CC BY
299
БЕЗУМИЕ КАК СКВОЗНОЙ МОТИВ В ТВОРЧЕСТВЕ М.А. БУЛГАКОВА (ГЕНЕЗИС, ВАРИАНТЫ РЕАЛИЗАЦИИ)
INSANITY AS PREVAILING THEME IN THE WORKS OF M.A. BULGAKOV (GENESIS, VARIANTS OF IMPLEMENTATION)
Е.В. Шабалдина E.V. Shabaldina
Мотив, феномен безумия, психология героя, художественный символ, конфликт социума и личности. Мотив безумия является одним из ведущих в поэтике 20-30-х гг. XX в., поэтому велик интерес исследователей к феномену безумия.
Мотив безумия проходит через всё творчество М.А. Булгакова и часто имеет символико-романти-ческую окраску. Булгаков использует безумие для отражения состояния общества в момент крушения нравственных основ. Сумасшествие булгаковских героев - это самозащита от безумия окружающей жизни и попытка прожить в воображении иную жизнь. Одна из граней безумия - страх.
Вследствие внутренних противоречий, конфликтного состояния реальности, невозможности пережить происходящее вокруг появляется безумие, но зачастую булгаковские сумасшедшие герои оказываются более нормальными, чем окружающие.
Motive, phenomenon of insanity, psychology of the hero, artistic symbol, conflict between society and individual. The theme of insanity being one of the leading themes in poetics of 1920-1930-ies of the XXth century initiates a great interest of the scientists in the phenomenon of insanity.
The theme of insanity runs through all the works of M.A. Bulgakov and often has symbolical-romantic connotation. M.A. Bulgakov uses the phenomenon of insanity to reflect the state of the society at the time of dissolution of morals. The insanity of Bulgakov's characters is self-defence from the insanity of the real life surrounding them and an attempt to live an alternative life in their mind. Fear is one of the sides of insanity.
Internal contradictions, conflict state of reality, inability to survive the things going on around lead to insanity, but often Bulgakov's insane characters are more normal than other people surrounding them.
Многие литературоведы рассматривают художественное наследие М.А. Булгакова через изучение мотивной организации его произведений (Б.М. Гаспаров, В.В. Химич, М.О. Чуда-кова, Е.А. Яблоков и др.). Это объясняют особой событийностью текстов писателя. Современный исследователь М.А. Бологова отмечает, что в «закатном» романе писателя сюжетный мотив является «доминантой смыслообразования» [Бологова, 2004, с. 133].
В современной исследовательской практике термин «мотив» не обладает чёткой теоретической определённостью. Начиная с XIX в. и до сегодняшнего дня это понятие было рассмотрено в работах ряда исследователей (А. Бема, А. Белецкого, А. Веселовского, В. Проппа, Б. Томашев-ского, В. Шкловского, А. Скафтымова, Р. Якобсона, А. Жолковского, Ю. Щеглова, Б. Гаспарова, В.Тюпы), каждый из которых, учитывая опыт предшественников, предлагает свое понимание мотива.
Как литературоведческая категория впервые мотив был исследован в трудах А.Н. Веселовского и В.Я. Проппа. Ученые рассматривали его как неразложимый элемент текста - предмет, образ, минимальную единицу фольклорного сюжета. Позже мотив стали связывать с личностью автора и его художественным мировоззрением, а также с анализом целостной структуры произведения (АЛ. Скафтымов). Подробно проследил развитие теории мотива в отечественном литературоведении И. Силантьев. Ученый выделяет несколько теорий мотива: семантическую (А. Веселовский, А. Бем, О. Фрейденберг), морфологическую (В. Пропп, Б. Ярхо), дихотомическую (А. Бем, А. Белецкий, В. Пропп) и тематическую (Б. Тома-шевский, В. Шкловский, А. Скафтымов). На стыке семантической и тематической концепций появились два новых подхода к пониманию мотива -интертекстуальный, представленный работами Б.М. Гаспарова, А.К. Жолковского, Ю.К. Щеглова, и
коммуникативный, или прагматический, подход, представленный работами В.И. Тюпы и Ю.В. Ша-тина.
