CC BY
648. Муляр Е.Н., Рябиков А.Н. Правовое регулирование имущественных отношений супругов. // Инновационная наука. 2016. № 1-3. С. 135-137.
References and Sources
1. Semejnyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 29.12.1995 N 223-FZ (red. ot 06.02.2020). // SZ RF. 1996. № 1. St. 16.
2. Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii ot 30.11.1994 N 51-FZ (red. ot 08.12.2020). // SZ RF. 1994. № 3. St. 3301.
3. Shakirova M.L. Osobennosti pravovogo regulirovaniya imushchestvennyh otnoshenij suprugov. // Aktual'nye problemy prava i gosudarstva v XXI veke. 2015. T. 7. № 3. S. 92-98.
4. Al'bikov I.R. Imushchestvennye otnosheniya suprugov. // Byulleten' notarial'noj praktiki. 2017. № 2. S. 35-39.
5. Antokol'skaya M.V. Semejnoe pravo. Izd-e vtoroe. M.: Yurist", 2001. 336 s.
6. Lavrov Yu.N. Imushchestvennye pravootnosheniya suprugov v Rossii: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. SPb., 2002. 24 s.
7. Soskovec M.S. Problemy opredeleniya pravovoj prirody imushchestvennyh otnoshenij suprugov. // Aktual'nye problemy sovremennoj yuridicheskoj nauki i praktiki. Sbornik nauchnyh statej po materialam mezhdunarodnoj studencheskoj nauchno-teoreticheskoj konferencii. V 2-h ch. 2017. S. 196199.
8. Mulyar E.N., Ryabikov A.N. Pravovoe regulirovanie imushchestvennyh otnoshenij suprugov. // Innovacionnaya nauka. 2016. № 1-3. S. 135-137.
ВОСКРЕСЕНСКИЙ ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ - начальник юридического отдела ООО «Электрон Комплект Сервис» (Lawyer1000@yandex.ru).
VOSKRESNSKY, DMITY A. - Head of the Legal Department, Electron Komplekt Service LLC (Lawyer1000@yandex.ru).
УДК 341.96:347.6 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-134-140
РЯБЧЕНКО А.Г., БЕДЖАШЕВ А.Р.
АВТОНОМИЯ ВОЛИ В РЕГУЛИРОВАНИИ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ СУПРУГОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, ОСЛОЖНЕННЫХ ИНОСТРАННЫМ
ЭЛЕМЕНТОМ
Ключевые слова: международное частное право, автономия воли, имущественные отношения супругов, осложнённые иностранным элементом, трансграничные имущественные отношения супругов.
В статье исследуется актуальные вопросы, связанные с институтом автономии воли в имущественных отношениях супругов в Российской Федерации, осложнённых иностранным элементом. Авторы статьи, посредством анализа истории института автономии, юридической доктрины и законодательных актов приходят к выводам об актуальности имеющихся теоретических и практических правовых проблем при регулировании трансграничных имущественных отношений супругов. Отмечено, что, несмотря на давнюю историю института автономии воли, в отечественной и зарубежной доктрине до сих пор остро стоит дискуссионный вопрос относительно ее правовой природы. Помимо этого, невзирая на узкий выбор применения автономии воли в имущественных отношениях, осложнённых иностранным элементом, установленный законодателем в России, как в теории, так и на практике возникают трудности, связанные с применением и толкованием уже имеющихся незначительных по количеству норм.
RYABCHENKO, A.G., BEDZHASHEV, A.R.
AUTONOMY OF THE WILL OF PROPERTY RELATIONS OF SPOUSES IN THE RUSSIAN FEDERATION WHICH COMPLICATED BY FOREIGN ELEMENTS
Key words: international private law, autonomy of the will (lex voluntatis), property relations of spouses, complicated by a foreign element, cross-border property relations of spouses.
In this article examines topical issues related to the institution of autonomy of the will of property relations of spouses in the Russian Federation which complicated by foreign elements. The authors of the article, through the analysis of the history institution of autonomy, legal doctrine and legislative act comes to conclusions of the relevance of theoretical and practical legal problems in the regulation of cross-border property relations of spouses. It is noted that, despite the long history of the institution of autonomy of will, in the domestic and foreign doctrine, there is still an acute debate about its legal nature. In addition, despite the narrow choice of using the autonomy of will in property relations, which complicated by a foreign element established by the legislator in Russia, both in theory and in practice, difficulties arise associated with the application and interpretation of already existing insignificant norms.
