CC BY
33
УДК 821.161.1 doi: 10.30914/2072-6783-2020-14-2-224-235
«Библейский текст» рассказа «Христос в гостях у мужика» Н. С. Лескова
Н. Н. Старыгина
Поволжский государственный технологический университет, г. Йошкар-Ола, Россия
«Библейский текст» рассказа «Христос в гостях у мужика» Н. С. Лескова изучается в аспекте двух основных проблем: формирования и функционирования сверхтекстов русской литературы (в частности именных сверхтекстов) и поэтики авторского «текста в тексте» как формы представленности контекстуального содержания. «Библейский текст» также рассматривается как интертекст, то есть совокупность цитат, реминисценций, аллюзий из текста-прецедента. В процессе анализа интертекста лесковского рассказа выявлено, что писатель не ограничивается использованием таких интертекстем, как цитата, аллюзия, реминисценция. Он активно включает в текст библейские сюжетные ситуации, мотивы и образы, которые также являются интертекстемами. В статье исследуется «библейский текст» заголовочного комплекса, обрамления (или сказовой ситуации) и собственно рассказа героя («старого сибиряка»). Выявляется степень точности цитирования Библии. Обозначаются важные для раскрытия авторского замысла библейские сюжетные ситуации, аллюзии на которые содержатся в тексте. Устанавливается наличие смысловой оппозиции Ветхий завет / Новый завет. Характеризуется интертекстуальная связь рассказа с Библией, основанная на развитии ключевых и сопутствующих мотивов в тексте рассказа. Выявлены символические библейские образы, актуальные для формирования христианского контекста произведения (сердце, дом и др.). Определяются художественные функции как отдельных интертекстем, так и «библейского текста» в целом. Демонстрируется эффективность метода интетекстуального анализа для характеристики контекстуального содержания и контекстуальной поэтики писателя. Рассказ Лескова уникален тем, что его небольшое текстуальное пространство, ограниченное жанровыми рамками, насыщено библейскими интертекстемами. Плотный «библейский текст» в тексте рассказа рассчитан на читателя, которого Лесков обозначил в посвящении как «христианские дети». Общность социокультурного пространства автора, героев и читателей, обусловленная христианством как культурным ядром, обеспечивает достаточно обширную зону «контекста понимания» содержания рассказа.
Ключевые слова: «Библейский текст», сверхтекст, авторский именной текст, контекстуальное содержание, контекстуальная поэтика, интертекст, автор, читатель.
Для цитирования: Старыгина Н.Н. «Библейский текст» рассказа «Христос в гостях у мужика» Н. С. Лескова // Вестник Марийского государственного университета. 2020. Т. 14. № 2. С. 224-235. DOI: 10.30914/2072-6783-2020-14-2-224-235
"Biblical text" of the story "Christ visiting a man" by N. S. Leskov
N. N. Starygina
Volga State University of Technology, Yoshkar-Ola, Russia
The "Biblical text" of the story "Christ visiting a man" by N.S. Leskov is studied in the aspect of two main problems: the formation and functioning of supertexts of Russian literature (in particular, nominal supertexts) and the poetics of the author's "text in text" as a form of representation of contextual content. The "Biblical text" is also considered as an intertext, that is, a collection of quotes, reminiscences, allusions from a precedent text. In the process of analyzing the intertext of Leskov's story, it was revealed that the writer is not limited to using such intertextemes as quotation, allusion, reminiscence. He actively includes biblical plot situations, motifs and images, which are also intertextemes, in the text. The article explores the "biblical text" of the headline complex, the frame (or fantastic situation) and the hero's (the "old Siberian") story itself. The degree of Bible citation accuracy is revealed. The article identifies biblical plot situations important for the disclosure of the author's intention, allusions to which are contained in the text. The existence of semantic opposition in the Old Testament / New Testament is established. The intertextual connection of the story with the Bible is characterized, based on the development of key and related motives in the text of the story. Symbolic biblical images relevant for the formation of the Christian context of the work (heart, home, etc.) are revealed. The artistic functions of both individual intertexts and the "biblical text" as a whole are determined. The effectiveness of the method of intra-textual analysis for characterizing the contextual content and contextual poetics of the writer is demonstrated. Leskov's story is unique in that its
© Старыгина Н. Н., 2020
small textual space, limited by genre frames, is saturated with biblical intertextemes. The dense "biblical text" in the text of the story is intended for the reader, whom Leskov designated in the dedication as "Christian children". The commonality of the sociocultural space of the author, heroes and readers, due to Christianity as the cultural core, provides a fairly extensive zone of "context of understanding" of the content of the story.
Keywords: "Biblical text", supertext, author's nominal text, contextual content, contextual poetics, intertext, author, reader.
For citation: Starygina N.N. "Biblical text" of the story "Christ visiting a man" by N. S. Leskov. Vestnik of the Mari State University. 2020, vol. 14, no. 2, pp. 224-235. DOI: 10.30914/2072-6783-2020-14-2-224-235 (In Russ.).
Одной из форм представленности контекстуального содержания художественного произведения являются локальные, именные и событийные авторские тексты, формирующие соответствующие сверхтексты русской литературы (см. [13]). «Библейский текст», созданный Н. С. Лесковым в рассказе «Христос в гостях у мужика», - фрагмент авторского «библейского текста», который, в свою очередь, является составной частью одного из именных сверхтекстов русской литературы: «библейского сверхтекста». В этом плане наше исследование можно рассматривать как опыт конструирования минимальной текстовой единицы, входящей в большой литературный текст-конструкт - «библейский сверхтекст».
Способом формирования «библейского текста» является интертекст. Понятие интертект отождествляется, с одной стороны, с понятием «интертекстуальность (ср.: «...внутренняя (внутритекстовая) интертекстуальность подчинена авторской стратегии...» [4, с. 59]; с другой, оно сохраняет свой базовый смысл: «"Текст в тексте" - закономерная формула многих произведений художественной литературы: писатели ведут друг с другом нескончаемый диалог посредством своих текстов, включая в них цитаты, аллюзии, пародии, плагиат (эти приемы можно объединить одним понятием -"интертекст")» [3, с. 153] (курсив наш. - Н. С). Именно в этом смысле мы используем термин «интертекст» в данной статье, ставя перед собой цель исследовать «библейский текст» в рассказе «Христос в гостях у мужика». (Об интетекстуаль-ности и интертексте см.1: [1; 5; 6; 7; 9; 14; 15; 16]).
1 Интертекстуальные связи в художественном тексте: Межвуз. сб. науч. тр. / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена; [Редкол.: И. В. Арнольд (отв. ред.) и др.]. СПб. : Образование, 1993. 147 с.; Сидоренко К. П., Мокиенко В.М. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб. : Изд-во СПбГУ; Фолио-пресс, 1999. 752 с.
