CC BY
191
УДК 1 (091) (430) «1919/1969»
О. А. Власова
Биографический подход, его истоки, эволюция и значение в творчестве Карла Ясперса*
В статье рассматривается исходная ситуация формирования биографического метода Ясперса - необходимость исследования душевной жизни психиатрических пациентов, анализируются его трансформации в психологический и философский периоды творчества, определяется его статус для философии Ясперса в целом. Подчеркивается, что у позднего Ясперса биографический метод трансформируется в автобиографический и выступает основой философствования как трансформации души и «заботы о себе».
The author considers the starting point of formation of Jaspers’ biographic method, i.e., the necessity to study psychiatric patients’ ‘soul life’, analysing its transformations during the psychological and philosophical periods of Jaspers’ work and defining its status for Jaspers’ philosophy on the whole. In conclusion it is highlighted that during the thinker’s later period the biographic method is transformed to the autobiographic one becoming the basis for his actual philosophy as cultivation of soul and «care of the self».
Ключевые слова: К. Ясперс, биографический подход, психопатология, понимающая психология, история философии, патография, автобиография.
Key words: K. Jaspers, biographic approach, psychopathology, understanding psychology, philosophy of history, pathography, autobiography.
Внеся вклад в развитие проблемных пространств множества наук, Карл Ясперс в каждом из них оставался методологом. Он открыл психиатрам методы понимающей психологии и феноменологии, научил философов видеть в истории философии ключ к ее современности, представил один из самых оригинальных подходов к интерпретации истории европейской цивилизации и разработал основы философской логики. Каждая из его монографических работ содержала раздел о методах и основных используемых подходах, и к этому разделу он неизменно возвращался в теоретических выводах. Один из магистральных подходов при этом - биографический, именно он практико-
© Власова О. А., 2013
* Работа подготовлена в рамках проекта «Понимающая психология и феноменология Карла Ясперса: от психопатологии к экзистенциальной философии и философии истории» при поддержке РГНФ (№ 12-33-01283).
вался Ясперсом на протяжении всей жизни, и именно он связывал для него осмысление истории, прошлого и попытки рефлексии его собственного настоящего, его жизни и будущего философии.
Внимание к биографии характеризует все периоды творчества Ясперса, и точно так же, как от периода к периоду сохраняется единая цель его исканий, остается и биографический подход, обрастая новыми процедурами, укрепляясь в теоретической системе. Условно в этом развитии можно выделить четыре шага: 1) в 1908-1914 гг., в психиатрический период, закладываются основания биографического подхода и оформляются его основные методы; 2) в 1914-1936 гг., в психологический период и начале философского, Ясперс разрабатывает теоретическое обоснование подхода и широко практикует его в форме патографий; 3) в 1937-1957 гг., в философский период, биографический подход становится частью историко-философского подхода и включается в проект всемирной истории философии; 4) в 1957-1967 гг., в конце творческого пути Ясперса, происходит трансформация биографического подхода в автобиографический, и в свет выходят автобиографические работы самого философа.
Истоки биографического подхода просматриваются уже в ранних психиатрических работах Ясперса, построенных по классической схеме клинических работ: «предварительные теоретические предположения - клинический случай - его анализ - выводы». Однако клинические разборы Ясперса написаны, скорее, не в жанре сухих медицинских трактатов, а в жанре романов, в которых обычные люди играют роль обманутых и отверженных, чудаков и шутов. Комедия в этих сюжетах идет рука об руку с трагедией1. Такая пронзительность и наглядность историй достигается Ясперсом благодаря двум центральным для его творчества методам - феноменологии и понимающей психологии. Разработка этих методов также приходится на психопатологический период.
Называя предметом своего исследования не болезнь, а больного человека, Ясперс обозначает в качестве своей основной задачи объективное исследование душевной жизни, такое же точное, как в естественных науках. Феноменология в этом исследовании направлена на выделение отдельных феноменов сознания, сохраненных или измененных в психической патологии. Она дает видимый статический образ психической жизни подобно тому, что биолог или анатом видят в
1 Например, см.: Ясперс К. Бред ревности: Очерк к вопросу «Развитие личности» или «процесс» [3].
микроскопе, подобно тем гистологическим зарисовкам, которые делают в своих альбомах студенты-медики. Душевную жизнь в динамике, в связях и отношениях схватывает уже понимающая психология. Устанавливать эти связи можно только работой собственной души, путем интуиции, вчувствования, эмпатии, поэтому Ясперс здесь говорит о понимании, т. е. о связывании элементов или невозможности таковой. Именно понимающая психология (которая, разумеется, без феноменологии не существует) позволяет нам воссоздать картину целостной душевной жизни.
