Благовестие св. Апостола Павла и теософия Филона Александрийского Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

Н.Н. Глубоковский

Благовестие

св. Апостола Павла и теософия Филона Александрийского

Опубликовано:

Христианское чтение. 1901. № 4. С. 563-603.

© Сканированье и созданье элекгронного варьанла: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru~), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможность ьзмененьь.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

БЛАГОВѢСТІЕ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА

И ТЕОСОФІЯ ФИЛОНА АЛЕКСАНДРІЙСКАГО ').

ВРИ подобномъ ограниченіи свобода гипотетическихъ покушеній на содержаніе апостольской проповѣди съуживаетсядо крайнихъ предѣловъ,—и въ этомъ притягательная сила изло-£ женнаго пониманія. Однако необходимо согласиться, что апо-I логетическій успѣхъ далеко не рѣшителенъ. Здѣсь пе только не отрицается, по скорѣе категорически провозглашается субъективная призрачность аллегоріи Павловой, а чрезъ это подчеркивается ея генетическая близость къ филопизму. Консервативные авторы подаютъ руку критическимъ и тѣмъ самымъ подкрѣпляютъ послѣднихъ въ дальнѣйшихъ сопоставленіяхъ желательнаго имъ свойства. Извиненіе переходитъ въ уступку, которая заранѣе гарантируетъ наружную вѣроятность всякимъ тенденціознымъ выводамъ. Съ другой стороны и достаточное историческое правдоподобіе анализируемаго изъясненія само по себѣ ничуть не свидѣтельствуетъ о его фактической несомнѣнности. Допустимъ, что матерія была намѣчена врагами, и злоупотребленіемъ ихъ обусловливалось направленіе мысли апостольской. Но этимъ еще вовсе не опредѣляется собственный взглядъ св. Павла, будто онъ смотрѣлъ на предметъ чужими глазами, а видѣлъ свое. Въ этомъ отношеніи и реальные мотивы для аллегоріи и ея іудаистичсскіе антиподы совершенно не затрогяваютъ вопроса, гдѣ намъ требуется раскрыть личный взглядъ на дѣло самого благовѣстника. Что же мы находимъ въ текстѣ для достиженія этой задачи?

•) См. мартовскую кн. «Христ. Чтенія» за 1900 г.

Апостолъ спрашиваетъ Галатійцевъ (IV, 21), неужели ли они „не слушаютъ закона11 (тоѵ vöjxov обх dcxooexe). Эта фраза относится обыкновенно къ синагогальнымъ чтеніямъ каждую субботу (Дѣян. XV, 21), когда — при пособіи гомилетическихъ назиданій—всѣмъ открывалось удобство усвоятъ содержаніе писаннаго ветхозавѣтнаго слова. Фактически это, поясалуй, безпорно, и дальше необходимо только выяснить собственную силу апостольской аппелляціи. Ёе понимаютъ въ томъ же смыслѣ, что здѣсь просто обращается вниманіе гала-тійскихъ христіанъ на извѣстный имъ библейскій разсказъ, дабы освѣтить его съ новой точки зрѣнія. Въ такомъ случаѣ послѣдующая рѣчь будетъ гомилетическимъ толкованіемъ 13 7), не претендующимъ на объективную состоятельность. Это есть свободная педагогическая метафора, и въ ней дозволителенъ вольный аллегоризмъ раввинскаго или александрійскаго типа. Достоинство всего отдѣла принижается до уровня увѣщательной параболы, для которой абсолютно безразлична подлинная истина книгъ Моисеевыхъ. Дорого лишь ближайшее намѣреніе, и ради него писатель не заботится о буквѣ, частію забываетъ ее и больше подавляетъ въ своихъ отвлеченныхъ пареніяхъ.

Намъ думается, что во всемъ этомъ повинны сами экзегеты. Если согласиться съ ними, то получится развѣ обидноплоское замѣчаніе, что доселѣ чуть не всѣ Галаты были глухи, и св. Павелъ побуждаетъ ихъ воспользоваться своими ушами. Очевидно, важность не во внѣшнемъ воспріятіи звуковъ, а въ примѣненіи всего ихъ содержанія къ религіозному сознанію и нравственной настроенности 138). И грамматическій оттѣнокъ сочетанія съ accus, выражаетъ внутреннее проникновеніе осмысленнаго убѣжденія, между тѣмъ genit. примирился бы и съ простымъ слышаніемъ 189). Однако и это не все.

ш) Prof. John Massie, Art. «Allegory.» въ A Dictionary of the Bible ed. byj. Hastings П (Edinburgh 1898), p. 666.

ш) Op. Me. X, 14. Лк. XVI, 29. 31 и си. у late Bishop J. B. Light-foot, Saint Paul’s Epistle to the Galatians (London 101890), p. 179, и у Bishop Charles J. ElMcott, St. Paul’s Epistle to the Galatians (London s1888) p. 94—96.

ш) Om. G. B. Winer’s Grammatik des neutestamentlichen Sprach-idioms, siebente Auflage von Prof. Dr. Gottlieb Lünemann (Lpzg 1867), S. 187—188 (§ 30, 7c). Prof. Friedrich Blass, Grammatik des Neute-stamentlichen Griechisch (Gottingen 1896), S. 101—102 (§ 86, 5).

Библейская исторія касательно Агари столь не сложна, что доступна даже ребенку. Посему объ этомъ не было надобности трактовать серьезно при такихъ критическихъ сплетеніяхъ, колебавшихъ весь апостольскій подвигъ. Значитъ, требуется нѣчто бблыпее теоретическаго пониманія, которое часто сопровождается холоднымъ безучастіемъ. Напротивъ, нужна активная покорность усвоенному, чтобы оно стало заправляющимъ факторомъ жизненнаго поведенія и регулировало человѣческія дѣйствія своею энергіей. Эта идея отчетливо подчеркивается всѣмъ тономъ воззванія. Въ немъ благовѣстникъ говоритъ къ тѣмъ, которые „желаютъ быть подъ закономъ“ (оЕ 6-6 oöfjiov дгХооте? еіѵаі). Эти люди не были чистыми созерцателями; они сами искали опредѣляющаго фактора для своего моральнаго устроенія и руководились волевыми мотивами. Естественно, что ихъ хотѣніе, не вызывавшееся принудительно, завершается осмысленнымъ подчиненіемъ подъ ферулу найденнаго—съ предоставленіемъ ему верховнаго распоряженія. Бъ результатѣ и оказалась рабская приниженность съ отказомъ отъ всякой личной иниціативы. Затѣмъ неизбѣжно и неустранимо, что избранный властитель, не стѣсняемый протестомъ и косностію, начинаетъ функціонировать съ исключительною независимостію и самъ творитъ всѣ формы. Тогда феноменальная являемомъ будетъ точнымъ оттискомъ своего агента и лишается собственной независимости. Тутъ нѣтъ самобытности, и все бытіе всецѣло создается господствующимъ вдохновителемъ. При этихъ условіяхъ религіозно-моральная жизнь Галатовъ пріобрѣтаетъ характеръ механическаго отраженія номистическихъ схемъ при скрупулезномъ закрѣпленіи ихъ въ практикѣ. Если же такъ, то здѣсь призрачность результата могла быть только въ непригодности деспотическаго регулятора, поелику все проистекаетъ изъ него съ необходимостію. Въ свою очередь это держится на излишнемъ преувеличеніи съ отведеніемъ неподобающей роли, при чемъ натуральная неспособность фатально влечетъ за собою болѣзненныя аномаліи. Исцѣленіе возможно единственно путемъ правильной оцѣнки и соотвѣтственнаго ей примѣненія. Ошибка Галатійцевъ коренилась въ невѣрности разумѣнія закона, который и обнаруживался уродливо вопреки своему существу. Въ такомъ случаѣ обязательно было разсѣять этотъ туманъ коварнаго обольщенія и освѣтить предметъ во всѣхъ его подлинныхъ очертаніяхъ,

чтобы онъ могъ производить свойственные плоды. Отсюда ясно прежде всего, что вопросъ идетъ о практическомъ вліяніи законничества въ сферѣ моральнаго христіанскаго возрастанія и затрогивается не по теоретическимъ интересамъ діалектической экзегетики. По этой причинѣ нельзя думать, будто Апостолъ даетъ намъ лишь образецъ паренетическаго комментированія, которое не имѣетъ объективныхъ намѣреній истиннаго истолкованія и въ своемъ гначеніи исчерпывается частною проповѣдническою цѣлію. Скорѣе будетъ несомнѣннымъ обратное, поелику обрисовывается контрастъ здраваго ложному, при единственной значимости перваго 14°). По силѣ этого и обоснованіе должно быть принципіальнымъ, утверждающимся на главнѣйшихъ качествахъ всего института, а не на вторичныхъ элементахъ его исторической бываемости или человѣческаго извращенія. И мы видимъ, что св. Павелъ проникаетъ въ самую глубину ветхозавѣтнаго номисти-ческаго учрежденія, чтобы найти незыблемую опору для нормальнаго отношенія къ нему въ жизни благодатнаго возрожденія. Этимъ предрѣшается, что благовѣстника занимаетъ не буква письмени, поскольку все сводится къ фактическому дѣйствію, а оно всегда вызывается содержаніемъ слова книжнаго. И легко усмотрѣть эту идею въ самой конструкціи апостольскаго обращенія. Въ немъ бытіе подъ законниче-скимъ давленіемъ сравнивается съ повиновеніемъ ему. Но замѣчательно, что при чор-о? членъ встрѣчается лишь при вторичномъ его упоминаніи ради особеннаго ударенія. При этомъ фраза рельефно подчеркиваетъ, что рекомендуемый законъ есть именно тотъ самый, иго котораго уже грозило своею тяготой читателямъ 141). Но понятно для всѣхъ, что практическій деспотизмъ создается не голыми формулами и вызывается активною энергіей одухотворяющаго ихъ виновника. Въ этомъ смыслѣ и Апостолъ аппеллируетъ, конечно,

мо) Это сужденіе справедииво выражаетъ и Hans Vollmer, Die Alt-testamentlichen Citate bei Paulus, S. 62.

MI) Вообще объ искусственномъ различеніи между чб|ло; и 6 ѵоцо{ см. выше въ книгѣ 1-8 ва стрн. 310; во всякомъ случаѣ въ обоихъ обозначеніяхъ у св. Апостола Павла разумѣется законъ Моисеевъ, хотя бы безчленнымъ наименованіемъ и выдвигалась собственно его легалистя-чѳская сторона, общая всѣмъ юридическимъ нормамъ: такъ Rev. Prof. James Denney, Art. «Law (in New Testament)» въ A Dictionary of the Bible ed. J. Hastings III, p. 78a.

къ объективнымъ достоинствамъ и раскрываетъ идъ реальные размѣры. '

Въ результатѣ теперь оказывается, что благовѣстникъ трактуетъ о самомъ существѣ закона, и его рѣчь не слѣдуетъ принимать за свободную экзегетическую иллюстрацію, гдѣ дозволительны всякія искусственныя манеры гомилетическаго назиданія 142). Мы обязаны вѣрить, что въ ней одинаково серьезны—догматически—и увѣщательныя намѣренія и матеріальные рессурсы и герменевтическія средства, когда обсуждаемый эпизодъ необходимо долженъ сотвѣтствовать величію намѣченной цѣли и способствовать ея неотразимому обезпеченію. Но у насъ говорится о принципіальномъ значеніи законничества, почему аргументація въ свою очередь имѣетъ убѣдительность характернѣйшаго опредѣленія. Сообщеніе объ Агари пріобрѣтаетъ свойства незыблемаго масштаба для всего номизма. Съ этой стороны всѣ внѣшніе мотивы вполнѣ безразличны и напрасно привлекаются къ рѣшенію задачи; Возможно, что уже іудаисты старались утилизировать библейскую исторію и заставили св. Павла остановиться на ней. Тѣмъ не менѣе оппонентъ не просто подхватываетъ готовый фактъ, чтобы повернуть его по-своему и отразить грозный ударъ. Полемика и самозащита отходятъ на задній планъ, и ихъ властно вытѣсняетъ конструктивное истолкованіе спорнаго предмета. Тутъ опора положительная и объективная, которая— по мысли писателя—коренится въ самомъ наличномъ бытіи из). Его и нужно констатировать во всей реальной точности.

Эти соображенія свидѣтельствуютъ, что въ дальнѣйшемъ будетъ сначала представленъ комментируемый фактъ, который потомъ и подвергнется строгому анализу. Поэтому ссылка (Гал. IV, 22) на записанное (въ Быт. XVI, 15. XXI, 3) отмѣчаетъ только источникъ, откуда заимствуется извѣстіе, и ничуть не говоритъ, будто вниманіе сосредоточивается на библейскомъ разсказѣ 144). Онъ дорогъ не болѣе того, что служитъ авторитетнымъ поручителемъ истинности событія, и * 148

ш) См. и Prof. Friedrich Sieffert, Der Brief an die Galater, neunte Auflage ѴП-й части Мѳйеровсваго «Kritisch-exegetischer Kommentar über das Neue Testament» (Göttingen 1899), S. 281.

148) Cp. и Friedr. Sieffert, Der Brief an die Galater, 9-te Aufl., S. 281. ,44) См. и о. протоіерей Л. И. Соколовъ, Исторія ветхозавѣтныхъ писаній въ христіанской Церкви отъ начала христіанства до Оригена включительно (Москва 1886), стрн. 41—42, гдѣ апостольское «по слу.

