CC BY
0
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2024. Т. 11, № 2 (42). С. 29-36.
УДК 94-058
Б01 10.24147/2312-1300.2024.11(2).29-36
Т. В. Бессонова
БОЛЕЗНЬ И СМЕРТЬ В ЖИЗНИ КАЗАНСКИХ МЕЩАН (КОНЕЦ XVIII - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX в.)
Рассматриваются вопросы болезни и смерти в повседневности казанских мещан первой половины XIX в. На основе анализа значительного количества архивных документов проведён анализ характера заболеваний, выявлены климатические, географические и социальные причины болезней и смертности, в том числе и традиционное консервативное мировоззрение мещан. Отмечено, что мещане уже осознавали болезнь как атрибут материального мира, естественный и неизбежный итог жизни, который требовал необходимых действий по завершению земных дел.
Ключевые слова: мещанство; болезни; естественные и социальные факторы заболеваний; отношение к болезни и смерти; медицинская помощь; смертность.
Время жизни личности - это время повседневности, заполняемое каждодневными житейскими заботами. Повседневная среда обитания насыщена стремлениями, конфликтами, страхами и неуверенностью, надеждами и сомнениями. Одна из главных задач повседневности - поддержание качества и уровня жизни, среди которых вопросы здоровья имеют первостепенное значение. Неотъемлемым спутником повседневности являются болезни и смерти.
К XIX в. болезнь уже понималась не как воплощение божественной воли, а как диссонанс или расстройство нормальной жизнедеятельности тела. Мещане артикулировали состояние болезни и сопутствующее ей ожидание смерти в рамках материальной атрибутики, во время болезни телесный мир человека становился для него важнее, чем другие миры [1, с. 150-154]. В духовных завещаниях, которые составляли во время болезни перед лицом возможной кончины, недуг обозначался как слабость тела: «Я, казанский мещанин Иван Семенов сын Шапошников, будучи в слабом здоровье...» Тяготы болезненного состояния подчёркивали телесную бренность. «Чувствуя в здоровье своём слабость и отягощение от болезни и потому ожидая неизбежного предела прекращения временной сей жизни.», - писал в духовном
завещании А. Курицын2. Однако отголоски понимания болезни как внешней воли ещё прослеживаются в языке. Воспитанник сиротского дома сын казанского мещанина Константинова был «одержим болезнию и сего 9 августа 1838 г. в больнице помер»3. Согласно словарю Д. Н. Ушакова «одержимый» означает «находящийся во власти чего-нибудь (какого-нибудь чувства, страсти, настроения и т. п.)» , в такой трактовке акцентируется иррациональность болезненного состояния.
О характере заболеваний можно судить по данным метрических книг, где фиксировались диагнозы умерших мещан. В 1810 г. умерло 223 мещанина, из них 53,8 % - от младенческой «слабости». Среди причин, наиболее часто вызывающих смерть, отмечена горячка (или простудная горячка) - 39 человек (17,4 %) и чахотка - 16 человек. Встречается несколько случаев водянки, оспы, лихорадки, апоплексический удар, смерть после родов, а также смерти «по древностию лет»5. В метрической книге 1860 г. содержится уже более существенная детализация болезней, приведших к смертельному исходу, поскольку медицина сделала значительный шаг вперёд в диагностике заболеваний. Число младенческих смертей по-прежнему велико - 341 случай (45,5 %),
© Бессонова Т. В., 2024
но уже нередко в качестве причины фигурирует не абстрактная младенческая слабость, а понос, кашель, золотуха. Традиционно наиболее часто встречаемыми болезнями остаются чахотка - 59 человек (7,8 %) и горячка -50 человек (6,6 %), хотя упоминаются они гораздо реже в качестве причин смерти, чем в 1810 г. Зафиксированы основные эпидемические угрозы - оспа и холера - в 50 и 25 случаях соответственно. Нередки были поносы, водянки, простуды, лихорадки, кашель. Среди других инфекционных заболеваний встречается корь, скарлатина, коклюш. Уже диагностировано несколько случаев рака, воспаления лёгких, воспаления печени. Уважительной причиной смерти по-прежнему считалась старость, она заявлена у 76 человек6.