Теория интертекста выводит понимание мотива за пределы его «классического» определения как предопределенного традицией элемента произведения. Мотив становится случайным явлением, формирующимся в рамках того или иного текста. Таким образом, в рамках интертекстуального анализа понятие мотива сливается с понятием лейтмотива. Б.М. Гаспаров, рассматривая мотив именно с точки зрения лейтмотивного повествования, имел в виду «...такой принцип, при котором некоторый мотив, раз возникнув, повторяется затем множество раз, выступая при этом каждый раз в новом варианте, новых очертаниях и во всех новых сочетаниях с другими мотивами. При этом в роли мотива может выступать любой феномен, любое смысловое «пятно» - событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное слово, краска, звук и т. д.: единственное, что конституирует мотив, - это его репродукция в тексте...» [Гаспаров, 1988, с. 98]. В трактовке, предложенной Б. Гаспаровым (а также А. Жолковским и Ю. Щегловым), сам мотив «... трактуется предельно широко: это практически любой смысловой повтор в тексте» [Там же]. При этом основные характеристики мотива: повторяемость, устойчивость и вариативность - сохраняются. Данный подход к трактовке мотива предполагает наличие постоянного семантического центра, который реализуется в различных вариантах во множестве текстов, принадлежащих разным авторам.
Мотив - устойчивый формально-содержа-тельный компонент литературного текста, который может быть выделен как в пределах одного или нескольких произведений писателя (например, определённого цикла), так и в контексте всего его творчества, а также какого-либо литературного направления или литературы всей эпохи. Являясь мельчайшей текстовой единицей, мотив дает возможность непосредственного осмысления структуры и семантики художественного произведения, выступает в качестве материала, соединяющего в единое целое отдельные части текста, о чем свидетельствует актуальность мотивно-го анализа художественного текста. Вместе с тем
мотив может соединять в единое целое несколько произведений, принадлежащих разным эпохам и различным культурным традициям, поэтому, рассматривая историю развития определенного мотива, можно выявить авторский подход в осмыслении какого-то конкретного мотива. М.М. Бахтин указывал, что с помощью мотива произведения «разбивают грань своего времени, живут в веках, то есть в большом времени, причем часто (а великие произведения - всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности» [Бахтин, 1986, с. 504].
Мотив безумия - один из сквозных в мировой литературе, этим объясняется интерес исследователей к феномену безумия. Литературоведы изучали его с разных сторон. Сумасшествие является объектом историко-культурологического анализа в работах М. Фуко «История безумия в классическую эпоху» и Д.С. Лихачева «Смех в Древней Руси». Патографической стороне вопроса посвящена монография К.А. Богданова «Врачи, пациенты, читатели: патографические тексты русской культуры XVI11—XIX веков». Над проблемой безумия размышляет В.П. Руднев в работе «Диалог с безумием». Попытку дать целостную картину осмысления рассматриваемого мотива в русской литературе предпринял исследователь И. Поспи-шило в работе «Феномен безумия в русской литературе Х1Х-ХХ веков». Развитие данного мотива в русской литературе Х1Х-ХХ вв. прослеживает Р.Г. Назиров в статье «Фабула о мудрости безумца в русской литературе». Литературоведческий и культурологический подходы к изучению проблемы безумия реализуются в статье Н.Г. Федосеен-ко «Мотив безумия в русской литературе и действительности 1830 - 1840-х годов». В нашей статье мы проследим, как этот мотив использовал в своем творчестве М.А. Булгаков.
В 1920 г. М.А. Булгаков написал автобиографический рассказ «Красная корона», в котором оформились ключевые понятия художественной системь! писателя: мотивы покоя, сна, сумерек, вины и расплаты, страха, впервые поднята тема безумия, умопомешательства как великой беды.
