CC BY
46
ЛИНГВИСТИКА
A.B. Дыбо, Ф.Г. Хисамитдинова БАШКИРСКИЙ ЯЗЫК В СИСТЕМЕ АЛТАЙСКИХ ЯЗЫКОВ
Судя по данным археологии и антропологии, башкиры как народ сложились на территории Исторического Башкортостана. Ядро этноса составили местные племена. Поэтому логично, что язык древнейших предков башкир сложился также на этой территории. В науке существует несколько точек зрения на происхождение башкирского этноса и его языка. Наиболее распространенными являются тюркская и угорская теории. В последние годы получила распространение и индоиранская теория.
Первые сведения о тюркоязычности башкир содержатся в трудах средневековых авторов. Наиболее ценные сведения даны первым тюркологом из тюрков М. Кашгари в его «Дивану лугат-ит-тюрк». В данном словаре он перечислил башкир в числе двадцати «основных тюркских народов», язык которых был близок, по его мнению, с такими языками, как кыпчакский, огузский, киргизский и др. [18, с. 23].
Из российских исследователей сторонниками тюркского происхождения башкир и их языка были П.И. Рычков, Т. Мюллер, И.Г. Георги, М.В. Флоринский и др. М.В. Флоринский отмечал, что в пользу тюркоязычности башкир говорит их тюркский язык [17].
Тюркоязычность башкир подчеркивал известный тюрколог С.Е. Малов, который считал башкирский язык одним из древних языков. Он возводил его ко времени проживания на территории Исторического Башкортостана племен: тис-сагетов, савроматов и иирков за пять веков до н.э. С.Е. Малов также писал о том, что на
западе обитания тюрков до середины I тысячелетия до н.э. существовали языковые группы: ха-заро-булгарско-чувашская и башкиро-татаро-кип-чако-мишарская [8].
Не подвергал сомнению тюркоязычность башкир и известный этнолог С.И. Руденко, который считал башкирский язык тюркским и относил время его формирования к началу I тысячелетия н.э. Он пишет: «Язык, на котором говорило большинство населения Башкирии к I тысячелетию, был уже, по всей вероятности, древний башкирский, ассимилировавший неизвестные нам пока местные языки». Продолжая свою мысль о языке башкир, Руденко отмечал, что «сложное историческое прошлое башкир, особенно со времени так называемого Великого переселения народов, не могло не отразиться в какой-то мере... на языке башкир. Однако ни контакт с северными финно-угорскими племенами, ни проникновение на территорию Башкирии гуннских, позднее татаро-монгольских, казахских племен, ни взаимосвязи с калмыками и, наконец, позднейшее проникновение с запада таких народностей, как казанские татары и мишари, коренным образом не изменили ни физического типа, ни языка, ни быта башкир» [10, с. 298—304]. С.И. Руденко проводил очень важную мысль о том, что на уже сложившийся язык башкирского этноса не могли кардинально влиять ни языки контактирующих этносов, ни диалекты и говоры вошедших в состав башкирского народа родов и племен. Как он писал, «язык башкир обогащался словарным фондом, в основном сохраняя с давних
Дыбо Анна Владимировна, доктор филологических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заведующая отделом алтаистики Института языкознания РАН
Хисамитдинова Фирдаус Гилъмитдиновна, доктор филологических наук, профессор, директор Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН
©Дыбо A.B., Хисамитдинова Ф.Г., 2009
пор уже установившийся свой грамматический строй» [10, с. 304].
Тюркская теория происхождения башкир и их языка получила развитие и в трудах выдающегося башкироведа Дж.Г. Киекбаева. Еще в работах 50—60-х гг. XX в., посвященных башкирской топонимии и диалектологии, он, выделяя те или иные фонетические особенности, рассматривал их в контексте развития башкирского или шире — тюркских языков [5; 6]. Рассматривая специфические звуки и другие явления башкирского языка, Киекбаев доказывает на большом фактическом материале, в отличие от сторонников заимствования, что они являются результатом развития собственно башкирского или шире — тюркских языков. В частности, специфические башкирские звуки h и q, по его мнению, более древние, чем общетюркский с, который является результатом закономерного перехода h через q в звук с, более легкий для произношения.
