CC BY
0
Atomic facts, atomic propositions and the principle of verification in the methodology of logical positivism
Vorobev Dmitry Valerievich, DSc of Philological sciences, Professor, Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod, Nizhny Novgorod
Shmeleva Natalia Vladimirovna, PhD of Philological sciences, Associate Professor, Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University (Minin University), Nizhny Novgorod
The point of view corresponding to which, the atomic fact is the elementary sensory perception which else can be stated somehow by means of simple (attributive or relational) judgments is researched. At the same time the atomic fact, is considered as an indivisible portion of sensory perception, in that sense, something, on what it will be divided – in general in any way it is impossible to express. The atomic offer is considered as the elementary judgment, by means of which can be expressed the atomic fact. The importance of the researched concepts is caused by that they, from the point of view of logical positivists, are the cornerstone of verification method. The method of verification is method of check of the general theoretical provisions reduced by means of deduction to atomic offers on their reliability and, thus, scientific character.
Keywords: atomic propositions; atomic facts; attributive judgment; empirical observation; verification.
Цитировать: Воробьев Д.В., Шмелева Н.В. Атомарные факты, атомарные предложения и принцип верификации в методологии логического позитивизма // KANT. – 2023. – №3(48). – С. 112-116. EDN: HPYNRW. DOI: 10.24923/2222-243X.2023-48.18
Воробьев Дмитрий Валерьевич, доктор философских наук, профессор, кафедра Философии, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород
Шмелева Наталья Владимировна, кандидат филологических наук, доцент, кафедра Философии и общественных наук, Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина (Мининский университет), Нижний Новгород
Рассматривается точка зрения, согласно которой атомарный факт представляется как простейшее чувственное восприятие, которое еще можно как-то высказать посредством простых (атрибутивных или реляционных) суждений. В то же время атомарный факт рассматривается как неделимая порция чувственных восприятий в том самом смысле, что то, на что она будет поделена, вообще никак нельзя выразить. В свою очередь, атомарное предложение рассматривается как простейшее суждение, посредством которого еще можно выразить атомарный факт. Значимость рассматриваемых понятий обусловлена, прежде всего, тем, что они, с точки зрения логических позитивистов, лежат в основе верификации как метода проверки общих теоретических положений (знаний), сведенных посредством дедукции к атомарным предложениям, на их достоверность и, таким образом, научность.
Ключевые слова: атомарные предложения; атомарные факты; атрибутивное суждение; эмпирическое наблюдение; верификация.
УДК 1(091)
5.7.2
Воробьев Д.В., Шмелева Н.В.
Атомарные факты, атомарные предложения и принцип верификации в методологии логического позитивизма
Обзор современной отечественной и зарубежной литературы приводит нас к выводу, что наиболее употребляемое и потому чаще всего встречаемое определение логического позитивизма говорит о том, что, согласно этой концепции, мир наших чувственных восприятий всегда можно представить как совокупность эмпирически наблюдаемых фактов, которые всегда могут быть нами выражены в элементарных предложениях [7, 74] – в так называемых атомарных или протокольных предложениях [9, 519]. То есть именно факты служат предметами приложения атомарных суждений [8, 32], предметами их выражения.
Но что следует понимать под термином «факт»? Факт – это что? Понятно, что если мы говорим о мире эмпирических фактов, то факт в данном случае – это то, из чего этот мир состоит. Очень часто в своей повседневной обыденной жизни мы говорим, что «факты – это упрямая вещь», что «факты никогда не врут». Что «никуда против них не пойдешь, против фактов». И что «факты всегда говорят сами за себя». Но что это значит? Что означает, что факты не врут? Можно при этом сказать, что под фактами следует понимать то простейшее чувственное восприятие, которое (в силу ее простоты) можно трактовать только так и никак иначе. Здесь сразу же хочется сделать акцент на слово «простейшие». Они должны быть именно простейшими, поскольку сложные восприятия привносят некую сложность в само их понимание, создавая тем самым возможность трактовать их по-разному. Возможность трактовать в различном их понимании. Словом, чем проще, тем лучше.
Все более-менее сложные восприятия никогда не исключают такую возможность. И совсем другое дело, если, к примеру, я вижу красную тонкую линию, начертанную карандашом, а затем говорю: «это есть тонкая линия». Таким образом, я вкладываю в это явление какое-то конкретное и единственное содержание. Понимать это как-то иначе и говорить, что эта линия толстая или, к примеру, зеленая я не могу. Другой пример – вы срываете яблоко и откусываете его, вам становится сладко. То, что вам сладко – это есть факт, который следует понимать только так и никак иначе и в который следует вкладывать только одно содержание. Если вам сладко, вы же не будете утверждать, что вам горько (если вы, разумеется, не патологический врун). Так вот, сладкость спелого яблока и тонкость линии – это и есть те простейшие и элементарные чувственные восприятия, которые можно понимать только так, а не как-то иначе, и которые, таким образом, подпадают под категорию факта.