Содержание «Красной короны» возвращает читателя в тот исторический период, когда человек вынужденно становился свидетелем и соучастником кровавых событий, находился в экстре-
мальной ситуации выбора, превышающей возможности человеческой природы. Братоубийственная гражданская война заставляла каждого человека испытывать вину за участие в ней.
В булгаковском рассказе изображен распад сознания одного человека. Герой сходит с ума от возложенной им самим на себя ответственности, от осознания своей вины за то, что не смог остановить смертную казнь неизвестного в Бердянске, немедленно не забрал брата с поля боя. Герой принимает на себя вину погибшего брата, участвовавшего в человеческой бойне. Таким образом, болезнь героя - признак его ответственности, следствие собственных негативных поступков, в отсутствии разума заключена связь вины и наказания. Каждый день к герою рассказа является его убитый младший брат в красной короне -кровавом венце. Жизнь заменяется сумеречным существованием, сном. Проявлением умопомешательства в рассказе выступает сон, но одновременно - это попытка спастись от болезни. В.В. Хи-мич отметила, что в «Красной короне» «...бредовый сон ... психологически точно воспроизводит безумие и ужас реальности» [Химич, 1995, с. 21].
Булгаков часто использует безумие, чтобы показать состояние общества в момент крушения нравственных основ. Полоумие того или иного героя - признак глобального разрушения мира. Социальная незащищенность и ожесточение человека уничтожают гуманистические отношения в обществе, такое конфликтное состояние реальности является одним из основных источников безумия. Можно сказать, что мысль о безумии современной автору действительности появляется у писателя уже в одном из первых произведений и проходит через все творчество Булгакова.
В другом раннем произведении Булгакова, фельетоне «Как он сошел с ума», причина безумия героя - происки, бездействие бюрократического железнодорожного начальства. Этот фельетон - первая попытка писателя сатирического прочтения темы сумасшествия, продолжившейся позже в «Дьяволиаде» и «Мастере и Маргарите». Тут же находит развитие образ сумасшедшего дома, который появился уже в «Красной короне».
По традиции русской литературы в раскрытии мотива безумия образу сумасшедшего дома принадлежит значительное место. Изображение людей с аномальным сознанием (безумцев) и вынужденного места их пребывания имеет свою историю развития, однако зачастую «сумасшедший дом» превращается в метафору всего общественного устройства.
У Булгакова мотив безумия находит воплощение не только в прозаических произведениях, но достаточно ярко он представлен и в драматургии. В этом смысле особенно знаковыми являются пьесы «Бег», «Адам и Ева», «Дон Кихот»1.
В «Беге» человек оказывается слаб и безумен в изменившемся мире, это порождает у героев состояние бреда, жара, болезни, невменяемости. Ряд исследователей отмечают, что тесная взаимосвязь мотивов безумия (бреда) - сна (наваждения) - игры (актерства, шутовства)2 является существенной чертой булгаковского художественного мира. Источником болезни главного героя (Хлудова) является внутреннее противоречие, поэтому болезнь возможно преодолеть внутренним усилием. Сумасшествие героев является временным, оно необходимо для обретения личностной позиции.
В пьесе Булгаков вернулся к теме, возникшей еще в «Красной короне»: писатель вновь говорит о личной ответственности человека за свои поступки, за бездействие, а также подчеркивает гибельность столкновения человека с войной, невозможность пережить происходящее вокруг, находясь в здравом рассудке.
Свое отношение к гражданской войне писатель сформулировал в 1919 г. в газетном фельетоне «Грядущие перспективы». М. Чудакова отметила, что в статье господствуют два понятия - «безумие» и «плата» [Чудакова, 1988, с. 95]. Звучат в статье мотивы вины и расплаты (зачастую в виде безумия). «Безумство двух последних лет толкнуло нас на страшный путь, и нам нет остановки, нет передышки. Мы начали пить чашу наказания и выпьем ее до конца», - пишет Булгаков [Булгаков, 2004, с. 105].
Войну как безумие изобразил писатель так-
См. об этом подробнее: Дашевская O.A. Мотив безумия в драматургии М. Булгакова и русская романтическая традиция// Проблемы метода и жанра. Томск, 1997. Вып. 19. С. 220-230.