Падение двухполярного мира после распада СССР и переход России к либерал-капиталистической модели устройства государства, неизбежно поставили страну на всемирную колею глобализации. Современный глобалистский путь характеризуется не только беспрерывными культурными, экономическими, технологическими, информационными связями между странами и людьми по всему миру, но также свободой передвижения и процессами массовой миграции по всей планете. В описании сегодняшнего положения общественных отношений также необходимо отметить процесс секуляризации, который был запущен в нашей стране еще в 1917 году.
Все вышеперечисленное в конце XX века стало причиной нового витка дискуссий о трансграничных браках. Ранее существовавшее советское правовое регулирование браков, осложнённых иностранным элементом, становится неактуальным по многим основаниям, главными из которых являются появление частной собственности, возможности российским гражданам иметь двойное гражданство, превращение бывших союзных республик в независимые государства, со всеми вытекающими из этого последствиями и т.д.
Принятие нового гражданского и семейного законодательства в современной России в
значительной степени урегулировало возникшие пробелы в праве и стало точкой опоры для дальнейшего правового развития уже имеющегося законодательного базиса. Принятый в 1995 году Семейный кодекс имел принципиально иной подход регулирования имущественных отношений супругов и соответствовал мировым стандартам в области регулирования семейных отношений. С каждым годом количество браков, заключенных между российскими гражданами и иностранцами, растет. Так, например, по данным Российской газеты, в Москве только за начало 2020 года было зарегистрировано 6 тысяч трансграничных браков, что составляет около 15% от общего числа заключенных браков [1]. Не стоит забывать, что возрастающее число браков, осложнённых иностранным элементом, влечет за собой увеличение трансграничных имущественных отношений, что, в свою очередь, вызывает необходимость глубокого анализа и регулирования данной части общественных взаимоотношений. Ведь за каждым подобным случаем стоят жизни и судьбы конкретных людей, которые целиком и полностью зависят от качества работы законодателя и применения нормативно-правовых актов на практике.
Особого внимания требуют к себе имущественные отношения между супругами, осложнённые иностранным элементом. Правоприменительный процесс в таких случаях сам по себе представляет сложные многоуровневые отношения, а наличие иностранного элемента еще больше усложняет правовое регулирования данных отношений. Присутствует неоспоримая надобность анализа и раскрытия недостатков теоретическо-практической и законодательной основы изучаемого аспекта частноправовых отношений, а также последующих изменений и реформаций с целью его большего совершенствования.
Необходимо отметить специфичное регулирование обязанностей и прав субъектов отношений имущественного характера супругов в трансграничных браках в МЧП. В основе регулирования таких отношений имеются два метода: материально-правовой и коллизионный. Государственный суд, прежде чем применять национальные коллизионные нормы, должен удостовериться в наличии международного договора, содержащего коллизионные нормы. Международный коммерческий арбитраж с целью определения применимого права, как правило, устанавливает тесную связь права с договором [2].
Особый исследовательский интерес для нас представляет автономия воли (lex voluntatis), которую относят к институтам международного частного права. Помимо этого, ряд авторов, считают автономию воли также и принципом международного частного права, при выборе которого участники отношений, осложнённых иностранным элементом, избирают правовые нормы государства, которые будут определять их последующие права и обязанности по договору.
Появление термина «автономия воли» неразрывно связанно с именем выдающегося средневекового французского юриста Шарля Дюмулена, который большинством считается основоположником теории автономии воли в международном частном праве. Тогдашнее государственное устройство всячески подталкивала к изучению данных вопросов, поскольку средневековая Франция представляла собой раздробленное феодальное государство, что порождало отсутствие единого гражданского права и даже объединение Франции в XV-XVI веке не решило этой проблемы, а только породило еще большее количество правовых коллизий. Как отмечает Гетьман-Павлова И.В. в работе, посвященной научной деятельности Ш. Дюмулена, теория автономии воли изначально была направлена на защиту торгового сословия и его интересов, чтобы, например, правовые обычаи одной французской провинции могли применяться в другой [3]. Впоследствии выбор права был доработан и интегрирован не только в торговые отношения, но и в другие аспекты человеческой жизни.
