинском эксперименте и не разъясняющей его риски. Рассуждая о дальнейшем развитии событий, необходимо упомянуть, что в соответствии с п. 8 ч. 5 ст. 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. № 323-ф3 «пациент имеет право на отказ от медицинского вмешательства» [3]. Более того, в соответствии с ч. 1 ст. 5 Федерального закона «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней» от 17 сентября 1998 г. № 157-ФЗ граждане при осуществлении иммунопрофилактики имеют право на отказ от про-
3 К практике введения указами президента дополнительных нерабочих дней власти дополнительно возвращались в 2021 г. в моменты роста заболеваемости корона-вирусом.
филактических прививок [2], т.е. любые медицинские манипуляции могут осуществляться с согласия и по доброй воле гражданина.
Ввиду того, что граждане Российской Федерации массово демонстрировали большую осторожность в отношении участия в медицинском эксперименте, органы власти и группы влияния добились того, что летом 2021 г. вопреки нормам Федерального закона «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней» и без какого-либо узаконения на федеральном уровне (без внесения необходимых изменений в федеральные законы и без выпуска новых указов Президента) в ряде регионов начали вводиться требования к «обязательной» вакцинации граждан от COVID-19.
Прежде чем перейти к стимулированию граждан к вакцинации административным путем, власти регионов ограничили доступ в общественные пространства гражданам, которые не приняли участия в медицинском эксперименте.
Первыми подобную практику применили органы власти Москвы и Московской области.
Пункт 19.1 Указа Мэра Москвы от 18 июня 2021 г. № 33-УМ «О внесении изменений в Указ Мэра Москвы от 8 июня 2020 г. № 68-УМ» гласил: «Не применяется установленное пунктом 17.2 настоящего Указа ограничение в отношении оказания в период с 23.00 до 6.00 гражданам услуг общественного питания при условии наличия у всех посетителей (за исключением лиц, не достигших возраста 18 лет) сертификата о получении второго компонента вакцины от новой коронавирусной инфекции, подтверждаемого QR-кодом, полученным с использованием специализированного приложения Единого портала государственных и муниципальных услуг «Госуслуги. Стопкоронавирус» [6].
Следует заметить, что упомянутым п. 17.2 Указа Мэра вводилось ограничение на посещение ряда общественных мест гражданами, не имевшими возможность подтвердить свой «чистый» COVID-статус.
Пунктом 20 Указа Мэра от 18 июня 2021 г. была при этом временно установлена обязанность обеспечения организациями и индивидуальными предпринимателями проверки QR-кода у граждан, которые намеревались посетить то или иное общественное пространство. Схожие меры содержались в Постановлении Губернатора Московской области от 13 июня 2021 г. № 178-ПГ «О дополнительных мерах по предотвращению распространения новой коронавирус-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2023
ной инфекции (СОУГО-19) на территории Московской области» [8].
Однако данные меры только усилили недоверие населения к эксперименту. В связи с этим руководство органов власти субъектов Российской Федерации перешло к более решительным действиям, которые с конституционно-правовой точки зрения можно рассматривать как существенное нарушение конституционных прав граждан. Примером является дальнейшие изменения в Указ Мэра Москвы, направленные на противодействие СОУГО-19, принятые в конце июня 2021 г.
Указ Мэра Москвы от 25 июня 2021 г. № 38-УМ «О внесении изменений в Указ Мэра Москвы от 8 июня 2020 года № 68-УМ» провозглашал обязанность «перевести работников, исполнителей по гражданско-правовым договорам на дистанционный режим работы:
1) не менее 30 процентов работников (включая граждан, указанных в подпункте втором настоящего пункта). Количество работников, исполнителей по гражданско-правовым договорам, подлежащих переводу на дистанционный режим работы, определяется исходя из общего количества работников, исполнителей по гражданско-правовым договорам, уменьшенного на количество лиц, получивших второй компонент вакцины или однокомпонентную вакцину от новой коронавирусной инфекции, прошедшую государственную регистрацию в Российской Федерации, при условии, что сведения об их вакцинации содержатся в ЕМИАС или в ЕГИСЗ;
2) всех работников из числа граждан старше 65 лет, а также граждан, имеющих заболевания, перечень которых определен Департаментом здравоохранения города Москвы. Данное требование не распространяется на граждан, чье нахождение на рабочем месте является критически важным для обеспечения функционирования организаций, индивидуальных предпринимателей, а также граждан, получивших второй компонент вакцины или однокомпонентную вакцину от новой коронавирусной инфекции, прошедшую государственную регистрацию в Российской Федерации, при условии, что сведения об их вакцинации содержатся в ЕМИАС или в ЕГИСЗ» [7].
