CC BY
255
YAK 94(47).08+930.1 (47)
ББК 63.3(2)522-414.13+63.1(2)64
O.A. МИЛЕВСКИИ
O.A. MILEVSKY
«бомбисты» -разрушители или «тираноборуы»:
«народная воля» в оуенках постсоветской историографии
«the terrorist bombers» -destroyers or «tyranny fighters»: «narodnaya volya» in the opinion of post-soviet historiography
Статья рассматривает российскую историографию конца XX - начала XXI веков, посвященную анализу деятельности революционной народнической организации «Народная воля». Отмечается, что сложившаяся в стране историографическая ситуация, касающаяся изучения революционного народничества, характеризуется серьезной поляризацией мнений и суждений среди специалистов. На основе детального изучения исследований публицистов и историков постсоветского периода по данной теме автором выделяются наиболее дискуссионные проблемы, связанные с оценками деятельности «Народной воли», а именно: использование террористической тактики и переход к борьбе за политические свободы.
На основе проведенного анализа обращается внимание на то, что в настоящее время назрела острая необходимость в более тщательном изучении истории «Народной воли» и всего освободительного движения XIX в., чтобы такие сложные и неоднозначные его аспекты, как народовольческий терроризм, анализировались во всей полноте тогдашней социально-политической ситуации. Интерпретируя противоречивые исторические события прошлого, исследователи должны всеми силами стараться избежать скатывания к упрощенному толкованию и схематическому изображению тех или иных исторических сюжетов.
По мнению автора, положительным моментом является то обстоятельство, что в последнее время в российском исследовательском пространстве появляются работы, опирающиеся на новые методологические подходы, а это в свою очередь расширяет горизонты изучения деятельности «Народной воли» и ее воздействия на российское общество. Выходят и интересные работы биографического характера, посвященные отдельным представителям народовольческого движения разных периодов.
В заключении делается вывод о том, что без объективного и непредвзятого изучения народнического этапа революционного движения, включая деятельность "Народной воли", невозможно будет правильно понимать и объективно оценивать революционные процессы, произошедшие в России в начале XX века и приведшие сначала к Февральской, а затем и Октябрьской революции 1917 г., оказавшей огромное влияние на все последующее развитие не только России, но и всей мировой цивилизации.
In the article author discussed Russian historiography in the end XX - beginning XXI century in which analyze activity of revolution populist organization «Narodnaya Volya». The author marked the main discussion problems which connection with opinions activity of «Narodnaya Volya»: using terrorist's method and starting fight to political rights. This research based on studying works of post-soviet historians.
In the article discussed the Russian historiography of the end of XX - the beginning of the 21st centuries, devoted to the analysis of activity of the revolutionary narodnik's organization «Narodnaya Volya». It is noted that the historiographic situation which has developed in the country connected with studying of revolutionary populism is characterized by serious polarization of opinions and judgments among experts. On the basis of detailed studying of researches of publicists and historians of the Post-Soviet period on this subject by the author the most debatable problems connected with estimates of activity of «Narodnaya Volya» are allocated namely: use of terrorist tactics and transition to fight for political freedoms.
Proceeding from the carried-out analysis the attention that now the urgent need in more careful studying of history of «Narodnaya Volya» and all liberation movement of the 19th century has ripened is paid such difficult and his ambiguous aspects as narodovolchesky terrorism were analyzed in all completeness of a socio-political situation of that time. In-
terpreting contradictory historical events of the past, researchers have to in every way try to avoid rolling to the simplified interpretation and the schematic image of these or those historical plots.
According to the author the positive moment is that circumstance that recently in the Russian research space there are works relying on new methodological approaches, and it in turn expands the activity studying horizons of «Narodnaya Volya» and her impact on the Russian society. There are also interesting works of biographic character devoted to certain representatives of the narodovolchesky movement of the different periods.
In the conclusion the conclusion about what without objective and impartial studying of a narodnichesky stage of revolutionary movement, including activity of «Narodnaya Volya» can't be understood correctly is drawn and to objectively estimate the revolutionary processes which have happened in Russia at the beginning of the 20th century and led at first to the February, and then and October revolution of 1917 which has exerted huge impact on all subsequent development not only Russia but also all world civilization.
Ключевые слова: историография, народничество, «Народная воля», терроризм, революция, политическая борьба, самодержавие.
Key words: historiography, populism, «Narodnaya Volya», terrorism, revolution, political activity, Tsarist autocracy.
В современном историческом сообществе практически не прекращается активное обсуждение и анализ событий «Великой русской революции» (1917-1922 гг.)1, оказавшей огромное влияние на все последующее развитие мировой цивилизации. Однако выработка более или менее объективной оценки происходивших в 1917 г. в России революционных процессов представляется невозможной без переосмысления действий более ранних поколений революционеров, в частности народников. И в этом отношении следует признать, что историографическая ситуация в России, связанная с изучением революционного народничества вообще и народовольчества в частности, характеризуется серьезной поляризацией мнений и суждений. Поэтому представляется, что без объективного и непредвзятого ответа на вопрос об оценке роли революционных народников в истории нашей страны сложно будет разобраться и в хитросплетениях Великой русской революции.
Следует признать, что остро чувствующие колебания исторического времени исследователи заговорили об этом в самом начале 1990-х гг. Еще в 1991 г. в журнале «Вопросы истории» появилась статья В.Ф. Антонова. В ней автор указывал на актуальность обращения к народническому опыту и его творческого переосмысления в современных условиях. «Крах централизованного социализма, - писал В.Ф. Антонов, - свидетельствует о двух ошибках Ленина в отношении к марксизму: он совершил волюнтаристскую революцию в стране неразвитого капитализма и поме нее стал следовать догматам марксовой футурологии. Но поскольку революция стала фактом, альтернативой марксизму могло быть лишь учение о социализме, выработанное народническими теоретиками-федералистами, которым Ленин пренебрег как реакционным. Сегодня народничество вновь зовет строптивую науку обратить на себя внимание» [2, c. 18].
И действительно 1990-е и 2000-е гг. ^али временем активного пересмотра историками идейного наследия революционеров-народников. К сожалению, мысли В.Ф. Антонова оказались погребенными под шелухой мало чем аргументированных нападок на народничество как теоретически несостоятельную доктрину со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот один из многочисленных примеров подобного подхода. «Революционеры 1873-1874 гг. не имели даже самого элементарного представления о России, о русском народе... Поэтому все их идеи... были не более чем отвлеченностя-ми, не способными выдержать даже малейшего столкновения с действитель-
1 См. напр.: К столетию революции 1917 г. // Отечественная история. 2017. № 2; Русская революция 1917 г. и мировая история // Новая и Новейшая история. 2017. № 4.
ной жизнью» [22, с. 42], - писал исследователь Г.С. Кан. Но больше всех за теоретическую несостоятельность и приверженность к революционному насилию, читай терроризму досталось «Народной воле».
В контексте смены идеологических парадигм от социалистической к неолиберальной, напрямую повлиявшей на шкалу оценок тех или иных сюжетов российского освободительного движения, «судьба «Народной воли», по выражению историка Н.А. Троицкого, трагична вдвойне: сначала она как субъект истории прошла сквозь шквал репрессий со стороны царизма, а потом уже как исторический объект - сквозь тернии предвзятых оценок со стороны историков вплоть до сегодняшних» [68, с. 268].
Апогеем столкновения диаметрально противоположных подходов в оценке народовольчества стала дискуссия между Н.А. Троицким и А.А. Ле-вандовским на страницах журнала «Родина», продолженная затем в 16 выпуске «Освободительного движения» (1998 г.) [26, 58, 59]. По меткому замечанию В.А. Твардовской, для Н.А. Троицкого революционеры 1870-1880-х гг. -«народолюбцы и тираноборцы», для А.А. Левандовского - «бомбисты», лишенные нравственных принципов (сродни авантюристам и карьеристам от революции)» [33, с. 9].
Почему же именно «Народная воля» оказалась выдвинута на передовые рубежи «идеологической проработки»? Ответ лежит на поверхности. Рубеж XX-XXI вв. показал человечеству всю серьезность террористической угрозы. К сожалению, глобальная проблема современности - терроризм - серьезно затронул и нашу страну. В этой ситуации для целого ряда публицистов, литераторов, общественных деятелей и ученых-гуманитариев оказалось весьма привлекательным искать корни сегодняшнего терроризма в российском прошлом, рассматривая деятельность «Народной воли» в качестве подходящего объекта для коньюнктурных исторических конструкций. И вот уже благодаря средствам масс-медиа на всю страну зазвучали высказывания Э.С. Радзинского о том, что «русский террор, родившийся во времена Александра II, предвосхитил террор нашего века» [42, с. 7].
Оказалось очень простым делом во всех наших современных бедах обвинить действовавших более 100 лет назад, в совершенно другой исторической эпохе и других исторических условиях революционеров! И ладно бы к этому прибегали только публицисты и беллетристы всех мастей, но ведь не брезгуют подобным совершено антиисторичным подходом и некоторые исследователи. Приведем в качестве примера подобного подхода мнение Н.Ю. Пановой: «Современную правовую оценку терроризма вполне оправдано считать и ретроспективной, оценивающей терроризм XIX - начала XX вв.» [34, с. 8].
Справедливости ради надо признать, что на сегодняшний день сложился достаточно широкий спектр мнений и оценок деятельности «Народной воли». Как же выглядит «Народная воля» в зеркале современной историографии? На этот вопрос мы и попытаемся ответить в данной статье.
В настоящее время наиболее растиражировано представление о «Народной воле», как сугубо террористической организации, по вине которой было прервано поступательное движение России по пути либеральных реформ, начатых Александром II. Собственно такая точка зрения, пусть и с некоторыми оговорками, навязывается целым рядом учебников [см., напр.: 19, 20 и др.].
