CC BY
79
В приложении публикуется статья «Влияние оригеновской антропологии на греческую патристическую традицию». Статья несколько поверхностна и посвящена оригеновскому различению «ума» (nous) и «души» (psyche) в контексте святоотеческой традиции Востока. Здесь отдельно рассматриваются два автора IV в., испытавших известное влияние Оригена, — Дидим Слепец и Евагрий Понтийский.
В целом книга написана живым, интересным языком. Часто автор использует неожиданные и очень яркие метафоры и сравнения, которые делают богословские построения Оригена более понятными, а сама фигура александрийца становится еще более привлекательной. К недостаткам работы следует отнести большое количество повторений, когда автор несколько раз высказывает одну и ту же мысль теми же самыми словами — в начале, в середине и в заключении главы, а также в общих заключениях раздела и книги. Если эти повторения убрать, то книга значительно бы сократилась в объеме. Далеко не со всеми выводами автора можно согласиться, некоторые кажутся не совсем продуманными. В то же время книга Б. Блоссера позволяет по-новому взглянуть на наследие Оригена и увидеть тот гениальный синтез философской традиции среднего платонизма с христианским Откровением, который он смог осуществить в своих сочинениях.
Книга будет интересна богословам, философам, историкам Церкви и всем интересующимся развитием философско-богословской мысли в истории древней Церкви. Можно надеяться, что когда-нибудь она будет переведена на русский язык и станет достоянием мыслящей и богословски образованной общественности.
Иерей Евгений Шилов (ПСТГУ)
Беневич Г. И. Краткая история «промысла» от Платона до Максима Исповедника. СПб.: РХГА, 2013. 315 с.
Тема промысла, рока, судьбы представляется одной из важнейших и ключевых тем не только поздней античности (особенно в традиции неоплатонизма), но и в последующие эпохи — полемика о предопределении у Августина и спустя века в протестантской среде (кальвинизм), вплоть до настоящего времени, когда модными представляются гороскопы, астрология и гадание о настоящем и будущем. Поэтому сама тематика, представленная в настоящей работе, является значимой и интересной с позиции современности.
В качестве отправной точки данного исследования предлагается учение прп. Максима Исповедника, которое является, по мнению автора, «одной из последних крупных разработок этой темы среди христианских философов поздней античности» (с. 12). Автор пытается показать, что это учение является синтезом догматического учения о промысле Божием и философских воззрений на эту тему ряда предшествующих авторов античности.
Работа состоит из трех глав, первая из которых посвящена истории учения о промысле у языческих авторов и философов, а также у ранних христианских писателей до эпохи позднего неоплатонизма. Платон и его преемники и интерпретаторы (как платоники, так и неоплатоники) зачастую рассматривают тему промысла и судьбы в связи с теодицеей, «оправданием Бога», поскольку Он не является источником зла. Только человек ответствен за свою судьбу: «... вина избирающего, бог не виновен» (с. 23). У Аристотеля происходит смещение акцентов: Бог как неподвижный Первый двигатель как Благо влечет к Себе все (это также можно понимать как некий промысел, который понимается исключительно в телеологическом смысле, но не как отеческое попечение и забота Бога о своем творении). У стоиков, в свою очередь, проблема промысла и судьбы оказывается тесно связанной с проблемой детерминизма и «зависящего от нас». Наконец, в традиции эллинистического иудаизма (Филон Александрийский и Иосиф Флавий) промысел понимается как то, посредством чего Бог присутствует в этом мире, будучи при этом абсолютно трансцендентным.
Вторая часть первой главы посвящена учению о промысле в раннехристианской литературе. Здесь автор особо останавливается на тех христианских писателях 11—111 вв., которые в той или иной степени были знакомы с философскими учениями и смогли соотнести и в некоторой степени совместить учение Церкви с выводами философских школ античности. Беневич уделяет внимание ранним апологетам (Иустин Философ, Татиан и Афинагор Афинский), св. Иринею Лионскому и двум самым ярким представителям Александрийской богословской школы доникейского периода — Клименту Александрийскому (которого вслед за прп. Максимом Исповедником автор называет «святым») и Оригену.
Наконец, третья, заключительная часть первого раздела посвящена учению о промысле и судьбе в неоплатонизме. По мнению автора, начиная с Плотина, формируется новый подход к учению о промысле: Плотин «интегрирует в свое учение элементы философии Платона, Аристотеля, стоиков и средних платоников, но привносит и нечто принципиально новое в философию в целом, в учение о промысле и фатуме, как и в учение о свободной воле и ее отношении к фатуму и промыслу» (с. 77). По мнению Плотина, «зло как недостаток Блага связано с неустранимой иерархической структурой мира: по убывающей сверху вниз — все дальше от Блага» (с. 88). Поэтому зло как таковое в мире неуничтожимо. Но не Бог ответствен за зло, а человек, который сам совершает свой выбор, и в результате последовательных реинкарнаций человек в настоящей жизни обретает то, что заслужил исходя из предшествующего существования. Затем Беневич рассматривает взгляды Ямвлиха и Гиерокла (учение о «предшествующем промысле» и «последующем суде», о чем, хотя и в иных словах, будет писать вскоре свт. Иоанн Златоуст). Особое место среди неоплатоников отводится автором Проклу, учение которого «о промысле и фатуме отличает наибольшая ясность, полнота и последовательность среди неоплатонических учений о промысле, как и пафос человеческого духа в отношении материи и плоти, что наряду с его обоснованием промысла не только об общем, но и единичном, как и повлиявшей на Ареопагитики теодицеей, вероятно, обеспечило ему долгую судьбу в Византии» (с. 122).