сверхъ сего совершенно неваженъ. И, дѣйствительно, св. Павелъ лишь кратко напоминаетъ его содержаніе и ограничивается извлеченіемъ главнѣйшаго. Все исчерпывается категорическою замѣткой, что у Авраама было два сына— одинъ отъ рабы - наложницы, другой отъ свободной или полноправной жены. Затѣмъ дается собственное поясненіе, что первый рожденъ „по плоти“, а второй „по обѣтованію“. Съ физической стороны это добавленіе частію плоская банальность, либо непостижимая странность, ибо въ обоихъ случаяхъ предполагается тожественный плотской актъ на всѣхъ стадіяхъ зачатія, плодоиошснія и разрѣшенія. Мы не можемъ Припять абсурднаго отрицанія повсюднаго опыта и неизбѣжно направляемся къ чему-то особенному, превосходящему осязательную прозу человѣческаго происхожденія. Оно вездѣ сходно и неизмѣнно по реальному теченію; разница допустима только касательно главенствующаго фактора, которымъ условливается это обычное явленіе. Въ этомъ именно и вся типичность въ судьбѣ Измаилѣ и Исаака. Обращеніе праотца къ рабынѣ мотивировалось единственно желаніемъ потомства и сопровождалось успѣхомъ, благодаря физическимъ способностямъ (Быт. XVI, 1—5). Здѣсь все покоится на плотяности, изъ нея возникаетъ и ею увѣнчивается. Совсѣмъ не то по отношенію къ свободной. Тутъ всѣ физическія потенціальности тѣлеснаго организма устраняли всякія помышленія о дѣтяхъ, если еще прежде привлекается Агарь. ІІо всему очевидно, что въ разсматриваемомъ примѣрѣ плоть не играла активной роли и не была созидающею силой естественнаго процесса. Онъ былъ вызванъ помимо ея и вопреки всѣмъ фактическимъ препонамъ. Слѣдовательно, дѣйствіе плотяности было вторичнымъ и обусловливалось опредѣляющимъ участіемъ высшаго начала, которое заставляетъ функціонировать омертвѣвшія чресла и оживотворяетъ ихъ энергію плодотворности. Таково и было обѣтованіе Божіе, потому что Исаакъ родился лишь для его исполненія. Физическая сторона совершенно стушевывается предъ этимъ верховенствомъ всемощнаго вторженія, приносящаго съ собою и всѣ свои средства, какихъ у супруговъ не было. Вся особенность событія полагается въ

шаете» поясняется фразой; «не замѣчаете, что напвсаво въ самомъ законѣ» съ усвоеніемъ св. Павлу внушенія, что «Моисеево сказаніе содержитъ въ себѣ нѣчто иное, чѣмъ что содержитъ буква».

преобладаніи разныхъ факторовъ и въ спеціальной ихъ комбинаціи съ заинтересованными лицами. Въ этомъ пунктѣ крайне знаменательно, что универсализмъ плотского начала связывается съ натуральнымъ рабствомъ, а обѣтованіе всецѣло принадлежитъ свободѣ. Этимъ объясняется весь историческій инцидентъ и тутъ же вся его характерность, почему она и обращаетъ все вниманіе.

Въ концѣ концовъ центръ тяжести всего происшествія указывается въ отмѣченномъ сцѣпленіи. Тогда несомнѣнно, что въ послѣдующемъ будетъ разбираться данная черта, и это наблюденіе помагаетъ безошибочному уразумѣнію апостольскихъ словъ. Они открываются (въ Гал. IV, 23) категорическою формулой: azrtä sottv <Щт|уоро6[Агѵа съ предупрежденіемъ, что теперь фактическія детали получаютъ духовное истолкованіе. Но въ нихъ заранѣе выдѣляется одинъ моментъ, а потому онъ и заслуживаетъ исключительнаго соображенія. Этимъ точно обрисовывается объемъ матеріи и вмѣстѣ съ тѣмъ рельефно выдвигается соизмѣряющій уголъ зрѣнія. Вся рѣчь сводится къ рожденію у Авраама двухъ сыновей по соотношенію съ этимъ плотянаго рабства и обѣтованной свободы. Одипъ этотъ элементъ и только въ данной постановкѣ будетъ подлежать разсмотрѣнію. Тутъ предрѣшается и свойство послѣдняго, квалифицируемаго довольно широкимъ эпитетомъ „иносказанія“. Глаголъ dXXYjyopsTv—по своему производству отъ, йХХо и dyopsösw—значитъ собственно внушать другоо по сравненію съ тѣмъ, что выражается простыми звуками или буквами. Такъ, эллины въ Кроносѣ олицетворяли время (Plutarch. De Isid. et Osir. § 32, p. 363: "ЕХХтре? Kpövov dXXrjYopoüa! -Jr) kpövov), а Моисей не мало истинъ выражаетъ не прямо, но намеками и подъ образами (Jos. Fl. Antiqu. prooem. 4: тое piv аЬітторіѵои ~oü vop.o&sToü oe£t&;, tot 8s dtXXTjppoüvio«;). Какъ видимъ па библейскихъ антропоморфизмахъ касательно Бога 145), въ употребленіяхъ этого рода непосредственная наглядность служитъ простымъ покровомъ совсѣмъ иного содержанія, для отысканія котораго необходимо собственное пониманіе, — и отсюда diXX^yopsb равняется „толковать переносно“ помимо прямого вер-

,45) См., напр., хотя бы De migratione Abrabami § 23 fin. (Mangey I,p.456. Cohn-Wen d 1 an d II, p. 294. Y оn ge II, p. 72), гдѣ допускается, что свящ. писатель во Второз. ХШ, 4 lotхеѵ ' aXXv)fop6iv (ср. ниже въ прим. 279).

бальнаго смысла. Въ этомъ духѣ ѳѳрапѳвты—по Филону140)— въ священныхъ писаніяхъ отыскиваютъ отечественную философію аллегорическими интерпретаціями, принимая буквали-стическія изреченія за символы скрытыхъ въ нихъ таинственныхъ вещей (ivxoy^dvovxss ydp хоТ; ispot? уряріріяоі, fdoao -rpoöai xrjv Trdxptov tpiXoaofiav аХХк)уоро5ѵх£;- ітхсеЦ aufißoXd xd xrj? рт)х7|; £pjATjvs''a; voji'Cooot убазш; атгохгхро{ір.£ѵт];, ev ’j-ovotatc ÖT]Xot>(A£VT];). Законность подобнаго метода коренится въ самомъ существѣ факта: онъ не обладаетъ усвояемыми ему качествами и самъ оказывается аллегорическимъ, лишеннымъ самобытнаго достоинства, почему и аллегоризуѳтся (Clem. Al. Strom. V, 11: «ХХгуореТаіЫ xtva ix xu>v оѵорлхшѵ бакохероѵ; Protrept. 11: ocpt; йХХт)уор£Тха: ijöovYj ітгі уаахёра Ipiroooa). Съ этой стороны dXXrjyopeTatbtt противопоставляется (у Porphyr. Vit. Pythag.. Cantabr. 1655, p. 185) xotvo. Xoya&ott и dXX-qyopt'a отличается отъ хбісо? тѣмъ, что въ первой берется вымышленное, во второмъ—истинное (cp. Негасі-Alleg. Horn. 5: 6 dXXa ргѵ dyopeutov хротгос, ёхгра oi «Sv Xiy£t OYjptaivOUV) 147).

Но этимъ справкамъ выходитъ, что основной характеръ аллегоріи состоитъ въ отсутствіи объективно-соотвѣтственной реальности у обсуждаемыхъ предметовъ по намѣреніямъ самого комментируемаго памятника, гдѣ они встрѣчаются. Въ примѣненіи къ анализируемому отрывку это будетъ свидѣтельствовать, что св. Павелъ не видѣлъ въ разсказѣ бытописателя исторической цѣнности и распоряжается съ нимъ свободно по личному прозрѣнію. Для него все повѣствованіе является почти притчей, и аллегорическіе матеріалы сближаются съ простою метафорой 148). Историческое событіе разрѣшается въ чистую параболу двухъ завѣтовъ, но ихъ сравнительное значеніе раскрывается исполненіемъ и потому постигается лишь во свѣтѣ благодатнаго * 14

146) De vita contemplativa § 3: М а n g е у II, р. 475. Richter V, р. 309. Conybeare, р. 64—65 (и ср. р. 150). Yonge IV, р. 7.

14') О терминѣ іХХгдорегѵ см. въ особенности G. J. ШКеоН, St. Paul’s Epistle to the Galatians, p. 595—96, и J. B. Lightfoot, Saint Paul’s Epistle to the Galatians, p. 10180.

иа) Эту идею принимаетъ и Ad. Jülicher чрезъ примѣненіе (Die Gleichnisreden Jesu I, S. 50—51) тожества Овиды: а/.т^оріа р.*тасрорз

озаренія 149). Аллегорическій комментарій будетъ произвольнымъ привнесеніемъ христіанскихъ идей—въ параллель фило-ническому навязыванію Библіи чуждыхъ философскихъ концепцій. По логическимъ предпосылкамъ этотъ выводъ безупреченъ, и дальше весь вопросъ въ его пригодности для апостольскаго текста. Въ этомъ пунктѣ предъ нами и обрисовывается непреодолимое затрудненіе. Прежде всего, благовѣстникъ аппеллируетъ къ Писанію, какъ безспорному авторитету, и тутъ всякая догадка насчетъ его тропическаго свойства была прямо неумѣстна. Затѣмъ, все сосредоточивается лишь на условіяхъ происхожденія двухъ сыновей Авраамовыхъ, а такія рѣчи дозволительны только тогда, когда для нихъ имѣется реальная основа. Не требуется и прибавлять, что иначе св. Павелъ обрекалъ бы себя безпощадному издѣвательству, поелику бытіе Измаила и Исаака для всѣхъ было аксіомой.

По этой причинѣ необходимо согласиться, что за эпизодомъ сохраняется во всей строгости вся его историческая несомнѣнность 15°). Къ ней прилагается масштабъ высшаго вѣдѣнія 15’),—и мы должны опредѣлить экзегетическую опору. Тутъ важно отмѣтить, что если допускается фактическая истинность, то этимъ ограждается и достоинство разсказа, гдѣ говорится о событіи. Съ этой стороны ветхозавѣтное извѣстіе неизбѣжно является хронистическою записью наличнаго безъ всякихъ побочныхъ мудрованій. Они идутъ уже отъ комментатора и падаютъ па его отвѣтственность. Слѣдовательно, это собственное привнесеніе сверхъ даннаго или субъективное перетолкованіе. Отсюда возникаетъ новая гипотеза, что Апостолъ топденціозно преувеличиваетъ энергію библейскихъ словъ и насилуетъ ихъ въ своихъ интересахъ. Чѣмъ выше его уваженіе къ Моисею, тѣмъ незаконнѣе герменев- * S.

lw) Ср. Rev. William Bellars, Our Inheritance in the Old Testament (London 1894), p. 62 («the story of Hagar and Sarah is regarded' as a parable of the two covenants»). 71.

,5°) См. а Hans Vollmer, Die Alttestamentlichen Citate bei Panins,

S. 64.

551) Если эго духовное пониманіе св. Апостолъ сообщаетъ даже «песмысленнымъ Галатамъ», то ясно, что совершенно неправъ Hans Vollmer (Die Alttestamentlichen Citate bei Paulus, S. 69), будто «darin stimmt Paulus mit Philo wiederum überein, dase ihm das Wissen um den ieferen Schriftsinn ein esoterisch ist».

тическів произволъ. Эта интерпретація утверждается на догадкѣ, будто все дѣло .въ особомъ пониманіи повѣствованія 15а), и формула Галатійскаго посланія гласитъ, что библейскую букву нужно толковать аллегорически 15S) или образно 154), претворяя ее въ догматическое назиданіе 155).

Однако во всемъ разсужденіи нѣтъ ни малѣйшей цитаты, и оно созидается на краткой фактической справкѣ, нужной для удостовѣренія реальности событія. Въ свою очередь главнѣйшій моментъ ея не заимствуется изъ книги Бытія, а выдвигается для читателей путемъ нарочитаго подчеркиванія историческихъ подробностей, что плотяное рожденіе Связывается съ рабствомъ, устраняющимъ отъ обѣтованія, которое всецѣло принадлежитъ свободному происхожденію. Здѣсь совсѣмъ не намекаѳтся на писанный документъ, и все сосредоточивается на фактической детали, которая въ немъ просто констатируется со спокойнымъ объективизмомъ наблюдателя. Поэтому 152 153

152) И J. Chr. К. ѵ. Hofmann толкуетъ внушеніе Апостола такъ, что отъ непосредственнаго значенія словъ заимствуется лежащій подъ ввмъ сокровенный смыслъ, несомнѣнно въ нихъ содержащійся (Die heilige Schrift neuen Testaments II, 1: Der Brief Pauli an die Galater, S. s141).

153) Къ этому склоняется и Aug. Clemen, который, усматривая здѣсь отголоски раввинистическаго образованія св. Павла (ср. выше къ прим. 112 на стрн. 57 и прим. 167 на стрн. 580), поясняетъ аХХі)уороир.еѵа въ смыслѣ тигоХо'уоиреѵа, тіттгхш? Xcjöpsvа, a sett передаетъ чрезъ «bedeuten, sind bildlicherweise» (Der Gebrauch des Alten Testamentes in den neutes-tamentlichen Schriften S. 214). Противъ сего см. и Franklin Johnson, The Quotations of the New Testament from the Old, p. 118 sq.

1M) Ant. Th. Hartmann, Die enge Verbindung des alten Testaments mit dem Neuen, S. 595: «Die mosaische Erzählung muss nicht nach dem buchstäblichen Sinne, sondern bildlich, als Hindeutung auf zwei Bündnisse aufgefasst werden».

,55) См. о. П. И. Соколовъ, Исторія ветхозавѣтныхъ писаній въ христіанской Церкви, стрн. 42 и прим. 12 («въ исторіи Авраама, Сарры и Агари сказано нѣчто иное, высшее, чѣмъ что обозначаетъ буква»). Rev. Prof. Samuel Holles Driver, Art. clshmael» въ A Dictionary of the Bible ed. by J. Hastings II,p. 6015: «in G-al 4J1—51 the narrative of Ishmael and Isaac is expounded allegarically». Сходно и f Prof. R. A. Lipsius, который прибавляетъ еще, яко бы такимъ аллегорическимъ толкованіемъ разсказа предполагается, что «первовиновникъ комментируемаго писанія, — будетъ ли это Духъ Божій, или служившій ему орудіемъ человѣкъ,—мыслилъ и указывалъ нѣчто другое,—обыкновенно, нѣчто болѣе духовное, чѣмъ это непосредственно выражаетъ смыслъ его рѣчи». См. Art. «Allegorie» въ Bibel-Lexicon von D. Schenkel I, S. 100.