У сторонников данного подхода можно выделить как минимум две позиции. Крайние его представители сводят политическую практику народовольцев к одному лишь террору и умудряются представить их ответственными за все дальнейшие исторические катаклизмы, которые переживала наша страна. Лейтмотив такой позиции отчетливо звучит в работах историков А.Н. Боханова [4], А.И. Суворова [54], А.А. Левандовского [26], Е.И. Щербаковой [74] и др. «Их безоглядная и беспощадная борьба с властью постепенно приобретала иррациональный характер: она во все большей степени велась
под диктовку не разума, а одного из самых разрушительных чувств, которые владеют человеком - ненависти, - утверждает А.А. Левандовский, делая знаменательный вывод: «Наверное, именно это помогло Исполнительному комитету... добиться невозможного: внушить верхам ощущение кризиса. Но та же причина привела в конце концов и к катастрофе на Екатерининском канале. Россия же обреклась на многолетнюю полосу томительной беспросветной реакции» [27, с. 91].
Примерно также оценивает противостояние «Народной воли» и царизма русскоязычный харьковский исследователь В.Н. Смирнов: «Так был объявлен смертный приговор людьми, самопроизвольно решившими, что именно они вправе судить и вершить жестокую расправу над высшим должностным лицом Российского государства от имени народа. Причем, для «Народной воли» не существовало уже почти никаких сдерживающих моральных принципов. В результате этого, она окончательно теряла остатки своего нравственного достоинства, и решительно скатывалась к откровенному, оголтелому террору, который в конечном итоге преследовал лишь цели по разрушению основ российского государства» [52, с. 135].
Работы подобного плана, несмотря на свою показную антинародовольческую агрессивность грешат излишней публицистичностью (недаром с подобных же позиций, даже еще более негативных по отношению к народовольцам выступали и выступают, и писатели (В.И. Гусаров, С.Н., Семанов, Э.С. Радзинский, О.Н. Михайлов), замалчиванием фактов того же царского карательного произвола как по отношению к революционерам, так и по отношению к обществу в целом. На все ляпы, огрехи и несоотвестствия подобной "исторической литературы" не раз обращали внимание такие известные историки, как Н.А. Троицкий [см. подр. 59, 60, 64], Д.В. Рязанов [48], В.Н. Гинев [11] и др. А для иллюстрации судебного произвола царского правосудия в отношении, как революционеров, так и просто попавшихся под руку обывателей хотелось бы привести весьма показательную статью Ю.А. Пелевина [37].
В несколько в ином ключе, но со схожей аргументацией была в конце 1990-х гг. написана работа Г.С. Кана. Справедливости ради отмечу, что в последующем позиции этого исследователя поменялись и он опубликовал ряд серьезных статей и книг, в основном по истории партии социалистов-революционеров. Но возвращаясь к ранней работе Г.С. Кана нельзя не обратить внимание на то, что в ней обращение к документам народовольческой эпохи у автора весьма избирательное, а акцент явно смещен в сторону нереалистичности ее политической программы и террористических увлечений «Народной воли», отсюда и определенные фактические передержки, на что в своей рецензии обратил внимание Н.А. Троицкий [69]. В частности речь идет о неиспользовании Г.С. Каном таких основополагающих документов, как «Письмо ИК «Народной воли» к Александру III», «Программа Военно-революционной организации» и «Программа рабочих членов партии «Народная воля».
Да и сам небольшой объем книги 196 страниц, с приложениями, где самой «Народной воле» отводится только 71 страница, не позволил автору достаточно аргументировать свою позицию, которая фактически свелась только к показу социального утопизма народовольцев. Вывод автора категоричен и однозначен: «Программа «Народной воли» отразила полнейшее непонимание членами ИК реального положения в стране, психологии народных масс и российского общества в целом» [22, с. 137].
К сожалению, выводы Г.С. Кана зачастую основаны на весьма вольной интерпретации исторических фактов [23]. Ярко это проявилось в ходе его дискуссии с Н.А. Троицким [69]. Следует признать, что подобное весьма вольное отношение к интерпретации тех или иных фактов, связанных с историей народовольчества в современной исторической публицистике вообще является скорее нормой, чем досадным отклонением. Многие из приводимых фак-
тов авторами прямо искажаются, а некоторые и просто придумываются. Вот отсюда и возникают ляпы подобные тем, что можно обнаружить в книге общественного деятеля и исторического публициста Н. Старикова.
В ней, например, повествуя о выстреле В.И. Засулич (24 января 1878 г.) автор ничтоже сумняшеся упоминает о прокламации по этому поводу «Народной воли», хотя эта организация была создана только в августе 1879 г. [53, с. 85]. Буквально через две страницы читатель из книги этого же автора может узнать о том, что в марте 1878 г. убит жандармский полковник Кноп [53, с. 87], а этого факта просто не было! Хватает в книге и других фактических неточностей и спорных трактовок.
Отсюда появление на свет удивительных и при этом претендующих на научность версий связанных с деятельностью той же «Народной воли». В разрезе негативной оценки этой революционной организации, как сугубо экстремистской, можно привести две весьма «экзотические» и не выдерживающие никакой исторической критики концепции.
Одна из них - конспирологическая принадлежит перу В.А. Брюхано-ва. В его исследовании народовольцы лишаются всякого самостоятельного идейного начала и выступают, как марионетки в руках сильных мира сего, в частности партии М.Н. Каткова - Александра III, а цареубийство трактуется, как государственный переворот [5, с. 590-591]. Для многих современных апологетов самодержавия последняя фраза автора думается, прозвучит весьма вызывающе: «Но это был, согласимся, единственный случай прямой оплаты русским царем убийства собственного отца» [5, с. 638].
В подобном же конспирологическом ключе написана и уже упомянутая выше работа Н. Старикова только в данном случае автор увязывает террористическую деятельность «Народной воли» с прямой ее поддержкой извне, а именно из Великобритании, с целью через организацию террора и цареубийства повлиять в нужном "туманному Альбиону" ключе на внешнюю политику Российской Империи [53, с. 119-131].
И ладно бы об этом писали только не профессиональные историки! К сожалению, подобными же конспирологическими идеями проникнуты и работы, написанные и опубликованные профессиональными историками. Тон подобным публикациям задала целая серия книг принадлежащих перу
A.Н. и Н.Д. Литвиновых. Они уже в аннотации озвучили главную идею, ба-зирующуюяся на том, что «дореволюционный террор был формой интервенционистского вмешательства ряда государств Западной Европы во внутренние дела России» [28, с. 1]. Пренебрегая принципами историзма и не опираясь на факты, а беря за основу якобы террорологические концепции, хотя по сути это больше напоминает следование в постмодернистской парадигме «я так вижу», авторы создали некое «историческое зазеркалье», где покушение Д.А. Каракозова - это хорошо инспирированная «операция польских террористических кругов» [28, с. 135], а выстрел В.И. Засулич в санкт-петербургского генерал-губернатора Ф.Ф. Трепова - это инспирированный западными, главным образом Австро-Венгерскими и Германскими спецслужбами, теракт подготовленный боевиками украинофильской организации с целью ослабить позиции России на международной арене [28, с. 238-239]. Это уже прямо напоминает какой-то научный шаманизм!
Во второй книге Н.Д. Литвинов все в том же постмодернистском ключе обрушился на «Народную волю». Здесь его размышления вполне в тренде
B.А. Брюханова: против Императора Александра II и его политики выступали объединенные силы российской оппозиции и ряд государств европейских государств, а народовольцы «прошли специальную подготовку на Западе» [29, с. 264]. Развивая эту мысль и прямо противопоставляя исторический подход террорологическому (можно подумать последний не опирается на реальные факты и здравый смысл!) Н.Д. Литвинов безапелляционно и без каких-либо отсылов к источникам резюмирует: «Террорология же утверждает, что террористы действовали под руководством и контролем западных спецслужб,
представительства (резидентуры) которых находились прямо в Петербурге. Здесь в резидентуре народовольцы получали указания и деньги» [29, с. 162].
И ладно бы это были писания одного не слишком обремененного научной ответственностью историка, но дело обстоит куда хуже. Запущенная Н.Д. Литвивновым мифическая версия о связи революционеров-народников со спецслужбами Запада нашла и питательную почву: она оказалась востребованной некоторыми учеными - правоведами. Так, в одной из работ ее авторы (Кофман Б.И., Миронов С.Н., Сафиуллин Н.Х.) [25, с. 130-131] как раз и высказываются в пользу интересной на их взгляд версии «о причастности к германским спецслужбам революционерки В. Засулич», и далее в поддержку этой версии и с ссылкой на работы Н.Д. Литвинова они развивают ту же совершенно неисторичную и абсурдную идею о том, что «революционные процессы и терроризм были инициированы и финансировались зарубежными спецслужбами, в частности, английскими и германскими» [цит. по: 11, с. 7].
Автор другой столь же бездоказательной, но более тиражируемой концепции известный специалист по масонству О.А. Платонов. Верный своим идеям, он прямо указывает на связь «Народной воли» с мировым жидомасонством: «Главной целью народовольцев было убийство Царя. В этом они получали поддержку от международных иудейских, масонских и социалистических организаций, которые в значительной степени финансировали их преступную деятельность» [40, с. 76].
Своими попытками свести все деятельность «Народной воли» к террору и принизить, а то и полностью игнорировать другие направления ее работы современные историки и публицисты совершили удивительный временной кульбит - вернулись фактически к официозной, охранительной концепции, которая господствовала в дореволюционной историографии. Да собственно, некоторые авторы этого и не скрывают.
Так, в работе, принадлежащей перу сотрудников НИИ МВД РФ В.Э. Багдасаряну и А.А. Бокову, прямо высказывается сожаление о том, что в ряде работ еще сохраняется отрицательное отношение к охранителям самодержавия, боровшимся с революционными народниками. Далее авторы не только предлагают «говорить о подвиге полицейских работников», но и идут дальше, сожалея о том, что в XIX в. полицейские не применяли тактику захвата заложников в борьбе с революционерами.