Названный рассказ - один из самых ярких в ряду рождественских и святочных рассказов Лескова. Публикация была приурочена к Рождеству Христову: рассказ появился в новогоднем номере детского журнала «Игрушечка» (1881, № 1) и был посвящен «христианским детям»2. Посвящение рассказа воспринимается своеобразной игрой писателя с читателем. Учитывая публикацию в детском журнале, можно предположить, что рассказ адресован детям (писатель учитывает возраст читателя) Но данное предположение оказывается ложным: сложнейшая духовно-нравственная роблематика произведения явно ориентирована не просто на ребенка, воспитанного в православии, а на начитанного, образованного, хорошо знающего христианское учение читателя, то есть на вполне взрослого человека. Таким образом, определение «христианским» в посвящении далеко не случайно. Лесков, можно уверенно предположить, адресовал произведение всем православным людям, «христианским детям» (независимо от возраста), то есть пришедшим к Отцу, к Богу, к Иисусу Христу. Примечательно, что сюжетообразующий мотив духовного перерождения и/или спасения души нюансируется в рассказе сопутствующими мотивами встречи (в том числе с Иисусом Христом), возвращения блудного сына, учительства, прощения и другими.
Функционирование христианских мотивов в тексте рассказа обозначается, наряду с другими поэтическими приемами, библейскими цитатами, парафразами, аллюзиями и реминисценциями.
2 После 1917 г. рассказ был опубликован: Лесков Н.С. Христос в гостях у мужика // Литература в школе. М., 1992. № 5-6. С. 24-27 / Публикация, вступ. статья (с. 23-24) Н.Н. Старыгиной. В данной статье рассказ цитируется: Лесков Н.С. Христос в гостях у мужика. URL: https://royallib.com/read/leskov_nikolay/hristos_v_gostyah_u_ mugika.html#0 (дата обращения: 15.01.2020) [14].
При всем различии данных текстуальных явлений их зачастую обозначают одним словом - «цитата». «В литературоведении цитата - любого вида перекличка, соединяющая между собой литературные памятники, всякое реминисцентное содержание, извлекаемое нами из произведения» (цитату из книги: Козицкая Е.А. Смыслообразую-щая функция цитаты в поэтическом тексте: учебное пособие. Тверь : Изд-во Тверского гос. ун-та, 1999. 140 с. - привожу по: [8, с. 116-117]). Интертекстуальный и контекстуальный функционал цитаты очевиден: «это часть исходящего текста, с которым она семантически связана, т. е. это заимствование некоторого фрагмента текста, служащее отсылкой к этому тексту для актуализации его в сознании адресата со всеми закрепившимися за ним коннотациями» [8, с. 117]. Цитаты, реминисценции, аллюзии, парафразы и другие текстовые явления актуализируют интертестемы структрно-семантического уровня (если интер-текстема - «межуровневый, релятивный (соотносительный) сегмент содержательной структуры текста - грамматической ..., лексической, просодической (ритмико-интонационной), строфической, композиционной, - вовлеченный в межтекстовые связи»1 то логично продолжить: а также мотивы, образы, сюжетные ситуации и др.).
Текст лесковского рассказа насыщен развернутой и точечной, очевидной или подразумеваемой, точной или трансформированной (приблизительной), обозначенной (эксплицитной) или скрытой (имплицитной) цитацией священных текстов Библии. Обильное цитирование мотивировано тем, что герой-рассказчик («старый сибиряк») и главный герой его рассказа, Тимофей Осипович, книгочеи, хорошо знающие Библию и другие священные для верующих книги. Мотив чтения постоянно поддерживается в рассказе упоминаниями рассказчика об этом занятии и времяпрепровождении героев: «...а дома он все книги читал, и самые божественные», «Наконец мы с ним познакомились, именно из-за книг», «вместе книжки читаем и о вере говорим». Тимофей Осипович характеризуется героем-рассказчиком как человек, не просто читающий священные книги, но и рассуждающий на богословские темы (например, о прощении преступных деяний): «Писание ты знаешь», «...что Святое Писание тебя не пользует, и то не ложь»,
1 Сидоренко К.П., Мокиенко В.М. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб. : Изд-во СПбГУ; Фолио-пресс, 1999. С. 22.
«ты умник, ты начитан», «А он пошел приводить большие толкования, как кто писал, что иное простить яко бы все равно что зло приумножить»; «взял с собою Евангелие. Пооглядел розаны, а потом присел, раскрыл книгу и стал читать»; «читал на скамеечке книгу».
Вместе с тем обоснование цитирования в тексте рассказа имеет не только внешние, связанные с характерологией персонажей проявления, но и глубинные корни: автор убежден, что для «христианских детей» Библия, (прежде всего Новый завет, Четвероевангелие) - настольная книга, потому что христианство - действенное учение, на что писатель указывал неоднократно. Например, «По словам Христа, по учению двенадцати апостолов, по толкованию Льва Николаевича (имеется в виду Л. Н. Толстой. - Н. С) и по совести и разуму человек призван помогать человеку в том, в чем тот временно нуждается, и помочь ему стать и идти, дабы он, в свою очередь так же помог другому, требующему поддержки и помощи»2.
Способы, средства и приемы установления интертекстуальных связей с Библией распределяются по композиционным частям рассказа: заголовочный комплекс (авторское цитирование), обрамление или сказовая ситуация (цитаты приписаны герою-повествователю), собственно рассказ героя-рассказчика (цитаты распределяются между рассказчиком и главным героем повествования).
Заголовочный комплекс состоит из названия «Христос в гостях у мужика», подзаголовка «Рождественский рассказ» и посвящения («Посвящается христианским детям»).
Самую сильную позицию в заголовке занимает прецедентное имя - Христос, которое напрямую и сразу связывает рассказ Лескова с текстом-прецедентом, вызывая в памяти читателя образ Иисуса Христа, содержание его учения, актуализируя комплекс христианских мотивов и символов.
Не менее сильную позицию в заголовке занимает общее имя «мужик». Очевидно, что это имя, благодаря которому создается обобщенный образ человека из народа, открывающего свое сердце Божьим истинам. Герои лесковскотого рассказа по социальному положению в обществе - поселенцы. Героя-рассказчика писатель именует «старый сибиряк»; Тимофей Осипович называет его «другом». То есть читатель может определить место действия
2 Лесков Н.С. А. С. Суворину // Лесков Н.С. Собр. соч.: в 11 т. Т. 11. М.: Художественная литература, 1958. С. 372.
(Сибирь), возраст человека, его родственные связи и отношение к объекту рассказывания (не родственник, а друг). Тимофей Осипович принадлежал к купеческому сословию, но социального статуса он лишился, поскольку был осужден за попытку убийства. Его социальное положение - поселенец, его географическая локация - поселение в Сибири. То есть именование «мужик» напрямую не относится ни к одному из героев. Это общее имя. Применяя его, Лесков подчеркивает, что речь идет о простых людях, простом народе, о народной вере.
Прецедентное имя «Христос» может вызывать в памяти читателя множество мотивов (как мы отметили ранее), но акцент в заголовке сделан на сюжетообразующий мотив гостя, который вариативно и достаточно развернуто представлен в сюжетах Ветхого и Нового заветов (например, приход ангелов и Творца к Аврааму, приглашение Иисуса Христа на свадьбу в Капернауме и др.).
