CC BY
88
и за недостаточную христианскую ортодоксальность. Несклонному к упрощениям Марченко удалось показать значительность мысли как таковой. Избегая натяжек в сопоставлениях, скорее подчеркивая, чем затушевывая различия между идеями Сковороды и основным течением христианской мысли (мне представляется даже, что он склонен, в своем стремлении к объективности, эти различия преувеличивать), автор утверждает ценность честных философских исканий, даже в том случае, если они не ведут непосредственно к снятию всех противоречий между верой и разумом. Разум, раскрывая исходные интуиции веры, идет при этом своим путем и делает это не всегда адекватно. Тем не менее, игнорируя разум, вера вряд ли сможет уяснить себе саму себя. Этим пафосом, помимо чисто научных достоинств, опреде-ля ет ся цен ность дан ной кни ги.
Отдельного упоминания заслуживает приложение к книге. Здесь автор впервые на русском языке публикует статью украинского исследователя творчества Сковороды, историка литературы, этнографа и филолога Н. Ф. Сумцова, посвященную упоминавшейся уже книге
B. Ф. Эрна. Эрн — блестящий христианский философ, историк философии и публицист начала XX в., друг и школьный товарищ отца П. Флоренского, отца А. Ельчанинова, умерший в 1917 г. в возрасте 35 лет накануне защиты докторской диссертации. О. В. Марченко — несомненный знаток творчества Эрна — впервые публикует написанную для несостоявшегося сборника памяти философа статью
C. Н. Дурылина «Памяти Эрна». Каждый из этих текстов сопровожден обстоятельным предисловием и комментариями.
Жаль, что такое богатое содержание скрывается за мягкой, легко мнущейся обложкой, листы норовят отклеиться, а в текст вкралось немало опечаток. Впрочем, последнее обстоятельство хорошо вписывается в платоническую традицию, всегда отдающую предпочтение вечному смыслу, перед его бренным материальным выражением.
К. М. Антонов
Бофре Ж. Диалог с Хайдеггером: В 4 кн. / В. Ю. Быстров, пер. СПб.: Владимир Даль, 2007. Кн. 1. 257 с.; Кн. 2. 400 с.
Под общим названием «Диалог с Хайдеггером» в санкт-петербургском издательстве «Владимир Даль» вышли в свет первые две книги известного французского философа Жана Бофре, посвященные греческой (Книга 1) и новоевропейской философии (Книга 2).
Мартин Хайдеггер (1889—1976) — известный немецкий философ, один из основоположников философской герменевтики и немецкого экзистенциализма (хотя сам он к экзистенциалистам себя не причислял), ассистент основателя феноменологического движения в философии XX в. Э. Гуссерля и ученик представителя фрайбургской традиции неокантианства Г. Риккерта. В самом известном произведении Хайдеггера — «Бытие и время» (1927) 1, ставшем для многих главным событием в истории современной мысли, осуществляется поиск смысла Бытия, вопрос о котором, по мнению автора, был предан забвению в европейской метафизике Нового времени. Суть Бытия Хайдеггер раскрывает через анализ «Dasein», «вот-бытия» человека, которое является самой близкой из всех категорий сущего для вопрошающего человека. Человеческое существование для Хайдеггера есть «бытие-в-мире», которое становится «заботой», осуществляемой путем «понимания» в период «заброшенности» человека в жизнь (между рождением и смертью). Смерть для Хайдеггера оказывается неким «пределом», за кото рым пре бы ва ет наи бо лее все ох ва ты ваю щая «воз мож ность» Бытия, в которую в течение жизни мы «забегаем» благодаря нашей ре ши мо сти.
Однако проект «Бытия и времени» так и остался незавершенным. В 1929—1930 гг. осуществляется «поворот» (говоря его собственными словами) в мышлении Хайдеггера, обуславливающий его переход к анализу открытости бытия и ее оснований. Это делает возможным новый подход к проблеме языка («К философии», 1989) и осмыслению произведения искусства как особого рода явления Истины (или истинно) Сущего («Исток художественного творения», 1936) 2.
В начале 30-х г. XX столетия Хайдеггер читает во Фрайбургском университете курс лекций, посвященных осмыслению ключевых понятий философии Ф. Ницше. После окончания Второй Мировой войны Хайдеггер вынужденно (из-за обвинений в сотрудничестве с нацистским режимом) оставляет преподавание, которое отчасти возобновляется курсом «Что называется мышлением?» (1951—1952) и семинарами по Гераклиту и Пармениду, Гегелю и Канту (отчасти в Ле Торе, Франция), инициатором которых и был автор рецензируемой книги — Жан Бофре.