Феноменология и понимающая психология становятся у Ясперса основными методами зарождающегося биографического подхода. Воссоздавая по частичкам картину душевной жизни своих пациентов, он представляет картографию сознания. Связывая посредством понимания отдельные феномены души и отдельные события их прошлого, он выстраивает историю. Пока еще это просто истории жизни, чуть позже он начнет понимать, что его в них интересовало, и в переработанных изданиях «Общей психопатологии», вышедших уже в философский период творчества, начнет говорить о том, что всякое теоретическое исследование в психиатрии подчиненно одной единственно цели - исследованию человека как такового.
Свое теоретическое обоснование и последовательное практическое воплощение биографический подход получает уже в психологический период творчества Ясперса в рамках проекта психологии мировоззрений. Психология мировоззрений, которой посвящена центральная работа этого периода, мыслится Ясперсом частью понимающей психологии, и этот проект он разделяет на три уровня. Во-первых, это общая психология мировоззрений, проясняющая основания, границы мировоззрений. Во-вторых, это вычленение и анализ общих гештальтов мировоззрения, того, как они воплощаются в отдельных пространствах личности (морали, жизненном стиле), творчестве (науке, метафизике, искусстве, религии), обществе (политике). В-третьих, исследования выражения и воплощения мировоззрения в жизни отдельных людей, народов, классов, профессий, в различных эпохах и ситуациях: это социологические и характерологические исследования, и Ясперс приводит в пример возможные исследования мировоззрения Стриндберга или Ницше. Первый блок, таким образом, вмещает общие моменты мировоззрения, два других - их конкретное выражение, а движение от первого к последнему блоку идет по пути от предельно общего к предельно конкретному [9, s. 44].
Работа «Психология мировоззрений», и Ясперс отмечает это сам, касается только первого блока и ориентируется на общее, а не на конкретное. Говоря о мировоззрении, он по-прежнему говорит о душевной жизни человека: «Мировоззрение есть фактическое
существование души в ее тотальности...» [9, s. 36]. Таким образом, он продолжает начатые в психопатологический период исследования внутреннего мира и опыта человеческой личности. Здесь же Ясперс предпринимает и попытку динамического описания мировоззрения как развития психической жизни, намечает возможные точки интерпретации особенностей формирования жесткого мировоззренческого «панциря» и его разрушения в результате столкновения с пограничными ситуациями, представляя душевную жизнь как череду таких мировоззренческих «окостенений» и размягчений. Этот динамический подход он будет использовать в практических исследованиях этого периода.
Характерный для психологического периода жанр - это патографии. В 1922 г. выходит небольшая книга Ясперса «Стриндберг и Ван Гог», в 1936 г. - масштабная монография «Ницше», причем первая представляет связь с психиатрическим периодом творчества, вторая служит мостиком к будущим историко-философским исследованиям. Эти работы - знак экспансии биографического метода и выхода его из пространства психопатологии.
В предисловии ко второму изданию работы «Стриндберг и Ван Гог», датированному сентябрем 1925 г., Ясперс сам обозначает тот рубеж, который он тогда проходил.
«У философии нет собственной предметной области, в то же время предметные исследования, осознанно устремляясь к границам и истокам нашего бытия, становятся философскими. Настоящая работа выросла из вопроса о границах возможного понимания жизни и творчества человека» [7, с. 7].
Здесь заметна характерная для философа терминология и проглядывает образ пограничной области, всякое исследование которой, по Ясперсу, открывая перед нами точки самосознания человеческого бытия, становится философским. В исследовании конкретного выражения мировоззрения он ищет возможные горизонты схватывания душевной жизни.
По своему характеру патографии - одновременно и художественные зарисовки, патографии, и патограммы, снимки душевной жизни гения. Отец Ясперса был художником, и в детстве маленький Карл часто наблюдал, как тот рисует. Рисовал и сам Ясперс-младший: до нас дошли его эскизы. Стриндберг, Сведенборг, Гельдерлин, Ван
Гог - душевные портреты этих гениев Ясперс пишет, словно с натуры. Он рассказывает об их детстве, юношестве, любовных победах и неудачах, вчитывается в их письма и дневники, всматривается и вслушивается в их творения. Патографические зарисовки Ясперса в этой работе - это уже не истории болезни, однако это еще и не биографии в чистом виде. Вопрос о статусе, смысле и динамике психических расстройств, которыми страдали рассматриваемые им гении, по-прежнему очень важен. Поэтому книга - не только о душевной жизни, но и о психической патологии. Мостик от психологической биографии к биографии философской прокладывает другая патография Ясперса, написанная позже, - «Ницше».