Интересные выводы по праистории башкирского языка содержатся в работах Н.А. Баскакова, который в своей классификации относил его к булгаро-кыпчакской группе западнохуннских тюркских языков. В то же время, как он справедливо отмечал, башкирский язык по некоторым своим особенностям обнаруживает близость с языками восточно-хуннской группы, с носителями которой у башкир были общие моменты как в этногенезе, так и этнической истории [2].
На тюркоязычность древних башкир, опираясь на материалы этнонимии и диалектологии, указал крупнейший этнолог Р.Г. Кузеев [7].
Ряд исследователей, сравнивая систему согласных, глагольную систему, лексические особенности башкирского языка с языком памятников древнетюркской письменности, доказали их тесную связь [3; 13; 1; 15].
Интересные замечания по древней истории, классификационным особенностям башкирского языка содержатся в шестом томе «Сравнительно-исторической грамматики тюркских языков». Авторы данной работы, опираясь на глоттохронологическую классификацию, сделали вывод о том, что «башкирский язык, скорее всего огуз-ский в своей основе, подвергался неоднократной кипчакизации: в домонгольскую эпоху, в золотоордынский период и, наконец, в относительно позднее время со стороны татарского и казахского языков» [11, с. 816—817]. Подводя итоги, можно
сказать, что большинство исследователей башкирского этноса и его языка склоняются к тюркской теории происхождения.
В то же время еще со средневековья существует угорская теория происхождения башкир и башкирского языка. Основоположниками теории башкиро-мадьярского родства, т.е. угорского происхождения башкир и их языка, являются венгерские монахи, побывавшие в регионе Ура-ло-Поволжья и оставившие в истории весьма любопытные замечания о средневековых башкирах и их языке. В частности, один из монахов — Юлиан пишет о том, что «они (башкиры. — Авт.) весьма внимательно слушали его, так как язык у них совершенно венгерский: и они его понимали и он их» [17, с. 12]. Другой католический миссионер В. Рубрук, посетивший Золотую Орду в 1253 г., отмечает, что «язык паскатир (башкир. — Авт.) и венгров — один и тот же» [17, с. 13].
Из русских исследователей сторонниками финно-угорского происхождения башкир и башкирского языка были историки В.Н. Татищев и
Н.М. Карамзин. В частности, В.Н. Татищев пишет о том, что башкиры упоминаются у Птолемея как «паскатиры», что этот «народ был великим» и они являются потомками древних финноязычных сармат — «сусчие сарматы». Что же касается языка башкир, то о нем В.Н. Татищев пишет следующее: «Понеже они закон магометов с татары приняли и язык их употреблять стали, за татар уже почитаются. Однако в языке от прочих татар много разнятся, что не всяк ис татар их разуметь может» [12, с. 252]. Что же касается Н.М. Карамзина, то он в первом томе «Истории государства Российского» в главе «О славянах и других народах, составивших государство Российское» пишет, что башкиры живут между Уралом и Волгой и язык у них сначала был венгерский. Лишь позже их язык стал тюркским, «надобно думать, что они приняли его от своих победителей и забыли собственный в долговременном общежитии с татарами» [4, с. 250]. О родстве башкир и мадьяр, о тождестве их языков писали Д.А. Хвольсон, И.Н. Березин, В.И. Филоненко и др. [14, с. 85, 105; 17, с. 15—16].
Интересно и то, что башкирский ученый М.И. Уметбаев также был сторонником угорского происхождения башкир. Он писал, что башкиры являются коренным народом Южного Урала, а по этнической принадлежности — уграми [9, с. 39—59]. В советское время угорское проис-
хождение башкир и их языка подняла Н.П. Ша-стина. Она пишет, что «под баскарт надо понимать башкиров. между средневековыми башкирами Приуралья и венграми существует племенное родство. Под напором кочевых народностей часть башкир ушла на запад и осела в Венгрии, оставшиеся же башкиры смешались с тюрками и монголами, потеряли свой язык и . дали совсем новую этническую народность, называющуюся также башкирами» [16, с. 211].