нельзя и несправедливо думать, будто ради своихъ цѣлей благовѣстникъ устраняетъ собственное сужденіе своего литературнаго первоисточника и съ сознательнымъ намѣреніемъ иначе представляетъ дѣло, ему недоступное непосредственно. Если же при этомъ всему происшествію усвояется высшій смыслъ, то отсюда выходитъ, что оно само по себѣ допускало подобное примѣненіе, содержа особыя предзнаменованія. Тогда имѣемъ, что въ самой реальности было нѣчто высшее. И этимъ совсѣмъ не упраздняется дѣйствительная историческая сила, поелику именно на ней и держится все построеніе 15в). По этимъ соображеніямъ мы должны согласиться, что—по апостольскому взгляду—въ реальномъ явленіи отдаленнаго прошлаго былъ элементъ аллегорическій, выражавшій другую истину сверхъ своего обыденнаго дѣйствія. Это не столько иное пониманіе, сколько подлинное опредѣленіе существа несомнѣнныхъ данныхъ по внѣдренной въ нихъ энергіи. Истолкованіе оказывается аллегорическимъ, поелику оно сосредоточивается не на прозаической реальности и ищетъ въ ней новаго содержанія, но это лишь потому, что въ данномъ исключительномъ примѣрѣ съ нею связывалось и ее проникало нѣчто особенное— кромѣ обычныхъ фактовъ и осязательнаго результата. Тутъ нѣтъ ни произвола, ни извращенія, а лишь своеобразная оцѣнка феномена.

Теперь загадка единственно въ томъ, было ли подобное примѣненіе исключительною движущею причиной событія и условіемъ самаго его бытія. При. утвердительномъ отвѣтѣ получится, что случившееся не имѣло самобытной основы и вызывалось ради педагогическаго назиданія, для котораго служитъ наглядною иллюстраціей. Разница отъ собственной аллегоріи будетъ небольшая, что поучительный эффектъ усугубляется фактическою незыблемостію символа, но послѣдній всецѣло обнимается имъ и удерживаетъ за собою важность не далѣе момента достиженія выражаемой цѣли. Урокъ поглощаетъ исторію безъ остатка—аналогично филоническому уничтоженію ея въ теософическихъ пареніяхъ. Выводъ оказывается не менѣе неблагопріятнымъ, что все то было, да минуло по призрачности самаго феномена.

Точный анализъ отклоняетъ и эту догадку. Св. Павелъ не затрогиваетъ всѣхъ подробностей и даже не напоминаетъ ихъ. Его вовсе не занимаетъ фактическая пунктуальность, и онъ сразу беретъ изъ нея одну идейную сторону. Для него

дорогѣ обнаруженная исторически комбинація плотяности и рабства, обѣтованія и свободы. Этотъ моментъ внѣшняго акта сообщаетъ ему всю специфическую характерность и подвергается разбору. Отсюда и äxtva объединяетъ всѣ реалистическія частности подъ общимъ признакомъ и чрезъ него устремляетъ вниманіе читателя на глубокій смыслъ явленія 156 157). Аллегорическимъ будетъ не событіе, а засвидѣтельствованный имъ принципъ. Посему эпизодъ для Апостола типиченъ, во не типъ, лишенный индивидуальной устойчивости въ своемъ историческомъ существованіи 188). Оно безспорно и самодостаточно, какъ всякое иное происшествіе въ жизни Израиля. Знаменательность касается его соотношенія къ воплощаемымъ нормамъ насчетъ пріобрѣтенія свободнаго обладанія и подчиненія рабскому деспотизму. Въ потомкахъ Авраама эти свойства условливались ихъ происхожденіемъ и натурально воспринимались отъ матерей. Есте-

156) Cp. Franklin Johnson, The Quotations of the New Testament from the Old, p. 119.

I5T) По C. J. Ellicott, употребленное здѣсь oext; вм. о; относится къ разряду тѣхъ случаевъ, гдѣ предшествующее обрисовано читателю ве достаточно опредѣленно («the antecedent is more or less indefinite from the way the subject is presented to the reader»), поелику «предметомъ рѣчи служатъ не самые факты рожденія двухъ сыновей, но всѣ обстоятельства, разматриваемыя въ своей совокупности» (St. Paul’s Epistle to the Galatians, p. 594—95). J. B. Light foot комментируетъ (Saint Paul’s Epistle to the Galatians, p. 10180) такъ: «not simply a „which particular things“, hut і’тіѵа „which class of things*». Вмѣстѣ съ этимъ тутъ выражается и основаніе для принимаемаго причисленія (Friedr. Sief-fert, Der Brief an die Galater, 9te Auf]., S. 280), при чемъ San« приближается по значенію уже къ обще-причиненному поскольку. Тутъ не выдѣляется, а закрѣпляется за субъектомъ извѣстный признакъ, какъ ему принадлежащій существенно и объединяющій всѣ частности, но не поглощающій ихъ и потому н е единственный. Этотъ оттѣнокъ вполнѣ примѣнимъ и къ ст. 25 и 27, почему нѣтъ основаній соглашаться съ Henry St. John Thackeray (The Relation of St. Paul to Contemporary Jewish Thought, p. 197), будто мѣстоимѣніе вездѣ только воспроизводитъ евр. П].

19в) Такъ, съ разныхъ сторонъ утверждаютъ, что, раскрывая типическій смыслъ (Prof. Dr. А. Tholuck, Das Alte.Testament im Neuen Testament, Hamburg *1879, S. 38) соотвѣтственнымъ толкованіемъ (cp. и Hans Vollmer, Die Alttestamentlichen Citato bei Paulus, S. 64), Апостолъ полагаетъ въ основу аллегоріи (дѣйствительный) типъ {Friedr. Siejfert. Der Brief an die Galater, 9fce Aufl., S. 282). Cp. ппжѳ къ прим. 187 ua стрп. 594.

ственно, что и въ новыхъ случаяхъ будутъ равные рефлексы, если найдется достаточное сходство съ прежними.

Ясно, что аллегоризмъ или типичность простираются единственно на такое сближеніе и не превышаютъ этихъ размѣровъ. Поэтому кавзальное j6p (Гал. IV, 25), раскрывая иносказаніе, обрисовываетъ и самую причину, ибо все отмѣченное аллегорично потому, что—по идейному содержанію— точно отражается въ другомъ рядѣ и получаетъ въ немъ независимое подкрѣпленіе. И разъ тамъ фигурировали жены, то и здѣсь параллели подбираются именно къ нимъ. И не трудно было отыскать соотвѣтственщій матеріалъ, поелику онъ напрашивался съ необходимостію и невольно приковывалъ къ себѣ разсудительную мысль. У насъ было двойство путей къ наслѣдію Авраамову, почему объ нихъ же должна быть рѣчь и далѣе. А для этой цѣли имѣются два запѣта— натуральнаго законничества и свободнаго усыновленія по благодати. Сопоставленіе дается само собою и безъ оговорокъ отмѣчается у благовѣстника. Но вся его сила заключается въ идейной родственности и не требуетъ отожествленія. Поэтому фраза oioxat ydtp гіжѵ (at) 860 öta&rjxat гласитъ, что супруги патріарха суть два завѣта лишь постольку, поскольку онѣ аллегоричны доселѣ,—уже по прекращеніи ихъ реальнаго бытія въ нашемъ мірѣ. Слѣдовательно, этимъ пимало не высказывается, что онѣ были простыми олицетвореніями и еще въ свое время предвѣщали апостольскія истины. Послѣднія аналогичны имъ принципіально но однѣмъ существеннымъ чертамъ,—и супруги Авраамовы изображаютъ два завѣта не болѣе того, что и эти таковы по своей природѣ. Эта мысль предполагаетъ, что въ обоихъ содержатся одинаковыя зиждительныя начала, которыя, конечно, будутъ сопровождаться тожественными результатами. Дальше нужно сдѣлать вѣрную группировку,—и въ прошломъ у насъ получится фактическое предречете о судьбѣ настоящаго.

Мы видимъ, что пока св. Павелъ опирается на реальныхъ качествахъ взятаго предмета и ничуть его не перетолковываетъ. Онъ извлекаетъ господствующую идею и обосновывается на ней въ своихъ сближеніяхъ. Тогда и послѣднія должны покоиться на реальномъ фундаментѣ въ предикатахъ второй группы. Благовѣстникъ и начинаетъ съ объективной характеристики номистическаго завѣта. Онъ „отъ горы Синая“ и отъ нея почерпаетъ свое историческое бытіе: вмѣстѣ съ

этимъ у него все „раждается въ рабство“, которое неразрывно отъ самого акта' и пріобрѣтается съ неизбѣжностію: всякій потомокъ сразу попадаютъ въ сферу порабощенія помимо своей вины и вопреки своей волѣ. Значитъ, это институтъ всецѣло рабскій, а такова и есть Агарь, какъ рабыня, неспособная производить свободныхъ дѣтей. Опять же неотразимо, что наложница вовсе не считается историческимъ прототипомъ номизма съ оттѣнкомъ, будто она была и есть самый завѣтъ по воплощенію въ себѣ его особенностей. Въ текстѣ говорится обратное, что ея качества отпечатлѣваются въ синайскомъ учрежденіи и закрѣпляются за нимъ. Поэтому и все дѣло въ аргументаціи надлежащаго подобія между взятыми величинами. Въ нихъ константируется сходство по итогу рабской продуктивности, но въ одной это покоилось на природныхъ свойствахъ и требуетъ для себя адекватнаго мотива во второй.

Такъ находимъ, что въ дальнѣйшемъ обязательно причинное разъясненіе рабскаго характера ветхозавѣтнаго закона изъ самаго существа. Этимъ заранѣе облегчается задача объективнаго у разумѣнія апостольскаго истолкованія. Оно обыкновенно читается въ такой редакціи (Гал. IV, 25): то уар "'App Stva оро? Іотіѵ Іѵ ttj ’Apaß'a. Все удареніе сосредоточивается на имени матери Измаиловой, и комментарій св. Павла виситъ на волоскѣ искусственной привязанности къ грамматическому термину 159). Понятно, что и не для критики это экзегетическое построеніе является неестественнымъ, а тогда единственнымъ оправданіемъ будетъ современное пристрастіе къ буквѣ съ убѣжденіемъ въ высокой важности библейской ономатологіи. Это чистѣйшій филонизмъ изощреннаго цѣплянія за всякій крючекъ письменнаго слововыраженія. Но тутъ насъ крайне поражаетъ странность, зачѣмъ трактуется объ Агари, между тѣмъ необходимо было говорить только о завѣтѣ со стороны его генетической, близости къ ней. Это было бы вопіющею несообразностію, невозможной для нормальной логики. Въ неменьшей степени и постигнуть ее трудно. Отъ патристической древности и понынѣ загадку разрѣшаютъ гипотезой, будто благовѣстникъ пользуется филологическими наведеніями, и его формула конста- * S.

15Э) См. и С. Siegfried, Philo von Alexandria als Ausleger des A. T.,

S. 305.

тируетъ, что „наименованіе Агарь означаетъ (но употребленію) въ Аравіи гору Синай“, которая называется этимъ словомъ среди тамошнихъ жителей. Мы не касаемся грамматическихъ неудобствъ данной попытки; умалчиваемъ и о томъ, что все это намъ исторически неизвѣстно и есть позднѣйшее измышленіе; не будемъ подчеркивать и безцѣльности такого внушенія, едва ли доступнаго непосредственнымъ читателямъ посланія, хотя бы они совпадали съ обитателями писидійско-ликаонскаго округа и обладали большою освѣдомленностію въ еврейскомъ діалектѣ. Допустимъ, что все это Апостолъ зналъ и примѣнилъ къ дѣлу съ полною увѣренностію въ грамматической точности своей интерпретаціи. Фактическимъ побужденіемъ для него выставляется догадка, что Синай—въ виду его обнаженной скалистости— прозывался у Арабовъ однозвучнымъ Авраамовой наложницѣ терминомъ, по-нашему „камень“. Но это совершенный филологическій абсурдъ. Арабскій эквивалентъ для послѣдняго звучитъ „хаджаръ“ и въ еврейскомъ начертаніи требуетъ рѣзко придыхательнаго хетъ\ ~пп, а въ подлинникѣ для Агари имѣется слабое ге: "іап — бѣглянка, что соотвѣтствуетъ арабскому „гиджра“, принятому для начальнаго (622-го по

р. Хр.) года мусульманской эры съ момента бѣгства Магомета изъ Мекки въ Медину 160). Вмѣсто ожидаемой гармоніи получается страшный диссонансъ, который не могъ ускользнуть отъ изощреннаго слуха семита 161). У насъ на лицо двѣ несообразности, и къ нимъ присовокупляется еще третья. Ее просто понять съ перваго взгляда, ибо самоочевидно, что случайная титулація номадовъ не заслуживала бы * II,

1<м) Ernest Renan поддерживалъ (ffistoire du peuple d’Israöl I, hui-tieme edition: Paris 1887, p. 96 et not. 1; см. и у Rev. Prof. Herbert Edward Ryle, Art. «Hagar» въ A Dictionary of the Bible ed. by J. Hastings

II, p. 278a) это производство «par (’equivalence primitive den et П», чтобы подкрѣпить свою тенденціозную мысль, будто въ Агари (и Хѳттурѣ) просто олицетворялись всѣ трибы Аравіи петрейской, дабы причислить ихъ въ авраамвтамъ, а самая исторія Агари создалась и построена на звуковомъ сходствѣ имени для скалы и бѣглянки.

ш) Весьма странно, что Prof. R. Kittel, признавая и подчеркивая разность именъ арабскаго и еврейскаго, все же утверждаетъ (Art. «Hagar» въ Realencyclopädie von Prof. А. Hauet VIIs, Lpzg 1899, S. 332), будто «bei Paulus wird Hagar, die Sklavin, als allegorische Bezeichnung des auf dem Sinaiberg geschlossenen Bundes der Gesetzesknechtschaft angesehen. Dieser Allegorie liegt zu Grunde die Erklärung des Namens» u. s. w.