Эта работа имеет подзаголовок «Введение в понимание его философствования», т. е. Ясперс, говоря о жизни и творчестве Ницше, опять начинает говорить о понимании и практиковать все ту же понимающую психологию. Он задается целью воссоздать целостную экзистенцию Ницше, поместить его в такую перспективу, которая даст его творчеству возможность все сказать самому, а нам, понимающим его, понять его так, как того хотел Ницше. Для Ясперса это означает «.понимать Ницше посредством него самого как нечто цельное, всерьез воспринимая каждое слово, но не сужая поля зрения, не останавливая взгляда на каком-либо отдельном, изолированном слове» [6, с. 64-65]. Такое понимание предполагает признание единства мышления и жизни. Стоящую за разбитым на фрагменты творчеством идейную целостность философии Ницше, как убежден Ясперс, можно воссоздать, во-первых, восстановив внутренние мысленные связи, а во-вторых, проследив развитие этих связей во времени, т. е. обратившись к действительности его жизни, его биографии. Именно так можно понять Ницше, стать его читателем, а читателя этого, как напоминает Ясперс, Ницше рьяно искал.
Посредством изложения жизни Ницше, его основных идей Ясперс воссоздает целое мысли Ницше, каковым оно отражается в его экзистенции. Так перед нами вырисовывается мировоззрение Ницше, его целостная духовная жизнь во взаимосвязи идей, во временной динамике, развитии его жизни. Этот проект, который ранее Ясперс уже обозначал как понимающую психологию, как биографию, как психологию мировоззрений, приобретает в этой работе характер историкофилософского проекта. Большую часть работы составляет глава «Основные идеи Ницше», в которой Ясперс последовательно воссоздает, излагает, нанизывая фрагмент за фрагментом, цитату за цитатой, идеи Ницше о человеке и мире, истории и политике, современной ему эпохе и истине. Все это в единстве с жизнью приводит его к вопросам о
том, как Ницше понимает сам себя, и о том, как мы понимаем Ницше. Эту игру самосознния философии Ясперс развивает и в своих историко-философских работах, и в фундаментальном проекте «Великие философы».
Примечательно уже само название этого масштабного труда. Известно, что Ясперс вынашивал одновременно несколько проектов, в частности, проект «всемирной истории философии», но и она складывалась как «история человеческого бытия», «проявление людей, живущих мысля» [5, с. 184]. Поэтому каждое из слов пары «великие философы» указывает на значимые для самого Ясперса динамические связи.
Во-первых, его всегда интересовали выдающиеся умы: еще в ранних, психопатологических статьях он тоскует об образованных и одаренных пациентах. Впоследствии он работает над патографиями «великих сумасшедших» - Стриндберга, Ван Гога, Сведенборга. Это стремление к исследованию выдающегося, выбивающегося из нормального и усредненного, конечно же, уходит корнями в его ранние поиски. Во-вторых, в центре внимания Ясперса не история философии, а философы. Таким образом, весь историко-философский проект Ясперса приобретает личностный, персоналистический оттенок. Для него историческое развитие философии - это развитие духовной мощи в отдельных личностях, а история философии как исследовательская деятельность - это общение с великими философами, приобщение к их мысли и актуализация наряду с их экзистенцией вечных проблем. Посредством такого общения с великими и приобщения к ним мы не философствуем (Ясперс предостерегает против такого самообмана), но словно заглядываем в бездну существования, мы трансцендируем и воссоздаем экзистенциальную целостность. Именно поэтому, по его мысли, история философии есть сама себе философия. Именно поэтому душа в истории философии посредством общения с великими философами смотрит в душу трансцендирую-щую, трансцендируя таким образом и сама. В этой ситуации история философии напоминает ситуацию перевода, поскольку развертывается в складке между авторским, ушедшим в историю смыслом и смыслом только что понятым и актуальным. Как же должно происходить это общение?
