Биосемиозис, Технокогниция и социогенезис: отбор и означивание в мультиверсуме просеивания и серендипности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ВЛАСТЬ СМЫСЛА: ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ СЕМИОЗИСА

Пол Кокелман

БИОСЕМИОЗИС, ТЕХНОКОГНИЦИЯ И СОЦИОГЕНЕЗИС: ОТБОР И ОЗНАЧИВАНИЕ В МУЛЬТИВЕРСУМЕ ПРОСЕИВАНИЯ И СЕРЕНДИПНОСТИ1

Введение: Отношения между отношениями

Центральной идей антропологической теории в XX в. является концепт отношений между отношениями, который позволяет лучше понять, как различные системы, включающие в себя несопоставимые типы смыслов и значений, организовывают сами себя. Впервые формула «отношений между отношениями» была введена в оборот Эвансом-Притчардом (Evans-Pritchard 1969 [1940])2, который использовал ее в заключительной части своего труда по социальным отношениям внутри племени нуэр, однако по своей сути этот концепт отсылает нас еще к Никомаховой этике, а именно к идее Аристотеля о различных типах справедливости (Aristotle 2001). Аристотель утверждает, что ценностная эквивалентность должна рассматриваться как геометрическая пропорция (рис. 1). Например, если мы возьмем вопрос о системе перераспределения (какие люди и в каком объеме должны получать часть вещей из коллективной собственности), то в таком случае должно соблюдаться следующее отношение между отношениями: как мой статус соотносится с вашим (допустим, вы рыцарь, а я плут) - так же должны соотноситься ваша доля и моя доля при перерас-

1 © 2011 by The Wenner-Gren Foundation for Anthropological Research. All rights reserved. Оригинал: Kockelman P. Biosemiosis, technocognition, and sociogenesis: Selection and

significance in a multiverse of sieving and serendipity // Current anthropology. - Chicago, 2011. -Vol. 52, N 5. - P. 711-739.

В англоязычном варианте текст публиковался с комментариями Винсента Колапи-етро, Зои Кросслэнд, Марселя Данези, Джеймса Фобиона, Стефана Хелмрайха, Оливье Морена, Кристофа Хайнца и Гэри Томлинсона, за которыми следовал ответ автора статьи. В представленном здесь переводе эта дискуссия не приводится.

2 Ссылки на литературу в тексте даны в версии оригинала.

37

пределении (вы получите десять кувшинов с вином, а я - один). Аристотель обобщил эту логику, применив ее также к другим формам обмена, носящим уже не редистрибутивный, а реципрокный характер. Кроме того, тот же принцип он распространил и на ценность («цену»)1 поступков с точки зрения их соразмерности наказаниям (око за око, зуб за зуб), и на проблематику соотношения полезности и цены (например, сколько бутылок вина можно получить за пару башмаков или какая плата причитается за какой объем работы). Опираясь на идеи Аристотеля, Маркс (1967 [1867]) похожим образом подходил к понятию ценности (стоимости), но уже с фокусом на капиталистические экономические системы, в которых люди были (формально) равны, а товары (качественно) различны. Для Маркса ценность (стоимость) - это отношения между людьми (например, различные виды ролей в разделении труда), опосредованные отношениями между вещами (например, различными видами товаров на рынке, рис. 2). Конечно же, Маркса интересовало не только то, откуда берется ценность (стоимость) или почему люди стремятся ее получить, но и то, как систематические ошибки в понимании истоков ценности (стоимости) становятся как причиной, так и следствием самой опосредующей взаимосвязи, лежащей в ее основе2.

Статус #1 Доля #1

Статус #2 Доля #2

Рис. 1.

Отношения между отношениями по Аристотелю

1 Здесь и далее автор статьи последовательно в различных контекстах использует английское слово value, которое на русский переводится обычно по-разному в зависимости от ситуации - как ценность, стоимость, цена, выгода и т.д. Мы постарались сохранить авторский замысел, используя в каждом таком случае слово ценность, но указывая при этом в скобках другое, близкое по смыслу и более подходящее по контексту слово. - Прим. науч. ред.

2 Я, конечно, сглаживаю всю сложность концепций обоих мыслителей. Если бы мы рассматривали их во всех деталях, то можно было бы утверждать, что у Маркса фактически также было предвидение понимания и других видов отношений между отношениями, обсуждаемых в этом разделе (Kockelman, 2006 c).

38

Индивид #1 -4-ï-► Индивид #2

Вещь #1

-> Вещь #2

Рис. 2.

Отношения между отношениями по Марксу

Сама идея отношений между отношениями не просто являлась главным ключом к пониманию ценности как чего-то, за что кто-то готов бороться, она оказалась также важна для определения значения (meaning) как чего-то, что представлено чем-то другим. В частности, Соссюр (Saussure 1983 [1916]) представил эту идею по отношению к лингвистическим структурам: в рамках определенного языка связь между любой конкретной языковой формой и ее значением (например, слово и его концепт) должны быть проанализированы в качестве отношений между другими языковыми формами и их смыслами (другими словами и понятиями внутри данной грамматической конструкции или семантического поля; рис. 3).

Означающее #1 Означающее #2

Означаемое #1

Означаемое #2

Рис. 3.

Отношения между отношениями по Соссюру

В отличие от Соссюра, Пирс занимался больше не семиологически-ми структурами, а семиотическими процессами, а также больше сфокусировался на инференции и индексальности, а не на конвенциональности и

39

коде. Однако он также определял семиотические процессы в терминах отношений между отношениями: с одной стороны, знак1 представляет свой объект, с другой - свой интерпретант; и делает это таким образом, что ин-терпретант оказывается в таком отношении к объекту, которое корреспондирует с отношением к данному объекту самого знака (Kockelman 2005; Peirce 1992 [1868]) (рис. 4). Наиболее ярким примером семиотического процесса является совместное внимание. Представим ситуацию: ребенок поворачивается, чтобы увидеть, на что смотрит его отец. Здесь есть интерпретант (изменение внимания ребенка), объект (то, за чем сначала следит отец, а затем и ребенок), знак (направление внимания отца либо его жест, указывающий направление внимания). В этой ситуации проявляется отношение между отношениями, или, как называл это феномен сам Пирс, корреспонденция (correspondence): корреспондентные отношения возникают между отношением между направлением внимания отца и объектом и отношением между направлением внимания ребенка и объектом.

Объект Интерпретант

Знак

Рис. 4.

Отношения между отношениями по Пирсу

Экономист Веблен (УеЫеп 1971 [1899]), ученик Пирса, объединил оба предыдущих подхода, предлагая теорию отношений между на первый

1 Здесь и далее по тексту словом знак обозначается не весь акт семиозиса как процесс функционирования трех компонентов (знаковое средство - интерпретант - объект), а только первый из его компонентов - знаковое средство, «знаконоситель». - Прим. науч. ред.

40

взгляд неденежными ценностями (такими как социальный статус) и на первый взгляд нелингвистическими знаками (показателями труда). Вдохновленный рассказом Дарвина о половом отборе (Darwin 1981 [1871]) и выражении эмоций у человека и животных (Darwin 1965 [1872]), Веблен предоставил образец для многих влиятельных теорий (таких как теория Бурдьё о различии и теория гиперкоррекции Лабова). Его видение материального соперничества было попыткой обосновать селекцию социальных процессов в течение исторического времени относительно непреднамеренными путями. Например, он утверждал, что любой непреднамеренный или «естественный» знак способности создавать первоначальную ценность (большой погреб, полный картофеля, указывает, что некто, кто его вырастил, - хороший фермер) может стать деривативной ценностью, поскольку уже сам по себе будет являться знаком отличия от других фермеров. И поэтому к обретению этого знака можно намеренно стремиться в дополнение к самому объекту (или даже ценой потери объекта), на который он первоначально указывал (например, люди стремятся иметь большие погреба для картофеля, даже если у них отродясь и не было большого урожая картофеля). Говоря проще, одна и та же сущность может быть знаком двух разных объектов: естественного (или случайного) знака наличия средств пропитания и неестественного (или неявно-коммуникативного) знака статуса. Связь между этими двумя одновременно активными семиотическими процессами и была условием возможности сложных форм со-циогенеза (рис. 5).

Этот процесс, по Веблену, имеет ярко выраженное сходство с идеями Ницше (Nietzsche 1989 [1887]) о наложении новых значений на старые объекты, новых функций на старые формы и новых значений на старые знаки. Особенно красочным примером может послужить цитата из Ницше, в которой столь четко видны все черты критической теории XX в. и которая вполне могла стать емким выражением сути данной работы (она позволяет убить сразу двух зайцев - настраивает читателя на менее радужное восприятие текста и способствует более точному его пониманию). Вот эта цитата: «Так представляли себе и наказание, как изобретенное якобы для наказания. Но все цели, все выгоды суть лишь симптомы того, что некая воля к власти возгосподствовала над чем-то менее могущественным и самотворно оттиснула его значением определенной функции; и оттого совокупная история всякой "вещи", органа, навыка может предстать непрерывной цепью знаков, поддающихся все новым интерпретациям и приспособлениям, причины которых не нуждаются даже во взаимосвязи, но при известных условиях чисто случайно следуют друг за другом и сменяют друг друга. Сообразно этому "развитие" вещи, навыка, органа менее всего является progressus к некой цели, еще менее логическим и наикратчайшим, достигнутым с минимальной затратой сил progressus, - но последовательностью более или менее укоренившихся, более или менее не зависящих друг от друга и разыгрывающихся здесь процессов возобладания,

41

включая и чинимые им всякий раз препятствия, пробные метаморфозы в целях защиты и реакции, даже результаты удавшихся противоакций. Форма текуча, "смысл" еще более...»1.

Основываясь на этих идеях, в первой части данной работы мы продемонстрируем, что ключевой единицей анализа, лежащей в основе различных субдисциплин антропологии, а также смежных с ней дисциплин, является отношение между двумя видами «отношений между отношениями». В фокусе этой теории - два вида процессов, рассматриваемых как сопутствующие друг другу: процессы, в которых знаки и интерпретанты находятся в отношениях с обозначаемыми ими объектами, и процессы, в которых ощущения (sensations) и инстигации (instigations, побуждения) находятся в отношениях к агентам, осуществляющим отбор. Мы постараемся определить данную единицу анализа во всех деталях, а затем представим вытекающие из такого определения следствия, касающиеся различных областей: от биосемиотических процессов - таких как сигнальные системы у животных и естественный отбор - и до технокогнитивных процессов - таких как газонокосилки или машины Тьюринга. Таким образом, в центре внимания окажутся отношения между средой и организмом, вне зависимости от его формы и сложности, - в отношении любых форм жизни. В более общем плане наша работа показывает, что необходима расширенная типология отношений между отношениями, которая позволила бы проводить анализ процессов означивания (signification) и отбора2 (selection) в разных масштабах - от нервной системы до Интернета, от эволюции видов до взаимодействия семиотических адресантов и адресатов. Хотя такие разрозненные процессы в таких различных масштабах радикально отличаются друг от друга, в этом сочинении мы постараемся выйти на уровень (диаграмматической) генерализации, которая позволила бы увидеть их сходство.

Иными словами, эта работа является попыткой синтетически объединить ряд, казалось бы, разрозненных процессов. Она предлагает теорию означивания в сочетании с теорией отбора и тем самым предлагает общую теорию значения (meaning). Процессы означивания и отбора будут рассмотрены в сочетании с процессами просеивания3 (sieving) и серендипно-

1 Перевод этого фрагмента приводится по: Ницше Ф.К. Генеалогии морали. Полемическое сочинение «Рассмотрение второе». Вина, Нечистая совесть и все, что сродни им / пер. с нем. К.А. Свасьяна // Сверхчеловек против супер-эго. - М.: Алгоритм, 2014. - Режим доступа: https://www.litres.ru/fridrih-nicshe/sverhchelovek-protiv-super-ego/ (Дата посещения: 15.01.2019.)

2 Мы используем в этом тексте слова отбор и выбор фактически как синонимы, поскольку в англоязычном варианте статьи им соответствует один и то же термин - selection. -Прим. науч. ред.

3 Просеивание (фильтрация) - пропускание чего-то через какое-нибудь средство, чтобы отделить один вид материала от другого. (Определение добавлено автором статьи при подготовке русского перевода. - Прим. науч. ред.)

42

сти1 (serendipity), и тем самым будет предложен подход к систематической интеграции ключевых факторов, лежащих в основе эмергентных форм организованной сложности. Нами будет очерчена теория, рассматривающая коды в их совмещенности с каналами и таким образом позволяющая соединить общие культурные представления с сетевыми социальными отношениями. При создании подобных сочетаний устраняются многие привычные дихотомии - семиозис vs когниция, психическое vs телесное (mind vs body), человеческое vs животное, естественное vs искусственное, осмысленное vs механическое, интерпретация vs объяснение. Конечной целью данной работы было уточнение и установление взаимосвязи между модусами биосемиозиса, технокогниции и социогенеза в разных масштабах.

Как было замечено ранее, эта работа заимствует идеи некоторых ключевых теоретиков (конца) XIX в. - всех их можно назвать «тенями» Просвещения - Дарвина, Маркса, Ницше, Соссюра, Пирса и Веблена. Таким образом, большинство приведенных здесь идей существуют уже более 100 лет - наша работа конденсирует, синтезирует, расширяет, а главное -перепроблематизирует их. Отчасти она ориентирована на переосмысление отношений между лингвистическими, биологическими, культурными и археологическими субдисциплинами антропологии. Кроме того, мы стремимся демонстрировать нередукционистские отношения между проблемами антропологии и проблемами различных смежных дисциплин: лингвистики и психологии, когнитивных наук и информатики, эволюционной биологии и теории сложности.

Наконец, предполагалось, что это сочинение будет доступным, техничным и кратким, ведь по идее оно задумывалось как короткая заметка. Так что, несмотря на всю заманчивость возможности расширить и охарактеризовать каждый заявляемый тезис, я все же представлю их в духе идеального типа - этого последнего прибежища негодяя.

Некоторые пункты получили дальнейшее развитие в других работах, на которые при необходимости будут даваться ссылки. В частности, (Kockelman 2010 a) является злым братом-близнецом этого сочинения. Его автор сосредоточил внимание на паразитизме, врагах и шуме. Представленные в нем тезисы вносят существенные усложнения в простое деление между кодом и каналом, представленное в разделе 8 настоящего текста. Оно подрывает природу «функции» или «цели» и очерчивает диапазон структур и субъектов, которые охотятся на продукты отбора и означивания. Кроме того, оно показывает, как все эти идеи соотносятся с основополагающими текстами кибернетики (Клод Шеннон), лингвистической антропологии (Роман Якобсон) и акторно-сетевой теории (Мишель Серр).

