CC BY
47
УДК 821 111.0
Е. Н. Черноземова
доктор филологических наук, профессор
каф. всемирной литературы института филологии ВГПОУ ВО МПГУ; e-maiL: [email protected]
АВТОРСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ СОЗДАНИЯ НОВЕЛЛИСТИЧЕСКОЙ КРАТКОСТИ В «КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ РАССКАЗАХ» ДЖ. ЧОСЕРА
В статье с жанровой точки зрения анализируется текст «Рассказа Юриста» из «Кентерберийских рассказов» Чосера, вскрывается механизм изменения жанровой системы, к формированию которой этот автор прикладываeт руку, тем самым показывая новые пути развития прозы и техники повествования, в котором жанры духовной словесности, такие как молитва, поучение, миракль обретают общее литературное пространство для взаимодействия со светскими литературными, фольклорными и внелитературными жанрами компендиума, пословицы и новеллы. Чосер успешно соединяет несоединимые жанры в едином речевом художественном пространстве, порой достигая комического эффекта. В речах своих персонажей он демонстрирует законы своей повествовательной техники, указывая на необходимые купюры для того, чтобы текст стал более емким и выразительным. Суждения его персонажей являют собой образцы первой литературной критики.
Ключевые слова: авторская саморефлексия; функции вставных жанров; техника повествования; молитва; миракль; поучение; пословица; новелла; самоирония.
E. N. Chernozemova
Doctor of Philology (Dr. habil), Prof. of world literature chair, Philological Institute of Moscow Pedagogical State University; e-mail: [email protected]
CHAUCER'S POINT OF VIEW ON THE CRAFT OF NOVELISTIC SHORTNESS IN «CANTERBURY TALES»
The article analyzes «The Tale of the Man of Lowe» in Chaucer's «Canterbury TaLes» from the genre point of view, reveaLing a variety of genre Literary situation in which Chaucer works and actively engages in his «Canterbury tales», thus showing new ways of prose development and the techniques of storyteHing. Some genres of medieval secular literature coexist and interact with the genres of medieval spiritual writing as the miracle, sermon and prayer in common literary space in one text. Chaucer successfully connects the unconnected genres in a single spoken literary space and often creates a comic effect. In the speeches of his characters he reveals his writing technique, pointing out the necessary text's reductions to make the story be more succinct and fascinating. The judgments of his characters sometimes represent the first examples of ridiculously inept literary criticism.
Key words: the author's seLf-refLection; the functions of inserted genres; the technique of narrative; prayer; miracle; sermon; proverb; story; the author's self-irony.
Чосер, представляющий английское Предвозрождение, творчески работал со средневековыми жанрами. Будучи знакомым с итальянской ренессансной новеллой, он осознанно применяет новеллистические приемы в своем творчестве, показывает пути развития повествовательного произведения, делает текст произведения более кратким и емким, ограничиваясь обобщениями там, где средневековый эпос пустился бы в витиеватые перечисления. Особый интерес представляют эпизоды текста, в которых автор прямо указывает на моменты, где произведены сокращения.
Значение сделанного Чосером и предлагаемые им приемы особенно очевидны при рассмотрении организации повествования конкретных рассказов.
В ряде исследований указывается и становится общим местом соотнесение «Кентерберийских рассказов» Чосера с «Декамероном» Боккаччо. Свод таких указаний дает Оксфордский путеводитель по английской литературе [Oxford Companion to English Linerature 1992, с. 165-166]. При этом обычно отмечается сходство сюжетных основ его рассказов с новеллами и в частности то, что ряд историй из «Кен-терберийских рассказов» коррелирует с жанром новеллы, разработанным представителями итальянского Возрождения. Отметим, что существенной отличительной особенностью чосеровского произведения при этом является его жанровое разнообразие, в то время как «Декамерон» составляют именно новеллы, хотя и различные по жанровым модификациям, определяющимся, преимущественно, ведущим пафосом, настроением - шаловливым, трагичным, сатирическим.
