CC BY
70
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.
2. Гаврилова Г. Ф. Языковые средства и их контактоустанавливающие функции в процессе межличностной коммуникации // Активные процессы в современном русском языке: мат-лы Всерос. межвуз. конф. Таганрог, 2006.
3. Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М., 1999.
4. Маслова В. А. Культурология. М., 2001.
5. Мельникова А. Язык и национальный характер. СПб., 2003.
6. Пупынин Ю.А. Безличный предикат и субъектно-объектные отношения в русском языке // Вопросы языкознания. 1992. № 1.
А.В. Лыков, Л.И. Шуляк
БЕЗЛИЧНОСТЬ КАК ЯЗЫКОВОЕ СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ В ЮМОРЕСКЕ А.П. ЧЕХОВА «ОБЩЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ»
Нет ничего страшнее деятельного невежества.
И. Гете
Смешные, иронично-беспощадные зарисовки Антоши Чехонте легко проецируются на реальную жизнь, полную парадоксов. Острый взгляд юного художника с удивительной зрелостью замечает печально-смешное несовершенство человеческих отношений. Мишенью саркастического смеха тонкого мастера слова и проницательного психолога часто становятся профессионально несостоятельные люди: бестолковые врачи, бездарные учителя, бездушные чиновники.
Сюжет рассказа «Общее образование» прост. Два однокурсника, закончивших когда-то уездное училище, где за один год выучили все премудрости зубного дела, делятся впечатлениями о своей профессиональной жизни. Жалкий, нерешительный Петр Ильич и преуспевающий, самоуверенный Осип Францыч с первого взгляда вызывают в памяти другую чеховскую пару, ставшую символом богатства и бедности в юмористических рассказах писателя, - 'тонкий и толстый'. Совпадают оценки сравниваемых персонажей. В характеристике Петра Ильича - «маленький поджарый человечек в потускневшем пальто, латаных сапогах и с серыми, словно ощипанными, усами» (150)1 - сему тонкий имплицирует атрибут поджарый. В ряду определений Осипа Францыча -«жирный, толстый немец в новом дорогом пальто и с гаванкой в зубах» (150) - прилагательное толстый прямо связывает преуспевающего зубных дел мастера с портретом предшественника. Оба толстых вызывают одинаково подобострастный взгляд со стороны своих худосочных антиподов. Но если в «Толстом и тонком» предметом иронии является изображение психологического шока тонкого, впечатленного социально-имущественным статусом бывшего товарища, то в «Общем образовании» внимание автора сосредоточено на объединяющем свойстве несовместимых на первый взгляд фигур - их невежестве в профессии.
Несмотря на то, что один жалуется на превратности судьбы, а другой кичится своим практицизмом, нацеленным только на получение прибыли, писатель подчеркивает общий итог их профессиональной ущербности, представленный вещественным доказательством, - здоровыми зубами, удаленными обоими специалистами. И для человека, пострадавшего от подобной медицинской услуги, неважно, кто её осуществил, застенчивый пессимист, мучающийся угрызениями совести, или смелый, ни в чём не сомневающийся оптимист.
Языковая репрезентация сходства достигается доминированием в синтаксисе речи одного и другого дантиста разнообразных по структуре и семантике безличных конструкций, сигнализирующих самоустранение познающего субъекта. Безличность понимается здесь широко, как некая функционально-семантическая категория, которая выражает пассивность позиции говорящего ли-
1 Здесь и далее в круглых скобках даются страницы цитируемого материала по книге А.П. Чехова «Полное собрание сочинений» в 30 томах. 1976. Т. 4.
ца любыми языковыми средствами. К ним относятся, в первую очередь, собственно безличные предложения, затем - двусоставные с общей семантикой, свидетельствующей об утрате их связи с конкретным лицом, а также фразеологически несвободные структуры с неличным существительным в качестве действующего субъекта.
Атрибут общий, гармонизируя с безличностью предложений, приобретает в рассказе широкий и символичный смысл, связанный с процессом контекстуального обогащения лексемы, которая актуализирует дополнительное значение безответственности за те дела, которые осуществляются в результате получения общего образования, якобы оснащающего человека некими фундаментальными знаниями, а по сути дающего зеленую улицу невежеству. А.П. Чехов остроумно показал притягательность легкого и быстрого способа достижения успеха для мошенников. В рассказе один из зубных врачей небезуспешно создает иллюзию высокого качества предлагаемых им услуг общим подходом, цинично считая, что медики напрасно «залезли по уши в свою специальность» (150).
