CC BY
357
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 94(470)
И.В. Алферова
БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ЖЕНСКАЯ ПЕЧАТЬ 1920-х гг. КАК СРЕДСТВО СОЦИАЛЬНОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ «НОВОЙ СОВЕТСКОЙ ЖЕНЩИНЫ»
На основе анализа содержания женской периодической печати 1920-гг. демонстрируются основные характеристики социального конструкта (гендера) - «новая советская женщина».
Ключевые слова: социальное конструирование, гендер, женская периодическая печать, «новая советская женщина».
Одним из ключевых направлений советской государственной политики являлось посягательство на глобальное «воспитание и перевоспитание» масс, которое можно рассматривать как попытку социального конструирования в масштабах всего общества. Периодическая печать при этом традиционно рассматривалась большевиками как одно из эффективных средств коммуникативного воздействия на различные группы населения. В данном случае речь идет о возникновении периодических изданий, предназначенных для женщин, а именно для работниц и крестьянок, на страницах которых намечались контуры социального конструкта (гендера) «новой советской женщины».
Анализ содержания периодической печати, ориентированной на женскую аудиторию, предоставляет возможность проследить поэтапное формирование стереотипа «советская женщина», который, с одной стороны, являлся отражением идеологических постулатов большевиков, а с другой -трансформировался в зависимости от внешней и внутренней политико-экономической ситуации в стране и под влиянием меняющейся политической конъюнктуры в рядах правящей партии.
Генеральный дискурс политико-воспитательного воздействия на женщин вырабатывал журнал «Коммунистка» - главный печатный орган Отдела по работе среди женщин ЦК РКП(б), который издавался ежемесячно (в отдельные годы два раза в месяц) с начала 1920 г. Главным редактором журнала на протяжении всех лет его издания была Н.К. Крупская. На страницах журнала печатались И.Ф. Арманд, А.М. Коллонтай, С.Н. Смидович, К.И. Николаева, А.В Луначарский, Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин и другие. Они предлагали своё видение образа «новой советской женщины», определяли первоочередные задачи (в соответствии с решениями партии и правительства) в реализации «женской» политики и контролировали выполнение намеченных в этой области решений.
Еще до появления «Коммунистки» различные способы «говорения» с представительницами разных социальных слоев, прежде всего работницами и крестьянками, и способы донесения до них общегосударственных и партийных установок апробировали так называемые женские странички в газетах, которые начали печататься с лета 1918 г. (первоначально в «Бедноте» и «Красной газете»). С 1922 г. начали выходить специальные женские журналы: «Крестьянка» (до 85 тыс.), затем «Работница» (тираж доходил до 425 тыс.), «Работница и крестьянка» (120 тыс.), «Женский журнал» (до
100 тыс.), «Делегатка» (до 100 тыс.) и др. Всего к началу 1930-х гг. печаталось 18 массовых женских журнаЭаввфбщимчгаралавмой) зада чес прттеддиро к (пганшоторжябршточникабцлоШевинов было обеспечение лояльного отношения к себе, в том числе, со стороны женского населения. С началом же гражданской войны власть стала активно вырабатывать различные формы привлечения женщин для оказания непосредственной помощи Красной Армии. Женщины - активистки партии большевиков начали организацию курсов красных сестер, составление их программ, обеспечивающих необходимую идеологическую подготовку [1. Д. 23]. Отдел по работе среди женщин ЦК РКП(б) (образован осенью 1919 г.) разработал циркулярное письмо и тезисы о вовлечении женщин во всевобуч и об участии их в создании милиционной армии [1. Д. 2. Л. 17].
Нарком здравоохранения РСФСР Н.А. Семашко на страницах «Коммунистки» настойчиво продвигал тезис: «Красной армии нужен красный ухаживающий персонал», аргументируя его в духе коммунистической риторики: «Потому что это особая армия. Она воодушевлена единым высоким идеалом - Коммунизма. Весь дух ее и строй таков, что она дает дорогу не формально “выслужившимся”, а наиболее способным, самым преданным делу» [12. С. 23].
