CC BY
20УДК 82.091.882 Газданов
Автор и герой в произведениях Гайто Газданова
К.А. Кадырова
Уже первые произведения Гайто Газданова, одного из самых ярких представителей прозы русского зарубежья, проявили специфику авторского представления о современности. Важнейшим становится новый тип героя, освобожденный от реалистической обусловленности характера, лишенный связей с действительностью. Он был лирическим двойником автора, воплощая и его растерянность от потери устойчивых ориентиров, невозможность найти себе применение в абсурдном мире, и попытки выстроить новую систему координат, опираясь на подсознание, хранящее память о прошлом и создающее вымышленную вселенную.
В «Повести о трех неудачах», «Рассказах о свободном времени» автор не может оценивать действительность с точки зрения нравственных и гуманистических ценностей, т. к. мир «сошел с ума» и такая оценка стала невозможной.
В повествовании смешивается настоящее и воспоминания. Герой-рассказчик, сохранивший представления о вечных ценностях, непонятен для окружающих. («Добродетель? - язвительно спросил Сверчков, - так называемая липовая добродетель» - «Рассказы о свободном времени». 1927), чужд миру. Благодаря этой дистанции по-новому видятся события революции, эмигрантский быт, нравы столицы Франции.
Память о России пульсирует в его сердце, но она все более затихает, скрывается, «застывает»: («Но Россия остановилась, и годы, как шары, упали в лузы, в пропасти прошлого, в концы жизни»). Рассказчик вместе с утратой дорогих воспоминаний лишается и уверенности в будущем. Поиск им причин происходящего приводит его к мысли об абсурдности законов жизни, несокрушимости «тяжелых стен реальности», бессмысленности борьбы с судьбой («Повесть о трех неудачах» 1927). Однако эта личность, не потерявшая способности противостоять обстоятельствам, обладает «тройным зрением», видя за реальностью «даль» (дневник Ильи Васильевича в рассказе «Повесть о трех неудачах»: «Я обладаю тройным зрением: горизонтальная плоскость минутной протяженности, высокая вертикаль времени и острый угол, образованный временем и линией дальности»)
Единственной довоенной книгой Газданова был роман, написанный в 1929 году, - «Вечер у Клэр» (Париж,1930). Герой-рассказчик имеет прозрачную автобиографическую основу, что приводило к лирическому наполнению сюжета о гражданской войне, революции и первых годах эмиграции.
Роман обладает скрытым сюжетом: в конфликт вступают неподвижное восприятие действительности автором и память героя. Сознание героя двоится: он непосредственно воспринимает действительность и преобразует ее в воображении и памяти. «Я привык жить в прошедшей действительности, восстановленной моим воображением», - констатирует герой. Почти все, о чем повествует Газданов, создается в памяти героя, творится заново в его па-
мяти. Это роман не только о прошлом, здесь показана и жизнь творческого сознания.
Вспоминая гражданскую войну, когда «целый год бронепоезд ездил по рельсам Таврии и Крыма, как зверь, загнанный облавой и ограниченный кругом охотников», автор очерчивает существование героя так: «Жизнь того времени представлялась мне происходившей в трех различных странах: стране лета, тишины и известкового зноя Севастополя, в стране зимы, снега и метели и в стране нашей ночной истории ночных тревог и боев и гудков во тьме и холоде.» Если страна лета и страна зимы отождествляется с Крымом, то страна ночи существует лишь благодаря особой памяти автора.
Герой Газданова живет в основном в своем воображаемом мире. Мир в его глазах - не только тот, который существует, но и тот, которым заполнено его сознание, все время движется.
В начале романа дается образ ночного города. Перед нами не столько пейзаж, сколько описание чувств, восприятие ночного Парижа героем романа. Герой- повествователь словно хочет запечатлеть в душе каждое мимолетное ощущение, так или иначе связанное с возлюбленной. И потому в описание попадает и то, что герою только кажется. Он «погружался в глубокий мрак; в нем шевелились какие-то дрожащие тела, иногда не успевающие воплотиться в привычные для моего глаза образы...» [1, с. 22].
По сути дела весь романа состоит из одного вечера у Клэр, который вобрал в себя все, что когда-либо происходило с главным героем. Вступают в конфликт и два времени: время одного вечера и всей жизни - конфликт в высшей степени характерный для прозы импрессионистов.
Более того, внутреннее время и внутренняя действительность также не имеют в поэтическом мире первого романа Газданова высшей ценности. Мечта героя об обретении смысла жизни в овладении Клэр, осуществляясь в реальности, оказывается иллюзорной.
Пожалуй, самую точную характеристику дал этому роману М. Осор-гин: «Рассказ о жизни юноши, которому ко дням гражданской войны едва исполнилось 16 лет и который, не окончив гимназии, был втянут в водоворот российской смуты. Но событий в книге мало, центр рассказа не в них, а в углубленных мироощущениях рассказчика, юноши несколько странного, который не обладал способностью немедленно реагировать на происходящее и как бы плыл по течению, пока не уплыл за пределы страны, где эти мироощущения сложились» [2].