Высокую смертность горожан отмечали многие современники. По данным М. Ланге-ля в Казани с 1802 по 1812 г. согласно метрическим ведомостям родилось 11 418 человек, а умерло 15 2537. В 1860 г. на 1 000 жителей умерло 59 человек . Говоря о причинах такого явления, М. Пинегин приводит слова доктора Фарра: «Смертность более 17 на 1 000 есть такой коэффициент, который не зависит от природы человека и должен быть приписан случайным и которыя могут быть побеждены средствами народной гигиены»9.
Город как среда обитания оказывал на здоровье людей гораздо более негативное влияние, чем сельская местность в силу тесноты помещений, санитарных проблем, более высокой температуры воздуха, в городе тяжелее переносилась летняя жара, более сухой воздух формировал слой пыли. Результатом функционирования города было загрязнение воды, что стало массовой проблемой больших городов [2, с. 180-181].
В «Материалах для географии и статистики России», собранных офицерами Генерального штаба, выделены два наиболее неблагоприятных здоровью казанцев обстоятельства: низменное положение значительной части города и недостаток чистой воды . Из-за весеннего половодья либо обильных дождей постоянно подтоплялась часть домов в Мокрой, Ямской, Засыпкиной и НижнеФедоровской слободах. В Суконной слободе на некоторых улицах болото было прямо на дворовых участках . В Адмиралтейской слободе «просто озера на улицах стоят, хоть
в лодках катайся», «а в Подлужную попробуй-ка сунуться - не выйдешь. Хоть бы завалили чем, просто ведь утонуть можно среди белого дня. Весной туда и извощик-то ни один не ходит»12. Низовой город за апрель месяц «превращается в болото где лошади погружаются до половины своих ног»13. Дома на время половодья приходили в негодность, и жители были вынуждены их покидать, пока не сойдёт вода. Тем не менее мещане из года в год после ухода воды возвращались на свои затопленные дворы, и даже после разрушительного пожара 1842 г. жители Мокрой слободы не согласились строиться на предложенных им новых местах, «такова сила привычки даже к местам положительно вредным»14.
Типичной для российских городов была проблема чистой питьевой воды. Путешествующий по России А. де Кюстин писал: «Вода почти во всех частях России скверная -можно потерять здоровье, если пить её, положившись на заверения местных жителей и не обезвреживая её шипучими порошками»15. Для Казани вопрос водоснабжения был особенно острым. «В ближнем озере Кабан, коим довольствуется большая часть городских жителей, вода во всякое почти время года мутна. В ней находится множество насекомых, зарождающихся от весьма малого стока», в озере мыли лошадей и стирали бельё, а на берегу находились суконная и кумачная красильни, которые сливали загрязнённую воду прямо в озеро. При этом вода из Кабана считалась лучшей в городе16. Вода же из реки Казанки «производит вздутие живота и запоры», к тому же на Казанке был плохой сток воды из-за построенной мукомольной мельницы, а на берегах скапливались бурлаки, «многие из которых одержимы болезнями»17.
