CC BY
17
А.В. Шпак
Базовые основания естественного права постиндустриального государства
В системной парадигме паттерн нормативности, как мы установили, соединяет содержание технологий и субъектных качеств сообщества. Подобный способ понимания основ права позволяет в любой социальной ситуации осознать параметры системной организации и создать форму управления с нормами, которые можно считать естественными в чистом виде. Эта идеальная модель за счет пропорционального объединения технологического и организационного воспроизводства системы в единство может выразить содержание организации таким образом, что она будет восприниматься людьми как тождественная с условиями институционализации.
Такое сочетание технологической и организационной субсистем стало основой идеологии анархизма. В этой парадигме любая государственная система считается насильственной и противоречащей интересам основной массы населения. Анархистская радикальная модель преобразования общества основана на замене государственной нормативности естественной системой права, которая возникает на основе самоорганизации населения. Основные пять принципов анархизма: отсутствие власти, свобода от принуждения, свобода ассоциаций, взаимопомощь и разнообразие -можно считать идеалом общества без насилия [1].
В то же время переход к таким отношениям утопичен, поскольку он основан на ответном насилии анархистов в адрес государства и не содержит удовлетворительной программы перехода. В конечном счете отрицание всякой структурированной авторитарной власти в современном мире превращает анархизм в идеологическую платформу, на которой основывается деятельность самых разнообразных активистов, стремящихся в различных формах реализовать принципы ненасилия.
Опыт российского коммунизма позволяет сделать вывод: искусственное «ускорение» общественного прогресса приводит к технологическим достижениям на фоне организационного ограничения субъектности людей. В индустриальном обществе системное воспроизводство основывается на паттерне такой субъектности «массового» человека, который получил категориальное выражение «гражданин». В системном выражении «гражданин» выступает в качестве основного носителя пропорций индустриального воспроизводства, нуждаясь в определенных предпосылках для собственного воспроизводства и правовых нормах его организации.
На фактор активности граждан общества в процессе отношения к правовым нормам и их реализации обращается достаточно много внимания начиная с середины прошлого столетия [2]. Это обстоятельство связано с изменением принципиальной конфигурации современных социальных систем. Суть этих изменений заключается в потребности активного отношения к корпоративности не только управляющей элиты, но и практически всех членов общества. Потребность в активности всего населения информационного общества в отношении их к системной институционализации и организации привела, в частности, к появлению в современном мировоззрении универсальных идеологий государственной структуры, в центре которых находится паттерн самоорганизации [3].
В парадигме неоинституционализма Д. Норт и ряд других исследователей разделяют государства на системы с ограниченным доступом к созданию организаций на договорно-правовых основах и открытым доступом к организациям [4]. Правовые нормы в государстве, которое названо естественным, за счет ограничений в доступе основного населения к созданию организаций, создают преимущества в реализации системных условий элите общества. Современные потребности постиндустриального общества создают условия и необходимость для активной деятельности не только элиты, но и всех членов корпорации, обеспечиваемой нормами права, которые позволяют открыть широкий доступ к созданию организаций. Элита открытостью организаций принуждается к распределению власти, создающей возможность прогрессирующего воспроизводства государственной системы.
Мы предлагаем гипотезу, согласно которой государственно-правовая организация происходящих процессов, в частности в формате правового государства, осуществляется в направлениях, определяемых двумя векторами. С одной стороны, в наиболее развитых в политическом и правовом отношении странах, например, США, происходит констатация тех организационных реалий, которые утверждены и утверждаются в обществе в результате их естественного развития.
Согласно европейской культурной традиции тотального миссионерства эти феномены признаются достижениями прогресса и в той или иной форме распространяются на определенное пространство -ареал влияния этой культуры на государства с менее развитой социальной структурой. Поскольку эти констатации представляют собой результат эмпирических обобщений, осуществляемых в обществе с
инновационной индустриально-информационной системностью, они не обладают статусом научно-объективного знания, т.к. не выражают системного единства.
Например, основным принципом организации современных государств можно считать конституционализм. В то же время в науке до сих пор нет возможности логически-однозначного установления адекватности нормативной основы и реальных отношений в конкретном государстве. Это обстоятельство приводит к тому, что более развитые государства получают возможность легального использования своих системных достижений в качестве средства порабощения менее развитых политических субъектов.
Примером могут служить отношения США с исламским миром, которые основаны на отказе государствам этого мира в нормативной организации односторонним решением администрации этой страны. Тезис США «Источники зла не имеют права на существование» в значительной мере определяет идеологические и политические позиции прозападного мира.
