CC BY
109
ности и перспективы / И. И. Чиронова // Вопросы филологических наук. - 2007. - №6 (29). - С. 126-128.
22. Чиронова, И. И. Теоретические основы анализа юридической терминологии / И. И Чиронова // Современные гуманитарные исследования. - 2007. - №6. - С. 142148.
23. Garner Bryan. Black's Law Dictionary. 10th Edition. -Thomson West, 2014.
24. Online Etymology Dictionary. - URL: http://www. etymonline.com/
УДК 82-1/-9
А. Н. Ларионова
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Н. В. Володина
Череповецкий государственный университет
АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ КАК ЖАНР («МОИ ЛИТЕРАТУРНЫЕ И НРАВСТВЕННЫЕ СКИТАЛЬЧЕСТВА» А. А. ГРИГОРЬЕВА)
В статье рассмотрены основные жанровые особенности авторского предисловия как элемента художественного текста на примере предисловия к воспоминаниям А. А. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества». В рамках исследования были использованы работы ведущих отечественных и зарубежных литературоведов, рассматривающих авторское предисловие как компонент художественного текста, определяемый его эстетической природой и входящий в общий авторский замысел о мире, изображенном в произведении.
Авторское предисловие, рама произведения, герой воспоминаний, читатель.
The article considers the main genre features of the author's preface as an element of a literary text on the example of the preface to A.A. Grigorev's memoirs "My literary and moral wandering". The author deals with the works of leading Russian and foreign literary critics, considering the author's preface as a component of a literary text, determined by its aesthetic nature and included in the total author's intent about the world depicted in the work.
Author's preface, work frame, hero of memoirs, reader.
Введение.
Исторические изменения жанровых форм в литературе - одна из важнейших проблем современного литературоведения. Наряду с традиционными формами литературного мышления, авторское предисловие, прошедшее длительную историю развития, отличается многообразием своих конкретных, уникальных воплощений.
Особое значение предисловия к художественному произведению было обозначено - в отечественной литературе - еще древнерусскими авторами, которые использовали его как важнейший ресурс в установлении контактов со своими читателями. Современное литературоведение определяет предисловие как «регулярный фактор», «вечную форму <...> выражения разного рода отношений по поводу произведения или книги», «оно сопутствует неизменно литературе, начиная с древности и до наших дней.» [11, с. 100].
Основная часть.
В настоящее время активизировалось внимание исследователей к так называемым «затекстовым» структурам, к каковым относят и предисловие - в комплексе с именем автора, заглавием произведения, подзаголовком, посвящением, эпиграфом. Предполагается, что указанные структуры «в своем системном отношении становятся основой смыслообразования», а значит, могут считаться «заглавием» произведения
[13, с. 39]. Кроме того, предисловие рассматривается и в ряду форм, определяемых как «рама произведения»: наряду с именем автора, заглавием, подзаголовком, посвящением, эпиграфом, оглавлением, послесловием, авторскими примечаниями, предисловие выполняет «организующую роль» - «придает произведению характер завершенности, усиливает его внутреннее единство, <. > обнаруживает присутствие автора в произведении, его ориентацию на определенного адресата» [9, с. 848]. При этом рамочные компоненты предлагается рассматривать «не по отдельности, а в их связи друг с другом и с основным текстом произведения, так как в художественном целом выполняемые ими функции могут перераспределяться» [9, с. 849].
Иное понимание предисловия, «как феномена художественного сознания и способа создания литературно-художественной реальности» [8, с. 219] связано с вопросом интенциональности предисловия, которое у читателя чаще всего ассоциируется с автором произведения, авторской концепцией мира и художественного творчества. Д. С. Лихачев определил процесс художественного «познания» как «подсказывание» читателю того, в чем заключается дух и суть авторского творения: «В искусстве познающий (слушатель, читатель, зритель) творит вместе с автором или помимо автора, но по его подсказке» [10, с. 11]. М. М. Бахтин называл автора «авторитетным руководителем» читателя, «активным руководителем
нашим видением» - «наша активность есть его активность» [2, с. 180].