Как уже отмечалось выше, в последние годы появилась теория иранского происхождения башкир и их языка. Однако, если учесть, что современных сторонников угорской теории происхождения башкир и их языка уже практически нет, а среди сторонников иранской теории нет серьезных исследователей, то можно считать, что тюр-коязычность предков башкирского этноса не вызывает сомнения. Действительно, по всем параметрам язык башкир с древнейших времен был тюркским. Об этом свидетельствуют языковые реконструкции как на материале тюркских, так и алтайских языков. Учитывая, что реконструкция пратюркского состояния тюркских языков, в т.ч. и башкирского, блестяще выполнена в шеститомной коллективной монографии «Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков», то в данной статье для выяснения специфики древнейшего этапа в формировании башкирского языка внимание уделяется более ранней, алтайской эпохе, т.к. башкирский язык в составе тюркских языков входит в алтайскую семью.
Алтайские языки — семья языков, включающая тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские языки (часть исследователей объединяет их под именем материковых алтайских языков), а также корейско-японскую семью. Таким образом, современные алтайские языки занимают практически непрерывную полосу от Турции на западе до Японии на востоке и от побережья Восточно-Сибирского моря на севере до Хорасана и Синьцзяна на юге. Общее число говорящих на языках алтайской семьи свыше 380 млн человек. Алтайская семья является подгруппой ност-ратической макросемьи, внутри которой она характеризуется особой близостью с уральской и дравидийской семьями.
Фонологические системы современных алтайских языков характеризуются рядом общих свойств. Для консонантизма характерны ограни-
чения на встречаемость фонем в позиции начала слова (т.е. фонологическая система анлаута оказывается редуцированной по отношению к системе внутри слова), тенденция к ослаблению в начальной позиции, ограничения на сочетаемость фонем и тенденция к открытому слогу. Шумные взрывные противопоставлены обычно по силе-слабости или по звонкости-глухости; глоттализация не встречается. Отсутствуют фонологически релевантные поствелярные (увулярные в тюркских языках — аллофоны велярных при гласных заднего ряда). Для вокализма большинства алтайских языков характерен сингармонизм различных типов; сингармонистические системы реконструируются, по крайней мере, для пратюрк-ского и прамонгольского языков. Соответственно, обычны большие системы гласных. В части языков имеются долгие гласные, а также восходящие дифтонги (в тунгусо-маньчжурских, некоторых тюркских языках; в монгольских языках следует предполагать наличие восходящих дифтонгов для некоторого периода развития, исходя из явления перелома гласных).
В алтайских языках практически отсутствует фонологически значимое силовое ударение: для большинства тюркских и монгольских языков описывается морфологически связанное силовое ударение.
В области морфологии для алтайских языков характерна агглютинация суффиксального типа. Имеются, однако, и определенные типологические различия. Так, если западные тюркские языки являются классическим примером агглютинативных и почти не имеют фузии, то в монгольской морфологии можно найти массу фузи-онных процессов, а также не только морфоноло-гические, но и морфологические распределения аффиксов, т.е. явное движение в направлении флексии или даже полисинтетизма. Восточные тюркские языки, попавшие в сферу монгольского влияния, также развивают мощную фузию.
Грамматические категории имени в алтайских языках материковой ветви — число, принадлежность, падеж (таков порядок следования аффиксов в тюркской словоформе; в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках аффиксы принадлежности следуют за падежными). Для аффиксов числа характерны большое разнообразие и тенденция к нанизыванию в пределах одной словоформы нескольких показателей множественного числа с последующим склеиванием их в
один; многие показатели обнаруживают (полное или частичное) материальное сходство с суффиксами разнообразных коллективных имен, от которых, по-видимому, и происходят.
Числительные алтайских языков обнаруживают меньшую общность и более сложные соотношения, чем, например, индоевропейские, что может быть обусловлено относительно большей древностью семьи.
В материковых алтайских языках находят лишь две исконно глагольные формы: повелительное наклонение (в форме чистой основы) и желательное наклонение (на -ей; в тюркском отразившееся, в частности, в форме условного наклонения). Прочие финитные формы этимологически представляют собой различные отглагольные имена, стоящие в предикатной позиции, или оформленные аффиксами предикативности (обычно выражают лицо и число). Показатели этих отглагольных имен (играющие ныне роль видо-временных и совершаемостных) обнаруживают значительное материальное сходство, однако их первоначальная семантика и употребление сильно затемнены внутрисистемными изменениями.
Алтайские языки довольно сходны синтаксически, что, скорее всего, определяется их агглютинативностью. Это языки номинативного строя с преобладающим порядком слов 80У и препозицией определения. В тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских встречаются изафетные конструкции с посессивным показателем при определяемом слове.