38

высокаго вниманія въ вопросахъ догматически принципіальныхъ. Для вещей серьезныхъ такія тривіальности слишкомъ опасны, чтобы навязывать ихъ человѣку, прошедшему рав-винистическую школу Ів2). Со всѣхъ сторонъ прибавка ѵАуар высматриваетъ клиномъ, врѣзывающимся въ логическій строй совершенно не кстати 163). И текстуальная традиція, не благопріятствуя ей, помогаетъ проникнуть въ генезисъ всѣхъ варіацій. Онѣ собственно троякаго рода: а) то уар Sivä, b) то (ог) "Ауар Siva и с) то -jAp "Ауар Siva — оро? soru'v. Но причинное ydp необходимо но связи рѣчи и потому удерживается во всѣхъ изданіяхъ, а по ближайшему упоминанію (въ концѣ 24-го стиха) его легко было обратить въ "Ауар. При такой двойственности оказывался. ненужнымъ либо союзъ либо Siva (въ лат. D, Е и частію у псевдо-Иларія), хотя по естественнымъ соображеніямъ потомъ сохранены были всѣ оттѣнки. Отсюда и выросла текстуальная композиція. Простота и историческая вѣроятность подобнаго процесса не подлежатъ спору и служатъ объективными инстанціями противъ ѵАуар 164). И разъ оно не соотвѣтствуетъ раціональнымъ постулатамъ идейной аргументаціи,— его изъятіе будетъ всячески неизбѣжно 165).

Имя исчезаетъ, и мысль пріобрѣтаетъ прогрессивность поступательнаго движенія. Раньше было отмѣчено сходство закона и матери Измаиловой по фактическимъ обнаруженіямъ взаимнаго вліянія, чѣмъ предрѣшалось и равенство условливающаго фактора въ свойственномъ обоимъ рабствѣ. По по фактическому происхожденію номизмъ какъ бы сливается съ Синаемъ и свое качество заимствуетъ отъ

,62) См. подробности у J. В. IAghtfoot, Saint Paul's Epistle to the Galatians, p. ,0I93—198.

,63) Поэтому и Henry St. John Thackeray, удерживая это имя, принимаетъ довольно странное толкованіе (Н о г Ра): «гора Агарь есть гора Синай въ Аравіи», но примѣняетъ его сходно данному нами пониманію, что «the home of Hagar and her descendants is, as yon know, Mount Sinai» (The Relation of St. Paul to Contemporary Jewish Thought, p. 198).

ш) Чистѣйшія обоснованія см. у J. В. IAghtfoot, Saint Paul’s Epistle to the Galatians, p. I0192—193.

1в5) Имя "Afap опускаютъ, напр., J. Ghr. K. v. Hofmann, Die heilige Schritf neuen. Testaments II, 1 (Der Brief Pauli an die Galater), S. *143, и Aug. Clemen, Der Gebrauch des Alten Testamentes in den neutestamentliehen Schriften, S. 215.

него. А объ йенъ несомнѣнно, что это горѣ, находящаяся въ Аравіи. Характернымъ здѣсь считается топографическое мѣстоположеніе и, разумѣется, потому, что часть всегда носитъ особенности цѣлаго.. Въ этомъ же пунктѣ незыблемо, что это была страна потомковъ Измаила, гдѣ они являлись и обитателями и обладателями 166). Значитъ, это была территорія строго измаилитская или спеціально рабская. Въ примѣненіи къ завѣту синайскому этимъ свидѣтельствуется, что онъ беретъ свое начало изъ рабской сферы и натурально проникается ея стихіями, дающими адекватный плодъ. Должно сознаться, что это сужденіе отзывается нѣкоторою искусственностію, однако оно вполнѣ оправдывается самымь сближеніемъ, формулированнымъ прежде по эффективнымъ аналогіямъ. Тогда изъ двухъ величинъ въ другой должно быть тоже, что и въ первой. Агарь родила раба по плоти, поелику сама была рабыней. Въ свою очередь ея уничиженное свойство было недобровольнымъ и коренилось во внѣшнемъ подчиненіи стѣснявшему господству. Съ этой стороны номистическій институтъ дѣйствительно параллеленъ наемницѣ Авраамовой, потому что проистекаетъ изъ рабской среды, пронизывающей скалу законодательства. Тутъ

необычность обоснованія лежитъ въ самомъ существѣ вопроса и не нарушаетъ фактической стройности во взятомъ предметѣ, t оттѣняются реальныя его черты. Но особенно важно помнить еще то, что вся аргументація сосредоточивается на моментѣ происхожденія закона отъ горы. Въ этомъ случаѣ всячески безспорна ихъ связь топографическая, а для разсматриваемаго явленія она будетъ и хронологическимъ опредѣленіемъ перваго. Если заповѣди Моисеевы идутъ отъ Синая, то фактическое бытіе ихъ въ мірѣ начинается лишь съ опубликованія на синайскихъ вершинахъ. Ясно, что по своему возникновенію онѣ оказываются временнымъ явленіемъ космическаго строя, почему подлежатъ ему и по своему дальнѣйшему теченію. Въ этомъ видѣ номистическія формулы

1в6) Ср. упоминаніе «сыновей Агари» у Вар. ІИ, 23, но Rev. John Macpherson допускаетъ возможность (Art. «Hagrites» въ А Dictionary of the Bible ed. by J. Hastings II, p. 282a), что у автора тутъ «only а vague reference to the children of the East famous for their wisdom», между тѣмъ M. Kitter категорически утверждаетъ (Art. «Hagariter» въ Bealeucyklopädie von Prof. А. H a n c k VII*, S. 333), что «die Söhne Hagare sind die Ismaeliten».

38*

необходимо бываютъ преходящими нормами, которыя не имѣютъ самобытности и потому не могутъ давать независимости. Отсюда прямо и неизбѣжно вытекаетъ космическая условность законничества, когда оно лишается собственной устойчивости и натурально пропитывается свойствомъ рабской подневольности.

Соображая всѣ итоги, мы имѣемъ два сходственные ряда. Въ нихъ раскрыто теперь рабское состояніе по природѣ. Дальше будетъ слѣдовать и одинаковость обнаруженій, необходимая при родственности активной причины. Такъ Апостолъ прямо подтверждаетъ свою формулу, что завѣтъ синайскій есть раждающій въ рабство, поскольку онъ рабскій. Въ этомъ видѣ все сопоставленіе пріобрѣтаетъ энергію математической убѣдительности, что два одинаковыя слагаемыя даютъ тожественную сумму. Объ ней пока умалчивается, ибо нужно напередъ опредѣлить потомство синайскаго закона. Доселѣ благовѣстникъ опирался на фактическія детали событій, указывая въ нихъ аналогичные признаки. Поэтому мы ожидаемъ, что такой тонъ сохранится въ неизмѣнности. Этимъ ближе выясняется и „прилаганіе къ нынѣшнему Іерусалиму“. Его не рѣдко толкуютъ по гама т р і и въ духѣ іудейскихъ экзегетовъ, пользовавшихся численнымъ количествомъ именъ въ интересахъ соотношенія самыхъ объектовъ. Тогда св. Павелъ будетъ скорѣе раввини-стомъ, чѣмъ поклонникомъ александрійской герменевтики^167).

ш) prof. John Massie, Art. «Allegory» въ A Dictionary of the Bible ed. byj. Hastings I (Edinburgh 1898), p. 656. A. E(dersheim)7 Art. «Philo» въ A Dictionary of Christian Biography, Literature, Sectes and Doctrines ed. by William Smith and Henry WacelY (London 1887), p. 360 a, not. d: «when St. Paul used allegory (as in 1 Cor. IX. 9; Gal. IV. 21, etc.), it appears to me that he applied it the Palestinian, rather than the Alexandrian manner». H. Ed. Ryle, допуская у св. Павла вообще «the „Haggadic“ expansion of the original version» ветхозавѣтныхъ свящ. книгъ, находитъ, что «this allegarical treatment of the story of Hagar corresponded to the rabbinic method of teaching in the apostle’s time» (си. Art. «Hagar» въ A Dictionary of the Bible ed. by J. H a-stings II, p. 2786). Въ свою очередь и Rev. J. А ЪГClymont находитъ (Art. «New Testament» у J. Hastings ibid. HI,p. 5236) въ Гал. HI, 16. IV, 22—25. 1 Kop. IX, 8. 10. X, 1. 2 <a Rabbinic style of argument». Rev. Prof. George G. Findlay думаетъ, что «Paul’s theological method and style, and use of Scripture, are Rabbinical of the purest age» (Art. «Paul the Apostle» ibid. Ill, p. 698 a), почему и «Paul’s use of types and allegory may have been learnt from his masters at Jeru-

Для примѣра' проектируется такое уравненіе: „мать горы Синай, раждающей въ рабство“ = m^v» wo mo м’п ск, что — по цифровой системѣ — даетъ (41 + 16 + 245 + 130 + + 450 + 117=) 999; это число содержится въ другомъ рече-ніи „Агарь есть гора въ Аравіи“ = anjnitf ten m nun (208 + 205 + 574 = 999) и эквивалентно „нынѣшнему Іерусалиму“ = niton О^т- (586 + 413 = 999). Наоборотъ фраза „Сара — мать наша“ выражается чрезъ чіох nitf съ численнымъ итогомъ въ (510 + 97 = )607, который получается и нумѳ-рическимъ дешифрированіемъ (586 + 21 = 607) tonn d?wTp (Іерусалимъ тотъ, будущій)* 168). Отсюда имѣемъ, что синайскій вавѣтъ агарянско-рабскій и воплощается въ практическомъ номизмѣ іудейскаго іерусалимскаго типа, между тѣмъ свободная Сарра воспроизводится лишь въ градѣ вышнемъ и сообщаетъ свои привилегіи только его членамъ.

Мы охотно цѣнимъ талмудическое остроуміе данной гипотезы, но не въ правѣ скрывать, что это субъективная игра тенденціозной фантастичности. Ради нея произвольно сочиняются текстуальныя сентенціи, гдѣ явно насилуется самая буква. Впрочемъ, о возможностяхъ спорить мудрено и довольно напрасно. Для насъ гораздо существеннѣе, что такой изощренный пріемъ невѣроятенъ принципіально І69). Въ рѣчи серьезно-дидактической ожидать его было крайне трудно и

salem»,—честнѣе, чрезъ Гамаліила, какъ догадывается Prof. Н. J. НоШ-mann, Art. «Allegorie» въ Bibel-Lexicon von D. Sehe nkel I, S. 101 Въ этомъ же духѣ и Henry St. John Thackeray указываетъ на замѣтный-раввинскій колоритъ апостольскаго толкованія (The Relation of St. Paul to Contemporary Jewish Thought, p. 79), гдѣ обнаруживается вліяніе только раввинистнчѳскихъ методовъ аллегоріи (р. 200), потому что они практиковались въ палестинскихъ ученыхъ школахъ, а это во всякомъ случаѣ исключаетъ прямое воздѣйствіе Александріи на св. Павла (р. 192). См. еще на стрн. 49,па.

168) Для такого толкованія f Prof. В. А. Lipsius ссылается (въ «Hand-Commentar zum Neuen Testament II, 22 [Freiburg i. B. 1892]: Briefe an. die Galater, .Römer, Philipper, S. 55) на «Grossmann in seinen Vorlesungen über den Galaterbrief», но—по частному сообщенію Prof. Н. J. Holtzman n’a — эти «чтенія» не изданы, какъ и многія другія работы покойнаго (f 1857) Prof. С hr. Gottlob Leberecht Grossmann’& (см. у G. Müller въ Bealencyklopädie von Prof. A. Hauck VII8, S. 199).

10Э) См, еще возраженіе у Pfarrer D. G. Linder, Die Allegorie in Gal. 4, 21—31 въ «Zeitschrift für wissenschaftliche Theologie» XLIII (N. F. VIII): 1900, 2, S. 223-224. 236.

требовалось бы напомнить объ немъ выразительно. Эго было тѣмъ неотложнѣе, что приходилось угадывать еврейскіе ввуки подъ греческою оболочкой, а на это Галаты едва ли были способны 17°). Посему и Апостолъ въ интересахъ собственнаго успѣха долженъ бы опираться на греческомъ языкѣ и его спеціальныя приспособленія выдѣлить съ отчетливостію. Фактически все идетъ вопреки естественному порядку и какъ будто нарочно направляется къ тому, чтобы запутать читателей и затемнить развиваемую идею. Она же и подлинно коверкается на прокустовомъ ложѣ іудейской гам атріи. Согласно ей намъ предписывается думать, что гора Синай раждается отъ Агари, которая будетъ для нея матерью. Не нужно и говорить, что все это просто дико и въ буквальномъ и въ метафорическомъ смыслѣ, ибо никто еще не рѣшался защищать исторически-догматическую нелѣпость, будто богооткровенный законъ синайскій ведетъ свое начало отъ рабыни Авраамовой.

Благовѣстникъ ни единымъ штрихомъ не намекаетъ на подобную абсурдность. Онъ свидѣтельствуетъ совсѣмъ иное, что завѣтъ Моисеевъ проистекаетъ отъ горы Синая, которая,— если угодно,—и дѣйствительно стоитъ къ нему въ материнскихъ отношеніяхъ. Потомъ за этимъ учрежденіемъ закрѣпляется свойство рабской продуктивности, откуда уже и построяется заключеніе объ аналогіи съ Агарью, обнаруживъ шею это качество въ плотской сферѣ. Въ свою очередь сходство въ слѣдствіяхъ постулируетъ къ одинаковости натуральныхъ причинъ, и это иллюстрируется ссылкою на фактъ натуральнаго рабства ръ обоихъ источникахъ, потому что наложница была рабыней, а Синай находился подъ рабскими вѣяніями своей агарянской среды. Здѣсь нѣтъ тожества, и все ограничивается предметнымъ сближеніемъ на основаніи характеристическихъ предикатовъ въ самыхъ ве-

17°) Уже этимъ однимъ устраняется и собственная гипотеза D. G. Linder’s., который допускаетъ, будто въ основѣ аллегоріи Павловой лежитъ отожествленіе еврейскихъ глаголовъ ЦП—бѣжать и 24JJ—уходить: см. «Zeitschrift für wissenschaftliche Theologie» XLIII (N. F. VIII): 1900, 2, S. 224—226. Помимо того, чтö сказано о Grossmann’h,—достаточно здѣсь отмѣтить, что эта попытка требуетъ обязательнаго присутствія спорнаго слова ’А^ар и всецѣло сосредоточивается на имени «Аравія», между тѣмъ Апостолъ упоминаетъ объ этомъ безъ особой выразительности и всюду выдвигаетъ «гору Синай».