При анализе авторского предисловия важно также учитывать концепцию М. М. Бахтина о подвижности и разнообразии отношений автора - героя -читателя как субъектов эстетической реальности. Способность авторского предисловия функционировать одновременно в двух разноприродных сферах -прямого («патетического» - М. М. Бахтин) авторского слова и слова художественного позволяет рассматривать авторское предисловие как феномен художественного сознания, «явление, в котором это сознание обрело свои сущностные черты» [8, с. 219].
Условно жанр авторского предисловия можно разделить на две категории: предисловие автора -создателя произведения (например, предисловие М. Ю. Лермонтова к роману «Герой нашего времени», где автор комментирует историю создания книги) и предисловие автора - героя произведения, живущего в художественной реальности, каковым является авторское предисловие к воспоминаниям А. А. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества».
Воспоминания А. А. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества» впервые были опубликованы в 1862 году. Они стали своего рода попыткой автора подвести итог своей творческой жизни, возможностью объяснить свой жизненный путь. Вместе с тем это рассказ не только о собственной жизни, но и эпохе, современником которой он был, историческом времени 1830-50-х гг., в самых разнообразных его проявлениях. Р. Виттакер пишет о том, что воспоминания А. А. Григорьева «ценны не столько автобиографическими зарисовками, сколько его анализом культурных и интеллектуальных течений, охвативших Россию и Европу в годы его детства» [4, с. 22 ].
Воспоминания начинаются с предисловия, где герой объясняет свое обращение к мемуарам внешними причинами, а не внутренним личным побуждением: «Вы вызвали меня, добрый друг на то, чтобы я написал мои «литературные воспоминания» [7, с. 5], адресуя высказывание М. М. Достоевскому, с которым был лично знаком автобиографический герой. Вследствие этого в тексте присутствует множество обращений к адресату: «Меня, как вы знаете, нередко упрекали, и пожалуй основательно, за употребление различных странных терминов...» [7, с. 5], -стиль доверительного разговора: «Не знаю, станет ли у меня достаточно таланта, чтобы очертить эти различные эпохи, дать почувствовать их, с их запахом и цветом» [7, с. 7].
Уже в предисловии к воспоминаниям герой обозначает литературу как доминанту, определившую весь его дальнейший жизненный путь: «Мне сорок лет, и из этих сорока по крайней мере тридцать живу я под влиянием литературы <... >. Столько эпох литературных пронеслось и надо мною и передо мною, пронеслось даже во мне самом, оставляя известные пласты или, лучше, следы на моей душе, что каждая из них глядит на меня из-за дали прошедшего отдельным органическим целым, имеет для меня свой
особенный цвет и свой особенный запах...» [7, с. 5]. Герой воспоминаний - человек тонкой душевной организации, с высоко развитой духовной культурой. Он рассматривает свою жизнь сквозь призму литературы, литературных процессов, оставивших отпечаток в его судьбе.
При всей индивидуальности образа главного героя, в нем есть черты, присущие целому поколению русской интеллигенции - 1840-х годов. Одной из обязательных характеристик людей этого поколения является высокий уровень их читательской культуры. Главной чертой своего поколения герой называет пристрастие к литературе. Для героя воспоминаний время представлено, прежде всего, процессами, происходящими в литературе, журналистике, читательском сознании: «... эпоха сереньких, тоненьких книжек «Телеграфа» и «Телескопа», с жадностью читаемых, дотла дочитываемых молодёжью тридцатых годов, окружавшей мое детство, - эпоха, когда журчали еще, носясь в воздухе, стихи Пушкина и ароматом наполняли воздух повсюду, даже в густых садах диковинно-типического Замоскворечья, - эпоха бессознательных и безразличных восторгов, в которую наравне с этими вечными песнями восхищались добрые люди и «Аммалат-беком» [7, с. 5]. Описание эпохи дано в форме единой сложной синтаксической конструкции, где переживания героя идут по нарастающей. Автором используются многоточие, эпитеты, терминология органической критики, метафорический стиль повествования, характерный для произведений эпохи романтизма.