Э. Гидденс указывал на связь между заболеваемостью и социальными факторами, которые определяют не только продолжительность жизни, но и шансы столкнуться с серьёзным заболеванием, а также качество получаемой медицинской помощи [3, с. 419]. Городовой штаб-лекарь Пупарев в отчёте по врачебной части г. Казани за 1843 г. к отмеченным причинам болезней горожан добавлял санитарное состояние домохозяйств: «Туземная перемежающаяся лихорадка особенно ожесточилась в марте, апреле и в на-
чале мая и злокачественность ея ещё более усиливалась от тесноты помещений и неопрятности домохозяев». Развитие промышленности в городе только обострило проблему. «Перемежающиеся лихорадки сильно удручают казанский народ вследствие недостатка чистой воды и избытка разнокачественной рыбы, нечистоты многих низменных частей города и развития зловредных газов от мыловаренных, клеевых и других заводов, находящихся в самом городе или же вблизи его построенных»18. Местом массового сброса отходов и нечистот была протока Булак, сохраняя даже в летнее время «гнилое дно, покрытое множеством луж вонючей жидкости», запах которых «иногда становился положительно невыносимым и для привычного в этом отношении обывателя Казани» . Губернский секретарь Мунгалов писал о состоянии Сенной площади: «Когда на наречённой площади соединившийся снег с навозом приходить будут от солнечной теплоты весенней к растаянию, то первая причина влажности от зноя и омерзительного запаха человечеству едва ли не удушительна»20. Долгое время существовала практика сваливания нечистот на берег Волги в надежде, что их унесёт разливом воды21.
Образ жизни, в основе которого лежала приверженность устоявшимся практикам и привычкам, по мнению М. Лаптева, также способствовал развитию болезней. «Многие не только из низшаго, но и из средняго класса после жаркой бани ходят босиком и с непокрытой головой, бросаются в холодныя речки, купаются в Богоявленье»22. Немалый вред здоровью приносило и «неумеренное употребление вины в праздники». «Аптеками простолюдинов» именовал В. Невельской казанские кабаки, возле которых всегда толпились мужики23. Умершие «от запою» фигурируют и в метрических книгах, и в протоколах магистрата; в среднем в год в Казани за последние 3 года «опивается» 10 человек24.
Казанское Императорское вольное экономическое общество, исследуя «болезни, существующие в народе», одной из причин высокой смертности полагало также «совершенный недостаток в врачебном вспомоществовании» . В 1852 г. в Казани насчитывалось всего 32 врача , и мещане в своём большинстве лечились собственными силами
или прибегали к помощи различных лекарей и целителей из своей среды. Заболевшие мещане лечились чаем с сушёной малиной, липовым цветом и мятой при простудах и лихорадках, шли в цирюльни «пускать кровь, ставить пиявок и дёргать зубы»27. Подобные практики были предметом постоянной заботы врачебных управ, которые неоднократно требовали о «непринимании кровопускания и других операций без дозволительных от врачей записок»28.
Квалифицированная медицинская помощь в больницах была практически недоступной для мещан. Из 10 городских лечебных учреждений, имеющихся в городе в 1853 г., большинство были строго корпоративными. Мещане же попадали в клинику при университете или градскую больницу, но лечение в больнице было исключением из общего порядка дел не только в силу малого количества мест, низкого качества медицинской помощи и плохого состояния больниц, но и из-за отсутствия устойчивой практики обращения к врачам. В городе процветали услуги различных целительниц. «В слободах живут старухи, которые гадают на картах и кофе, старухи, которые пьянствуют, и старухи, которые берутся вылечивать всевозможные болезни», - писал В. Невельской29. Поступление в стационар означало отрыв от привычной среды и потерю заработка, что подкрепляло недоверие к рациональной медицинской помощи, поэтому обращения к врачам были, как правило, уже в крайне запущенной ситуации [4, с. 187]. Характерна история 54-летнего мещанина Н. Махотина, которого в градскую больницу привёз дворовый В. Григорьев. Н. Махотин, «будучи знаком с ним с давнего времени пришёл к нему незадолго до своей смерти в болезненном состоянии, сказывая, что он прежде квартировал где-то на Песках и попросился к нему на квартиру, затем ему стало хуже и он позвал священника». Н. Махотин и не пытался обратиться к врачу, В. Григорьев сам через мещанскую контору выправил поручение отвезти его в больницу. Н. Махотина привезли и оставили на крыльце больницы, а когда В. Григорьев «ушёл в комнаты, дабы предъявить свидетельство, то по возвращении увидел, что Махотин лежал на крыльце уже
" 30
мёртвый» .