Воззрения философов в связи с динамикой их жизненного развития должны быть зафиксированы во всей их полноте и по возможности просто, разумеется, с сохранением содержания. И здесь всплывают всегда актуальные для Ясперса феноменологические образы эскиза, рисунка, чертежа, снимка и оттиска. Как только речь захо-
дит о фиксации содержания, в его работах мы слышим феноменологические нотки:
«.Изложение должно сделать “оттиски” подобно истории искусства репродукции. Однако если историк искусства опирается на фотографии, историк философии должен создать свои “оттиски” - “отражения” посредством конструируемого реферата. <.> Чем ближе историк философии к сути, тем определеннее он сам философ» [4, с. 84].
В этом требовании феноменологического эскиза мы видим характерное для философии единство субъективного и объективного. «.Философская объективность может проявить себя посредством проясняющейся в ней субъективности» [4, с. 13], - формулирует его Ясперс. Сам принцип - следствие специфики предмета философского и историко-философского исследования: субъективности душевной жизни великих философов, проявляющейся в объективности исторического процесса, объективной целостности и динамике ставящихся в философии проблем. Одной из сторон необходимости единства объективного и субъективного является единство произведения и личности, которого должен придерживаться всякий историк философии. В работе о Ницше Ясперс говорил о единстве его мысли и жизни. Здесь, говоря о единстве произведения и личности, он повторяет то же самое, отсылая ко все той же игре объективного и субъективного. И как раз здесь заходит непосредственный разговор о биографии.
«Нет никакой правдивости, которая не осуществляется одновременно в произведении и жизни, нет никакой лжи и неискренности, которая не пронизывала бы оба эти явления» [5, с. 62], - пишет Ясперс. Биография, факты жизни указывают на то идейное единство в динамике жизненного развития, которое образует основание философии великих философов. Философия порождается людьми в целостности их жизненного пути, а не исключительно их мышлением, поэтому наряду с обращением к произведениям философов необходимо обращение к их жизни, и источниками истории философии становятся не только философские труды, но и автобиографические свидетельства. Все главы поэтому содержат обращение к биографии. Такие же биографии включают и историко-философские работы Ясперса, посвященные отдельным философам.
В «Великих философах» Ясперс, обозначая основные задачи своей книги, пишет, что она может быть «.неким философским учебником в той степени, в какой она мышление великих философов ведет к персональной встрече с ними» [4, с. 15]. В течение своей жизни, в особенности в последние ее годы, отходя от историко-философского проекта и развивая идеи гуманизма, Ясперс налаживает новый для не-
го вид коммуникации - общение со своим собственным будущим читателем. От патографий и философских биографий он обращается к собственной философской автобиографии.
Сам Ясперс любил рассказывать о себе. Разъяснение собственной философии было для него неотделимо от рассказа о собственной жизни и собственном душевном опыте. Для него не было ни одного жизненного события, которое одновременно не стало бы событием его философии. «Начиная с прелестной истории его жизни и начальных обстоятельств научного труда, мой взгляд притягивает его собственное присутствие в этой прелюдии к философии. Это, если угодно, эксплуатация собственного Я на всю мощь его интеллектуальных и чувственных сил в работе такого рода и звук человеческого голоса.» [1, с. 166], - говорил Поль Валери о Декарте. Эти слова звучат так, словно бы сказаны и о Ясперсе. Философия представлялась ему не теоретической системой - разрабатываемой, пересматриваемой, отстаиваемой в полемике, - но путем, бесконечной дорогой, ценной не тем результатом, целью, к которым она приведет, а самим процессом: постоянным движением, изменением, проживанием, постоянной работой над собой.
Г анс Занер в предисловии к сборнику автобиографических работ Ясперса «Свобода и воля» выражает общее для исследователей его творчества мнение:
«.еще до выхода автобиографических сочинений во многих местах его работ <.> были видны автобиографические образы. То, что он говорит о коммуникации и любви практически во всем третьем томе “Философии”, не было бы сказано с такой глубиной, если бы он не был связан неразрывными узами с собственной супругой; философия пограничных ситуаций сформирована личным опытом знакомства с Максом Вебером, а также переживанием своего тела; за идеей врача стоит образ Альберта Френкеля, перед которым он всегда преклонялся» [10, s. 13].