Еще один термин, который часто используют сторонники логического позитивизма – термин «атомарные факты» [2, 36]. Но что это значит? И чем они, атомарные факты, отличаются от фактов вообще? Сам термин «атомарные факты» уже говорит нам о том, что речь здесь идет о самом простейшем. О тех минимальных и неделимых порциях, из которых и состоят наши чувственные восприятия. Сторонники логического позитивизма говорят о том, что атомарный факт – это то самое малое в мире эмпирически наблюдаемых нами фактов, та самая минимальная его порция, которую еще как-то можно выразить посредством простого суждения. Или, другими словами, в форме атрибутивного суждения.
Отсюда становится ясно, почему минимальная и неделимая порция, которую представляет собой атомарный факт, всегда неделима. Она неделима не в том самом смысле, что ее вообще нельзя поделить. Поделить ее, конечно же, можно (поделить, разумеется, мысленно, речь ведь не идет о ее физическом делении). Она неделима в том самом смысле, что то, на что она будет поделена, это «что-то» уже нельзя будет выразить в простейшем суждении. Но следует ли из этого то, что то, на что она будет поделена, вообще никак нельзя выразить? Наш здравый смысл говорит нам о том, что каждую часть такой минимальной и неделимой порции, полученную в ходе такого деления, всегда можно выразить. Ее можно выразить каким-то абстрактным понятием. Словом, их, эти части, всегда можно выразить, но уже не через посредство простого суждения, а лишь посредством тех самых абстрактных понятий, из которых эти суждения и состоят. Но так ли это?
Рассмотрим довольно банальный пример, который описывает стандартную ситуацию и в котором ставится цель проверить на соответствие с наблюдаемыми нами фактами довольно-таки простое суждение. А именно: «температура в комнате равна 14°С». И хотя такое суждение не подпадает под категорию простого атрибутивного суждения, оно является тем, что мы называем «простейшим суждением». То, что такое суждение относится к классу простейших, следует в силу хотя бы того обстоятельства, что его нельзя разложить на ряд других простейших суждений. Его можно лишь разложить на ряд абстрактных понятий. Таких как: «комната», «температура», «равно», «14°С». Ни у кого, разумеется, не вызывает сомнения и то, что предметом такого суждения или, точнее сказать, предметом его приложения, является единичный факт, который следует понимать только так, а не как-то иначе. Если мы войдем сейчас в эту комнату и там увидим термометр, столбик которого показывает нам отметку в 14 градусов, у нас никогда не возникнет желания понимать это как-то иначе и говорить, что столбик находится на отметке 10, 16, 17, или вообще нигде, никогда и никак не находится.
Теперь попробуем мысленно разделить этот факт на ряд его составляющих компонентов. Наш здравый смысл говорит о том, что каждому из таких элементов должно соответствовать, по крайней мере, хотя бы одно из тех указанных выше понятий, которые в своем сочетании образуют суждение: «температура в комнате равна 14°С». Одному элементу должно соответствовать понятие «комната», другому – «равно», третьему – «градусы». Но так ли это?
При более пристальном и внимательном рассмотрении становится очевидным, что большинство из таких элементов просто не существуют в реальности. В реальности эмпирически наблюдаемых фактов не существует объектов, которые могли бы стать предметами приложения таких понятий, как: «температура», «градусы» или «равно». Но не лучше дела обстоят и с оставшимися элементами. И хотя реальность существования таких других элементов не вызывает сомнений, реальность их отношений с указанными ранее понятиями, как говорится, стоит под вопросом. При более тщательном рассмотрении становится очевидным, что ни один из таких элементов не соответствует, в частности, ни одному из рассмотренных выше понятий. Равно как и ни одному из абстрактных понятий вообще.
Почему? А все очень просто. Потому, что в реальности эмпирических фактов нет таких единичных фактов, которые можно было бы выразить через понятия «комната», «четырнадцать». Ведь, как известно, предметами приложения понятий служат не единичные факты – за редким разве что исключением, когда речь идет о, так называемых, единичных понятиях – а их классы и множества. Либо же отношения между этими классами. И что получается? Если понятие «комната» как-то еще соотносится с реалиями нашей действительности через конкретный класс единичных и эмпирически наблюдаемых фактов (через класс, закрепленный за этим понятием в виде его денотата-объема-значения), то понятия «температура» и «градусы» явно не обладают подобной возможностью. В реальности эмпирических фактов просто не существует таких объектов: ни в виде классов, ни в виде конкретных и единичных фактов, которым бы соответствовали эти понятия.
