CC BY
63
сертационного исследования» (с. 22)). Можно предположить, что во время их создания автор еще не руководствовался задачей переписать всю историю западного мира. Последующие же главы написаны явно в другом ключе, тексты проработаны с меньшей тщательностью, изложение позиций ряда мыслителей ведется в большей степени по исследованиям других авторов, конспективным образом, со включением достаточно спорных утверждений.
Находясь в полемике с западной цивилизацией, Просвещением, атеизмом Брэдшоу надеется с помощью анализа концепта «энергии» найти роковой «неверный шаг» (с. 18), некоторую одну причину, по которой все пошло не таки тем самым обосновать свой выбор в пользу «Востока». В результате строится картина, в которой рационально проработанные аргументы и проанализированные тексты поставлены на службу плохо определенным и произвольно соединенным историософским концептам. Многие главы несомненно заслуживают самого внимательного изучения, однако их привязка к общему плану книги побуждает всякий раз задаваться вопросом, насколько корректна линия рассуждения. И в конце концов возникает закономерный вопрос — почему среди большого количества западных исследований для начала серии «Философская теология» была выбрана именно эта работа?
М. Ю. Бурмистров (ПСТГУ)
Batalden S. K. Russian Bible Wars: Modern Scriptural Translation and Cultural Authority. Cambridge University Press, 2013. 389 p.
Процесс перевода Священного Писания на русский язык, начавшийся на рубеже
XVIII и XIX вв. и не прекращающийся до настоящего времени, никогда ранее не рассматривался в качестве самостоятельного феномена церковно-политической и социокультурной жизни. Именно это упущение стремится восполнить Стивен Баталден своей монографией. Данная работа венчает более чем тридцатилетнюю историю изучения вышеназванным автором русского церковно-исторического материала и уже тем заслуживает особенного внимания1. Обширность темы, а автор берется за описание почти двухвекового периода истории библейских переводов, позволяет автору монографии сочетать самостоятельное исследование материалов из российских и британских архивов, опубликованных источников
1 С. Баталден, ныне профессор Аризонского университета, опубликовал результаты своих первых церковно-исторических исследований еще в начале 1980-х (Batalden S. K. Catherine II’s Greek Prelate: Eugenios Voulgaris in Russia, 1771—1806. N. Y., 1982). В настоящее время можно ознакомиться с русскоязычными работами автора: Баталден С. Наследие Российского Библейского общества в русской библеистике XIX и XX веков // Библия в духовной жизни, истории и культуре России и православного славянского мира: К 500-летию Геннадиев-ской Библии: Сб. материалов международной конференции, 21—26 сентября 1999 г. М., 2001. С. 212—220; Мусульманский и еврейский вопросы в России эпохи Александра I глазами шотландского библеиста и путешественника // Вопросы истории. 2004. № 5. С. 46—63.
и работу с историографией. Однако следует отметить и историографический пробел: отсутствие ссылок на современную русскоязычную литературу по ключевым для исследования вопросам.
В целом автор предлагает хронологическое распределение материала, однако каждый из разделов работы имеет тематическую заостренность, а в отдельных эпизодах монографии, как, например, при рассмотрении переводов Священного Писания в иудейской среде, автор использует проблемно-хронологическую методологию. Исследование состоит из семи частей: шести глав, охватывающих
XIX — начало XX в.: 1, 2 — возникновение и работа Российского Библейского общества; 3 — переводы Николаевской эпохи; 4 — Синодальный перевод; 5 — переводы Священного Писания в контексте еврейского вопроса; 6 — распространение Священного Писания во второй половине XIX — начале XX в., а также обширного послесловия о проблемах перевода в XX в. и приложения, занимающего практически половину объема монографии. Каждая глава является законченным компонентом работы, содержит самостоятельную постановку проблемы и соответствующие выводы, и, учитывая скромное по объему общее заключение (в конце послесловия), а также широкие хронологические рамки, монография близка по жанру к сборнику очерков.