Подзаголовок конкретизирует содержание мотива гостя: рожденный Пречистой Девой Марией младенец - гость среди людей, гость на земле. Содержащееся в подзаголовке указание на таинство рождения Иисуса Христа актуализирует мотив-ный комплекс Рождества Христова: «спуститься, чтобы вознестись», искупления грехов человечества, прощения, добра, милосердия и другое.
В заголовке и подзаголовке обозначается еще один значимый христианский (рождественский) мотив - встречи, который включает в себя такие смыслы, как встреча Господа с человечеством, встреча Иисуса Христа с конкретными евангельскими персонажами. (Напомним, что праздник Сретения Господня входит в состав праздников рождественского цикла.), а также ожидание прихода Мессии - Иисуса Христа.
Рождественские мотивы и смыслы подтверждаются во вступлении героя-повествователя: «Настоящий рассказ о том, как сам Христос приходил на Рождество к мужику в гости и чему его выучил, - я слышал от одного старого сибиряка, которому это событие было близко известно. Что он мне рассказывал, то я и передам его же словами».
При этом «библейский текст» рассказа обогащается христианским мотивом учительства («чему его выучил»). В Четвероевангелии образ Христа -Учителя, Наставника, Проповедника, - в сущности, центральный и структурообразующий.
В традиционном для рождественского рассказа заключении («Так научен был мужик устроить в сердце своем ясли для рожденного на земле
Христа. И всякое сердце может быть такими яслями, если оно исполнило заповедь: «Любите врагов ваших, благотворите обидевшим вас». Христос придет в это сердце, как в убранную горницу, и сотворит себе там обитель. Ей, гряди, Господи; ей, гряди скоро!»), имеющем форму притчеобразной сентенции, завершается развитие мотива гостя и гостеприимства.
Последняя фраза текста рассказа: «Ей, гряди, Господи; ей, гряди скоро!», - является неточной цитатой из Откровения святого Иоанна Богослова: «Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22, 20). Заметим, что в Откровении эти слова практически завершают новозаветный текст, за ними следует фраза «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми нами. Аминь» (откровение 22, 21).
Небольшие вольности, которые Лесков допустил в данной цитате, направлены на усиление общей эмоциональности произведения, на выявление важного - итогового - смысла. Писатель опускает слова «Свидетельствующий сие говорит»; переставляет местами составляющие части предложения; главное, вместо «гряду» в Откровении Иоанна в лесковском тексте используется форма «гряди». Сохраняется наречие «скоро».
Библейская цитата в лесковском тексте звучит как обращение к Иисусу Христу, как настойчивый призыв: дважды повторяется «гряди», сохраняется «скоро». Акцентируется в мотиве гостя мотив ожидания Христа каждым, сотворившим для Него в сердце своем обитель. Мотив особенно актуален в Рождество Христово, напоминая о рождении Иисуса Христа. Кроме того, за счет неточного цитирования («гряди» = «гряду») возникает диалог с Откровением святого Иоанна: на призыв-обращение в лесковском тексте: «ей, гряди, Господи!» следует ответ: «ей, гряду скоро!» (Откровение 22, 20).
Неточное цитирование новозаветного текста оставляет финал рассказа Лескова открытым, хотя структурно рассказ завершен (кольцевая композиция, наличие обрамления).
Знаковыми интертекстемами в заключительной части рассказа «Христос в гостях у мужика», наряду с цитатами и мотивами, являются библейские образы-символы «сердце», «ясли», «обитель».
Образ сердца в Библии можно считать сквозным, а слово «сердце» - часто встречающимся1.
1 Сердце // Симфония для Библии. URL: https://bible.by/ symphony/word/17/1127/ (дата обращения: 15.01.2020).
Библейский образ сердца - символ, наделенный разными смыслами, создаваемыми контекстом его употребления. В лесковском рассказе образ сердца также наделен символическими значениями, среди которых важнейшим является образ сердца, которое стало обителью для Иисуса Христа, то есть образ сердца верующего человека, которому открылось Божественная истина, поэтому образ сердца маркирует мотив веры. В Евангелии от Луки образом сердца, по сути, завершается притча Иисуса Христа о сеятеле и семени: «А упавшее на добрую землю, это те, которые, услышавши слово, хранят его в добром и чистом сеордце и приносят плод в терпении. Слово это Он возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит!» (Лк 8, 15). Евангельский образ-символ сердца также обозначает тему выбора между верой и безверием, добром и злом, которая актуальна и для лесковского текста: «Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф 6, 21). Образ сердца в Четвероевангелии указывает и на такие, важные для рассказа Лескова, символические значения: окаменевшее и огрубевшее сердце, не знающее Бога (Мф 13, 15), сердце, похищенное дьяволом (Мф 13, 19), сердце, далекое от Иисуса Христа (Мф 15, 8) и другие1.
Образ сердца воспринимается и в Библии, и в лесковском произведении - благодаря «библейскому тексту» - «... как средоточие всей телесной и духовной жизни человека, как существенный орган, ближайшее седалище всех сил, отправлений, движений, желаний, чувствований и мыслей человека со всеми их направлениями и оттенками» [18, с. 69].
Образ обители в Библии, тексте-прецеденте, ассоциируется с домом Бога, который оградит и защитит от греховных соблазнов мира («Господи! возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей. Не погуби души моей с грешниками и жизни моей с кровожадными...» (Пс 25, 8-9). В Евангелии от Иоанна образ обители также связан с образом дома, но это дом, который становится обителью для Бога Отца и Бога Сына («Мы»): «Иисус сказал ему в ответ: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим...» (Ион 14, 23). Очевидна смысловая параллель между евангельским образом обители и об-
1 Сердце // Симфония для Библии. URL: https://bible.by/ symphony/word/17/1127/ (дата обращения: 12.01.2020).
разом сердца, в котором Иисус Христос сотворит себе обитель в рассказе Лескова2.
Традиционный рождественский вещный образ-символ яслей наделяется в заключении героя-повествователя теми же смыслами, которые актуальны в содержании образов сердца и обители. Образ-символ напоминает читателю рождественскую историю Иисуса Христа с ее темами и мотивами, сюжетами, образами, содержащимися в евангельском тексте.
Три библейских символа (сердце, обитель, ясли) в лесковском «библейском тексте» взаимосвязаны друг с другом и взаимообусловлены друг другом. Вводя в текст данные интертексте-мы, писатель указывает на важные для него темы и идеи: вера и неверие, умозрительный понимание и эмоционально-чувственное восприятие христианства, добродетель и грех и так далее. Данные интертекстемы обозначают ряд значимых христианских мотивов в лесковском рассказе. В том числе мотив Христос - Учитель, который является сквозным и завершает развитие в заключительном слове героя-повествователя.