1 Серендипность - происхождение событий в силу случайности (chance), обычно с позитивным результатом. (Определение добавлено автором статьи при подготовке русского перевода. - Прим. науч. ред.)

43

Раздел 1 посвящен двум видам отношений - отношениям отбора и отношениям означивания. В нем демонстрируются симметрия и взаимодополняемость. В разделе 2 будет показано, как такие процессы могут быть объединены для описания коммуникации между индивидуумами, будь то люди, участвующие в дискурсивных практиках, или же животные, обменивающиеся сигналами. В разделе 3 описываются когнитивные и эмотивные процессы человека и демонстрируется, как процессы означивания и отбора могут реализовываться в психике и в теле (enminded and embodied). Раздел 4 обобщает разделы 2 и 3. В нем будет показано, каким образом один и тот же процесс означивания и отбора может быть по-разному представлен учеными, работающими с разными единицами анализа и в разных масштабах. Раздел 5 посвящен связи процессов означивания и отбора с классическим пониманием естественного и искусственного отбора, а также связи все тех же означивания и отбора с менее известными процессами просеивания и серендипности. В разделе 6 будет показана связь означивания и отбора с материальными артефактами, такими как молотки и логические вентили. Разделы 7 и 8, в свою очередь, будут посвящены тому, как все вышеперечисленные отношения между отношениями демонстрируют себя в любой совокупности агентов, осуществляющих означивание и отбор; в этих двух последних разделах в фокусе нашего рассмотрения будут сети каналов или инфраструктур, которые связывают агентов.

1. Отбор и означивание: Диаграмма средоорганизма

Есть два процесса, которым нам необходимо дать дефиниции. Эти процессы - отбор и означивание. Стереотипным представлением первого процесса являются инструменты; стереотипным представлением второго -символы. Отбор включает в себя агента, располагающего средствами для достижения цели, а означивание включает в себя знак, представляющий объект и порождающий интерпретант. Как будет показано ниже, каждый из этих двух процессов предполагает три элемента и строится на отношениях между отношениями. При этом между этими двумя процессами присутствует тесная связь.

Начнем с простого примера. Чтобы разобраться с тем, что такое отбор, обратите внимание на нижнюю половину рис. 6. Пусть S - зримая фигура хищника, I - бегство от этого хищника, а A - добыча, которая видит хищника и убегает от него. Другими словами, у нас есть ощущаемое (sensed) событие (S), есть инстигированное событие (I) и есть ощущающий и инстигирующий агент (A). Можно сказать, что I имеет смысл в контексте S с точки зрения А.

44

Теперь, чтобы понять, что такое означивание, сфокусируйтесь на верхней половине того же рис. 6. Пусть О - это хищник, тогда 8 будет знаком этого хищника (тем, как хищник ощущается жертвой), а I будет интерпретантом данного знака (инстигированным добычей). Другими словами, есть событие-знак (8), есть событие-интерпретант (I) и есть означаемый и интерпретированный объект (О). Можно сказать, что I имеет смысл в контексте 8 с учетом свойств О1.

Когда говорится, что А является агентом, это означает две вещи2. Во-первых, А обладает способностью ощущать и инстигировать. То есть А может быть подвержен влиянию событий (которые имеют причины за пределами А) и способен быть причиной событий (которые оказывают влияние за пределами А). Во-вторых, А способен отбирать или способен быть отобран. Иными словами, допустим, что что-то имеет смысл с точки зрения А, т.е. должна существовать такая причина, по которой А отобрал бы этот смысл или же смысл был бы отобран для него. Характер отбора при этом может варьироваться от естественного отбора в природе - до отбора посредством культурных ограничений - и вплоть до сознательного намеренного отбора.

1 После обсуждения понятия Пирса об отношениях между отношениями, представленного во введении (на примере совместного внимания), верхняя половина рисунка 6 уже должна быть знакома читателям. Я разрабатываю некоторые следствия этой фундаментальной пирсовской реляциональности (знак - объект - интерпретант) применительно к аналитическим концепциям в лингвистике, антропологии и психологии в работе (Коске1тап 2005). Тот текст, однако, как и работы Пирса, фокусируется на процессах означивания и обходит вниманием проблематику процессов отбора.

2 В другой своей работе (Коске1тап 2007 а) я теоретически разрабатываю концепцию семиотической агентивности через призму категории означивания. Например, в случае с примером о следовании за направлением взгляда мы могли бы задать ряд вопросов: до какой степени адресант (1) может контролировать выражение данного знака (устанавливать, где и когда оно выражается), (2) составлять отношение объект - знак (устанавливать, какой объект обозначен или какой знак обозначает его) и (3) быть приверженным определенному интерпретанту этих отношений знак - объект (устанавливать, какой эффект будет иметь использование определенного знака, если он обозначает именно этот объект)? В любом из этих измерений различные степени агентивности зависят от семиотических свойств знаков, социальных свойств семиотических сообществ и когнитивных свойств адресантов. Ответственность - как то, насколько можно похвалить или обвинить кого-то в связи с последствиями какого-то семиотического процесса, - обычно масштабируется соразмерно с той степенью свободы действий, которую человек имеет над тем или иным процессом. Наконец, учитывая контекстуальный и конвенциональный характер семиотических процессов, а также способы, которыми они связаны друг с другом и друг в друга встроены, можно утверждать, что агентивность не обязательно (и даже не в большинстве случаев) специфически присуща именно людям: «агент», о котором идет речь, может быть дистрибутирован во времени (действовать и тогда, и сейчас), в пространстве (действовать и здесь, и там), в отношении составных единиц (быть субиндивидуален или надындивидуален), в числе (быть множественен или единственен), в плане типа сущностей (быть и человеком, и машиной) и в плане отдельных индивидуумов (быть и Бобом, и Сьюзен). Таким образом, семиотическая агентивность включает процессы, которые имеют множество измерений, градаций и точек проявления.

45

Он может включать и такие «тупые» процессы, как грубое просеивание, и такие «умные» процессы, как процессы рационального выбора. Кроме того, отбор может быть как воплощен телесно (embodied) - например, проявляться в виде ухватывания аффордансов, - так и помыслен психически (enminded) -например, осуществляться при доказательстве теоремы.

О

А

Рис. 6.

Отбирающий агент и означиваемый объект

Что касается объектов, то они зависят от агентов. В частности, объект является лишь простым набором свойств (набором склонностей к проявлению определенных свойств, проецируемым на него), относительно которых ощущения и инстигации агента имеют смысл (учитывая некоторый процесс отбора). Другими словами, агент ощущает свойство (8), которое надежно коррелирует с чем-то (О), что имеет другие свойства, а событие (I), которое инстигирует агент, имеет смысл только в контексте одного или нескольких из этих других свойств. Таким образом, в то время как один может скрываться от угрозы, распознав в приближающейся фигуре медведя на основании ее размеров и формы, другой будет бежать от того же зверя из-за его скорости и силы.

Наша ключевая идея, если определить ее более строго, описывается следующей формулой: учитывая отношение между отношением О - и отношением I - О (которое может быть внешним по отношению к А), отношение А - I имеет смысл в контексте отношения 5 - А (с точки зрения А). Эта формула, по сути, свидетельствует о неделимости организма и окружающей среды: существуют два отношения между отношениями (пунктирные линии на рис. 6), ни одно из которых не может быть понято без ссылки на другое. Кроме того, эта формула демонстрирует симметрию между нашей теорией объекта (и нашей теорией означивания) и нашей

46

теорией агента (и нашей теорией отбора). Отбор и означивание суть сопутствующие друг другу процессы.

Последний пункт заслуживает более детального обсуждения. Такие понятия, как «значение» и «информация», обычно определяются в терминах отношений O - S1: S надежно коррелирует с O (в некоторой каузальной области) таким образом, что знание чего-либо про S позволяет нам узнать что-то про О. Рассуждая в рамках пирсовской терминологии (Peirce 1955), S - это и индекс, и икона в отношении О. Как индекс, он каузально связан с О (независимо от того, насколько коротка либо длинна цепочка связующих их посредников). Как икона, он имеет общие с О свойства (по крайней мере, общее расположение во времени и пространстве, с большей или меньшей задержкой или смещением). Каузальная область может быть относительно большой или маленькой (в пространственном и временном отношении) и относительно сложной или простой (в плане интерактивности взаимодействий). Главное здесь то, что корреляция должна быть достаточно надежной, для того чтобы отбор, произведенный (в отношении) А, имел бы смысл.

S, однако, может предоставить информацию о каждом каузальном процессе, в который он вовлечен, поэтому определение информации только с точки зрения отношения O - S не является достаточным. Как показано выше, чтобы уточнить отношение O - S, необходимо уточнить отношение I - O, а чтобы уточнить отношение между этими отношениями - необходимо уточнить отношение между отношением S - A и отношением А - I. Иными словами, свойства объектов имеют смысл только по отношению к интересам агентов. Более того, учитывая тот факт, что много проявлений отбора в конечном счете укоренено в естественном отборе, мы также можем сказать, что агенты обретают смысл только в контексте объектов. Короче говоря, не существует изолированных друг от друга сред и организмов, есть только средоорганизмы (envorganisms). Конечно, эта идея ранее уже была детально разработана в трудах таких ученых, как Дарвин, фон Икскюль, Гибсон, Хайдеггер и Левонтин2. Здесь мы обращаемся к ней, чтобы показать, как она может быть осмыслена в рамках эксплицитной теории значения. Тем самым мы продемонстрируем, как значение (meaning) естественным образом возникает из более простых и четко определенных процессов.

1 Сравните (Dretske 1981) с (Millikan 2004: 31-46) и соотнесите с (Peirce 1955; Colapietro 1989: 6). В этих работах представлен еще один широко распространенный теоретический подход к проблемам значения и смысла, фокусирующийся на знаках, объектах и интерпретаторах. С точки зрения предлагаемой здесь концептуальной рамки данный подход упускает из внимания ощущения, инстигации и интерпретанты (и, что более важно, взаимосвязь, которая опосредует данные компоненты, будучи тесно связана с означиванием и отбором).

2 Например, совместима с этим подходом теория систем развития (Oyama, Griffiths, Gray 2001).

47

2. Биосемиозис (часть 1): Общение между конспецифичными организмами

Коммуникацию между конспецифичными организмами легко описать схемой, представленной на рис. 7. Предположим, что А1 и А2 являются генетически родственными агентами (такими как кричащие обезьяны или топочущие лапками кролики)1. Предположим, O1 - хищник, S1 - видимая фигура этого хищника, а I1 - сигнал опасности. А также предположим, что S2 (= I1) - это звук этого сигнала, I2 - бег при условии присутствия этого сигнала, а O2 - это просто тот же O1, но представленный посредством другого знака. Так же как O1 и O2 по существу являются частными случаями одного и того же объекта2, обозначенного разными знаками (второй из них индексально «наследует» значение от первого), А1 и А2 в действительности являются частными случаями одного и того же агента, инстанцированного в виде двух различных индивидов. С генетической точки зрения они оба являются частями одной единицы ответственности (unit of accountability) (Kockelman 2007 a, 2007 c). С коммуникацией такого рода каждый индивидуальный организм получает не только глаза на затылке, но еще и дополнительные ноги, отделенные от остального его тела. Ощущающий и инстигирующий агент, таким образом, расширяется.

Рис. 7.

Коммуникация между конспецификами

Рассмотрим с нескольких точек зрения сигнал опасности, который подают животные. Во-первых, в данном примере важно отметить, что в

1 См. классическое исследование: (Cheney, Seyfarth 1990).

2 Или двух относительно накладывающихся друг на друга объектов.

48

ситуации подачи такого сигнала как определенная интерпретация знака, так и само определенное его использование (означивание) являются предметом отбора. Была отобрана не только интерпретация знака Si агентом Ai (как и интерпретация знака S2 агентом А2), но и само изъявление (expression) знака S2 агентом А1 также было, по сути, отобрано. Именно в этот момент мы сделали критический переход от естественного значения (natural meaning) к неестественному значению (nonnatural meaning), от «естественной информации» до «преднамеренной информации». Однако, в отличие от Грайса (Grice 1989 b), давшего классическую формулировку данного различия, сосредоточенную на знаках, которые были отобраны во временных масштабах отдельных интеракций какими-то преднамеренными агентами, мы ориентируемся на информацию, которая была отобрана на эволюционных (и исторических) временных масштабах агентами, которые могут не быть преднамеренным (или могут предполагать другие результаты своего отбора)1. То, что хищник непроизвольно выражает (give off) знаки своего присутствия жертве, не является предметом отбора (как в приведенном выше случае с медведем). А вот то, что одна жертва непроизвольно выражает знаки присутствия хищника другой жертве, предметом отбора является. Вот что значит сказать, что отношение O1 - S1 представляет собой естественную или неотобранную информацию, а отношение O2 - S2 составляет неестественную или отобранную информацию. Многие человеческие речевые акты являются примером неестественной информации, если они преднамеренно или непреднамеренно выражены ради ин-терпретантов, которые в отношении них породят другие люди (к этому мы вернемся в третьем разделе).

Во-вторых, сигнал опасности имеет свои корни (roots) и плоды (fruits): он одновременно выступает в качестве интерпретанта (I1) для знака (S1) и в качестве знака (S2) с интерпретантом (I2). Таким образом, сигнал опасности является как ретентивным, так и протентивным по своей сути, ориентированым как на прошлое, так и на будущее. Более того, поскольку он был отобран, он может не сработать в любой из этих функций, так как любое из отношений знак - объект - интерпретант может пойти наперекосяк. Так же как знак может указать на неправильный объект, знак также может вызвать порождение неправильного интерпретанта. Таким образом, созданные токены могут не соответствовать отобранным типам. В духе наработок Остина (Austin 2003 [1955]) можно было бы в более общем плане сравнить человеческие речевые акты с интерактивными ходами по Гофману (Goffman 1983), непосредственными корнями и плодами которых могут быть психические состояния и социальные статусы2 и кото-

1 См. также понятие энхронии (enchrony): (Enfield 2009).

2 Или интерсубъективно признанные обязательства и права в более общем плане (Kockelman 2005).

49

рые, не имея правильных корней и плодов в той или иной ситуации, могут стать неуместными в одних контекстах или же неэффективными в других.