Кроме фонетической, грамматической и синтаксической близости, алтайскую семью языков объединяют ряд совпадений и схождений в области лексики.
Башкирскому языку, как одному из тюркских языков, характерны почти все изложенные выше особенности алтайской семьи языков. Особо следует отметить наличие многочисленных совпадений и сближений в области лексики. Сближения тематических классов слов нами приведены ниже:
Соматические термины: I. * к ‘И - ‘толстый волос’: ТМ *хіІ-г/а, Мо *кі1^а-$ип, Тю *ка1 (башк. хыл). Пкор. *каг (к) - ‘волос, конский волос’, ПЯп. *каі ‘волос’; 2. *ҐоІи ‘голова, темя’: Тю. *иІи^ ‘висок, коса’ (башк. толом), Мо *М^аі
* Символ реконструкции.
‘голова’, ТМ *tolporu ‘темя’; 3. *k‘vjiu ‘ухо, слышать’: ТМ * xul ‘слышаться’, *xul-pun> *xujpun > ‘ушная серьга’, *kul-ga ‘внутренне ухо’, Тю *kul-ga-k (башк. холах), Пкор. *kui ‘ухо’, ПЯп. *ki-k-‘слышать’; 4. *k‘iora - ‘спинка носа’: ТМ *xono-kto, Мо *kor-si-yar, Тю *korir ‘башк. кицшерек ‘ ноздря ’), Пкор. *koh ‘нос’, ПЯп. *kan-k ‘нюхать, обонять’; 5. *poker- ‘почки’: ТМ *Juxin ‘внутренности’, Мо *boyere, Тю *bogur (башк. бейер), Пкор. *pir, ПЯп. Bpúnkúri ‘testiculi’.
Названия лиц: I. *eme ‘женщина’: ТМ *еmе ‘самка, мать’ Мо *ете, Тю *dme ‘самка, мать’ (башк. инэ), Пкор. *'mh, ПЯп. *mia; 2. *et‘i-ke ‘старший родственник’: ТМ *etike-j ‘старик, свекор’, Мо *ecige ‘отец’; Тю. *ate-ke ‘дядя, папа’ (башк. атай), Пкор.*átá ‘мужчина’, ПЯп. *tdtd, *ti ‘отец, дядя’; 3. *ek’a ‘старшая родственница’: ТМ *ekej/keke ‘старшая сестра’, Мо. *eke ‘мать’, Тю. *ake-ci ‘старшая сестра’(башк. агай, диал. ахай ‘брат’), Пкор. *kja-cip ‘женщина’, Пяп. *kaka ‘мать’.
Части тела животных и т.п.: I. *k ‘iúdorgV ‘хвост’: ТМ *x]rg], Мо *kurdurga, Тю *kurduk (башк. койрок), Пкор. *s-kóri; 2. ^«^-‘шерсть, пух’, Мо *norga-sun. Тю. *jir (башк. йен), ПЯп. *núnua ‘ткань’; 3. *omur — ‘яйцо’: ТМ *umu-tka < *umur-tka, Мо *omde-yen < *omre-, Тю *jumur-tka (под влиянием контаминации с *jumur ‘круглый’; башк. йомортка).
Метеоявления: I. *rera ‘свет, светить’: ТМ *reri ‘свет’, Мо *naran ‘солнце’, Тю *jqr-in ‘утро’ (башк. диал. ярын ‘завтра; в будущем году’), ПКор. *nár "солнце, день, погода’, ПЯп. *ari- ‘рассвет, заря’; 2. *giójnu ‘рассвет, дневной свет’: Тю. *gün ‘солнце, день’ (башк. кен), Мо *gegeye < *geyeye ‘рассвет, дневной свет’; ТМ *giaríam ‘рассвет, заря’, ПКор. *kúi ‘рассвет’, ПЯп. *ka(i) ‘день, период времени’. 3. *diülu- ‘теплый’: ТМ *dul- ‘пригревать’, Мо *dula-yan, Тю *jili'-g (башк. йылы), Пяп. *du ‘теплая вода’; 4. *zali ‘ветер’: Тю *jel (башк. ел), Мо. *salki, ТМ *sal-di-, ПКор. Sar-; 5. *k ‘edo’ ‘ветер, туман’: Тю. *kad ‘буря’ (башк. койон (вихрь), Мо. *küder ‘туман’, ТМ *xedün ‘ветер’, ПЯп. kdti ‘восточный ветер’.