Вместе с тем сильнейшим объединяющим элементом работы является единство методологического подхода: автор придерживается концепции постсе-куляризма, отказывающейся от представления о Новом времени как о периоде прогрессирующей секуляризации общества и последовательного исчезновения религиозности как следствия развития социальных отношений и научнотехнического прогресса2. Полемизируя с этим упрощенным представлением и основываясь на вышеназванной концепции, автор предлагает три базовых, на его взгляд, тезиса, предваряющих дальнейшее исследование: 1) противодействие переводу Священного Писания на русский язык находилось в русле стремлений Русской Церкви противостоять прогрессирующей деконфессиализации Европы в период после наполеоновских войн, одним из двигателей которой являлось осуществление библейских переводов на современные языки; 2) начало «века мобилизации» в Европе (1800—19603), становление более «дисциплинированной» модели государства и общественных предприятий (например, Британского Библейского общества) имели не столько секуляризационные, сколько анти-иерархические и демократические последствия, что также явилось испытанием для российской религиозной культуры первой половины XIX в.; 3) в этот период Россия была не готова к внедрению модели рыночных отношений, опирающихся на стимуляцию спроса за счет наращивания предложения (supply-side economics) в область, затрагивающую самые основы мироощущения народа, и, таким образом, оспорить господствующее положение церковной иерархии в вопросе перевода, публикации и распространения Священного Писания (с. 7—11).
Одним из главных достоинств монографии является опора на два корпуса неопубликованных источников: британские архивы Библейского общества
2 Автор опирается на следующие работы: Berger P. The Sacred Canopy. N. Y., 1967; Casanova J. Public religion in the Modern World. Chicago, 1994; Taylor Ch. A Secular Age. Harvard, 2007.
3 Taylor. Op. cit. P. 471.
(BSA) и российские материалы из РГИА. Источники, в том числе неопубликованные, позволяют автору всесторонне обозреть процесс работы Российского Библейского общества (гл. 1, 2, с. 12—88), истории которого посвящено около трети монографии (если не считать приложения).
С. Баталден предлагает новый взгляд на Российское Библейское общество: если ранее исследователи рассматривали работу РБО (1814-1826) в церковноисторическом контексте4, то автор указывает на необычайное значение этого проекта для истории книгопечатания, развития рыночных отношений, а следовательно, и значительном его влиянии на общественное сознание. Баталден особенно акцентирует внимание на беспрецедентной свободе от цензуры, императорской поддержке и масштабах работы РБО (с. 87). Рассматривая традиционные теории касательно закрытия РБО, как правило связанные с различными политическими вопросами, автор не находит их достаточными для объяснения этого события. Согласно его предположению, главной причиной закрытия Общества было подчинение системы распространения сакральной литературы рыночным механизмам, что входило в резкое противоречие с особенностями российской религиозной культуры (с. 82).
Исследуя попытки переводов Св. Писания в Николаевскую эпоху (3-я глава), время действия официального запрета на подобные издания, Баталден обращает внимание на три эпизода: первые зарубежные публикации отдельных библейских книг на русском языке (1838 г. — первое зарубежное издание Нового Завета, с. 94), переводческую деятельность прот. Герасима Павского и архим. Макария (Глухарева). Второму эпизоду, т. н. «делу Павского», автор уделяет особенное внимание, предлагая новое истолкование одного из ключевых его эпизодов: конфликту со свт. Филаретом (Дроздовым). Обращаясь к деятельности архим. Макария по переводу Св. Писания и невосприимчивости Св. Синода к его идее публикации Русской Библии, Баталден отмечает болезненный разрыв между среднерусскими землями и инородными окраинами империи: все еще относительно знакомый в исконно русских землях церковно-славянский текст на периферии был непонятен даже духовенству (с. 123). В любом случае полулегальные переводческие опыты Николаевского царствования подготовили плодородную почву для нового официального перевода при следующем императоре (с. 124).
Четвертая глава монографии посвящена истории Синодального перевода. Первоначальные дебаты, развернувшиеся между Московским и Киевским митрополитами Филаретами касательно необходимости этого предприятия5, автор рассматривает через призму позднейшего спора двух богословов русской эмиграции — Георгия Федотова и прот. Георгия Флоровского6. Этим иллюстрируется непреходящий характер вопроса о соотношении русского языка и Св. Пи-
4 Русскоязычная литература по истории переводов Священного Писания на русский язык невелика, и, помимо публикаций, посвященных отдельным лицам, существует одна несколько устаревшая обобщающая монография Чистовича: Чистович И. А. История перевода Библии на русский язык. СПб., 1899.
5 Митр. Филарет (Амфитеатров) выступал против осуществления перевода на «народный» русский язык.
6 Позиции прот. Георгия и митр. Филарета (Амфитеатрова) были схожи.