1 На русском языке издавалось неоднократно целиком и в отрывках и в различных переводах (см., напр.: Хайдеггер М. Бытие и время / В. В. Бибихин, пер. СПб., 2002).
2 См.: Хайдеггер М.Работы и размышления разных лет / А. В. Михайлов, сост., пер., вступит. ст. М., 1993.
В ответ на вопрос Бофре было написано одно из самых знаменитых произведений Хайдеггера, «Письмо о гуманизме» 3, в котором автор подвергает критике основания гуманизма, воспетого Сартром. После этого письма «слово “гуманизм” перестанет быть знаменем, самым достойным защитником которого желает быть каждый» 4.
Скажем несколько слов и об авторе этой книге: «Жан Бофре родился в 1907 г. во Франции (г. Озанс). Обучался в лицее Генриха IV, где посещал лекции известного французского философа Алена». Затем Бофре работает над диссертацией под руководством Ж. Валя, его интересы сосредотачиваются на изучении немецкого идеализма, выраженного в работах Маркса, Гегеля, Фихте. Примерно в это время Бофре знакомится с «Бытием и временем» Хайдеггера и вскоре отправляет последнему несколько статей под общим заголовком «К вопросу об экзистенциализме». По поводу этих статей Хайдеггер скажет: «Он верно меня прочитал». Заметим, что это фактически единственный случай, когда Хайдеггер согласится с интерпретацией своего мышления» 5. Хайдеггер пригласил Бофре в гости. Их первая встреча состоялась в сентябре 1946 г. Вскоре после этого «Бофре становится лидером хайдеггерианцев во Франции» 6. Среди его учеников наиболее известны Франсуа Федье, Мишель Деги, Ален Рено и Рожер Мунье.
В 1955 г. Бофре знакомит Хайдеггера с известным французским поэтом-сюрреалистом Рене Шаром, который приглашает Хайдеггера в свое имение в Провансе (Ле Тор). В Провансе, по просьбе Бофре, Хайдеггер проводит семинары для небольшого числа друзей и учеников Бофре. Это происходит в 1966, 1968 и 1969 гг. 7 До нас дошло их описание: «Постепенно сложился устойчивый ритуал этих встреч. До полудня все сидели и под стрекотание цикад обсуждали, скажем, изречение Гераклита или слова Гегеля: “Разорванный чулок лучше заштопанного. Но с самосознанием дело обстоит не так”, или греческое понятие судьбы; или (в 1969 г.) одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе: “Философы лишь различным образом объясняли мир, задача же в том, чтобы его изменить”. Во время этих утренних разговоров под
3 Написано в 1946 г., опубликовано на немецком языке в 1947 г. и переведено на французский в 1953 г. Русский перевод: Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии. М., 1988. С. 314-356.
4 ДекомбВ. Современная французская философия. М., 2000. С. 35.
5 Бофре Ж. Диалог с Хайдеггером: В 4 кн. СПб., 2007. Кн. 1. С. 247.
6 Там же. Кн. 1. С. 248.
7 См.: Хайдеггер М. Семинар в Ле Торе, 1969 // Вопросы философии. 1993. № 10. С. 123-151.
колышущимися тенистыми кронами все единодушно сходились на том, чтобы люди, наконец, снова научились обращаться с ним (миром — Д. О.) бережно. Беседы всегда протоколировались, хотя мистраль порою разбрасывал страницы. Что ж, тогда все присутствующие дружно собирали эти листки и приводили их в порядок. Один из таких протоколов начинается словами: “Здесь, рядом с масличными деревьями, которые жмутся к нашему склону и спускаются до самой равнины, на просторе которой, отсюда не видная, струится Рона, мы опять начинаем со второго фрагмента (Гераклита). За нами — дельфийский горный массив. Это ландшафт Ребанка. Тот, кто найдет туда дорогу, побывает в гостях у Богов”» 8.
Данный отрывок довольно живо описывает атмосферу, царившую во время проведения семинаров. Она сохраняется и в книге Бофре.
Обратимся же, наконец, и к самой книге. «Диалог с Хайдеггером» представляет собой сборник статей и выступлений Жана Бофре. Как явствует из заглавия, первый том посвящен в основном проблемам истории античной мысли. В нем содержится «Письмо Мартину Хайдеггеру по случаю его восьмидесятилетия» (1969), «Рождение философии» (1968), «Гераклит и Парменид» (1960), «Лекция о Пармениде» (1967), «Зенон» (1956), «Заметки о Платоне и Аристотеле» (1973) и «Energeia et actus» (1973). Основной темой всей книги становится хайдеггерианская концепция истории философии как забвения бытия, с которого, собственно, и начинаются уже первые рассуждения Парменида.