Итак, что мы имеем? А имеем мы то, что нас вряд ли может обрадовать. Как только мы разбиваем атомарный факт на ряд его составляющих элементов, то вдруг обнаруживаем, что какая-то часть составляющих попросту не существует реально. Другая же часть таких составляющих элементов обладает реальным существованием. Они существуют в качестве единичных и эмпирически наблюдаемых фактов, но при этом не могут быть выражены. Причем, не только посредством суждений, но даже посредством абстрактных понятий. И это все происходит на том простом основании, что единичные факты не могут служить предметами приложения абстрактных понятий. Предметами их приложения могут быть только их классы и множества (за редким опять-таки исключением). Единичные факты, как говорится, не могут быть наименованы [1, 175]. Наименованы могут быть только их классы и множества.
Таким образом, в указанное ранее определение атомарного факта можно внести коррективу. К примеру, сказать, что минимальная и неделимая порция этого мира, которую представляет собой атомарный факт, неделима не в том самом смысле или, точнее сказать, не только лишь в том самом смысле, что то, на что она будет поделена, уже нельзя будет выразить простым (атрибутивным) суждением. Она неделима в том самом смысле, что то, на что она будет поделена, вообще нельзя выразить. Ее нельзя будет выразить не только через посредство простого суждения, но и через посредство простого понятия.
Итак, атомарный факт – это есть то самое малое в мире эмпирически наблюдаемых нами фактов, та самая минимальная его порция, которую как-то еще можно выразить посредством простейшего (атомарного) суждения (того самого суждения, которое уже нельзя разбить на ряд составляющих его суждений). Из этого определения следует, в частности, то, что атомарные суждения выводятся из атомарных фактов, а атомарные факты, таким образом, служат предметами их приложения и, как уже было указано только что, выражаются через эти суждения.
Выступающие в качестве минимальных и неделимых порций нашего языка атомарные суждения с применением логических связок или, другими словами, пропозициональных союзов, можно складывать в более сложные предложения. В так называемые, молекулярные предложения. А из молекулярных суждений – путем опять же их объединения с помощью этих же связок – образовывать более сложные предложения. Все выше перечисленные типы предложений: и атомарные, и молекулярные, и более общие предложения образуют в своей совокупности эмпирический уровень знания, эмпирический базис всякой теории, поскольку считается, что все они выводимы из эмпирически наблюдаемых фактов. Одни – непосредственно, как это видно в случае с атомарными предложениями. Другие – молекулярные и более общие предложения – уже опосредованно.
Далее, кроме уровня эмпирического, существует еще теоретический уровень знания. Принято полагать, что теоретический уровень знания выводится из эмпирического. Но каким образом? Ведь принцип обычной мозаики, предполагающий построение более сложной конструкции из самых простых элементов, здесь уже не подходит. Соединяя простейшие предложения, выведенные эмпирически, в более сложные с помощью пропозициональных союзов, мы никогда не вырвемся из плоскости эмпирического уровня знаний.
И здесь, с точки зрения логических позитивистов, в силу вступает индукция. Как известно, индукция – это движение от частного к общему. Это процесс выведения из целого ряда частных суждений, выступающих в роли исходных посылок, более общего заключения. Что касается частных посылок, то на самом первом этапе осуществления неполной индукции (а речь идет исключительно о неполной индукции), как правило, в качестве них выступают именно атомарные или молекулярные суждения, то есть те самые суждения, которые в своем сочетании образуют эмпирический уровень знаний. Далее, эти общие заключения, которые мы получили на самых первых этапах неполной индукции, можно использовать в форме исходных посылок для выведения из них более общих суждений в ходе осуществления последующего этапа неполной индукции, которые можно использовать для выведения более общих суждений в ходе осуществления последующего этапа индукции. Наконец наступит тот самый момент, когда мы достигнем теоретического уровня знаний, который будет представлять собой совокупность предельно общих суждений, достигнутых в ходе осуществления нескольких последовательно осуществляемых этапов неполной индукции.