Введенное ограничение ставило гражданина перед выбором — либо принять участие в медицинском эксперименте, либо (с большой вероятностью) потерять возможность осуществлять какую-либо работу.
Тогда как ст. 37 Конституции Российской Федерации установлено, что «Труд свободен. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию» (п. 1), а также, что «Каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы» (п. 3).
Помимо данной конституционной нормы, однозначно запрещающей какую-либо трудовую дискриминацию граждан, в течение всего «режима повышенной готовности» оставались в силе и действовали нормы Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан» и Федерального закона «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней», в соответствии с которыми никто не имеет права принудить гражданина к медицинскому вмешательству (тем более — к экспериментальному). Данная практика «необязательной обязательной вакцинации», вводимой распоряжениями, указами, постановлениями органов власти субъектов Российской Федерации без каких-либо конституционных и законодательных изменений, а также вопреки массовому народному возмущению, стремительно распространилась по России в течение 2021 г.
По состоянию на 20 октября 2021 г. в стране оставался лишь один регион, в котором подобные меры введены не были — Республика Ингушетия [13]. При этом необходимо отметить, что юридической точки зрения Президент России и Правительство Российской Федерации формально не участвовали в правовой легитимации эксперимента и предоставили органам власти субъектов Российской Федерации возможность самостоятельно управлять ситуацией по борьбе с пандемией.
Такой подход, несомненно, можно считать существенной правовой проблемой, установленные меры фактически касались ограничения прав граждан, не были закреплены в законодательстве федерального уровня и он противоречил установленным в ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации процедурам, предусматривающим, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и
ЬДМ & ЬЕ^БЬДТЮМ • 12-2023
законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» [1].
Более того, ситуация усугублялась тем, что меры, принятые в различных регионах, не были единообразными, иными словами, в отдельных субъектах Российской Федерации права граждан ограничивались больше, чем в других, что в явном виде противоречит ч. 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации, провозглашающей, что «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». Следует отметить и непопулярность рассматриваемых мер, множество различных акций протеста, организованных взволнованными гражданами.
Попытка разрешения проблемы легитимации регулирования пандемии в правовом поле и ее последствия
12 ноября 2021 г. Правительство Российской Федерации внесло в Государственную Думу проект федерального закона № 17357-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» [9], которым предлагалось урегулировать сложившийся на региональном уровне правовой хаос, связанный со скандальной практикой ограничения прав граждан и отказа в предоставлении гражданам услуг на основании нераскрытия ими приватной медицинской информации об их здоровье (свидетельством «чистоты» гражданина и залогом отсутствия поражения его в правах при этом предлагалось считать ОЯ-код, свидетельствующий об успешном прохождении гражданином тестирования на СОУГО-19 или завершенной в его отношении процедуре вакцинации от СОУГО-19), и связанный с ним проект федерального закона № 17358-8 «О внесении изменений в статью 107 Воздушного кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» [10], которым предлагалось на том же основании (наличие ОЯ-кода с информацией о процедурах тестирования или вакцинации) ограничить доступ граждан к услугам воздушного и железнодорожного транспорта.
Данная попытка Правительства Российской Федерации вернуть регулирование проблематич-
ной ситуации с СОУГО-19 в правовое русло была признана неудачной и вызвала колоссальное возмущение не только в гражданском обществе, но и в экспертно-юридической среде. Остановимся на рассмотрении заслуживающих внимание аргументах конституционно-правового характера, озвученных, в числе прочих, в рамках широкой общественной дискуссии, развернувшейся в ноябре — декабре 2021 г.
Часть 3 ст. 56 Конституции Российской Федерации определяет, что «не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46 — 54 Конституции Российской Федерации». При этом ч. 1 ст. 23 Конституции Российской Федерации гласит, что «каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени», а ч. 1 ст. 24 Конституции Российской Федерации — что «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются».
Исходя из указанных выше конституционных положений концепцией приведенных законопроектов предлагалось установить ограничение прав граждан на тайну личной жизни, которая включает, в числе прочего, врачебную тайну, которая определяется Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. № 323-Ф3 как «сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении» [3, ст. 13, ч. 1], разглашение которой не допускается [3, ст. 13, ч. 2], что противоречит как духу Конституции, так и нормам законодательства об охране здоровья.