Чтобы представить, как йменно Чосер отмежевывается от средневековой традиции, добивается краткости повествования, обратим внимание на то, что он осознанно меняет структуру эпического построения. Это легко прослеживается на «Рассказе Рыцаря», который обычно рассматривают как краткий вариант «Тессеиды» Боккаччо.
Новеллистичность историй, рассказанных Чосером, его стремление изложить сюжет необременительно для слушателей и занимательно -интересно тем, что в ряде случаев автор устами рассказчиков обращает внимание на эпизоды, которые им сокращены, на то, за счет
чего достигается новеллистичная краткость при изложении многочисленных событий.
Сразу несколько таких указаний присутствует в «Рассказе Юриста», освещающем стремление римского императора христианизировать язычников. Успех при этом, как показывает Чосер, достигается не официальным заключением договора с ними, а очаровательной кротостью дочери императора, отданной замуж за султана. Именно она добивается успеха, пробуждая добровольное желание следовать и подражать людям добрым сердцем с твердыми убеждениями.
В числе указаний Чосера на производимые сокращения есть конструкция, отрицающая необходимость подробного описания брачного кортежа, добавим от себя, вполне уместного в эпическом повествовании (как, например, описание кавалькады Зигфрида, направляющегося на знакомство с Кримхильдой, в «Песни о Нибелунгах»). Чосер устами рассказчика-Юриста указывает на неуместность такой детализации и мотивирует такую неуместность отсутствием времени и сил у повествователя:
Подробного рассказа вы не ждите
О брачном поезде, о тех, кто был
К ее блистательной причислен свите,
Которую отец ей снарядил.
Нет у меня ни времени, ни сил
Для описания столь славной свиты,
Составленной из знати именитой [Чосер 2007, с. 157]1.
Пер. И. Кашкина
Дословно в оригинальном тексте Чосер пишет об опыте слушателей, которые ждут такого описания:
Now some men will be waiting, as I guess, For me to tell of all that then was planned By the Emperor in his great nobleness
1 Русский текст здесь и далее приводится по изданию Чосер Дж. Кен-терберийские рассказы / пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера, Т. Поповой. М., 2007. Доступ к тексту начала пролога к «Рассказу Юриста» в издании XV века (probably printed in 1476 and 1483) возможен по адресу: www.bl.uk/ treasures/caxton/record.asp
For his daughter Constance; one can understand, However, that provisions all so grand 250 No man can tell, in but a little pause, As was arranged then for so high a cause. <...> in brief that was the end [Chaucer 2000].
И сами слушатели, по мнению Чосера, должны бы догадаться о неуместности долгого описания.
Далее автор столь же уверено отрицает необходимость подробного описания свадебного пира, застолья, вполне уместного и обоснованного в народном эпосе, описывающем пир как ритуал. В «Беовульфе» такие описания героических пиршеств, проходивших по повторяющемуся в тексте плану-сценарию (рассаживание гостей в строгой иерархии, появление конунга, преломляющего кольца и одаривающего воинов, появление королевы, наполняющей кубки героев, песнь дружинного певца) повторены четырежды. Чосер устами рассказчика-Юриста поясняет законы организации своего повествования: для него важно осветить главное - и указывает на принципы художественного отбора материала, который необходим и достаточен для того, чтобы увлекательный рассказ состоялся. Он отмечает и традиционное место описания брачного пира в повествовании: оно обычно заканчивает произведение. В им же организуемом повествовании это лишь эпизод, вслед за которым действие двинется дальше, поэтому ему для описания пира достаточно одной строки:
Не столь о плевелах, сколь о зерне
Рассказывать я собираюсь дале.
Что толку останавливаться мне
На том, какие блюда подавали
Иль как рога и трубы как звучали.
Ведь так любой кончается рассказ.