Несмотря на столь давнюю историю автономии воли в отечественной и зарубежной доктрине, на протяжении десятков лет остро стоит дискуссионный вопрос относительно ее правовой природы. Так, например, советский юрист Богуславский М.М. полагает, что автономия воли априори уже является проявлением принципа свободы договора в гражданских правоотношениях [4, с.480]. Маковский А.Л. же считает, что наличие автономии воли имеет целью предотвращение коллизионности правовых актов [5, с.26]. Похожего мнения придерживается и Батиффоль А., который относит автономию воли к инструментам, переданным законодателем в частные руки в тех сферах, в которых частные интересы имеют прерогативу, с целью таким образом сгладить имеющиеся несовершенные коллизионные нормы [6, р. 451].
Крайне критическую позицию в отношении автономии воли занимает Дж. Бил, трактующий
автономию воли как посягательство на прерогативы государства в лице законодателя со стороны частных лиц.
Антонова Е.И., размышляя на эту тему считает, что автономию воли не следует относить к коллизионным привязкам, так как для использования автономии воли необходимо, чтобы стороны по договору договорились об этом [7]. Подобного мнения придерживается и Чубыкина Е.В., которая отмечает главную особенность такого института, как автономия воли, при обращении сторон по договору к которой, не происходит автоматически избрания законодательства определенной страны. В полной мере она начинает свое действие только после того, как стороны по договору указали в письменном виде в своем соглашение на определенную правовую систему [8].
На сегодняшний день прямо или косвенно свое закрепление автономия воли получила, как и во внутреннем законодательстве, так и в законодательстве зарубежных стран, международных договорах и соглашениях. Вместе с тем, российский законодатель не определяет автономии воли в качестве источников международного частного права, но на это указывает современная научная доктрина. Обратим внимание на постановление пленума Верховного Суда Российской Федерации от 09 июля 2019 г. № 24, в котором наша судебная власть определяет автономию воли в качестве принципа МЧП. Принципа, на основе которого при заключении договора стороны по нему имеют право избрать и закрепить это избрание в письменном виде, законодательство, подлежащие применению к их правоотношениям [9].
Ряд авторов отмечают, что основное предназначение автономии воли на сегодняшний день представляет собой особый способ регулирования частноправовых отношений, связанных с иностранным субъектом и его законом. Считается, что основная ее цель - преодолеть коллизии законов разных государств, а не разрешить их.
Рассматривая правовое регулирование автономии воли в Российской Федерации, в первую очередь, стоит упомянуть ст. 1210 ГК РФ, которая предусматривает возможность сторон при заключении договора избрать право, применимое к правам и обязанностям [10]. Данная норма предоставляет возможность выбора права только для договоров, в которых присутствует иностранный элемент. Согласно вышеуказанному пленуму, когда договор осложнен иностранным элементом, то стороны могут избрать применимое право нейтральной страны (страны, с которой стороны договора не имеют каких-либо связей). Толстых В.Л. считает, обязательное наличие иностранного элемента хоть и напрямую не указывается в законе, а именно в 1210 ст. ГК РФ, но об этом сам по себе напрашивается логический вывод, который возможно сформулировать исходя от названия шестого раздела «Международное частное право» [11, с.115]. Принцип автономии воли, предусмотренный рассматриваемой статьей, применим к широкому кругу обязательственных отношений, в том числе и к трансграничных бракам осложненных иностранным элементом.
Регулирование имущественных отношений супругов с использованием автономии воли, осложненных иностранным элементом, в России затрагивает более узкий спектр общественных отношений, особенно если сравнивать с зарубежными странами. Нам видится, что это обусловлено в первую очередь тем, что сами по себе имущественные отношения супругов в российском правовом поле изначально являются необширными по содержанию. Так, в доктрине принято относить к имущественным отношениям супругов две группы отношений: по поводу совместной собственности, по поводу алиментных обязательств. Следовательно, все остальные имущественные отношения, возникающие между супругами в браке, являются частноправовыми отношениями, как между двумя обычными физическими лицами. Также стоит заметить, что автономия воля в имущественных отношениях супругов, осложнённых иностранным элементом, действительна только для договорных отношений, какими являются, например, заключения брачного договора или алиментного соглашения.