В-третьих, в рассматриваемом случае мэппинг между объектом (O2) и знаком (S2) и ремэппинг между знаком (S2) и интерпретантом (I2) относительно просты. В данном случае мэппинг имеет один вид содержания: существует один тип объекта, представленный посредством одного типа знака (змеяздесь-сейчас ^ кричатьздесь_сейчас). Тем не менее можно представить более сложный мэппинг в зависимости от того, являлся ли объект сухопутным, древесным или воздушным хищником. Кроме того, в данном случае ремэппинг имеет один вид режима (mode): существует один тип ин-терпретанта, порождаемый одним типом знака (кричатьздесь-сейчас ^ бежатьздесь-сейчас). Однако можно было бы представить и более сложный ремэппинг в зависимости от того, должно ли интерпретантом быть замирание, бегство или бой. Кроме того, это можно соотнести с относительно сложно устроенными человеческими речевыми актами, в которых содержание реализуется в пропозиции, а режим - в иллокутивной силе1.

3. Технокогниция (часть 1): Организация когнитивных процессов

Наша диаграмма может быть распространена не только на объекты и агенты, которые «больше», чем индивид, но и на объекты и агенты, которые «меньше», чем индивид. В качестве примера мы можем рассмотреть некоторые стереотипные свойства психических (mental) состояний (рис. 8)2. Ощущение (sensation) (S1) вызвано положением дел (O1) и индексально (или «каузально») порождает восприятие (perception) (I1). Восприятие (S2) в свою очередь представляет положение дел (O2) и инференциально (или «логически») порождает убеждение (belief) (I2)3. Убеждение (S3) представляет положение дел (O3) и инференциально порождает интенцию (I3). Интенция (S4) представляет положение дел (O4) и индексально порождает инстигацию (I4), которая сама может составлять представляемое таким образом положение дел или в конечном счете быть его причиной. Другими словами, между исходным «ощущением» и окончательной «инстигацией» может существо-

1 Термин «мэппинг» часто является неправильным названием для такого рода процессов (это будет показано в разделе 3, при обсуждении инференциальной коммуникации).

2 Причинная и рациональная или индексальная и инференциальная природа психических состояний была плодотворно проанализирована в: (Anscombe 1959; Brandom 1994; Davidson 1984; Grice 1989 a; Searle 1983). А конкатенация (и разветвление) семиотических процессов - это простая идея Пирса о том, что интерпретант одного знака обычно сам по себе является знаком, который нужно интерпретировать.

3 Различие между индексными и инференциальными процессами не является дизъюнктивным. Все инференциальные процессы предполагают индексные процессы.

50

вать любое количество других когнитивных процессов, которые сами по себе могут быть определены как процессы означивания и отбора.

Рис. 8.

Индексальное и инференциальное построение цепи когнитивных процессов

Стоит подробно обсудить интенции, лежащие в основе некоммуникативных действий, таких как открывание двери, совершение разворота, почесывание подбородка и т.д. Для этого вернемся к идее о том, что интенция ^4) представляет положение дел (О4). Например, кто-то собирается запустить двигатель. Это индексально порождает инстигацию (Ц), которая непосредственно составляет или в конечном итоге причиняет представляемое положение дел. Например, тогда как инстигация агента заканчивается поворотом ключа (Ц), это действие само по себе является причиной дальнейшего результата - фактического запуска двигателя (что опосредовано соображениями вне зоны непосредственного контроля агента: проводка, аккумулятор и т.д.). Кроме того, интенция ^4) сама является выводом (1з) инференции, основанной на контекстуализированном убеждении ^з) и контекстуализирующей предустановке (ргоаНкиёе) (такой как желание, обязанность или ценность)1. Скажем, кто-то может рассматривать запуск двигателя как средство для поездки в кино, так как намерен поехать и посмотреть фильм. Именно это мы имеем в виду, когда утверждаем, что интенция имеет инференциальные корни (действие практического разума) и индексные плоды (выстраивание причинных цепочек).

Все это может быть сформулировано несколько иначе. Мы сказали, что все, что является средством представления чего-то (например, интенция), имеет как пропозициональное содержание, так и пропозициональный

1 Например, убеждение может породить интенцию в контексте такой предустановки, как личные предпочтения, социальные или религиозные обязательства (Davidson 1984).

51

режим: содержание указывает, какие условия должны быть выполнены, а режим, в свою очередь, определяет, как эти условия должны быть выполнены. Так мы можем сказать, что интенция представляет условия ее удовлетворения: определенное положение дел должно быть достигнуто (содержание), такое положение вещей должно быть вызвано интенцией (плоды) и эта интенция должна быть оправдана определенным резоном (корни).

Для того чтобы уточнить условия удовлетворения интенции, нужно сначала уточнить, что может пойти не так. Важно отметить, что ни один из этих шагов не обязательно должен быть представлен осознанно. Наши доказательства существования этих шагов проистекают из рассмотрения случаев получения неудовлетворительных результатов: когда кто-то повернул ключ, но аккумулятор был разряжен; когда кто-то завел машину, но не смог вспомнить, куда хотел поехать и зачем; когда пальцы промахнулись и ключ не попал в замочную скважину; или когда кто-то повернул ключ и запустил мотор, хотя и не хотел этого делать, и т.д. По меньшей мере все это является вполне возможными ходами в эксплицитно сформулированных ретроспективных рационализациях.

Хотя это и не показано на рис. 8, убеждение (83) также может порождать любое количество других убеждений, прежде чем породить интенцию (84). То есть «внутренние органы» такого процесса могут быть бесконечно расширены. Более того, инстигация (14), независимо от того, к какому положению дел она в конечном итоге приводит, может сама по себе представлять собой объект, который вызывает ощущение, поэтому подобные процессы могут продолжаться бесконечно. То есть «выход» одного такого процесса может стать «входом» для другого процесса, и так до бесконечности. Одни когнитивные процессы являются корнями и плодами других когнитивных процессов.

Агент (А), показанный на разных стадиях процесса (Аь А2, А3, А4), -это не гомункул. Скорее его можно представить как набор «устройств», которые были отобраны для обработки представлений способом, который является каузально и логически когерентным (с точки зрения этого агента). Это может включать как неврологические процессы, становящиеся предметом отбора во временных масштабах биологической эволюции, так и культурные процессы, становящиеся предметом отбора в исторических временных масштабах, и личные процессы, становящиеся предметом отбора в биографических временных масштабах, или же интерсубъективные процессы, становящиеся предметом отбора во временных масштабах социальных интеракций. Более того, учитывая потенциальную связь между выходами одних процессов и входами других, которая максимально усилилась с появлением речевых актов, участвующие агенты с равной вероятностью могут быть как межличностными, так и интраперсональными. Короче говоря, отношения (между отношениями между отношениями), представленные выше, могут встраиваться и масштабироваться бесконечно.

52

В других работах я использую схожие аналитические рамки для разбора психических состояний и речевых актов или же частных и публичных репрезентаций во всех их индексальных и инференциальных деталях, уделяя особое внимание специфическим для человека режимам интерсубъективности и агентивности (Kockelman 2005, 2006 a, 2010 b, 2010 c). Я также пытаюсь объяснять, развивать и критиковать ряд фолк-психологических допущений, которые встроены в такого рода аналитические рамки.

В самом деле, если вы настороженно относитесь к когнитивным или психическим (enminded) процессам (которые в контексте человеческих речевых актов сами осмысляются в интенционалистских терминах), вы можете сосредоточиться на эмотивных или телесных процессах. Например, выражения лица, описанные Дарвином (Darwin 1965 [1872]), или аффективные программы, изученные Экманом (Ekman 2006), можно осмыслять в схожих терминах - начиная от их корней, включающих оценку ситуации (как «ощущение») через возбуждение вегетативной нервной системы, двигаясь к их плодам, включающим ряд поведенческих наборов («инстигаций»). Кроме того, неважно, выражен ли агент в психических (enminded) интенционалистских терминах (таков, например, имеющий убеждения и намерения «субъект» Декарта) или воплощен физически (enbodied) в чем-то вроде габитуса (таков чуткий и настроенный на ассоциации «дазайн» Хайдеггера). Как будет показано в третьей главе, и в случае с ориентацией на репрезентацию мира (Kockelman 2006 a, 2010 b, 2010 с), и в случае с ориентацией на пребывание в мире (Kockelman 2006 b, 2007 a) будут иметь место означивание и отбор. Конечно, при этом временные масштабы, в которых происходит отбор, могут отличаться; степени агентивности индивидов могут быть меньше, означиваемые характеристики объектов могут быть более ограниченными, а единицы ответственности могут быть больше. Механизмы аффективного и телесного в не меньшей степени зависят от означивания и отбора, чем механизмы когнитивного и психического.

Иными словами, человеческие когнитивные процессы и семиотические практики легко сравнимы с системами сигналов животных. Один ассимилирующий и приспосабливающийся агент находится в таких отношениях к другому ассимилирующему и приспосабливающемуся агенту, что интересы каждого агента оказываются связаны с интересами других агентов. Такие взаимодействия проходят через процессы отбора: от эволюционного отбора когнитивных способностей - через исторический отбор языковых элементов - до индивидуального выбора действительно производимых высказываний (которые включают в себя те самые языковые элементы и актуализируют те самые способности). Действительно, даже такие эмблематичные именно для человеческого мышления образования,

53

как символы1, суть предметы отбора. Специфичные для человека когнитивные процессы и лингвистические практики являются также просто особенно сложными режимами отбора и означивания.

Здесь стоит остановиться, чтобы вернуться к специфическим для человека режимам преднамеренного общения («неестественного» значения) и тем самым связать некоторые из проблем этого раздела с проблемами предыдущего, обобщив идеи двух наиболее важных теоретиков инферен-ции и индексальности - Пирса и Грайса2. Если попытаться переосмыслить идеи Грайса (Огюе 1989 <1; см. также: Strawson 1971 [1954]) на языке семиотики, то существуют по меньшей мере четыре (значимых) объекта, представляющих интерес в том, что касается неестественных значений: (1) мое намерение направить ваше внимание на объект (или привлечь объект к вашему вниманию); (2) объект, на который я обращаю ваше внимание (или предлагаю вашему вниманию); (з) мое намерение использовать 2, обычно в сочетании с 1, применительно к другому объекту; и (4) объект, к которому привлекается ваше внимание.

Можно отметить несколько способов взглянуть на детали этого процесса. Сосредоточив внимание на отношении между 2 и 4, мы можем заметить существование двух сопряженных друг с другом процессов совместного внимания (вспомним пирсовский пример из введения), первый выступает в качестве средства, а второй - в качестве цели. Используя некий указующий жест как знак, я обращаю ваше внимание на некоторый относительно непосредственный объект в конкретном пространстве (относительно индексально достижимый: например, такой объект - это грязь на подошве вашей обуви), и этот объект или любое из его свойств затем используются в качестве знака, чтобы направить ваше внимание на некоторый относительно удаленный объект в абстрактном пространстве (относительно инфереционально достижимый: например, такой объект - мое желание, чтобы вы сняли обувь, прежде чем войти). Грубо говоря, если первый знак заставляет вашу голову поворачиваться, то второй знак, являющийся объектом первого знака, заставляет ваш ум начать поиск.

Таким образом, объекты 2 и 4 являются относительно приоритетными. Они суть то, что Пирс назвал бы непосредственными объектами: объекты, которые представляются посредством знаков (и, следовательно, существуют, потому что знак привлек к ним внимание некоторых интерпретаторов). Объекты 1 и 3, напротив, являются относительно фоновыми. Это то, что Пирс назвал бы динамическими объектами: объектами, которые вызывают существование знаков (и, следовательно, сами являются причинами или мотивами того, что адресант произвел эти знаки). Другими сло-

1 То есть конвенциональные отношения между знаками и объектами, которые кажутся минимально мотивированными и максимально произвольными.

2 Мы не берем во внимание ключевые вопросы, связанные с интерсубъективным характером таких интенций (Tomasello 2008).

54

вами, всякий раз, когда кто-то направляет наше внимание, существуют два объекта: первостепенный непосредственный объект, на который кто-то направляет наше внимание (2), и динамический объект на заднем плане, которым является намерение направить наше внимание (1). Главная находка Грайса заключается в том, что для широкого спектра семиотических процессов мой интерпретант вашего динамического объекта является условием для моего интерпретанта вашего непосредственного объекта. Другими словами, понимание вашей интенции к коммуникации является ключевым ресурсом для понимания того, что вы намерены сообщить.

Важнейшая идея, которую отстаивали как Пирс, так и Грайс, состояла в том, что процессы общения и в целом семиозиса не основаны исключительно на кодах (например, на относительно конвенциональных соответствиях между знаками и объектами в духе стереотипного соссюровского понимания), но в высокой степени опираются на механизмы инфереции или абдукции (как это было показано выше). Требуется гораздо более внимательно относиться к тому простому факту, что ключевыми ограничениями, которые в конкретных и абстрактных пространствах направляют наш индексальный и инферециональный поиск (чтобы мы могли правильно интерпретировать знаки нашего собеседника), являются контексты, сопутствующие тексты и культура. И поэтому, независимо от того, насколько сложна ваша формальная модель логического вывода и когнитивной обработки (например, теория релевантности и формалистические подходы к прагматике в более общем смысле), настоящий дьявол остается в нередуцируемых деталях содержания - которые часто лучше всего анализировать с помощью классических холистских интерпретатив-ных методов из таких дисциплин, как дискурс-анализ, культурная антропология, герменевтика текста и социальная история1.

1 Классическая работа Спербера и Уилсона (Sperber and Wilson 1995 [1986]) по прагматике оказалась первой попыткой увидеть применение идей Грайса через призму когнитивной науки. Они, однако, сделали несколько очень непродуманных, почти причудливых заявлений (Sperber and Wilson 1995 [1986]: 3-9) о следствиях пирсовской теории значения (например, они, по-видимому, думали, что она неинференциальна или «кодоцен-трична» в стереотипном соссюровском смысле). Кроме того, они недооценили относительную полезность рассмотрения в семиотических и семиологических терминах относительно стабильных отношений знак - объект, характерных для отдельных групп, - такие отношения многие ассоциируют с «культурой», - а также индексальных знаков в более общем смысле (в частности, контекстов и сопутствующих текстов). А ведь именно эти аспекты содержания составляют и ограничивают пространство поиска при индексальной и инфе-ренциальной коммуникации.