Из сегодняшнего далека они с сожалением констатируют, оценивая труды своих коллег по цеху из позапрошлого века, что «отказ от применения системы заложничества охранными структурами Российской империи по отношению к революционной интеллигенции, навеянный распространением западного правосознания, существенно расширил перспективы деятельности террористических организаций» [3, с. 162]. По этому поводу можно сказать только одно: в 80-е гг. XIX в. у того же М.Т. Лорис-Меликова и созданного им Департамента полиции ума и здравого смысла было все же больше, чем у их современных последователей!
Собственно, все выше приведенное в отношении оценок программы и тактики «Народной воли» вполне укладывается в справедливую сентенцию О.В. Будницкого, отмечавшего, что «в наши дни, когда российская история сделала очередной зигзаг, многие публицисты поспешили переставить знаки. Революционеры представляются кровавыми злодеями, а их жертвы невинными мучениками» [6, с. 9].
Однако действия официальных историков конца XIX в. можно понять и оправдать хотя бы тем, что они искренне верили в базовые принципы самодержавия. В настоящее же время столь однобокая трактовка событий того времени вызывает удивление именно потому, что ведется под прикрытием основополагающих норм современного общества: демократия, права человека, гуманистические идеалы, плюрализм мнений и т.д. Но самодержавие даже сквозь современную историческую лакировку весьма трудно считать демократическим строем. Ведь все мало-мальски значимые либераль-
ные свободы, хотят того или нет критики революционного движения, были фактически с кровью вырваны у царизма в годы Первой русской революции. Тогда ради чего такой поворот на 180 градусов у современных историков, серьезно обедняющий наше знание о событиях 1870-1880-х гг.?
Неоднородна и позиция исследователей, которые искренне пытаются максимально объективно отнестись к деятельности «Народной воли», используя для этого весь имеющийся массив источников. Объединяет таких ученых именно опора на принципы историзма, которому противоречит следование политической конъюнктуре. Все они высказывают и неприятие навязчиво тиражируемой сегодня точке зрения на абсолютное отождествление народнического и народовольческого терроризма с терроризмом современным.
В этом плане не может не вызывать уважения концептуальная работа Н.А. Троицкого «Крестоносцы социализма». Автор показал в ней самые разные аспекты деятельности «Народной воли», вскрыл ее структуру, уточнил организационные принципы построения. Особое внимание в работе обращено на то, что революционная деятельность «Народной воли» была главным образом пропагандистской, агитационной и организаторской.
Н.А. Троицкий особо подчеркивал политический реализм народовольцев, который сегодня напрочь не замечают многие ученые. По его мнению, переход «Народной воли» к политической борьбе был «завоеванием нового, более высокого рубежа, определенным шагом вперед». Таким образом, народовольцы декларировали, что «грядущая революция в России могла быть только демократической», а социализм для них был только «путеводной звездой», пока недостижимой» [61, с. 264-265].
Н.А. Троицкий также дал обоснование, почему «Народную волю» следует считать именно партией, а не организацией. Само понятие партия, по его мнению, «предполагает наличие трех обязательных критериев - идеологически развитой платформы, столь же развитых уставных принципов и организационной структуры плюс национальный масштаб». В «Народной воле», -по мнению исследователя, - все эти три критерия налицо» [61, с. 278].
В отдельный раздел вынесен и вопрос о народовольческом терроре. Здесь Н.А. Троицкий в его оценке придерживался традиционной для себя точки зрения: «...красный террор народников (землевольцев и народовольцев) был исторически обусловлен, навязан им как ответ на «белый» террор царизма. В этой связи вспоминаются и слова одного из лидеров «Народной воли» А.Д. Михайлова: «Когда человеку хотящему говорить, зажимают рот, то этим самым развязываю руки» [61, 307-308].
Оценивая террористические действия «Народной воли» исследователь проводил следующую мысль: «Для России конца 1870-х годов «красный террор» «Народной воли» не был случайным, ни чужеродным явлением. Он был тогда исторически обусловлен. В том фазисе, которого достигло к 80-м годам русское освободительное движение, террор нельзя было отбросить, его можно было только преодолеть» [61, с. 309].
Можно отметить, что Н.А. Троицкий практически не изменил своих взглядов в оценке народовольчества, сформировавшихся у него еще в советский период [см., напр.: 57, 63, 70]. Другое дело, что ученый, где-то пытаясь вывести «Народную волю» из-под шквала критики за использование ею терроризма, стремился несколько принизить реальное, а не записанное в программе значение народовольческого террора [62].
В целом позицию Н.А. Троицкого поддерживают и его ученики - саратовские ученые. Для большинства из них ««Народная воля» - не тупик, не отклонение, а логический итог развития народничества, что именно атака народовольцев на устои государства создала «вторую революционную» ситуацию в России в 1879-1881 гг.» [10, с. 13-14].
В рамки принятых саратовской школой оценок народовольцев хорошо укладывается и солидное учебное пособие «Русское народничество» авторитетного народниковеда В.В. Зверева. В нем дается историография и панорам-
ная история русского народничества, начиная с 60-х гг. и заканчивая анализом идеологии и политической практики реформаторского народничества 1880-1890-х гг.
Большой раздел посвящен и деятельности «Народной воли». На основе добротного исторического материала В.В. Зверев анализирует программные и тактические установки «Народной воли». Вывод автора вполне закономерен: «В целом программные документы «Народной воли» стали квинтэссенцией поисков в области теории и практики предпринятых в предыдущие годы и собственных шагов организации в этом направлении. Принципиально новыми в их содержании стали обоснование необходимости политической борьбы и создание концепции подготовки, проведения революции, реализации социальных преобразований» [14, с. 149].
Уделяет В.В. Зверев внимание и терроризму народовольцев, который также как Н.А. Троицкий трактует, как «ответ на «белый террор» развязанный самим правительством» [14, с. 149-150]. В этом аспекте с позицией Н.А. Троицкого и В.В. Зверева вполне солидаризуется и исследовательница В.И. Федорова, отмечающая, что «политика ограничения либеральных свобод, ужесточение репрессий против политической оппозиции (даже умеренной) сужали возможности конструктивного диалога власти и общества» [71, с. 144].
Во многом со сходных позиций выступает и еще один авторитетнейший исследователь народничества В.Н. Гинев. Он также с позиций политического реализма рассматривает программу «Народной воли», подчеркивая, что «имевшиеся в народовольческих программных документах требования ликвидации самодержавия, созыва Учредительного собрания, установления народного представительного правления, перехода земли к тем, кто ее обрабатывает - уже стояли для России в реальной исторической повестке дня» [11, с. 12].
Обращает он внимание и на «белый террор» правительства, как катализатор революционного терроризма, подчеркивая, что «пресекавшиеся властями попытки мирной пропаганды народнических идей привели даже мирно настроенную часть пропагандистов к выводу о возможности только силового демократического переустройства России в интересах народа» [11, с. 12].
При этом результативность самого народовольческого террора В.Н. Ги-нев оценивает критически, хотя и отмечает, что видимой альтернативы для действий у революционеров не было. Однако он указывает и на то, что, «несмотря на обоснование вынужденности насильственных и, в частности, террористических методов борьбы и сознание своей правоты в этом, несмотря на поддержку, которую "Народная воля" находила в среде разночинной молодежи, и даже на тайное сочувствие либералов, народовольцы понимали отрицательное воздействие террора на нравственное состояние общества» [11, с. 19].
К этой же группе историков, хотя и с небольшими оговорками можно отнести О.В. Будницкого. Его работы, посвященные проблемам терроризма в русском освободительном движении, отличает серьезная проработка источ-никовой базы и редкая взвешенность в оценках и суждениях. Естественно, он обращается и к изучению народовольческого терроризма, но делает это в строго научной манере. Так, вслед за В.А. Твардовской он отмечает, что в практике народовольцев «террор, вопреки его программному обоснованию стихийно все определенней выдвигался, как основной способ борьбы» [8, с. 75], и, собственно, с этим суждением сложно не согласиться.
Переход революционеров-народников к террористической борьбе О.В. Будницкий оценивает как объективный факт. Он отмечает, что во многом это было вызвано нежеланием власти вести диалог с обществом. С точки зрения О.В. Будницкого, террор народовольцев «действительно заставлял правительство идти на уступки, и оказался наиболее эффективным средством борьбы при ограниченности сил революционеров» [6, с. 13-14]. Примерно с такой же позиции оценивает народовольческий терроризм и санкт-петербургский историк В.С. Измозик [16].
Несколько иначе на историю «Народной воли» смотрит Е.Л. Рудницкая. В ее последних работах предпринята интересная попытка проследить всю историю русского радикализма второй половины XIX в. Вполне закономерно в фокус исследования попадает и «Народная воля». Е.Л. Рудницкая уделяет серьезное внимание проблеме политического насилия в российском радикализме, трактуя его в контексте противостояния интеллигенции с властью, в процессе которого «радикальная интеллигенция, узурпируя право выражать волю народа, узурпирует и право на ее реализацию» [47, с. 18].
Отсюда и неприятие Е.Л. Рудницкой народовольческого террора, который она в действиях организации фактически абсолютизирует: «Никакие положения программы общества, выразившего своей деятельностью кульминацию народничества, не меняют того факта, что террор оказался единственной формой борьбы народовольцев за торжество демократических и социалистических идеалов, сосредоточил на себе их духовные и материальные силы. В этом трагедия русского революционного движения, трагедия бесконечно углубленная дальнейшей русской историей» [33, с. 7].
Серьезно и глубоко занимаясь проблемами русского бланкизма, Е.Л. Рудницкая усматривает именно в бланкизме важнейшее составляющее в идеологическом концепте «Народной воли» [46]. Исходя из этого тезиса, она делает следующее отнюдь небесспорное заключение: «Единая социально-политическая топология нивелировала направления революционной мысли, давая на выходе революционное насилие, нацеленное на захват власти централизованной организацией заговорщического типа, чреватый последующим установлением тоталитарной диктаторской власти революционного меньшинства» [46, с. 20]. Хотя следует признать, что сводить всю деятельность партии только к заговорщической едва ли правомерно. Ведь и сами народовольцы 1879-1881 гг., кроме М.Н. Оловенниковой, Е.Д. Сергеевой и в меньшей степени Л.А. Тихомирова, отнюдь неоднозначно относились к пункту программы о захвате власти.
