CC BY
148
Николай ЧЕРВЕНКОВ
БОЛГАРЫ В РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ 1806-1812 гг.: ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ
После того, как Порта, поддавшись экспансионистским приманкам Наполеона, переметнулась на его сторону и началась русско-турецкая война 1806-1812 гг., произошла резкая перемена в политике России в отношении Турции. Это вдохновило болгарских патриотов. Их делегаты в Петербурге считали, что наступил момент вновь передать русскому правительству прошение о заступничестве. Такое обращение, а также полномочие болгарским представителям от имени «всех соотечественников», подписанное Софронием Врачанским, были вручены русским дипломатам в Петербурге 26 февраля 1808 г. Для этих документов характерно подчеркивание общности религии, языка русского и болгарского народов и идеи, что только в надежде на покровительство России болгарский народ черпает свои силы. Но, в отличие от прошения осени 1804 г., сейчас болгары раскрывают сущность покровительства, выражая готовность «быть присоединёнными к России»1. Такая постановка вопроса болгарами ставится впервые официально. Для того исторического момента подобная идея была прогрессивна, так или иначе выдвигался вопрос об освобождении Болгарии. Но в то же время это говорит и об ограниченном уровне национально-освободительного движения, его политической мысли.
Об упомянутом документе было доложено царю, но высший круг не был еще готов дать ответ болгарам. В МИДе России еще слабо представляли себе положение болгарского народа, его требования, не знали, какие круги болгарского общества представляли А. Некович и И. Замбин, на кого можно опереться в Болгарии. Поэтому дело, переданное царем на заключение министру иностранных дел Н.П. Румянцеву, было отправлено главнокомандующему Молдавской (Дунайской) армией кн. Прозоровскому2. «Помянутый епископ, - писал при этом министр, - поручает присланному своему ходатайствовать у высочайшего престола о принятии народа их, всегда преданного России, под покровительством и в подданстве его императорского величества. Прежде всякого заключения моего сему прошению я долгом поставил препроводить поданные мне бумаги Замбина на рассмотрение вашего сиятельства»3. В конце Румянцев советовал «испросить» от Врачан-ского «в тайне дальнейшее по сему предмету объяснение».
В Главной квартире русской армии тоже мало знали, что ответить болгарам, не представляя себе четко положение и чаяния болгарского народа. Как советовал министр, командование устанавило связь с Со-фронием Врачанским, который к этому времени был одним из виднейших болгарских политических деятелей, идейным руководителем бухарестской болгарской политической организации. Из-за своей патриотической деятельности в начале века он вынужден был покинуть Болгарию и поселиться летом 1803 г. в Бухаресте, где он прожил до своей смерти (1813). Более 50 лет он занимался литературным творчеством. Софроний был приверженцем России, распространял ее культуру и идеализировал ее правителей4.
После установления контактов с командованием русской армии Софроний, чтобы подробнее разъяснить позицию бухарестского политического болгарского ядра, пишет 10 июня 1808 г. личное письмо министру иностранных дел России. Он повторяет идею, высказанную ранее, прося Румянцева ходатайствовать о «величественном покровительстве» болгарам. При том этот видный болгарский деятель обосновывает причины, заставившие болгарских депутатов обратиться к русскому правительству с просьбой взять под покровительство болгарский народ.
Командование сообщило Софронию о благосклонном отношении правительства к обращению болгар, но далее этого общего ответа не пошло - русская армия после подписания перемирия в Слободзее прекратила военные действия на Дунае. И. Замбин, находясь в Петербурге, умер, не получив какого-либо определенного ответа от правящих кругов России. Но, тем не менее, эти обращения болгар имели большое значение. Они, несомненно, привлекли внимание официальных кругов России к болгарам, заставили их выяснить более детально положение Болгарии. Если русские дипломатические и военные круги еще не высказывались о будущем устройстве болгар, то они с этого времени постоянно имели болгар в виду как боевую силу, помогали болгарским добровольцам.
Новый главнокомандующий (с 9 августа 1809 г.) Дунайской армии П.И. Багратион чрезвычайно интересовался возможностью поддержки русской армии болгарами. Готовясь к летнему наступлению 1810 г.. он счел необходимым связаться с Врачанским6. Софроний уверял, что болгары выступят на стороне России, но просил у русских гарантии покровительства. Молодая болгарская буржуазия, будучи экономически и политически слабой, не была в состоянии захватить и удержать в стране власть, если бы даже Османская империя и распалась под ударами внутренних и внешних сил. В той исторической обстановке она считала, что наиболее приемлемые условия существования и развития Болгарии будет обеспечены под покровительством России7.