В традиционных обществах семья или клан родственников являлись основным институтом, где происходила борьба с болезнями и недугами. Подобная практика была типична и для дореформенного мещанства. Забота о больных мещанах ложилась на плечи родственников, семья была гарантом заботы в случае болезни, опорой и поддержкой при уходе из земной жизни. Одиночество угрожало перспективой жизни «на дне», когда оставалось надеяться только на участие посторонних людей. Мещанская вдова В. Савельева подала прошение на имя губернатора: «Не имея решительно никаких средств на пропитание себя, по преклонным летам моим и слабому здоровью, так что не только не могу заниматься работами хотя бы и не тяжёлыми, но и даже с большим трудом могу ходить, а потому ... поместить меня в дом призрения или за неимением в оном праздной вакансии зачислить меня кандидаткою неимущих граждан Казани <...> причём смею присовокупить, что я при слабости здоровья и бедности моей не имею и пристанища, где бы могла проживать»31.
Даже наличие родственников не всегда гарантировало мещанам опеку и заботу. Недужный родственник с тяжёлым заболеванием был обузой для семьи, и близкие нередко пытались избавиться от подобного бремени. Татарский сиротский суд обратился в приказ общественного призрения с просьбой, «не может ли быть принят в богадельню онаго приказа казанский мещанский сын Муртаза Шагиахметов Сыромятников, подверженный расслабленности и падучей болезни, которого родственники по сим причинам иметь при себе не желают»32.
В календаре повседневной жизни ритмичность заболеваний и вызванных ими смертей выражена характерной сезонностью, что зафиксировано в метрических записях33. Первый всплеск болезней происходит в марте, апреле и начале мая, когда сырость от разлившейся воды провоцирует лихорадки. Пик заболеваний с преобладанием «натурального поноса (дизентерии)» приходится на летние месяцы. Волна осенних заболеваний принимает вид тифоидальной лихорадки, нередко в начале осени были вспышки холеры, а также катаральные болезни34. М. Рыбушкин писал в 1848 г.: весной «при
разлитии реки Волги вода потопляет большую часть домов в улицах Мокрой, Засып-киной и Нижней Федоровской, от чего рождаются болезни: насморки, кашли, ревматиз-мы и перемежающиеся лихорадки»35. «Весною растаявающая почва земли извергает из себя пары, а разливающаяся вода потопляет некоторую часть города. По слитии реки от остающихся местами небольших озёр и болот появляются перемежающеяся лихорадки и простудное поветрие (influenza), скарлатина или краснуха, корь, кашель, маскированныя лихорадки, бели, поносы, цинга и оспа»36. «В июле месяце жары доходят часто до 30° Р. И более, от чего случается засуха; воздух наполняется испарениями; после чего появляются горячки, поносы и местныя воспаления». Сентябрь «сопровождается перепадающими дождями, снегом и градом, от чего болезни возобновляются и становятся чрезвычайно упорными, особенно лихорадки» . Зима считалась самым здоровым временем года.
Есть болезни вероятные, ожидаемые, которые наступают со старостью, а есть неожиданные массовые заболевания - эпидемии, которые корректировали повседневный уклад жизни. Принимаемые лечебные и профилактические меры значительно меняли повседневность и требовали новых практик, которые по-разному воспринимались людьми. Главной эпидемической болезнью, борьба с которой стала государственной задачей, была оспа. Французский путешественник отмечал довольно высокую распространённость оспы в России: «Мне часто попадались люди с отметинами оспы, что для остальной Европы ныне редкость и свидетельствует о непростительной небрежности русского правительства» . Однако оспопрививание, единственный эффективный способ борьбы с распространением этой болезни, наталкивалось на стойкое предубеждение населения. Согласно годовым отчётам врачебной части по г. Казани в 1842 г. привито от оспы 312 младенцев, а остались непривитыми 35439, в 1853 г. было привито 809 младенцев, непривито - 2 047 . Причиною неуспешного прививания оспы «есть суеверие и необразованность низшаго класса и в особенности старообрядцев, которые употребляют всевозможные уловки лишь бы уклониться от оспопрививания»41.
