CC BY
74
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (31) 2006
Теория права и государства
5. Богомолов В.А. Экономическая безопасность: Учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности экономики и управления. М., 2006.
6. Гараев М.М. Социальная напряженность: основные понятия и факторы // Менеджмент: теория и практика. Ижевск, 1999. № 1-2.
7. Гулюжина А. А. Уровень жизни населения России в условиях новой социальной ответственности регионов // Уровень жизни населения регионов России. 2005. № 11-12.
8. Закон Российской Федерации от 5 марта 1992 г. № 2446-1 «О безопасности» (с изменениями от 25 декабря 1992 г. и 25 июля 2002 г.).
9. Катков Д. В. Приоритеты социальной политики в стратегии экономической безопасности. СПб., 2004.
10. Концепция национальной безопасности Российской Федерации: Указ Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. № 24.
11. Лужков Ю. Богатство страны определяется благосостоянием ее жителей // Бюллетень финансовой информации. 1999. № 10.
12. Паньков В. Экономическая безопасность: мирохозяйственный и внутренний аспект // Внешнеэкономические связи. 1992. Вып. 8.
13. Политика доходов и качества жизни населения / Под ред. Н.А. Горелова. СПб., 2003.
14. Россия-2015: Оптимистический сценарий / Отв. ред. Л.И. Абалкин. М., 1999.
15. Сенчагов В. О сущности и основа стратегии экономической безопасности России // Вопросы экономики. 1995. № 1.
16. Управление социальной сферой: Учебник / Под ред. В.Э. Гордина. СПб., 1998.
17. Экономическая безопасность России: Общий курс: Учебник / Под ред. В.К. Сенчагова. 2е изд. М., 2005.
1 См: Рубанов В. Безопасность - лозунги, теория и политическая практика // Российский экономический журнал. 1991. № 17. С. 31-41.
2 См.: Экономическая безопасность России: Общий курс: Учебник / Под ред. В.К. Сенчагова. М., 2005. С. 36-44.
3 См.: Бобков В. Уровень социального неравенства // Экономист. 2006. № 6. С. 28.
4 См.: Политика доходов и качества жизни населения / Под ред. Н. А. Горелова. СПб., 2003. С. 84.
5 См.: Социальное положение и уровень жизни населения: Статистический сборник / Госкомстат России. М., 2004. С. 196.
6 См.: Катков Д. В. Приоритеты социальной политики в стратегии экономической безопасности. СПб., 2004. С. 9.
О.Г. Фёдорова*
Бедность «бедных реформ» в России как реальность (правовые и институциональные последствия ваучерной приватизации 1992-1994 гг.)
Когда утверждают, что приватизация государственной муниципальной собственности в России стала единственной государственной программой эпохи рыночных реформ в стране, выполненной в полном объеме и с незначительным отступлением от объявленных сроков1, то пытаются подчеркнуть ее значимую поддержку социально активными слоями населения. И это действительно так. Ведь без их отношения к процессу «продажи-купли» государственной собственности вряд ли бы так быстро произошло становление рыночной экономики в России, сформировались и проявились иные общественные реалии, сложился механизм поиска своей идентичности и др.
А между тем именно эта «социально активная» часть общества2, участвуя в конце «ваучерной приватизации» в дискуссии по поводу ее направленности и итогов, заявит о своем «неведении» ее истинных целей, об отсутствии у нее инструментария морально-правового оценивания этого процесса и т.п.3 С позиции складывающейся в российском обществе новой социальной стратификации, порождающей систему новых социальных неравенств, нельзя было не заметить, что и реакции на неравенства у различных страт общества будут различными. Тех, кто искренне уверовал, что
* Докторант кафедры истории права и государства Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, майор милиции.
государство и на этот раз возьмет на себя управление системой неравенств, и полагался на «справедливость» государства, на стереотипы «социальной совести» общества, чрезвычайно рисковали как участники процесса.
Добровольные заблуждения коснулись и относительно конечного результата ваучерной приватизации. Изначальная неосязаемость собственности сполна компенсировалась в мифологизированном сознании большинства участников «проекта века» ощущениями неминуемости социальной справедливости при дележе государственной собственности и др.