Надо отметить, что при личных контактах с болгарами Врачанский пытался пропагандировать свои идеи, излагавшиеся им русским вла-стям8. Но последние все же не хотели, чтобы они официально распространялись в Болгарии. И в обращении к болгарам, которое Вра-чанский пишет по совету командования, это прослеживается. Это «красноречивое воззвание» от 9 мая 1810 г. призывало болгар не бояться русских, принимать их не как чужеземцев, а как единоверных братьев. В нем нет призыва к восстанию, а также того, что нас прежде всего интересует, т. е. требований о воссоздании Болгарского государства.
Тогда русская армия не хотела брать на себя никаких определенных обязательств относительно освободительного движения в Болгарии, что исходило из общей политики России. Такая сдержанность русского правительства объясняется отчасти тем, что Болгария не входила в то время в сферу непосредственных интересов Русского государства на Балканах. Все инструкции главнокомандующему Дунайской армии ограничивали круг его полномочий в установлении будущей границы рекой Дунаем9. Поэтому новый командующий армией Каменский с одобрением отнесся к обращению С. Врачанского. «Сей род прокламации, - писал он, - не обязует нас к чему-то, а я полагаю, что пользы нам много принесет»10.
Успехи русской армии за время летнего наступления 1810 г. вновь породили у Врачанского надежды на окончательное освобождение Болгарии от османского ига. В октябре он обратился к болгарскому народу со специальным посланием11, которое читалось по церквям Северной Болгарии. Здесь он впервые оперирует непосредственно фактами из болгарской истории, напоминая о существовании Болгарского государства. Подобно Паисию, он воспринимает болгар как самостоятельный народ со своим государством, который временно лишен политической свободы. Указывая на то, какие причины привели его к падению, он прямо говорит о его восстановлении. И это возможно осуществить только при непосредственной помощи России. Здесь также ярко нарисован будущий политический и государственный строй Болгарии, выражается необходимость установления просвещенного абсолютизма.
Вообще политическим идеалом Софрония и его сторонников являлся просвещенный монарх, наделенный сильной властью, находящийся в союзе с церковью, ее защитник. Такой монарх, по его мнению, мог покончить с властью Порты. В качестве примера Вра-чанский указывает на государственную деятельность Петра Великого12. Тем самым он развил мысль Паисия, что история ожидает от монархов «возрождения прежней славы отечества», т. е. восстановления болгарской государственности.
В конце мая 1811 г., когда с прибытием нового главнокомандующего Дунайской армии М.И. Кутузова должна была решаться судьба войны, Дунайских княжеств, болгарская эмиграция в Валахии и Молдавии начинает активно формулировать свои конкретные требования, исходя из сложившихся обстоятельств. Болгарские лидеры, например, поняли, что ставить вопрос об освобождении Болгарии еще рано, так как Россия в тот период, исходя из своей генеральной политики, не могла непосредственно решать вопрос о покровительстве болгарам, на что они претендовали. Болгары в этот период выдвигали свои идеи, исходя, прежде всего, из того, что в ходе перемирия России с Турцией граница пройдет по Дунаю, а многочисленные болгарские переселенцы останутся в пределах Дунайских княжеств, которые, по их мнению, будут присоединены к России.
В таких условиях болгарская эмиграция надеялась создать болгарскую автономную область на территории Валахии с цельным, единым национальным составом, чтобы к этому району могли стянуться все разбросанные по княжествам болгары, а также желающие переселиться с территории Болгарии. Софроний Врачанский разработал политический статус такого болгарского национального округа, предложив фактически модель автономного Болгарского государства в рамках Османской империи. Эти его идеи отражены прежде всего в его записке от 29 мая 1811 г., представленной М.И. Кутузову13 и озаглавленной «Просьба от всех находящихся здесь болгар». В ней ставился вопрос о границах размещения болгарского населения в Валахии, о городском самоуправлении, о национальных судах, гражданском равноправии, о национальных школах, о свободе вероисповедания, равноправии языка, уравнении прав болгарских и русских торговцев, разрешении болгарам иметь свой флот, строить разные фабрики, заводы и т. п. В этой программе наряду с предложениями, имевшими цель стимулировать развитие болгарской буржуазии, выдвигались и некоторые общедемократические требования, в которых были заинтересованы более широкие слои болгарской эмиграции.