Программная статья «Классовая война и работница», убеждающая женщин способствовать делу упрочения Красной Армии и «боевого революционного фронта», была написана А.М. Коллонтай, одним из лидеров женского движения РКП(б), и опубликована в «Коммунистке». Для нее участие женщин в классовой борьбе сводилось не только к санитарной службе красных сестер. Речь шла об их службе в пулеметных ротах, в отделениях связи, участии в заградительных отрядах и рытье окопов, а также мобилизации для несения планомерной службы в милиции. Знаменательно, что А.М. Коллонтай уделила внимание той трансформации, которая должна была в идеале произойти на психологическом уровне советских медсестер. Так, она отмечала: «Работница, красная сестра, относится к раненому красноармейцу, прежде всего, как к товарищу и брату, без той слащавой обходительности, с которой буржуазные сестры подходили к “бедному солдатику”» [9. С. 8]. При этом своеобразная военизация женского населения рассматривалась ею как необходимое условие решения женского вопроса, что и отражалось в лозунге: «Через оборону трудовой республики к практическому осуществлению равноправия!» [9. С. 7-9].
Образ женщины - защитницы революции конкретизировался и тиражировался «женскими страницами» как центральных, так и местных газет. К самоотверженной работе в тылу призывали женщин редакции советских изданий и их наиболее «сознательные» товарки. Работница Х. Абугова требовала со страниц газеты «Беднота»: «Мы, работницы - Армия тыла, мы должны сделать все для того, чтобы миллионы жертв, которые погибли в этой борьбе за освобождение трудящихся, не оказались бесцельными. Наш долг позаботиться об Армии, чтобы она чувствовала, что там, в тылу, остались товарищи, которые проявляют активное участие в ее жизни. Это вольет в нее новую струю воодушевления и поднимет настроение славных борцов на фронтах» [2].
Нравственным ориентиром в этот период для массы женского населения становились образы героических женщин, которые также стали появляться на страницах периодики. Прежде всего, это относилось к красным сестрам и санитаркам, которые, несмотря на многочисленные опасности, спасали жизни красноармейцев. «В Козлове, при наступлении бандита генерала Мамонтова, перепуганный медицинский персонал оставил санитарный поезд с больными и ранеными красноармейцами, -сообщалось в докладе, опубликованном в газете «Беднота». - Бросили поезд также машинист и поездная прислуга. Отчаяние больных и раненых, обреченных на зверское истязание белыми, не поддавалось описанию. Красные сестры и санитарки, находившиеся в поезде, не растерялись: разыскали машиниста, под обстрелом ворвавшегося уже в город неприятеля вывели поезд и спасли, таким образом, жизнь тысячи красноармейцев» [23]. В другом докладе описывался еще более поразительный случай сознательного поведения «проснувшихся» в результате революции работниц и крестьянок, который демонстрировал буквально фанатичную самоотверженность: «На северном фронте, - сообщалось в газете, - красные сестры под огнем неприятеля с таким самопожертвованием и забвением о собственной опасности подбирали раненых, что красноармейцы оттаскивали их назад, крича им, что они мешают стрелять в неприятеля» [23].
Конечно, набор этических характеристик «новой женщины» не исчерпывался заслуживающим почет и уважение поведением на фронте. Подвиги необходимо было совершать и в тылу, в нелегком деле строительства нового социалистического общества. Яркий, внушительный и пространный портрет «строительницы социализма» редакция журнала «Коммунистка» представила на своих страницах уже осенью 1920 г.: «Вчерашняя работница или крестьянка сегодня заведует политотделом армии, состоит комиссаром пути, организует общественное питание, заведует отделом охраны материнства, руководит социальным воспитанием, устраивает избы-читальни, контролирует столовые, записывается в стройотряды, участвует в развёрстке, принимает живое участие во всех политических кампаниях и во всех начинаниях республики, направленных на борьбу с разрухой хозяйства, голодом, эпидемиями. Работница - душа субботников. Работница всюду, куда зовёт ее долг и обязанность гражданки» [8. С. 4].