Раздел VII Семейного кодекса посвящен применению семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства, но автономию воли предусматривает только пункт второй статьи 161, который регулирует вопросы избрания законодательства при заключения брачных договоров и соглашений об уплате алиментов между супругами не имеющие общего гражданства или совместного места жительства [12].
Низкая вариативность применения права выбора законодательства стран в трансграничных
имущественных отношениях, по мнению Войтич Е.П., обусловлена серьезными ограничениями возможности применения автономии воли в имущественных отношениях супругов, осложненных иностранным элементом, по сравнению с другими общественными отношениями, а также тем обстоятельством, что в семейном кодексе нашей стране в значительной степени развиты сверхимперативные нормы. В связи с этим значительно сужается круг возможностей применения иностранного права, выбранного сторонами [13].
Очевидным примером наличия у норм повышенной императивности является п. 3 ст. 42 СК РФ. Данный пункт характеризуется ограничениями и не допущением включения в условия брачного договора таких пунктов, которые бы поставили какого-либо из супругов неблагоприятное положение или же условий, которые бы противоречили основополагающим началам законодательства о семье. Также позицию, занимаемую Войтич Е.П., подтверждает то обстоятельство, что в Российской Федерации законодателем в большой степени ограничиваются варианты использования и письменные условия брачного договора. Так, в частности, статья 40 СК РФ устанавливает значительные ограничительные рамки, согласно которым, при заключении брачного договора у супругов есть возможность определить только свои имущественные обязанности и права на период брака, что в значительной степени отличается от правовой практики зарубежных, в первую очередь западных стран, где зачастую в брачном договоре можно предусмотреть также неимущественные вопросы, например, определенные аспекты быта супругов. Нам представляется такая императивность норм семейного кодекса вполне обоснованной и соответствующей и национальному менталитету, и представлению о браке, которую безусловно учел законодатель. В обоснование данного подхода выступил Дугин А.Г., который считает, что в российском обществе брак не рассматривается как контракт, а имеет совершенно другую специфику, нежели в западном индивидуалистическом сознании. Слишком детальное прописывание взаимных обязательств, перевод всего в юридическую, тем более финансовую сферу, рассматривается в нашем обществе как нечто аморальное, как неэтичное, не соответствующее традиционному укладу [14].
Стоить заметить, что, несмотря на значительные ограничения, предусмотренные для сторон по брачному договору, все же, исходя из данных федеральной нотариальной палаты, последние пару лет в России заключается почти 100 тысяч брачных договоров, что в несколько раз превышает статистику пятилетней давности.
Нельзя не согласиться с Анцух Н.С., которая в своих работах высказывает мнение, что расхождения в правовом регулировании имущественных брачно-семейных отношений в иностранных государствах исходят от различия традиций и культур, сложившихся на протяжении многих лет в разнообразных обществах [15, с.36]. Различным, подчас совершенно противоположным образом устанавливаются обстоятельства заключения брака, форма его, а также имущественные личные отношения между супругами. Так, например, в ряде случаев законодательства других стран предусматривают «нетрадиционные» формы заключения браков. В ряде европейских стран имеется тенденция признания сожительства в качестве «квазибрачных» отношений и придания им правового статуса, при котором, например, у сожителей, по аналогии с полноценными зарегистрированными семейными отношениями, появляется режим совместной собственности на имущество, нажитое в период совместного проживания. Еще одним ярким примером расхождения в семейных национальных традициях является институт временного брака в мусульманском праве, при котором супруги могут заключить брак на определенный период времени, а после истечение этого срока между бывшими супругами не возникает никаких правовых обязательств между друг другом. Законодательство отдельных стран также предусматривает заключение посмертных браков, при которых брак заключается между живым и уже умершим супругом.
Отдельного упоминания при рассмотрении причин наличия императивных норм и ограничений в семейном праве, заслуживает также публичный интерес при регулировании семейных отношений, который, как нам видится, в значительной степени вызван интересами общества и государства к защите семьи и традиционных ценностей.