Таким образом, в современной российской историографии деятельность «Народной воли» оценивается преимущественно двояко. С одной стороны, немалое количество специалистов изображают народовольческую борьбу только в темных тонах, напрямую и всецело увязывая с терроризмом и цареубийством. Здесь, правда, диапазон оценок народовольцев расходится очень широко - от бесов до заблуждающихся героев.
С другой стороны, сложилась серьезная группа исследователей, которые пытаются не только воссоздать реальный ход и характер событий, но и показать читающей публике всю глубину проблем, связанных с изучением истории народовольчества. Эти историки глубоко осознают сложность и неоднозначность ситуации, в которой приходилось действовать тогдашним революционерам. Так, по справедливому замечанию В.А. Исакова, высказанному в его докторской диссертации, разногласия в народовольческой среде в отношении к терроризму должны подвергнуться более серьезному анализу [17].
У критиков народовольчества превалирует предвзятый антиисторичный негативистско-конъюнктурный подход, завязанный на прямых аналогиях борьбы «Народной воли» с современными террористами и апологией царской России. Он является совершенно контрпродуктивным, поскольку мало что дает для глубокого анализа и осмысления важных исторических событий прошлого. Здесь уместно будет привести точку зрения В.А. Твардовской: «Оценивать идеи и действия революционеров вековой давности, исходя из нынешнего миропонимания, значит нарушать принцип историзма» [32, с. 9]. Об этом же пишет и О.Н. Квасов, подчеркивающий: «Наше современное представление по отношению ко многим формам преступности начала ХХ в. изменилось, что необходимо учитывать, дабы не потерять историзм в рассматриваемых явлениях» [24, с. 131-132].
Другой крайностью является прямая идейная привязка революционных сюжетов второй половины XIX в.: от Нечаева до «Народной воли» и далее до большевиков и создание якобы единого исторического полотна, объединенного преемственностью идеи. Подобную точку зрения весьма ясно отразил А.А. Левандовский: «При всех многочисленных индивидуальных и партийных различиях как положительных, так и отрицательных, героев ... многое роднит. И прежде всего - общие идеи. И Нечаев, сотоварищи, и его оппоненты - народники начала 1870-х мечтали о торжестве социализма в России», правда дальше автор оговаривает, что методы водворения этого строя в России были у них различны» [26, с. 50]. В целом такой подход при всех оговорках является мало что объясняющим. С таких же позиций выступает и С.Н. Бурин [9].
Шкала оценок «Народной воли», а если взять шире, и всего освободительного движения второй половины XIX в. как сугубо деструктивных явлений подталкивает нашу историческую науку к упрощенчеству и фактическому использованию оценок в стиле «Краткого курса ВКП(б)» и сталинских формулировок образца 1935 г.: «Если мы на народовольцах будем воспитывать наших людей, то воспитаем террористов» [19, с. 257]. Зададимся вопросом: кому в современной России нужны подобные, никуда не ведущие историографические зигзаги?!
На эту застарелую болезнь нашей историографии совершенно справедливо обратил внимание еще в 1950-е гг. Б.П. Козьмин, а вслед за ним уже на современном этапе В.Я. Гросул, отмечавший, что «болезнь эта заключается в том, что в историографии темы весьма часто исследовательский подход подменялся судебно-прокурорским» [32, с. 4].
Поэтому совершенно справедливо отмечалось, что на сегодняшний день перед историками может стоять только одна задача: проведение последовательного научного исследования, не допускающего «математической» смены плюс на минус» [14, с. 26].
Наиболее острой и болезненной проблемой в спорах современных историков, несомненно, является проблема народовольческого терроризма. Кто-то его раздувает до непомерных масштабов, а кто-то стремится, принижая его роль, вывести «Народную волю» из-под удара критиков. Думается, сама «Народная воля» в этом не нуждается. И вот почему.
У самих народовольцев и в их программных документах, и в выступлениях на политических процессах звучали различные подходы к оценке террора. Например, выступления С.Г. Ширяева и А.А. Квятковского на «процессе 16-ти» (1880 г.), в которых террор упоминался как «второстепенная, если не третьестепенная часть программы» были подкорректированы уже в № 4 «Народной воли». В вышедшей статье говорилось: «Наши товарищи не имели к несчастью возможности наблюдать за ростом партии и действием террора на сознание народных масс; поэтому их нельзя винить за то, что они не пожелали стать пророками и не внесли террора в число средств к достижению задач партии» [30, с. 97-98].
То есть отношение внутри «Народной воли» к террору носило своеобразный волновой характер и во многом диктовалось меняющейся исторической обстановкой, а это в конечном итоге привело народовольцев на позиции политического реализма, включающего в себя первостепенной задачей борьбу за политические свободы. Эту цель весьма четко сформулировал в письме к товарищам из тюрьмы лидер «Народной воли» А.Д. Михайлов: «Вы живете в то время, когда цель так ясно определилась, так верно намечен путь. Не то было когда мы - маленькая кучка людей, начинали эту борьбу с правительством. Условия жизни и революционная деятельность привели Россию к такому моменту, когда всеми здравомыслящими гражданами должны быть выдвинуты вопросы гражданского прогресса России. Социалистические и федералистские идеалы должны отступить на второй план дальнейшего будущего» [цит. по: 41, с. 208].
В таком же ключе оценивал взгляды А.Д. Михайлова и его биограф Ю.А. Пелевин, подчеркивающий, что хотя народовольческий террор не мог привести к желаемой революционерами цели - свержению самодержавия, но при этом «деятельность Михайлова будила российское общество к широкому политическому действию, расшатывала устои имперской власти, настойчиво ставила на повестку дня насущные задачи прогрессивного развития страны: введение гражданских свобод, конституционных прав, подлинного народного правления» [35, с. 66]. Разве это не принятие тогдашних реалий и не проявление политического прагматизма? Поэтому нельзя не согласиться с мнением В.А. Исакова отмечавшего, что «трудно, в частности, говорить об идейной незрелости народовольцев» [18, с. 22].
Не этого ли желало российское просвещенное общество в тот исторический момент? И не отсюда ли весьма лояльное, если не одобрительное отношение к действиям народовольцев со стороны многих деятелей русской культуры. Об этом почему-то молчат современные критики «Народной воли», а ведь среди людей сочувствующих народовольцам можно назвать: Г.И. Успенского, К.М. Станюковича, И.С. Тургенева, С.Я. Надсона, К.М. Фофанова, Н.К. Ярошенко и др. [см. подр.: 66, 70, с. 269-282]. Представители отечественной культуры особенно остро ощущали удушливую атмосферу цензурных ограничений в «эпоху белого террора» [70, с. 142-171] и отсутствия политических свобод. Многие из них именно в революционерах-народовольцах видели реальных воплотителей идеи освобождения нации от политического рабства.
Более того, некоторые из знаковых фигур русской литературы напрямую сотрудничали с «Народной волей» именно на ниве пропаганды политической борьбы. Так, в № 2 и 3 народовольческого издания были опубликованы «Политические письма социалиста», подписанные псевдонимом Гроньяр, под ним скрывалось авторство Н.К. Михайловского. В них он отстаивал первостепенное значение для страны именно политических свобод: «Конституционный режим есть вопрос завтрашнего дня в России. Этот завтрашний день не принесет разрешения социального вопроса. Но разве вы хотите завтра сложить оружие? Разве вы устали бороться? Верьте мне, что даже самое единодушное народное восстание, если бы оно было возможно, не даст вам почить на лаврах и потребует нового напряжения, новой борьбы. Век живи, век борись» [30, с. 29]. Как известно, Н.К. Михайловский принимал участие и в редактировании письма Александру III, написанного от лица ИК Л. Тихомировым [см. подр.: 44, с. 119-123].
В своих письмах из тюрьмы А.Д. Михайлов высоко оценивал текст этого документа: «Это письмо [Александру III. - О.М.] венец ИК, венец в литературном и в практически программном смысле... Лозунгом вашим должно стать - минимум желательного, но с максимальной настойчивостью. Земское учредительное собрание при общем избирательном праве, при свободе слова печати и сходок - вот минимум желательного» [39, с. 217]. Как видим, на данном временном витке политические устремления народовольцев и представителей российского либерально-демократического крыла полностью совпадали.
Поэтому неудивителен и тот факт, что после февраля 1917 г., когда Россия на короткий срок стала самой свободной страной мира, выживших народовольцев практически все антимонархические силы того времени почитали как истинных героев - первых ласточек борьбы с царизмом за политические свободы. Однако об этом почему-то также не упоминают критики «Народной воли».
Более того, ни один из крупных народовольцев прямо не поддержал Октябрьского переворота, который они считали узурпацией власти [см., напр.: 11, с. 254, стб. 479]. А в послеоктябрьский период, В.Н. Фигнер активно занималась правозащитной деятельностью, оказывая помощь преследу-
емым за убеждения, являлась она и членом ПКК [Политический Красный крест или другое название Комитет помощи политическим ссыльным и заключенным. - О.М.].
Для характеристики общественной позиции В.Н. Фигнер приведем фрагмент из ее письма к Е.И. Ярославскому от 10 марта 1926 г.: «Мне стыдно, стыдно, потому что и теперь существуют изоляторы, в которых должны оставаться социалисты 5 и даже 10 лет, а по разным углам России и Сибири томятся в ссылке до 2000 человек молодежи обоего пола, часто в возрасте 17-18 лет. Томятся и воспитываются в неприязни к существующему строю нашей СССР» [13, с. 432].
Не меньшее значение в 1920-е гг. имели и протесты в защиту беззаконно арестованных и против смертной казни, которые раздавались со стороны «старых революционеров», а среди них было на % народовольцев [13, с. 439]. Оказались среди народовольцев и репрессированные в период сталинского террора - в 1938 г. был необоснованно репрессирован один из редакторов тогда уже закрытого журнала «Каторга и ссылка» В.И. Сухомлин [12, с. 225]. Из приведенного выше видно, что взаимоотношения бывших революционеров-народников, в том числе и народовольцев, с новой властью выстраивались очень не просто, следствием чего и стал роспуск в 1935 г. «Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев». В угоду новой власти «старые революционеры» не принесли в жертву свои убеждения, базирующиеся на отстаивании права личности на свободу мысли и политических воззрений.