В то же время немногие, как подметил экономист И. Лякин, давали себе отчет, что «лозунг о социальной справедливости изначально был утопичен и в определенной степени был данью популизму. Еще до начала реализации программы было очевидно, что столь масштабный процесс развала государственной собственности не может быть социально справедливым»4. Опыт приватизации в странах со схожими механизмами государственного регулирования национальной экономики показал, что социальной справедливости в распределительном процессе добиться было просто невозможно. Самой социально справедливой мерой была бы эффективная продажа собственности5.
Получается, что авторы программы, а в последствии и законодатель, «обманывались» относительно как организационно-экономических, так и нормативно-правовых условий формирования предпосылок начала функционирования в России экономической системы рыночного типа. При этом право стало не просто заложником приватизационных амбиций правительственных институтов и отдельных групп реформаторов, но в новых условиях самореализовало себя стратифицрованными сервисными услугами.
Как известно, основной массив документов периода массовой («ваучерной») приватизации (1992-1994 гг.) составили Указы Президента РФ № 341 от 29 декабря 1991 г. «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий»; № 66 от 29 января 1992 г. с аналогичным названием; № 721 от 1 июля 1992 г. «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий в акционерные общества»; № 914 от 14 августа 1992 г. «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации»; от 24 декабря 1993 г. «О государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» и др.
Оценивая эти и другие указы Президента Российской Федерации в качестве источника норм законодательства о приватизации, следовало иметь в виду, что согласно п. 3 Постановления Съезда народных депутатов РСФСР от 1 ноября 1991 г. № 1831-1 «О правовом обеспечении экономической реформы», в период до 1 декабря 1992 г. указы Президента РФ имели силу законодательного акта, а с 21 сентября по 24 декабря 1993 г. законодательное регулирование в Российской Федерации осуществлялось исключительно в форме указов Президента РФ6.
Отсюда следует вывод, что Президент Российской Федерации не мог понимать, что формализация отношений собственности, введение в юридические схемы практики спонтанной приватизации госсобственности основательно отставали от набирающей в России темпы варварской капитализации. Законодательство этого периода лишь декларировало формальные права собственности, которые стали юридическим прикрытием для обрушения (через поглощение активов и ресурсов) предприятий, а следовательно, не выполняло своего главного предназначения - правового обеспечения становления комплекса рыночных механизмов и институтов7.
Субъекты рынка постоянно сталкивались с незаконностью процесса формирования его институционально-правового фундамента, с возросшим давлением социально ориентированных потребителей и т.п. К тому же в российском законодательстве обнаружились такие противоречия, которые и без того усугубили итоги ваучерной приватизации 1992-1994 гг. Оно уже не могло остановить катастрофического обрушения реальных доходов всех участников экономического взаимодействия.
Во-первых, потому, что в принимаемых нормативных актах приватизационные мероприятия не увязывались с задачами эффективности производства и наращивания объемов продукции. Законодательно не определялись единые социально-экономические, финансовые и иные условия для вовлечения различных предприятий в процесс приватизации. К тому же эти недостатки усугублялись превышением органами исполнительной власти своих полномочий в сфере распоряжения государственным имуществом. В российской прессе тех лет упоминалось, например, событие, когда Госкомимуществом России было приято решение о приватизации АО «Росгосстрах», 100% акций которого находилось в федеральной собственности8. И это при понимании того, что в соответствии с законодательством данный орган исполнительной власти вправе был принять решение не о приватизации АО, а только продаже определенной доли акций данной компании9.
Во-вторых, законодательно не были обеспечены равные права и возможности по участию в приватизации всех слоев российского общества. Коллективам приватизируемых предприятий
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (31) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (31) 2006
Теория права и государства
предоставлялись возможности для приобретения государственного имущества (акций), в то время как граждане, не связанные с производством (государственное управление, наука, образование, здравоохранение и др.), были отстранены от приватизации и лишены права на соответствующую часть национального богатства. Да и упомянутые А. Чубайсом 40 млн. собственников реально таковыми себя не считали10. В этот период, по самым скромным экспертным оценкам, примерно 20% граждан страны уже жили ниже официально установленной черты бедности11.