Однако современный глобализирующийся мир, конфигурация которого определяется закономерностями постиндустриальных процессов, нуждается в системном, целостном осмыслении, которому не может не соответствовать и нормативная организация. Преимущества системной интерпретации достаточно очевидны, поскольку они позволяют сознательно подходить к форматированию отдельных элементов и отношений социального единства, получая возможность использовать не только корреляционное, но и более определенные формы соответствия, при конструировании и нормативировании политико-культурных взаимодействий. Подобное познание общества, без сомнения, только начинает формироваться, но сложности системно-модельного осмысления не могут служить препятствиями создания новой когнитивно-организационной конфигурации общества.
Преимуществом системного осмысления общества является возможность прозрачного и достаточно адекватного понимания его основных процессов. В отношении политических и правовых технологий общество получит возможность значительно снизить агрессивность субъектов глобального пространства и оптимизировать результативность его общего воспроизводства за счет понимания общих интересов и способов их коллективного достижения.
В соответствии с изложенным содержанием актуальный смысл приобретает тезис неоинституционализма, согласно которому в разных типах государств одни и те же институты, в частности демократические, выполняют различные функции. В эпоху глобальной реконструкции этот аспект конфигурации государственно-правового пространства приобретает принципиальное значение, поскольку реформированные институты квазидемократической организации могут стать источником мощной деструктивной антисоциальной силы.
По признанию многих исследователей современной организации общества, одним из важнейших его институтов выступает гражданское общество [5]. В нормативном отношении гражданское общество представляет собой сферу социальной организации, в которой член общества, являющийся субъектом собственного воспроизводства, получает права на свободную ориентацию в границах позитивного права. Данный статус человека связан со многими системными отношениями.
В ходе становления буржуазного общества актуальным тезисом радикализации отношений стало равноправие. В политическом процессе требования свободы, равенства и братства означали стремление к преодолению сословных, аристократических паттернов социальной организации. Идеологически подобная ориентация совпадала с потребностями третьего сословия, которое, обладая материально-производственными ресурсами, не имело надлежащего правового и политического статуса.
В системно-технологическом отношении нарождающаяся буржуазия нуждалась в четких социальных правилах промышленно-рыночных действий, обеспечивающих устойчивое производство прибыли. По мере развертывания промышленно-индустриальных отношений право, следование всех игроков рынка правовым нормам, становится той основой, которая превращает индивидуализированных агентов в элементы единой социальной сети.
В промышленно-индустриальном обществе мы можем наблюдать торжество писаного закона, создающего в качестве системообразующего фактора универсальную среду деятельности граждан, формальным образом выступающих как свободные индивиды. Тем самым в гражданском обществе происходит объединение таких аспектов, как свобода человека и возможность его вступать в самые сложные отношения с другими свободными агентами за счет прав, определенных системой норм, соединяющих усилия частных агентов в согласованную сеть взаимодействия. Правовые нормы в таком обществе становятся универсальной основой совместной деятельности граждан, поскольку в рыночном пространстве их отношения определяются потребностями конкуренции.
Агент развитого рынка имеет право принадлежащие ему ресурсы преобразовывать в рыночные продукты наиболее эффективным образом, участвуя в процессе конкуренции. Этот аспект индустриального паттерна гражданского общества основан на идеале свободы, которая выступает
условием конкурентных действий в рыночном пространстве. Гражданское общество выступает в качестве реализации демократической ценности.
В этом контексте наличие гражданских свобод может служить критерием, определяющим степень развития демократии. Такой критерий может использоваться при интерпретации государственных устройств с различным содержанием демократизации власти, имеющей актуальное значение при переходе к рыночному обществу. В социальном устройстве, где нет развитых гражданских отношений, может быть создана демократическая институционализация, в границах которой возможно их создание. В то же время без укрепления гражданского паттерна становящаяся демократия не может обрести своего естественного содержания и не выходит за границы авторитарного политического содержания. Нормы права в этих условиях носят формальный характер и не реализуются.
Гражданское общество не может не быть пространством для реализации агента соответствующего содержания. Гражданином индустриального общества в системном смысле выступает агент пространства промышленно-рыночного взаимодействия, имеющий ресурсы, которые он стремится превратить в условия для жизнеобеспечения и воспроизводства своего бытия в качестве обладателя ресурсами. В этом контексте гражданин нуждается в свободе, что позволит ему конкурировать с другими агентами общего пространства в борьбе за максимизацию прибыли. В этой тенденции паттерна гражданского общества проявляется потребность субъекта конкуренции действовать неограниченным образом, добиваясь предельной эффективности при данных технологических и организационных условиях.