Безусловно, часть женского населения России, прежде всего работницы крупных городов, поддержала советскую власть и содействовала ее упрочению, однако констатировать массовое участие женщин в социалистических преобразованиях в первые послереволюционные годы было преждевременно. Именно поэтому женская печать, не отказываясь от возвышенной патетики и презентации абстрактных образов идеальных женщин, продолжала на протяжении длительного времени размещать многочисленные материалы, комментирующие, каким образом работницы и крестьянки могут участвовать в советском строительстве и управлении государством. В этом аспекте лидеры женского российского движения придавали большое значение делегатским собраниям, в рамках которых женщины должны были идеологически просвещаться и в то же время приобретать необходимые профес-
сиональные навыки для последующей работы в советских учреждениях. Причем участие в делегатском движении расценивалось как некое героическое действо со стороны женского населения, что и отражалось в многочисленных публикациях агитационного характера.
Причем «героизм» делегаток, согласно конструируемому прессой образу, заключался не только в их решительности противостоять широко распространенным в российском социуме патриархальным предрассудкам в отношении женщин, но и в самоотверженной по сути работе по созиданию нового общества. Делегатские собрания рассматривались организаторами движения буквально в качестве «школы коммунизма». Не случайно поэтому женщины-активистки, содействовавшие упрочению советской власти, о жизни которых повествовалось со страниц периодической печати, чаще всего оказывались в том числе и депутатками. Целую галерею подобных образов предлагал, например, журнал «Работница».
Так, неграмотная А.Ф. Ивахнова из Воронежской губернии «и расписаться за себя не умеет, а в общественной жизни своего села принимает активное участие, за что и избрана делегаткой и членом сельсовета» [17. С. 3]. Е.Ф. Окорокова, крестьянка Орловской губернии «как передовая делегатка пытается расшевелить крестьянок, приучить их посещать собрания и самим решать свои деревенские вопросы» [17. С. 3]. Работница Никишина из Иваново-Вознесенска работала в фабзавкоме, губчека, но нашла свое призвание, будучи делегаткой в отделе Охраны младенчества и материнства, организовав несколько яслей в городе [21. С. 20]. «Много практической работы было проделано делегатками Брянского городского собрания». Делегатки посылались «с обследованиями» детских домов, детских садов, родильных домов, аптек и т. п. и «много пользы и улучшений произошло в учреждениях, где они были прикреплены» [20. С. 15]. «Благодаря делегатке Беляковской в роддоме детей стали купать не в одной воде, а менять несколько раз, починена была большая ванна для рожениц и сшито постельное белье для них» [20. С. 15].
А.В. Артюхина, одна из заведующих женотделом ЦК ВКП(б), на страницах того же журнала «Работница» предложила обобщенный идеальный образ делегатки: «Делегатка должна ознакомить рабочих и работниц с успехами советской власти... Делегатка должна также обратить внимание на ознакомление работниц с теми законами, которые писаны для работниц и о которых она часто мало знает. Второе, в чем должна проверить себя делегатка, это насколько она могла своей работой в качестве делегатки улучшить положение работниц и их детей. Не должно быть такого положения, чтобы работницы не чувствовали практических улучшений от работы своих делегаток, не знали бы, что они делают и для чего» [4. С. 1, 2].
Еще одному направлению в работе с женщинами периодическая печать уделяла постоянное внимание - вовлечению женщин в производство. С одной стороны, активно привлекая женщин к хозяйственному строительству, лидеры женского движения апеллировали к марксистскому положению, согласно которому экономическая независимость работницы есть залог ее полной социальной эмансипации. С другой - не скрывали, что в ситуации, когда промышленность в стране переживала острый недостаток в рабочей силе в связи с призывом мужчин в Красную Армию, в связи с отъездом рабочих в деревни из-за продовольственного кризиса и резкого падения размеров заработной платы, привлечение женщин на производство стало объективной необходимостью.
Так, К.Н. Самойлова в статье «Трудовой фронт и работница» откровенно признавала: «Налаживать хозяйство тем труднее, что не хватает ни сырья, ни топлива, ни рабочих рук. <...> Вот почему при недостатке чернорабочих, которые составляют 300 тыс. человек, особенно важно и необходимо участие на трудовом фронте работниц и крестьянок» [11. С. 10]. Призывая женщин к мобилизации в трудовые бригады, к участию в субботниках и воскресниках, К.Н. Самойлова активно пропагандировала «настоящий коммунистический труд», который должен был стать нормой в будущем коммунистическом обществе. Ей вторила редакция газеты «Беднота»: «Надо всю нашу работу построить по-военному, все дни превратить в такой субботник, чтобы улучшить транспорт, поднять производительность труда на фабриках, выработать из себя хороших хозяев, экономичных, бережливых и трудолюбивых. <...> За дело, женщины-работницы» [18].