В-третьих, в нормативных правовых актах не были установлены обязательные условия и требования для приватизируемых предприятий по сохранению профиля деятельности, созданию необходимых условий для развития производственной базы, решению социальных проблем, сохранению рабочих мест и т.д. В соответствии с п. 5.6.1 Государственной программы приватизации12, обязательные условия по сохранению профиля деятельности вводились лишь при продаже на коммерческом конкурсе объектов торговли, общественного питания и бытового обслуживания. Сотни тысяч работников отраслей потеряли свои прежние рабочие места, были уволены, перешли на низкооплачиваемую работу и т.п. Полностью изменилось правовое положение наемных работников на приватизированных предприятиях. 58% населения Российской Федерации к этому времени составляли граждане, доходы которых были близки к границе прожиточного минимума или ниже ее, хотя на них приходилось 40% валового внутреннего продукта13.
В-четвертых, не был определен принцип адекватной возмездности при отчуждении государственного имущества, не устанавливались требования по проведению независимой оценки стоимости приватизируемого имущества. Все это повлекло за собой повсеместное необоснованное занижение цены продаваемых государственных активов, притворность конкурсов и низкую результативность продаж. Так, в 1991 г. оценка имущества страхового акционерного общества «Ингосстрах» была произведена без учета требований Временного положения «Оценка стоимости имущества государственных предприятий и организаций, подлежащих выкупу, продаже», в связи с чем государству был нанесен ущерб в размере 6 млрд. рублей. Только за 1993 г. было выявлено более 7 тыс. нарушений законодательства этой сфере14. Все это способствовало росту теневой экономической деятельности на фоне сокращения официальной экономики15. Бывший министр внутренних дел РФ А.С. Куликов утверждал, что к 1996 г. произошло удвоение удельного веса теневого сектора и приближение его по масштабам к официальной экономике16.
К началу следующего этапа (денежной) приватизации (1994-1999 гг.) в России фактически сформировались все признаки криминализированного государственно-корпоративного капитализма. К тому же ускоренная приватизация 1992-1993 гг. совпала по времени с глубочайшим экономическим кризисом в России, что негативно отразилось как на положении приватизированных предприятий, так и на материальном положении работающих на них людей.
Бедность из феномена становится данностью, требующей «разруливания» ее институционально-правовыми методами. Но и эти структуры, в свою очередь, не могли определиться с базовыми ориентирами: учитывать государственную идеологию, доминирующую практику или способствовать социальному благополучию общества? Последующий анализ показал, что приоритеты были отданы приватизационной практике, а значит, социально-экономическое бремя вставших на колени россиян должно было заметно усилиться.
1 Лякин А.И. Приватизация и возможность деприватизации в России // Социальное рыночное хозяйство. Теория и экономика экономического порядка в России и Германии / Пер. с нем. Под ред. В.С. Автономова. СПб., 1999. С. 148.
2 В обыденном представлении речь идет обо всех участниках приватизационного процесса или наиболее активной его части. В нашем анализе мы имеем в виду под «социально активным» слоем населения именно страту общества, способную к социальной рефлексии. Выражения типа «недовольны все» или «население считает» здесь неприемлемы, ибо только в стратах четко оформляются категориальные императивы морально-правового оценивания «справедливого-несправедливого» // См.: Рывкина Р Социальные неравенства в постсоветской России. Объективный и субъективный аспекты // Свободная мысль. 2004. № 5. С. 82-89.
3 См.: Федотова В.Г. Апатия на Западе и в России // Вопросы философии. 2005. № 3; Бобков В. Региональное неравенство уровня жизни // Федерализм. 2003. № 4. С. 125-150; и др.
4 Лякин А.И. Указ.соч. С. 149.
5 Matland R.E.,Stundlar D.T. Determinants of legislative turnover: a cross-national analysis // Brit. i. polit. Science - Cambridge etc., 2004. Vol. 34. Р1 1. P. 87.
6 См.: Указ Президента Российской Федерации № 1598 от 7 октября 1993 г. «О правовом регулировании в период поэтапной конституционной реформы в Российской Федерации» // Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1993. № 41. Ст. 3119.
7 Трансформация отношений собственности и сравнительный анализ российских регионов. М., 2001. С. 24.