Ландшафт и т.п.: I. Палт *si'ri ‘земля, песок; болото’: пратюрк. *siar ‘болото, солончак’ (башк. каз); прамонг. *sirayu ‘почва, пыль’; тунг.-маньчж. В5то-‘песок’; кор. *hark ‘земля-почва’; праяп. *situ ‘болотистое место’; 2. ПАлт *maro ‘песок, каме-
нистая почва, болото’: пратюрк. *bor ‘почва, глина, мел’ (башк. бур); прамонг. *mara- ‘солонцы’; тунг.-маньчж. *mar- ‘марник, болото’; кор. *mor(^)ái Песок’, т4т—г—-‘грубая, каменистая (почву)’. праяп. *тапа-п-киа ‘песок’; 3. ПАлт
*kiumo ‘песок, земля’: пратюрк. *кит ‘песок’ (башк. жом); прамонг. *kumaki ‘земля-почва; песчинки, пышинки’; тунг.-маньчж. *k^me ‘морской берег, пляж; холм, возвышенность’; 4. ПАлт *sájV ‘галька, мелкое место’: пратюрк. saj ‘мелкое место в реке, покрытое камешками; сухое русло, покрытое камешками; сезонно пересыхающая река; река’ (башк. hau); прамонг. *sajir ‘каменистое русло реки, галька, тунг.-маньчж. *saj ‘песчаная насыпь’; кор. *sai-m ‘источник, неглубокий колодец’; праяп. *sái ‘отмель’; 5. ПАлт
*kiasurV ‘песок, солончак, земля’: пратюрк. *kajír ‘песчаная, рыхлая почва; почва; галька; солончак’ (башк. жайырсаж); прамонг. *kusir- ‘заваливать землей’.
Время: I. *dilo ‘год’: ТМ *dila-ca ‘солнце’, Мо *sil, Тю *jil (башк. йыл), Пкор. *tolc Тод, годовщина’, ПЯп. *tdsi ‘год’; 2. *anu ‘луна, год’: Тю. Ban (башк. ай), Мо. *oj, ТМ *anr¡a ‘год’; 3. *ciak ‘е ‘время’, ^.*ciak ‘время, пора’ (башк. саж), Мо. *cag, ТМ *cdk. Яп. *taki; 4. *niar[a] ‘молодой; весна, лето’, Тю. *jar ‘весна, лето’ (башк. йэй), Мо. *nirai; ТМ *тфк-пг-; Кор. *njari-m. Яп. *natu. 5. *tul ‘be ‘полночь, полдень’, Тю.*4«> ‘полдень’ (башк. теш), Мо. *d^li; ТМ *dolba; Яп. *duá, *duá-ru.
Пространственное положение и размеры:
1. *8na(kV) ‘середина, ширина’, Тю. *en ‘ширина’ (башк. иц), Мо. *ёд; ТМ *(x)ene-kü; Кор. *ánh;
2. Bk’iare ‘карай’, Тю. *kir ‘отдельно стоящая гора; вершина горы; степь, равнина’(башк. жыр ‘поле’); Мо. *kira; ТМ *xiara-; 3. *ulu ‘большой, много; хороший’, Тю. *ulug ‘большой, великий, взрослый, крупный’ (башк. оло), Мо. *olon; ТМ *ule-; Кор. *or-.
Атрибуты: I. Baja- ‘хороший’: Тю. Baja- ‘почитать; беречь, жалеть’ (башк. ая-), Мо. Baja: Baju-; 2. B¿ka ‘плохой, слабый’: Тю. Bek- ‘уменьшаться, быть недостаточным; обыиный; недостаток’ (башк. иге), Мо. Begel; ТМ Beke; Яп. Bfk-;
3. Bniúmá ‘теплый; мягкий, нежный’, Тю. Bjim-Acak ‘мягкий’ (башк. йомшаж), Мо. Bnomu-; ТМ B^emu-; Яп. Bnfmiá; 4. Bnial’i ‘сырой, незрелый, свежий’: Тю. Bj^X ‘свежий, сырой’ (башк. яцы, йэш), Мо. Bnilayu; ТМ Bú(i)ali-; Кор. Bnar.