Итак, любая теория, по крайней мере, в своем идеале должна всегда обладать эмпирическим и теоретическим уровнем знаний. И вот тут возникает резонный вопрос. Ну, хорошо. С эмпирическим уровнем всякого знания, в плане его достоверности, все, кажется, ясно. То, что мы полагаем под эмпирическим знанием – полностью достоверно, поскольку выводится из эмпирически наблюдаемых фактов. А что нам следует делать с теоретическим уровнем знания в плане опять же его достоверности? С одной стороны, абсолютно понятно, что для проверки на достоверность его следует как-то соотнести с нашими эмпирическими наблюдениями. Но, с другой стороны, опять возникает вопрос: а для чего это следует делать? Для чего нужна эта проверка на достоверность?
Как уже было указанно выше, принято полагать, что теоретический уровень знания выводится из эмпирического, и что выводится он посредством неполной индукции, которая носит вероятностный характер [5, 288]. Так, заключение «все яблоки с этого дерева сладкие», сделанное из двух десятков единичных суждений, выведенных, в свою очередь, из двух десятков единичных эмпирических наблюдений в форме двух десятков яблок, сорванных с конкретного дерева и опробованных, конечно, не может быть полностью достоверным [4, 33], поскольку может легко оказаться и так, что 21-е или, скажем, 24-е яблоко этого множества окажется кислым [3, 135]. Совершенно понятно, что в ходе осуществления каждого последующего этапа неполной индукции вероятность того, что мы будем иметь недостоверное заключение, будет только увеличиваться [6, 302]. А когда мы достигнем теоретического уровня знаний – стремительно возрастет. И это, кстати сказать, дает нам ответ на вопрос: почему возникает потребность проверить на достоверность, так называемый, теоретический уровень знания. Итак, с одной стороны, вроде бы абсолютно понятно, что для проверки на достоверность его следует как-то соотнести с нашими эмпирическими наблюдениями. Но как это сделать?
Логические позитивисты говорят нам о том, что это сделать, в принципе, можно путем сведения теоретического знания к знанию эмпирическому, которое можно осуществить путем обратного действия. В самом деле, если теоретический уровень возникает путем его выведения из эмпирических знаний посредством неполной индукции, то почему бы не осуществить обратного действия? Не восстановить всю последовательность событий в обратном порядке. Почему бы, как говорится, не «отмотать» все обратно? Не провести обратного действия и, таким образом, не вернуться к исходным позициям, что лежат в плоскости эмпирических знаний? Это и будет сведением уровня теоретических знаний к уровню эмпирическому. При этом должно использовать метод, который предполагал бы обратное действие. Предполагал бы движение не от частного к общему (как это предполагает индукция), а от общего к частному. То есть использовать метод дедукции, осуществить последовательно несколько этапов дедукции и в ходе такого последовательного осуществления вывести единичные следствия с тем, чтобы столкнуть их с эмпирически наблюдаемыми (атомарными) фактами на предмет их проверки на соответствие этим фактам. А затем посмотреть, каким образом эти суждения соотносятся с атомарными фактами. И вообще, соотносятся ли? Это и будет проверкой на соответствие с нашими эмпирическими наблюдениями. Такой метод проверки теоретических знаний (в плане опять же их достоверности) стал называться верификацией. Или принципом верификации (от лат. verificatio – доказательство, подтверждение).
В заключение должно сказать, что, если такие суждения полностью подтверждаются, оказываются верифицированными, то есть проходят проверку на их соответствие и, таким образом, полностью соответствуют эмпирически наблюдаемым фактам, то эта теория может считаться выдержавшей проверку на достоверность, и у нас нет никаких оснований отказываться от нее [8, 29]. И чем больше таких единичных суждений найдет свое подтверждение и будет полностью соответствовать эмпирически наблюдаемым фактам, тем больше такая теория окажется достоверной. И тем больше она будет считаться научной. Как мы здесь видим, научность теории у логических позитивистов напрямую зависит от ее достоверности.
Литература:
1. Витгенштейн Л. Дневники 1914 – 1916 гг. – М.: Канон, 2009. – 400 с.
2. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.: Канон, 2011. – 288 с.
3. Воробьев Д.В., Шмелева Н.В. К вопросу об элиминативной индукции в методологии Френсиса Бэкона // KANT. - 2023. – №1 (46). – С. 134-138.
4. Клайн М. Математика: утрата определенности. – М.: РИМИС, 2007. – 640 с.
5. Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки. – М.: Академический проспект, 2008. – 475 c.
6. Мах Э. Познание и заблуждение. – М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2012. – 456 c.
7. Поппер К. Предположение и опровержения. – М.: АСТ, 2004. – 638 с.
8. Поппер К. Логика научного исследования. – М.: АСТ, 2010. – 565 с.
9. Юлов В.Ф. История и философия науки: учебное пособие. – Киров, 2007. – 579 с.