Рассмотрев это прошение, Кутузов отметил, что требования отдельного округа, освобождения переселенцев от всех податей сроком на 12 лет и другие «не подлежат моему решению и зависят, может, единственно от высочайшей власти»14. Представитель дипломатической канцелярии при Дунайской армии Коронелли, со своей стороны, предлагал, пока отсутствует «высочайшее на то соизволение», принять временное распоряжение об устройстве многочисленных переселенцев, а то они могут «притить в сугубую расстройку»15. Согласившись с этим предложением, главнокомандующий поручил ему составить «Положение для управления болгар и прочих колонистов с
правой на левую сторону реки Дуная». В нем полностью были учтены желания болгар и подчеркивалось, что они не должны быть зависимы от распоряжений «Диванов Валашского и Молдавского, а состояли бы под управлением российского начальства». По мнению российского дипломата, для управления переселенцами необходимо было избрать «словесные суды» и «Комитет для управления задунайских колонистов»16. Намечалось, что болгары получат «всякую помощь и поддержку». Хотя инструкции разрабатывались, русские власти считали, что все же болгарские требования невозможно удовлетворить до окончания войны. Только в дальнейшем требования болгарской эмиграции, выдвигавшиеся в конце русско-турецкой вой-ны 18061812 гг., были приняты во внимание русскими властями17.
По условиям Бухарестского договора Дунайские княжества и Сербия, как известно, должны были пользоваться внутренним самоуправлением, тем самым подготавливались предпосылки для их превращения в полностью независимые государства. Хотя в этом документе не упоминалось о болгарах, в народе укреплялась вера, что освобождение придет также благодаря помощи России. Эта мысль была выражена, в частности, в написанной учителем из Трявны Ди-митром Попским «Оде в честь Софрония Врачанского», в которой утверждалось, что освобождение Болгарии произойдет при помощи России и вооруженного выступления болгар. В ней не только выражается искреннее чувство к известному соотечественнику, но и дается простор патриотическому настроению, удачно используются отдельные сценки из исторического прошлого болгар. Автор показывает, как народ страдает от греческого духовенства, образно рисует постепенное пробуждение болгарского духа и выражает уверенность, что скоро болгарская река Янтра снова потечет по свободной земле, зазвенят колокола древней болгарской столицы Тырново и болгарский царь взойдет на престол18.
Одновременно с «Одой» было написано и обращение болгарской эмиграции в Бухаресте к болгарскому народу, озаглавленное «Любезные соотечественники»19. Авторы считали, что настал момент для постановки вопроса об освобождении Болгарии от османского ига. Это обращение является ранним опытом изложения политических задач болгарского национально-освободительного движения - получения такого политического статуса, которым пользовались соседние народы - автономии. В этом документе чувствуется сильное влияние «Истории» Паисия и предыдущих обращений к народу Софрония. Через исторические экскурсы и аналогии в воззвании показано, что османское иго является главной помехой развитию Болгарии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Конобеев В.Д. Русско-болгарские отношения в 1806-1812 гг. // К истории русско-болгарских отношений. М., 1956. С. 208-209.
2. Конобеев В.Д., Шатохина Е.М. Из истории политических связей России с руководителями национально-освободительного движения Болгарии 18061812 гг. // Известия на Института за история., София, 1968. С. 347-348.
3. Там же. С. 347.
4. КиселковВ. Софроний Врачански, София, 1963. С. 103-119.
5. Внешняя политика России XIX и начала ХХ в. Документы Российского министерства иностранных дел. Серия первая. Т. IV. М., 1965. С. 623-624.
6. Конобеев В.Д. Русско-болгарские отношения... С. 246.
7. Дойнов С. Българското национално-освободительно движение. 18001812. София, 1979. С. 69.
8. Конобеев В.Д., Шатохина Е.М. Указ. соч. С. 275
9. Конобеев В.Д. Русско-болгарские отношения. С. 246.
10. АВПР Ф. Канцелярия. 1810. Д. 1938. Л. 171.
11. Конобеев В.Д., Шатохина Е.М. Указ. соч. С. 362-373.
12. Киселков В. Указ. соч. С. 97.
13. См.: Конобеев В.Д., Шатохина Е.М. Указ. соч. С. 337-379.
14. Там же. С. 380.
15. Там же. С. 381.
16. Там же. С. 382-384.
17. См.: Грек И.Ф. Общественное движение и классовая борьба болгар юга России в конце 20-х - середине 50-х гг. XIX в. Кишинев, 1988.
18. АрнаудовМ. Софроний Врачански. София, 1943. С. 71-73.
19. Райков В., Конобеев В.Д. Обръщение на българската емиграция в Бу-курущ към българския народ. // Известия на Народната библиотека «Кирил и Методий». Т. XII. София, 1970. С. 72-86.
20. Конобеев В.Д. Българското национално-освободително движение... С. 360-362.
