CC BY
32
БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ У ПЛАТОНОВА И ЛЕРМОНТОВА
Современные исследователи обращают особое внимание на включение, использование и усвоение мифа литературными произведениями. Взаимодействие мифологии и литературы, связь мифологии с культурной традицией привели к тому, что «идея нового этапа человеческой цивилизации, рождение мира «заново» легко проецировались на содержание некоторых традиционных мифов» (2, с.25).
Творчество А. Платонова вписывается в тенденцию обращения к поэтике мифа. Как отмечали многие исследователи, платоновская ориентация на миф прослеживается и в «Котловане», и в «Чевенгуре», и особенно в повести «Джан». Как пишет американский платоновед Томас Сейфрид, «блуждания народа джан совместимы с исходом израильтян через пустыню и их возвращением из плена на родину, при этом Чагатаев выступает в роли Моисея» (5, с.245).
Ситуация библейской книги Исход - «подвиг и жертва героя ради спасения своего народа, мучительный путь угнетенного народа под руководством вождя к счастливому будущему, выполнение Завета и подтверждение героем верности Богу, пафос борьбы с природой (преодоление пустыни) - лежат в основе реализуемых платоновским текстом мифологем» (4, с.29-30) Т.Новикова (США) видит в народе джан израэльтян, ибо утопическая мечта об обетоанной земле заставляет людей джан идти вперёд. С Моисеем Назара Чагатаева роднит не только весь комплекс черт героя-вождя, но и переклички их судеб, в которых реализуется мифологема подвига во имя народа.
«Путешествие народа джан через пустыню отмечено
удивительной интонационной близостью к библейскому мифу, с характерным для последнего акцентом на безжизненность и обреченность пейзажа» (4, с.31). В повести Платонова эпизоды блуждания джан по пустыни нагружены фантастическими элементами, ирреальными неправдоподобными событиями аналогичными чудесами в Библии Моисей ударом руки добывает воду из камня, сорок лет кормит израильтян манной небесной и т. д. Можно сравнить Чагатаева с Моисеем и по сходству реакции на неверие и бездействие народа. Библейский подтекст налицо и в том эпизоде, когда Чагатаев убивает орла и пытается накормить этим мясом весь народ. Повесть «Джан» объединяет с книгой Исход и амбивалентная тема Власти: Назар Чагатаев и библейский Моисей нередко показаны в минуты сомнения, слабости, разочарования (4, с.33). Особенно сближают платоновскую повесть с книгой Исход атмосфера мучительной борьбы за выживание в пустыне и испытания, посланные народам на их пути к счастью.
Впрочем, считает Т.Новикова, концовка «Джан» приобретает звучание противоположное библейскому источнику. Автор допускает возможность иного результата описываемого события, иного взгляда на мир. «Отрицая предписанный сверху универсальный рецепт счастья, он утверждает право каждого на выбор своего собственного варианта гармонии и на сохранение своей индивидуальности» (4, с.36).
Хотя лермонтовская повесть «Княжна Мери» традиционно рассматривается исследователями как произведение светского ряда, духовный глубинный сюжет позволяет сопоставить ее с пятой главой Евангелия от Иоанна, фрагмент которой «чающих движения воды», или в новейшем русском переводе «ожидающих движения воды» (Ин. 5, 3), уподоблен Печориным: «Подымаясь по узкой тропинке к
Елисаветинскому источнику, я обогнал толпу мужчин, штатских и военных, которые, как я узнал после, составляют особенный класс людей чающими движения воды» (цит. по: 1, с.9-10).
Так, называя водяное общество «чающим движения воды», Печорин показывает свое видение этого общества - люди расслабленные. Сам же Печорин переживает состояние, через которое он включается в три ролевые сферы: исполнитель Воли Божьей;
совершающий действия, создающие условия для исполнения Воли Божьей; сама Воля Божья как исток всего. Не случайно ведь перед
выстрелом Печорин говорит Грушницкому, что если тот откажется от своей клеветы, он ему простит все. Ведь в сцене исцеления расслабленного у Матфея, Марка и Луки Иисус именно произносит эти слова: «прощаются тебе грехи твои (Мф. 9, 2; Мк. 2,5; Лк. 5, 23).
Употребление Лермонтовым слов «источник», «колодезь» и «колодец» носит, по мнению Г.В.Москвина, символический характер и содержит аллюзию на главу четвертую Евангелия от Иоанна, где говорится об Иисусе и самарянке у колодца (Ин. 4, 6-14). В рукописи, в двух прижизненных изданиях, в дореволюционных изданиях и в академическом собрании сочинений М.Ю.Лермонтова под редакцией Б.М.Эйхенбаума (1935-1937) и в ряде современных изданий повести «Княжна Мери» дважды употребляется слово «колодезь». В Евангелии от Иоанна говорится: «колодезь Иаковлев» (Ин. 4, 6). В дальнейшем тексте Лермонтова используется слово «колодец», названные два лермонтовские словоупотребления, считает Г. В. Москвин, акцентируют смысловую оппозицию «колодезь - колодец». Позже, когда текст был унифицирован, аллюзивность слова «колодезь» исчезла. А ведь «духовный смысл повести благодаря глубокой проникающей в евангельский текст аллюзивности, должен был насыщаться именно из этого источника» (1, с .14).
Список литературы
1. Москвин Г.В. Библейские реминисценции в повести «Княжна Мери»// Вестн. Моск.ун-
та. Сер.9, Филология. - М., 2000. - №3. - С.7-17.
2. Кондаков Б. Мифологемы русской литературы 1920-1930-х годов// ХХ век: Литература.
Стиль. - Екатеринбург, 1994. - С. 24-25.
3. Платонов А. Избранные произведения. Рассказы. Повести. - М., 1983. - 911 с.
4. Новикова Т. Некоторые аспекты библейской тематики в творчестве А.Платонова
(повесть «Джан» в контексте книги Исход)// Вестн. Моск.ун-та. Сер.9. Филология. -М., 2000. - №3. - С. 28-37.
5. Seifrid Th. Andrei Platonov: Uncertainties of spirit. - Cambridge, 1992. - 245 p.
И.Л.Галинская