Тема «коммунистического труда» продолжала развиваться на страницах печати и с введением всеобщей трудовой повинности (1920 г.), недовольство которой со стороны населения было очевидным. Тем не менее, А.М. Коллонтай в многочисленных выступлениях по этому вопросу интерпретировала принудительные трудовые меры, в свете решения «женского вопроса», как обязательное условие освобождения женщин, которое обеспечит им экономическую независимость и освободит от «домашнего рабства»: «Трудовая повинность поможет раскрепостить женщин, так как чем больше рабо-
рабочих рук будет занято налаживанием нашего хозяйства и строительством новых форм жизни, тем скорее по всей трудовой России возникнут детские дома, ясли, дома-коммуны, общественные столовые, центральные прачечные и т. д., т. е. все учреждения, которые разгрузят женщину от непроизводительной домашней работы» [10. С. 5]. Таким же образом рассматривала всеобщую трудовую повинность Е. Блонина - это «труд по-коммунистически, в том отношении, что каждый работает для всех и все для каждого», а следовательно, «трудовая повинность является громадным шагом вперед в сторону коммунизма, т. е. в сторону полного освобождения мужчин и женщин» [5. С. 26].
После введения НЭП в 1921 г., когда произошло сокращение государственного сектора экономики, после демобилизации армии, которая освободила 4 млн. мужчин, неурожая и голода в сельских районах образовался избыток рабочих рук, и женщины стали вытесняться с производства [13. С. 13]. Властям пришлось решать не столько задачу привлечения женщин на фабрики и заводы, сколько обеспечивать «смягчение последствий безработицы» [14. С. 23].
Основным средством борьбы с женской безработицей и достижения фактического равенства становится повышение квалификации женского труда, что нашло непосредственное отражение в печати, предназначенной для женщин. Материалы периодики начинают обращать внимание женщин на профессии, в том числе ранее им недоступные. «Существует ещё много предрассудков среди всех и в первую очередь среди мужчин насчёт неспособности женщин к восприятию технических мудростей, связанных с квалификацией женщин в металлопромышленных и других индустриально-технических отраслях, - констатировала “Коммунистка”. - Глубоко внедрились предрассудки, что женщинам надлежит квалифицироваться только в швейной и текстильной промышленности» [3. С. 39].
Иллюстрируя основной тезис, выдвинутый главным женским печатным органом, различные периодические издания начали помещать материалы, посвященные героиням, не просто участвовавшим в «коммунистическом» производстве, а осваивавшим новые профессии, в том числе не относящиеся к традиционно женским. Показателен в этом смысле журнал «Работница». На его страницах читательницы могли познакомиться с примечательными биографиями таких женщин, например сестер Ждановых [24. С. 18]. Обе по окончании гимназии являлись слушательницами Высших женских курсов, но по причине отсутствия средств были вынуждены бросить их и поступить на краткосрочные курсы шоферов. После революции, в 1918 г., они приехали «к большевикам в Москву», где устроились в гараж ВЦИК и успешно работали в качестве водителей. Журнал рассказывал о первых женщинах-контролерах, работавших в водопроводном хозяйстве г. Москвы, которые не отставали от мужчин «лазая по подвалам и люкам» для снятия показателей [19. С. 11], о первых женщинах-пожарных г. Ленинграда, не струсивших при пожаре, о женщинах - членах губсуда [19. С. 21] и пр.
В нескольких номерах журнала за 1925 г. печатались материалы дискуссии на тему «Может быть женщина слесарем?». Причем, несмотря на далеко неоднозначные соображения читателей по поводу возможностей женщин освоить работу у станка, общий вывод дискуссии был определен: «Работницы станком овладеют, а не станок ими. <...> Работницы должны идти по дороге, проложенной более смелыми, энергичными работницами. Они не должны бояться ни трудностей, ни насмешек, с которыми вначале встречают их малосознательные товарищи. Время покажет» [15. С. 15].