Ж. Ланглад в работе «Читатель - творец неповторимости произведения», рассуждая о вторжении субъективности в читательскую деятельность, говорит «о природе этого неискоренимого, а порой совершенно неожиданного и шокирующего вторжения отголосков субъективного, которые неизменно сопровождают чтение художественного произведения. Это далеко не издержки производства; скорее, это признаки «приручения» текста, привнесения в него читателем особого своеобразия» [11, с. 47]. Речь идет о жизни художественного произведения в сознании читателей. Герой «Воспоминаний» А. А. Григорьева
- один из таких читателей, которые, благодаря эмоциональному, психологическому, нравственному и эстетическому восприятию текста, своего рода сотворчеству делают литературное произведение предметом индивидуального опыта: «А тут является колоссальный роман Гюго и кружит молодые головы, а тут Надеждин в своем "Телескопе" то и дело поддает романтического жара переводами молодых лихорадочных повестей Дюма, Сю, Жанена...» [7, с. 6]. Каждому произведению герой воспоминаний дает оценку, точнее - описывает эмоции, вызванные в его душе знакомством с ним. «Возможно, привязка прочтения к индивидуальному жизненному опыту читателя - это та точка, в которой бесконечно завершается процесс формирования произведения в многообразии эмпирических прочтений» [11, с. 47],
- пишет Л. И. Сазонова.
Круг чтения героя воспоминаний очень широк -это немецкие, французские, русские поэты и писате-
ли. Эти писатели входили, как особо значительные и необходимые, в круг чтения образованного человека 1830-50-х годов. Для него, как отмечал Герцен в «Былом и думах», «знание Гете, особенно второй части «Фауста» <...> было столь же обязательно, как иметь платье» [5, с. 20]. Во многом это обусловлено и образованием (в широком смысле слова), которое получил герой воспоминаний, и, следовательно, тем интеллектуально-духовным потенциалом, той внутренней культурой, которая стала основой его личности.
Представления о круге чтения героя «Воспоминаний» дает прямая цитация фрагментов художественных произведений: «Вы снова здесь, изменчивые тени» [7, с. 6] -первая строчка «Фауста» Гете, когда автобиографический герой А. А. Григорьева отправляется в мир воспоминаний, сравнивая, таким образом, себя с главным героем поэмы Гете, отправившимся в путешествие по загробному миру. Затем, обозначая переломный момент в своей жизни - разочарование в любви и отъезд в Петербург, «в мир гоголевского Петербурга, Петербурга в эпоху его миражной оригинальности, в эпоху, когда существовала даже особенная петербуржская литература.» [7, с. 6], герой цитирует Байрона: «Внезапно изменилось сновиденье.» [7, с. 6], - проводя параллель с лирическим героем английского поэта, романтическим бунтарем-одиночкой.
Вообще для героя воспоминаний, как человека романтического сознания, характерно особое отношение к литературе, которая воспринимается им как органичное продолжение жизни, а ее герои - как реальные люди. Герой действительно оказывается «погружен» в этот мир, мыслит его образами и понятиями. Романтическая эстетика постоянно влияет на характер рассуждений рассказчика, его миросозерцание: «Голова работает как паровая машина, скачет во всю прыть к оврагам и безднам, а сердце живет только мечтательною, книжною, напускною жизнью. Точно не я это живу, а разные образы литературы во мне живут» [7, с. 6].
Описание эпохи дается через ощущения читателя - самого рассказчика и его современников. Рассказчик передает юношескую экзальтацию своих друзей и свойственную им романтическую созерцательность: «Несмотря на бессознательность и безразличность восторгов, на какое-то беззаветное упоение поэзиею, на какую-то дюжинную веру в литературу, в воздухе осталось что-то мрачное и тревожное. Души настроены этим мрачным, тревожным и зловещим, и стихи Полежаева, игра Мочалова, варламов-ские звуки дают отзыв этому настройству... » [7, с. 6]. Разумеется, перед нами не просто герой воспоминаний, а герой автобиографический. Обращаясь к биографии автора произведения, мы не можем не учитывать его профессиональную деятельность, непосредственно связанную с литературой и театром, так как А. А. Григорьев был выдающимся театральным и литературным критиком своей эпохи. Перед нами появляется фигура В. Г. Белинского: «Раздается могущественный голос, вместе и узаконивающий и пришпоривающий стремления и неясные гадания
эпохи, - голос великого борца, Виссариона Белинского. В "Литературных мечтаниях", как во всяком гениальном произведении, схватывается в одно целое все прошедшее и вместе закидываются сети в будущее... Веет другой эпохой» [7, с. 6].