сания в православной традиции (с. 129—131). В споре двух Филаретов Баталден видит три ключевые проблемы: 1) вопрос об источнике для перевода Ветхого Завета; 2) вопрос авторитета практики Константинопольского патриархата (который в данный период был против современных переводов Св. Писания, противостоя сепаратистским тенденциям, однако свт. Филарет (Дроздов) указал не нецелесообразность следования этому примеру); 3) вопрос о статусе украинского и белорусского языков в этом контексте (оба иерарха отказывали признавать необходимость перевода Св. Писания на эти языки, с. 132—134).
Решение, вдохновленное свт. Филаретом (Дроздовым) и принятое в итоге в 1858 г. о переводе с еврейского с учетом особенностей Септуагинты, определило современный вид Русской Библии. Автор присоединяется к критике Синодального перевода за использование «допушкинского языка» (с. 138), отмечая также, что начало переводческой активности пробудило бурные споры в зарождавшейся российской духовной периодике. Так, автор особое внимание уделяет двум эпизодам: известной полемике свт. Феофана (Затворника), сторонника Септуа-гинты, с гебраистом П. И. Горским-Платоновым, которая, по мнению автора, была нейтрализована открытиями Кумрана (святитель разделял популярные в тот период сомнения в адекватности Масоретского текста, с. 157—159), и спору вокруг «Последней пасхальной вечери» (1875—1877) Д. А. Хвольсона (знаменитый библеист высказал популярную и по сей день версию о непричастности фарисеев к смерти Иисуса Христа, с. 159—162). Кроме того, выбранная концепция перевода на русский язык вызвала негативную реакцию у Британского библейского общества, которое инициировало создание иного русского перевода, осуществленного известным российским революционером В. И. Кельсиевым (с. 149).
Пятая глава монографии рассматривает историю русского перевода Св. Писания в контексте т. н. «еврейского вопроса». Автор отмечает основные вехи ветхозаветных переводов, выполненных в еврейской среде, отмечая ее неоднородность, а также множественность позиций относительно корректности этого вопроса (так, ортодоксальные иудеи считали русский перевод Библии кощунственным, с. 166). Резюмируя переводческие усилия как православных, так и иудейских гебраистов, автор, как кажется, допускает ошибку, указывая на значение прот. Г. Павского для дальнейших переводов Священного Писания на русский язык. Действительно, стихи Быт 1. 26—27 (взятые С. Баталденом в качестве примера из «Восьмикнижья», составленного в 1825 г. прот. Г. Павским для РБО) транслируются в дальнейших переводах, однако впервые Книга Бытия была опубликована на русском языке в «Записках, руководствующих к основательному разумению книги Бытия» (1816), изданном на девять лет ранее свт. Филаретом (Дроздовым). Это, впрочем, не лишает достоверности авторскую гипотезу, т. к. кроме кн. Бытия «Восьмикнижье» Павского содержало еще семь книг, однако лишает ее доказательной базы (с. 174).
Баталден особое место уделяет рассмотрению трех крупнейших русских гебраистов сер. XIX в. — прот. Г. Павского, В. Левисона и Д. Хвольсона — в контексте разоблачения т. н. «Кровавого навета», дела об употребления евреями крови христиан в ритуальных целях (с. 174—182). Д. Хвольсон вообще является одним
из ключевых персонажей монографии — автор замечает, что ученый работал одновременно в рамках трех проектов по переводу Св. Писания на русский язык (Синодальном, Британского Библейского общества и Общества просвещения евреев, с. 168-169).
Шестая глава посвящена распространению Русской Библии в контексте процессов урбанизации и усиливающегося сектантства. Издания священных текстов далеко не всегда ложились на воцерковленную почву, и в этом смысле обращение автора к источникам, связанным со своеобразным институтом «книгоношей», является весьма актуальным для истории религиозности в предреволюционной России. Эти путешествующие торговцы томами Св. Писания могли встречать враждебность монашествующих и, напротив, сердечное расположение рабочих (с. 190-191). Процесс распространения Св. Писания протекал одновременно с распространением антиклерикальных настроений в обществе, что приводило к усилению элемента сектантской религиозности (с. 192).