55

4. Фреймы анализа: Означивание и отбор в различных масштабах

В последних двух разделах на первый план вышла проблема отбора фреймов анализа: как один и тот же процесс означивания и отбора может быть описан, диаграмматически представлен или теоретически осмыслен широким набором относительно совместимых друг с другом способов (Kockelman 2005). Например, в разделе 1 мы показали, как одно и то же событие-знак может надежно коррелировать с рядом других событий-объектов. В разделе 2 мы рассмотрели систему сигналов животных с точки зрения двух производящих и интерпретирующих знаки агентов, а также с точки зрения одного агента, состоящего из двух конспецификов. Мы показали, как одно и то же событие (крик о приближении хищника) оказывалось в положении интерпретанта с точки зрения одного агента и знака - с точки зрения другого. Кроме того, в разделе 3 мы показали устройство агента, диаграмматически представив скрывающиеся в нем предполагаемые психические состояния - сами по себе являющиеся процессами означивания и отбора и лежащие между любыми двумя публично доступными речевыми актами или сигнальными реакциями. Таким образом, мы подвели к тому, что мы можем фокусироваться на агентах с меньшей или большей степенью агентивности (которые могут накладываться друг на друга), сосредоточиваться на публичных или внутренних видах процессов (которые могут образовывать цепочки) и фреймировать одно и то же событие в качестве объекта, знака или интерпретанта, - точно так же мы можем в случае каждого события обращать внимание либо на его корни, либо на его плоды.

Приведем более развернутый пример из сферы моей собственной дисциплины. Можно брать речевые акты (или в целом знаки-события) и рассматривать их как корни и плоды психических состояний. А можно -брать психические состояния (или в целом когнитивные процессы) и уже их рассматривать как корни и плоды речевых актов. Каждый из этих подходов равноценен, подобно двум граням куба Неккера. В контексте существования таких различных вариантов рамок рассмотрения (фреймов)1 возникли две относительно антагонистические традиции2. С одной стороны, есть те, кто утверждает, что «значение (meaning) является чем-то публичным» (они, как правило, сосредоточиваются на публичных представлениях, таких как речевые акты и дискурсивные практики в целом). С другой стороны, есть те, кто утверждает, что «значение является чем-то внутренним» (они, как правило, сосредоточиваются на частных представлениях, таких как психические состояния и когнитивные процессы в целом). Первая группа, которую лучше всего иллюстрируют сторонники

56

1 И особенно в контексте их конкатенаций.

2 О них мы еще напомним в конце последнего раздела этого текста.

конверсационного анализа1, попыталась заниматься коммуникацией без ссылки на психические состояния. Для этой традиции в фокусе внимания находятся речевые акты или интерактивные ходы в целом, а до опосредующих их психических состояний ее сторонникам никакого дела нет. Вторая группа, представителями которой являются, в частности, сторонники теории релевантности2, пыталась иметь дело с коммуникацией, фокусируясь в первую очередь на психических состояниях с минимальной ссылкой на фактическое взаимодействие общающихся и на все мелкие детали семиотических процессов в целом. Возможно, неудивительно, что для недоброжелателей первая осталась весьма «эмпирической» дисциплиной (иными словами, не очень теоретической), а вторая осталась в высокой степени «теоретической» дисциплиной (т.е. не очень эмпирической).

Короче говоря, одно и то же событие может быть понято как компонент различных процессов означивания и отбора в зависимости от интересов актора или позиции наблюдателя (которые сами суть осуществляющие отбор агенты, включенные в процессы означивания). В частности, то, что является знаком в одном фрейме, может быть интерпретантом в другом (порождая ориентированную на будущее или ориентированную на прошлое перспективы). То, что является объектом в одном фрейме, может быть знаком в другом фрейме (порождая перспективы более низкого или более высокого порядка). Схема с рис. 6 может быть повторена для получения схемы с рис. 7, или схема с рис. 7 может быть поглощена при растяжении схемы с рис. 6 (порождая перспективы ближнего рассмотрения или удаленного). Можно также переключиться с фрейма внутреннего на фрейм публичного (порождая ориентированную на актора или ориентированную на наблюдателя перспективы). И, наконец, при анализе какого-то сложного процесса некоторые агенты и объекты могут рассматриваться как фигуры (часто потому, что их мэппинг от знака / ощущения к интерпретанту / инстигации относительно изменчив или плохо прослеживается), в то время как другие могут рассматриваться как фон (часто потому, что такой мэппинг для них относительно фиксирован или тщательно изучен). Наш анализ означивания и отбора сам по себе означивает и отбирается.

Итак, проблема фрейминга заключается скорее не в том, что знак обозначает или порождает, и не в том, как инстигации агента обретают смысл в контексте его ощущений, - это, по сути, эмпирические вопросы. Проблема фрейминга - это также и не проблема правильного или неправильного ответа на такие вопросы конкретного исследователя или того, считаются ли они «знанием» или «идеологией» для эпистемического сообщества. В чем состоит главным образом проблема фрейминга - так это в

1 Это направление уходит корнями в идеи Джорджа Герберта Мида и разрабатывается такими учеными, как Харви Сакс и Эмануэль Шеглофф.

2 Эта традиция укоренена в разработках Пола Грайса и развивается такими исследователями, как Дэн Спербер и Дидре Уилсон.

57

том, как решить, какой временной масштаб, эмпирический локус, вектор каузальности, агентивности или объектности наиболее релевантны для исследователя. Рассматриваем ли мы ситуацию в уменьшенном масштабе, чтобы сосредоточиться на когнитивных процессах и на неврологических сигналах, или же переходим к более крупным масштабам, чтобы сосредоточиться на подразумеваемых смыслах (а не на буквально закодированных) или на отдаленных целях (а не на непосредственных)? Смотрим ли мы назад, к корням событий, или же вперед, к их плодам? Задает ли исследователь вопросы об отборе в ситуативном (связанном с отдельными интерактивными ходами), биографическом, историческом или эволюционном масштабе времени? Фокусируется ли исследователь на агентах, которые являются нейронами, органами, инструментами, людьми, парами, группами или видами? Таким образом, фрейминг делает явным не только то, что отношение между организмом и окружающей средой есть по природе своей отношение со-конструирования, но также и то, что отношение между отношениями организм - среда и теми, кто их анализирует, суть тоже по природе своей отношение со-конструирования1.

С одной стороны, такие заявления имеют относительно прозаические последствия. Например, многое из того, что считается дисциплинарным делением и различием между дисциплинами, по сути является вопросом фрейминга или вопросом различных подходов к разделению безнадежно сложных процессов означивания и отбора на отдельные проекты, с которыми по отдельности можно справиться и которые по отдельности можно организованно финансировать. С другой стороны, такие проблемы находятся в центре специфических для человека способов означивания и отбора. Например, учитывая тот факт, что человеческие семиотические практики постоянно порождают ницшеанские и вебленовские процессы, которые на таких практиках паразитируют, наши отношения интерпретант - знак оказываются тесно связаны с нашими отношениями объект - знак. Не говоря уже о марксистских процессах - т.е. о том, что любой средоорганизм или в общем любой процесс означивания и отбора может стать товаром со своей товарной стоимостью, следовательно, становиться чем-то, что специально формируется и что специально стремятся получить ради его меновой стоимости. Другими словами, то, как мы фреймируем наши собственные и чужие процессы отбора и означивания, часто является ключевым фактором для создания, распространения и стабильности этих самых процессов.

1 Частично это утверждение предназначено для того, чтобы аналитически дополнить (а также дисциплинарно расширить) классические рефлексивные позиции, существующие в методологии социальных наук (и по поводу методологии социальных наук) (Weber 1949). См., в частности, сборники: (Clifford, Marcus 1986) и (Lucy 1993) по проблемам этнографии и лингвистической антропологии.

58

5. Биосемиозис (часть 2): Отбор в рамках искусственного и естественного отбора, просеивание и серендипность

Теперь можно смело утверждать, что термины «искусственный отбор» и «естественный отбор» являются неправильными: эти процессы включают себя и означивание, и отбор, и их легко описать с использованием всего вышеизложенного. Начнем с рассмотрения понятия искусственного отбора. Возьмем объект (O) как группу генотипов (или распределение аллелей) в популяции, в рамках которой возможно скрещивание. И возьмем агента (A), индивидуума (или группу индивидуумов), заинтересованного в преобразовании генотипа популяции в течение ряда поколений. Этот агент воспринимает аспекты фенотипа, которые суть знаки (S) генотипа, надежно связанные с генотипом причинными процессами развития. И этот агент инстигирует действия (такие как селекционное разведение, изоляция и т.д.), которые по существу являются интерпретантами (I) этих знаков: с одной стороны, они указывают на геном (посредством каузальных процессов наследования и размножения) так же надежно, как и фенотип; с другой стороны, - они имеют смысл в контексте знаков при условии наличия соответствующих интересов агентов.

Отбор на этом уровне часто можно понимать в индивидуалистических интенциональных терминах: у агента могут быть представления о том, как знак был вызван объектом (в роли объекта выступает поколение N), а также убеждения о том, что интерпретант является причинно-следственной связью объекта (в роли объекта выступает поколение N + 1). У агента при этом могут быть желания относительно того, каким должен быть знак и, следовательно, объект (и, следовательно, в конечном счете интерпретант). Обращаясь к Веберу (Weber 1978; см. также: Kockelman 2010 d), можно сказать, что эти желания, хотя и неявные, могут основываться на инструментальных ценностях (например, на доходе, который принесет петуния определенного цвета, размера или формы), а также на экзистенциальных ценностях (например, эстетическое чувство относительно того, каковы характеристики идеальной таксы) и на ценностях традиционных (например, достижение результатов, согласующихся с результатами наставников). И эти убеждения (о причинных процессах, лежащих в основе механизма как средства достижения ценностей) в сочетании с этими желаниями (о результатах этих процессов как о целях) могут привести к интенции, вызывающей инстигацию, например: «Я буду скрещивать вот эту особь вон с той».

Безусловно, убеждения могут быть неверными, а желания - необоснованными, так что исход в краткосрочной или долгосрочной перспективе может быть странным, разрушительным, непреднамеренным и даже невообразимым. Более того, разные агенты могут иметь совершенно разные, сколь угодно неявные, теории об объекте и его причинно-следственных связях с тем, что они ощущают и инстигируют, и несмотря на это все равно делать

59

это эффективно. Рассмотрим, например, теории Дарвина или Менделя, американского фермера или крестьянина майя. В самом деле, это может быть даже случай, когда отбор был совершенно непреднамеренным, происходящим в процессах, подобных просеиванию и серендипности, как будет обсуждаться ниже. Обратите внимание, что дело не только в том, что нельзя предложить теорию означивания без теории отбора, но и в том, что нельзя предложить теорию отбора без теории означивания.

Представляется возможным развить эти идеи еще дальше, показав сходство между отношениями, представленными в наших диаграммах, и таким процессом, как естественный отбор. Например, мы можем принять объект (О) как ансамбль геномов (или частоту аллелей) в популяции (скрещивающихся) организмов. Через каузальные пути развития (какими бы сложными они ни были) этот объект порождает ансамбль фенотипов или некое распределение признаков Окружающая среда тогда действует как агент (А), который просеивает эти фенотипы, так что представителям некоторой фракции (I) удается выжить, встретиться и осуществить спаривание. Наконец, через каузальные траектории размножения, какими бы сложными они ни были, эти выжившие затем создают набор геномов (О), который составляет следующее поколение.

Обратите внимание на данный пример, в котором ансамбль геномов фреймируется как объект, имеющий слабую тождественность (по принципу семейного сходства в буквальном смысле) с самим собой на протяжении поколений. И отметьте, что этот объект одновременно инстигирует новый набор фенотипов (через траектории развития) и является чувустви-тельным к старому ансамблю фенотипов (через траектории размножения).

Безусловно, утверждать, что среда «ощущает» и «инстигирует», и, таким образом, воспринимать ее в качестве агента, пусть и оригинального, или же производного - чего-то, что отобрано для того, чтобы ощущать и инстигировать именно таким образом, - будет неправильно. Вместо этого мы можем перевернуть фрейм на мгновение так, чтобы то, что организм-как-агент инстигирует (через траектории развития) и ощущает (через траектории размножения), рассматривалось лучше как вход и выход. А, соответственно, среда-как-объект, которая, по сути, является ситом, порождает последствия только благодаря серендипности1.

Например, окружающая среда может включать какой-то градиент (например, различные уровни силы тяжести, температуры, освещенности и т.д.), и поэтому индивиды, которые способны идти дальше вдоль градиента (например, подниматься выше по склону, переживать более суровую зиму или оказываться ближе к свету), воспроизведутся и тем самым вне-

1 В кибернетическом понимании просеивание и серендипность похожи на врагов (или на нечто, перехватывающее по пути) и на шум (или на нечто мешающее), и оба эти понятия тесно связаны с понятием паразита (Kockelman 2011; Serres 2007 [1980]; Shannon 1949; Shannon, Weaver 1963 [1949]).

60

сут свой вклад в следующее поколение. Таким образом, хотя мы можем сказать, что некий аспект некоего организма был выбран естественным отбором (сложных процессов просеивания), то, что осуществляет просеивание, разумеется, не обязательно является артефактом или сознательно разработанным инструментом, который осуществляет отбор фенотипа в качестве своей намеренной функции.

(Следует отметить, что среда любого организма частично состоит из других организмов, которые сами суть предметы отбора. Кроме того, среда любого организма также частично состоит из продуктов этого организма, а также продуктов других организмов - от экскрементов летучих мышей до гнезд птиц, от тени до кислорода. Это означает, что все, что осуществляет просеивание, может само быть результатом отбора - хотя отбирается оно необязательно для того, чтобы оно осуществляло просеивание. Более того, не стоит сбрасывать со счетов ту возможность, что способность быть отсеянным именно таким образом была результатом отбора. В общем, так же легко недооценить роль означивания и отбора в мировом масштабе, скатившись к реификации, как и переоценить ее, скатившись к фетишизации.)

Подобный отбор, естественно, является, как и должен являться, просто тупым «пропусканием через что-то», и отсюда возникает идея агента как сита, действующего в логике серендипности. Тем не менее обратите внимание, что это «пропускание» является фундаментально реляционным: оно является не функцией фенотипа как такового, а скорее функцией отношения фенотипа к аффордансам окружающей среды. К этому мы еще вернемся чуть позже. Заметьте, это отношение может в точности зависеть от сенсорных и инстигационных способностей популяции организмов как фенотипов: чем лучше в окружающей среде они могут ощущать и инсти-гировать (т.е. быть агентивными) и чем лучше эти ощущения и инстига-ции учитывают «реальные» свойства объектов (посредством означивания), тем лучше они могут преодолевать ограничивающие градиенты для последующего воспроизводства. Именно поэтому то, что было отобрано методом грубого просеивания, может быть показателем негрубой отбороч-ности и не носящего произвольный характер означивания. Таким образом, процессы, представленные этой диаграммой, действуют как начальные причины процессов, представленных другими диаграммами. Означивание и отбор - лучшие друзья просеивания и серендипности (а возможно, их даже связывает что-то более интимное, чем дружба).