Цветообозначения: I. Bk’iüru ‘красный; коричневый, темный’: Тю. Bfor-їі ‘красный’ (башк. кызыл), Мо. Bfcüre- (Bküri-) ‘бурый’; ТМ вХип-‘серый’; Кор. Bküri ‘медь’, Яп. Bkura- ‘темный’;
2. Bc’ioli ‘серый, светлый’: Тю. Beal ‘серый, седой’ (башк. сал), Мо. Bcil- /Bcel-; ТМ Bcolka. 3. Bsisjri ‘белый, желтый’: Тю. Bs^rig ‘желтый; белый’ (башк. кары), Мо. Bsira ‘желтый’; ТМ Bsiarü-; Кор. Bhrn-, Яп. Bsiruä-; 4. Bs§ka ‘белый’, Тю. Bpakf ‘светло-серый, серовато-голубой’ (башк. шагыр), Мо. bcagayan; ТМ B^k-.
Глаголы модальные, фазовые, состояния и под.:
I. Ber-ke- ‘воля, душа’: ТМ Ber-ge-n ‘душа, дыхание, жизнь’, Мо. Ber-ke ‘сила’, Тю. Bär-k ‘воля, мощь’ (башк. ирек, ирк); 2. Bf’öro- ‘быть слабым, голодным, не мочь’: Тю. Bfor- ‘отощать, проголодаться’ (башк. диал. торма ‘голодный’), Мо. Bfura-; ТМ Bfurku-/Bfurke-; Яп. Btara-; 3. Bkübe ‘желать, надеяться, нравиться’, Тю. Bgüb- ‘надеяться; быть гордым’ (башк. диал. кейэз ‘гордый’), Мо. Bköw-, Bküw-, Bköye-r; ТМ Bkub- /Bkeb-; Яп. Bkuämpa-; 4. Bk’iüse- ‘желать’, Тю. Bküse- ‘желать, хотеть’ (башк. кедэу-); Мо. Bküse-; ТМ Büe; Яп. Bkas-; 5. Bp’ero- ‘желать, надеяться’, Тю. Ber-(башк. иркэ ‘балованный, изнеженный’, ирмэк ‘забава, потеха’); Мо. B(h)eye-re- ( < Bhere-re-); ТМ Bper-; Кор. Bpära-; Яп. Bpar-.
Глаголы движения: I. Bgaj/a- ‘ходить’: ТМ Bgajran- > Bgjran- ‘ходить шагать’, Мо. Bgar-‘выходить’, Тю. Bgef- ‘ходить, бродить’ (башк. гиз-), Яп. käti ‘ходьба’; 2. Bp’gta- ‘шагать, ходить’: Тю. Bßt- ’шагать’ (башк. атла-, азым ‘шаг’), Мо. B(h)ada-; ТМ Bpete-; 3. B^ja- ‘идти, ходить’: Тю. b—J- ‘бродить; вертеться’ (башк. эйлэн-), Мо. aja-n ‘поход’; ТМ вщ- ‘быстро передвигаться’; Яп. äjüm- ‘ходить, гулять’; 4. Bdore- ‘идти, ходить, приближаться’: Тю. Bjori-/jüri- ‘ходить’ (башк. йере-); Мо. Bdürbe-; ТМ Bdüre-; Яп. dar-; 5. Bgfjlo- приходить; идти’: Тю. Bgejl- ‘приходить’ (башк. кил-); Мо. Bkalu- ‘приближаться’; ТМ Bkal-‘приближаться’; Кор. kä-; Яп. ka-.
Глаголы физического воздействия :\Bk’asi- ’урезать’: Mo Bkasu- ‘убавлять, урезывать’, Bkasu-yur ‘стамеска’, Тю Bkfs- ‘резать’ (башк. кщ-); ТМ (x)asu-; Кор. käsk- /kask-. Яп. kinsu; 2. вс ’flü-‘острый, резать’, Тю. Beal- ‘ударять, бить, закалывать; косить’ (башк. салы-); Mo. Beali ‘острый’; ТМ Bealu-; Яп. türü(n)ki ‘меч’; 3.Bkiro- ‘резать, размельчать’: Тю. Bkir- ‘ломать, разрушать; скрести, брить’ (башк. кыр-); Mo. kira-; ТМ kire-; Яп. kir-; 4. Bmöli- ‘резать на куски’, Т.ю. böl-
‘делить, отделять’ (башк. бул-); Mo. molí-; ТМ mol; Кор. mará-; 5.*tel-p‘í- ‘дырявить(ся)’: ТМ *del-ki-/del-pe-, Mo * del-be-, Тю *deX- ‘ продырявливать’ (башк. тиш-); Яп. tímpa.