Для России нередкими были эпидемии холеры, которая вспыхивала с завидной регулярностью, только в первой половине XIX в. эпидемии были зафиксированы в 1823, 1829, 1830, 1837, 1847, 1852 г. [5, с. 249]. Несмотря на то, что Казань находилась в списке городов, менее других (в третью очередь) подверженных холерным эпидемиям, в 1830 г. пандемия холеры, начавшаяся в нижнем Поволжье, затронула и Казанскую губернию. Масштаб эпидемии был весьма значителен, в стране была поражена 31 губерния, заболело 68 091 человек, умерло 37 595 [6, с. 254]. Высокий процент смертности был и в Казани, за период эпидемии с 15 сентября по 7 ноября умерло 519 человек из заболевших 704 человек42.
Карантинные мероприятия в Казани контролировались полицией и требовали от горожан бдительности и ответственности. Полиция взимала подписку с горожан, что «если в ночное время откроется в каком либо доме заболевший холерою то хозяин дома вывешивал бы на улицу с зажжённою свечою фонарь или в случае неимения оного открыть ставни и поставить свечу», а в каждой городской части жители должны «избрать из своей среды одного благонадёжного и по очереди обходя оны утром и вечером осведомлялся бы и если где больной случится доносить немедленно»43. Выборные от городского общества граждане должны были также участвовать в санитарных мероприятиях: очищать «от заразы» товары и вещи окуриванием, для чего было выбрано из купцов и мещан 27 человек, с ними - аптекари, лекари и ча-
44
стные приставы . С одной стороны, страх перед болезнью был настолько высок, что «многие медицинские чиновники из числа губернских, университетских и вольнопрактикующих при появлении в г. Казани холеры объявив себя больными под сим предлогом отказались от подания медицинской помощи
45
страждущим» . С другой стороны, многие горожане не хотели нести ущерб от противохолерных мероприятий. Так, губернатор требовал «запретить продажу платья, оставшегося от умерших и разъяснять это обывателям, а то они привлечённые низкой ценой будут покупать и заболеют»46. Ограничительные меры нарушили привычный порядок жизни, добавив к обычным житейским труд-
ностям дополнительные проблемы. Для въезжающих в город людей, а также для ввозимых товаров, судов и животных был введён 14-дневный карантин47. Ограничения на въезд в город сразу привели к росту цен на продукты и фураж. Неизбежный беспорядок сопровождал и оказание медицинской помощи. До губернатора были доведены сведения, что в Подлуженской больнице больные валяются на полу и между холерными помещены были люди помещика Кондратовича с совершенно другой болезнию, что доктор Миллер и цирульник в больнице не бывает и нет ни малейшего присмотра. Полицейские солдаты, которым поручено отвозить больных, не знают, где назначены для них боль-
48
ницы .
Болезнь и старость воспринимались как сигнал для подготовки к неизбежному уходу из земной жизни. «Чувствуя нередко и не быть здоровья, но в совершенном уме и твёрдой памяти помышляю о смертном часе, всегда постигнуть меня могущем, когда по непреложным судьбам Всемогущего Бога душа моя отделится от бренного и когда все помышления мои о земной жизни и суете мира сего совершенно погибнут», - писал в духовном завещании казанский мещанин Г. Волков. Ю. М. Лотман отмечал, что «образ смерти, мысли о ней сопровождают человека и на всём протяжении его жизни, и на всех этапах истории. Идея смерти намного обгоняет самое смерть. Она становится как бы зеркалом жизни, с той только поправкой, что отражение здесь не пассивно: каждая культура по-своему отражается в созданной ею концепции смерти, а смерть бросает своё зловещее или героическое отражение на каждую культуру» [5, с. 210]. Насколько позволяют судить источники, смерть переживалась мещанами в системе традиционных церковных представлений, была естественным и неизбежным итогом жизни, который следовало ожидать и к которому необходимо было готовиться. Старость и болезнь подвигали завершить необходимые земные дела и успеть распорядиться имуществом. Мещанка Ф. Макарова, «приближаясь к старости и соображая окончить свой путь могущей последовать нечаянно», распорядилась передать принадлежащий ей капитал в размере 1 285 руб. серебром в пользу казанских церк-
вей. П. Асафов, «ныне чувствуя по старости лет моих частыя болезненныя припадки и желая при жизни моей вполне вознаградить услуги и попечение внука моего заблагорассудил учинить вновь дарственную запись с предоставлением в полное и потомственное его владение и распоряжение сверх вышепи-санного дома моего с заводом всё моё движимое имение, заключающееся в здешнем заведении, припасах, вещах, платье, товарах и словом что мне принадлежит»49. Мещанин подводил итоговую черту и старался уйти из земной жизни, рассчитавшись по всем обязательствам. Г. Волков отписывал своё движимое и недвижимое имущество жене П. Матвеевой-Волковой с малолетним сыном Яки-мом «с тою со стороны жены моей обязанности, чтобы расплатиться со всеми долгами, кои могут быть остаться мною не заплачен-
50
ными» .