6. Технокогниция (часть 2): Газонокосилки и логические вентили

Благодаря работе таких психологов и философов, как Выготский (Выготский, 1978) и Остин (Austin, 2003 [1955]), давно известно, что символы являются инструментами. Менее понятны различные способы, с по-

61

мощью которых инструменты представляют собой семиотические процессы, и именно этот момент мы можем сейчас рассмотреть подробнее.

Инструмент не является собственно материальным артефактом (например, конфигурацией дерева и стали, которую мы называем «молоток»). Скорее инструмент - это реляционный процесс отбора и означивания (таблица 1, средняя строка). То есть знак - это конфигурация дерева и стали, которые могут ощущаться агентом. Интерпретант этого знака - это действие, инстигированное агентом (например, удар по гвоздю). А объект этого знака - это функция инструмента: как форма инструмента (в качестве знака), так и использование этой формы (интерпретация) указывают на эту функцию. Таким образом, агент - это просто тот, кто может ощущать и ин-стигировать так, чтобы то, что было инстигировано (удар по гвоздю), имело смысл в контексте того, что ощущается (сборка из дерева и стали) с точки зрения агента и при условии наличия у объекта определенных свойств.

Таблица 1

Материальная культура и семиотический процесс

Семиотический процесс Знак Объект Некоторые возможные интерпретанты

Аффорданс Природные свойства Приобретение Действие, которое учитывает свойство, или инструмент, который инкорпорирует свойство (в свете приобретения, которое обеспечивается свойством)

Инструмент Изобретенная сущность Функция Действие, которое использует сущность, или инструмент, который инкорпорирует или контекстуали-зирует сущность (в свете функции, которая выполняется сущностью)

Действие Контролируемое поведение Цель Действие, которое реагирует на поведение, инструмент, который реализуется поведением, или инструмент, который контекстуализирует поведение (в свете цели, на которую ориентировано осуществление поведения)

Не столь важно, использует ли агент форму ради намеченной функции ее создателя: иногда предполагаемые и фактические функции сходятся, а иногда расходятся. Агент с другими интересами (например, кто-то, кто не может дотянуться до поясницы, чтобы ее почесать), конечно, может найти (или, скорее, «фреймировать») совершенно другую функцию в той же самой конфигурации дерева и стали. Само собой, не все варианты срабатывают. Как естественные причины, так и социальные соглашения формируют возможные интерпретанты материальных объектов, определяя, что считается уместным и эффективным использованием (конвенционально), а что считается возможным и действенным использованием (каузально). Например, попробуйте бить по гвоздю подгузником, и вы будете наказаны «природой»; и попробуйте носить подгузник как шляпу, и вы будете наказаны «культурой».

Без сомнений, одна и та же сборка из дерева и стали может вступить в более очевидные процессы отбора и означивания. Например, в одном

62

фрейме такая сборка может быть объектом, на который ссылается такое слово, как «молоток». В ином фрейме она может выступать в качестве естественного или некоммуникативного признака того, что тот, кто ее держит, обладает определенным навыком или связан с определенной профессией. В другом фрейме такая сборка может быть символом солидарности, знаком ручного труда или символом статуса. И еще в другом фрейме она может быть признаком того, что какая-то группа имела контакт с другой группой, была связана с ней торговым маршрутом или же обладала знаниями для добычи определенной руды1. Наконец, эта сборка из дерева и стали может быть не просто знаком или объектом, она также может быть интерпретантом предшествующего отношения означивания и отбора. Например, точно так же, как действие по использованию молотка может являться интерпретантом функции молотка, молоток сам по себе может являеться интерпретантом покупки, которая обеспечена аффордансом древесины и металла, из которых он состоит. То есть более крупный инструмент в целом работает как интерпретант меньших инструментов и аффор-дансов, которые составляют его как части: его знаковый компонент (или «форма») относится к их знаковым компонентам как целое к частям, а его объектный компонент (или «функция») относится к их объектным компонентам как цели к средствам.

Однако инструменты вступают и в более интересные отношения означивания и отбора. В частности, инструменты - это не просто знаки, объекты и интерпретанты и не просто средства и цели: инструменты - это также агенты, которые, пусть и деривативным образом, обрабатывают знаки для производства интерпретантов. Это относится не только к относительно сложным инструментам (таким как компьютеры и роботы), но и к относительно простым (таким как молотки или газонокосилки).

В частности, несмотря на то что некоторые найдут заявления о том, что газонокосилка «ощущает» и «инстигирует», преувеличением, мы должны отметить, что газонокосилки также являются агентами - не потому, что они совершают отбор сами по себе, а потому, что они сами были отобраны (согласно определению агента в разделе 1). В частности, газонокосилка отобрана (частично через некоторый оригинальный процесс изготовления и частично через некоторый последующий процесс толкания ее вперед), чтобы взять нескошенную траву (ощущение) и превратить ее в скошенную (инстигация). (Такая агентивность отбора распределена по длинной линии средоорганизмов, среди которых - дизайнер, производитель, актор, владеющий инструментом, актор, владеющий акторами, и др.)

1 Это также может являться знаком в ницшеанском смысле - знаком того, что какой-то модус власти оказал воздействие, возможно, путем рефрейминга функции формы или объекта знака. И это также может быть товаром в понятиях Маркса, практическая ценность (знак), ценность которой (объект) связана с его меновой стоимостью (интерпретант).

63

И этот процесс имеет смысл, с точки зрения агента, только при условии наличия определенных свойств объекта.

Поэтому, если мы относимся к газонокосилке как к чему-то, что воспринимает и инстигирует (хотя и деривативно), тогда то, что воспринимается, само по себе должно быть знаком, а то, что инстигируется, само должно быть интерпретантом, так что каждый пункт этого набора коррелятивно взаимосвязанных признаков будет назван нами «объектом». Это означает, что мы можем представить траву как семиотический процесс, как и в случае с молотками. Однако, возможно, лучше всего ее понимать как аффорданс, а не как инструмент. То есть знак - это набор естественных свойств, которые могут быть восприняты, объект - это набор приобретений (purchases), предоставляемых этими свойствами (или чем-то, что надежно коррелирует с этими свойствами), а ключевые интерпретанты -действия, которые учитывают эти свойства из-за приобретений, которые те предоставляют (табл. 1, первый ряд). Это является переформулированием известной теории Гибсона о ценностях (Gibson 1986) в терминах более базовых процессов означивания и отбора (Kockelman 2006 b).

Разные агенты в разных контекстах могут находить (или фреймиро-вать) разные приобретения (как объекты) в одних и тех же свойствах (как в знаках). Например, можно использовать одно и то же травяное поле для игры в гольф или выпаса овец. Таким образом, газонокосилки ориентированы на определенное подмножество приобретений, обеспечиваемых травой. Например, своими лезвиями они ориентированы на то, что трава позволяет быть срезанной вещами определенной формы; своими колесами они ориентированы на то, что нескошенная трава позволяет продвигаться по ней, если ее придавить; своими ручками они ориентированы на то, что человеческие руки будут их толкать, и т.д. Хотя из работ Гибсона и фон Икскюлля хорошо известно, что среда содержит разные приобретения в зависимости от агента, который в ней реализует свои способности к ощущению и инстигации. Также верно, что среда предоставляет разные приобретения для одного и того же агента в зависимости от инструментов, которыми он в настоящее время владеет, и действий, которые он в настоящее время предпринимает. Обобщенно представляя ключевую идею Боаса, можно сказать, что человек воспринимает (или ощущает) и вознамеривается (или инстигирует) - через свои инструменты, будь то «приспособления» или «символы», действия или роли, аффордансы или идентичности.

Стоит вновь остановиться на мгновение, чтобы прояснить основополагающее значение холизма как абсолютно не редукционистской аналитической позиции и связать некоторые из вышеизложенных вопросов с феноменологическими и текстуальными проблемами. Существует инкорпорация: определенные знаки как части имеют смысл только по отноше-

64

нию к другим знакам как целым1. Например, чтобы понять значение слова, нам может понадобиться узнать предложение, в котором оно встречается (Frege 1955). А чтобы понять значение предложения, нам может понадобиться знать речевой жанр, к которому оно относится (Bakhtin 1986). Также существует контекстуализация: определенные знаки как фигуры имеют смысл только по отношению к другим знакам как к фону. Например, чтобы узнать, к кому относится «я», нам может потребоваться информация о том, кто говорит, - это будет являться нашим контекстом (Jakobson 1990), а для того чтобы узнать, к кому относится «он», может потребоваться знание о том, о ком говорилось ранее, это в свою очередь будет являться сопутствующим текстом (Halliday and Hasan 1976). Существует также реализация: определенные знаки как эффекты имеют смысл только относительно других знаков как причин.

Мид (Mead 1934) и Гоффман (Goffman 1981) были, например, крайне чувствительны к проявлениям того, как значение высказывания может иметь смысл только в контексте его корней (например, высказывания, в отношении которого данное высказывание является ответом) и его плодов (например, высказывания, которое будет ответом в отношении данного высказывания). Действительно, большая часть работы по интерпретации включает постоянное отслеживание интерпретатором таких причин и следствий, частей и целых, а также фигур и фонов. Кроме того, оно включает постоянное курсирование между ними. (Вспомните наше обсуждение формирования фреймов в более общем плане.) Когда мы говорим о тексте как о чем-то, имеющем, подобно ткани, особую «текстуру», мы как раз ссылаемся на его бесконечно богатые пересечения таких инкорпорирующих, контекстуализирующих и реализующих отношений. И когда в конце раздела 4 мы описывали некоторые способы, которыми контекст или же ко-текст и культура ограничивают индексальные и инференциональные пространства, именно эти виды отношений мы и имели в виду.

Мы вышли на обобщения по поводу такого рода текстурных отношений, идя от символических текстов и последовательностей интерактивных ходов к материальной культуре и в целом к бытию в мире. При этом мы получили относительно связный (или «текстурированный») ансамбль аффордансов, инструментов и действий (а также ролей и идентичностей). В качестве примера инкорпорации (как отношения части к целому) можно рассматривать, скажем, функцию, выполняемую спицами, которая может иметь смысл только в отношении к (функции) колеса. Или же приобретение, предоставляемое глиной, может иметь смысл только в отношении горшка. В качестве примера контекстуализации (как отношения фигура vs фон) - функция, выполняемая ножнами, может иметь смысл только по отношению к мечу. Или функция, выполняемая коньками, может иметь

1 Грубо говоря, «иметь смысл» для знака означает, что актор (или аналитик) может выяснить, какой объект ему предназначено иметь и какой интерпретант он может породить.

65

смысл только по отношению ко льду. Можно показать, что такие отношения структурируют не только способы проживания в мире (Коске1тап 2006 Ь), но также способы представления этого мира (Коске1тап 2007 с) или же то, как различные ментальные состояния и речевые акты приобретают когерентное содержание только по отношению друг к другу (и, по сути, по отношению к способам обитания в мире)1.

1 Подводя к своему рассказу о бытии-в-мире в «Бытии и времени» (Heidegger 1996 [1927]: 59-106), Хайдеггер начинает с того, что сосредоточивается на практических вещах или «оборудовании», вроде молотков и обуви. Чтобы описать природу или значение таких вещей, он ввел понятие референсов (die Verweisungen), которое может быть приблизительно понято как отношения вещей друг к другу, в силу того что они вовлечены в практические проблемы. Своей теорией референсов Хайдеггер критиковал традицию, которая фокусировалась на репрезентациях (например, на психических состояниях и речевых актах, которые мы обсуждали в разделах 2 и 3). Для Хайдеггера референсы являются более первичными формами значений, чем репрезентации. Однако референсы не предполагают того, что репрезентации должны быть полностью ими замещены, - скорее потеснены.

Для лучшей иллюстрации референсов сосредоточимся на инструментах. Под инструментом понимается действие, которое он выполняет (то, что Хайдеггер называл «для-того-чтобы»). Например, молоток референсирует действие удара по гвоздю. Инструмент референси-рует другие инструменты, которые его контекстуализируют (в-контексте). Например, молоток референсирует гвозди и дерево, а также пороги и скамейки. Кроме того, инструмент отсылает к работе, которую он будет выполнять (бытие-для-чего), эта работа зачастую сама является другим инструментом. Например, молоток референсирует стол, который делает актор. Эта работа, в свою очередь, относится к тому, кто будет использовать ее в качестве актора (для-кого). Например, стол референсирует сына или дочь как того, кто однажды будет сидеть за ним. Эта работа референсирует к любым материалам, которые она затрагивает, зачастую к другим инструментам (из-чего). Например, стол референсирует ножки и столешницу, пиломатериалы и краски. И эта работа после потенциально длинной цепочки промежуточных работ референси-рует финальную работу (ради-чего). Например, работа референсирует роли актора, допустим, плотника, заполняющего рабочее пространство знакомыми инструментами. И, что еще важнее, работа референсирует идентичность актора. Например, в роли отца, выполняющего роль плотника, когда он делает стол для своего сына или дочери, чтобы быть хорошим родителем.

Крайне важно, что референсы Хайдеггера являются самовстроенными, а также образуют бесконечную сеть. Например, сам инструмент может быть работой, выполненной предшествующим действием, а сама работа может быть инструментом, который задействован последующим действием. Аналогичным образом сами материалы могут быть работой, выполненной предыдущими действиями, а сама работа может быть материалом, включенным в последующую работу. Наконец, пользователь сам может быть актором, который пользуется работой как инструментом, а сам актор быть пользователем работы, реализованной предыдущим действием. Для Хайдеггера когерентность референсов (то, как смыслы, инструменты, действия, роли и идентичности имеют смысл в контексте друг друга) является более первичной, чем соответствие (корреспондентность) представлений (то, как субъект адекватен объекту или психическому состоянию или речевой акт адекватен состоянию дел).