Там были яства, брага, песни, пляс [Чосер 2007, с. 169]
Пер. И. Кашкина
I do not wish with either chaff or straw To stretch the tale, I'll get right to the wheat. What should I tell of royalty one saw There at the rites, what course came first to eat,
Who blew a trumpet or a horn? The meat 7051 Or fruit of every tale is what to say:
They eat and drink, they dance and sing and play [Chaucer 2000].
Автор помогает своему рассказчику обойтись фигурой умолчания и ограничиться одним выразительным словом и в описании козней, которые выстраивает мать сирийского султана, решившего принять христианство и взять в жены Констанцу:
Султанша, эта подлая гадюка, (This sinful Sultaness) Свой тайный тут же распустив совет (Подробности вам были бы в докуку) И во дворец придя за этим вслед, Сказала сыну, что уж много лет
К язычеству питает отвращенье... [Чосер 2007, с. 160]2
Пер. И. Кашкина
В двух строках (а в переводе и вовсе в полутора) умещается сообщение о пересудах по поводу того, как именно Констанца выстраивала план предъявления законного наследника королю Нор-тумберландии Алле, и одной строкой (а в переводе двумя словами) ограничивается отношение к ним рассказчика, который отмечает важность умения сосредоточиться на главном и возможность опустить незначительное:
По мненью многих, мальчик приведен Был по желанью матери. Не знаю; Присутствовал, так иль иначе, он, -Все прочее я мелочью считаю, Но вот что верно: сына отпуская,
1 Номера строк указаны по цитируемому изданию.
2
This sinful Sultaness at whom I rail Then let her secret council go their way. Why should I tarry longer with my tale? She went to see the Sultan then one day 375 To say that she'd renounce their law, to say From priestly hands she'd welcome Christendom, Repenting all her time in heathendom.
Она велела между блюд свой взор
Ему на Аллу направлять в упор [Чосер 2007, с. 178]1.
Пер. И. Кашкина
Отметим, что именно в приоткрытии творческой лаборатории повествователя берет начало такое свойство жанра романа, как саморефлексия, рассказывание того, как он сделан [Бютор 2000, с. 70]. Таким образом, «отец английской литературы» указывает направление, в котором этот жанр станет развиваться.
Вместе с тем при всем стремлении сказать кратко и ясно Чосер не сбивается на скороговорку, и наряду с новеллистичными эпизодами, ориентированными на краткость изложения, в «Рассказе Юриста», основной идеей которого становится мысль о том, что христианизация происходит не насильственным насаждением, а любовью, присутствуют полные, хотя и немногословные тексты трех молитв Констанцы (две из них обращены к Спасителю и одна к Деве Марии) и мольба дворецкого (the castle's constable) о спасении Констанцы, раскрывающие душевное состояние персонажей.
«Благой Христос, - вскричал он, - в мире сем
Как много душ, исполненных грехом!
Как допускаешь ты, о царь небесный
И праведный судья, чтоб под луной
Царил и благоденствовал бесчестный,
Держа невинность под своей пятой?
Увы, Констанца, страшный жребий мой
Велит мне, чтоб избегнуть наказанья,
Тебя подвергнуть злому истязанью» [Чосер 2007, с. 172].
Пер. И. Кашкина
Now to the feast some men would doubtless say He took her son at Constance's request; 1010
I cannot tell it all in every way, Be as it may he took him as a guest. It was indeed, though, Constance's behest That this young fellow, while the meal took place, Be standing, looking Alla in the face. 1015
«Рассказ Юриста» в контексте паломничества оказывается в наибольшей степени сориентирован на прославление христианства, хотя и не лишен светских мотивов, за обилие которых Чосер просит прощение у Бога в прозаическом послесловии к книге. Однако текст «Рассказа Юриста» лишен прямой назидательности. Автор не собирается утверждать очевидных для отправившихся в паломничество персонажей благ христианства и говорит о них весьма кратко, но заостряет при этом внимание на эффетивном воздействии на слушателя-язычника жанра поучения:
О вере истинной за этим вслед Она ему сказала поученье,
И к вечеру он воспринял крещенье [Чосер 2007, с. 160]1
Пер. И. Кашкина
Более развернутый эпизод, соотносимый с жанром поучения, все же возникает в тексте рассказа и относится к назиданию в отношении вполне светского греха. В нем, как в поучении, называется грех, указывается на его воздействие не только на тело, но и на душу, рассказывается о плачевности результата предания греху и делается отступление о слабости природы человека, подразумевающее необходимость обращения за поддержкой к высшим силам:
Вот похоти конец обыкновенный!