Этот аспект паттерна гражданских отношений реализуется посредством различного набора государственных установлений и правовых норм в зависимости от системных потребностей, существующих в том или ином эпицентре реального времени. В идеальном выражении форма свободы человека индустриального общества должна быть подвижной и по содержанию соответствовать институционально-конструктивистским потребностям этой конкретной формы социума. В реальности это соответствие создается сложным способом, поскольку в обществе еще нет понимания этих социальных корреляций.
Процесс формирования норм происходит посредством синтеза ментальных представлений, ценностей, установок элиты, самых различных символов и идеологем. Социальные лидеры и население вступают по поводу изменения реальности в самые разнообразные и сложные отношения. В ходе осуществления этой политической и правовой конкуренции создаются определенные нормы права, регулирующие институциональные формы социального пространства.
Соответствие нормативной субсистемы и реальных потребностей социальности в целом позволяют эффективно воспроизводить ее целостность. Рассогласование норм и реальности в свою очередь способствует обстановке кризисности и конфликтности, которую можно эмпирически фиксировать как расхождение между политическими намерениями и формой их реализации, а также господством в обществе напряженности и обстановки алегитимности. Эти обстоятельства определяют системное назначение демократической организации государства.
Основное назначение государства в индустриальном формате - обеспечить продуктивную конкуренцию всех составляющих элементов социальной системы на основе содержательных жестких норм. Нормативность в идеале своим содержанием должна способствовать эффективному воспроизводству всех конкурентоспособных процессов рыночно-технологического пространства. Для реализации системности в правовом формате необходима сила права, позволяющая создать единый формат деятельности конкурирующих субъектов. В то же время высокий уровень мобильности технологий в индустриально-информационном обществе требует постоянной реконструкции нормативного пространства. Таким образом, в системном отношении свобода приобретает не жесткое, а подвижное содержание, соответствующее технологическим и организационным параметрам модифицирующегося общества.
Данное обстоятельство в отношении перманентности содержания свободы приводит к тому, что эта категория в современной правовой теории является одной из самых распространенных, но ее логическое содержание является неясным и нечетким. Кроме того, возникла устойчивая категориальная форма отождествления «права и свободы», при которой не делается различия между этими противоположными аспектами гражданских отношений, что вызвано сведением содержания этих понятий к конкретным содержаниям позитивного права.
Так, основные определения гражданина, создающие современную конфигурацию этой субсистемы отношений, интерпретируются и как права, и как свободы. Категория «свобода» используется для определения прав человека и гражданина в области духовной, творческой деятельности и личной неприкосновенности. Содержание этой категории используется в ст. 27-30, 34, 37, 44 Конституции РФ, провозгласивших свободу передвижения, свободу совести, мысли и слова, свободное использование способностей и имущества, свободу труда и участия в культурной жизни общества. В формулировках остальных прав человека и гражданина используется понятие «право». Такой способ формулирования
прав человека и гражданина соответствует Всеобщей декларации прав человека. Аналогично сформулированы пакты о правах человека и гражданина [6].
В современном позитивном праве, основанном на разграничении свободы внешней от внутренней, свобода внешняя понимается как конфигурация деятельности человека. Ряд авторов эту форму свободы абсолютно справедливо связывают с понятием собственности. Гражданин, обладая ресурсами, обеспечивает воспроизводство собственного бытия и как совокупный субъект социальности в целом.
В европейском сознании и праве данный феномен осмысливался с Нового времени. В российской практике это положение было освоено уже в XIX в. В частности, Б.Н. Чичерин утверждал, что человек представляет собой свободное, самостоятельное лицо, которому присваивается известная область материальных отношений. По самой природе этих отношений в данной сфере господствует индивидуализм; здесь находится главный центр человеческой свободы. Из взаимодействия свободных воль возникает целый мир бесконечно переплетающихся отношений, в определении которых выражается вся тонкость юридического ума.