См. об этом подробнее: Кожевникова H.A. О сквозных мотивах в пьесах М Булгакова // Вопросы стилистики: межвуз. науч. сб. Саратов, 1977. С. 64-83.
же в пьесе «Адам и Ева». В ней появляются и новые для Булгакова аспекты мотива безумия. В пьесе намечается конфликт высокоразвитой личности (творца) и ограниченной, враждебной ей реальности. С одной стороны - безумие гения в пьесе обладает чертами романтической традиции (Ефросимов странен в глазах окружающих, странно его поведение (он забывает свою фамилию, адрес, самые простые слова)), в которой наблюдается раздвоенность личности, стремящейся к бесконечному, но ограниченной сферой материальной жизни. Герой оказывается одиноким как во враждебном ему мире, так и среди близких людей. Булгаковский герой не испытывает раздвоения личности, его идеалы вполне реальны, осуществимы на земле, поэтому его сумасшествие оказывается мнимым, он более нормален, чем окружающие.
Концепцию безумия гения писатель продолжает в пьесе «Дон Кихот». Здесь безумен один герой. Дон Кихот сознательно выбирает высокое безумие как способ существования. Ему противостоит около тридцати персонажей, объединенных непониманием героя. Можно сказать, что Дон Кихот - традиционный булгаковский образ-художник, наделенный особым мироощущением, богатой эрудицией, творчески одаренный, способный к импровизации. Его окружение безграмотно. Это подчеркивает противостояние героя и среды, идеала и реальности, восходящее к романтической литературе. Безумие Дон Кихота дает герою возможность постижения высшего смысла человеческого бытия, которое, по М.А. Булгакову, заключается в духовной свободе личности.
Мотив безумия архетипичнен, он имеет устойчивую традицию в литературе. Для художественного мира М.А. Булгакова особо значима русская культурная традиция романтической литературы 20 - 30-х гг. XX в., в поэтике которой мотив безумия - один из ведущих, поэтому объяснимо то, что душевную болезнь некоторых персонажей писателя можно трактовать в романтическом ключе. Например, у героев Гофмана безумие являет собою чистый внутренний мир, не подвластный контролю реальности. Как следствие сумасшествия возникает ясновидение, прозрение сверхъестественного.
В «Мастере и Маргарите» мотив безумия на-
ходит воплощение в событийном плане, на языковом символическом уровне, а также в образной системе романа. Конечно же, в рамках последнего уровня следует выделить не только простых обывателей Москвы, сошедших с ума и помеш,енных в клинику, но и людей, выделяющихся из толпы, не являющихся «серой массой», именно последние более интересны с точки зрения проявления безумия, так как природа их болезни не однозначна. Такими образами являются Мастер и Иван Бездомный. К душевной болезни Ивана Бездомного приводит сатана, Мастера - литературная травля, в которой также есть дьявольское начало. Все герои романа в той или иной мере страдают от умопомешательства, столкнувшись с инфернальным миром в образе Воланда и его свиты.
В ряде произведений Булгаков использует образ толпы, не понимающей героя, что, по мнению Н.Г. Федосенко, дает возможность реализации мотива безумия: «... если все не могут понять одного, значит, он безумен» [Федосенко, 2001, с. 89]. Булгаковские герои сталкиваются с противоречием мира творчества и обыденной действительностью, результатом борьбы с окружающим миром становится безумие.
Рассматриваемый мотив в романе, как и в некоторых других произведениях, связан с психиатрической клиникой, которая является замкнутым пространством, обеспечивающим героям безопасность от окружающей жизни. Как и герой «Красной короны», Мастер и Иван Бездомный попадают в больницу после пережитых событий, поразивших их психику и воображение. Понтий Пилат пытался спасти Иешуа, объявив его психически больным и указав на необходимость изолирования его как больного: «Бродячий философ оказался душевнобольным. Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море...» [Булгаков, 1990в, с. 30].