Таким образом, характер и масштаб распространения болезней среди казанского мещанства определялись климатическими, географическими и социальными факторами. Среди последних особую роль играли как низкий уровень жизни рядовых горожан, так и традиционное консервативное мировоззрение, приверженность устоявшимся жизненным практикам, предубеждение против новаций - врачебной помощи, оспопрививания, санитарно-гигиенических мероприятий. Все тяготы сопровождения человека в болезни и смерти брала на себя семья, в отсутствие помощи близких человек мог надеяться только на сочувствие посторонних людей. В результате, как отмечал Б. Н. Миронов, смертность среди мещан в городе была в 1,7 раз выше, чем купцов [7, с. 194].
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Республики Татарстан (ГАРТ). Ф. 12. Оп. 16. Д. 36. Л. 2.
2 ГАРТ. Ф. 12. Оп. 16. Д. 68. Л. 17.
3 ГАРТ. Ф. 115. Оп. 1. Д. 534. Л. 2.
4 Толковый словарь русского языка : в 4 т. -М. : Сов. энцикл., 1934. Т. 1: А - Кюрины / сост. Г. О. Винокур и др. ; под ред. Д. Н. Ушакова. -1562 с. - URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf /ushakov/898746?ysclid=laauek8vlk237623727 (дата обращения: 22.08.2023).
5 ГАРТ. Ф. 4. Оп. 2. Д. 113.
6 ГАРТ. Ф. 4. Оп. 2. Д. 287.
7 Лангель Р. Краткое медико-физическое и топографическое обозрение Казанской губернии
и губернского города Казани: соч. колл. советника и кавалера Лангеля. - Казань : [б. и.], 1809. -С. 47.
8 Пинегин М. Казань в её прошлом и настоящем. Очерки по истории, достопримечательностям и современному положению города. - Казань ; СПб. : Изд. А. А. Дубровина, 1890. - С. 461.
9 Там же. С. 461-462.
10 Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба : в 39 т. - СПб. : Воен. тип., 1859-1868. -Т. 39: Казанская губерния / сост. М. Лаптев. -1868. - С. 134.
11 ГАРТ. Ф. 114. Оп. 1. Д. 3177. Л. 34.
12 Невельской В. Казанские захолустья и трущобы. - Казань : [б. и.], 1867. - С. 36.
13 Турнерелли Э. Казань и её обитатели // Отдел редких рукописей и книг Научной библиотеки КФУ. - Д. 8384. - С. 12.
14 Там же.
15 Кюстин А. де. Россия в 1839 году. - СПб. : Крига, 2008. - С. 510.
16 Лангель Р. Указ. соч. С. 7-38.
17 Там же. С. 41.
18 ГАРТ. Ф. 376. Оп. 1. Д. 94. Л. 49 об.
19 Пинегин М. Указ. соч. С. 423-424.
20 ГАРТ. Ф. 114. Оп. 1. Д. 15.7. Л. 15.