Как должно быть ясно, приведенное нами рассуждение об аффордансах, инструментах и действиях (ролях и идентичностях), представленное выше, призвано заменить хайдеггеровскую концепцию референсов. Вместо того чтобы описывать такого рода сущности через фрейм «референсирования», мы представляем их как семиотические процессы, которые контекстуализируют, реализуют и инкорпорируют друг друга. Говоря смелее, у

66

Более того, такие отношения, вероятно, справедливы для биологических объектов в стереотипном смысле (например, для органов по отношению к другим органам внутри организма, в также для организмов по отношению к другим организмам в экологической нише). На этом уровне анализа психологи, лингвисты, археологи, а также (среди прочих) биологи участвуют в очень похожих между собой проектах - фундаментально холистических и интерпретативных. Обратите внимание, что классические методы так называемого гуманитарного познания часто являются именно теми инструментами, которые необходимы для изучения нечеловеческих способов означивания и отбора.

Наконец, мы можем обратиться к более явным технокогнитивным инструментам, таким как логические вентили (например, конъюнкция1), алгоритмы (сито Архимеда), искусственные языки (например, Лисп) и компьютеры как таковые. К примеру, рассмотрим логический вентиль, который имеет два входа и один выход. Как минимум, он ощущает свои входные данные и инстигирует свои выходные данные. В свою очередь, он был отобран (каким-то другим агентом, производным которого он является) для инстигирования определенным образом в контексте определенного ощущения. Например, если оба его входа регистрируют напряжение выше определенного порога, его выход должен создавать напряжение выше определенного порога. Входные данные могут надежно коррелировать с событиями в мире. Выходные данные тоже могут надежно коррелировать с событиями в мире. Притом что последнее должно иметь смысл в контексте первого с точки зрения агента, при условии наличия определенных свойств у этих событий. Предположим, что входные данные надежно коррелируют с высокой влажностью и сильным ветром, а выходные данные надежно коррелируют с закрытием ставней дома. Таким образом, в то время как создатель логического вентиля (как один из наиболее оригинальных агентов, участвующих в этом сценарии) мог иметь в виду очень общий объект, тот, кто позже помещает вентиль в конкретную схему (в качестве последующего агента), проецирует гораздо более конкретный объект на входы и выходы логического вентиля, в данном примере -плохую погоду.

Таким образом, имеет смысл предполагать, что такие устройства и вообще любые функции, обладающие входами и выходами, в более общем смысле известные как переключатели (shifters), семиотически сродни таким словам, как «здесь», «сейчас» и «нас» (Jakobson 1990). Их значения

Хайдеггера не было теории смысла (хотя у него были блестящие интуитивные идеи относительно необходимости такой теории). Ученые, работающие в этой традиции (например, те, что занимаются проблемами «обитания» (Wohnen) и т.п.), как правило, наследуют это отсутствие теории, а также склонны использовать тарабарщину Хайдеггера в качестве замены для «сколачивания» реальной концептуальной рамки.

1 Логическое «И».

67

(как существенные характеристики объекта) и мотивации (как интересы агента, который их отобрал) могут быть полностью определены только в более широком контексте. Например, в таком, в котором принимается во внимание более длинная схема (например, аккумулятор) и в котором есть контекстуализирующий аффорданс (например, электроны), инкорпорирующий инструмент (например, персональный компьютер), реализующее действие (например, загрузка файла) и перформативно исполненная идентичность (например, озорной и дерзкий хакер).

Как и всегда, здесь мы сталкиваемся с обычными вопросами фрей-минга. Например, одни и те же вентили (вместе со многими идентичными братьями и сестрами) могут использоваться в защелке (очень простая форма памяти), которая сама используется в аккумуляторе (очень базовый вид сумматора), использующемся в центральном процессоре (например, машине Тьюринга, построенной с архитектурой фон Неймана). И точно так же, как велосипед (как относительно большой инструмент) обеспечивает интерпретант функции меньших инструментов, из которых он состоит (например, спиц, педалей, цепей и т.д.), и - как эти более мелкие инструменты обеспечивают интерпретанты приобретений, предоставляемых инкорпорированными в них аффордансами (например, сталью, пластиком и резиной), - аккумулятор обеспечивает интерпретанты каждого из логических элементов, его составляющих. Каждый из этих логических элементов, в свою очередь, обеспечивает интерпретант приобретения, предоставляемого его компонентами (от кремния до припоя, в зависимости от текущего состояния техники). При этом можно уменьшать масштаб рассмотрения, доходя до функции, выполняемой многими взаимосвязанными цифровыми компьютерами (как, например, в случае Интернета), - и даже беря еще сколь угодно шире. Также можно и уменьшать масштаб - вплоть до приобретений, обеспечиваемых множеством инкорпорированных атомов кремния, - и вообще беря сколь угодно крупный план.

Таким образом, логические вентили являются относительно дерива-тивным агентом (его собственное размещение в цепи и функция ощущения и инстигации определяются тем, кто его сделал, и тем, кто его подключил). Хотя он может иметь гораздо меньшую степень агентивности, чем более оригинальные агенты, следует помнить, что эти более сложные агенты (которые, как кажется, осуществляют отбор) сами были отобраны для выполнения различных функций (как бы широки эти функции ни были) в других временных масштабах (сколь угодно длительных) как части других единиц ответственности. Другими словами, не зацикливайтесь на том факте, что инструменты являются «производными» (деривативными) агентами. В этом плане не существует такой формы жизни, которая не являлась бы деривативным агентом. На самом деле, вероятнее всего, нет ничего, что не было путем отбора укорено в самых тупых из агентивностей -в отсеве и серендипности. (Это не означает, что человеческая агентив-ность, будь она понимаема с интенциональной или семиотической пози-

68

ции, не является поразительно уникальной и эффективной по своей силе и гибкости. Действительно, люди были отобраны, чтобы иметь самые широкие функции, ориентированные на разнообразные значения для различных мотиваций в зависимости от контекста человеческих культур. Homo sapiens (Человека разумного) следовало бы переименовать в Homo shiftters (Человека переключающегося).

Наконец, в то время как основное внимание данного раздела было уделено логическим вентилям и газонокосилкам, можно было бы привести аналогичное, хотя и гораздо более сложное описание нейронов. Можно было бы также описать функции, которые составляют компьютерные программы или математические формулы. Подобно тому как мы сместили фреймы во разделе 2, чтобы сосредоточиться на когнитивных процессах, которые являются посредниками между речевыми актами, мы также могли сместить фреймы, чтобы сосредоточиться на неврологических процессах, которые опосредуют когнитивные процессы. Все они являются устройствами ввода-вывода или ощущающими и инстигирующими агентами, которые можно рассматривать в укрупняющихся, а иногда и уменьшающихся масштабах - до бесконечной степени сложности. Причем такие целостности и их части функционируют как относительно деривативные агенты и имеют множество более или менее специфических объектов, обусловленных переключающимися контекстами их схематики. Более того, они сами «подключены» к речевым актам, когнитивным процессам и материальным практикам, так что вся цепь (подобно сети взаимосвязанных средоорга-низмов) функционирует как единая система отбора и означивания с огромным количеством входов и выходов. И весь этот ансамбль, как говорил Бейтсон, ощущает и инстигирует «различия, создающие различия». Вся цепь фунционирует как единая система вне зависимости о того, отобраны оригинальные агенты или конечные и означиваются ли исходные объекты или конечные. Другими словами, в то время как наше внимание было сосредоточено только на отборе и означивании, просеивание и серендип-ность могут действовать в любом масштабе внутри такой сети.

7. Еще раз про отношения между отношениями

Мы только что пронаблюдали, как можно взять более базовые процессы означивания и отбора и соединить их с любой степенью сложности, которую только можно себе представить, - от нейрона до нервной системы, от логических вентилей до Интернета, от организма до экологической ниши, от одного отправителя знака до семиотического сообщества. В контексте таких взаимосвязей целесообразно рассмотреть некоторые из более простых видов всегда присутствующих отношений между отношениями, а также описать более сложный тип отношений между отношениями, действующими одновременно.

69

На рисунке 9 показаны взаимосвязи между различными отношениями, которые обсуждаются в нашей работе. Как можно заметить, он являет собой не что иное, как расширение или взятие крупным планом крошечного фрагмента гораздо более крупной сети - например, небольшого отрывка разговора, который в настоящее время находится в фрейме рассмотрения исследователем. Сам по себе разговор представляет лишь пятиминутный образец в жизни двух членов определенного речевого сообщества. Более того, так же как этот рисунок предназначен для демонстрации тонкой структуры какого-либо звена в более общей сети, любые его собственные звенья могут быть расширены для раскрытия уже их тонкой структуры, например когнитивных процессов, которые являются посредниками между тем, что только было услышано говорящим, и тем, что он собирается сказать, или же материальной инфраструктуры цифровой среды, которая соединяет адресанта с адресатом на расстоянии около 5000 миль. Пунктирные линии показывают пути, по которым этот вид взаимосвязанности может фрактально разворачиваться вглубь или ризоматически расширяться наружу до бесконечности.

Рис. 9.

Еще раз про отношения между отношениями

Так, подмножество отношений между отношениями, обозначенных как а, включает классические соссюрианского вида отношения - эти отношения между любым знаком и объектом (или между означающим и означаемым) имеют смысл только в контексте других отношений знак -объект в рамках семиологической структуры или кода. Хотя эти отношения явно отображены только в одной части диаграммы, это следует понимать как то, что они потенциально встроены в любые отношения объект - знак (и интерпретант - объект) внутри диаграммы. Как можно видеть, хотя такие отношения были предметом восхищения и презрения в структуралист-

70

ских и постструктуралистских кругах соответственно, они в лучшем случае являются лишь крошечным кусочком лука в этой огромной шаурме. Возможно, никогда прежде прицел целого поколения критических теоретиков не оказывался заброшен настолько далеко от мишени - в мнимых представлениях о том, что они понимают и подрывают самые основы смысла.

Подмножество отношений между отношениями, отмеченных нами как b, - это те отношения, которые связывают знаки, объекты и интерпретанты отношениями корреспондентого соответствия по Пирсу (correspondence)1. В других своих сочинениях я приводил доводы в пользу центральности такого рода отношений и их парадоксального забвения в большей части социальной теории ХХ в. Я использовал подобного рода отношения для построения семиотической онтологии товара (Kockelman 2006 c) и для анализа распределения семиотической агентивности (Kockelman 2007 a). В этих работах я рассмотрел вопросы власти и знаний, эксплуатации и господства, закрытости и открытости, материального и психического и т.д., поэтому в гуманистических целях в этом сочинении я не буду подробно останавливаться на этом пункте.

Подмножество отношений между отношениями, отмеченных буквой с, связывает агентов с ощущениями и инстигациями. В некотором смысле они восходят к теории души Аристотеля (как того, что «чувствует» и «движет») и должны быть интуитивно понятны любому, кто когда-либо задумывался об организмах. Но теория фон Икскюлля (von Uexkull 1926) о семиотических процессах у животных, вкупе с его изящными диаграммами, наиболее близки к этой концепции. В настоящем сочинении такие отношения между отношениями были также обобщены для описания более деривативных агентов, таких как инструменты и среды.

Подмножество, помеченное как d, представляет собой отношения между двумя определенными выше отношениями, которые находились в центре внимания в настоящей работе. Отношения из этого подмножества суть отношения сущностной комплементарности и симметричности отношений знак - объект - интерпретант (b) и отношений ощущение - агент -инстигация (с). Это отношение между отношениями, которые составляют интерфейс между организмом и средой, или, вернее, составляют сам средо-организм. Как показано выше, такие средоорганизмы могут становиться предметом различных форм фрейминга посредством таких процессов, как контекстуализация (фигура vs фон), реализация (причина vs следствие) и

1 Обратите внимание, насколько это отличается от более распространенного восприятия корреспондентного соответствия как «истины» (в смысле адекватности утверждения или убеждения положению дел), которое, по сути, возвращает нас ко все тем же отношениям означающее - означаемое. Также обратите внимание на упущенную возможность Гирца (не говоря уже о целом поколении ученых в антропологии, литературоведении, религиоведении и т.д., работающих под знаменем «интерпретации») предложить теорию «интерпретантов культуры».

71

инкорпорация (часть У8 целое). Ответ на вопрос о том, где проводятся эти границы, является функцией отношения между аналитиком и анализируемым средоорганизмом, которое, в свою очередь, само является отношением агент - объект (аналитик - средоорганизм).

Подмножество, обозначенное буквой е, представляет социальные отношения, введенные Аристотелем и Марксом: отношения между людьми, опосредованные отношениями между вещами, где оба эти режима отношений сами основаны на означивании и отборе. Важно отметить, что наша работа обобщает данный вид отношений, представив их как отношения между агентами (которые также могут быть «вещами»), опосредованные отношениями между объектами (которые также могут быть «людьми»). В более широком смысле - люди, связанные таким образом, могут быть не только покупателями и продавцами, адресантами и адресатами, самими собой и другими, они также могут быть участниками интеракций любого масштаба, от афферентных нейронов до экологических ниш, от сообществ до корпораций. К примеру, взаимосвязанными агентами и объектами могут быть зеленые мартышки и хищники, логические вентили и плохая погода, женщина и ее газонокосилка - в отношениях к целям женщины и к функциям газонокосилки.

Подмножество отношений, помеченных как /, отличается от подмножества, отмеченного как е, хотя с виду они могут показаться схожими. Эти отношения могут пониматься как отношения между отношениями типа с1, образованными ансамблем взаимосвязанных средоорганизмов -будь то нейроны или логические вентили, речевые акты или психические состояния, инструменты или действия, преднамерено действующие индивидуумы или просеивающие градиенты. Таким образом, эти отношения опосредуются действительными и возможными конфигурациями каналов так, что ощущения и инстигации или же знаки и интерпретанты одного такого средоорганизма имеют смысл только в контексте ощущений и ин-стигаций или же знаков и интерпретантов других таких средоорганизмов1. В некотором смысле это можно представить как способ обобщения идей Соссюра от кодов или «языков» (как отношений между знаками и объектами) к каналам или «инфраструктуре» (как отношениям между адресантами знаков и их интерпретаторами). Этот тезис нуждается в более детальном рассмотрении.

1 Велик соблазн сказать, что исследователи социальных сетей фокусируются лишь на отношениях / - либо математически (и, следовательно, часто без ссылки на другие виды отношений), либо социологически (и, таким образом, обычно принимая во внимание только отношения типа е. Таким образом, они обычно полностью исключают отношения а - с1 и, следовательно, фактическое значимое содержание взаимодействий между связанными средоорганизмами. Но позвольте мне оставить этот пункт для другого сочинения.