Иешуа Га-Ноцри действительно в определенном смысле безумен, поведение героя воспринимается окружающими именно как безумное. «...Перестань притворяться сумасшедшим...», -
говорит герою Понтий Пилат [Там же]. Нужно заметить, что не один раз встречаются высказывания о ненормальности Иешуа: «...безумный преступник...» [Там же, с. 30]; «Га-Ноцри... сумасшедший человек...» [Там же, с. 33].
Литературоведы указывают, что рассматриваемый мотив, как правило, существует совместно с мотивом ума. В образе Понтия Пилата сложно найти хоть один признак безумия, напротив, ему присущ ясный, логичный ум. В прокураторе происходила постоянная борьба между долгом и душой: с одной стороны, он понимал, что Иешуа не виновен и должен быть оправдан, но с другой - он не имел права по закону его оправдать, а нарушение закона привело бы его самого на место подсудимого. Этим постоянным мыслительным процессом вызвана чудовищная головная боль, которая прошла, только когда «прокуратор перестал мыслить односторонне» [Бессонова, 1996, с. 340].
Безумие булгаковских героев - это самозащита от безумия окружающей жизни и попытка прожить в воображении иную жизнь. Одна из граней безумия - страх. Так, именно чувство страха не позволяет герою «Красной короны» поступить согласно своим моральным убеждениям: «Я ушёл, чтобы не видеть, как человека вешают, но страх ушёл вместе со мной в трясущихся ногах» [Булгаков, 1990а, с. 443].
Тема страха все время сопутствует и образу Мастера: у него тревожные глаза, он сам все время говорит о своем сводящем с ума чувстве страха, вызванном травлей из-за романа о Понтии Пилате и являющемся начальной стадией заболевания: «Но это не страх, вызванный травлей из-за романа о Понтии Пилате. Я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания» [Булгаков, 1990в, с. 542-543].
Булгаковеды отмечают, что писатель обращался к символике цвета. Во многих произведениях цвет является неоднозначным символом, так как семантика любого цвета неоднозначна.
Наиболее часто М.А. Булгаков употребляет белый, красный, черный цвета. В рассказе «Красная корона» красный цвет - прежде всего цвет крови убитого брата главного героя. Но красный цвет - это цвет войны, смерти и, наконец, безумия. Безумен герой, к которому ночью приходит брат в красной короне и шевелит губами, «запек-
шимися кровью». В тот момент, когда герой впервые видит его, ясный день исчезает, «стал черный щит, на нем цветной головной убор» [Булгаков, 1990а, с. 445]. Черный цвет - цвет смерти, здесь естественное продолжение красного.
В романе «Мастер и Маргарита» мы встречаем черный, красный, белый и желтый цвета. Психологи указывают, что белый цвет может медленно свести с ума, медленно поглотить человека, стереть все его эмоции, «выбелить» разум. Белый цвет считается самым страшным, именно белый -не серый - цвет меланхолии, вызывающей ощущение кристальной чистоты, пустоты души. С этой точки зрения белый - цвет сумасшествия... У М.А. Булгакова цвет сумасшедшего дома белый: «Некоторое время он (Иван Николаевич Бездомный) соображал, каким это образом он попал в неизвестную комнату с белыми стенами <...> и с белой шторой, за которой чувствовалось солнце» [Булгаков, 1990в, с. 84]. Сотрудники носят белые халаты, коридоры освещены синими лампами, мебель сделана из светлого металла.
Желтый цвет в контексте романа становится выразителем болезненности, тревоги, бессилия. Булгаков говорит об обнаженном желтом теле Иешуа, желтоватом черепе Берлиоза, о желтом лице Пилата. Отмечая последнее, ученые находят тут соотношение с «Божественной комедией» Данте, в которой желтое лицо сатаны символически означает его неспособность к творчеству. Особенно выразительно сочетание желтого с черным. Впервые оно взволновало и растревожило Мастера при знакомстве с Маргаритой: «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы... И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет» [Там же, с. 554]. Желтый цвет предупреждает об опасности. У Мастера возникает тревога-предчувствие, которая вроде исчезает вместе с выброшенными цветами, однако желтая метка на черной шапочке остается с мастером до его смерти.