21 Лангель Р. Указ. соч. С. 60.
22 Там же. С. 186.
23 Невельской В. Указ. соч. С. 145.
24 Материалы для географии и статистики. -С. 186.
25 ГАРТ. Ф. 115. Оп. 1. Д. 606. Л. 2 об.
26 Материалы для географии и статистики. -С. 186.
27 Лангель Р. Указ. соч. С. 46, 58.
28 ГАРТ. Ф. 376. Оп. 1. Д. 23. Л. 109 об.
29 Невельской В. Указ. соч. С. 4.
30 ГАРТ. Ф. 26. Оп. 1. Д. 780. Л. 285-285 об.
31 ГАРТ. Ф. 115. Оп. 1. Д. 1568. Л. 142-142 об.
32 Там же. Л. 129.
33 ГАРТ. Ф. 4. Оп. 2. Д. 287. Согласно метрической книге 1860 г. число умерших от болезней по месяцам распределялось следующим образом: январь - 15, февраль - 15, март - 30, апрель - 21, май - 19, июнь - 55, июль - 58, август - 39, сентябрь - 13, октябрь - 23, ноябрь - 21, декабрь - 20.
34 ГАРТ. Ф. 376. Оп. 1. Д. 23. Л. 109.
35 Рыбушкин М. Краткая история города Казани : в 2 ч. - Казань : Тип. Л. Шевиц, 18481849. - Ч. 1: История Казани от основания сего города до 1774 года. - 1848. - С. 17.
36 Там же. С. 18
37 Там же. С. 17.
38 Кюстин А. де. Указ. соч. С. 186.
39 ГАРТ. Ф. 376. Оп. 1. Д. 23. Л. 110 об.
40 ГАРТ. Ф. 376. Оп. 1. Д. 94. Л. 55 об.-56.
41 Там же. Л. 50.
42 ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 201. Л. 1-40.
43 ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 195. Л. 44-44 об.
44 Там же. Л. 341.
45 ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 198. Л. 132.
46 Там же. Л. 148.
47 ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 199. Л. 11.
48 ГАРТ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 271. Л. 4 об.
49 ГАРТ. Ф. 12. Оп. 40. Д. 66. Л. 1.
50 ГАРТ. Ф. 12. Оп. 68. Д. 19. Л. 4.
ЛИТЕРАТУРА
1. Песоцкая И. Н., Инчина В. И. Концепция болезни в истории медицины и социальная реальность: антропологическая составляющая и эпистемический подход // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. - 2018. - № 12 (ч. 1) - С. 150-154. - URL: https://applied-research.ru /ru/article/view?id=12539 (дата обращения: 10.11.2022).
2. Дулов А. В. Географическая среда и история России, конец XV - середина XIX в. - М. : Наука, 1983. -253 с.
3. Гидденс Э. Социология. - М. : Эдиториал УРСС, 1999. - 703 с.
4. Смирнова Е. И. Медицинская помощь городскому населению российской провинции в первой половине XIX века // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2013. - № 7, ч. 1. - С. 185-189.
5. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб. : Искусство-СПб, 1994. - 399 с.
6. Васильев К. Г., Сегал А. Е. История эпидемий в России (материалы и очерки). - М. : Гос. изд-во мед. лит., 1960. - 397 с.
7. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства : в 2 т. - СПб. : Дмитрий Буланин, 2001. - Т. 1. - 547 с.
Сведения об авторе
Бессонова Татьяна Викторовна - кандидат исторических наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук Набережночелнинский институт Казанского федерального университета (Набережные Челны, Россия)
Адрес для корреспонденции: 423812, Россия, Республика Татарстан, Набережные Челны, пр. Мира д. 68/19 (1/18), 345
E-mail: bessonovatv@list.ru
ORCID: 0000 0002 4808 0025
Информация о статье
Дата поступления 23 августа 2023 г.
Дата принятия в печать 16 апреля 2024 г.