Элементарная физиология: l.*olí -’умирать’; ТМ *ol-bu- ’быть голодным, истощенным’, Мо *ôl-, Тю *ôl- ‘умирать’ *ol-tür- ‘убивать’ (башк. ул-, ултер-); 2. *Ш-’хорошо жить’: ТМ *dirga-‘жить в достатке; объедаться’, *dirâ-mi ‘толстый’, Тю *diri- ‘жить’ (башк. mepe ‘живой’), Mo *cira-g: ордос. cirak “qui est en bon état, fort, solide’ (пример: notre bétail a passé le mauvais saison en bon état) DO 708, халха царигтай ‘бодрый, здоровый; упитанный, тучный (о скоте)’. 3.*kok’è- ‘сосать’: ТМ *кохе-; *хокеп / *кокеп ‘грудь’, Mo *к0ке-, Тю *gôküz, gôkrek ‘грудь’ (башк. кукрэк); Кор. kokâi-;Яп. кэкэгэ ‘сердце’; 4. *miok’è- ‘глотать’: Тю. *Ь0к- ‘насыщаться, наедаться’ (башк. бук); Mo. *meke- ‘сосать; двигать челюстями’; ТМ *тохе-‘набрать в рот воды; Кор. тэк- ‘есть, пить’; Яп. така-пар- ‘кормить’.
Чувственное восприятие: I. *kara- ‘смотреть, наблюдать’: Тю. *karak ‘зрачок’ (башк. %ара%): Mo. *kara-; ТМ *kara- “беречь, защищать; наблюдать’; Кор. karm- ‘хранить’; 2. *tuju- ‘слушать, воспринимать’: Тю. *duj- ‘слышать, чуять, замечать’ (башк. той), Mo. duyul-; ТМ *duja ‘шум’; Яп. *tua-p- (Caus.) ‘спрашивать’; 3. *k’ujlu- ‘слышать’: Тю. *kulkak ‘ухо’ (башк. ~кола%), Mo. *kul-ki ‘внутреннее ухо’; ТМ *xül-di-, *xul-bu- ‘раздаваться, слышаться’, Кор. *k’úi ‘ухо’; Яп. kí-k-;
*sañ- ‘чувствовать, замечать’, Тю. *$ег- ‘чувствовать, понимать, воспринимать’ (баш. huq-); Мо. *$еп- ’быть осторожным, беречься’; Яп. sir- ‘знать’.
Ментальная деятельность: I. *sióje- ‘считать, рассчитывать’: Тю sa(j)- ‘считать, думать’ (башк. haH ‘число’), Мо. *siyü- ‘судить, проверять’; ТМ *яй-’отмечать’; Кор. *hjai- ‘считать’; 2. *er¡V‘думать, понимать’: Тю. *аг ‘разум, ум’, Bár-la-’по-нимать; слышать, различать’ (башк. ац, ацла-); Мо.
* ayuda-la- ‘искать, рыться в чем-л.’; ТМ *еге-’заглядывать, разведывать’; Яп. этэ-р- ‘думать’; *siák’á- ‘думать, волноваться’, Тю. siak- ‘думать, размышлять, скучать’ (башк. hагын-), Мо. *seke-‘приходить в себя’; ТМ *siak- ‘отзываться’; Кор. skai-’просыпаться’; Яп. saká-si ‘умный, мудрый’.
Изложенные факты позволяют сделать следующие выводы:
— башкирский язык в составе тюркских языков входил в большую алтайскую, а по мнению некоторых тюркологов, в урало-алтайскую се-
мью языков. Как показывает лексический материал, соматические термины, названия лиц, в т.ч. термины родства, названия частей тела животных, ландшафта, метеоявлений, времени, пространства, атрибутов, элементарной физиологии, а также основные глаголы, связанные с жизнедеятельностью человека, в башкирском языке имеют параллели в языках, входящих в алтайскую группу. Судя по археологическим данным, а также по данным глаттохронологии, праалтай-ская языковая общность существовала до VI— V тысячелетия до н.э. Значит, вышеизложенные особенности башкирского языка сохранились с алтайской эпохи.