Булгаковеды указывают на то, что рассматриваемый мотив у Булгакова тесно связан с мотивом света. В рассказе «Красная корона» при включении лампочки психическое состояние героя резко ухудшается, интенсивность переживаний достигает наивысшей точки, страдания становятся невы-
носимыми. Герой говорит: «Но света я не позволяю зажигать, потому что, если вспыхнет лампа, я целый вечер буду рыдать, заламывая руки» [Булгаков, 1990а, с. 444].
В закатном романе подобным образом на Ивана действует сила природы, гром и молния, компоненты той грозы, которая обрушится на Ер-шалаим и на Москву. «В небе то и дело вспыхивали нити, небо лопалось, комнату больного заливало трепетным, пугающим светом. Иван тихо плакал, сидя на кровати и глядя на мутную кипящую в пузырьках руку. При каждом ударе он жалобно вскрикивал и закрывал лицо руками» [Булгаков, 1990в, с. 514].
Мотив безумия - один из сквозных в художественной системе М.А. Булгакова. Этот мотив появляется уже в ранней прозе и присутствует практически во всех произведениях, поэтому его можно считать метамотивом творчества писателя.
Библилиографический список
1. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. 250 с.
2. Бессонова М.И. Лейтмотивы как форма выражения авторской позиции в роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: дис. ... канд. филол. наук. М., 1996 // Цит. по: Яблоков Е.А. Художественный мир Михаила Булгакова. М.: 2001. 424 с.
3. Бологова М.А. Текст и смысл: стратегии чте-
ния. Критика и семиотика. 2004. Вып. 7. С. 133-141. 1Ж1_: http://www.nsu.ru/education/virtual/
cs7bologova.htm
4. Булгаков М.А. Собрание сочинений: в 5 т. М., 1990а. Т. 1: Записки врача; Белая гвардия; Рассказы; Записки на манжетах. 632 с.
5. Булгаков М.А. Собрание сочинений: в 5 т. М., 19906. Т. 3.: Пьесы. 656 с.
6. Булгаков М.А. Собрание сочинений: в 5 т. М., 1990в. Т. 5.: Мастер и Маргарита; Письма. 734 с.
7. Булгаков М.А. Собрание сочинений: в 8 т.
М., 2004. Т. 1: Дьяволиада: повести, рассказы, фельетоны, очерки. 457 с.
8. Гаспаров Б.М. Из наблюдений над мотив-ной структурой романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Даугава. 1988. № 10. С. 98-106.
9. Окара В.И. Концептуально-мотивное развитие творчества М.А. Булгакова // Вестник Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Сер.: Гуманитарные науки. 2009. № 2. С. 68-73.
10. Силантьев И.Г. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7: Литературоведение РЖ / РАН ИНИ-ОН. Центр гуманитарных научных информационных исследований. Отдел Литературоведения. М.: 2000. № 2. С. 17-27.
11. Сорокина Л.М. Мотив безумия в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вестник Поморского университета. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. 2010. № 1. С. 73-77.
12. Федосенко Н.Г. Мотив безумия в русской литературе и действительности 1830 - 1840-х годов // Материалы к Словарю сюжетов и мотивов русской литературы / Институт филологии СО РАН. М., 2001. Вып. 4: Интерпретация текста: Сюжет и мотив. С. 89 - 99.
13. Федун и на О.В. «Красный смех» Л. Андреева и «Красная корона» М. Булгакова: общность мотивов и различия субъективных структур // Новый филологический вестник. 2007. Т. 5, № 2. С. 204-210.
14. Химич В.В. «Странный реализм» М. Булгакова. Екатеринбург, 1995.
15. Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М.: 1988. 496 с
16. Южанинова Е.Р. Рациональное и иррациональное в философском мировоззрении М.А. Булгакова // Вестник Оренбургского государственного университета. 2007. № 2. С.47-53.