Заключительный раздел монографии («послесловие») повествует о развитии идеи Русской Библии в XX в. После краткого обзора деятельности трех русских библеистов СПбДА — Ф. Г. Елеонского, Н. Н. Глубоковского и И. Е. Евсеева — автор более подробно останавливается на истории послереволюционного перевода Нового Завета, выполненного еп. Кассианом (Безобразовым) в Свято-Сергиевском институте, под патронажем ББО (с. 197-204). Автор монографии критически оценивает этот перевод. Критике подвержен подход еп. Кассиана, подразумевавший дословный перевод Священного Писания. Другим спорным моментом был источник текста (textus receptus) — еп. Кассиан использовал редакцию Нестле, за что подвергся критике российских богословов7. Последние настаивали на необходимости, вслед за синодальными переводчиками, обращаться к еразмианской редакции текста. Наконец, полемику вызвал вопрос об использовании прописной буквы в местоимениях, касающихся личности Девы Марии. Стремление ББО учесть мнения обеих сторон, участвующих в подготовке текста (православные богословы выступали за прописную букву, протестантские — против), привело к выпуску двух изданий Евангелия от Матфея, различающихся лишь этим элементом (с. 201).
Резюмируя историю переводов Св. Писания на современный русский язык, Баталден адаптирует классическую «бинарную оппозицию» течений внутри русской православной традиции. Проводя параллель между деятельностью РБО, прот. Г. Павского, прп. Макария (Глухарева), свт. Филарета (Дроздова), предреволюционных русских библеистов и ученых русской эмиграции, автор противопоставляет их архим. Фотию (Спасскому), митр. Филарету (Амфитеатрову), а затем духовно-академической традиции советской России (с. 204). В основе этого противопоставления лежит понимание вышеперечисленными деятелями традиции в широком смысле этого термина. Принимая во внимание противоречивое значение Синодального перевода (полемика по вопросам стиля и источника текста), автор признает также, что после смерти свт. Филарета (Дроздова) право «библейского арбитража» (arbitration of the Bible wars) постепенно переходит от Св. Синода
7Алексеев И. К вопросу о новом переводе на русский язык Евангелия от Матфея // Журнал Московской Патриархии. 1954. № 2. С. 76-77.
в разряд компетенций духовной школы — профессиональных теологов (с. 206). Вместе с тем со времен Александра I до нынешней «постатеистической» эпохи существенное значение в процессе перевода и распространения библейских текстов имеют два элемента, неразрывно связанные друг с другом в контексте «века мобилизации» — силы государственной власти и рыночных отношений (с. 207).
Как кажется, одним из главных достоинств монографии Баталдена является приложение, иллюстрирующее объем проделанной исследователем работы. Аннотированный перечень всех изданий текстов Св. Писания на русском языке (помимо множественных репринтов) с 1794 до 1991 г. является уникальным в своем роде научным достижением.
Монография Баталдена не может не вызывать интерес, прежде всего в связи с той нестандартной, с точки зрения классической церковной историографии, интерпретацией, которую предлагает автор. Акцент на производственном процессе при рассмотрении деятельности РБО, попытка исследовать русскую библиологию как двигатель правозащитнической активности, а также рассмотрение переводов, выполненных в еврейской среде, в одном ряду с церковными переводами, — все это является проявлением оригинального авторского подхода, позволяющего по-новому взглянуть на знакомые исторические события. Кроме того, безусловным достоинством автора является способность практически полностью абстрагироваться от конфессиональных установок, касаясь такого животрепещущего вопроса, как перевод Св. Писания. Призванный к обобщениям обширностью темы, автор, как кажется, несколько упрощает российскую церковно-историческую и даже общественно-культурную реальность, анализирует процесс библейских переводов через призму знакомой оппозиции либеральных и консервативных общественных течений. Последнее не мешает признать значительный вклад автора в изучение русской библеистики, богословской науки и российской истории в целом.
Е. И. Лютько (ПСТГУ)
Кюнг Г. Фрейд и будущее религии / О. Хмелевская, пер. М.: Издательство ББИ, 2013. XII, 139 с. (Серия «Богословие и наука»)
Имя известного немецкого теолога Г. Кюнга не нуждается в особенном представлении. Он широко известен своим неординарным подходом к различным проблемам современного христианства, которые исследуются в его многочисленных, довольно объемных и содержательных работах. Некоторые из них, в частности книги «Быть христианином» и «Существует ли Бог?», были переведены на русский язык еще в 1980-е гг. и выпущены самиздатом. С этого времени начинается знакомство русского читателя с работами Кюнга. Книга, которая представляется на суд российского читателя, вносит существенный вклад в исследование недостаточно освещенной в современной отечественной научной