В своей рецензии Осоргин подметил важные и сущностные свойства прозы Газданова - воспроизведение, воссоздание целого мира, эпохи и ее проблем через единичные, случайные события, не связанные друг с другом, через героев, чьи судьбы почти не связаны или проходят, слегка соприкасаясь в пространстве и времени.
Начало романа «Призрак Александра Вольфа» (1947 - 1948) связано с гражданской войной, когда герой-рассказчик стреляет в скачущего всадника и, как он считает, убивает этого человека. Всю дальнейшую жизнь в эмиграции повествователь с осуждением вспоминает об этом случае, видя в своем
поступке проявление присущей ему двойственности: наряду с высокой нравственностью и потребностью духовной жизни - стремление к злу, вплоть до убийства.
Однако через какое-то время он находит в книге некоего Вольфа рассказ «Случай в степи» о том же самом, но с точки зрения всадника, оказавшегося не убитым, а раненым. Вчерашние противники встречаются и знакомятся.
Вольф и герой-рассказчик в романе противопоставлены друг другу, это своеобразный диалогический конфликт рассказчика с героем-антагонистом. «В процессе общения героев жизненная позиция рассказчика претерпевает изменения, то сдвигаясь в сторону кредо Вольфа, то, наоборот, «втягивая» самого Вольфа на противоположное поле рассказчика» [3, с. 56].
К примеру, под влиянием Вольфа рассказчик приходит к выводу, что, любя, человек создает воображаемый, часто далекий от настоящего облик любимого человека: «Да, конечно, самая прекрасная девушка не может дать больше того, чем она имеет. И чаще всего она имеет столько, сколько у нас хватает душевной силы создать и представить себе, - и потому Дульцинея была несравненна.» Мысли автора о том, что в любви происходит обман воображения и для счастья губительно ощущение окончательности присущи экзистенциальному сознанию и произведениям Газданова 20 - 30-х годов. В тексте романа много подобного рода высказываний и обобщений, вложенных автором в уста своего любимого героя.
Уже на самых первых страницах романа - задолго до вторичного появления Вольфа в жизни рассказчика - становится понятно, что случайное убийство, совершенное героем много лет назад, не является прошлым. Оно и сейчас живет в герое. «Это убийство было началом моей самостоятельной жизни, и я даже не уверен в том, что оно не наложило невольного отпечатка на все, что мне было суждено узнать и увидеть потом» [1, с. 143].
Герой существует одновременно как бы в двух временных координатах, он «изначально привык к двойственности своего существования», в настоящем испытывает лишь «иллюзию мирного почти отвлеченного счастья», ощущая раздражение против «невозможности избавится от того мира вещей, мыслей и воспоминаний, беспорядочное и безмолвное движение которого сопровождало всю мою жизнь» [1, с. 143].
Александр Вольф становится для героя олицетворением темного и печального прошлого. В этом отношении интересна мысль Р.Х. Тотрова: «Рассказчик стреляет не только спасая свою любовь и не только в человека чуждых ему идей и воззрений: выстрел ставит точку, завершая литературное действие, призванное олицетворить и, следовательно, расшифровать одно из концептуальных положений Газданова - «убить прошлое» - трактующееся как необходимость на пути к самосознанию» [4, с. 533].
Приключенческая интрига с первых страниц романа осложняется психологической подоплекой и экзистенциальной проблематикой. Повествователь и Александр Вольф на себе испытали в гражданскую войну дыхание
смерти, которая «дала осечку» и усилила интерес персонажей к смыслу земного бытия, заканчивающегося неизбежным концом.
В финале романа герой-рассказчик в момент попытки Вольфа убить Елену убивает его самого и вместе с этим поступком избавляется от «ужаса жизни и смерти», от страха времени, которым измеряется для него даже расстояние: «Я сделал шаг вперед, наклонился над ним, и вдруг мне показалось, что время заклубилось и исчезло, унося в этом непостижимо стремительном движении долгие годы моей жизни»
Один из современных критиков назвал прозу Г. Газданова «рефлектирующей», он словно ищет свою утраченную судьбу. Его герой, особенно в последних произведениях: «Призрак Александра Вольфа», «Возвращение Будды», «Пробуждение», «Нищий» и др. - находит эту судьбу самым неожиданным и трагичным способом. Герои Газданова приходят в его произведения преломленными сквозь призму этого сознания: перед нами не персонажи, а восприятие персонажей автором.
Литература
1. Газданов Г. Призрак А. Вольфа. - М.: Худ. лит., 1990.
2. Осоргин М. «Вечер у Клэр» // Последние новости. 1930. 6 февраля.
3. Кибальник С.А. Гайто Газданов и экзистенциальное сознание // Русская лит. 2003. № 4
4. Тотров Р.Х. Между нищетой и солнцем // Газданов Г. Вечер у Клэр. Ночные дороги. Призрак А. Вольфа. - Владикавказ, 1990.