Мотив учительства маркируется в этом фрагменте текста рассказа упоминанием заповедей Христа («оно исполнило заповедь»), составивших Нагорную проповедь (Мф 5-7). Аллюзия на Нагорную проповедь выявляет авторское отношение к вере, христианскому учению, убеждение в «.важности Евангелия, в котором <...> сокрыт глубочайший смысл жизни» (курсив Н.С. Лескова. - Н. С.)3.
Вторая цитата, обозначенная в заключении героя-повествователя кавычками, является неточным и неполным цитированием евангельской заповеди: «Любите врагов ваших, благотворите обидевшим вас». В Евангелии от Матфея сказано.: «А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф 5. 44).
Лесков акцентирует в данной заповеди Иисуса Христа идею христианской любви, прощения, а также действенный характер заповеди: любите и благо творите. В лесковской трансформации заповеди в свернутом и концентрированном виде представлены все ее смысловые нюансы, с одной стороны;
2 Обитель // Симфония для Библии. иКЬ: https://bible.by/ symphony/word/14/279/ (дата обращения: 12.01.2020).
3 Лесков Н.С. Объяснение по трем пунктам // Лесков Н.С. Собр. соч.: в 11 т. М. : Художественная литература, 1956. Т. XI. С. 232-234.
с другой - главные причины греховного состояния души Тимофея Осиповича: обида на врага. Не полностью приведенная цитата из Евангелия от Матфея отсылает читателя к истории внутренней борьбы героя, преодолевающего «страстное расположение души» и, наконец, простившего обидчика и врага. Этой цитатой завершается развитие мотива прощения в рассказе «старого сибиряка».
Интертекст заголовочного комплекса и обрамления включает в себя такие интертекстемы, как прецедентное имя (Христос), библейские образы-символы и мотивы, цитаты (преимущественно неточные) и аллюзии на библейские сюжетные ситуации. Основная функция интертекста заголовочного комплекса и сказовой ситуации заключается в формировании «библейского текста» рассказа, в обозначении и актуализации важнейших христианских мотивов, развивающихся в рассказе в целом и далее - в рассказе героя-рассказчика и завершающих свое развитие в заключительном фрагменте обрамления. «Библейский текст» заголовочного комплекса и сказовой ситуации «окольцовывает» «библейский текст» рождественской истории, представленной в рассказе «старого сибиряка», создавая единое смысловое пространство произведения.
«Библейский текст» рассказа «старого сибиряка» расширяет интертекстуальные связи с текстом-прецедентом и демонстрирует лесковские способы и приемы обогащения и обновления интертекста.
В рассказе «старого сибиряка» центральной является история душевной борьбы центрального персонажа: сердце героя переполняют обида, гнев и желание отомстить обидчику, то есть чувства, которые, как понимает и сам Тимофей Осипович, противоречат заповеди Иисуса Христа о любви и прощении и погружают душу в греховное состояние. Герой пытается найти оправдание своим чувствам в священных текстах, в частности в Ветхом завете: «... как в Ветхом Завете святые мужи сами беззаконников не щадили и даже своими руками заклали». В данном случае реминисценция, созданная при помощи скрытой (не обозначенной в авторском тексте) и неточной цитаты из текста Деяний святых апостолов, которая содержит аллюзию на голгофские события, отсылает читателя и к другим событиям, изображенным в Ветхом Завете и повествующим о беззаконных деяниях «святых мужей». В слове святого апостола Петра, обращенном к «мужам Иерусалимским, сказано: «Сего, по определенному совету и предведению Божию преданного, вы взяли и, пригвоздивши
руками беззаконных, убили» (Деян 2, 23). То есть сложная лесковская реминисценция, с одной стороны, намекает на Распятие Иисуса Христа; с другой - на ветхозаветные события. Фраза приписана Тимофею Осиповичу и свидетельствует именно о его прочтении священных текстов.
«Старый сибиряк» отвечает другу: «.в Ветхом Завете все ветхое и как-то рябит в уме двойственно, а в Новом - яснее стоит. Там надо всем блистает «Возлюби, да прости»». Возможно, данная оценка Ветхого завета проецируется и на высказывание Тимофея Осиповича: «все ветхое и как-то рябит в уме двойственно», - что помогает читателю понять сумятицу в умонастроении главного героя. Возможно и то, что сложная реминисценция свидетельствует о неточности воспроизведения высказывания Тимофея Осиповиче героем-рассказчиком. В любом случае она «говорящая»: народная вера и народная религиозность, как часто подчеркивал Лесков, специфичны, поскольку учение Христа иногда самым неожиданным образом преломляется в сознании простого человека.
Благодаря реминисценции в лесковском рассказе возникает традиционная для русского православия оппозиция «Ветхий Завет / Новый Завет». Ясность и понятность новозаветного учения обусловлена главным заветом Христа: «Возлюби, да прости». Точно, емко и кратко в аллюзии (используется прием парафраза) на заповедь Иисуса Христа (Мф 5, 44) воспроизводится суть христианского вероучения. Обозначаются мотивы любви, добра, прощения и содержится указание на путь, который герою необходимо пройти, чтобы спасти свою душу, очистить ее от греха.
Мотив прощения проявляется в тексте рассказа многообразно. О нем сигнализируют аллюзии на события из земной жизни Иисуса Христа в речи рассказчика: «как Христа били, обижали, заплевали и так учредили, что одному Ему нигде места не было, а Он всех простил». Данная аллюзия не конкретизирует какой-либо известный эпизод из жизни Христа, но с ее помощью создается образ Христа-странника, гонимого и страдающего, но неуклонно несущего Божественную истину людям.
Вместе с тем один евангельский эпизод -встреча и пребывание Христа в доме фарисея (Лк 7, 36-44) - выделен в рассказе: «Читает, как Христос пришел в гости к фарисею и Ему не подали даже воды, чтобы омыть ноги». Упоминание данного евангельского фрагмента располагается в тексте перед описанием чудесного обещания
Иисуса Христа прийти в гости: Герой, читая евангельский текст, испытал сострадание и жалость к гонимому Иисусу и приглашает Его в гости. Христос обещал: «Приду!». (Усеченная цитата из Апокалипсиса: «.. .ей! гряду скоро!» (Откр. 23, 20).)
Аллюзия выявляет мотив гостя, актуальный в евангельском тексте в целом и в конкретном евангельском событии нахождения Иисуса Христа у фарисея. В тексте Лескова аллюзия также обозначает мотив гостя, но акцент сделан на части евангельского события, демонстрирующего негостеприимство, нерадушие и неуважение к гостю - Иисусу Христу. Назначение данной интертекстемы - мотивация необычного поступка героя (приглашение им Иисуса Христа в гости) и развития сюжета (герой в течение долгих лет ждет «великого гостя»). Интертекстема участвует в создании символического образа Иисуса Христа и, в целом, символического плана повествования в рассказе, а также раскрывает внутренний мир героя, Тимофея Осиповича.