Да, несомненно, народовольческий терроризм был обоюдоострым оружием, были жертвы с обеих сторон, в том числе и безвинные, и этого скрывать не нужно. Как не нужно делать из народовольцев и «кровавых вурдалаков». Стоит почитать документы политических процессов, где они все как один заявляли о готовности отказаться от террора, если переменятся политические условия в стране. На процессе «по делу 1 марта» А.И. Желябов в своей речи прямо заявил: «По своим убеждениям, я оставил бы эту форму борьбы насильственной, если бы явилась возможность борьбы мирной, т.е. мирной пропаганды своих идей, мирной организации своих сторонников. В своем последнем слове, во избежание всяких недоразумений, я сказал бы еще следующее: мирный путь возможен; от террористической деятельности я, например, отказался бы, если бы изменились внешние условия» [75, с. 317].
Историки, пытающиеся относиться к «Народной воле» непредвзято, совершенно справедливо обращают внимание своих оппонентов на заявление-протест ИК по поводу убийства анархистом Ш. Гито президента США Д. Гар-филда от 10 (22) сентября 1881 г.: «В стране, где свобода личности дает возможность честной идейной борьбы, где свободная народная воля определяет не только закон, но и личность правителей, - в такой стране политическое убийство как средство борьбы - есть проявление того же духа деспотизма, уничтожение которого в России мы ставим своею задачею» [30, с. 127].
В качестве показательного примера изменчивости отношения к личности террориста в исторической ретроспективе, хотелось бы привести примеры из более поздних эпох. Так, 22 июля 1946 г. еврейская подпольная организация «Иргун», во главе которой стоял М. Бегин, совершила террористический акт в Иерусалиме, взорвав отель «Царь Давид». В отеле часть помещений занимал секретариат британской администрации и британские военные штабы. Погиб 91 человек, 46 получили ранения. Однако, несмотря на то, что строительство независимого еврейского государства началось с насилия, это не помешало Израилю стать процветающей демократией, а М. Бегину в дальнейшем занять пост премьер-министра Израиля и получить Нобелевскую премию мира за подписание мирного договора с Египтом. Собственно, такой же путь проделал и ныне владелец дум миллионов Н. Мандела, тоже лауреат Нобелевской премии мира и первый президент ЮАР после отмены режима
апартеида, а ведь начинал он свою политическую карьеру как руководитель военного крыла АНК «Умконто ве сизве» («Копье нации») и был осужден в 1963 г. к пожизненному заключению за терроризм. Примерно такой же путь проделал и Д. Ортега, нынешний президент Никарагуа, начинавший борьбу как партизан-сандинист против диктаторского режима А. Самосы.
Понимая, что подобные сравнение весьма условны, так как взяты из более поздней исторической эпохи отметим только, что эти примеры лишний раз иллюстрирует следующий непреложный факт, а именно то, что политическое насилие является неотъемлемой частью исторического процесса. Поэтому искусством любого крупного политического деятеля во все времена было умение, вовремя отказаться от насилия и перейти к легальным или, по крайней мере, мирным способам борьбы, если это могло помочь достижению намеченной цели. А у народовольцев к началу 1881 г. в качестве таковой выступала борьба за политическую свободу.
В заключении хотелось бы обратиться к словам М.А. Алданова, который когда-то написал: «Историческая ценность революций зависит от того, что разрушается; от того, что создается и от тех легенд, которые революции сопутствуют» [1, с. 432]. К сожалению, своим героизмом и самопожертвованием во имя идеи свободы народовольцы создали одну из самых ярких легенд русской революции - легенду о могуществе террора и эта легенда в дальнейшем была так корыстно и жестоко использована их менее разборчивыми последователями.
Сегодня назрела острая необходимость в более тщательном изучении истории «Народной воли» и всего освободительного движения XIX в., с тем чтобы такие сложные и неоднозначные его аспекты, как народовольческий терроризм анализировались во всей полноте тогдашней социально-политической ситуации. Интерпретируя противоречивые исторические события прошлого, исследователи должны всеми силами стараться избежать скатывания к упрощенному толкованию и схематическому изображению.
Отрадно, что в последнее время положение меняется и в российском исследовательском пространстве. Появляются работы, опирающиеся на новые методологические подходы, что естественным образом расширяет горизонты изучения деятельности «Народной воли» и ее воздействия на российское общество. В первую очередь здесь можно выделить работу Ю.В. Саф-роновой [49], которая, несмотря на всю дискуссионность некоторых оценок и суждений, на что совершенно справедливо указал О.В. Будницкий, является по его же мнению одним «наиболее важных, если не самым важным исследованием, посвященным истории революционного терроризма, вышедшим за последние годы» [7, с. 132]. Выходят и интересные исследования, работы биографического характера, посвященные отдельным представителям народовольческого движения разных периодов [см., напр., 31, 32, 35, 36, 44, 56, 67].
В этой же связи хотелось бы только приветствовать выход в свет двух фундаментальных сборников документов «Из истории «Земли и воли» и «Народной воли». Споры о тактике», подготовленного к печати В.Н. Гиневым и К.Г. Ляшенко [15] и материалов следствия и суда по делу о цареубийстве 1 марта 1881 г. под редакцией В.В. Разбегаева и с введением и предисловием Г.С. Кана [55], а также издание в Воронеже с 2013 г. межвузовского сборника «Народники в истории России» и выход в свет энциклопедии «Революционная мысль в России XIX - начала XX века", где немало статей посвящено представителям народничества и "Народной воли" [43, с. 432]. Думается, лучше поняв более отдаленную революционную эпоху, российское историческое сообщество сможет более взвешенно оценить и события 1917 г.
Литература
1. Алданов, М.А. Повесть о смерти. Бред [Текст] / М.А. Алданов. - М. : Гудьял-Пресс, 1999. - 700 с.
2. Антонов, В.Ф. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности [Текст] / В.Ф. Антонов // Вопросы истории. - 1991. - № 1. - С. 5-20.
3. Багдасарян, В.Э. Российский революционный терроризм через призму исторической и общественно-политической мысли [Текст] / В.Э. Багдасарян, А.А. Бакаев. - М. : ВНИИ, 2004. - 161 с.
4. Боханов, А.Н. Император Александр III [Текст] / А.Н. Боханов. - М. : Русское слово, 2001. - 509 с.
5. Брюханов, В.А. Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г. [Текст] /
B.А. Брюханов. - М. : Товарищество научных изданий КМК, 2007. - 657 с.
6. Будницкий, О.В. «Кровь по совести»: терроризм в России (вторая половина XIX - начало ХХ в.) [Текст] / О.В. Будницкий // История терроризма в России. - Ростов н/Д : Феникс, 1996. - С. 5-24.
7. Будницкий, О.В. Революционный терроризм в Российской империи: историография последних лет (2000-2015) [Текст] / О.В. Будницкий // Российская история. - 2017. - № 3. - С. 119-137.
8. Будницкий, О.В. Терроризм в российском освободительном движении [Текст] / О.В. Будницкий. - М. : РОССПЭН, 2000. - 399 с .
9. Бурин, С.Н. Судьбы безвестные [Текст] / С.Н. Бурин. - М. : Инст-т Всеобщей истории, 1994. - 284 с.
10. Воронихин, А.В. Судьба российского историка (к 60-летию Н.А. Троицкого) [Текст] / А.В. Воронихин, Д.В. Чернышевский. Историографический сборник : межвузовский сборник научных трудов. Вып. 16. - Саратов : Изд-во Са-ратоского ун-та, 1994. - С. 5-21.
11. Гинев, В.Н. Революционное народничество: взгляд из XXI века // Из истории «Земли и воли» и «Народной воли». Споры о тактике [Текст] / В.Н. Гинев // Сб. документов ; отв. ред. В.Н. Гинев. - М. ; СПб. : Альянс-Архео, 2012. -
C. 3-31.
12. Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 832 с.
13. Звенья: исторический альманах. Вып. 2. - М. ; СПб. : Феникс: АШепеит, 1992. - 653 с.
14. Зверев, В.В. Русское народничество: учебное пособие [Текст] / В.В. Зверев. - М. : Изд-во РАГС, 2009. - 286 с.
15. Из истории «Земли и воли» и «Народной воли». Споры о тактике : сб. документов ; отв. ред. В.Н. Гинев. - М. ; СПб. : Альянс-Архео, 2012. - 752 с.
16. Измозик, В.С. Политический терроризм во второй половине XIX в. как один из аспектов формирования всесословного общества [Текст] / В.С. Измозик // Политическая Россия: прошлое и современность. Исторические чтения. Вып. 3. «Гороховая, 2». - СПб. : ФГУК ГМПИР, 2006. - С. 18-25.
17. Исаков, В.А. Концепция заговора в радикальной социалистической оппозиции. Вторая половина 1840-х - первая половина 1880-х гг. [Текст] : дис. ... д-ра ист. наук / В.А. Исаков. - М., 2004. - 422 с.
18. Исаков, В.А. Сущность российского радикализма второй половины XIX века в историографическом процессе [Текст] / В.А. Исаков // Народники в истории России : межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 1. - Воронеж : Истоки, 2013. -С. 8-25.
19. История и историки. Историография истории СССР [Текст] : сб. статей. -М. : Наука, 1965. - 471 с.
20. История России с древнейших времен до наших дней [Текст] : учеб. / А.Н. Сахаров, А.Н. Боханов, В.А. Шестаков ; под ред. А.Н. Сахарова. - М. : ТК Велби, изд-во Проспект, 2008. - 768 с.
21. История России с начала XVIII до конца XIX веков [Текст] / отв. ред. А.Н. Сахаров. - М. : Изд-во АСТ, 2000. - 544 с.