До нас дошло множество автобиографических документов, по которым мы с достоверностью можем судить как о ранних детских годах, так и о зрелой жизни Ясперса. Во всех этих работах мы видим его попытки восстановить целостность своей мысли, ее развития и своей жизни, ранних детских впечатлений и зрелого жизненного опыта. Мы читаем о родителях, которые дали ему подлинную любовь и ответственность, первый опыт подлинной коммуникации, о красоте Северного моря, на берегу которого он вырос и которое дало ему ощущение свободы и опыт трансценденции, о живописи его отца, в которой он пытался запечатлеть целостный мир предметов и природы, о болезни, которая сопровождала его с самого рождения, но кото-
рая оградила его от ненужного общения и позволила работать в полную силу. Мы читаем и о многом другом, важном для него, для его жизни, для его мысли, видим все это в оценке самого Ясперса. Из обрывочных воспоминаний, писем, интервью можно выстроить целостный образ.
В работе о Ницше, разъясняя свой метод, Ясперс приводит пример. Представим, поясняет он, что в горах взорвали утес, от него остались одни камни. Эти более или менее обработанные камни отдаленно указывают нам на замысел, который когда-то был реализован и который мы можем воспроизвести. Большинство камней более или менее одинаковы, но если долго работать, долго перебирать их, сравнивать их друг с другом. Здесь, разумеется, есть множество возможностей: камни могут сложиться так или иначе, но целью всегда должно быть воссоздание предшествующего единого целого.
«.Для того, кто однажды вступил на путь, открывающий возможность что-либо строить, то обстоятельство, что творчество похоже на груду строительного материала, вероятно, не может заслонить собой его духа: для него множество еще не до конца еще обработанных камней складываются в единое целое» [6, с. 64].
В автобиографических работах, не дожидаясь критиков и исследователей и опережая их, Ясперс начинает перебирать камешки своей жизни, прокладывая тропы, указывая дорогу к своей мысли, пытаясь дать ключ к смыслу и ядру своего творчества, своего непрекращаю-щегося ни на минуту поиска. Говоря о других, он не раз повторял, что за всякой идеей стоит целостная духовная экзистенция человека, выражающаяся в единстве мысли и жизни.
В спаянности философии и личного опыта Ясперс воплотил фигуру стоического мудреца, кредо которого Мишель Фуко очень метко определил как «заботу о себе». Философия была для Ясперса путем взращивания собственной личности, путем совершенствования своего мышления, путем формирования гражданской позиции, тем, что в своем предсмертном курсе Фуко обозначает выражением «эстетика существования» [8]. Он был философом не только и не столько потому, что переосмыслял и критиковал предшествующие философские идеи и выдвигал собственные, но потому, что взращивал философию в самом себе. Развитый Ясперсом биографический подход был призван восстановить духовную целостность, приоткрыть стоящую за творчеством экзистенцию. Тольку путем приобщения к ней, путем проникновения в целостную философию великих людей, великих философов могла быть, по его мысли, возможна философия не только как история, но и как актуальность.
Список литературы
1. Валери П. Декарт / пер. И.С. Разумовского // Вопр. философии. Науч. журн. - № 12. - М., 2005. - С. 159-168.
2. Дьяков А.В. Между социолектом и субязыком: переводчик и его перевод // Вестн. Лен. гос. ун-та им. Пушкина. Науч. журн. Сер. философия. Т.2. -2011. - № 1. - С. 177-183.
3. Ясперс К. Бред ревности: Очерк к вопросу «Развитие личности» или «процесс» // Собр. соч. по психопатологии. Т. 1. - М.; СПб: Академия, Белый Кролик, 1996. - С. 146-159.
4. Ясперс К. Великие философы: Будда, Конфуций, Лао-Цзы, Нагарджу-на. - М.: ИФ РАН, 2007.
5. Ясперс К. Всемирная история философии. Введение. - СПб.: Наука,
2000.
6. Ясперс К. Ницше. Введение в понимание его философствования / пер. с нем. Ю. Медведева; под ред. М. Ермаковой. - СПб.: Владимир Даль, 2004.
7. Ясперс К. Стриндберг и Ван Гог. Опыт сравнительного патографического анализа с привлечением случаев Сведенборга и Г ельдерлина. - СПб.: Академ. проект; Прогресс, 1999.
8. Foucault M. Le courage de la verite. / Ed. F. Gros. - Paris.: PUF, 2002.
9. Jaspers K. Psychologie der Weltanschauungen. - Berlin; Gottingen; Heidelberg: Springer Verlag, 1960.
10. Jaspers K. Schicksal und Wille / Hrsg. H. Saner. - Munchen: Piper, 1967.