На второй евангельский эпизод, развернуто представленный в рассказе «старого сибиряка», указывает краткое описание иконы при изображении «чуда», то есть неожиданного и странного появления обидчика Тимофея Осиповича: «...из сеней, где темно было, - неописанный розовый свет светит, и через плечо старика вперед в хоромину выходит белая, как из снега, рука, и в ней длинная глиняная плошка с огнем - такая, как на беседе Никодима пишется... Ветер с вьюгой с надворья рвет, а огня не колышет...».
В этом эпизоде лесковского рассказа «Икона играет роль мистического посредника между миром земным и миром небесным» [10, с. 126]. Сюжет иконы «Беседа Иисуса Христа с фарисеем Никодимом» основан на евангельской притче о фарисее (Ион 3, 1-21).
Богословы выделяют в сюжете две или три части. Так, А. П. Лопухин считает, что «Беседа Христа с Никодимом разделяется на две части: в первой части (стихи 3-12) речь идет о духовном возрождении человека, которое необходимо для того, чтобы человек мог стать членом Царства Мессии, а во второй (стихи 13-21) Христос предлагает учение о Самом Себе и о Своей искупительной жертве за грехи мира и указывает на необходимость веры в Него как в Единородного Сына Божия»1 (курсив наш. - Н. С.).
1 Лопухин А.П. Толкование на Евангелие от Иоанна // Лопухин А.П. Толковая Библия. URL: https://azbyka.ru/otechnik/ ЬориЫПк>Шота|а_ЫЬЦ|а_54/3_(дата обращения: 15.01.2020).
Архиепископ Аверкий (Таушев) выделяет три части: «Беседа эта распадается на три части: 1) Духовное возрождение, как основное требование для входа в Царство Божие, 2) Искупление человечества крестными страданиями Сына Божия, без которого невозможно было бы наследования людьми Царства Божия, и 3) Сущность Суда над людьми, неуверовавшими в Сына Божия»2 (выделено нами. - Н. С.).
Очевидно, что Лесков не случайно ввел в текст упоминание и краткое описание данной иконы, отсылающей читателя к известной евангельской истории, в которой на первом месте - тема духовного возрождения человека, его рождения для новой жизни. В евангельской притче говорится (в трактовке А. П. Лопухина): «Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Никодим не понял, каким образом человек может родиться для новой жизни, и Христос указывает ему два фактора, под действием которых это новое рождение возможно. Это, во-первых, «вода» (Ин 3, 5)»3 и, во-вторых, Дух Святой: «Новая духовная, святая жизнь может возникнуть только под действием Духа Божия. Это будет уже действительно возрождение»4.
Толкование евангельского сюжета о Никодиме актуализирует символический библейский образ сердца: «.как было фарисеям не знать учения о необходимости духовного возрождения, когда и в Ветхом Завете так часто встречалась мысль о необходимости обновления человека, о даровании ему от Бога сердца плотяного вместо каменного (Иезек. 36:26). Ведь и царь Давид молился: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50:12)5.
2 Аверкий (Таушев), архиепископ. Беседа Господа Иисуса Христа с Никодимом // Аверкий (Таушев), архиепископ. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. Джорданвилль, Свято-Троицкий монастырь. 1954. URL: http://blogs.pravostok.ru/katehumen/?p=1287 (дата обращения: 15.01.2020).
3 Лопухин А.П. Толкование на Евангелие от Иоанна // Лопухин А.П. Толковая Библия. URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Lopuhin/tolkovaja_bibЦia_54/3_(дата обращения: 15.01.2020).
4 Там же.
5 Аверкий (Таушев), архиепископ. Беседа Господа Иисуса Христа с Никодимом // Аверкий (Таушев), архиепископ. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. Джорданвилль, Свято-Троицкий монастырь. 1954. URL: http://blogs.pravostok.ru/katehumen/ ?р=1287_(дата обращения: 15.01.2020).
Аллюзия на притчу о Никодиме обозначает мотив гостя: сюжет о Никодиме - это сюжет о том, как человек приходит в гости к Иисусу Христу. «Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ион 3, 2). Благодаря притче о Никодиме в рассказе Лескова представлены разные варианты мотива гостя.
В целом мотив гостя в лесковском произведении «обслуживает» целый блок цитат из Библии. Во-первых, в ожидании «первого гостя» герои размышляют о том, насколько осуществимо это событие, возможно ли, чтобы «великий гость» Иисус Христос снизошел до земного грешного человека и посетил его дом. Лесков подбирает цитаты, в которых раскрывается демократизм Христа, которому важен каждый человек, независимо от его социального статуса. Так, цитируется Евангелие: «- Сказано, - говорит, - «Сей грешники приемлет и с мытарями ест». В Евангелиях текст таков: «Увидевши то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками?» (Мф 9, 11); «Книжники и фарисеи, увидевши, что Он ест с мытарями и грешниками, говорили ученикам Его: как это он ест и пьет с мытарями и грешниками?» (Мк 2, 16); «Книжники же и фарисеи роптали и говорили ученикам Его: зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками?» (Лк 5,30).
Сравнивая лесковскую цитату (ее произносит Тимофей Осипович) и евангельский текст, можно сделать вывод, что в краткой, неточной и вырванной из внутреннего контекста Евангелий цитате (она маркирована кавычками) Лесков утверждает типичность именно такого поведения Иисуса Христа и его отношения к «мытарям и грешникам». В евангельских текстах эти слова принадлежат «книжникам и фарисеям», которых коробит демократичность Иисуса Христа. Также важно здесь противопоставление «книжников и фарисеев» и тех, кто были свидетелями чуда исцеления Христом прокаженного и расслабленного: повествование о чуде предшествует вопросам фарисеев. Однако сам факт, свидетельствующий об особом поведении Христа, так же, как и в рассказе Лескова, является утверждением.
В рассказе приведена трансформированная цитата из Послания к евреям святого апостола Павла: «В Писании есть: «Все тот же Христос ныне и вовеки». (Ср.: «Иисус Христос вчера и сегодня
и во веки Тот же» (Евр 13, 8).) Лесков утверждает неизменность божественных свойств Иисуса Христа, в том числе проявляющихся и в отношении к простым людям. Напомним, что Христос гостит у мужика.
Евангельские реминисценции, аллюзии и цитаты «библейского текста» в рассказе Лескова способствуют созданию образа Христа, который убеждает персонажей рассказа (а также и его читателей) в том, что Его чудесное появление и госте-вание в доме простого грешного человека возможно, более того, оно обязательно произойдет. Христос несет человечеству и каждому человеку мир, свет, правду и любовь1, поэтому Он выполнит свое обещание прийти в гости к Тимофею Осиповичу. Герои же остро переживают свою малость, греховность и передает это чувство, используя евангельскую цитату: «- А и то, - отвечаю, -сказано: «Господи! Я не достоин, чтобы ты взошел в дом мой». В Евангелии от Матфея эти слова принадлежат сотнику, слугу которого Иисус Христос исцелил: «Господи! Я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой» (Мф 8, 8). Точная цитата (Лесков лишь заменяет синонимичные слова: «кров» на «дом») отсылает читателя к евангельскому внутреннему контексту: исцелив воина, Иисус Христос «Пришед в дом Петров, . увидел тещу его, лежащую в горячке» (Мф 5, 14) и также исцелил ее.