Все вышеперечисленные примеры еще раз подтверждают обоснованность ограничений в применении автономии воли для регулирования имущественных отношений супругов, которое на сегодняшний день предусматривает Семейный кодекс, поскольку в семейных отношениях
различных культур максимально проявляется связь с мировоззрением, религией, национальными традициями, и то, что будет противоречить основам нравственности и семейного законодательство на территории Российской Федерации, в другом месте является нормой.
Несмотря на такой узкий спектр применения автономии воли в имущественных отношениях супругов, осложнённых иностранным элементом, в научной доктрине и на практике нередко возникают различные трудности. Рассмотрим некоторые из них.
Вопросы по заключению брачного договора законодатель отнес к компетенции нотариусов и в определённых случаях к компетенции должностных лиц консульских учреждений. Сафронова А.А. отмечает, что, несмотря на высокие квалификационные требования, предъявляемые в кандидатуре нотариуса, на практике у них возникает ряд трудностей при заключении брачных договоров, осложнённым иностранным элементом, в связи с вопросами включения в договор имущества, находящегося за границей, а также необходимости наличия переводчика в случаях, когда одна из сторон договора не владеет в достаточной степени русским языком или необходимостью перевода текста договора на другой язык [16]. Учитывая, что подобные трудности возникают у нотариусов, которые обладают юридическим образованием и нотариальной практикой, вопрос относительно компетентности и качества работы сотрудников консульства при заключении брачных договоров оставляет желать лучшего.
Ситуация, подтверждающая данную проблему, описана в решении суда от 31 октября 2016 г. по делу №2 2-4723/2016, в тексте которого описываются жалобы стороны по делу, утверждавшей, что консульский отдел Посольства России в Государстве Израиль некорректно осуществил перевод с арабского на русский язык наименования документа. По мнению стороны и ее представителя, свидетельство о заключении брака было переведено как «Брачный контракт» [17].
С аналогичными проблемами сталкиваются суды при рассмотрении споров по договорам, в которых стороны сослались на применение норм иностранного права. Помимо вышеуказанного, перед судьями стоит задача поиска норм официального толкования и содержания иностранного законодательства, что в значительной степени усложняет и затягивает принятие решения.
47.1. статья ГПК закрепляет полномочия помощников судей по помощи в отправлении правосудия, в число которых входит в том числе и помощь в подготовке судебных постановлений [18]. Николайченко О.В. в своей работе посвященной правовому статусу помощника судьи, отмечает, что зачастую, вся эта работа ложится на плечи помощника судьи, что, следовательно, еще более остро ставит вопрос взаимодействия с зарубежным законодательством [19].
Единственное, что облегчает эту ситуация - наличие 166 статьи Семейного кодекса, которая позволяет судам, в целях определения содержания норм иностранного права, обращаться за содействием к Министерству юстиции РФ, другим компетентным органам, либо привлекать лиц, обладающих специальными знаниями (экспертов). Но на практике может возникнуть очевидный вопрос, какое лицо может привлечено в качестве эксперта по данным вопросам? Ряд авторов, комментируя данную норму, высказываются, что в этой роли могут выступить зарубежные адвокаты, что подтверждается п.5 ст. 2 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в котором законодателем было предусмотрено право для иностранных адвокатов различными способами оказывать юридическую помощь, касаемую различных правовых вопросов государства, гражданами которых они являются. [20]. Таким образом, такое привлечение эксперта судом будет фактически означать назначение экспертизы в рамках 79 и 85 статей гражданско-процессуального кодекса. Исходя из смысла вышеназванных статей, получается, что у эксперта возникает соответствующая обязанность при проведении экспертизы. Помимо этого, эксперту необходимо провести всеохватывающие изучение предоставленных ему материалов и по итогу дать полностью объективное и самое главное - обоснованное заключение по вопросам поставленных судом и направить все ранее полученное обратно в суд, вместе с заключением. Вместе с тем, статья 86 ГПК предъявляет к заключению эксперта определенные требования, которое по своей сути в окончательном виде является целым исследованием по назначенным вопросам, с наличием выводов и ответов, поставленных судом. Соблюдение указанных критериев, как нам видится, на практике может вызвать значительные трудности для адвоката иностранного государства, а, следовательно, увеличение временных рамок проведения экспертизы. Очевидно, что законодатель при разработке 166 ст. СК РФ не учел эти обстоятельства. Решение этой проблемы возможно путем реформирования данной статьи и замены термина
«Эксперт» на «Специалист». Подобное изменение позволит судам значительно сократить сроки рассмотрения споров посредством получения устной консультации и опроса специалиста в судебном заседании, без назначения длительных по времени экспертиз. Однако за данным изменением потребуется также пересмотр 171 статьи, которая предусматривает предупреждение об уголовной ответственности только эксперта. Редакция 166 статьи СК РФ потребует введение предупреждения об уголовной ответственности в 171 статью не только специалиста, но и эксперта. Отметим, что уголовное законодательство уже предусматривает санкции за дачу заведомо ложных показаний экспертом.