22. Кан, Г.С. «Народная воля»: идеология и лидеры [Текст] / Г.С. Кан. - М. : Пробел, 1997. - 196 с.
23. Кан, Г.С. «Разоблачители» и «апологеты» Народной воли (Письмо в редакцию) [Текст] / Г.С. Кан // Освободительное движение в России. Вып. 19. - Саратов : Изд-во Саратовский ун-т, 2001.
24. Квасов, О.Н. Террористическая тенденция в народническом движении второй половины XIX века [Текст] / О.Н. Квасов // Народники в истории России : межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 1. - Воронеж : Исток, 2013. - С. 128-141.
25. Кофман, Б.И. Терроризм: история и современность [Текст] / Б.И. Кофман, С.Н. Миронов, А.А. Сафаров, Н.Х. Сафиуллин. - Казань : Казанский юрид. ин-т МВД России, 2002. - 807 с.
26. Левандовский, А.А. Бомбисты [Текст] / А.А. Левандовский // Родина. - 1996. -№ 4. - С. 48-56.
27. Левандовский, А.А. Железный век [Текст] / А.А. Левандовский. - М. : АРБОР, 2000. - 218 с.
28. Литвинова, А.Н. Зарождение революционно- террористического движения в Российской империи. 1861-1879 гг. [Текст] / А.Н. Литвинова, Н.Д. Литвинов. - Воронеж : Общенац. центр «Антитеррор», 2006. - 288 с.
29. Литвинов, Н.Д. Объект покушения - царь всея Руси, 1879-1881 [Текст] / Н.Д. Литвинов, И.С. Суровцев. - Воронеж : Общенац. центр «Антитеррор», 2006. - 336 с.
30. Литература партии «Народная воля» [Текст]. - М. : Изд-во Всесоюз. об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930. - 336 с.
31. Мелехин, В.В. Кубанский народоволец Пахомий Иванович Андреюшкин [Текст] / В.В. Мелехин // Вопросы истории. - 2013. - № 3. - С. 130-144.
32. Милевский, О.А. С.Л. Перовская: становление революционерки (опыт психологического портрета) [Текст] / О.А. Милевский // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2014. - № 4 (31). -С. 62-72.
33. Освободительное движение в России: современный взгляд или приверженность традициям? «Круглый стол» // Отечественная история. - 1999. -№ 1. - С. 3-18.
34. Панова, Н.Ю. Терроризм и террор в России XIX - начале XX века: понятие и сущность [Текст] / Н.Ю. Панова // История государства и права. - 2001. -№ 1. - С. 4-8.
35. Пелевин, Ю.А. Александр Дмитриевич Михайлов [Текст] / Ю.А. Пелевин // Вопросы истории. - 2011. - № 6. - С. 43-69.
36. Пелевин, Ю.А. Николай Васильевич Клеточников [Текст] / Ю.А. Пелевин // Вопросы истории. - 2013. - № 12. - С. 53-77.
37. Пелевин, Ю.А. Первая протестная демонстрация в России [Текст] / Ю.А. Пелевин // Вопросы истории. - 2012 - № 8. - С. 14-30.
38. Петров, Ю.А. Россия накануне Великой революции 1917 г.: современные историографические тенденции [Текст] / Ю.А. Петров // Отечественная история. - 2017. - № 2. - С. 3-16.
39. Письма народовольца А.Д. Михайлова [Текст]. - М. : Изд-во Всесоюз. об-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1933. - 279 с.
40. Платонов, О.А. Заговор цареубийц [Текст] / О.А. Платонов. - М. : Алгоритм, 2005. - 672 с.
41. Прибылева-Корба, А.П. В.Н. Народоволец А.Д. Михайлов [Текст] / А.П. При-былева-Корба, В.Н. Фигнер. - Л. - М. : Госиздат, 1925. - 231 с.
42. Радзинский, Э.С. Александр II: жизнь и смерть: документальный роман [Текст] / Э.С. Радзинский. - М. : АСТ Москва, 2007. - 518 с.
43. Революционная мысль в России XIX - начала XX века [Текст] : энциклопедия / отв. ред. В.В. Журавлев ; отв. секр. А.В. Репников. - М. : РОССПЭН, 2013. - 613 с.
44. Репников, А.В. Две жизни Льва Тихомирова [Текст] / А.В. Репников, О.А. Милевский. - М. : Асademia, 2011. - 560 с.
45. Рублев, Д.И. Цареубийцы и их судьи [Текст] / Д.И. Рублев // Российская история. - 2015. - № 5. - С. 205-207.
46. Рудницкая, Е.Л. Русский бланкизм: Петр Ткачев [Текст] / Е.Л. Рудницкая. -М. : Наука, 1992. - 269 с.
47. Рудницкая, Е.Л. Русский радикализм [Текст] / Е.Л. Рудницкая // Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. - М. : Археографический центр, 1997. - С. 7-22.
48. Рязанов, Д.В. Образ революционера-террориста 80- х гг. XIX в. в современной российской историографии [Текст] / Д.В. Рязанов // Освободительное движение в России. Вып. 20. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2003. -С. 279-284.
49. Сафронова, Ю. Русское общество в зеркале революционного террора. 18791881 годы [Текст] / Ю. Сафронова. - М. : Новое литературное обозрение, 2014. - 376 с.
50. Селезнев, В.А. Революция 1917 г. в свете современных теорий [Текст] / В.А. Селезнев // Отечественная история. - 2018. - № 1. - С. 172-181.
51. Сергеев, Ю.А. Британия и Февральская революция 1917 г. в России (по материалам британских архивов) [Текст] / Ю.А. Сергеев // Новая и Новейшая история. - 2017. - № 4. - С. 3-16.
52. Смирнов, В.Н. Политический терроризм Российской империи [Текст] /
B.Н. Смирнов. - Харьков : Литера Нова, 2012. - 300 с.
53. Стариков, Н. От декабристов до террористов. Инвестиции в хаос [Текст] / Н. Стариков. - СПб. : Питер, 2017. - 480 с.
54. Суворов, А.И. Политический терроризм в XIX - начале XX века и российское общество [Текст] : учеб. пособие / А.В. Суворов. - М. : Юрид. ин-т МВД России, 1999. - 38 с.
55. Суд над цареубийцами. Т. 1: Заседания Особого Присутствия Правительствующего Сената 26-29 марта 1881 года. Стенографический отчет. Первое критическое издание; Т. 2: Показания и прочие документы подсудимых. Показания свидетелей. - СПб. : Изд-во им. Н.И. Новикова ; Изд. дом. «Галина скрипсит», 2014.
56. Твардовская, В.А. Николай Морозов: от революционера-террориста к ученому-эволюционисту [Текст] / В.А. Твардовская // Отечественная история. - 2003. - № 2. - С. 50-72.
57. Троицкий, Н.А. Безумство храбрых. Русские революционеры и картельная политика царизма. 1866-1882 гг. [Текст] / Н.А. Троицкий. - М. : Мысль, 1978. - 335 с.
58. Троицкий, Н.А. Дилетантизм профессионалов [Текст] / Н.А. Троицкий // Освободительное движение. Вып. 16. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 1998.
59. Троицкий, Н.А. Друзья народа или бесы? Как и кого защищали народники [Текст] / Н.А. Троицкий // Родина. - 1996. - № 2. - С. 67-72.
60. Троицкий, Н.А. «Исказить, извратить, умолчать» (Секреты творчества Сергея Семанова) [Текст] / Н.А. Троицкий // Освободительное движение в России. Вып. 21. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2006. - С. 247-254.
61. Троицкий, Н.А. Крестоносцы социализма [Текст] / Н.А. Троицкий. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2002. - 372 с.
62. Троицкий, Н.А. «Народная воля» и ее «красный террор» [Текст] / Н.А. Троицкий // Индивидуальный политический террор в России. XIX - начало XX в. : материалы конф. / сост. К.Н. Морозов. - М. : Мемориал, 1996. -
C. 17-23.
63.Троицкий, Н.А. «Народная воля» перед царским судом. (1880-1894) [Текст] / Н.А. Троицкий. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 1983. - 421 с.
64. Троицкий, Н.А. Народники и генерал М.Д. Скобелев (Заметки по поводу новой книги о «белом генерале» [Текст] / Н.А. Троицкий // Освободительное движение в России. Вып. 21. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2006. -С. 241-247.
65. Троицкий, Н.А. «Народные заступники» (Российские народники в художественной литературе) [Текст] / Н.А. Троицкий. - Саратов : Изд-во «Наука», 2007. - 228 с.
66. Троицкий, Н.А. «Орлы-богатыри» (Российские народники в искусстве) [Текст] / Н.А. Троицкий. - Саратов : Изд-во «Наука», 2009. - 120 с.
67. Троицкий, Н.А. Софья Львовна Перовская. Жизнь. Личность. Судьба [Текст] / Н.А. Троицкий. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2014. - 456 с.
68. Троицкий, Н.А. Россия в XIX веке. Курс лекций [Текст] : учеб. пособие по спец. «История» / Н.А. Троицкий. - М. : Высшая школа, 1997. - 431 с.
69. Троицкий, Н.А. Самообличение «разоблачителя» (о «письме в редакцию» Г.С. Кана) [Текст] / Н.А. Троицкий // Освободительное движение в России. Вып. 19. - Саратов : Изд-во Саратовского ун-та, 2001.
70. Троицкий, Н.А. Царизм под судом прогрессивной общественности. 18661895 гг. [Текст] / Н.А. Троицкий. - М., 1979. - 350 с.
71. Федорова, В.И. Эволюция социально-революционных идеалов в позднем народничестве [Текст] / В.И. Федорова // Народники в истории России : меж-вуз. сб. науч. трудов. Вып. 2. [редкол.: отв. ред. Г.Н. Мокшин]. - Воронеж : Изд. дом ВГУ, 2016. - С. 130-147.