Лесков актуализирует мотив гостя, в том числе за счет евангельского контекста, а также мотивы чуда и исцеления, которые соотносятся с мотивами чуда, гостя и исцеления души в рассказе «Христос в гостях у мужика»).
Мотив гостя в лесковском тексте организует сюжетную ситуацию напряженного ожидания героями прихода Иисуса Христа в Его Рождество. В повествовании писатель использует стилистические фигуры, актуализирующие содержание заповедей Иисуса Христа. Так, герои вспоминают евангельский текст, размышляя о составе гостей: «А ты если уповательно ждешь столь великого гостя, зови не своих друзей, а сделай ему угодное товарищество», «Явит Господь дивную милость -пожалует, так встретит все по заповеди», «Если Господь придет, он все, чего недостанет, пополнит, и если ты кого ему надо забудешь, он недостающего и сам приведет». В этих фрагментах
1 Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит, Исайя (Белов), архимандрит. Догматическое богословие: курс лекций. Свято-троицкая Сергиева лавра, 1994. С. 92-101.
отсутствуют какие-либо цитаты, но аллюзия на Нагорную проповедь (Мф 5-7), а также на события, свидетельствующие о любви Господа к обездоленным, нищим, грешным, очевидна и сформирована за счет парафраз «великий гость», «ему угодное товарищество»; указания на конкретную заповедь; использования прецедентного именования «Господь»; аллюзии на божественные свойства Иисуса («недастающего и сам приведет»).
Ожидая Гостя и готовясь к достойному приему, Тимофей Осипович приглашает в дом всех «бедных поселенцев», накрывает богатый стол. В ожидании он читает молитву и рождественский ирмос: «Он стал перед иконою и вслух зачитал: «Отче наш, иже еси на небеси», а потом: «Христос рождается, славите, Христос с небес, срящите, Христос на земли...». Вновь активизируется мотив гостя в его значении «Христос -гость на грешной земле».
Появление гостя (дяди, когда-то причинившего обиду Тимофею Осиповичу), засвидетельствовавшее великую силу христианского вероучения, «вездеприсутствие»1, «всеведение»2 и «всемогу-щество»3 Иисуса Христа, зафиксировало новый поворот в развитии мотива гостя. Содержание мотива укрупняется и обогащается новым смыслом: «вездеприсутсвия» Христа как Его божественного свойства. В плане земного бытия человека мотив гостя оборачивается признанием героем правды учения Христа о любви и прощении, своей греховности и отказом Тимофея Осиповича принять Гостя: «Господи! Вижду и приму его во имя твое, а ты сам не входи ко мне: я человек злой и грешный».
В рассказе событие «чуда» присутствует трижды: обещание Господа прийти в гости, появление дяди в доме Тимофея Осиповича и явление Христа дяде во время его скитаний: «.кто-то неведомый осиял меня и сказал: «Иди, согрейся на моем месте и поешь из моей чаши», взял меня за обе руки, и я стал здесь, сам не знаю отколе».
В данном фрагменте используется парафраз «неведомый», заменяющий имя Иисус Христос, и реминисценция в виде евангельского образа-символа чаши. Они отсылают читателя к молитве Христа в Гефсиманском саду: «...если возможно,
1 Алипий (Кастальский-Бороздин), архимандрит, Исайя (Белов), архимандрит. Догматическое богословие: курс лекций. Свято-троицкая Сергиева лавра, 1994. С. 82-84.
2 Там же. С. 89-91.
3 Там же. С. 91-92.
да минует Меня чаша сия.» (Мф 26, 39), в которой раскрывается символическое значение образа чаши и содержится аллюзия на крестный путь Иисуса Христа, на Его распятие, на искупление Им человеческих грехов и др. Вместе с тем в Евангелии образ чаши символизирует и само учение Христа и Новый завет: «... сия чаша есть Новый Завет в Моей крови... » (Лк 22, 20. См. также 1 Кор 11, 25).
В рассказе «старого сибиряка» «чудеса» (развитие мотива чуда) завершаются словами героя, осознавшего свой грех, раскаявшегося в нем: «это Господь, который сказал: «Аще алчет враг твой - ухлеби его, аще жаждет - напой его». Сядь у меня на первом месте - ешь и пей во славу его, и будь в дому моем во всей воле до конца жизни». В речь героя включена точная, но неполная евангельская цитата: «Если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья» (Римл 12, 20), за которой следует важное высказывание апостола Павла: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Римл 12, 21), ясно излагающее суть христианского учения, постигнутого героем рассказа. В приведенном фрагменте текста скрыто присутствует образ чаши («ешь и пей во славу его»), который соотносится с образом чаши в предшествующем фрагменте.
Цитата из Послания святого апостола Павла римлянам символически указывает и обозначает итог духовного пути героя рассказа Тимофея Осиповича, утвердившегося в истинности учения Христа, суть которого неоднократно с помощью евангельской цитации излагалась в тексте рассказа, в том числе с помощью яркого парафраза: «Возлюби, да прости». Герой лесковского произведения испил свою чашу духовных страданий.
Обращает на себя внимание то, что в тексте рассказа одна цитата, но с некоторыми вариантами, является сквозной и цитируется четыре раза: обещание «Приду!», «Открыл мне Тимофей так, что «всякий день, говорит, я молю: «Ей, гряди, Господи!» - и ожидаю, но не слышу желанного ответа: «Ей, гряду скоро!», «- Ныне, - отвечает, - только я помолил: «Ей, гряди, Господи!» -как вся душа во мне всколыхнулася и в ней словно трубой вострубило: «Ей, гряду скоро!»», «Ей, гряди, Господи; ей, гряди скоро!» (первые три цитаты включены в речь Тимофея Осиповича; чет-верая - в заключение обрамления, последняя фраза текста рассказа).
Цитируется Откровение Святого Иоанна Богослова: «Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откровение 22, 20).
В речи Тимофея Осиповича цитата разрывается на синтаксические фрагменты, которые либо приводятся как самостоятельные («Приду!»), либо меняются местами: «Ей, гряди!», далее «Ей, гряду скоро!». Смысл данной трансформации в том, чтобы передать эмоциональное состояние нетерпеливо ожидающего Христа героя, акцентировать мотив ожидания гостя. Цитата строится по схеме: призыв - ответ.
Цитирование новозаветного текста в заключительной сентенции героя-повествователя характеризуется не только изменением последовательности, которая есть в Откровении, но и заменой слова «гряду» в евангельском сочетании «гряду скоро» на слово «гряди» в лесковском тексте. То есть в схеме цитаты сохраняется только «призыв», что усиливает впечатление общей эмоционально-напряженной атмосферы лесков-ского произведения.