Учитывая, что у таких профессионалов юридического ремесла, как судей и нотариусов на практике возникают сложности в случаях применения принципа автономии воли, что тут говорить об обычных гражданах? Марышева Н.И. указывает, что у супругов так же, как и у любых других лиц, не имеющих юридического образования и опыта в указанной сфере, могут возникнуть трудности по определению применимых процессуальных норм к судебным разбирательствам с участием иностранного элемента. Также Марышева Н.И. обращает внимание на те фактические трудности, которые возникают при обращении иностранного гражданина к судебной системе чужого государства и дальнейшем взаимодействии с судебной и исполнительной властью [21].
Изложенное позволяет констатировать, что, несмотря на столь давнюю историю института автономии воли, в отечественной и зарубежной доктрине до сих пор остро стоит дискуссионный вопрос относительно ее правовой природы. Невзирая на установленный законодателем в России узкий выбор применения автономии воли в имущественных отношениях, осложнённых иностранным элементом, как в теории, так и на практике возникают трудности, связанные с применением и толкованием уже имеющихся незначительных по количеству норм.
Литература и источники
1. Российская газета. 06.10.2020. № 226-(8280) [Электронный ресурс]. - // URL: https://rg.ru. (дата обращения: 07.01.2021)
2. Глинщикова Т. В., Степкина К. В. Некоторые аспекты сферы действия Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2020. № 7. С. 124-126.
3. Гетьман-Павлова И.В. Шарль Дюмулен - основоположник теории автономии воли в международном частном праве [Электронный ресурс]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (дата обращения: 20.12.2020)
4. Богуславский М.М. Коллизионные вопросы обязательственных правоотношений во внешней торговле СССР // Правовое регулирование внешней торговли СССР. М., 1960.
5. Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. М., 1984.
6. Batiffol H., Lagarde P. Op. cit. P. 451.
7. Антонова Е.И. Автономия воли сторон в договорных отношениях между субъектами права разных государств [Электронный ресурс]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (дата обращения: 20.12.2020)
8. Чубыкина Е.В. Принцип автономии воли сторон во внешнеэкономическом договоре // Законодательство. 2001. № 10. С. 1622.
9. О применении норм международного частного права судами Российской Федерации: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2019 № 24 [Электронный ресурс - // URL: http://www.consultant.ru. (дата обращения: 06.01.2021)
10. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019) [Электронный ресурс]. - // URL: http://www.consultant.ru. (дата обращения: 06.01.2021)
11. Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004.
12. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223-Ф3 (ред. от 06.02.2020) [Электронный ресурс]. - // URL: http://www.consultant.ru. (дата обращения: 04.01.2021)
13. Войтич Е.П. Автономия воли в регулировании имущественных отношений супругов, осложненных иностранным элементом, в Российской Федерации [Электронный ресурс]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (дата обращения: 05.01.2021)
14. Дугин А.Г. Цитата из эфира от 26 апреля 2011 радиостанции «Вести FM» [Электронный ресурс].- //URL: www.vesti.ru. (дата обращения: 20.12.2020)
15. Анцух Н.С. Сравнительное и международное семейное право. Минск, «Четыре четверти», 2015.