Таким образом, развитие капитализма в Европе сначала приводит к актуализации свободы людей, которые по тем или иным причинам обладали собственностью, т.е. ресурсами, позволяющими им воспроизводить собственное бытие за счет извлечения прибыли из процесса соединения труда и капитала. Наемная рабочая сила по ряду причин воспринималась как часть населения, неспособная к собственному воспроизводству, поэтому, в частности, свобода пролетариата была интерпретирована как его революционная миссия, призванная ликвидировать наличную правовую систему ограниченной буржуазной свободы и создать отношения равенства для всех, нейтрализовав классовое разделение труда, воспринимаемое как дискриминация граждан, не обладающих собственностью.
Рост производительности труда и формирование общества всеобщего потребления к середине прошлого столетия изменяют ситуацию. Теперь свобода, которая понимается не только как обладание капиталом, но и как достаточное для реализации определенного набора ценностей потребление, включает в свое пространство граждан, имеющих ресурсы, достаточные для их гарантированного воспроизводства на уровне норм массового потребления. Источником ресурсов этой категории граждан является так называемый мелкий бизнес и рабочая сила. Такое расширение пространства внешней свободы создает мощный средний класс, который считается основой современного индустриального общества.
Мы уделяем этому аспекту паттерна индустриально-рыночного общества такое внимание, потому что Россия по своим системным параметрам значительно отличается от западного общества. До начала прошлого века в нашей стране господствовали земледельческие отношения, к которым не применимы системные конфигурации индустриального общества.
Советская власть создала новый формат общества, объединив индустриальные технологии с патриархально-потестарными государственно-правовыми отношениями. В этом обществе гражданские отношения, в частности, имели теневую, криминализированную форму. Демократическое реформирование было осуществлено через элитную приватизацию, в результате которой основная часть населения России не вышла за границы статуса наемной рабочей силы. Поскольку оплата труда в нашей стране до сих пор осуществляется на уровне, обеспечивающем физиологическое воспроизводство рабочей силы, у нас нет основы для существования граждан в системном смысле и развертывания гражданского общества в соответствии с нормами права.
Это обстоятельство создает сложное правовое противоречие. Его суть заключается в том, что для создания реально действующей системы гражданских норм права необходимо пропорциональным образом закрепить в нем сочетание содержаний индустриально-информационных технологий, неразвитую форму частной собственности, сословную традицию организации политико-правовых отношений и авторитаризм власти, опирающийся на ограничении доступа к организациям.
В нашей правовой теории признан факт необходимости реализации свободы и гражданских отношений через систему гражданского права. Так, убежденный сторонник необходимости развития основы гражданского права в российском правоведении С. Алексеев считает, что именно частное право способно выразить основные процессы, связанные со становлением системы субъективных прав, открывающих гарантированный простор для собственной активной деятельности людей.
Свободное статуирование человека в пространстве гражданского общества позволяет действительным образом раскрыть «глубокую природу права». Частное право предстает в виде отработанных юридических форм, в рамках которых реализуется свобода человека быть «самому себе господином» - экономическая свобода, самостоятельность и равенство людей. Только тогда можно говорить о свободном члене общества, когда юридически будет обеспечен статус свободных субъектов, огражденных от вмешательства государства, от его произвола [7].
В то же время без определенного системного соответствия паттернов и содержания социального единства невозможно «подчинить» реальность каким-либо нормам, которые с ней не сочетаются. В этом отношении можно утверждать, что кризисы и революции уничтожают старые структуры
организации под радикальными лозунгами, облегчающими разрушение старого. Затем на руинах прошлого возникает новая систематика, которую в принципе никто не ожидал увидеть. Эта «неожиданность» и демонстрирует необходимость соответствия всех параметров своему системному целому и наоборот.
По этой причине правящая элита вынуждена прибегать к «непопулярным» мерам самого разного свойства для неизбежного приведения всех параметров системы к некоторому единству. Кроме того, элита для реализации своих целей, на чем настаивают неоинституционалисты, стремится ограничить доступ к организациям, насколько это позволяют осуществить технологические потребности и гражданское согласие населения [4].
Литература
1. Кропоткин П.А. Анархия, ее философия, ее идеал. М., 2004.
2. Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. 1992. № 4.
3. Хиценко В.Е. Социальная самоорганизация и новая концепция управления // Самоорганизация и организация власти: Материалы IV Всероссийского постоянно действующего научного семинара «Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе». Томск, 2000.
4. Норт Д., Уоллис Дж., Вейнгаст Б. Концептуальный подход к объяснению истории человечества // Эковест. 2007. Вып. 6. № 1.
5. Гражданское общество, правовое государство и право («круглый стол») // Гражданское общество: истоки и современность. СПб., 2002.
6. Конституция Российской Федерации. М., 1993.
7. Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001.