щахъ. Онѣ взаимно близки и по природѣ и по активности. Отсюда неизбѣжно, что въ антитипѣ повторится судьба про-топита. И вся задача теперь въ отысканіи этого продолжателя. А тутъ всячески безспорно, что Синай сохраняетъ свое реальное значеніе въ нынѣшнемъ Іерусалимѣ, почему они имѣютъ внутреннюю связь преемства и конгеніальности. Это невозможно безъ особаго господствующаго фактора, который бы сплачивалъ двѣ топографическія величины. Но синайская гора интересна не сама по себѣ и выше выдвигалась лишь въ качествѣ историческаго пункта, отъ котораго возникаетъ завѣтъ. Посему тоже мыслится и во святомъ городѣ по отношенію къ разсматриваемому принципу. Если же такъ, то аргументація была здѣсь совершенно излишня. Всѣ хорошо понимали и непоколебимо исповѣдывали, что Іерусалимъ былъ вмѣстилищемъ номизна, его фактическимъ оплотомъ, догматическою гарантіей и религіозно-авторитетнымъ распространителемъ.

Оба предмета объединяются по своему законническому достоинству, гдѣ второй воспринимаетъ въ полномъ объемѣ легальную роль перваго. Съ этой стороны они строго соотвѣтственны. Этимъ прямо устраняется невѣроятное патристическое толкованіе (св. I. Златоуста) въ смыслѣ смежности, и глаголъ ao(v)<j-coi)(£tv пріобрѣтаетъ свойственную энергію включенія въ общій классъ, какъ солдаты распредѣляются по ши-рингамъ, противоположныя начала (у Пиѳагорейцевъ)—по эти-чески-натуральному содержанію, буквы алфавита—по органамъ рѣчи или по коренному -производству П1). Подобно всему этому Синай и Іерусалимъ сливаются въ одной категоріи свойственнаго имъ законническаго выраженія. И разъ это несомнѣнно, отсюда будетъ слѣдовать и дальнѣйшее сходство, которое уже легко угадать по предыдущему. Мы имѣли аналогію Синая съ Агарью по качеству натуральнаго рабства, функціонирующаго въ рабской производительности. Она неизбѣжный продуктъ и въ параллельныхъ условіяхъ всюду является неотлучнымъ спутникомъ. Поэтому его должно ожидать и въ Іерусалимѣ. Съ этой точки зрѣнія для Апостола требовалось не столько причинное обоснованіе, сколько иллюстрирующее констатированіе наличнаго. По такимъ кон- * 10

ш) См. у J. В. IAghtfoot, Saint Paul's Epistle to the Galatians, p.

1018l.

текстуальнымъ соображеніямъ мы больше склоняемы въ пользу оё (Rec.) въ замѣнъ jap (LTTrWHN) въ упоминаніи (IV, 25: SooXe-js: оё) объ іерусалимскомъ рабствованіи. Это пригоднѣе и по самому существу дѣла. Разумѣется, конечно, внѣшнее подчиненіе іудейскаго народа деспотизму Рима. Политическая уничиженность Израиля была тяжелымъ ударомъ для его омірщеннов религіозной гордости, во далеко не обладала смертоносною сокрушительностію для раввинистической діалектики ,7І). Тамъ, гдѣ государственное могущество падало неудержимо и вся самобытность разсѣевалась въ фикцію искусственно-скоротечнаго призрака,—блюстители обветшавшей теократіи старались созидать незыблемое царство обѣтованнаго верховенства по закону. Подъ грозою близкой катастрофы фарисейство еще сильнѣе распаляется номистическимъ самодовольствомъ и благостный призывъ Спасителя отвергаетъ съ хвастливою дерзостію: аьмя Авраамле есмы, и нжомуже рабо-тахомъ нжолиже (Ін. ѴПІ, 33). Предъ этимъ фанатическимъ упорствомъ ссылка св.. Павла была бы напраснымъ звукомъ возгласа въ пустынѣ ослѣпленнаго обольщенія. Въ равной мѣрѣ она оказывалась бы и не достаточно удобной по логическому ходу, ибо Іерусалимъ представляется тутъ законническою твердыней и долженъ быть оцѣниваемъ по номистическимъ обнаруженіямъ. Въ этой комбинаціи и было особенно важно отмѣтить политическую подневольность, какъ фактическое свидѣтельство порабощающаго вліянія легализма. Онъ обязательно влечетъ рабство по своему агарянскому характеру, поелику не сообщаетъ свободы независимости отъ космическихъ давленій и, открывая для нихъ просторъ, служитъ реальнымъ фундаментомъ 173). Въ этомъ видѣ фактическое стѣсненіе было лишь нагляднымъ вапечатлѣніемъ и внушительнымъ знаменіемъ натуральной порабощенности, удостовѣряло ея бытіе и освѣщало врожденную неискоренимость. Іудаисты лишались опоры для софистическихъ отговорокъ, потому что ихъ послѣднее убѣжище становилось для нихъ роковою пропастію. Іерусалимъ рабствуетъ,—и это не слу-

1:2) Ср. выше въ книгѣ І-й на стрн. 292 и прим. 56, стрн. 563,гві. 628,428.

ш) Ant. Th. Hartmann говоритъ (Die enge Verbindung des Alten Testaments mit dem Neuen, S. 596), что разумѣемые у Апостола іеру-салимиты «an das drückende Joch der Thora wie Sklaven geschmieden sind».

чайно, хотя бы и было мимолетно. Онъ нищенски покорствуетъ предъ языческимъ властелиномъ именно но своему генетическому содружеству съ Синаемъ и—слѣдовательно—будетъ такимъ всегда, доколѣ не отрѳчется отъ этого наслѣдничества. Онъ соотвѣтствуетъ синайской горѣ, но за-то (8ё) и рабствуетъ съ необходимостію ихъ общаго предвѣстника въ рабынѣ-налож-ницѣ. Поэтому подобное условіе фатально распространяется на всѣхъ дѣтей, которыя подчиняются ему по самому происхожденію (техѵоѵ-тсхтш) и съ хронологическою неразрывностію отъ даннаго акта ([лета). Потомки страдаютъ собственно потому, что они порожденіе номистическаго Іерусалима и несутъ его иго-

Ветхозавѣтный институтъ теперь нашелъ свое прототипическое уподобленіе. Тогда второй или новый неотъемлемо получалъ остающееся, ибо на него не было другихъ претендентовъ. Детальныя убѣжденія были излишни по ненадобности,—и благовѣстникъ кратко подчеркиваетъ логическіе выводы въ своихъ аподиктическихъ формулахъ. Если нынѣшній Іерусалимъ рабствуетъ, то—по контрасту — вышній будетъ свободный (Гал. IV, 26). Но первый берется по своему положенію въ современныхъ номистическихъ рамкахъ, воплощавшихся во всемъ іудейскомъ строѣ. Потому и вышній разсматривается съ конструктивной стороны, какъ превышающій эти условія и почерпающій свои силы изъ иныхъ источниковъ' превосходящаго достоинства. Эпитетъ avw совсѣмъ не значитъ, будто онъ не можетъ существовать въ космической средѣ нашего универса. Нѣтъ,—этимъ отмѣчается только то, что послѣдній не условливаетъ ни начала, ни функцій верховнаго града, который абсолютно автономенъ и самъ творитъ свои формы въ земной сферѣ. Его бытіе истинно не менѣе антипода 174), откуда неоспоримо и фактическое вліяніе 175). Тамъ оно созидалось на внѣдренномъ принципѣ синайскаго' законничества, закрѣпившагося въ нынѣшнемъ * III,

lu) Замѣтамъ, что п Филонъ знаетъ Іерусалимъ идеальный, но—въ качествѣ орззі; slprjvrjj—это есть градъ Божій въ душѣ каждаго мудреца. См. De somniis II, 38: Mangey I, p. 691. 692. С о hn-W e n dl a n d

III, p. 298. Yonge It, p. 387—388 (§ 39).

ш) Но cp. у ( Prof.) Wilh. Schmidt, Der alte Glaube und die Wahrheit des Christentums (Berlin 1891), S. 168—171. 174, что разумѣется Іерусалимъ не пространственный и не предсуществующій. См. в выше въ внвгѣ І-й на стрп. 607, «»г.

Іерусалимѣ. Значатъ, вышній будетъ носителемъ обратной энергіи, надѣляющей его свободою, а такова и есть вѣра, раждающая христіанъ. Ясно, что матерь наша не Іерусалимъ вышній, который служитъ идеальнымъ образцомъ для фактическаго достиженія свободныхъ привилегій и реально слагается изъ совокупности ихъ обладателей. Они же по самой адверсативности должны быть внѣ законническаго порабощенія и возникать изъ противныхъ стихій, какія мыслимы единственно въ вѣрѣ 176). Она оказалась діаметральною номизму и, естественно, будетъ непричастна его сервилизму, почему свободна и раждаетъ свободныхъ. Въ этомъ отношеніи она внутренно совпадаетъ съ вышнимъ Іерусалимомъ, поелику и этотъ свободенъ по эссенціальному своему духу. Вѣра точно такова (т]ті?), какъ и онъ, отражаетъ всѣ его свойства и сопровождается равными результатами 177). Неизгладимое свидѣтельство этого имѣется въ наличномъ существованіи возрастающей христіанской семьи. Очевидно, что вѣра безпрепятственно пользуется всѣми материнскими правами свободнаго общенія съ мужемъ и вытѣсняетъ свою соперницу. Правда, ея юридическія полномочія долго были скрытыми и сейчасъ проявляются больше въ отверженномъ язычествѣ, однако это вполнѣ нормально по божественному промышленію. Здѣсь исполнилось и величественное слово пророческое (Иса. LIV, I) о восторженной радости покинутой временно жены, разъ ея многочадіе громко говоритъ о пріобрѣтеніи всѣхъ супружескихъ прерогативъ, показывая вмѣстѣ съ тѣмъ, что прежнее безплодіе не было натуральнымъ недостаткомъ (Гал. IV, 27). Тогда безспорно, что христіане, будучи братьями по рожденію отъ вѣры, суть воспріемники качествъ Исаака, ибо они происходятъ отъ свободной. Съ этой стороны не будетъ возраженіемъ и ссылка на раннѣйшее исключеніе, лишавшее язычниковъ плотскаго соприкосновенія съ сѣменемъ Авраамовымъ. Отсюда скорѣе слѣдуетъ, что они

176) Уже св. Поликарпъ смирнскій разумѣлъ въ словахъ Апостола Павла ті)Ѵ Soöewav y]uiv тгіатіѵ tjti; Ііт'і р. ij т р чіитии Epist. ad Philippenees § 3 ар. Migne, gr. ser. t. V, col. 1008.

Здѣсь связь строго предметная, почему невѣрно замѣчаніе Ant. Th. Hartmann'а (Die enge Verbindung des Alten Testaments mit dem Neuen, S. 600), яко бы у Апостола сближеніе покоится на томъ, будто «der Name Sarah, bildlich aufgefasst, das himmlische Jerusalem andeutet».

созидаются обѣтованіемъ (IV, 28) и опять отожествляются съ сыномъ Сарры. Потому ихъ судьба должна быть одинаковой. Конечно, христіанство пока внѣшне слабо и стѣснено, но мы знаемъ (Быт. XXI, 10 сл.), что „гонимый“ Исаакъ возобладалъ, а Измаилъ устраненъ отъ наслѣдства даже на условіи ограниченной совмѣстности (Гал. IV, 29—30). Неотразимо, что фактическая приниженность дѣтей вѣры ничуть не колеблетъ ихъ преимуществъ, подтверждаетъ ихъ достоинство и вдохновляетъ свѣтлыми надеждами на будущее, когда поборающіе нынѣ враги путемъ самоотреченія сольются съ ними для достиженія завѣщанныхъ благъ. Снова раскрывается, что христіане, какъ братья, въ родствѣ со свободной и не сыновья рабыни (IV, 31). а—слѣдовательно—будутъ наслаждаться и соціально-политическимъ верховенствомъ.

Апостолъ пришелъ къ желанной цѣли: онъ обезпечилъ христіанскую свободу и утвердилъ на ней обѣтованныя прерогативы облагодатствованныхъ, ниспровергнувъ притязанія іудаистическаго номизма. Аллегорія увѣнчивается догматомъ и направляетъ къ моральному вазиданію касательно истиннаго употребленія свободныхъ дарованій. Мысль дальше (Гал. V, I сл.) развивается съ не менѣе гармоническимъ соотвѣтствіемъ предыдущему и прямо вытекаетъ изъ него. Доселѣ было добыто, что плотскія права влекутъ за собою рабство. Въ такомъ случаѣ естественно, что свобода должна была выражаться практически въ отрѣшеніи отъ ило-тяности съ подавленіемъ ея регулирующаго вліянія въ моральной сферѣ. Взглядъ этотъ столь же логически неизбѣженъ, сколько и жизненно-реаленъ. Имъ освѣщается все раннѣйшее съ оттѣніемъ объективнаго характера аллегорической аргументаціи. Въ этомъ отношеніи намъ и нужно оцѣнить ее по связи со всѣми формулированными наблюденіями, чтобы опредѣлить теоретическую состоятельность.