72. Цымрина, Т.В. Н.К. Михайловский и « Народная воля» [Текст] / Т.В. Цым-рина // Н.К. Михайловский. Человек. Мыслитель. Общественный деятель (175-летию со дня рождения) : сб. науч. трудов. / редкол.: Г.Н. Мокшин (отв. ред.). - Воронеж : Изд. дом ВГУ, 2017. - С. 209-232.
73. Цымрина, Т.В. Софья Перовская. Политический портрет [Текст] / Т.В. Цым-рина. - Таганрог : ТРТУ, 2006. - 126 с.
74. Щербакова, Е.И. «Отщепенцы». Путь к терроризму (60-е - 80-е годы XIX века) [Текст] / Е.И. Щербакова. - М. : Новый хронограф ; АИРО^! 2008. -224 с.
75. 1 марта 1881 года: Казнь императора Александра II [Текст] / сост. В.Е. Кельнер. - Л. : Лениздат, 1991. - 384 с.
References
1. Aldanov M.A. Povest' o smerti. Bred [The story about death. The delirium.]. Moscow, Publ. "Gud'yal-Press", 1999, 700 p.
2. Antonov VF. The narodnichestvo in Russia: Eutopia or lost possibilities. Voprosy istorii, 1991, no 1, pp. 5-20. (in Russian)
3. Bagdasaryan VE., Bakaev A.A. Rossijskij revolyucionnyj terrorizm cherez prizmu istoricheskoj i obshchestvenno-politicheskoj mysli [The Russian revolutionary terrorism in terms of historical and social-political ideas]. Moscow, Publ. VNII, 2004, 161 p.
4. Bochanov A.N. Imperator Alexandr III. Moskow, Russian word, 2001, 509 p.
5. Bryuhanov VA. Tragediya Rossii. Careubijstvo 1 marta 1881 g. [The tragedy of Russia: Regicide 1 march 1881 year]. Moscow, Publ. Tovarishchestvo nauchnyh izdanij KMK, 2007, 657 p.
6. Budnickiy O.V. «Krov' po sovesti»: terrorizm v Rossii (vtoraya polovina XIX- nachalo HKH v.). Istoriya terrorizma v Rossii. Rostov n/D, publishing house "Feniks ", 1996, pp. 5-24. (in Russian)
7. Budnickiy O.V The revolutionary terrorism in Russian empire: historiography of recent years(2000-2015). Rossijskaya istoriya [Russian History], 2017, no 3, pp. 119-137. (in Russian)
8. Budnickiy O.V Terrorizm v rossijskom osvoboditel'nom dvizhenii [The terrorism in Russian's social movement]. Moscow, Publ. ROSSPEHN, 2000, 399 p.
9. Burin S.N. Sud'by bezvestnye [The unknown destiny]. Moscow, Publ. Inst-t Vseobshchej istorii, 1994, 284 p.
10. Voronihin A.V, Chernyshevskiy D.V The destiny of the Russian historian (to N.A. Troitsky's 60 anniversary). Istoriograficheskij sbornik. Mezhvuzovskij sbornik nauchnyh trudov [The Historiographic collection. Interuniversity collection of scientific works]. Vol. 16. Saratov, Publ. Saratoskogo un-ta, 1994, pp. 5-21. (in Russian)
11. Ginev VN. Revolutionary populism: a look from the 21st century. Iz istorii «Zemli i voli» i «Narodnoj voli». Spory o taktike [From history of «Zemli and voli » and «Narodnoj voli». Disputes on tactics]. Moscow, St.Petersburg, Publ. Al'yans-Arheo, 2012. pp. 3-31. (in Russian)
12. Figures of the USSR and revolutionary movement of Russia. EHnciklope-dicheskij slovar' Granat [Encyclopedic dictionary]. Moscow, Publ. Sov. ehncik-lopediya, 1989, 832 p.
13. Zven'ya: istoricheskij al'manah [Links: historical almanac]. Vol. 2. Moscow, St.Petersburg, Publ. "Feniks", Atheneum, 1992, 653 p.
14. Zverev VV Russkoe narodnichestvo [Russian narodnichestvo: manual]. Moscow, Publ. RAGS, 2009, 286 p.
15. Iz istorii «Zemli i voli» i «Narodnoj voli». Spory o taktike [From history of «Zemli and voli » and «Narodnoj voli». Disputes on tactics]. Moscow, St. Petersburg, Publ, Al'yans- Arheo, 2012, 752 p.
16. Izmozik VS. Politicheskij terrorizm vo vtoroj polovine XIX v. kak odin iz aspektov formirovaniya vsesoslovnogo obshchestva [Political terrorism in the second half of the 19th century as one of aspects of formation of vsesoslovny society]. In Politicheskaya Rossiya: proshloe i sovremennost'. Istoricheskie chteniya [Political Russia: past and present. Historical readings]. Vol. 3. St. Petersburg, Publ. FGUK GMPIR, 2006, pp. 18-25. (in Russian).
17. Isakov VA. Koncepciya zagovora v radikal'noj socialisticheskoj oppozicii. Vtora-ya polovina 1840-h- pervaya polovina 1880-h gg. Diss. dokt. ist.nauk. [The concept of a plot in radical socialist opposition. Second half 1840-h-first half of the 1880th]. Moscow, 2004, 422 p.
18. Isakov VA. Sushchnost' rossijskogo radikalizma vtoroj poloviny XIX veka v isto-riograficheskom processe [Sushchnost of the Russian radicalism of the second half of the 19th century in historiographic process]. In Narodniki v istorii Ros-sii. Mezhvuz sb. nauch. trudov [Populists in the history of Russia. Interhigher education institution]. Vol. 1. Voronezh, Publ. Istoki, 2013, pp. 8-25. (in Russian)
19. Istoriya i istoriki. Istoriografiya istorii SSSR: sb. statej [History and historians. Historiography of history of the USSR]. Moscow, Publ. Nauka,1965. 471 p.
20. Istoriya Rossii s drevnejshih vremen do nashih dnej: ucheb [History of Russia since the most ancient times up to now]. Moscow, Publ. TK Velbi, Publ. Prospekt, 2008, 768 p.
21. Istoriya Rossii s nachala XVIII do konca XIX vekov [History of Russia since the beginning of XVIII until the end of the 19th centuries]. Moscow, Publ. AST, 2000, 544 p.
22. Kan G.S. «Narodnaya volya»: ideologiya i lidery [«Narodnay volya»: ideology and leaders]. Moscow, Publ. Probel, 1997. 196 p.
23. Kan G.S. «Razoblachiteli» i «apologety» Narodnoj voli (Pis'mo v redakciyu) [«Unmaskers» and «apologists» of Narodnay volya (The letter to the editorial office)]. In Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii [Liberation movement in Russia]. Vol.19. Saratov, Publ. Saratovskij un-t, 2001. pp. (in Russian)
24. Kvasov O.N. Terroristicheskaya tendenciya v narodnicheskom dvizhenii vtoroj poloviny XIX veka [A terrorist tendency in narodnichesky movement of the second half of the 19 th century]. In Narodniki v istorii Rossii. Mezhvuz sb. nauch. trudov [Narodniki in the history of Russia. Interhigher education institution]. Vol. 1. Voronezh, Publ. Istok, 2013, pp. 128-141. (in Russian)
25. Kofman B.I., Mironov S.N., Safarov A.A., Safiullin N.H. Terrorizm: istoriya i sovremennost' [Terrorism: history and present]. Kazan, Publ. Kazanskij yurid. inst-t MVD Rossii, 2002, 807 p.
26. Levandovskiy A.A. Bombers. Rodina, 1996, no 4, pp. 48-56. (in Russian)
27. Levandovskiy A.A. Zheleznyj vek [Iron Age]. Moscow, Publ. ARBOR, 2000, 218 p.
28. Litvinova A.N, Litvinov N.D. Zarozhdenie revolyucionno-terroristicheskogo dvi-zheniya v Rossijskoj imperii. 1861- 1879 gg [Origin of revolutionary terrorist movement in the Russian Empire. 1861-1879]. Voronezh, Publ. Obshchenac. centr Antiterror, 2006, 288 p.
29. Litvinov N.D., Surovcev I.S. Ob"ekt pokusheniya - car' vseya Rusi, 1879-1881 [Objekt of attempt is the tsar All- Russia, 1879-1881]. Voronezh, Publ. Obshchenac. centr Antiterror, 2006. 336 p.
30. Literatura partii «Narodnaya volya» [«Narodnay volya»]. Moscow, Publ. Vsesoyuz. ob-va politkatorzhan i ssyl'noposelencev, 1930, 336 p.
31. Melekhin VV. Kuban narodovolets Pakhomy Ivanovich Andreyushkin. Voprosy istorii, 2013, no 3, pp. 130-144. (in Russian)
32. Milevsky O.A. S.L. Perovskaya: stanovlenie revolyucionerki (opyt psiho-logicheskogo portreta) [S.L. Perovskaya: formation of the revolutionary (experience of a psychological portrait)]. Vestnik Surgutskogo gosudarstvennogo peda-gogicheskogo universiteta, 2014, no 4 (31), pp. 62-72. (in Russian)
33. Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii: sovremennyj vzglyad ili priverzhennost' tradiciyam? «Kruglyj stol». [Liberation movement in Russia: the modern view or commitment to traditions? "The round desktop"] Otechestvennaya istoriya, 1999, no 1, pp. 3-18. (in Russian)
34. Panova N.Y. Terrorizm i terror v Rossii XIX - nachale XX veka: ponyatie i sushchnost'. [Terrorism and terror in Russia XIX - the beginning of the 20th century: concept and entity] Istoriya gosudarstva i prava, 2001, no 1, pp. 4-8. (in Russian)
35. Pelevin Y.A. Aleksandr Dmitrievich Mihajlov [Alexander Dmitrievich Mikhaylov]. Voprosy istorii, 2011, no 6, pp. 43-69. (in Russian)
36. Pelevin Y.A. Nikolaj Vasil'evich Kletochnikov [Nikolay Vasilyevich Kletochnikov]. Voprosy istorii, 2013, no 12, pp. 53-77. (in Russian)
37. Pelevin Y.A. Pervaya protestnaya demonstraciya v Rossii [The first protest demonstration in Russia]. Voprosy istorii, 2012, no 8, pp. 14-30. (in Russian)
38. Petrov Y.A. Rossiya nakanune Velikoj revolyucii 1917 g.: sovremennye istorio-graficheskie tendencii [Russia on the eve of the Great revolution of 1917: the current historiographic trends]. Otechestvennaya istoriya, 2017, no 2, pp. 3-16. (in Russian)
39. Pis'ma narodovol'ca A.D. Mihajlova [Letters of a narodovolets of A.D. Mikhaylov]. M.: Publ. Izd- vo Vsesoyuz. ob-va politkatorzhan i ssyl'noposelencev, 1933, 279 p.