В целом, литература, чтение в воспоминаниях А. А. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества» становится важным характерологическим фактором: определяет главные качества героя, выявляет степень развитости его духовной культуры. Герой воспоминаний пытается создать целостную картину культурной жизни второй трети Х1Х века, изображая портреты выдающихся деятелей эпохи, своих современников: «. мир панаевской «Тли», мир «Песцов», «Межаков» и других темных личностей, мир «Александрии» в полном цвете ее развития с водевилями г. Григорьева I и еще скитавшегося Некрасова-Перепельского, с особенным креслом для одного богатого купчика и вместе с высокой артисткой, заставлявшей порою забывать этот странно-пошлый мир» [7, с. 6]. Портреты известных личностей эпохи наиболее полно будут представлены в тексте воспоминаний, а в предисловии лишь обозначены их имена.
Важным этапом в жизни героя воспоминаний стала учеба в Московском университете: «. университет Редкина, Крылова, Морошкина, Крюкова, университет таинственного гегелизма, с тяжелыми его формами и стремительной, рвущейся неодолимо вперед силой, - университете Грановского.» [7, с. 6]. Конец 1830-х и начало 1840-х гг. для Московского университета стали периодом расцвета после мрачной эпохи середины 1830-х гг., характеристика которой сохранилась в «Моих воспоминаниях» академика Ф. И. Буслаева. В 1835 г. Попечителем Московского учебного округа был назначен граф С. Г. Строганов, сумевший привлечь в университет талантливых преподавателей, ошеломивших студентов потоком совершенно новых идей и фактов, только что добытых европейской наукой, знакомивших с новейшими методологическими учениями, прежде всего, с гегельянством. Хорошее знание трудов Гегеля герой воспоминаний Григорьева вынес, прежде всего, из университетских занятий. Далее этой теме будет посвящена глава во второй части воспоминаний.
Вообще основные темы, намеченные в предисловии, составляют тематику произведения в целом: это культурная жизнь 40-60-х гг. XIX в. Изучая природу и специфику авторского предисловия, мы опирались на идею С. С. Аверинцева о литературном развитии как развитии авторского самосознания, которое требовало специального «жеста <.> изготовки к долгому рассказу <.> в котором рассказчик принимает на себя индивидуальную ответственность за все, что имеет сказать, и постольку обязан обосновать особыми доводами важность своей темы и правомерность своего к ней подхода» [1, с. 61]. Автобиографический герой воспоминаний А. А. Григорьева определяет свою задачу следующим образом: «Не знаю, станет ли у меня достаточно таланта, чтобы очертить эти различные эпохи, дать почувствовать
их, с их запахом и цветом. Если для этого достаточно будет одной искренности, - искренность будет полная, разумеется, по отношению к умственной и моральной жизни. Одно я знаю: я вполне сын своей эпохи и мои литературные признания могут иметь некоторый исторический интерес» [7, с. 7].
Выводы.
Подводя итог, можно сделать вывод о том, что авторское предисловие - это значимая часть художественного произведения, представляющая «авторскую концепцию мира и художественного творчества - декларативно-разъяснительным способом или собственно эстетическим» [8, с. 220]. Авторское предисловие к воспоминаниям А. А. Григорьева - это, безусловно, компонент самого художественного текста, определяемый его эстетической природой и входящий в общий авторский замысел о мире, изображенном в произведении, «феномен литературно-художественного сознания, соединивший в себе возможности как прямого <...> авторского слова, так и слова художественного, в котором обнаружили себя специфические способы реализации авторского сознания, утверждающие уникальность индивидуальной авторской речи, авторского стиля, авторского художественного языка» [8, с. 227]. Выбор автором предисловия как способа его взаимоотношений с читателем, с другими субъектами художественного мира отражает его эстетическую позицию и ставит предисловие в ранг значительных литературных явлений.