Не только душу, но и тело нам
Она увечит слабостью презренной.
Один конец у любострастья - срам.
Не часто ль видеть приходилось вам,
Что небо за одно лишь вожделенье
Людей карает, как за преступленье? [Чосер 2007, с. 175]
И ближе к концу рассказа, словно бы продолжение темы:
Увы, прожить сумел ли кто-нибудь Хоть день один, не омраченный тенью,
And she began our law then to declare
Until she had the constable by eve
Converted, and on Christ made him believe. 574
Не злобясь, не завидуя ничуть,
Не поддаваясь чувству раздраженья? [Чосер 2007, с. 181]1
Пер. И. Кашкина
Есть в рассказе и отголосок миракля (чуда), когда над клевещущем на Констанцу рыцарем раздается обличающий его нечестивость глас. Рассказ о чуде также довольно краток. Он не требует для паломников ни комментариев, ни доказательств истинности события:
Внезапно глас раздался: «Клеветой Пред августейшим властелином края Дочь очернил ты церкви пресвятой, Твоя нашла возмездье воля злая». И вся толпа, от ужаса стеная, Ждала возмездья знаков огневых;
Лишь дух Констанцы ясен был и тих [Чосер 2007, с. 168]2.
Пер. И. Кашкина
Чудом оказывается и эффект воздействия чудесного гласа на присутствующих: момент духовного преображения вновь не требует от рассказчика долгого описания, рассказ о нем столь же краток:
Все были чудом так поражены, Что при содействии святой жены
Such is your end, O foul lust, lechery! 925 For you not only weaken a man's mind But you will ruin his body certainly; The end of all your work, your lust so blind, Is grief. How many times that men may find That not just sinful work but the intent 930 Can lead to shame or death as punishment
A voice was heard by all the audience:
"You've spoken slander of the innocent,
This Holy Church's child, and in high presence; 675
So you have done, yet wrath I do not vent."
Bewildered by this marvelous event,
Each person stood aghast and like a stone,
In fear of vengeance--save Constance alone.
У многих совершилось обращенье,
И сам король подверг себя крещенью [Чосер 2008, с. 168]1
Пер. И. Кашкина
Так, чудо, вызванное духовным подвигом, целостностью и кротостью Констанцы, дочери правителя Рима, оказывается более действенным и скорым, чем «протокольные» действия ее отца, требующие письменного скрепления соглашения (в переводе этот вид документа назван трактатом):
Обмен посольствами, переговоры,
Содействие святейшего отца,
И рыцарства, и церкви, для которой
Сбылась мечта неверье до конца
Сразить во славу вящую творца,
К трактату привели, чье содержанье
Я предлагаю вашему вниманью [Чосер 2007, с. 156]2.
Пер. И. Кашкина
Текст договора-трактата не входит цитатой-вкраплением, его суть передана в немногих строках, определяющих основные позиции соглашения: условия, при соблюдении которых Констанца может стать женой султана-магометанца:
Султан сирийский должен быть крещен С баронами и всей дружиной ленной; Тогда в супруги получает он Констанцу с суммой золота отменной
This miracle brought many, in conclusion (With Constance mediating), absolution, The king and many others in the place 685 Being converted, thanks to our Lord's grace.
2
What need is there to treat in greater scope?