Рассказ лишен локальной экспозиции, в нем не уточняется, при каких обстоятельствах встретились бывшие однокурсники. Тема повествования обозначена в первой же диалогической реплике, содержащей жалобы неудачника на превратности судьбы, которые он приписывает действию каких-то дьявольских сил, мистически необъяснимой невезучести, что передается синтаксической организацией его речи с доминирующими в ней конструктивно или семантически безличными предложениями:
Не повезло мне по зубной части, Осип Францыч! Совсем не повезло! Собака его знает, отчего это так! Или оттого, что нынче зубных врачей больше, чем зубов... или у меня таланта настоящего нет, чума его знает! Трудно фортуну понять (150).
Безличность в границах приведенной диалогической реплики имеет градацию усиления. В первом предложении предикат выражен модально-безличным глаголом (не повезло), в парцеллированной конструкции действие этого глагола интенсифицируется наречием степени (совсем). Вводное предложение собака его знает имеет двусоставную по форме, несвободную структуру, выражающую безличность еще ярче, чем предыдущие безличные по форме и семантике предложения, поскольку субъектом мыслительной деятельности в нем оказывается неличное существительное собака, занимающее позицию подлежащего. Предикативное отношение между глаголом с интеллектуальным значением и существительным с наименованием животного обрекает процесс познания на агностицизм, достигающий своего предельного выражения в другом, тоже вводном, структурно двусоставном, фразеологически связанном предложении: чума его знает. Познающим субъектом в нем является неодушевленное существительное со значением наименования болезни. Очевидно, что чума еще менее чем собака способна разобраться в причинах невезения Петра Ильича. Тщетность попыток понять сложившуюся ситуацию передается предположениями, имеющими слишком общее, а потому семантически пустое содержание: ни собака, ни чума не смогут ответить на вопрос, почему человек «яко наг, яко благ, яко нет ничего». Правда, в вопросительной части размышлений Петра Ильича появляется (вероятно, не без воли автора) здравая мысль о том, что у жалующегося на судьбу, возможно, таланта настоящего нет. Но и она высказывается в виде гипотезы, альтернативной другой причине неуспеха, заключающейся в том, что, может быть, «нынче зубных врачей больше, чем зубов». К тому же её безличная форма демонстрирует очередную непричастность субъекта к пониманию своих способностей в зубном деле. Безличное предложение Трудно фортуну понять с модальным словом категории состояния, указывающим на затруднительность интеллектуального действия, выраженного примыкающим к нему инфинитивом, завершает рамочную структуру сложного синтаксического целого, которое начинается с констатации невезения и замыкается признанием диктата фортуны, против которой, как известно, не пойдешь.
Неспособный к конструктивному анализу своих ошибок, Петр Ильич силится понять их через феномен успеха бывшего однокурсника и делает это тоже посредством безличного предложения: Взять, к примеру, хоть вас. Осип Францыч кажется беспомощному Петру Ильичу тем образцом, который поможет разобраться в невезении. И хотя советы преуспевающего авантюриста вряд ли обретут для неуверенного в себе коллеги реальный смысл, он без малейших возражений, как
прилежный ученик, выслушивает их. Любящий поучать философ, видимо высоко ценя собственный профессиональный опыт, старается вещать на весь мир. Свои сентенции он адресует не столько непосредственному собеседнику, сколько обобщенному лицу, мудро предвидя, что они войдут в бесценный фонд науки, дающей бесконечные возможности для манипуляции сознанием людей медикам и прочим специалистам, обладающим свойственной ему железной хваткой и профессиональной ущербностью.
Откровенный цинизм наставлений хитрый немец скрывает исключительной продуманностью этикета, вполне достигая прагматического эффекта своих слов. Симптоматична в этом отношении его первая сентенция: Вся беда в нас самих. Беда преподносится как якобы общая, что наилучшим образом располагает собеседника к разговору. Вместе с тем участливо-снисходительный тон этой общей по значению фразы, обычно используемой для обращения к детям, больным или неудачникам, позволяет самонадеянному Осипу Францычу подчеркнуть чувство неоспоримого превосходства над своим незадачливым коллегой. В контексте чеховского рассказа банальный смысл этого фразеологически связанного, семантически безличного предложения (беда не может вселиться в человека по своей инициативе) оказывается более емким в своей неоднозначности, воспринимаясь в двух коммуникативных вариантах. Один из них действительно имеет этикетное значение, где местоименный компонент в нас самих - любое лицо в ситуации профессиональных неудач, кроме сытого и жирного немца, который давно исключил все беды из своей жизни и пользуется фразой для красного слова. Другой актуализируется хлесткой авторской оценкой немца - глуп, как тетерев. Она придает афоризму самонадеянного ритора двусмысленность, связанную с актуализацией функциональной многозначности личного местоимения в нас, плюральная форма которого воспринимается в диффузном значении [1: 80]. В результате этикетное предложение, вопреки замыслу немца, указывает на то, что беда у бывших однокурсников не только в них самих, но и одна на двоих.