8 Распоряжения Госкомимущества РФ №1214-р от 18 ноября 1996 г и №1216-р от 19 ноября 1996 г. // Панорама приватизации. 1996. № 27.
9 См.: Радыгин А., Гутник В., Мальгинов Г. Постприватизационная структура акционерного капитала и корпоративный контроль: «контрреволюция управляющих»? // Вопросы экономики. 1995. № 10.
10 Лякин А.И. Указ.соч. С. 163.
11 Приватизация: сравнительный анализ. Россия, Центральная Азия, арабские страны. М., 2002. С. 250.
12 Государственная программа приватизации была утверждена Указом Президента РФ № 2284 от 24 декабря 1993 г. «О Государственной программе приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» (с изменениями от 14 марта 1996 г.; 6 октября 1997 г.; 25 июля, 1 августа 2000 г.; 23 июля 2001 г.; 3 апреля 2002 г.; 26 марта,
8 августа, 19 ноября 2003 г.) // Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации. 1994. № 1. Ст. 2.
13 Приватизация: сравнительный анализ ... С. 252.
14 Рынок ценных бумаг. 1995. № 23. С. 9.
15 Привалов К.В. Теневая экономика в демократическом и тоталитарном государстве (теоретико-правовое исследование): Автореф. дис. ... докт. наук. Специальность 12.00.01. СПб., 1998. С. 34.
16 Куликов А. О противодействии экономической преступности // Защита и безопасность.1998. № 2. С. 4-5.
Е.Г. Шукшина*, Н.В. Волков**
Социально-правовые аспекты национальной безопасности современной России
Развитие политической и экономической сфер жизни общества напрямую зависит от состояния социальной сферы отношений. Можно предположить, что для современной России стабилизация отношений именно в этой сфере служит основой национальной безопасности. Социальная стабильность является важнейшим и определяющим звеном национальной безопасности.
В целом социальная безопасность связана с воспроизводством культурно-нравственных ценностей и их носителей, а также с созданием благоприятных условий для их существования и развития, обеспечивающих выживание социума.
Вопросы социальной стабильности рассматривались в трудах многих философов и ученых. Так, например, Г. Спенсер рассматривал общество через идею движения от бессвязной однородности (гомогенности) к разнородности (гетерогенности), от рассеянности к концентрации. В ходе эволюции возрастает дифференциация структуры и функций, что обусловливает стабильное развитие. Всякое однородное целое оценивается как неустойчивое. Рост дифференциации сопровождается ростом интеграции. Результат этих процессов - состояние динамического равновесия. Социальная жизнь всегда стремится к равновесию, проявляющемуся в нейтрализации возмущений и в приспособлении к новым условиям.
У Э.Дюркгейма в его теории механической и органической солидарности стабильность традиционного общества поддерживается благодаря сходству и коллективному сознанию. Решающую роль в преодолении нестабильности играет развитие профессиональных корпораций, а также идеалов, верований и других коллективных представлений.
С точки зрения синергетики (И. Пригожин, Е. Князева, С. Курдюмов) случайные флуктуации (возмущения) выводят социальную систему из равновесия, и она в результате теряет стабильность. В результате бифуркации (кризисного, критического состояния системы) возможно, что система перейдет на другой, более высокий уровень упорядоченности. Именно в этом раскрывается сущность самоорганизации системы1.
Термин «стабильность» (от лат. 81аЬШ8 - устойчивый, постоянный) означает, что система способна реагировать на изменения в окружающей среде и по-прежнему сохранять приблизительно то же самое поведение на протяжении определенного периода времени.
В социологической науке термин «стабильность» употребляется в разных значениях. Стабильность понимается как «устойчивое воспроизводящий социальный порядок»2; «способность системы возвращаться в состояние равновесия после небольших возмущений»3; «способность системы функционировать, сохраняя неизменной свою структуру и поддерживая равновесие»4; «внутренне состояние общества, обеспечивающее функционирование социальных институтов и развитие общества»5; «воспроизводство социальных структур, процессов и отношений в рамках определенной целостности общества»6 и т.д.
* Доцент кафедры теории права и государства Санкт-петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент.
** Соискатель кафедры теории права и государства Санкт-петербургского университета МВД России.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (31) 2006