72

8. От кода к каналу: Сети взаимосвязанных средоорганизмов

Чтобы понять последний упомянутый тип отношений между отношениями, необходимо обратить внимание на фундаментальное сходство между кодами и каналами. Код - в теориях Якобсона и Соссюра - представляет собой набор отношений тип - тип: означающие (или знаки) одного типа образуют пары с означаемыми (или объектами) другого типа. Для естественного языка, такого как английский, требуется целый словарь для полного определения кода: набора мэппингов между словами и понятиями. А для логического вентиля, такого как инвертор1, могут быть указаны только два отношения знак - объект: какой диапазон напряжения считается «истиной» и какой диапазон напряжения считается «ложью». Что же касается канала, то, по Якобсону и Соссюру, он представляет собой связь между адресантом и адресатом (или между говорящим и интерпетатором), так что признаки, выраженные первым (посредством процессов, включающих инстигацию), могут быть интерпретированы последним (посредством процессов, включающих в себя ощущения). К каналам относятся и синапсы, и воздушные кабели, и кросс-кабели компьютерных сетей. Некоторые кабели являются естественными аффордансами, а другие - искусственно разработанными инструментами (относительно говоря)2. Обратите внимание на фундаментальную симметрию: так же как коды соединяют знаки и объекты, каналы соединяют адресантов и интерпретаторов. Теперь мы сосредоточимся не на том, какие знаки отправлять, а на том, куда их отправлять3.

Несмотря на то что Соссюр мало что мог сказать о каналах, он довольно много знал о кодах. В частности, он выявил известный набор различий, которые основывались на его понимании кодов и основ структуралистской теории языка. Вот эти различия: отбор против комбинации, язык против речи, синхрония против диахронии, произвольный знак против мотивированного знака. Каждая из этих дихотомий может быть расширена для приложения к более общей концепции о каналах, инфраструктуре и сетях - с двумя важными оговорками.

Оговорка первая. Смысл состоит не в том, чтобы просто обобщить категории Соссюра от кодов к каналам (это просто дало бы нам структурализм канала, тем самым давая преимущество языку по отношению к речи, синхронии к диахронии и т.д.). Скорее, смысл заключается в том, что-

1 Логическое «НЕ».

2 Отметьте, что каналы сами по себе могут быть аффордансами и инструментами, поэтому сеть, соединяющая средоорганизм, сама состоит из средоорганизмов. И когда кто-то прочерчивает границы между каналом и средоорганизмом, то отбор соответствующего фрейма обычно обосновывается относительной важностью или же агентивностью задействованных элементов.

3 Я высоко ценю эту простую симметрию между материальной трансляцией (каналом) и осмысленной трансляцией (кодом) и стараюсь развивать ее влияние (Коске1тап 2011).

73

бы считать его категории полюсами континуума и исходить из понимания социальной теории как области, требующей диапазона всех позиций в этом континууме, и, таким образом, сосредоточить внимание как на мотивированных знаках, так и на произвольных, как на практиках, так и на структурах, как на отборе, так и на комбинациях, как на трансформации, так и на статике.

Оговорка вторая. Нужно отметить, что мы фокусируемся не на самих каналах, а на сети каналов, связывающих целый ансамбль средоорганизмов. Однако проблема со словом «сеть» заключается в том, что его референт часто представляется как двумерная поверхность, занимающая трехмерное пространство. Вместо этого следует попытаться представить себе N-мерную субстанцию (по уши заполненную мозгами и клыками), втиснутую в четырехмерный пространственно-временной континуум. Держа эти оговорки в голове, мы можем приступить к обобщению.

Начнем с того, что вместо того чтобы думать об отборе (из парадигматических альтернатив в коде, т.е. об отборе из опций он, оно или она; был, есть или будет; счастлив, грустен или зол), - задумайтесь о том, какие каналы (к каким интерпретаторам) одновременно доступны одному адресанту в пределах данной сети. И вместо того чтобы думать о комбинации (отобранных вариантов в линейно упорядоченные синтагмы, вроде: она злится; он было грустен; она будет счастлива и т.д.) - задумайтесь о том, к каким каналам можно последовательно обращаться от одного адресанта. Иными словами, такие операции, как отбор и комбинация, выполняются как применительно к кодам, так и применительно к каналам. Подобно тому как «ценность» (значимость) знака (как отношения означающее - означаемое) для Соссюра зависит от роли этого знака в грамматическом коде, ценность средоорганизма зависит от его роли в сети каналов. При этом под «ценностью» мы подразумеваем то, как именно, с учетом этого более широкого контекста, следует понимать свойства его объекта или интересы его агента (притом сам контекст зависит от используемого фрейма).

Комплементарные понятия языка и речи (понимаемые здесь в более широком смысле как «структура» и «практика» соответственно) могут быть также расширены от кодов к каналам. Так же как выше это было сделано в отношении другой пары комплементарных понятий - комбинации и отбора. Для современных людей, изучающих язык как код, структура имеет две очень разных валентности. С одной стороны, - это чистая потенциальность: с помощью конечного числа слов и правил можно создать бесконечное количество разных предложений. С другой стороны, - это чистая необходимость: грамматика определяет, как следует говорить или что считается приемлемым предложением. Таким образом, практика зависит от этих двух разных валентностей. С одной стороны, - это относится к любому действительно высказанному в определенном контексте предложению - к единичной сущности, обычно называемой «высказыванием». С другой стороны, - это относится ко всем вариантам того, как такое высказывание может

74

идти не по плану. Оно может быть неграмматично по случайным причинам (бабочка щекочет наше горло) или же по эстетическим или политическим причинам (поэт использует прилагательное как существительное, подобщность инвертирует значение слов ты и вы). Действительно, в этом последнем смысле практика может соотноситься со структурой как Давид с Голиафом или как преступность с полицией. Стихотворный метр, от структуры сонетов Петрарки до набора интернет-протоколов, обладает обоими этими свойствами: конечная область ограничений ведет к бесконечному диапазону конфигураций, и любая такая конфигурация может как инстанцировать1, так и подрывать набор ограничений.

Сосредоточить внимание на структуре и практике сети каналов, соединяющих ансамбль средоорганизмов, значит вывести на первый план напряжение между этими валентностями. В определенных случаях, если результирующие выходы или инстигации одного средоорганизма совпадают с входами или ощущениями другого, то они могут быть объединены. И соблюдение таких ограничений может заключаться в относительно простом нахождении соответствия сигналов - уровней напряжения (между логическими вентилями), кодов (между речевыми сообществами), нейротранс-миттеров (через синапсы) и т.д. Отбор и комбинация таких простым образом соединенных каналов могут затем привести к конфигурациям невообразимой сложности. Представим, например, простоту железнодорожных путей, понимаемых как небольшой набор сегментов с одинаковой шириной колеи (например, четырех форм: I, С, У и X), и сложность железнодорожных путей, когда такие сегменты оказываются взаимосвязаны. Короче говоря, структура каналов относится к относительно небольшому набору принципов или протоколов, которые определяют, как средоорганизмы могут быть взаимосвязаны (посредством таких процессов, как комбинация и отбор), что приводит к появлению относительно большого набора конфигураций. Практика же каналов относится к фактической конфигурации, которая сама обычно есть инстанцирование принципов, которые ее породили, но иногда она являет собой попытку их подрыва.

Наконец, вместо того чтобы думать о синхронии (или о статичности) в терминах кода, который в определенный момент составляет грамматику, подумайте об отобранных и комбинированных каналах, а также о базовых принципах и конкретных практиках, которые связывают ансамбль средо-организмов в определенном масштабе времени. И вместо того чтобы думать о диахронии (или трансформации) как об изменениях в грамматической структуре за историческое время, подумайте об изменениях в отборе и комбинации, а также о структуре и практике каналов, которые разворачиваются в различных временных масштабах: эволюционном, историческом, биографическом, масштабе интерактивных ходов и т.д. В темпоральном плане такие масштабы могут варьироваться от эонов до наносекунд; в про-

1 То есть реализовывать и подкреплять. - Прим. науч. ред.

75

странственном плане они могут быть как межзвездными, так и субатомными. Эти ансамбли не являются статичными: объекты и агенты могут родиться или умереть, могут быть введены или исключены, могут организоваться или разбежаться в любой момент. В более человеческих терминах и с учетом нынешних проблем, фундаментальный интерпретант в настоящее время заключается в подключении или отключении канала (подумайте, например, о «Твиттере» и «Фейсбуке»): основной способ инстигации, осуществляемой людьми в реальном времени, заключается в отборе того, какие (и чьи) инстигации им ощущать и что (или кто) ощутит их инстигации.

И последнее. Мы можем обратиться к соссюровской дихотомии произвольного и мотивированного, возвращаясь к различию, проведенному Аристотелем между условностью и природой. У Соссюра такая дихотомия предназначалось для описания отношения между знаком и объектом: почему определенный звуковой паттерн (например, слово «крыса») сочетался с конкретным понятием (например, «домашний вредитель»)? В этом сочинении, напротив, мы сосредоточились на мотивированности в смысле отбора: не на том, как знак обозначает свой конкретный объект, а на том, почему агент производит определенный интерпретант. В терминах Пирса, Соссюр мыслил язык в основном символическим (с отношениями, основанными на конвенции) и минимально иконическим и индексным (с отношениями, основанными на сходстве или смежности соответственно). Однако мы на первый план выдвинули другое - существенную связь между отбором и означиванием, или между «значением» (meaning) и «мотивацией». Мы сосредоточены на гораздо более широком наборе процессов отбора и означивания, чем одни только естественные языки.

Имея в виду вышеперечисленные оговорки, мы можем использовать пару произвольного и мотивированного в расширенном смысле, чтобы представить сети каналов, соединяющих ансамбль средоорганизмов. Центральный момент здесь заключается в следующем: поскольку любой средоорга-низм по определению включен в отношения означивания и отбора, средоорганизмы могут направлять свои воздействия по каналам к другим средоорганизмам на большие расстояния и любой средоорганизм может обращать сквозь большие расстояния к другим средоорганизмам свои причины. Эти причины и эффекты - вне зависимости от их величины и продолжительности, превосходности или разрушительности - возможно, не были отобраны за свое означивание. В некотором смысле наиболее интересные вопросы лежат на грани (и часто далеко за пределами) процессов означивания и отбора. Просеивание и серендипность действуют не только в естественном отборе - у корней системы, они также действуют в посреднических отношениях между любыми двумя взаимосвязанными сре-доорганизмами - как некоторые из их плодов. Как отбор и означивание (как нечто «мотивированное») работают для каждой единицы и в любом масштабе, так и просеивание и серендипность (как нечто «произвольное») действуют тоже для каждой единицы и в любом масштабе.

76

Просеивание и серендипность - особенно рассмотренные применительно к сети взаимосвязанных средоорганизмов и представленные как то, что порождает комплекс эмергентных кодоподобных паттернов (примеры таких паттернов - «язык» и «культура», понятые просто как относительно стабильные специфичные для определенных групп связки между знаками, объектами и интерпретантами), - следует исследовать как ключевые элементы нескольких традиций, о которых я здесь упоминаю лишь мельком. Во-первых, существует глубокая связь между просеиванием и компьютерными языками (и, в более общем смысле, конечными автоматами, бесконтекстными грамматиками и машинами Тьюринга). Если рассматривать такие процессы обобщенно, то ключевым вопросом, лежащим в их основе, представляется проблема фильтрующего устройства, которое принимает определенные строки (strings) (и тем самым «распознает» («признает») определенные языки как наборы строк) и отклоняет другие (Sipser 1996). (Чтобы в полной мере понять силу такой теории, обратите внимание на бесконечно широкий спектр вещей, которые могут быть представлены в виде таких строк [с учетом возможности различных рамок (фреймов) релевантности и степеней разрешения]. Такими строками могут быть все медиа, ДНК и сами компьютерные программы.) Безусловно, большинство компьютерных программ в стереотипном смысле отбираются (пишутся и используются) именно ради их эффекта просеивания. Тем не менее проводятся также многочисленные исследования клеточных автоматов и подобных им процессов: это сложные, организованные и часто полезные паттерны, генерируемые ситоподобными процессами, включающими большие массивы относительно простых агентов, которые, кажется, не были отобраны ни в каком традиционном смысле этого слова. Эта область необъятна, однако можно упомянуть ряд важных работ Кауфмана о самоорганизующихся системах (Kauffman 1993; 1995), которые позволяют составить представление о ключевых сюжетах в этой сфере. Также можно отметить недавно ставшее событием в области антропологии исследование Лансинга (Lansing 2006) о водных храмах на Бали. По иронии судьбы, в подробном и доступно изложенном обзоре Митчелл (Mitchell 2009), посвященном этой области исследований сложности, вопрос значения (meaning) занимает лишь один параграф (184)1. Таким образом, в настоящем сочинении акцент на значении - или, скорее, на означивании - сделан с той целью, чтобы дополнить картину, очерченную этой традицией, сфокусированной на просеивании и отборе, - с тем чтобы затем, в свою очередь, поднять аналогичный набор вопросов с совершенно другой отправной точки.

1 Она на самом деле задается вопросом: «Как информация обретает значение?» - тогда как я, в свою очередь, думаю, что процесс «обретения» идет в другом направлении, т.е. информация держится на огороженной - математической, технической и логической -части значения (Кокелман, «Информация является приложением смысла: Сравнение теорий Шеннона, Пирса и Маккея», неопубликованная рукопись).

77

Существует связь между ситоподобными процессами и исследовательской программой, разработанной сторонниками и противниками ме-мов (Dawkins 1976; Hull 1988; Sterelny 1994; Sober 1992; см. также обзор: Sterelny and Griffiths 1999), исследователями языка и культуры, вдохновленными эпидемиологией (Atran 2002; Boyer 1994; Enfield 2003; Sperber 1996 и др.), антропологами, заинтересованными в связи между культурной эволюцией и генетическими изменениями (Boyd and Richerson 1985; 2005; Cavalli-Sforza and Feldman 1981; Tomasello 1999 и др.), а также лингвистическими антропологами, заинтересованными в связи между циркуляцией знаковых форм и установлением диалектов и регистров (Agha 2003; Labov 1994, 2001). Так, Спербер приводит убедительный аргумент в пользу того, что когнитивные процессы, которые были сами отобраны в других временных масштабах и для других целей (например, для навигации по социальным и экологическим аффордансам плейстоцена), могут привести к склонности (bias) к определенным видам представлений (таким как «убеждения» и «концепты»), которые легко распространяются и широко стабилизируются, порождая модели, которые многие назвали бы «культурой». В предлагаемом нами подходе такие когнитивные склонности являются лишь одним из множества типов сита. Вообще, здесь стоит уделить внимание одному необоасийскому (или неососсюрианскому) замечанию: представления, которые у нас уже есть (такие как «культуры», «коды» и «контексты» или отношения знак - объект), и отношения, в которые мы уже вовлечены (такие как «сети», «каналы» и «инфраструктуры» или отношения адресант - интерпретатор), являются, пожалуй, двумя наиболее важными источниками просеивания (и отбора), лежащими в основе представлений и отношений, которым еще только предстоит у нас появиться1. Этот факт, возможно, является реальным препятствием для любого нехолистического редукционистского понимания «эволюции» или «эпидемиологии» культуры.