Рѣчь прежде всего о законѣ. Въ качествѣ института синайскаго онъ приравнивается къ Агари и пріобрѣтаетъ свойство натуральной поработительности. Такое сужденіе было величайшею обидой для іудейства, которое не можетъ ни забыть, ни простить этого поруганія и въ безсильной злобѣ замалчиваетъ имя св. Павла либо клеймитъ его позоромъ вражескаго ренегатства 178). И по наружности подобный при- 17

17S) См. выше въ квигѣ І-й на стрн. 148 сл. я ср. 15,и. Современный

говоръ апостольскій невольно вызываетъ недоумѣнія насчетъ его пригодности къ проявленію спасительной педагогіи божественнаго промысла. Въ этомъ критика имѣетъ внѣшнюю опору для обвиненій благовѣстника въ тенденціозныхъ натяжкахъ, которыя сближаются съ филоновскими экспериментами надъ библейскимъ текстомъ. Однако у Апостола все утверждается на фактическомъ сходствѣ обѣихъ величинъ въ

іудаизмъ вполнѣ раздѣлаетъ это воззрѣніе, поскольку дла него Апостолъ Павелъ «или никогда не былъ раввияистическимъ іудеемъ или совершенно забылъ, что такое было и есть іудейство» (О. G. Monteßore, Rabbinic Judaism and the Epistles of St. Paul въ «The Jewish Quarterly Review» XIII, 50 | January, 1901 j, p. 206: «either this man was never a Rabbinic Jew at all, or he has quite forgotten what Rabbinic Judaism was and is»), а въ этой формулѣ мы обязаны видѣть отголосокъ исконнаго убѣжденія, ибо религія іудейская совпадаетъ съ раввинистичесвой (р. 161), которая окончательно сложилась къ эпохѣ апостольской и остается неизмѣнной (р. 164). Потому и мотивъ для подобныхъ сужденій по прежнему заключается въ нетерпимости къ антиномизму Павлову (см. выше стрн. 5 сл). Дла ослаблѳиія его сокрушительности въ устахъ питомца Гамаліилова категорически утверждаютъ, будто у благовѣстника понятіе закона дается не реальное (р. 167) и не соотвѣт-. ствующѳе истинному положенію вещей (р. ■ 199), почему критика апостольская не объяснима изъ іудейской дѣйствительности (р. 207), не касается послѣдней (р. 175) и отпадаетъ сама собою (р. 168). Превосходя въ этомъ пунктѣ Христа Спасителя и различаясь отъ Него (р. 181), св. Павелъ смотритъ съ точки зрѣнія своей доктрины, формулированной въ духѣ оппозиціонности (р. 178) и обильной всякими недостатками (р. 165), откуда возникали всяческія преувеличенія (р. 172. 162), напр., насчетъ юридическаго элемента, навязываемаго законничеству вопреки раввинскимъ ограниченіямъ (р. 172). Достовѣрный не болѣе другихъ ренегатовъ (р. 179. 180) и не уравновѣшенный полемиста '(р. 208),—онъ рисуетъ воображаемыхъ іудейскихъ самохваловъ (р. 168), чернитъ іудейскую мораль (р. 178) и многое заканчиваетъ (р. 187—188. 203—204.205). Поэтому обличенія противъ изобрѣтенныхъ каррикатуръ иногда граничатъ съ оскорбленіемъ здраваго смысла (р. 178) и—по фактическому достоинству—напоминаютъ борьбу съ воздухомъ (р. 167) и его біеніе (р. 205— 206), между тѣмъ при точности воспроизведенія для «іудейскаго ума» получается, бутдо «вся схема Павловой теологіи была абсолютно не необходима» (р. 204: «according to the Jewish mind, the entire scheme of Pauline theology was absolutely unnecessary»). Однако признаётся, что «законъ есть іудейскій Христосъ» (р. 184) и, обезпечивая всѣмъ израильтянамъ вѣчную жизнь (р. 175) и спасеніе (р. 198 sqq.), проникнутъ партикуляризмомъ (р. 182. 216). Въ такомъ случаѣ безспорно, что этотъ номизмъ является строго націоналистическимъ, а этимъ рѣшительно оправдывается теорія Апостола Павла объ аккомодативной приспособитѳльности всего института въ космическомъ обнаруженіи и реальномъ функціонированіи.

ихъ историческомъ бытіи. Первая черта—это природный сервилизмъ, по, несомнѣнный для наемницы Авраамовой по ея соціальному положенію, онъ неоспоримъ и для закона по причинѣ его происхожденія отъ Синая, находившагося въ рабской средѣ и воспринимавшаго ея стихіи. Въ свою очередь этимъ фатально обусловливалась рабская подневольность потомства съ устраненіемъ отъ отцовскаго наслѣдія, и для Агари она удостовѣряется изгнаніемъ Измаила, а для номизма свидѣтельствуется порабощеніемъ нынѣшняго Іерусалима со своими чадами и именно вслѣдствіе легалистической связанности. Тутъ было лишь простое запечатлѣніе функціонирующей силы и держится единственно на ней. Посему и весь центръ тяжести падаетъ на выясненіе внутренней природы съ убѣжденіемъ въ присущей ей рабской энергіи. Это достигается чрезъ отнесеніе законничества къ его историческому источнику въ горѣ синайской, когда завѣтъ вошелъ въ міръ и сдѣлался активнымъ факторомъ религіозно-моральной жизни сыновъ Израиля. Отсюда кардинальный тезисъ будетъ гласить, что законъ есть начало рабское, поскольку онъ синайскій или по силѣ и формѣ своего историческаго обнаруженія въ качествѣ реальнаго двигателя человѣческаго прогресса. Единственно съ этой стороны онъ и характеризуется въ анализируемомъ отрывкѣ, гдѣ совсѣмъ нѣтъ намековъ на высшее обоснованіе съ его отрицаніемъ, ибо объ этомъ не были йи малѣйшей рѣчи. Все сосредоточивается на контрастѣ благодати, фактически дѣйствующей среди людей по воспріятію вѣры. Это реальный принципъ наличнаго строя, почему таковымъ будетъ и его антиподъ. Значитъ, Апостолъ совершенно не затрогиваётъ вопроса о первовиновникѣ и ничуть не допускаетъ, что онъ принадлежитъ къ сферѣ рабской космичности. Объ этомъ не упоминается, и всякія догадки тутъ будутъ субъективнымъ перетолкованіемъ, если благовѣстнику навязывается идея, будто законъ есть институтъ ангельскій 179) и происходитъ не 17

17э} Такъ даже Prof. Hermann Biels, Elementum. Eine Vorarbeit zum griechischen und lateinischen Thesaurus. Lpzg 1899. S. 43. Prof. Lie Arthur Titius, Die neutestamentliche Lehre von der Seligkeit und ihre Bedeutung für die Gegenwart. Der geschichtlichen Darstellung zweite Abtheilung: Der Paulinismus unter dem Gesichtspunkt der Seligkeit (Tübingen Freiburg i. B. und Leipzig 1900), S. 186. По Henry St. John Thackeray, св. Павелъ раздѣлялъ современное вѣрованіе (The Relation of St. Paul to Contemporary Jewish Thought, p. 161), что законъ данъ

отъ Бога ,8°). Аналогія скорѣе даетъ обратное, поелику рабство Агари въ ея потомствѣ идетъ отъ союза ея со свободнымъ господиномъ. Это изображеніе ближе разъясняетъ и фактическій сервилизмъ номизиа въ его историческомъ выраженіи. Замѣтимъ, что всѣ мысли неуклонно направляются къ послѣднему. Сначала завѣтъ сливается съ синайскою горой, какъ со своею матерью, а потомъ она отожествляется съ рабствующимъ нынѣшнимъ Іерусалимомъ, который всецѣло представляется въ его дѣтяхъ-рабахъ. Въ этомъ видѣ законъ исчерпывается жизненнымъ укладомъ іудейскаго теократическаго строя и вовсе не уничижается по своему существу. Трактуется лишь о фактическомъ его воздѣйствіи. Но опять же и это служитъ точнымъ отзвукомъ качествъ самаго рожденія, гдѣ просто въ неизмѣнности сохраняются свойства источника. Объ нихъ мы обязаны думать по истекающимъ изъ него ручейкамъ, * 18

былъ не прямо Богомъ (р. 74) и имѣетъ спишь относительно божественное происхожденіе $ (р. 75), почему связывается (въ Кол. 11, 15) съ «началами и властями» ір. 152), хотя послѣднія не тожественны etot^etx тое м а и. о и (Какъ полагаетъ и Prof. Ad. Bilgenfeld еще, вапр., въ «Zeitschrift für -wissenschaftliche Theologie» ХШ [1870J, 3, S. 238 — 240: Der Gnosticismus und das Nene Testament), а эти выражаютъ не физическое, но дидактическое значеніе элементарности (р. 165, 169; однако ср. у насъ въ книгѣ І-й, стрн. <І90 сл.). Prof. А. Klöpper приписываетъ Апостолу мысль объ ангелическомъ происхожденіи — по крайней мѣрѣ— преходящихъ законничѳскихъ формъ въ отличіе отъ божественнаго существа и духа закона, сопоставляя это воззрѣніе съ аналогичными филоническими разграниченіями: Zwei merkwürdige Aeusserungen des Apostels Paulus über die Genesis des Mosaischen Gesetzes въ «Zeitschrift für wissenschaftiche Theologie» ХШ (1870), 1, S. 94—95 (cp. 96—104). 95. См. по этому вопросу въ книгѣ І-й на стрн. 707 сл.

18°) Rev. Е. М. Geldart пытался даже навязать св. Апостолу'Павлу такое нелѣпое мнѣніе, будто законъ дарованъ злыми демонами: The Gospel according to Paul. An Essay on the Germs of the Doctrine of Atonement. Loudon 1884. P. 9 —11. 18 — 20. 22. 26. 28. 46. 56. 57. 74. По мнѣвію Prof. T>. Ferdinand's. Kattenbusch' а, у св. Павла допускается, что законъ данъ чрезъ элементарныхъ духовъ, совпадающихъ со вта-У.еіз xösjjob (Das apostolische Symbol, seine Entstehung, sein geschichtlicher Sinn, seine ursprüngliche Stellung im Eultus und in der Theologie der Kirche. Ein Beitrag zur Symbolik und Dogmengeschichte-Zweiter Band: Verbreitung und Bedeutung des Tauf symbols. Lpzg 1900. S. 626), которые, не будучи «специфически злыми силами» (II, S. 627), все же суть демоны (II, S. 641), но Мессія-Христосъ, бывшій творцомъ ихъ наряду съ другими духовными существами (II, S. 690,э47. 671,мо), всѣхъ упразднилъ крестомъ своимъ (II, S. 626). См. и выше въ книгѣ І-й на стрн. 707,101.

которые всегда бываютъ мутными по загрязненности своего родника. Тогда исторически происшедшій законъ будетъ воплощаться въ народѣ іудейскомъ, а этотъ чрезъ Синай уподобляется Агари. Въ такомъ случаѣ номистическое рабство будетъ параллельно агарянскому. Но второе условливалось общеніемъ свободнаго и рабыни съ приноравленіѳмъ къ ея уровню. Здѣсь низшее увлекаетъ высшее и омрачаетъ его природную чистоту. Посему и въ антитипѣ необходимо предполагается равное двойство съ одинаковымъ взаимоотношеніемъ. Такъ получаемъ, что завѣтъ синайскій въ реальномъ примѣненіи оказался рабскимъ по сочетанію своего верховнаго начала съ приниженною пассивностію, сковывавшею его цѣпями несамобытной космичности. Въ результатѣ имѣемъ, что законъ коренится въ свободной волѣ Небеснаго Отца, но только онъ не есть адекватное излученіе славы Божіей, ибо преломляется въ воспріемлющей средѣ и окрашивается ея тонами. Въ этомъ видѣ Апостолъ явно возвращается къ своему прежнему положенію, что номистическій институтъ не былъ плодомъ всецѣлой активности единаго Бога (Гал. III, 20) І8‘) и отличается характеромъ аккомодативности 182). Бъ сему нынѣ прибавляется, что этимъ питомцемъ, вызывавшимъ педагогическое снисхожденіе, былъ Израиль, и его плотяноѳ несовершенство повело къ рабской стихійности самой нормы. Она въ этомъ не виновна и чужда тѣней слабости или скудости, поелику фактическій характеръ зависѣлъ не отъ нея, а отъ другого коагента. Принципіально законничество возвышенно, ибо, страдая отъ соприкосновенія съ міромъ, оно должно превосходить его натурально. Въ этомъ св. Павелъ сходится съ іудаистами, и его незыблемою опорой служило авторитетное слово Писанія 183). Всякіе упреки здѣсь напрасны и безпредметны, если догматическая' природа законничества 181

181) Напомнимъ здѣсь, что филоническія идеи посредничества Моисеева или ангельскаго привлекаются сюда (напр., у Ph. F. Keerl, Die Apokryphenfrage... mit einem Anhang: Philo im Neuen Testament, Lpzg 1855, S. 309) тѣмъ несправедливѣе, что—но сужденію египетскаго теософа—законъ прямо былъ данъ Моисеемъ безъ участія духовъ. См. ВЪ книгѣ 1-й на стрп. 706,me.

І8г) Ср. выше въ книгѣ І-й на стрн. 198 и др.

ш) Значитъ, и здѣсь не открывается мѣст'а для мысли, будто Апостолъ Павелъ не различалъ строго законъ писанный отъ гал ахи, какъ допускаетъ и Р. Feine, Das gesetzesfreie Evangelium des Panins, S. 189: «Köm. 7,2.3 wird eine nicht alttestamentliche Bestimmung mit unter

ограждается даже въ неблагопріятномъ, ея закрѣпленіи. Потому и оцѣнка послѣдняго будетъ не менѣе безпристрастною объективно. Она покоится на существѣ номиэма, какъ договорнаго завѣта, въ коемъ двухсторонность необходимо влечетъ за собою примиряющую посредственность. Это самопонятно и обезпечиваетъ прочность всей апостольской аргументаціи по ея реальнымъ основаніямъ въ эссенціальномъ достоинствѣ всего учрежденія.

Ясно, что при разсмотрѣніи гаконничества благовѣстникъ всюду созидается на подлинныхъ данныхъ, и аллегорическій способъ только направляетъ по опредѣленному пути весь ходъ разсужденія, совсѣмъ не вліяя на его матеріалъ. Тутъ нѣтъ и не требуется тенденціознаго перетолкованія. Но взглядъ на вѣру предрѣшается номистическими предпосылками и ограничивается положительнымъ констатированіемъ ея качествъ, логически неизбѣжныхъ по самой противности разобранному раньше. По этой причинѣ и въ этомъ анализѣ ожидается одинаково фактическое раскрытіе. Внимательное изысканіе незыблемо подтверждаетъ эту истину. Все дѣло въ томъ, что благодать награждаетъ свободою наслѣдничества, почему ей натурально принадлежатъ всѣ права на завѣтное сокровище съ привилегіею безпрепятственнаго доступа и безконтрольнаго пользованія. Вопреки ей законничество ведетъ къ рабству и столь же натурально устраняетъ отъ обѣтованныхъ благъ. Съ этой точки зрѣнія іудействующіе номисты будутъ агарянами, а возрожденные христіане уподобляются Исааку. Этотъ тезисъ звучитъ не меньшею рѣзкостію грубаго диссонанса въ гармоніи сѣновной педагогіи, которая замыкалась въ сѣмени Авраамовомъ и сообщала ему преимущества обѣтованныхъ чадъ Божіихъ. Предъ нами какъ будто новое извращеніе естественнаго порядка вещей, и критика спѣшитъ употребить его въ своихъ цѣляхъ, чтобы изобразить св. Павла несдержаннымъ аллегористомъ, далеко превосходящимъ Филона по искусственной натянутости экзегетическихъ экспериментовъ. „Апостолъ (будто бы) совсѣмъ оставляетъ безъ вниманія, какъ мало подходитъ вся послѣдующая исторія обоихъ сыновей Авраамовыхъ къ аллегорическому толкованію, которое

„das Gesetz“ begriffen. Das ist nicht auffällig bei dem gewesenen Pharisäer, der den Unterschied zwiechen dem geschriebenen Gesetz und der Halacba übersah».