By pacts, I'll say, and by diplomacy
And by the mediation of the Pope,
Of all the church and of all chivalry, 235
For the destruction of idolatry
And the increase of Christian law so dear,
At last they reached accord as you shall hear
И обещанье помощи военной.
Трактат скреплен был клятвою двойной.
Констанца, в путь! С тобою всеблагой [Чосер 2007, с. 157]1.
Пер. И. Кашкина
Разрабатывающий избранную тему вполне в духе Предвозрожде-ния рассказ Чосера, посвященный победе христианства, одержанной стойкостью и кротостью прекрасной римлянки-христианки, предварен достаточно долгим перечислением известных из Античности сюжетов трагических историй женщин, многие из которых совершили грех, отдавшись любовным искушениям, в числе которых заколовшаяся от любви Дидона, «когда покинул бедную Эней» [Чосер 2007, с. 151]. В перечисляемые сюжеты входит,
Как победителя героев мира
Невольно погубила Деянира;
Как королева злобная Медея
Детей своих повесила за шею,
Чтоб наказать изменника Ясона... [Чосер 2007, с. 152]2
Пер. И. Кашкина
Однако, «вспоминая дам несчастных тех» [Чосер 2007, с. 151] и составляя компендиум бедствий античных героинь, «сонм святых угодниц Купидона» [там же]3, Чосер не сводит все к осуждению язычниц,
i
The Sultan would with all his baronage
And lieges embrace Christianity, 240
And Lady Constance he would have in marriage,
And gold (I know not what the quantity);
Therein was found sufficient surety.
And this accord was sworn on either side.
May mighty God, fair Constance, be your guide! 245
2 Перечисления занимают более 20 строк с 57 по 79. В их числе и следующие:
Of Phyllis, who for Demophon would die; 65 Hermione's and Dejanira's cry, Hypsipyle's, and that of Ariadne (Left on that barren island in the sea); Leander drowning for his love of Hero; The tears of Helen, and also the woe 70
3 The Legend of Cupid's Saints. 61
упоминая среди дам, одержимых страстью, и «также многих достославных дам» [там же]1 - представительниц, вошедших в культурное сознание его современников. В компендиуме Чосера оказываются Филлис, Ариадна, Ипсипилла, Лукреция и Фисба, Ипермнестра [там же, с. 151-152]. Перечисление женских злоключений и трагедий не бесстрастно, оно содержит авторские оценки:
И горше всех в той повести строка мне,
Как девушку злодей швырнул на камни [там же, с. 152]2.
Обращаясь к писательской саморефлексии, Чосер устами рассказчика-Юриста называет имена и связанные с ними сюжеты, которые не вошли, но могли бы войти в его «Легенду о Добрых Женах», где он вполне сочувственно, будто бы споря с «Вороном» Боккаччо и развивая идеи его «Фьяметты», рассказывает о женских страданиях из-за любви «святых угодниц Купидона»3. В их числе оказываются: Деяни-ра, Гермиона и Елена, Брисеида и Пенелопа, Лаодамия, Геро и Альце-ста [Чосер 2007, с. 152] - имена и сюжеты, известные современникам Чосера из «Метаморфоз» Овидия и «Исповеди влюбленного» Гауера (1393)4. Ряд сюжетов в силу их жестокости автор рассказов считает вовсе не приемлемыми для обработки, и рассказчик-Юрист говорит о присоединившемся к кавалькаде паломников Чосере:
Нет, Чосер никогда таких страстей Не допускал. Ужасных повестей Не любит он, уродств и извращенья -И в том он прав, без всякого сомненья [Чосер 2007, с. 152]5
Пер. И. Кашкина
1 Among the noblest wives, their lovers too. 59
So horrible a story to be read
When he had thrown her upon the pavement. 85
3 Там же.
4 На этот источник указывает комментатор издания. Комментарий 110.
5
He's never written (and for good intent), Not in a single one of his narrations, Of such unnatural abominations.