Комичный диалог позволяет автору в легкой, ненавязчивой форме транслировать серьезную мысль о первичности профессионализма для достижения подлинного успеха в деле. И основной парадокс шутки заключается в том, что в реализации идеи общего образования преуспел не обладающий специальным образованием персонаж, обогативший лексическую парадигматику мудреным словосочетанием - блестящим эвфемизмом к понятию 'необразованность'. Она и заставила ловкого немца обосновать и узаконить свои фокусы, выдав их за науку, закрепившуюся в новой терминологии. Неудавшийся специалист стал успешным теоретиком, сделав беспроигрышную ставку на то, с чем спорить трудно: с узкими, односторонними взглядами далеко не пойдешь. Толкование общему образованию, предупреждает писатель, дается «не прямо, а косвенно, говоря о другом». Это уклончивое замечание становится понятным в связи с другим, конкретным советом изворотливого немца, дискредитирующим любое образование: «Рви здоровые зубы, до больного доберешься» (153).
Если в диалогических репликах Петра Ильича с его пассивной позицией доминируют бессубъектные предложения со значением фатальной неизбежности всего происходящего с ним, то для синтаксиса самоуверенного, лишенного профессиональных комплексов Осипа Францыча характерны односоставные предложения, обнаруживающие сильную волю говорящего, его умение пыль пустить. Типичны для него различные по составу императивные предложения со значением самых общих пожеланий, советов на все случаи жизни, безличных по своей сути. Их семантика свидетельствует не только о коллективном адресанте, но и об обобщенном характере адресата. Стремление немца к афористичности производит обратный эффект тому, на который он претендует. Его сентенции либо максимально абстрактны, общеизвестны и не содержат никакой новой информации, либо абсурдны и циничны:
- Продай последние брюки, а напечатай объявление. Печатай каждый день во всех газетах. Ежели кажется тебе, что простых объявлений мало, то валяй с фокусами: вели напечатать объявление вверх ногами, закажи клише "с зубами" и "без зубов", проси публику не смешивать тебя с другими дантистами, публикуй, что ты возвратился из-за границы, что бедных и учащихся лечишь бесплатно (152).
В некоторых советах рекомендуется откровенное надувательство больного, превращающее врача в злого, опасного для жизни фокусника:
- В зубе чепуха, вырвать надо и больше ничего, но ты копайся долго, с расстановкой... раз десять зеркало всунь в рот, потому что барыни любят, если их болезнями долго занимаются (152).
- Рви здоровые зубы, до больного доберешься.
- Для нее [публики] все доктора. И Боткин доктор, и я доктор, и ты доктор. А потому и держи себя как доктор. Чтоб поученей казаться и пыль пустить, издай брошюрку "О содержании зубов". Сам не сумеешь сочинить, закажи студенту.
- Зубной порошок изобрети. Закажи себе коробочки со штемпелем, насыпь в них, чего знаешь, навяжи пломбу и валяй: "Цена 2 рубля, остерегаться подделок". Выдумай и эликсир. Наболтай чего-нибудь, чтоб пахло да щипало, вот тебе и эликсир. Цен круглых не назначай, а так: эликсир № 1 стоит 77 к., № 2 - 82 к. и т. д. Это потаинственнее. Зубные щетки продавай со своим штемпелем по рублю за штуку (153).
Склонность к категоричному волеизъявлению обнаруживается и в том, что Осип Францыч предпочитает императивные формы всем другим, употребляя их в переносном значении:
- А заведи ты себе бархатную мебель да понатыкай везде электрических звонков, так тогда ты и опытный, и практика у тебя большая (151).
- Многие также говорят, что, как ни обращайся с публикой, всё равно... Нет, не всё равно! С публикой надо уметь обращаться... (152).
Императивная семантика присутствует не только в собственно побудительных, но и в безличных предложениях философа: они тоже претендуют на афористичность, поскольку адресованы и конкретному лицу, и всем другим лицам, которые могут оказаться в ситуацию непосредственных собеседников. Любовь поучать выражается в них словами категории состояния с модальным значением прямого осуждения, достаточности, необходимости, надобности, возможности, долженствования:
- Мы залезли по уши в свою специальность, а что дальше этого, до того нам и дела нет. Нехорошо, брат! Ах, как нехорошо! (150).
- Публика так рассуждает: если ты оборван и в грязи живешь, то с тебя и рубля довольно... (151).