40. Platonov O.A. Zagovor careubijc [Zagovor of regicides]. Moscow, Publ. Algoritm, 2005, 672 p.
41. Pribyleva-Korba A.P., Figner, VN. Narodovolec A.D. Mihajlov [Narodovolets A.D. Mikhaylov]. Leningrad;Moscow, Publ. Gosizdat, 1925, 231 p.
42. Radzinskiy E.S. Aleksandr II: zhizn' i smert': dokumental'nyj roman [Alexander II: life and death: documentary novel]. Moscow, Publ. AST Moskva, 2007. 518 p.
43. Revolyucionnaya mysl' v Rossii XIX - nachala XX veka: Enciklopediya [A revolutionary thought in Russia XIX - the beginnings of the 20th century: Encyclopedia]. Moscow, Publ. ROSSPEHN, 2013, 613 p.
44. Repnikov A.V Milevskiy O.A. Dve zhizni L'va Tihomirova [Two lives of Lev Tik-homirov]. Moscow, Publ. Academia, 2011, 560 p.
45. Rublev D.I. Regicides and their judges. Rossijskaya istoriya, 2015, no 5, pp. 205-207. (in Russian)
46. Rudnickaya E.L. Russkij blankizm: Petr Tkachev [Russian blankizm: Pyotr Tkachyov]. Moscow, Publ. Nauka, 1992. 269 p.
47. Rudnickaya E.L. Russkij radikalizm [The Russian radicalism]. In Revolyucionnyj radikalizm v Rossii: vek devyatnadcatyj [Revolutionary radicalism in Russia: nineteenth century]. Moscow, Publ. Arheograficheskij centr, 1997. pp. 7-22. (in Russian)
48. Ryazanov D.V Image of the revolutionary terrorist 80-x of the 19th century in a modern Russian historiography. Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii [Liberation movement in Russia]. Vol. 20. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 2003, pp. 279-284. (in Russian)
49. Safronova Y. Russkoe obshchestvo v zerkale revolyucionnogo terrora. 18791881 gody [The Russian society in a mirror of revolutionary terror. 1879-1881]. Moscow, Publ. Novoe literaturnoe obozrenie, 2014, 376 p.
50. Seleznev VA. Revolyuciya 1917 g. v svete sovremennyh teorij [Revolyution 1917 in the light of modern theories]. Otechestvennaya istoriya, 2018, no 1, pp. 172181. (in Russian)
51. Sergeev Y.A. Britain and the February revolution of 1917 in Russia (on materials of the British archives). Novaya i Novejshaya istoriya, 2017, no 4, pp. 3-16. (in Russian)
52. Smirnov VN. Politicheskij terrorizm Rossijskoj imperii [Political terrorism of the Russian Empire]. Har'kov, Publ. Litera Nova, 2012, 300 p.
53. Starikov N. Ot dekabristov do terroristov. Investicii v haos [From Decembrists to terrorists. Investments into chaos]. St. Petersburg, Publ. Piter, 2017. 480 p.
54. Suvorov A.I. Politicheskij terrorizm v XIX - nachale XX veka i rossijskoe obshchestvo [Political terrorism in XIX - the beginning of the 20th century and the Russian society]. Moscow, Publ. Y rid. ins-t MVD Rossii, 1999. 38 p.
55. Sud nad careubijcami. T.1.: Zasedaniya Osobogo Prisutstviya Pravitel'stvuyushchego Senata 26-29 marta 1881 goda. Stenograficheskij ot-chet. Pervoe kriticheskoe izdanie; T. 2. Pokazaniya i prochie dokumenty podsudi-myh. Pokazaniya svidetelej [Trial of regicides. T. 1. Meetings of Special Presence of the Ruling Senate on March 26-29, 1881. Verbatim record. First critical edition, 2014, 287 p.; T. 2. Indications and other documents of defendants. Testimonies of witnesses.] St. Petersburg, Publ. im. N.I. Novikova; Publ. dom. Galina skripsit, 2014, 205 p.
56. Tvardovskaya V.A. Nikolay Morozov: from the revolutionary terrorist to the scientist-evolutionist. Otechestvennaya istoriya, 2003, no 2, pp. 50-72. (in Russian)
57. Troickiy N.A. Bezumstvo hrabryh. Russkie revolyucionery i kartel'naya politika carizma. 1866-1882 gg [Bezumstvo of brave. Russian revolutionaries and cartel policy of a tsarism. 1866-1882]. Moscow, Publ. Mysl', 1978, 335 p.
58. Troickiy N.A. Diletantizm of professionals. Osvoboditel'noe dvizhenie [Liberation movement]. Vol. 16. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 1998. (in Russian)
59. Troickiy N.A. Druz'ya naroda ili besy? Kak i kogo zashchishchali narodniki [Friends of the people or demons? As well as who was protected by narodniki]. Rodina, 1996, no 2, pp. 67-72. (in Russian)
60. Troickiy N.A. "To distort, pervert, hold back" (Secrets of creativity of Sergey Semanov. Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii [Liberation movement in Russia]. Vol. 21. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 2006, pp. 247-254. (in Russian)
61. Troickiy N.A. Krestonoscy socializma [Crusaders for Socialism]. Saratov, Publ. Saratovskogo un- ta, 2002, 372 p.
62. Troickiy N.A. «Narodnay volya» and its «red terror». Individual'nyj politicheskij terror v Rossii. XIX- nachalo XX v. Materialy konferencii [Individual political terror in Russia. XIX-beginning of the 20th century.] Moscow, Publ. Memorial, 1996, pp. 17-23. (in Russian)
63. Troickiy N.A. «Narodnaya volya» pered carskim sudom. (1880-1894) [Narodnay volya» under imperial court. (1880-1894)]. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 1983, 421 p.
64. Troickiy N.A. Narodniki i general M.D. Skobelev (Zametki po povodu novoj knigi o «belom generale» [Narodniki and the general M.D. Skobelev (Notes concerning the new book about «the white general»]. In Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii [Liberation movement in Russia]. Vol. 21. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 2006, pp. 241-247 (in Russian).
65. Troickiy N.A. «Narodnye zastupniki» (Rossijskie narodniki v hudozhestvennoj literature) [National defenders» (The Russian narodniki in fiction)]. Saratov, Publ. Nauka, 2007, 228 p.
66. Troickiy N.A. «Orly-bogatyri»( Rossijskie narodniki v iskusstve) [«Eagles athletes» (The Russian narodniki in art)]. Saratov, Publ. Nauka, 2009. 120 p.
67. Troickiy N.A. Sof'ya L'vovna Perovskaya. ZHizn'. Lichnost'. Sud'ba [Sofya Lvov-na Perovskaya. Life. Personality. Destiny]. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 2014, 456 p.
68. Troickiy N.A. Rossiya v XIX veke. Kurs lekcij: Ucheb. posobie po spec. «Istoriya» [Russia in the 19th century. Course of lectures: Studies. a grant on the specialist. «History»]. Moscow, Publ. Vysshaya shkola, 1997, 431 p.
69. Troickiy N.A. Samooblichenie «razoblachitelya» (o «pis'me v redakciyu» G.S. Kana) [Self-accusation of «unmasker» (about «the letter to the editorial office» of G.S. Kan)]. Osvoboditel'noe dvizhenie v Rossii [Liberation movement in Russia]. Vol. 19. Saratov, Publ. Saratovskogo un-ta, 2001. Available at: http:// socialist.memo.ru/recens/y04/tr3.htm (Accessed: 11.03.2018). (in Russian)
70. Troickiy N.A. Carizm pod sudom progressivnoj obshchestvennosti. 18661895 gg [Tsarizm under court of the progressive public. 1866-1895]. Moscow, 1979, 350 p.
71. Fedorova V.I. ehvolyuciya social'no- revolyucionnyh idealov v pozdnem narod-nichestve [Evolution of social revolutionary ideals in late narodnichestvo]. Narodniki v istorii Rossii: mezhvuz. sb. nauch. trudov [Narodniki in the history of Russia: interhigher education institution.]. Vol.2. Voronezh, Publ. Izdatel'skij dom VGU, 2016, pp. 130-147. (in Russian)
72. Cymrina T.V N.K. Mihajlovskij i « Narodnaya volya» [N.K. Mikhaylovsky and «Narodnay volya»]. N.K. Mihajlovskij. CHelovek. Myslitel'. Obshchestvennyj deyatel' (175-letiyu so dnya rozhdeniya): sb. nauch. trudov [N.K. Mikhaylovsky. Person. Thinker. Public figure (to the 175th anniversary since birth]. Voronezh, Publ. Izdatel'skij dom VGU, 2017, pp. 209-232. (in Russian)
73. Cymrina T.V Sof'ya Perovskaya. Politicheskij portret [Sofya Perovskaya. Political portrait]. Taganrog? Publ. TRTU, 2006, 126 p.
74. Shcerbakova E.I. «Otshchepency». Put' k terrorizmu (60-e - 80- e gody XIX veka) [Turncoats». A way to terrorism (the 60th - 80-е years of the 19th century)]. Moscow, Publ. Novyj hronograf; AIRO-XXI, 2008, 224 p.
75. 1 marta 1881 goda: Kazn' imperatora Aleksandra II [March 1, 1881: Execution of the emperor Alexander II]. Leningrad, Publ. Lenizdat, 1991, 384 p.