онъ усвояетъ имъ. Измаилъ является представителемъ закона, между тѣмъ все Моисеево законодательство совершенно не касается дѣтей Измаиловыхъ: они вполнѣ свободны отъ закона. Напротивъ, послѣдній данъ единственно для потомковъ Исаака, изображающаго собою (христіанскій) завѣтъ свободы, и относящееся къ Исааку обѣтованіе, по которому онъ рисуется прототипомъ христіанъ—въ качествѣ тёхѵя гтсаууеХі'а?, должно было получаться лишь чрезъ посредство обрѣзанія, закона Моисеева и всего, связаннаго съ нимъ, тѳократически-религіознаго устройства. Все, что Апостолъ желаетъ экзегетически вывести здѣсь аллегорическимъ способомъ изъ В. 3., не только не имѣетъ въ самомъ В. 3. объективно-истиннаго основанія, но находится въ прямомъ противорѣчіи съ нимъ“ 184). Тогда весь „аргументъ (—если онъ заслуживаетъ этого имени—) будетъ фантастическимъ и ниспровергается взятыми фактами, ибо отдѳмъ іудеевъ въ дѣйствительности былъ Исаакъ', и законъ идетъ отъ него, а не отъ потомковъ Измаила. Съ другой стороны Измаилъ, будучи родоначальникомъ части язычества, весьма удобно могъ быть почитаемъ образцомъ всей массы“ І85). У благовѣстника порядокъ обратный и наружно не соотвѣтствующій подлинной исторіи 18в). Но она собственно не комментируется и просто примѣняется для характеристики высшихъ отношеній. По этимъ соображеніямъ обыкновенно отвѣчаютъ, что всякое сравненіе не простирается дальше общихъ указаній и не требуетъ детальнаго уподобленія, почему и въ разсматриваемомъ случаѣ играетъ роль примѣрной иллюстраціи. Однако такое воззрѣніе не оправдывается текстомъ, гдѣ вся рѣчь проникнута догматическою серьезностію фактическаго библейскаго раскрытія по смыслу самого Писанія. Затѣмъ, непонятенъ и ходъ аккомодативнаго приложенія, разрѣшающагося странною несогласованностію, хотя легко было избѣгнуть ея при удержаніи ветхозавѣтнаго по-

ш) Ferd. Chr. Baur, Paulus IIs, S. 311—312.

185) S. Baring-Gould,' А Study of St. Paul, p. 326.

,8e) Cp. и Fug. Huhn, Die messianischen Weissagungen des israeli-tiscli-jüdischen Volkes II, S. 279: «Was die sachliche Verwertung des A. T. betrifft, so kann nicht in Abrede gestellt werden, dass, hi s tori s c h-k r i t i s c h betrachtet, der Grundtext sehr häufig (auch bei Paulus) nicht in seinem eigentlichen Sinne verwertet wird. Man achte z. B. auf G(al.) 4і4—»o, wonach dem Paulus die Juden, welche am Gesetze festhalten, nicht Nachkommen der Sara, sondern der Hagar sind».

вѣствованія во всей его цѣлостности. Для намѣреній Гала-тійскаго посланія достаточно было ограничиться удостовѣреніемъ, что Исаакиты-нонисты пребываютъ въ рабствѣ и потому не могутъ быть предметомъ подражанія, поелику всѣ стремятся къ свободѣ. Наконецъ, крайне не ясно, ч т ö спеціальнаго отмѣчается избранною параллелью, коль скоро она для дѣла непригодна и больше затемняетъ его. По всему несомнѣнно, что библейскія лица въ своемъ фактическомъ бытіи ничуть не знаменовали собою двухъ завѣтовъ и не были собственно типами, какъ это констатировано и выше т). По этой причинѣ ихъ дидактическая важность не въ нихъ самихъ, а въ томъ, чтб они воплощали.

При такомъ взглядѣ уже не трудно опредѣлить ближайшія свойства, которыя исключительно интересны въ Игмаилѣ и Исаакѣ и потребны для апостольскихъ цѣлей. Все осложненіе іудаистическаго смутьянства держалось на немногихъ принципіальныхъ предпосылкахъ. Вожди его не отрицали прямо достоинствъ христіанской благодати и только старались сохранить при ней законъ въ его сотеріологическомъ вліяніи'. Наряду съ этимъ выдвигалась и мотивирующее убѣжденіе, что благодатное искупленіе есть прежде всего реализація обѣтованія Авраамова. Пусть новое выше стараго и развиваетъ унаслѣдованное благо въ дальнѣйшемъ процессѣ прогрессивнаго приращенія. При всемъ томъ это лишь продолженіе и усиленіе, которыя невозможны безъ своего фактическаго начала въ завѣтномъ оправданіи. Тогда и вся задача будетъ въ условіяхъ полученія послѣдняго, а тутъ безспорно, что оно было родовымъ достояніемъ патріарха и пріобрѣтается по праву кровнаго родства. Юридическимъ запечатлѣ-ніенъ этой связи и главнѣйшею гарантіей ея былъ законъ, обезпечивавшій плотское сопричастіе къ сѣмени Авраамову съ легальными полномочіями на его сокровища. Посему номизмъ необходимъ для прочности существованія самого христіанства и абсолютно обязателенъ для язычниковъ, если они въ своемъ спасеніи желаютъ быть общниками наслѣдія Божія 187

1871 Ср. на стрн. 574, «и и еще ниже на стрн. 600 и др. Посему въ этомъ смыслѣ недостаточно сужденіе тѣхъ, которые говорятъ, что здѣсь Апостолъ Павелъ t «выходитъ изъ типологическаго объясненія исторіи Агари и Сарры», а «къ высокимъ христіанскимъ истинамъ приходитъ чрезъ свою типологію»: о. И. И. Соколовъ, Исторія ветхозавѣтныхъ писаній въ христіанской Церкви, стрн. 45. 46.

въ Израилѣ. Ясно, что у іудаистовъ законничѳствіо рисуется, какъ необходимое и универсальное средство для натуральнаго общенія съ чадами Авраамовыми, а этотъ союзъ считается единственнымъ путемъ къ божественному достоянію великаго праотца. Въ этомъ весь центръ тяжести іудаистической логики. Защищая непрерывность верховнаго промышленія въ домостроительствѣ ветхомъ и новомъ, она категорически утверждала, что обѣтованіе получается на основаніи плотскихъ прерогативъ, даруемыхъ закономъ. Отсюда естественно формулируется вопросъ, истинна ли столь неразрывная комбинація этихъ двухъ моментовъ до такой степени, что каждый изъ нихъ немыслимъ фактически безъ другого, и отсутствіе одного устраняетъ реальное бытіе второго?

При положительномъ отвѣтѣ мы должны ожидать наличности отмѣченнаго сцѣпленія въ собственной семьѣ Авраама съ предуказаніемъ его дѣйствія въ грядущихъ поколѣніяхъ чрезъ ноиистическій институтъ. Этимъ опять свидѣтельствуется, что историческій эпизодъ занимаетъ Апостола не по случайнымъ мотивамъ полемики или апологетики и анализируется съ идейной стороны. Въ этомъ именно отношеніи частное событіе минувшаго прототипически-характерно. Оно совершилось въ кругѣ непосредственной активности первичнаго» воспріемника и неточнаго поручителя благословенія Болгія и потому предначѳртываетъ объективные способы къ его пріобрѣтенію. Все идетъ отъ Авраама и, слѣдовательно, все предрѣшается имъ, исполняется въ его духѣ и по его примѣру. Что же мы видимъ у него? Здѣсь прежде всего выступаетъ плоть съ безызъятнымъ самодержавіемъ господствующаго фактора. Ояа служитъ главнѣйшимъ импульсомъ начинанія и фактическимъ залогомъ ■ конечнаго успѣха. Ея усилія не остаются безплодными, но вся бѣда въ томъ, что этотъ результатъ не отличается самобытностію и носитъ свойства своего производителя. Св. Павелъ и подчеркиваетъ энергичными логическими удареніями, что только тотъ, „который отъ рабы, рожденъ по плоти“, при ея преоблат дающемъ вліяніи. Значитъ, чистая плотяность нерасторжима отъ рабства и всего менѣе способна къ созданію юридической правомощности въ сферѣ наслѣдничества. Наоборотъ, Исаакъ является на свѣтъ въ силу обѣтованія, оживившаго дряхлѣющій организмъ, а этотъ сынъ происходитъ отъ полноправной супруги и усвояетъ ея прерогативы на имущество мужа.

И Апостолъ снова оттѣняетъ съ рельефностію, что обѣтованный необходимо бываетъ и свободнымъ. Отсюда является противный тезисъ, что привилегіи свободнаго и безпрепятственнаго наслѣдованія даруются лишь по обѣтованію. Понимаемое въ смыслѣ юридическомъ (права на вещь) и матеріальномъ (или самого предмета), оно совокупляетъ оба въ практическомъ обнаруженіи, когда условливающее гарантируетъ достиженіе условливаемаго. Въ этомъ достоинствѣ самое обѣтованіе пріобрѣтается по обѣтованію, по юридической его качественности, а она не зависитъ отъ плоти, которая сопровождается рабскою некомпетентностію, между тѣмъ обязательно требуется свободная авторитетность. Итакъ: порабощающая плотяность устраняетъ отъ завѣщанныхъ благъ, и они будутъ собственностію обѣтованной свободы.

Ясно, что іудаистичѳская теорія абсолютно непримѣнима къ самому источнику и потому не подтверждается продолженіемъ. Таковымъ именно почитается ветхозавѣтный законъ, поелику имъ вызываются и поддерживаются юридическія притязанія. Но тутъ и важно точное опредѣленіе качествъ послѣднихъ по найденному масштабу. Въ этомъ пунктѣ благовѣстникъ былъ солидаренъ со своими оппонентами и не нуждался въ субъективной изобрѣтательности. Они категорически высказывали, что обладаютъ номистистическими претензіями по своей кровной связи съ Авраамомъ. Законъ былъ для нихъ освященною и неоспоримою печатію плотского родства, которымъ всецѣло поддерживается и все наслѣдничество. Юридическое сливалось съ плотскимъ и исчерпывалось въ немъ. Посему и номистическое подчиненіе язычниковъ должно было собственно вводить ихъ въ (фиктивно-)натуральный союзъ съ Израилемъ, чтобы изъ него уже почерпать реальныя права. Юридическій моментъ бываетъ вторичнымъ и покоится на фактѣ плотскихъ преимуществъ. Несомнѣнно теперь, что въ глазахъ іудаистовъ законъ былъ институтомъ плотского обезпеченія и пропитывался плотяностію. Тогда его сходство съ Агарью было самоочевидно безъ всякихъ обоснованій. Апостолу оставалось только освѣтить эту сторону приспособительно къ задачамъ всего разсужденія и по требованіямъ аналогіи. Въ ней же незыблемы двѣ черты, что 1) безпримѣсная плотяность выражается въ рабствѣ и 2) предполагаетъ натуральную рабу. Эти соображенія направляли къ разсмотрѣнію закона но его существу и дѣйствію. Но въ

первомъ отношеніи всѣми признается, что онъ беретъ свое историческое начало отъ горы Синая и при ней является съ активною жизненностію педагогическаго учрежденія, соотвѣтствующаго уровню космически- плотянаго народа изральскаго. Какъ данный отъ Синая или во внѣшнемъ обнаруженіи въ качествѣ національнаго института ветхозавѣтной экономіи, гаконъ Моисеевъ въ своихъ функціяхъ оказывается слабымъ и,—будучи святымъ, праведнымъ и благимъ по своей божественной идеѣ,—фактически бываетъ порабощающею силой грѣха. Слова ото броо? Еіѵа характеризуютъ его съ момента активнаго выступленія среди людей съ достоинствомъ реальнаго фактора и для него будутъ самою точною квалификаціей. Поэтому въ нихъ содержится и опора для постиженія феноменальной природы номизма. А тутъ достовѣрно, что гора Синай находится въ рабской Аравіи и—въ смыслѣ номистической матери—будетъ рабыней. Бъ параллель Агари, ея плодъ долженъ быть измаильски-рабскимъ. Это второй предикатъ, и онъ столь же незыблемъ. Вся номистическая энергія сосредоточивается въ нынѣшнемъ Іерусалимѣ книжниче-ства и легализма. Здѣсь законъ всецѣло воплощается въ своемъ потомствѣ и исчерпывается вполнѣ. Но этотъ Іерусалимъ рабствуете фактически. При семъ достойно особаго вниманія, что такое положеніе не случайно, хотя бы и было временно-спорадическимъ. Напротивъ, оно принципіально неизбѣжно, и это съ отчетливостію видно на судьбѣ дѣтей. Они рабствуютъ по самому своему происхожденію отъ номистическаго Іерусалима и несутъ позорное иго за прирожденное званіе іеру-салимлянъ-іудеевъ. Ясно, что это рабство натуральное не менѣе, чѣмъ въ Измаилѣ. Теперь прототипическое уподобленіе сраву бросается въ глаза и уполномочиваетъ на сходное заключеніе. Въ сынѣ наложницы его участь созидалась плотскимъ верховенствомъ, почему и въ отобразѣ главнѣйшею будетъ плотяность, принижающая исконную чистоту. По этому предмету одинаково незыблемо (Рим. VIII, 3), что фактическая немощь закона условливалась плотію (то dSovaxov too vdfwo, sv w Yjo&EVEi—6 vöjios—StA TYj? eapxö?), какъ орудно-посредствующею причиной. Тутъ для насъ открывается внут-ренее основаніе номистической поработительности въ гармоническомъ соотвѣтствіи съ отдаленнымъ предвареніемъ въ исторіи Авраама. Въ результатѣ имѣемъ уступительную формулу, что законничѳство, дѣйствительно, создаетъ плотское

родство, но оно агарянскоѳ, ибо неотвратимо влечетъ рабство. Для наслѣдничества это совершенно отрицательная инстанція, и ея роковая тягота засвидѣтельствована Измаиломъ, поелику онъ былъ изгнанъ изъ дома и лишенъ всякаго соучастія въ достояніи праотца. Слѣдовательно, кровная родственность ничуть не гарантируетъ полученія наслѣдства и—при своей исключительности—рѣшительно устраняетъ отъ него: нс ecu бо сущій отъ Израиля, сіи Израилъ; ни зане суть сѣмя, ecu чада (Рим. IX, 6—7).