В этой авторской саморефлексии присутствует и самоирония, и самокритика, и попытка взглянуть на себя глазами современников, и начала литературоведческого анализа, обладающего эпиграммной иронией, краткостью и исчерпанностью:
Вот Чосер, он хоть мало понимает
В различных метрах и стихи слагает
Нескладно очень, но по мере сил
По-английски как мог переложил
Рассказов много о несчастных дамах.
Не там, так здесь, но о любовных драмах
Он в каждой книге без конца твердил [Чосер 2007, с. 151]1.
Пер. И. Кашкина
Достаточно длинный список перечисляемых героинь и связанных с их именами сюжетов оказывается вполне оправдан. Его «вплетен-ность» в повествование определяется тем, что перебирая их, Юрист выбирает сюжет для своего рассказа. Выбору сюжета подчинены и зарифмованные Чосером пословицы, и сентенции Сенеки. Например:
Кто для других законы составляет, Пусть те законы первым соблюдает2.
Пер. И. Кашкина
Этим Чосер еще раз не только приоткрывает творческую лабораторию писателя, но и создает иллюзию вовлеченности в сотворчество слушателей, и возникает впечатление, будто бы от них зависит выбор материала, который предпочтет рассказчик.
1
That Chaucer (though he's not too good at meter, And not too skillful in his rhyming either) Has not been telling folks as best he can For quite a while, as known to any man. 50 And if he hasn't told them, my dear brother, In one book then he's told them in another. He's told of lovers, paid them much attention...
Laws he would give another man one should Obey himself, it's only right, our good Text so requires. 45
Устами Юриста Чосер заявляет о том, что не желает автоповторов: «Не стоит мне те сказки повторять, / Которые успел он <Чосер - Е. Ч.> рассказать» [Чосер 2007, с. 151]1. И возникает риторический вопрос, обращенный к слушателям: «Так что же, братья, рассказать мне вам? [там же, с. 152]2 - прием, впоследствии многократно используемый просветительским романом XVIII в. Вспомним хотя бы многократные обращенные к читателю вопрошания автора в «Жаке-фаталисте и его хозяине» Дени Дидро о том, какую линию повествования стоит, по мнению читателя, развить дальше.
Ироничность Чосера в отношении людей, занимающихся словотворчеством и не имеющих к нему склонности и прямого отношения, заключается в частности, в том, что позволив Юристу перечислить множество сюжетов о несчастных женах, - и переработанных Чосе-ром, и оставленных им без внимания, он заставляет персонажа-рассказчика охарактеризовать свое, Юриста, многословие. Юрист называет его болтливостью и делает это по-ученому изящно, в сопоставлении с античным сюжетом из «Метаморфоз» о Переидах, состязавшихся с музами и за пустословие обращенных в сорок [Чосер 2007, с. 152].
Таким образом, указывая на возможности обретения краткой но-веллистичности повествований, Чосер дает образец и раскрывает возможности развития новой повествовательной техники. Давя самооценку своим произведениям устами персонажей, он закладывает основы будущей литературной критики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бютор М. Роман как исследование / пер. с фр., сост., вст. Н. Бунтман. М. :
МГУ, 2000. 208 с. С. 70. Чосер Дж. Кентерберийские рассказы / пер. с англ. И. Кашкина, О. Румера,
Т. Поповой. М. : Художественная литература, 2007. 767 с. Chaucer G. Canterbury Tales, probably printed in 1476 and 1483 [Электронный ресурс] // British Library. URL : www.bl.uk/treasures/caxton/homepage.html Chaucer G. The Canterbury Tales [Электронный ресурс] / A Complete Translation into Modern English by Ronald L. Ecker and Eugene J. Crook. 2000. URL : english.fsu.edu/canterbury/ (дата обращения: 1.06.2017). Oxford Compendium for English Literature. 5 ed / M. Drabble. Oxford Univ. Press, 1992. 1135 p. P. 164-167; 188-189.
1 I won't relate them now for all I may.
2 But for a tale what shall I do today? 90