Журнал же «Коммунистка», на наш взгляд, неоправданно обобщая отдельные факты, уже на тот момент констатировал: «.У нас есть не только женщины-токари, инструментальщицы, фрезеровщицы, но даже женщины-молотобойцы, вальцовщики, кузнецы» [15. С. 22]. В действительности, как показывает статистика, взгляды и традиции в отношении выбранных профессий менялись очень медленно, даже под воздействием эмансипаторской пропаганды на уровне государственной идеологии. Так, по данным Комиссии по изучению и улучшению женского труда при Наркомхозах, количество девушек от общего числа обучающихся в ФЗУ составляло в 1926 г. - 31,7%, в 1928 - 1929 гг. -38,2%, в профшколах в 1927 г. девушек обучалось 14%, в учебных мастерских - 17,7%, в вечерних школах - 23% [16. С. 43]; в 1926 г. женщины составляли 6% от общего числа станочников в стране, и только после того, когда страна пережила период тотальной индустриализации (к 1939 г.), их количество возросло до 28% [26. С. 129].
Таким образом, идеальный способ женской реализации в рамках публичной сферы жизнедеятельности, определенный советской властью, был понятен и включал несколько составляющих: женщина должна разделять коммунистическую идеологию, быть активной общественницей и квалифицированным работником. Концепт «новой женщины» в приватной жизни был куда менее определен, его становление проходило долгое время в результате продолжительных дебатов.
Для лидеров большевиков вслед за основоположниками марксизма было очевидным исчезновение традиционной семьи в новом коммунистическом обществе, в связи с этим традиционные семейные функции женщины как хозяйки и матери также должны были кардинально трансформироваться. «На самом деле при коммунистическом строе женщина избавится от всякой семейной кабалы, - утверждала У. Блонина. - Брак будет личным и совершенно свободным, и женщина, освобождённая от всякой семейной кабалы, сможет участвовать во всех сторонах общественной жизни и наравне с мужчинами всесторонне развивать свои способности» [6. С. 22].
Проблемы, связанные с воспитанием детей, предполагалось решать коллективно, посредством распространения различных форм социального воспитания. Проблемы, связанные с обустройством семейного быта, также предполагалось преодолевать при помощи развития сети общественного питания, прачечных, гладилен, пошивочных мастерских и пр. Оставались неясными возможные и наиболее приемлемые с точки зрения коммунистической морали формы сексуальной реализации мужчин и женщин. Центральная большевистская пресса до поры до времени обходила молчанием этот аспект человеческих взаимоотношений, контекстуально формируя асексуальный образ строителя коммунистического общества. Во всяком случае, в периодике, предназначенной специально для женской аудитории, не появлялось публикаций, посвященных проблемам сексуальной сферы взаимоотношения полов, тем более развивающих тему свободных сексуальных отношений*. Образцовым в этом смысле был журнал «Коммунистка», однако подобная асексуальность была характерна и для «страничек работниц» в газетах, «Крестьянки», «Работницы», «Делегатки».
Очевидно, что редакции этих изданий вполне сознательно избегали пространных рассуждений по половому вопросу. Возглавлявшей женотдел ЦК РКП(б) И.Ф. Арманд и главному редактору журнала «Коммунистка» Н.К. Крупской, как близким к В.И. Ленину людям, хорошо было известно его неприязненное отношение к различного рода теоретизированиям, тем более публичным, на данную тему. Так, в разговоре с К. Цеткин, происходившем в 1920 г., он заявлял: «Скажите, пожалуйста, время ли сейчас по целым месяцам занимать работниц тем, как любят и любимы, как ухаживают и принимают ухаживания» [25. С. 40]. Для него ответ был однозначен: «Сейчас все мысли работниц должны быть направлены на пролетарскую революцию. Она создаст основу также и для действительного обновления условий брака и отношений между полами» [25. С. 40]. Думается, что неизгладимый след в памяти И.Ф. Арманд оставила и жесткая критика В.И. Лениным ее замыслов по поводу написания брошюры о любви, семье и пр. в 1914 г.