Для цитирования
Бессонова Т. В. Болезнь и смерть в жизни казанских мещан (конец XVIII - первая половина XIX в.) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2024. Т. 11, № 2 (42). С. 29-36. йО^ 10.24147/2312-1300.2024.11(2). 29-36.
T.V. Bessonova
ILLNESS AND DEATH IN THE LIFE OF KAZAN BURGHERS (THE END OF THE 18th - FIRST HALF OF THE 19th CENTURY)
The article deals with the issues of illness and death in the everyday life of Kazan burghers of the first half of the 19th century. Based on the analysis of a significant number of archival documents, an analysis of the nature of diseases was carried out, climatic, geographical and social causes of diseases and mortality were identified. The social factors of diseases are the low standard of living of the burghers, the peculiarities of the city as a habitat, the weak level of sanitary culture, the lack of qualified medical care. A significant role was played by the commitment of the burghers to the traditional conservative lifestyle, which was based on adherence to established practices and habits, including the refusal to consult doctors.
The daily way of life was significantly corrected by epidemic diseases, among which smallpox and cholera were especially significant. The therapeutic and preventive measures taken significantly changed everyday life and required new practices that were perceived differently by people. Restrictive measures violated the usual order of life, a mass phenomenon was the refusal of smallpox vaccination, as well as non-compliance with sanitary measures. The burghers understood the disease as an attribute of the material world, which was expressed in the rational perception and designation of the disease as a state
of the body, although some features of the irrational understanding of the disease can still be traced in the language of the burghers. The burghers realized death as an inevitable natural outcome of life, which required the necessary actions to complete earthly affairs.
Keywords: philistinism; diseases; natural and social factors of diseases; attitude to illness and death; medical care; mortality.
REFERENCES
1. Pesotskaya I.N., Inchina V.I. The concept of disease in the history of medicine and social reality: an anthropological component and an epistemic approach. International Journal of Applied and Fundamental Research, 2018, no. 12 (part 1), pp. 150-154, available at: https://applied-research.ru/ru/article/view?id= 12539 (accessed: 10.11.2022). (in Russian).
2. Dulov A.V. Geographical environment and history of Russia, the end of the 15th - middle of the 19th century, Moscow, Nauka Publ., 1983, 253 p. (in Russian).
3. Giddens E. Sociology, Moscow, Editorial URSS Publ., 1999, 703 p. (in Russian).
4. Smirnova E.I. Medical assistance to the urban population of the Russian province in the first half of the 19th century. Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art criticism. Questions of theory and practice, 2013, no. 7, part 1, pp. 185-189. (in Russian).
5. Lotman Y.M. Conversations about Russian culture. Russian nobility way of life and traditions (18th - early 19th century), St. Petersburg, Iskusstvo-SPb Publ., 1994, 399 p. (in Russian).
6. Vasiliev K.G., Segal A.E. History of epidemics in Russia (materials and essays), Moscow, State Publishing House of Medical Literature Publ., 1960, 397 p. (in Russian).
7. Mironov B.N. The Social History of Russia during the Empire period (18th - early 20th Century.). The genesis ofpersonality, democratic family, civil society and the rule of law, in 2 vol., St. Petersburg, Dmitry Bulanin Publ., 2001, vol. 1, 547 p. (in Russian).
About the author
Tatiana V. Bessonova - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Social and Humanitarian Sciences Naberezhnye Chelny Institute of Kazan Federal University (Naberezhnye Chelny, Russia) Postal address: 345, 68/19 (1/18), Mira pr., Naberezhnye Chelny, 423812, Republic of Tatarstan, Russia E-mail: bessonovatv@list.ru ORCID: 0000 0002 4808 0025
Article info
Received August 23, 2023
Accepted April 16, 2024
For citations
Bessonova T.V. Illness and Death in the Life of Kazan Burghers (The End of the 18th - First Half of the 19th Century). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2024, vol. 11, no. 2 (42), pp. 29-36. DOI: 10.24147/2312-1300.2024.11(2).29-36 (in Russian).