16. Сафонова А.А. Брачные отношения, осложненные иностранным элементом: характеристика и правовое регулирование [Электронный ресурс]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (дата обращения: 7.01.2021)
17. Решение Киевского районного суда Республики Крым от 31 октября 2016 года по делу № 2-4723/2016 [Электронный ресурс].- //URL: https://sudact.ru. (дата обращения: 11.01.2021)
18. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 08.12.2020) [Электронный ресурс]. - // URL: http://www.consultant.ru. (дата обращения: 06.01.2021)
19. Николайченко О.В. Правовой статус помощника судьи в свете осуществления правосудия только судом [Электронный ресурс]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (дата обращения: 11.01.2021)
20. Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31.05.2002 № 63-ФЗ (последняя редакция) [Электронный ресурс]. - // URL: http://www.consultant.ru. (дата обращения: 11.01.2021)
21. Марышева Н.И. Семейные отношения с участие иностранцев: правовое регулирование в России. М., 2007.
References and Sources
1. Rossijskaya gazeta. 06.10.2020. № 226-(8280) [Elektronnyj resurs]. - // URL: https://rg.ru. (data obrashcheniya: 07.01.2021)
2. Glinshchikova T.V., Stepkina K.V. Nekotorye aspekty sfery dejstviya Konvencii OON o dogovorah mezhdunarodnoj kupli-prodazhi tovarov 1980 g. // Gumanitarnye, social'no-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki. 2020. № 7. S. 124-126.
3. Get'man-Pavlova I.V. Sharl' Dyumulen - osnovopolozhnik teorii avtonomii voli v mezhdunarodnom chastnom prave [Elektronnyj resurs]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (data obrashcheniya: 20.12.2020)
4. Boguslavskij M.M. Kollizionnye voprosy obyazatel'stvennyh pravootnoshenij vo vneshnej torgovle SSSR // Pravovoe regulirovanie vneshnej torgovli SSSR. M., 1960.
5. Ivanov G.G., Makovskij A.L. Mezhdunarodnoe chastnoe morskoe pravo. M., 1984.
6. Batiffol H., Lagarde P. Op. cit. P. 451.
7. Antonova E.I. Avtonomiya voli storon v dogovornyh otnosheniyah mezhdu sub"ektami prava raznyh gosudarstv [Elektronnyj resurs]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (data obrashcheniya: 20.12.2020)
8. CHubykina E.V. Princip avtonomii voli storon vo vneshneekonomicheskom dogovore // Zakonodatel'stvo. 2001. № 10. S. 16-22.
9. O primenenii norm mezhdunarodnogo chastnogo prava sudami Rossijskoj Federacii: postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 09.07.2019 N° 24 [Elektronnyj resurs - // URL: http://www.consultant.ru. (data obrashcheniya: 06.01.2021)
10. Grazhdanskij kodeks Rossijskoj Federacii (chast' tret'ya) ot 26.11.2001 № 146-FZ (red. ot 18.03.2019) [Elektronnyj resurs]. - // URL: http://www.consultant.ru. (data obrashcheniya: 06.01.2021)
11. Tolstyh V.L. Mezhdunarodnoe chastnoe pravo: kollizionnoe regulirovanie. SPb.: Izd-vo R. Aslanova «YUridicheskij centr Press», 2004.
12. Semejnyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 29.12.1995 № 223-FZ (red. ot 06.02.2020) [Elektronnyj resurs]. - // URL: http://www.consultant.ru. (data obrashcheniya: 04.01.2021)
13. Vojtich E.P. Avtonomiya voli v regulirovanii imushchestvennyh otnoshenij suprugov, oslozhnennyh inostrannym elementom, v Rossijskoj Federacii [Elektronnyj resurs]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (data obrashcheniya: 05.01.2021)
14. Dugin A.G. Citata iz efira ot 26 aprelya 2011 radiostancii «Vesti FM» [Elektronnyj resurs].- //URL: www.vesti.ru. (data obrashcheniya: 20.12.2020)