В очерке «Рождение философии» Бофре размышляет над смыслом слова «философия»: «Что же такое философия, которая в глазах грека IV столетия создает человечность самого человека?» 9. Философия для Бофре это видение, направленное на сущее как оно есть (согласно Аристотелю). Бофре производит экспликацию философских воззрений, начиная с Илиады Гомера через Гераклита и Парменида к Платону с Аристотелем, закрепляя продуманное в постоянном диалоге с мыслью Хайдеггера.
Общий вывод таков, что философия не является «вечной необходимостью», поскольку она имеет свое начало, свою колыбель в Средиземноморье, на берегах Ионии. Греческая философия для Бофре начинается с изречений Гераклита и заканчивается Аристотелем.
8 Бофре. Цит. соч. Кн. 1. С. 248—249. См. также: Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время. М., 2005. С. 530.
9 Бофре. Цит. соч. Кн. 1. С. 29.
В центре учения Аристотеля автор располагает «теологическое исследование», что, по мнению Бофре, обеспечило возможность «религиозного использования греческой философии» 10. Однако такая возможность рождает в XIII в. недоразумение, выраженное в стремлении средневековой схоластики к отождествлению Бога и Бытия. Бофре показывает абсолютную невозможность такого отождествления через анализ суждений Фомы Аквинского и Аристотеля и приходит к следующему выводу: «Философия и религия не являются ни противоречащими друг другу, ни лишенными противоречий» 11.
Бофре располагает в центре философии досократиков Гераклита и Парменида, которые формируют «фундамент западного мышления» 12. Сопоставление их философии приводит автора к интересному мнению: «В поэме Парменида не больше подвижности, чем подвижности во фрагментах Гераклита... два языка, две формы выражения расходятся, но при том не противоречат друг другу. Они обе показывают знание греков о бытии. разум Парменида, еще больше, чем разум Гераклита, упорно скрывается под защитой речи, нам еще не доступной» 13. По мнению Бофре, философия досократиков уже содержала в себе фундаментальные категории «сущего» и «бытия», опыт их различения и органичного сочетания. В суждении о поэме Парменида ключевой для Бофре становится фраза: «Ибо мыслить — то же, что быть». Таким образом, полагает автор, «знание о бытии» еще на заре философии уже трактуется как «знание-бытие», раскрывающееся в «стихии присутствия».
С появлением философии Зенона Бофре связывает упадок мышления греческой философии (оно, по выражению Бофре, «опускается вниз»). Изобретатель диалектики, Зенон остается внимательным к тому, что «случается» и в конечном итоге оказывается «загнанным в угол», разумеется, не столько сам, сколько его собеседники. По мнению автора, противники Зенона выглядят более смешными в своей неспособности постичь очевидность движения.
Философия Платона и Аристотеля для Бофре не возникает на ином основании, нежели «речь Гераклита и Парменида». Однако автор не склонен видеть в философии Платона лишь развитие идей его великих предшественников в отношении бытия, поскольку сама постановка вопроса существенно изменилась. Если для первых мыслителей
10 Бофре. Цит. соч. С. 51.
11 Там же. С. 53.
12 Там же С. 57
13 Там же. С. 79-80.
(Гераклит и Парменид), то, что дано мышлению, находилось по ту сторону различия, то в философии Платона мышление о бытии, бытие «осмысливаемое философским способом, вскоре определяется как свойство общее для всех сущих, которые теперь становятся тождественными в своей основе благодаря наличию в них этого общего свойства» 14. Происходит уравнение всего сущего, что, согласно Бофре, недостаточно для осмысления образа мира и порождает необходимость установления «универсальной основы всего сущего» (у Платона это эйдос как определение бытия) и «в высшей степени уникальной вершины всего существующего» (у Платона это Благо). В двойственном единстве сущего-бытия, бытие подвергается раздвоению, показывая общую сущность и уникальную вершину. Так, согласно Бофре, зарождается метафизика. Аристотель, воспользовавшись таким делением, говорит о двух видах онтологического исследования (или философии): того, которое занимается рассмотрением божественного («уникальной вершины»),— удел теологии («первой философии»), и того, что изучает общие свойства сущего, — удел собственно философии.
Таким образом, философия совершает путь «от самого раннего размышления о бытии, с его приоритетом бытия, к первенству божественного в бытии и от аристотелевского приоритета божественного в бытии к его схоластическому упрощению в монотеизме» 15.
Во втором томе представлен обзор новоевропейской философии. Он включает в себя статьи: «Христианская философия» (1970), «Заметки о Декарте» (1973), «Паскаль как ученый» (1964), «Сказание о мире» (1967), «Кант и понятие Darstellung» (публикуется впервые), «Гегель и спекулятивное суждение» (публикуется впервые), «Диалог с марксизмом и “вопрос о технике”» (публикуется впервые), «Хайдеггер и Ницше: понятие ценности» (1967), «Замечания о связи двух “фундаментальных изречений” Ницше» (публикуется впервые). Несомненный интерес данного тома составляет публикация ранее неизданных материалов.