Помимо грубого вмешательства государственных органов в вопросы установления состояния здоровья граждан, предложенные Правительством Российской Федерации законопроекты критиковались и за попытку введения фактической сегрегации граждан, в которой усматривались признаки прямой дискриминации — иными словами, за немотивированное установление ограничений фундаментальных прав граждан — на труд, свободу передвижения, образование, в чем усматривалось нарушение основ конституционного строя, в частности, ст. 2 Конституции Российской Федерации, гласящей, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2023
«Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» [1, ст. 17, ч. 2], а также то, что «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» [1, ст. 18], проектируемые нормы, в случае их поддержки парламентом и Президентом, могли бы создать правовой казус значительных масштабов, и должны были быть впоследствии неизбежно оспорены в Конституционном Суде Российской Федерации, что наверняка вызвало бы кризисные последствия государственно-политического характера.
Таким образом, попытка решения сложившейся сложной правовой ситуации путем узаконения спорных с конституционной точки зрения норм на уровне федерального законодательства парадоксальным образом могла бы привести не столько к исчерпанию проблемы, сколько к ее усугублению и масштабированию путем введения в федеральную нормативную правовую базу сомнительных и непопулярных практик, апробированных на региональном уровне с невысоким уровнем успешности.
В итоге массовое возмущение граждан предлагаемым узакониванием спорных норм и аргументы экспертов-конституционалистов привели к тому, что Государственная Дума сначала отложила рассмотрение двух законопроектов на 2022 г., а затем, 17 января 2022 г., и вовсе сняла оба законопроекта с рассмотрения, несмотря на то, что отдельные эксперты высказывали аргументы в поддержку законопроектов, что однако не сыграло роли в судьбе данных законодательных инициатив4.
4 В частности, следует отметить позицию, изложенную в заключении Общественной палаты Российской Федерации на законопроекты. Там указывается, что «представители юридического экспертного сообщества в ходе общественной экспертизы пояснили, что часть 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации допускает возможность ограничения федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в той мере, в какой это необходимо в целях защиты здоровья других лиц». Подобное толкование порождает новые вопросы и не снимает уже поставленные — в первую очередь, вопрос об ограничении прав граждан на основании закрытой медицинской информации, охраняемой законом и не подлежащей разглашению и сколь-либо публичному доступу. Из числа новых вопросов, порождаемых подобным толкованием, следует отметить сомнение в том, что данные экспериментальной диагностики, потенциальная не-
К счастью через некоторое время исчез и сам повод, породивший такое количество споров не только в России, но и в зарубежных странах, — 5 мая 2023 г. Всемирная организация здравоохранения выпустила официальное заявление об окончании пандемии СОУГО-19 [15].
Выводы
Фактическое исчерпание «пандемийной» тематики ввиду того, что новый вирус адаптировался к человеческой популяции и перестал представлять для нее угрозу (что является абсолютно естественным процессом для всех вирусов), не является основанием для того, чтобы имевшие место проблемы правового регулирования перестали представлять научный интерес.
Предпринятые меры, направленные на борьбу с СОУГО-19, не только не были легитимированы конституционно установленными уровнями законодательства, но и на практике зачастую им противоречили. Попытка ввести на федеральном уровне правовое регулирование, аналогичное уже работавшим на тот момент на региональном уровне мерам, столкнулась как с глубокими конституционными противоречиями, так и с заметным народным сопротивлением, выражен -ным в значительном количестве протестных действий, обращений в органы власти.
Практика «передоверения» федеральными регуляторами ограничительных полномочий на региональный уровень без должного нормативного правового узаконения на уровне федерального законодательства представляет собой существенную конституционно-правовую проблему.
В свете изложенного законодателю при принятии любых решений (особенно ограничивающих права и свободы граждан) необходимо руководствоваться Конституцией Российской Фе-
точность которых была неоднократно признана, едва ли можно считать в достаточной степени достоверными, чтобы на их основании делать выводы о необходимости признания того или иного человека «заразным» и «представляющим опасность для окружающих», и ограничивать его конституционные права. (См.: Заключение Общественной палаты Российской Федерации на проект федерального закона № 17357-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» и проект федерального закона № 17358-8 «О внесении изменений в статью 107 Воздушного кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» от 10 декабря 2021 года № 7ОП-1/2419 // URL: https:// sozd.duma.gov.ru/downIoad/061AE4D1-D877-4D49-99D5-B6F5E68BB36D (Дата обращения: 28-06-2023)
LAW & LEGISLATION • 12-2023
дерации и установленными в ней гарантиями. Принцип приоритетности прав и свобод человека и гражданина относится к основам конституционного строя России, он не должен и не может подлежать какому-либо ущемлению.