Означивание и отбор могут быть фреймированы множеством разных способов, потому Вселенная, в сущности, является Мультивселенной - каждый актор оказывается вовлеченным в какую-то сеть отношений, а каждый исследователь ориентирован на изучение какой-то сети отношений, притом у каждого актора и каждого исследователя эти сети разные. При-

1 Термин «репрезентация» используется в очень широком значении для обозначения публичных и частных представлений о мире (таких как речевые акты и психические состояния), а также способов обитания в мире (таких как аффордансы, инструменты, действия, роли и идентичности) и относительно фиксированных отношений знак - объект - ин-терпретант в более общем плане (независимо от того, оформлены ли они как коды, контексты или сопутствующие тексты). Одна из ключевых причин, по которой репрезентации обладают эффектами отбора и просеивания, обусловлена конституирующими их способами инкорпорации, реализации и контекстуализации. Что касается значимости (и «ценностей»), то они являются специфическими для человека режимами отбора. Объяснение их роли в процессах отбора изложено в (Коске1тап 2010 ф.

78

нимая это во внимание, мы можем утверждать следующее: то, где мы проводим границу между мотивированным и произвольным, или то, как мы фреймируем разделение между тем, что отобрано и означено, и тем, что просеяно и серендипно, само по себе основано на процессах отбора и означивания, а также на процессах просеивания и серендипности1. Перефразируя Уоллеса Стивенса, скажем: цель, сколь угодно недостижимая, состоит в том, чтобы не видеть ничего такого, чего нет, и в том, чтобы видеть то самое ничто, которое есть.

Благодарности

Я хотел бы поблагодарить трех анонимных рецензентов и редактора Марка Алдендерфера за их стимулирующие комментарии и поддержку. Ранний набросок некоторых основных идей этого сочинения был написан, когда я был гостем в Группе по проблемам языка и познания в Институте психолингвистики имени Макса Планка в Неймегене (Нидерланды). Хочу поблагодарить членов этой группы, и в частности Стивена Левинсона и Ника Энфилда, за прием. Стив и Ник также пригласили меня принять участие в Симпозиуме Веннера-Грена «Корни человеческой социальности» (Enfield and Levinson 2009). Несколько ключевых концептуальных линий моего рассуждения возникли в разговорах с Ником Энфилдом, которому я и посвящаю эту работу.

Перевод с англ.: И.В. Фомин, А.В. Фомина. Научный редактор перевода: И.В. Фомин2

Список литературы (References)3

Agha, Asif. 2003. The social life of cultural value. Language and Communication 23(3): 231-273. Anscombe, G.E. M. 1959. Intentions. Oxford: Blackwell. Aristotle. 2001. Nicomachean ethics. In The basic works of Aristotle.

Richard McKeon, ed. Pp. 935-1112. New York: Modern Library. Atran, Scott. 2002. In gods we

trust: the evolutionary landscape of religion. Oxford: Oxford University Press. Austin, J.L. 2003 (1955). How to do things with words. Cambridge, MA: Harvard University Press. Bakhtin, Mikhail. 1986. The problem of speech genres. In Speech genres and other late essays. Pp. 112-145. Austin: University of Texas Press.

1 Это утверждение связано, но не совпадает с более ранним утверждением: то, где мы проводим границу между природой и культурой, само по себе укоренено в культуре, подверженной различным степеням «напряженности» (ВгаМош, 1979).

2 Перевод выполнен за счет гранта Российского научного фонда (проект № 17-18-01536).

3 Оформление списка литературы приводится в версии оригинала.

79

Boyer, Pascal. 1994. The naturalness of religious ideas. Berkeley: University of California Press.

Brandom, Robert. 1979. Freedom and constraint by norms. American Philosophical Quarterly 16: 187-196.

Brandom, Robert. 1994. Making it explicit: reasoning, representing, and discursive commitment. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Cavalli-Sforza, L., and M. Feldman. 1981. Cultural transmission and evolution: a quantitative approach. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Cheney, Dorothy L., and Robert M. Seyfarth. 1990. How monkeys see the world: inside the mind of another species. Chicago: University of Chicago Press.

Clifford, James, and George E. Marcus, eds. 1986. Writing culture: the poetics and politics of ethnography. Berkeley: University of California Press.

Colapietro, Vincent M. 1989. Peirce's approach to the self: a semiotic perspective on human subjectivity. Albany: State University of New York Press.

Crossland, Z. 2009. Of clues and signs: the dead body and its evidential traces. American Anthropologist 111(1):69-80.

Crossland, Z. 2010. Materiality and embodiment. In The Oxford handbook of material culture studies. D. Hicks and M. Beaudry, eds. P. 386-405. Oxford: Oxford University Press.

Darwin, Charles. 1965 (1872). The expression of the emotions in man and animals. Chicago: University of Chicago Press.

Darwin, Charles. 1981 (1871). The descent of man, and selection in relation to sex. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Davidson, Donald. 1984. Actions, reasons, and causes. New York: Oxford University Press.

Dawkins, Richard. 1976. The selfish gene. Oxford: Oxford University Press.

Dretske, F. 1981. Knowledge and the flow of information. Cambridge, MA: MIT Press.

Dupre', John. 1999. Are whales fish? In Folkbiology. Douglas L. Medin and Scott Atran, eds. Pp. 461-476. Cambridge, MA: MIT Press. [SH]

Ekman, Paul. 2006. Darwin and facial expressions. Cambridge: Cambridge University Press.

Enfield, N.J. 2003. Linguistic epidemiology. London: Routledge.

Enfield, N.J. 2009. The anatomy of meaning: speech, gesture, and composite utterances. Cambridge: Cambridge University Press.

Enfield, N.J., and Stephen Levinson, eds. 2009. Roots of human sociality: culture, cognition, and interaction. New York: Berg.

Evans-Pritchard, E.E. 1969 (1940). The Nuer: a description of the modes of livelihood and political institutions of a Nilotic people. Oxford: Oxford University Press.

Frege, Gottlob. 1955. The foundations of arithmetic. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Gibson, James J. 1986. The ecological approach to visual perception. Boston: Houghton Mifflin.

Goffman, Erving. 1981. Replies and responses. In Forms of talk. Pp. 5-42. Pennsylvania: University of Pennsylvania Press.

Goffman, Erving. 1983. The interaction order. American Sociological Review 48(1):1-17.

Grice, Paul. 1989 a. The causal theory of perception. In Studies in the ways of words. Pp. 224247. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Grice, Paul. 1989 b. Logic and conversation. In Studies in the ways of words. Pp. 22-40. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Grice, Paul. 1989 c. Studies in the way of words. Cambridge, MA: Cambridge

University Press. [OM/CH]

Grice, Paul. 1989 d. Utterer's meaning and intentions. In Studies in the ways of words. Pp. 86116. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Halliday, M.A. K., and Ruqaiya Hasan. 1976. Cohesion in English. London: Longman.

Heidegger, Martin. 1996 (1927). Being and time. Albany: State University of New York Press.

Hull, D. 1988. Science as process. Chicago: University of Chicago Press.

80

Jakobson, Roman. 1990. Shifters and verbal categories. In Roman Jakobson: on language. L.R. Waugh andM. Monville-Burston, eds. Pp. 386-392. Cambridge, MA: Harvard University Press.

Kauffmann, Stuart. 1993. Origins of order: self-organization and selection in evolution. Oxford: Oxford University Press.

Kauffmann, Stuart. 1995. At home in the universe: the search for the laws of selforganization and complexity. Oxford: Oxford University Press.

Kockelman, Paul. 1999. Poetic function and logical form, ideal languages and forms of life. Chicago Anthropology Exchange 29: 34-50.

Kockelman, Paul. 2005. The semiotic stance. Semiotica 157: 233-304.

Kockelman, Paul. 2006 a. Representations of the world: memories, perceptions, beliefs, intentions, and plans. Semiotica 162(1): 73-125.

Kockelman, Paul. 2006 b. Residence in the world: affordances, instruments, actions, roles, and identities. Semiotica 162(1): 19-71.

Kockelman, Paul. 2006 c. A semiotic ontology of the commodity. Journal of Linguistic Anthropology 16(1): 76-102.

Kockelman, Paul. 2007 a. Agency: the relation between meaning, power, and knowledge. Current Anthropology 48(3): 375-401.

Kockelman, Paul. 2007 b. Enclosure and disclosure. Public Culture 19(2): 303-305.

Kockelman, Paul. 2007 c. From status to contract revisited: value, temporality, circulation, and subjectivity. Anthropological Theory 7(2): 151-176.

Kockelman, Paul. 2010 a. Enemies, parasites, and noise: how to take up residence in a system without becoming a term in it. Journal of Linguistic Anthropology 20(2): 406-421.

Kockelman, Paul. 2010 b. Language, culture, and mind: natural constructions and social kinds. Cambridge: Cambridge University Press.

Kockelman, Paul. 2010 c. Meaning, motivation, and mind: some conditions and consequences for the flexibility and intersubjectivity of cognitive processes. New Ideas in Psychology 30: 1-15.

Kockelman, Paul. 2010 d. Value is life under an interpretation: existential commitments, instrumental reasons, and disorienting metaphors. Anthropological Theory 10(1-2): 149-162.

Kockelman, Paul. 2011. A Mayan ontology of poultry: selfhood, affect, animals, and ethnography. Language in Society 40: 1-28.

Labov, William. 1994. Principles of linguistic change: internal factors. New York: Blackwell.

Labov, William. 2001. Principles of linguistic change: social factors. New York: Blackwell.

Lansing, Stephen. 2006. Perfect order: recognizing complexity in Bali. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Lloyd, Seth. 2001. Measures of complexity: a nonexhaustive list. IEEE Control Systems Magazine, August. [SH]

Lucy, John, ed. 1993. Reflexive language: reported speech and metapragmatics. Cambridge: Cambridge University Press.

Marx, Karl. 1967 (1867). Capital, vol. 1. New York: International.

Mead, George Herbert. 1934. Mind, self, and society. Chicago: University of Chicago Press.

Millikan, Ruth G. 1984. Language, thought, and other biological categories. Cambridge, MA: MIT Press. [OM, CH]

Millikan, Ruth G. 2004. Varieties of meaning. Cambridge, MA: MIT Press.

Mitchell, Melanie. 2009. Complexity: a guided tour. Oxford: Oxford University Press.

Nietzsche, Friedrich. 1989 (1887). The genealogy of morals and ecce homo. New York: Vintage.

Oyama, Susan, Paul E. Griffiths, and Russell D. Gray, eds. 2001. Cycles of contingency: developmental systems and evolution. Cambridge, MA: MIT Press.

Peirce, Charles S. 1868. On a new list of categories. Proceedings of the American Academy of Arts and Sciences 7: 287-298. [OM, CH]

Peirce, Charles S. 1955. Logic as semiotic: the theory of signs. In Philosophical writings of Peirce. Justus Buchler, ed. Pp. 98-119. New York: Dover.

81

Peirce, Charles S. 1992 (1868). On a new list of categories. In The essential Peirce, vol. 1. Nathan Houser and Christian Kloesel, eds. Pp. 1-10. Bloomington: Indiana University Press.

Rich, Adrienne. 2001. Arts of the possible. New York: Norton. [VC]

Saussure, F. 1983 (1916). Course in general linguistics. La Salle, IL: Open Court.

Searle, John R. 1983. Intentionality: an essay in the philosophy of mind. Cambridge: Cambridge University Press.

Serres, Michel. 2007 (1980). The parasite. Minneapolis: University of Minnesota Press.

Shannon, Claude. 1949. Communication theory of secrecy systems. Declassified document.

Shannon, Claude, and Warren Weaver. 1963 (1949). The mathematical theory of communication. Urbana: University of Illinois Press.

Sipser, Michael. 1996. Introduction to the theory of computation. Boston: PWS.

Sober, E. 1992. Models of cultural evolution. In Trees of life: essays in the philosophy of biology. P.E. Griffiths, ed. Pp. 1-17. Dordrecht, Netherlands: Kluwer.

Sperber, Dan. 1996. Explaining culture: a naturalistic approach. Oxford: Blackwell.

Sperber, Dan, and Ira Noveck. 2004. Experimental pragmatics. London: Palgrave. [OM, CH]

Sperber, Dan, and Deidre Wilson. 1995 (1986). Relevance: communication and cognition. 2 nd edition. Oxford: Wiley Blackwell.

Sterelny, Kim. 1994. Science and selection. Biology and Philosophy 9:45-62.

Sterelny, Kim. 2003. Thought in a hostile world: the evolution of human cognition. Oxford: Blackwell. [GT]

Sterelny, Kim, and Paul E. Griffiths. 1999. Sex and death. Chicago: University of Chicago Press.

Strawson, P.F. 1971 (1954). Intention and convention in speech acts. In Readings in the philosophy of language. J. Rosenberg and C. Travis, eds. Pp. 599-614. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.

Tomasello, Michael. 1999. The cultural origins of human cognition. Cambridge: Cambridge University Press.

Tomasello, Michael. 2008. Origins of human communication. Cambridge, MA: MIT Press.

Veblen, Thorstein. 1971 (1899). The theory of the leisure class. New York: Free Press.

von Uexküll, Jakob. 1926. Theoretical biology. London: Kegan, Paul.

Vygotsky, L.S. 1978. Mind and society: the development of higher psychological processes. Michael Cole, Vera John-Steiner, Sylvia Scribner, and Ellen Souberman, eds. Pp. 19-37. Cambridge: Harvard University Press.

Weber, Bruce H., and David J. Depew, eds. 2003. Evolution and learning: the Baldwin effect reconsidered. Cambridge, MA: MIT Press. [GT]

Weber, Max. 1949. The methodology of the social sciences. New York: Free Press.

Weber, Max. 1978. Economy and society, vol. 1. Berkeley: University of California Press.

82