Думается, в Рождество Христово герой-повествователь (вместе с ним герои произведения, автор и читатели) призывают Иисуса Христа вновь прийти на грешную землю. Этот призыв-цитата является смыслопорождающим: в христианский контекст рассказа включаются новое содержание, новые мотивы, образы и события, связанные с апокалиптической тематикой.
Данной цитатой писатель завершает рассказ, тем самым обозначая ее сильную позицию. Интерпретация цитаты в контексте содержания произведения не может быть однозначной. Но в любом случае она указывает на встречу человека с Богом, на важность этой встречи, на необходимость духовной готовности к этому великому событию.
Таким образом, «Библейский текст» рассказа «Христос в гостях у мужика» формируется в заголовочном комплексе, сказовой ситуации (обрамлении) и в рассказе героя-рассказчика с помощью интертекста, актуализирующего смыслы текста-прецедента - Библии. Заголовочный комплекс включает такие виды интертекстем, как антономазия («Христос») и аллюзию на Рождество Христово как на евангельское событие и как на праздник Рождества.
«Библейский текст» рассказа Н. С. Лескова «Христос в гостях у мужика» формируется бла-
годаря включению в него интертекстем разного уровня сложности: образы,мотивы, сюжетные ситуации, цитаты, реминисценции, аллюзии, парафразы. Интертекстемы, связывающие лес-ковский текст и Библию, являются авторскими (заголовочный комплекс), принадлежат герою-повествователю (обрамление), герою-рассказчику и (в передаче рассказчика) главному персонажу (Тимофею Осиповичу). Они располагаются в таких композиционных частях текста, как заголовочный комплекс, сказовая ситуация и рассказ рассказчика. Между интертекстемами, располагающимися в разных композиционных частях, возникает очевидная смысловая связь, закрепленная, в частности, повторяющимися цитатами, сквозными мотивами и образами. Взаимодействие и взаимообусловленность интертекстем является основанием формирования общего, структурированного содержательно и формально «библейского текста».
«Библейский текст» воссоздает духовный мир героев рассказа Лескова как актуальную реальность. Таковым он является для автора произведения, таковым его воспринимают читатели. Духовный мир героев рассказа открыт и понятен автору и читателю, потому что они находятся в пространстве общей для них христианской культуры.
В парадигме автор - текст - читатель «библейский текст» становится дополнительным звеном: автор - текст <«библейский текст»>текст -читатель. Автор создает «библейский текст» с помощью интертекста, формируя важные контекстуальные смыслы. «Библейский текст» в той или иной степени конгениально прочитывается читателем, создающим свое контекстуальное содержание (интертекст играет важную роль авторской подсказки). Авторский и читательский контексты могут совпадать минимально, частично или практически полностью, создавая «зону» (или пространство) совпадения. Зона совпадения будет тем «контекстом понимания», о котором говорил М. М. Бахтин [2, с. 372]. В рассказе Лескова «контекст понимания» основывается на принадлежности автора, героев, читателей к христианской духовной культуре. К созданию глубокого и обширного «контекста понимания» стремился Н. С. Лесков, адресуя произведение «христианским детям».
Литература
1. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступ.ст. Г.К. Косикова. М. : Изд. группа «Прогресс», «Универс», 1994. 616 с.
2. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М. : Искусство, 1979. С. 361-373.
3. Денисова Г.В. В мире интертекста : язык, память, перевод. М. : Азбуковник, 2003. 297 с.
4. Боднарь М.П.Текст и интертексттекст и интертекст // Личность - слово - социум: материалы 6-й Междунар. научно-практич. конф., 19-20 апреля 2006 г., г. Минск : в 2 ч. / отв. ред. В.В. Фалалеев. Мн. : Паркус плюс, 2006. Ч. 2. 260 с.
5. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М. : Интрада, 1998. 55 с. URL: http://lib.ru/CULTURE/ILIN/postmodern.txt (дата обращения: 2.03.2020).
6. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М. : Интрада, 1996. 256 с. URL: http://lib.ru/ CULTURE/ILIN/poststrukt.Ixt (дата обращения: 2.03.2020).
7. Интертекстуальность и фигуры интертекста в дискурсах разных типов / В. П. Москвин [и др.]; [науч. ред: Т.Н. Коло-кольцева, В.П. Москвин]. 2-е изд., стер. М. : ФЛИНТА, 2015. 352 с.
8. Кравцова А.А. Виды цитирования и трансформации цитат (на материале лирики акмеизма) // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия. Гуманитарные и социальные науки. Орел : Изд-во Орловского гос. ун-та, 2008. С. 116-121. URL: https://cyberleninka.rU/artide/n/vidy-tsitirovaniya-i-transformatsiya-tsitat-na-materiale-liriki-akmeizma/ viewer (дата обращения: 2.03.2020).
9. Москвин В. П. Теория интертекстуальности: категориальный аппарат // Интертекстуальность и фигуры интертекста в дискурсах разных типов: коллективная монография / науч. ред.: Т. Н. Колокольцева, В. П. Москвин. М. : ФЛИНТА; Наука, 2014. С. 16-51.
10. Райгородский Л.Д. Иконопись и живопись. Икона и картина // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Сер. 15. Вып. 1. СПб., 2014. С. 126-138. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ikonopis-i-zhivopis-ikony-i-kartiny/viewer (дата обращения: 2.03.2020).
11. Сидоренко К.П. Интертекстовые связи пушкинского слова: монография / Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена. СПб. : Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999. 253 с.
12. Старыгина Н.Н. Контекстуальная поэтика художественного произведения как предмет филологического анализа // Вестник Марийского государственного университета. 2019. Т. 13. № 1. С. 89-95. URL: https://elibrary.ru/ item.asp?id=37078024 (дата обращения: 2.03.2020).
13. Старыгина Н.Н. Система локальных сверхтекстов русской литературы // Вестник Чувашского государственного педагогического университета имени Яковлева. 2017. № 3 (95). Ч. 2. С. 129-136. URL: http://vestnik.chgpu.edu.ru/ upload/docs/2017/3(95)_2017_2.pdf (дата обращения: 2.03.2020 ).
14. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. М. : Агар, 2000. 280 с.
15. Фатеева Н.А. Интертекст в мире текстов: контрапункт интертекстуальности. М. : КомКнига, 2007. 282 с. URL: https:// ru.b-ok.cc/ireader/3176900 (дата обращения: 2.03.2020).
16. Худолей Н.В. Интертекстуальность и интертекст как феномены художественной коммуникации: теоретический аспект // Исторические, философские, пролитические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов : Грамота, 2015. № 11. Ч. 1. С. 195-198. URL: https://www.gramota.net/materials/3/2015/11-1/52.html (дата обращения: 2.03.2020).
17. Чумак-Жунь И.И. Художественный текст как феномен культуры: интертекстуальность и поэзия. М. : Директ-Медиа, 2014. 227 c.