15. Ancuh N.S. Sravnitel'noe i mezhdunarodnoe semejnoe pravo. Minsk, «CHetyre chetverti», 2015.
16. Safonova A.A. Brachnye otnosheniya, oslozhnennye inostrannym elementom: harakteristika i pravovoe regulirovanie [Elektronnyj resurs]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (data obrashcheniya: 7.01.2021)
17. Reshenie Kievskogo rajonnogo suda Respubliki Krym ot 31 oktyabrya 2016 goda po delu № 2-4723/2016 [Elektronnyj resurs].- //URL: https://sudact.ru. (data obrashcheniya: 11.01.2021)
18. Grazhdanskij processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii ot 14.11.2002 № 138-FZ (red. ot 08.12.2020) [Elektronnyj resurs]. - // URL: http://www.consultant.ru. (data obrashcheniya: 06.01.2021)
19. Nikolajchenko O.V. Pravovoj status pomoshchnika sud'i v svete osushchestvleniya pravosudiya tol'ko sudom [Elektronnyj resurs]. - //URL: https://cyberleninka.ru. (data obrashcheniya: 11.01.2021)
20. Federal'nyj zakon «Ob advokatskoj deyatel'nosti i advokature v Rossijskoj Federacii» ot 31.05.2002 № 63-FZ (poslednyaya redakciya) [Elektronnyj resurs]. - // URL: http://www.consultant.ru. (data obrashcheniya: 11.01.2021)
21. Marysheva N.I. Semejnye otnosheniya s uchastie inostrancev: pravovoe regulirovanie v Rossii. M., 2007.
РЯБЧЕНКО АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ - доктор исторических наук, профессор, доцент кафедры теории и истории государства и права Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т.Трубилина (ag.ryabchenko@gmail.com) БЕДЖАШЕВ АСЛАН РУСЛАНОВИЧ - магистрант, Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина (aslan.bedzhashev@yandex.ru)
RYABCHENKO, ALEXANDER G. - Doctor of History, Professor, Associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law of the Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin.
BEDZHASHEV, ASLAN R. - Master's degree student, Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin.
УДК 347.62 DOI: 10.24412/2411-2275-2021-1-140-143
АБЕСАЛАШВИЛИ М.З., ТУТАРИЩЕВА С.М., БАГОВА И.Р. ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО ТОЛКОВАНИЯ БРАЧНОГО ВОЗРАСТА И ВОЗРАСТА СЕКСУАЛЬНОГО СОГЛАСИЯ В СЕМЕЙНОМ ПРАВЕ
Ключевые слова: возраст сексуального согласия, физиологическое и психологическое взросление, половая зрелость, брачный возраст.
Авторы акцентируют внимание на отсутствии формального определения понятия «возраст сексуального согласия». Отмечено, что в законодательных актах не имеется чёткого обозначения данного возраста, вследствие чего возникают противоречия, связанные с установлением и наступлением момента точного физиологического и психологического взросления личности. Существует проблема, которая связана с неопределенностью брачного возраста в Семейном кодексе Российской Федерации. По общему правилу, брачный возраст установлен в 18 лет, но в положении о минимальном брачном возрасте срабатывает ситуационная норма: субъектам региональной власти законодательно разрешено снижать брачный возраст, при этом нет конкретного обозначения пределов его снижения (14, 15, 16 лет). В связи с этим, нет чёткой регламентации возраста согласия (16 лет), который закреплён в международных документах. В статье сделан вывод о том, что брачный возраст и возраст сексуального согласия связаны с этническими, социальными, биологическими и географическими особенностями половой зрелости индивидуума. Возраст сексуального согласия необходимо рассматривать в соотношении с брачным возрастом. Это связано с отсутствием в законодательстве конкретных возрастных обозначений половой зрелости субъектов сексуальных взаимоотношений.
ABESALASHVILI, M.Z., TUTARISHCHEVA, S.M., BAGOVA, I.R. PROBLEMS OF LEGAL INTERPRETATION OF THE AGE OF MARRIAGE AND THE AGE OF SEXUAL CONSENT IN FAMILY LAW
Key words: age of sexual consent, physiological and psychological maturation, puberty, marriage age.
Attention is focused on the absence of a formal definition of the term of "age of sexual consent". It is noted, that in legislative sources there is no clear designation of this age, as a result of which there are contradictions associated with the establishment and onset of the exact physiological and psychological maturation of the individual. There is a problem related to the uncertainty of the age of marriage in the Family Code of the Russian Federation. As a general rule, the marriage age is set at 18, but the situational rule works in the position of minimum age for marriage: subjects regional authorities authorized by law to lower the age of marriage, there is no specific designation of the limits of its decline (14, 15, 16). In this regard, there is no clear regulation of the age of consent (16 years), which is fixed in international documents. In the article concludes that the age of marriage and the age of sexual consent is related to the ethnic, social, biological and geographical