Авторское предисловие к воспоминаниям А. А. Григорьева «Мои литературные и нравственные скитальчества» носит подчеркнуто субъективный и адресный характер, ибо автор посвящает свои «Воспоминания» М. М. Достоевскому. Отсюда - обилие обращений к адресату, стиль доверительного разговора, косвенная характеристика «Воспоминаний», построенная на ретроспективных обращениях к разным периодам своей жизни. Доминантой этих периодов становится литература, осмысление ее роли в жизни автора. Определяя значение разного рода литературных «веяний», исторических эпох, Григорьев
мыслит характерными для его прозы и литературной критики образами «органического целого», которые придают событиям жизни частного человека фило-софско-метафорический смысл.
Литература
1. Аверинцев, С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Два творческих принципа / С. С. Аверинцев // Вопросы литературы. - 1971. - №8. -С. 61.
2. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. - М., 1979. - С. 180.
3. Веселовский, А. Н. Из введения в историческую поэтику / А. Н. Веселовский Историческая поэтика. - М., 1989. - С. 44.
4. Виттакер, Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев (1822-1864) / Р. Виттакер. - СПб., 2000.
5. Герцен, А. И. Полн. собр. соч.: в 30 т. / А. И. Герцен. - М., 1956. - Т. 9. - C. 20.
6. Гончаров, И. А. Собр. соч.: в 8 т. / И. А. Гончаров. -М., 1954. - Т. 7. - С. 195.
7. Григорьев, А. Воспоминания / А. Григорьев; под ред. Б. Ф. Егорова. - Л., 1980.
8. Лазареску, О. Г. Литературное предисловие как феномен художественного текста / О. Г. Лазареску // Поэтика заглавия: Сборник научных трудов РГГУ. - М. ; Тверь, 2005. - С. 217-229.
9. Ламзина А. В. Рама произведения / А. В. Ламзина // Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М., 2001. - С. 848-853.
10. Лихачев, Д. С. Очерки по философии художественного творчества / Д.С. Лихачев. - СПб., 1999.
11. Сазонова, Л. И. Украинские старопечатные предисловия конца XVI - первой половины XVII вв. / Л.И. Сазонова // Тематика и стилистика предисловий и послесловий. Сер.: Русская старопечатная литература (XVI - первая четверть XVIII в.). - М., 1981.
12. Теоретико-литературные итоги XX века. - Т. 4. Читатель: проблемы восприятия / [редкол.: С. А. Макуренко-ва (отв. ред.), С. Г. Бочаров, В. П. Большаков, А. В. Марков и др.]. - М., 2005.
13. Шульц, Е. Заметки о заголовочном комплексе (на основе повести Александра Бестужева-Марлинского «Роман и Ольга») / Ева Шульц // Имя текста, имя в тексте: Сборник научных трудов. - Тверь, 2004. - С. 39-50.
УДК 800.8
Е. Ю. Протасова
Хельсинкский университет (Финляндия)
КРОСС-ДИСЦИПЛИНАРНАЯ ЛИНГВИСТИКА
Междисциплинарность представляет собой важную перспективу для лингвистов, стремящихся к взаимодействию с другими отраслями науки и к более широкому взгляду на язык. Методы могут заимствоваться из антропологии, когнитивной и компьютерной науки, социологии и т. д. Типологическое направление усиливает понимание общих и особенных свойств языка. Темы исследований возникают из повседневных потребностей людей и новых феноменов дискурса. Издатели серии «Объединение научных достижений в исследованиях языка и коммуникации» для издательства Джон Бенджаминс - Мард-жолийн Верспоор, Гронинген, и Вильберт Споорен, Наймеген.
Кросс-дисциплинарные исследования, коммуникация, когнитивная лингвистика, типология, метафора.
The inter-disciplinarity is an important perspective for linguists who try to inter-communicate with other scientific branches and to take a broader view of language. The methods can be borrowed from anthropology, cognitive and computer science, sociology etc.