Бофре вслед за Хайдеггером полагает преемственность новоевропейской философии от общего «греческого начала», которое задает круг обсуждаемых философией вопросов, прежде всего вопроса о бытии и сущем.
Тему «христианской философии» Бофре естественным образом рассматривает на материале средневековой мысли. Принимая
14 Бофре. Цит. соч. С. 154.
15 Там же. С. 161.
интерпретацию Жильсона, он описывает философов Средних веков как «христиан, переодетых в греков». При этом Бофре не говорит о невозможности существования «христианской философии». После появления христианства всякую философию, согласно автору, можно именовать христианской (в определенном смысле использования христианского смысла и языка). Таким образом, осуществление христианской философии предполагает анализ и понимание самого феномена философии и значения христианства для философии, иначе «христианский философ» будет лишь «ленивцем из Писа ния».
Круговращение бытия и сущего, положенное Аристотелем, находит свое выражение в философии Нового времени уже в «Рассуждениях» Декарта. Круговорот от бытия к сущему и от сущего к бытию полагается Декартом в необходимости обоснования всего сущего из разума Бога, из которого сущее имеет свое экзистенциальное следствие: «Таким образом, истина, где Бог есть нечто очевидное для рассудка, сама является для него божественным установлением, и тень высшего сущего от начала и до конца покрывает собой вопрос о сущем в его бытии» 16.
«Сказание о мире» посвящено философии Лейбница, которую Бофре рассматривает через понимание Лейбницем функции Бога, Который выбирает лучший из бесконечности возможных рядов (или миров), являясь его достаточным основанием, как реализацию логико-философской или даже математической попытки представления о судьбе.
«Кант и понятие Darstellung» строится на рассмотрении «Критики чистого разума» Канта, основным тезисом которой Бофре вполне естественно видит «конечность разума» в его отношении к вещам, конечность которых для человека обуславливается прежде всего конечностью его рассудка, благодаря чему собственно вещь и становится явлением.
Таким образом, «новая философия от Декарта до Гегеля является. интерпретацией бесконечного как коренящегося в опыте конечного. И когда Бог перестает быть бесконечным, на его место встает человек» 17.
В целом можно полагать, что читателю будет небезынтересно познакомиться как с реконструкцией архаических философских дискурсов, произведенной в первом томе, так и с анализом новоевропейской
16 Бофре Ж. Цит. соч. Кн. 2. С. 56.
17 Там же. С. 176.
философии. Тот факт, что и то и другое осуществляется «в духе Хайдеггера», ни в коей мере не умаляет достоинства творческого подхода самого Жана Бофре.
Д. В. Орлов
Панкин С. Ф. Религиозная антропология: Конспект лекций. М.: Флинта, 2006. 200 с.
В 2006 г. в издательстве «Флинта» увидела свет книга С. Ф. Панкина «Религиозная антропология: Конспект лекций». Название «Религиозная антропология» обещает читателю дать достаточно хорошее представление о том, что есть человек и каково его место в различных религиозных системах. Титульный лист лишь убеждает в научности данной работы: Российская академия образования: Московский Психолого-социальный институт, внушительная редколлегия и в центре листа — рекомендация Издательского совета Российской академии образования к использованию в качестве учебного пособия. В аннотации указано, что данный курс лекций написан в соответствии с государственным стандартом высшего профессионального образования по специальности «Религиоведение».
А что же читатель обнаруживает, открыв содержание данной работы? Православной, католической и протестантской антропологии отводится всего пять страниц. Сразу за этим разделом следует теософская эзотерическая антропология, равная по объему предыдущему разделу. Просмотрев все содержание, читатель не обнаружит в книге ни мусульманской, ни иудейской, ни буддийской антропологии. Их нет вообще.
Мало того, если мы откроем главу по христианской антропологии, то увидим, что все там изложено на редкость сумбурно и нечетко. В разделе о православии излагаются святоотеческие взгляды на антропологию, но без указания на Святых Отцов. Вместо них много цитат из Николая Бердяева, и к месту, и не к месту. Складывается впечатление, что автор сам с православной антропологией знаком понаслышке, а вот Бердяева читал, и по нему и излагает все основные аспекты христианского учения.
В главе о католичестве встречаем такой пассаж: «Согласно же учению Восточной Церкви, “обожение” состоит в возвращении в то исходное совершенное состояние, которым обладал Адам до грехопадения, а потом и Второ-Адам Иисус Христос» (С. 27). Здесь