Еще раз подчеркнем, что И.Ф. Арманд, Н.К. Крупская, а вместе с ними ряд «старых большевичек» (Л.Н. Сталь, З.И. Лилина, К.Н. Самойлова и др.), сформировавшихся в традициях большевистской аскезы, а также вольно или невольно являвшихся выразителями достаточно пуританских взглядов партийного и государственного лидера В.И. Ленина, заложили многолетнюю традицию «замалчивания» интимных проблем межличностных отношений на страницах женской печати. Общественно-политическое служение коллективу становилось (во всяком случае, на страницах официальной печати) основой самоидентификации советских женщин, вытесняя все проблемы личностного плана, в том числе и сексуальные, и превращая их в несущественные для рефлексии.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 10.
2. Абугова X. Наш долг // Беднота. 1920. 4 янв.
3. Аникс О. О поднятии квалификации работниц и крестьянок (Достижения и перспективы) // Коммунистка. 1925. № 3.
4. Артюхина. Делегатка // Работница. 1925. № 13.
* Широкая дискуссия по вопросам пола, в которой приняла активное участие А.М. Коллонтай, развернулась в 1922-1923 гг. на страницах молодёжной печати. П.С. Виноградская, член редакции «Коммунистки», выступила с жесткой критикой публикаций А.М. Коллонтай, указывая, что ««излишнее внимание к вопросам пола может ослабить боеспособность пролетарских масс» [7. С. 213, 214]. Новый виток дискуссии начался в 1925 г. на страницах «Правды» с публикацией статьи С.Н. Смидович «О любви». Однако дискуссия, посвященная интимному аспекту возможных в социалистическом обществе взаимоотношений мужчины и женщины, а также проблемам идентификации новой женщины, в конечном итоге переключилась на бытовые проблемы. Благополучие пролетарской семьи в итоге стало увязываться с реформированием быта. Периодическая печать к концу 1920-х гг. вообще перестает публиковать материалы, посвященные проблемам в сфере половой морали.
5. Блонина Е. Работница и организация производства // Коммунистка. 1920. № 1-2.
6. Блонина Е. Условия полного освобождения работниц и женщин // Коммунистка. 1920. № 3-4.
7. Виноградская П. Вопросы морали, пола, быта и т. Коллонтай // Красная новь. 1923. № 6 (16).
8. За три года // Коммунистка. 1920. № 5.
9. Коллонтай А. Классовая война и работница // Коммунистка. 1920. № 5.
10. Коммунистка. 1920. № 1-2.
11. Коммунистка. 1920. № 5.
12. Коммунистка 1920. № 12.
13. Коммунистка. 1922. № 3-5.
14. Коммунистка. 1923. № 6.
15. Коммунистка. 1924. № 11.
16. Коммунистка. 1927. № 10.
17. Крестьянки - члены сельсоветов // Работница. 1924. № 17(29).
18. На бескровном фронте // Беднота. 1920. № 545. 31 янв.
19. Первые женщины-контролеры // Работница. 1925. № 20.
20. Принесли пользу и себе, и обществу // Работница. 1925. № 13.
21. Работница. 1925. № 2.
22. Работница. 1925. № 13.
23. Работницы на красном фронте // Беднота. 1920. 9 марта.
24. Работницы-шоферки // Работница. 1924. № 1(13).
25. Цеткин К. Из записной книжки // Воспоминания о Ленине. М., 1955.
26. Чирков П.М. Решение женского вопроса в СССР. (1917-1937). М., 1978.
Поступила в редакцию 10.01.11
I. V. Alferova
The Bolsheviks’ female press in 1920s as mechanism of social construction of the «new Soviet woman»
The article deals with the content of female periodicals of 1920s - its basic characteristics of social construct (gender) -«new Soviet woman». This construct was on one hand emerged as reflection of Bolshevik’s ideological postulates, on the other - was transformed by the external and internal political and economic situation in the Soviet Russia.
Keywords: social construction, gender, female periodicals, «new Soviet woman».
Алферова Ирина Викторовна, кандидат исторических наук, доцент
ФГОУВПО «Санкт-Петербургский государственный университет» 199034, Россия, г. С.-Петербург, Менделеевская линия, 5 E-mail: [email protected]
Alferova I.V.,
candidate of history, associated professor
St. Petersburg State University
194034, Russia, St. Petersburg, Mendeleev line, 5
E-mail: [email protected]