Список источников
1. Конституция РФ (принята всенародным голосованием 12.12.1993, с изм., одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // https://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_28399/
2. Федеральный закон «Об иммунопрофилактике инфекционных болезней» от 17.09.1998 № 157-ФЗ (ред. от 02.07.2021 № 316-03) // https:// www.consultant.ru/
3. Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.2011 № 323-Ф3 (ред. от 24.07.2023 № 386-Ф3) // https:// www.consultant.ru/
4. Указ Президента РФ от 25.03.2020 № 206 «Об объявлении в Российской Федерации нерабочих дней» // СЗ РФ. 2020. № 13. Ст.1898.
5. Указ Мэра Москвы от 05.03.2020 № 12-УМ «О введении режима повышенной готовности» // Вестник Мэра и Правительства Москвы. 2020. № 14.
6. Указ Мэра Москвы от 18.06.2021 № 33-УМ «О внесении изменений в указ Мэра Москвы от 8 июня 2020 года № 68-УМ» // Вестник Мэра и Правительства Москвы 2021. № 35.
7. Указ Мэра Москвы от 25.06.2021 № 38-УМ «О внесении изменений в Указ Мэра Москвы от 8 июня 2020 года № 68-УМ» // Вестник Мэра и Правительства Москвы. 2021. № 36.
8. Постановление Губернатора Московской области от 13.06.2021 № 178-ПГ «О дополнительных мерах по предотвращению распространения новой коронавирусной инфекции (COVID-19) на территории Московской области» // www. mosreg.ru, 13.06.2021
9. Проект федерального закона № 17357-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», внесенный Правительством Российской Федерации //] URL: https://sozd.duma.gov.ru/ bill/17357-8 (Дата обращения: 27.06.2023)
10. Проект федерального закона № 17358-8 «О внесении изменений в статью 107 Воздушного кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» // URL: https://sozd.duma.gov. ru/bill/17358-8 (Дата обращения: 27.06.2023)
11. Заключение Общественной палаты Российской Федерации на проект федерального закона № 17357-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О санитарно-эпидемиологическом благо-
получии населения» и проект федерального закона № 17358-8 «О внесении изменений в статью 107 Воздушного кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации» от 10.12.2021 № 7ОП-1/2419 // URL: https://sozd.duma.gov.ru/ download/061AE4D 1-D877-4D49-99D5-B6F5E68BB36D (Дата обращения: 28.06.2023)
12. Василевич Г.А., Остапович И.Ю., Калинина Е.Г. Пандемия коронавируса как основание ограничения прав и свобод человека // Правоприменение. 2021. Т. 5. № 2. С. 62—76.
13. Демурина Г., Островская Д., Вишнякова М, Антипова А. В России остался один регион, где не ввели обязательную вакцинацию // РБК, 20 октября 2021 // URL: https://www.rbc.ru/soci-ety/20/10/2021/60d0a0c19a79476c7f137ce8 (Дата обращения: 30.06.2023)
14. Феденок Ю.Н., Буркова В.Н. Социальное дистанцирование в условиях пандемии COVID-19 (кросс-культурные аспекты) // COVID-19 и поведение человека: стресс, мифы и социальная реальность: коллективная монография. М.;, СПб.: Нестор-История, 2022. С. 149—160.
15. WHO. Director-General's opening remarks at the media briefing — 5 May 2023 // World Health Organization, May 5, 2023 // URL: https:// www.who.int/news-room/speeches/item/who-director-general-s-opening-remarks-at-the-media-briefing—5-may-2023 (Accessed: 27.06.2023)
16. WHO. 2019 Novel Coronavirus (2019-nCoV): Strategic Preparedness and Response Plan / / URL: https://www.who.int/docs/default-source/ coronaviruse/srp-04022020.pdf (Accessed: 29.06.2023)
17. WHO. COVID-19 Strategy Update // URL: https://www.who.int/docs/default-source/ coronaviruse/covid-strategy-update-14april2020.pdf (Accessed: 29.06.2023)
References
1. The Constitution of the Russian Federation (adopted by popular vote on 12.12.1993, with amendments approved during the All-Russian vote on 01.07.2020) // https://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_28399/
2. Federal Law «On Immunoprophylaxis of infectious diseases» dated 17.09.1998 № 157-FZ (as amended on 02.07.2021 № 316-FZ) // https:// www.consultant.ru /
3. Federal Law «On the Basics of Public Health Protection in the Russian Federation» dated 21.11.2011 № 323-FZ (as amended on 24.07.2023 № 386-FZ) // https://www.consultant.ru/
4. Decree of the President of the Russian Federation dated 25.03.2020 № 206 «On the declaration of non-working days in the Russian
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2023
Federation» / / Collection of legislation of the Russian Federation. 2020. № 13. Art.1898.