- Беда, коли апломба нет!
- ...Без апломба нельзя (153).
Типичны для речи ритора предложения со сложным по структуре составным глагольным сказуемым, вспомогательная часть которого выражена словом категории состояния с модальным значением, а глагольная - примыкающим к нему инфинитивом, восполняющим модальность грамматического центра предложения:
- Общее образование надо иметь! (150).
- И одеваться нужно прилично.
- ..Если ты в золотых очках, с жирной цепочкой, да кругом тебя бархат, то уж совестно давать тебе рубль, а надо пять или десять (151).
- Значит, не привык к приличной жизни... Надо привыкать (151).
- С публикой надо уметь обращаться... Публика нынче хоть и образованная, но дикая, бессмысленная. Сама она не знает, чего хочет, и приноровиться к ней очень трудно.
- Разве ее [барыню] можно без фокусов принять?
- Я сейчас нахмуриваюсь по-ученому и молча показываю на кресло: ученым, мол, людям некогда разговаривать (152).
- Нужно также повесить объявление на вокзале, в буфетах... (152).
Назидательный тон реплик содержат и двусоставные предложения Осипа Францыча с различными типами сказуемых, включающими части речи с модальным значением долженствования, необходимости, требования, назидания, просьбы и т.п.:
- Потом, кроме обстановки, нужна еще вывеска. Чем меньше человек, тем вывеска его должна быть больше. Не так ли? Вывеска должна быть громадная, чтобы даже за городом ее видно было (151).
- На вывеске должны быть нарисованы золотые и серебряные круги, чтобы публика думала, что у тебя медали есть: уважения больше! Кроме этого, нужна реклама (152).
"Сударыня! мой долг облегчить ваши ужасные страдания, а потому прошу относиться ко мне с доверием", и этак, знаешь, величественно, трагически... (152).
- Ученый человек должен держать себя по-ученому (153).
- Чтоб поученей казаться и пыль пустить, издай брошюрку "О содержании зубов". Сам не сумеешь сочинить, закажи студенту (153).
Апогеем цинизма, откровенно и недвусмысленно передающего профессиональную концепцию немца, является афоризм: Чем меньше человек, тем вывеска его должна быть больше. Вторая часть этого сложного предложения - основа сопоставления - представлена модально -компаративным признаком величины предмета, который без участия лица не может стать ни меньше, ни больше, и в этом смысле предикация безлична на содержательном уровне. Первая часть содержит компаративный признак меньше, характеризующий обобщенно-собирательное лицо, за которым скрывается говорящий, и в этом случае тоже можно говорить об отсутствии конкретного познающего лица. «Я ничтожный человек, поэтому моя вывеска должна быть большой», - мог бы прямо сказать Осип Францыч. Такое заявление звучало бы оскорбительно для него, тогда как обобщенно-безличное высказывание с отсутствием формального указания на собственную причастность к маленьким людям, нуждающимся в большой вывеске, выглядит утешительно и даже поучительно.
Вряд ли мог предположить А.П. Чехов, что через сто с лишним лет эта иронично -парадоксальная сентенция станет очень актуальной, а идея общего образования - особо востребованной.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Шмелев Д.Н.. Проблемы семантического анализа лексики. М.: Наука, 1973.
С.Р. Маджидов
О ВЫРАЖЕНИИ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНОСТИ КОЛИЧЕСТВА КОНСТРУКЦИЯМИ С СОЧИНИТЕЛЬНЫМИ СОЧЕТАНИЯМИ СЛОВ
В системе средств выражения приблизительного количества в русском языке определенное место занимают конструкции с сочинительными сочетаниями слов: пять или шесть дней, не то семь, не то девять домов, то ли десять, то ли двенадцать человек и др. Подобные построения можно охарактеризовать как лексико-синтаксический способ выражения приблизительности, так как в реализации данного количественного значения участвуют, с одной стороны, сочинение (один из способов синтаксической связи в русском языке), с другой стороны - определенный лексический (лексико-грамматический) пласт слов, главным образом числительные, соединяемые сочинительной связью.
Приблизительность всегда связана с необходимостью выбора чего-то одного из некоторого предполагаемого множества. Функция сочинения при выражении приблизительности заключается в том, что благодаря ему создается идея множества1. Элементами этого множества, в случае приблизительности количества, выступают определенные количественные (числовые) значения. Функция числительных в составе сочинительных сочетаний - номинация числовых значений, из которых делается выбор.
В русском языке для выражения приблизительного количества используются конструкции с союзами или, не то . не то, то ли . то ли, если не, а то и, и некоторые др.
1 О сочинении как средстве выражения значения множества см. [7, 90].