— в IV—III вв. до н.э. происходит распад алтайской семьи на тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки. Судя по лексике, основные особенности лексического фонда башкирского языка к данному времени сложились, т.к. его основной словарный фонд имеет параллели в большинстве тюркских языков.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахметов М.А. Глагол в языке орхоно-енисей-ских памятников. — Уфа, 1978.
2. Баскаков Н.А. Тюркские языки. — М., I960.
3. Гарипов Т.М. Кыпчакские языки Урало-По-волжья: Опыт синхронической и диахронической характеристики. — М., 1979.
4. Карамзин Н.М. История государства Российского. В 3 т. Т. 1. — М., 1989.
5. КейекбаевЖ.Г. Башкорт диалектары Ьэм улар-?ьщ тарихына кыдкаса инеш // Гилми я^малар. III сыг. Филология серияЪы. № 2. — Офе, 1958.
6. Киекбаев Дж. Г. Вопросы башкирской топонимики // Ученые записи Башкирского пединститута. Вып. 8. Серия филологических наук. № 2. — Уфа, 1972.
7. Кузеев Р.Г. Историческая этнография башкирского народа. — Уфа, 1978.
8. Малов С.Е. Древние и новые тюркские языки // Изв. АН СССР. Отд-ние литературы и языка. Т. XI. — 1952. — Вып. 2.
9. Омвтбаев М.И. Йэдкэр. — Офе, 1984.
10. Руденко С.И. Башкиры. Историко-этнографические очерки. — Уфа, 2006.
11. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык — основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка // Э.Р. Тенишев, А.В. Дыбо. — М., 2006.
12. Татищев В.Н. История Российская. Т. I. — М.; Л., 1962.
13. Тенишев Э.Р. Отражение диалектов в тюркских рунических и уйгурских памятниках // Избранные труды. Кн. 2. — Уфа, 2006.
14. Хволъсон Д.А. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и русах Абу-Али Ахмеда бен Омара ибн-Даста // Журнал Министерства народного просвещения. — СПб., 1869.
15. Хисамитдинова Ф.Г. История башкирского языка: Материалы по исторической фонетике. — Уфа, 1989.
16. Шастина Н.Г. Путешествие в восточные страны Плано-Карпини и Рубрука. — М., 1957.
17. Янгузин Р.З., Хисамитдинова Ф. Г. Башкиры. — Уфа, 2007.
18. Kashgari Мактий. Divanu Lugat it-Turk. — istambul, 2005.
Ключевые слова: башкирский язык, тюркские языки, алтайская семья языков, фонетические особенности, лексические особенности, словарный фонд.
Key words: the Bashkir language, the Turkic languages, the Altaic linguistic family, phonetic features, lexical peculiarities, the word stock.
Anna V. Dybo, Firdaus G. Khisamitdinova
THE BASHKIR LANGUAGE IN THE SYSTEM OF THE ALTAIC LANGUAGES
The article defines the place of Bashkir within the Altaic stock on the basis of the lexicon study, Bashkir included. The author draws the conclusion that Bashkir is incorporated in the Altaic family and in some scholars’ opinion also it incorporates into the Ural-Altaic stock of languages. As demonstrated from the lexical data Bashkir has parallels with the Altaic family of languages as far as it concerns such thematic groups as somatic terms, names of persons, kinship terms inclusive, landscape and weather terms, words for spatial notions, some attributes, the terms of elementary physiology and principal verbs associated with humans’ living activity.
Proceeding from archaeological data and judging by glottochronology the preAltaic language community had existed prior to VI—V millennia BC. Ergo, the said peculiarities of Bashkir have been preserved since the (common) Altaic epoch. IV—III millennia BC saw a disintegration of Altaic into the Turkic, Mongol and Tungus branches. Judging by lexics the major peculiarities of the Bashkir tongue had been shaped by that time since its core vocabulary fund possesses parallels in the majority of the Turkic languages.