5. Decree of the Mayor of Moscow dated
05.03.2020 № 12-UM «On the introduction of a high-alert regime» // Bulletin of the Mayor and the Government of Moscow. 2020. № 14.
6. Decree of the Mayor of Moscow dated
18.06.2021 № 33-UM «On Amendments to the Decree of the Mayor of Moscow dated June 8, 2020 № 68-UM» // Bulletin of the Mayor and the Government of Moscow 2021. № 35.
7. Decree of the Mayor of Moscow dated 25.06.2021 № 38-UM «On Amendments to the Decree of the Mayor of Moscow dated June 8, 2020 № 68-UM» // Bulletin of the Mayor and the Government of Moscow. 2021. № 36.
8. Resolution of the Governor of the Moscow Region dated 13.06.2021 № 178-PG «On additional measures to prevent the spread of a new coronavirus infection (COVID-19) in the territory of the Moscow region» // www.mosreg.ru
9. Draft Federal Law № 17357-8 «On Amendments to the Federal Law «On Sanitary and Epidemiological Welfare of the Population», introduced by the Government of the Russian Federation //] URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/ 17357-8 (Accessed: 27.06.2023)
10. Draft Federal Law No. 17358-8 «On Amendments to Article 107 of the Air Code of the Russian Federation and the Federal Law «Charter of Railway Transport of the Russian Federation» / / URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/17358-8 (Accessed: 27.06.2023)
11. Conclusion of the Public Chamber of the Russian Federation on Draft Federal Law № 17357-8 «On Amendments to the Federal Law «On Sanitary and Epidemiological Welfare of the Population» and
draft Federal Law № 17358-8 «On Amendments to Article 107 of the Air Code of the Russian Federation and Federal Law «Charter of Railway Transport of the Russian Federation» dated 10.12.2021 № 7OP-1/2419 // URL: https://sozd.duma.gov.ru/ download/061AE4D 1-D877-4D49-99D5-B6F5E68BB36D (Accessed: 28.06.2023)
12. Vasilevich G.A., OstapovichI.Yu, KalininaE.G. The coronavirus pandemic as a basis for restricting human rights and freedoms // Law enforcement.
2021. Vol. 5. № 2. Pp. 62-76.
13. Demurina G, Ostrovskaya D, Vishnyakova M, Antipova A. There is one region left in Russia where mandatory vaccination has not been introduced // RBC, October 20, 2021 // URL: https://www.rbc.ru/ society/20/10/2021/60d0a0c 19a79476c7f137ce8 (Accessed: 30.06.2023)
14. Fedenok Yu.N., Burkova V.N. Social distancing in the context of the COVID-19 pandemic (cross-cultural aspects) // COVID-19 and human behavior: stress, myths and social reality: Collective monograph. M.; St. Petersburg: Nestor-Istoriya,
2022. Pp. 149-160.
15. WHO Director-General's opening remarks at the media briefing — 5 May 2023 // World Health Organization, May 5, 2023 // URL: https:// www.who.int/news-room/speeches/item/who-director-general-s-opening-remarks-at-the-media-briefing-5-may-2023 (Accessed: 27.06.2023)
16. WHO. 2019 Novel Coronavirus (2019-nCoV): Strategic Preparedness and Response Plan // URL: https://www.who.int/docs/default-source/ coronaviruse/srp-04022020.pdf (Accessed: 29.06.2023)
17. WHO. COVID-19 Strategy Update // URL: https://www.who.int/docs/default-source/ coronaviruse/covid-strategy-update-14april2020.pdf (Accessed: 29.06.2023)
Информация об авторах
Чепурнова Н.М. — доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой государственно-правовых дисциплин ИГСУ РАНХиГС, Заслуженный юрист Российской Федерации, Почетный работник науки и высоких технологий Российской Федерации
Моисеев Д.С. — кандидат философских наук, старший преподаватель Школы философии и культурологии Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, магистрант ИГСУ РАНХиГС по направлению «Юриспруденция»
Вклад авторов: авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Статья поступила в редакцию 21.1 0.2023; одобрена после рецензирования 08.11.2023; принята к публикации 14.11.2023.
Information about the authors
Chepurnova N.M. — doctor of law, professor, Head of department of state and legal disciplines, Honored lawyer of Russian Federation, member of Higher Qualification Board of Judges
Moiseev D.S. — candidate of philosophical sciences, HSE University School of Philosophy and Cultural Studies of Faculty of Humanities senior lecturer, RANEPA Institute of Public Administration and Civil Service MSc «Law» student
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
The article was submitted 21.10.2023; approved after reviewing 08.11.2023; accepted for publication 14.11.2023.
LAW & LEGISLATION • 12-2023