Вторая глава посвящена промыслу в христианской мысли IV—VII вв. Вначале анализируется учение о промысле у свт. Немесия Эмесского, Евагрия Пон-тийского и Псевдо-Дионисия Ареопагита, а затем переходит к самому важному и значимому христианскому автору византийского периода — прп. Максиму Исповеднику. Как пишет сам автор, «учение о промысле Максима Исповедника является сложным и многоуровневым синтезом основных элементов учения о промысле всей предыдущей традиции христианской мысли <...> При этом синтез прп. Максима был творческим, а контекст, в котором он использовал учения своих предшественников, зачастую существенно иным, чем у них» (с. 161). Здесь рассматриваются такие темы в учении прп. Максима, как Промысел, Суд, пред-ведение, предопределение, в которых особенным образом очевидна оригинальность и новизна подхода к этой теме Максима Исповедника.
Наконец, третья глава посвящена учению о промысле у поздних византийских авторов. Среди них особое внимание уделяется прп. Иоанну Дамаскину, который несколько отходит от позиций прп. Максима, подводя свой итог христианскому учению о промысле, оказавший огромное влияние на православное богословие последующих столетий. Затем анализируются тексты таких авторов, как Михаил Пселл, Иоанн Итал (византийские неоплатоники, испытавшие большое влияние Прокла), Михаил Глика, Исаак Севастократор и свт. Николай Мефонский.
В выводах автор утверждает, что среди исследователей данной темы можно наблюдать две противоположные тенденции. «Одни стремятся найти общее между учением о промысле христиан и неоплатоников-язычников, зачастую недооценивая различия, другие же, главным образом в апологетических целях, делают акцент на этих различиях» (с. 219). Но истина, по его мнению, лежит, как бы это тривиально ни звучало, посередине. И именно прп. Максим Исповедник смог осуществить синтез языческой философской мысли и христианского учения о промысле. Этот синтез нельзя представлять как эклектическую систему, но как такое соединение элементов, где был преодолен недостаток философской мысли, и в то же время философский понятийный аппарат и инструментарий были удачно использованы для выражения христианского учения о промысле. «Таким образом, — пишет Беневич, — прп. Максиму удалось <...> преодолеть детерминированность мысли моральной проблематикой и нуждами теодицеи, прослеживаемую от Платона. В самом деле, учение прп. Максима о Промысле и Суде развивается главным образом в контексте мистагогии, богопознания и его учения о любви, а не в рамках решения проблем теодицеи, как у большинства писавших на эти темы авторов (язычников и христиан). В этом особенности и несомненная ценность наследия прп. Максима» (с. 221—222).
Как «в учении Прокла вбирается и творчески перерабатывается вся предыдущая традиция неоплатонической мысли», так и в учении прп. Максима подводится итог традиции мысли христианской. И автор заявляет, что «прп. Максим довел до конца то преображение языческой мысли, которое было начато уже некоторыми апологетами» (с. 224). «Таким образом, учение о Промысле Максима Исповедника сочетает в себе как укорененность в церковной традиции, проходящей через него как через одного из великих святых отцов, так и глубокий фи-
лософский подход к данной теме, подразумевающий оригинальное и творческое решение большинства проблем, обсуждавшихся в связи с промыслом и фатумом в языческой и христианской философии» (с. 226).
В качестве приложений к данной работе публикуется трактат Псевдо-Плутарха «О Судьбе» фе Fato), написанный в первой половине II в. неизвестным автором, принадлежавшим к философскому течению «среднего платонизма». Это важный документ, свидетельствующий о полемике средних платоников со стоиками по вопросу о промысле, судьбе и по сопутствующим темам. Именно на этот трактат впоследствии будет опираться свт. Немесий Эмесский в своем трактате «О природе человека», а на него, в свою очередь, будут опираться прп. Максим Исповедник и прп. Иоанн Дамаскин. Тем самым можно сказать, что данный трактат является важным звеном «в истории промысла, без знания которого невозможно адекватно представить историю этого вопроса» (с. 232). Во втором приложении публикуются главы о промысле из трактата свт. Немесия Эмесского «О природе человека» (гл. XLI «О промысле» и гл. XLII «О том, чего касается промысел»).
Данная монография представляет интерес для богословов, философов, историков и всех интересующихся проблемами философско-богословской мысли, а также будет интересна всем, кто не боится «вечных» вопросов и пытается найти на них ответ.
Иерей Е. В. Шилов (ПСТГУ)
Стамп Э. Аквинат / Г. В. Вдовина, пер., К. В. Карпов, ред. М.: Языки славянской культуры, 2013. 352 с.
Элеонор Стамп — профессор университета Сент-Луиса (США) — является одной из ярких фигур философской медиевистики и философии религии. Она известна своими многочисленными статьями по истории средневековой философии и логики, по вопросам современной метафизики и этики, а также курсами лекций, которые были прочитаны ею в самых известных университетах Америки и Европы, в том числе в Оксфорде (2006 г.) и Абердине (2003 г.). Ее книга «Аквинат», посвященная философскому учению Фомы Аквинского, была высоко оценена на Западе и теперь переведена на русский язык.
Взяв в руки книгу с подобным названием — «Аквинат», читатель, вероятно, мысленно сопоставит ее с книгой Э. Жильсона с не менее фундаментальным названием — «Томизм». Но, как окажется, это ожидание и сопоставление будут преждевременными. В этой книге читатель не найдет системы великого средневекового богослова и философа, не найдет даже попытки представить учение Фомы как нечто цельное, законченное. Эта книга — ряд статей, написанных автором в разное время. Несмотря на глубокое знание предмета, прекрасное владение материалом, Стамп рассматривает по отдельности лишь разные аспекты, темы,