18. Юркевич П.Д. Сердце и его значение в духовной жизни человека, по учению слова Божия // Юркевич П.Д. Философские произведения. М. : Правда, 1990. С. 69-104.
References
1. Bart R. Izbrannye raboty. Semiotika. Poetika [Selected works. Semiotics. Poetics]. Trans. from French, comp., ed. and introd. art. by G.K. Kosikov, Moscow, Publ. group "Progress", "Universe", 1994, 616 p. (In Russ.).
2. Bakhtin M.M. K metodologii gumanitarnykh nauk [To the methodology of the Humanities]. Estetika slovesnogo tvorchestva = Aesthetics of verbal creativity, Moscow, Art Publ., 1979, pp. 361-373. (In Russ.).
3. Denisova G.V. V mire interteksta: yazyk, pamyat', perevod [In the world of intertext: language, memory, translation]. Moscow, Azbukovnik Publ., 2003, 297 p. (In Russ.).
4. Bodnar M.P. Tekst i intertekst [Text and intertext]. Lichnost'- slovo - sotsium: materialy 6-iMezhdunar. nauch.-prakt. konf., 19-20 aprelya 2006g., g. Minsk: v 2 ch. = Personality - Word - Society: Materials of the 6th Intern. scientific-practical conf., April 19-20, 2006, Minsk, in 2 parts, resp. ed. V.V. Falaleev. Minsk, Parkus plyus Publ., 2006, part 2, 260 p. (In Russ.).
5. Ilyin I.P. Postmodernizm ot istokov do kontsa stoletiya: evolyutsiya nauchnogo mifa [Postmodernism from its beginnings to the end of the century: the evolution of scientific myth]. Moscow, Intrada Publ., 1998, 55 p. Available at: http://lib.ru/ CULTURE/ILIN/postmodern.txt (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
6. Ilyin I.P. Poststrukturalizm. Dekonstruktivizm. Postmodernizm [Poststructuralism. Deconstructivism. Postmodernism]. Moscow, Intrada Publ., 1996, 256p. Available at: http://lib.ru/CULTURE/ILIN/poststrukt.txt (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
7. Intertekstual'nost' i figury interteksta v diskursakh raznykh tipov [Intertextuality and intertext figures in discourses of different types]. Moskvin V.P. [et al.], ed. by T.N. Kolokoltseva, V.P. Moskvin, 2d edit., ster. Moscow, FLINTA Publ., 2015, 352 p. (In Russ.).
8. Kravtsova A.A. Vidy tsitirovaniya i transformatsii tsitat (na materiale liriki akmeizma) [Types of citation and transformation of citations (on the material of the lyrics of acmeism)]. Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya. Gumani-tarnye i sotsial'nye nauki = Scientific notes of Orel State University. Series: Humanities and social sciences, 2008, pp. 116-121. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/vidy-tsitirovaniya-i-transformatsiya-tsitat-na-materiale-liriki-akmeizma/viewer (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
9. Moskvin V.P. Teoriya intertekstual'nosti: kategorial'nyi apparat [Theory of intertextuality: categorical apparatus]. Intertekstual'nost' i figury interteksta v diskursakh raznykh tipov: kollektivnaya monografiya = Intertextuality and intertext figures in discourses of different types: collective monograph, science ed.: T.N. Kolokoltseva, V.P. Moskvin, Moscow, FLINTA; Nauka Publ., 2014, pp. 16-51. (In Russ.).
10. Raigorodsky L.D. Ikonopis' i zhivopis'. Ikona i kartina [Icon-painting and painting. Icons and paintings]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. 15 = Vestnik of Saint Petersburg University. Arts, 2014, vol. 4, issue 1, pp. 126-138. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/ikonopis-i-zhivopis-ikony-i-kartiny/viewer (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
11. Sidorenko K.P. Intertekstovye svyazi pushkinskogo slova: monografiya [Intertextual links of the Pushkin word: monograph]. Saint Petersburg, Herzen SPU Publ. House, 1999, 253 p. (In Russ.).
12. Starygina N.N. Kontekstual'naya poetika kak predmet filologicheskogo analiza [Contextual poetics of literary work as a subject of philological analysis]. VestnikMariiskogo gosudarstvennogo universiteta = Vestnik of the Mari State University, Yoshkar-Ola, 2019, vol. 13, no. 1, pp. 89-95. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=37078024 (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
13. Starygina N.N. Sistema lokal'nykh sverkhtekstov russkoi literatury [System of local supertexts of Russian literature]. Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogopedagogicheskogo universiteta imeni Yakovleva = I. Yakovlev Chuvash State Pedagogical University Bulletin, Cheboksary, ChSPU Publ. house, 2017, no. 3 (95), part 2, pp. 129-136. Available at: http://vestnik.chgpu.edu.ru/ upload/docs/2017/3(95)_2017_2.pdf (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
14. Fateeva N.A. Kontrapunkt intertekstual'nosti, ili intertekst v mire tekstov [Counterpoint of intertextuality, or intertext in the world of texts]. Moscow, Agar Publ., 2000, 280 p. (In Russ.).
15. Fateeva N.A. Intertekst v mire tekstov: kontrapunkt intertekstual'nosti [Intertext in the world of texts: counterpoint of intertextuality]. Moscow, KomKniga Publ., 2007, 282 p. Available at: https://ru.b-ok.cc/ireader/3176900 (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
16. Khudolei N.V. Iintertekstual'nost' i intertekst kak fenomeny khudozhestvennoi kommunikatsii: teoreticheskii aspect [Intertextuality and intertext as phenomena of artistic communication: theoretical aspect]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki = Historical, Philological, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art, Tambov : Gramota Publ., 2015, no. 11, part 1, pp. 195-198. Available at: https://www.gramota.net/materials/3/2015/11-1/52.html (accessed 2.03.2020). (In Russ.).
17. Chumak-Zhun' I.I. Khudozhestvennyi tekst kak fenomen kul'tury: intertekstual'nost' i poeziya [Literary text as a cultural phenomenon: intertextuality and poetry]. Moscow, Direkt-Media Publ., 2014, 227 p. (In Russ.).
18. Yurkevich P.D. Serdtse i ego znachenie v dukhovnoi zhizni cheloveka, po ucheniyu slova Bozhiya [The heart and its significance in the spiritual life of man, according to the teachings of the word of God]. Yurkevich P.D. Filosofskie proizvedeniya = Yurkevich P.D. Philosophical Works, Moscow, Truth Publ., 1990, pp. 69-104. (In Russ.).
Статья поступила в редакцию 20.03.2020 г.; принята к публикации 24.05.2020 г.
Submitted 20.03.2020; revised 24.05.2020.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
The author has read and approved the final manuscript.
Об авторе
Старыгина Наталья Николаевна
About the author Natalya N. Starygina
Dr. Sci. (Philology), Professor, Professor of the Department of Philosophy, Volga State University of Technology, Yoshkar-Ola, Russia,
starigina@yandex. ru
доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры философии, Поволжский государственный технологический университет, г. Йошкар-Ола, Россия, [email protected]