Притязанія іудаистовъ разсыпаются въ прахъ и обращаются на нихъ самихъ. Плотская горделивость ихъ ведетъ къ агарянскому поруганію и отнимаетъ у нихъ то, чего они думаютъ добиться въ. безызъятное пользованіе. Однако этотъ итогъ получается совсѣмъ не чрезъ отожествленіе ихъ съ Измаилитами. Апостолъ ведетъ свою аллегорическую рѣчь въ діаметрально-противномъ тонѣ. Онъ со всею твердостію допускаетъ, что іудеи стоять въ прямой плотской связи съ Авраамомъ. Къ этому у него присоединяется еще новое, плотское усиленіе ея въ плотяномъ законѣ, приспособленномъ для сыновъ Израиля и функціонировавшемъ среди нихъ. Это, — можно сказать,—плотское родство вдвойнѣ или сугубое, будучи и натуральнымъ качествомъ и юридическою привилегіей. Здѣсь, повидимому, содержалось все нужное для наслѣдованія, если право кровнаго родства санкціонировалось легально. При всемъ томъ второе по своему существу просто удостовѣряетъ первое и въ концѣ концовъ фактически сводится къ плотяности, которую запечатлѣваетъ (въ обрѣзаніи) либо создаетъ фиктивно (путемъ прозелитизма). Всюду доминирующею стихіей служитъ плоть, и вопросъ о способахъ къ пріобрѣтенію обѣтованія сводится къ опредѣленію ея роли въ полученіи отеческаго наслѣдія. Въ этомъ отношеніи исторія Измаила и свидѣтельствуетъ своимъ скорбнымъ предостереженіемъ, что плотяность сопровождается только удаленіемъ изъ-подъ родительскаго крова, почему это неизбѣжно и для плотянаго номизма. Значитъ, сынъ рабыни бываетъ прототипическимъ для іудейскаго законничества и &ля номистическаго іудейства единственно со стороны юридическаго обезпеченія наслѣдничества. Не законъ самъ по себѣ и не по своему истинно телеологическому достоинству, а лишь въ смыслѣ іудейскосотеріологическаго института предначертываѳтся въ Измаилѣ, съ которымъ онъ совпадаетъ тутъ до точности. Законничество

характеризуется по степени своего успѣха въ доставленіи благъ обѣтованія. Послѣднее приравнивается къ наслѣдству и требуетъ адекватнаго сочетанія моментовъ, необходимыхъ для состоятельности юридическихъ претензій. Въ номистиче-ской сферѣ таковы агарянская плотяность и измаилитское рабство, а эта именно комбинація встрѣчается въ ближайшемъ потомствѣ Авраамовомъ въ полномъ развитіи. Естественно, что оба ряда сближаются между собою, и въ лѣтописяхъ одного мы читаемъ неложное пророчество о другомъ.

Ясно, что сопоставленіе безусловно натуральное, нимало не нарушающее реальной самобытности взятыхъ фактовъ. Они генетически родственны не по матеріальному тожеству, но только въ той мѣрѣ, въ какой въ нихъ господствуютъ равныя силы съ соотвѣтствующимъ завершительнымъ эффектомъ. Тогда и законъ уподобляется просто по своей оправдывающей немощности, а это горькій опытъ апостольскаго вѣка и неотразимая очевидность всего дальнѣйшаго теченія до нашихъ дней. Находить въ этомъ извращеніе позволительно развѣ при іудаистическомъ ослѣпленіи, не рѣдко поражающемъ критику, которая должна бы допустить, что іудейское отпаденіе нормально, и потомки Авраамовы доселѣ сохраняютъ права Исаака. Для Апостола же и для всякаго безпристрастнаго наблюдателя несомнѣнно до болѣзненной неотразимости, что они исторически утратили ихъ и могутъ возвратить лишь чревъ номистическое самоотрѳ-ченіе. Израильтяне, будучи по крови Исаакитами, фактически оказались Агарянами и, разумѣется, потому, что подражали не своему свободному предку, а его рабскому сопернику. Благородная родовитось попрана ими и стала ихъ губительнымъ врагомъ въ самыхъ юридическихъ преимуществахъ. Они гарантировались закономъ, и онъ былъ знаменіемъ свободнаго наслѣдованія по происхожденію отъ Сарры. При немъ было обязательно детальное - усвоеніе наслѣдническихъ энергій родоначальника, гдѣ все покоилось на обѣтованіи. Между тѣмъ номистическое іудейство старалось все утвердить на чистой плотяности и принизило синайскій институтъ, сдѣлавъ его вседовлѣющимъ и исключительнымъ источникомъ обладанія благами. Кровная принадлежность къ наслѣдственной семьѣ насильственно сливалась съ юридически безспорнымъ полученіемъ родового богатства. Это совсѣмъ не одно и тоже, почему синайское уложеніе потеряло свою пропедевтическую дѣйственность и въ искусственномъ преувеличеніи пріобрѣло

роковое свойство устраненія отъ благъ по своей юридической непригодности для награжденія всѣми договоренными прерогативами. Отсюда фатальная дилемма: аще отъ закона наслѣдіе, не къ тому отъ обѣтованія; Аврааму же обѣтованіемъ дарова Богъ (Гал. Ш, 18). Слѣдовательно, вина самого Израиля, что онъ лишенъ утѣхи израилевой и, гоня законъ правды, въ законъ правды не постиже (Рим. IX, 31). Поэтому номистическая немощность есть результатъ неправильнаго примѣненія орудія для несоотвѣтственныхъ цѣлей, гдѣ нужна была обѣтованная свобода, подаваемая законничѳскимъ разрѣшеніемъ во Христѣ (Рим. X, 4). Тогда законъ будетъ величиною страдательной и—вопреки своему намѣренію—проникается агарянскими стихіями нлотяной неправоспособности. Тутъ онъ воспроизводитъ въ себѣ Измаила по своей сотеріологической безуспѣшности, навязанной ему іудейскимъ омраченіемъ плотскаго самоублаженія и кровнаго превозношенія. Извращенность богоучрежденнаго порядка всецѣло падаетъ на іудаивмъ и ничуть не на Апостола. Благовѣстникъ просто констатируетъ печальный опытъ пагубнаго агарянства въ но-мизмѣ, но подчеркиваетъ, что это не колеблетъ плановъ божественныхъ не менѣе, чѣмъ и въ самомъ законѣ, явившемся силою грѣха по причинѣ предусмотрѣннаго его «приложенія» (Гал. Ш, 19). Равнымъ образомъ и въ томъ случаѣ іудейство къ своему несчастію только повторило исторію Измаила, которому преступно уподобилось. Такое тожество создано настоящимъ и само напросилось па непріятное родство въ мрачномъ прошломъ, хотя, отражаясь въ копіи, послѣднее совсѣмъ не предуготовляло ее своимъ бытіемъ. Оно не было типомъ, а лишь типически воспроизводится въ настоящемъ, для котораго, конечно, и бываетъ предуказующимъ образцомъ. Агарянство законничества іерусалимскихъ книжниковъ и фарисеевъ не измышляется св. Павломъ и не привлекается искусственно, ибо содержится со всею реальностію въ фактѣ агарявствующаго номизма, воспринявшаго плотяность и рабство Измаила. Сынъ служанки предзнаменуется въ наличномъ и потому предзнаменуетъ его, но единственно въ этомъ іудаистическомъ злоупотребленіи синайскимъ завѣтомъ. Это былъ дѣтоводитель къ пріобрѣтенію юридической компетентности на обѣтованіе Исаака, а іудаизмъ отнялъ у него естественно-педагогическую способность,—и фактически оказалась безспорною страшная аномалія, что при своемъ примѣ-

неніи законъ синайскій сопровождается агарянскимъ отверженіемъ. Благовѣстникъ и констатируетъ эту прискорбную дѣйствительность, не прибавляя отъ себя ни малѣйшихъ призвуковъ въ аллегорическомъ раскрытіи. Посему его и нельзя обвинять въ тендеціозномъ поруганіи исторической правды, если у него свидѣтельствуется то, что предъ главами у всѣхъ, к&къ агарянствуетъ Израиль въ своемъ ноиистическомъ вырожденіи.

Мы видимъ теперь, что у Апостола сближается явленіе, которое фактически близко ветхозавѣтному эпизоду по своему внутреннему достоинству, по принципіально-идейному содержанію. Ихъ тѣсное соотношеніе зиждется не на внѣшнихъ аналогіяхъ и не на историческомъ преемствѣ генетической послѣдовательности, но на одушевляющихъ началахъ реальнаго бытія 188). Въ такомъ случаѣ и Измаилъ былъ прообразомъ гаконничества и іудейства совсѣмъ не въ своей обыкновенной личности, а по обнаруженнымъ въ ней высшимъ факторамъ устроенія обѣтованнаго спасенія. Въ этомъ смыслѣ онъ, по истинѣ, былъ и остается аллегорически-предзнаменующимъ, поелику въ немъ воплощались неизиенныя нормы божественнаго промышленія. Сомнѣваться въ этомъ невозможно по существу библейскаго событія. Достаточно припомнить немногія подробности. Бездѣтность приводитъ Авраама къ неутѣшительному убѣжденію, что продолжателемъ рода будетъ домочадецъ. Господь съ рѣшительною непреклонностію отвергаетъ это, говоря, что прямой потомокъ отъ чреслъ патріарха будетъ обладателемъ гемли въ своемъ безчисленномъ сѣмени (Быт. XV, 2 сл.). Затѣмъ—по совѣту Сарры—берется Агарь и она зачинаетъ. Казалось бы, будущій младенецъ и долженъ былъ унаслѣдовать отцу, но вышло иное: рабыня удаляется ивъ дома и принимается опять лишь по особому снисхожденію (Быт. XVI, 6 сл.). Это громко свидѣтельствовало, что положеніе матери далеко непрочно. Правда, Измаилъ признается сыномъ Авраамовымъ (XVI, 15), однако Богъ снова увѣряетъ, что—вопреки всякимъ человѣческимъ разсчетамъ— Сарра будетъ имѣть плодъ (ХѴП, 16 сл.). Тогда было до-

,м) Съ этой стороны справедливо замѣчаніе. Gr. В. Toy (Quotations іа the New Testament, p. 194), что «въ разсказѣ книги Бытія Сарра и Агарь представляютъ вѣру въ Бога и ея отсутствіе». Ср. и Franklin Johnson, The Quotations of the New Testament from the Old, p. 120.

пустимо, что родившійся отъ наложницы, по крайней иѣрѣ, получитъ нѣкоторую долю наряду съ первенцемъ законной жены. Снова полнѣйшее разочарованіе: Измаилъ изгоняется навсегда съ устраненіемъ минимальнаго соучастія въ наслѣдствѣ, потому что оно есть исключительная собственность Исаака (XXI, 10. 12). Всѣ частности складывались здѣсь такъ, что Агарянинъ представлялся ближайшимъ и безспорнымъ носителемъ обѣтованія, хотя бы и въ соподчиненной роли. При всемъ томъ эти ожиданія разсыпались въ прахъ, и отсюда необходимо вытекаетъ, что для ихъ реализаціи не было потребныхъ данныхъ, наличныя же не соотвѣтствовали условіямъ. Ясно поэтому, что вызвавшіе Измаила и закрѣпленные въ немъ принципы, дѣйствительно, не пригодны для наслѣдничества. Но послѣднее связывалось съ обѣтованіемъ и неизбѣжно бываетъ характернымъ для него. Коль скоро все это устроялось божественною волей,—значитъ, тутъ не простая житейская случайность, и мы обязаны усматривать въ этомъ точное отраженіе незыблемыхъ плановъ водительства небеснаго, тожественнаго себѣ во всѣхъ историческихъ модификаціяхъ. Въ нихъ равнѣйшій моментъ необходимо предуказываетъ всѣ дальнѣйшіе, гдѣ встрѣчается равное сочетаніе прежнихъ элементовъ. Разъ они замѣчены въ іудейскомъ номизмѣ,—этотъ и будетъ подобнымъ своему библейскому прецеденту въ Измаилѣ. Ихъ типическое соотвѣтствіе коренится въ идейной сущности по единству ея въ божественномъ первоисточникѣ.

Добытый нами результатъ опять подтверждается и освѣщается съ догматической стороны. У насъ будетъ сопоставленіе двухъ явленій по общности созидающихъ основаній и движущихъ мотивовъ. Предъ ними всѣ варіаціи бываютъ лишь механическими повтореніями. Само собою понятно, что при этомъ реальность вторичныхъ копій гарантируетъ такое свойство и во всѣхъ предыдущихъ, а исходная будетъ своего рода оригиналомъ. Этимъ неизбѣжно удостовѣряется, что исторія Игмаила есть подлинное событіе прошлаго и важна именно но своей несомнѣнности для уразумѣнія открытыхъ въ ней путей Божіихъ. Но въ оцѣнкѣ іерусалимскаго 8а-конничества Апостолъ опирался на фактическихъ наблюденіяхъ, и его аллегорія будетъ заключеніемъ отъ факта къ факту. Они, конечно, раздѣлены и хронологически и по внѣшнимъ индивидуальнымъ особенностямъ, какъ два строго очерченные предмета извѣстнаго времени въ занимаемомъ

пни пространствѣ. Посему ихъ роднитъ сила внутренней солидарности по эссенціальнымъ стихіямъ, кроющимся подъ наружною оболочкой несовмѣстимой осязательности. За нею мы находимъ тожественную комбинацію регулирующихъ факторовъ и по случившемуся вынуждаемся судить о бывающемъ, въ которомъ оно отражается. Первое оказывается и фактическимъ предтечею и пророческимъ предвѣстникомъ второго. По всему этому Измаилъ безспорно былъ прообразомъ завѣта синайскаго, оплотянившагося въ іерусалимскомъ номизмѣ.

Н. Глубоковсніб.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризаіщи Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академической интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки