CC BY
51
АСПЕКТЫ НОМИНАЦИИ ДИКИХ И ТРАВОЯДНЫХ ЖИВОТНЫХ В МОНГОЛЬСКИХ ЯЗЫКАХ (на примере лексем с корневой фонемой [г])
®2010 Сундуева Е.В.
Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств
В статье рассмотрены названия двух групп животных (плотоядных и травоядных), образованные от корней с дрожащим сонантом [г]. Исследование показало, что в названиях первой группы номинация происходила на основе образа оскаленных зубов, в названиях второй - на основе торчащих рогов животных.
The article deals with the names of two animal groups (carnivorous and herbivorous) with the tremulous sonant [r] in their roots. The analysis shows that nomination of the first group of words is based on the image of bared teeth, while of the second one on the base of the sticking out horns.
Ключевые слова: восприятие, звукоподражание, образ, синестезия.
Keywords: perception, onomatopoeia, image, synesthesia.
Известно, что животные делятся на три класса: плотоядные (лат. Carnivore), питающиеся
преимущественно мясом;
травоядные (Herbivore), питающиеся в основном растительной пищей, и всеядные (Omnivore),
употребляющие в еду и то, и другое. По стратегии питания плотоядных животных можно также условно разбить на два класса - хищников и падальщиков, которые, однако, не относятся к взаимоисключающим видам. Плотоядные животные, как хищники, так и падальщики, в монгольских языках обозначаются лексемой п.-мо. ariyatan, мо. араатан, бур. араатан, калм. аратн, ойр. араатан, которая образована с помощью
собирательного суффикса -тан от араа и буквально переводится как ‘имеющие клыки, клыкастые’. Как видно, корень *аг образует название именно того вида зубов конусовидной формы, на основе которого произошел перенос из слуховой модальности в зрительную:
ар-р! —► аркирах ‘рычать’ —► арзайх ‘оскалить зубы, кпыки’ —► араа ‘клык’.
П.-мо. агау-а, мо. араа, бур. араан, калм. аран, ойр. араан, орд. ага, даг. ага, бао. агэ, ж.-уйг. ага, монг. ага ‘коренной зуб, клык; шестерня’ находит параллели в других алтайских языках. Ср. «Птунг. (х)ар ‘росток, клык; зубец инструмента; название цветка (лютик, пострел)’, Птюрк. АНд ‘клык’» [10. С. 315-316]. С данной лексемой фонетически и семантически сопоставимо п.-мо. уагапду-а, мо. гаранга ‘лишние зубы (у жеребят)’.
Следует отметить, что значение большого количества корней с дрожащим сонантом [г] соотносится с референтом ‘клыки; зубы’: п.-мо. а$ауаг, мо. арзгар, бур. арзагар, калм. арз/7р, ойр. арзаЛар ‘оскаленный’; п.-мо. огзиуиг, мо. орсгор ‘выдающийся вперед, торчащий; кривой (о зубах)’; п.-мо. ¡г/ауаг, мо. ярзгар, бур. ирзагар / фЛагар, калм. ирз/7р ‘оскаленный (о зубах)’. В тюркских языках ырщай -‘осклабиться; выступать; улыбаться’ рассматривается Э. В. Севортяном как
производный глагол, образованный с помощью словообразовательного аффикса -щай от основы *ыр ~ *ар в образно-подражательном значении. Эти основы являются, по утверждению автора, общими для тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков. В последних отмечаются следующие формы: эвенк. Ирзарга -‘скалить зубы (о собаке)’, нан. ирза-ирза бй - ‘лязг зубов волка’ [6. С. 664]. Лексемы данного семантического поля также образуются от корней с согласными в ауспауте: п.-мо. mar/ayi-, мо. марзай-, бур. марзай-/ мирзай-, ойр. марзаа- ‘осклабиться; показывать белые зубы; улыбаться’; п.-мо. dorsuyur, мо. дорсгор ‘выдавшийся вперед, наружу (о зубах)’; бур. биртагар ‘гримасничающий’, мирмайха
‘искажаться (о лице)’. Фонетический состав корней *birbl mirm позволяет точно восстановить форму губ в момент произнесения билабиальных фонем [Ь], [т] с переходом на узкий гласный [i] и через дрожание кончика языка обратно. Ср. корень *mim в англ. mimic, нем. mimisch, чеш. mimicky, эст. miimiiine ‘мимический’, восходящих к греч. mimikos ‘подражательный’.
Рассмотрим наименования диких плотоядных животных, названных по признаку ‘острый, торчащий (о зубах)’. Следует отметить, что в данных лексемах наиболее близка связь между звукоподражанием (рык, рычание) и образом: п.-мо. arsian, мо. арслан, бур. арсалан, калм. арслц, ойр. арсалац ‘лев’. Доказывая факт заимствования лексемы
монгольскими языками из тюркских, Э. В. Севортян объясняет этимологию следующим образом: «арслан -
название носителя процесса, образованное афф. -лан от арс -подражания рычанию диких зверей, лаю» [6. С. 178]. А. В. Дыбо, считая сомнительной производность от ars-‘скалить зубы’, допускает
возможность производности от arsai ‘рыжий’ [2. С. 158]. П.-мо. ersieng, мо. эрслэн ‘львица’, по всей вероятности, образовано с помощью
фонетического способа
словообразования от арслан ‘лев’.
Лексема, номинирующая тигра, в монгольских языках выражается с помощью корней типа C+V+C и
C+V+C+C: п.-мо. bars, мо. бар(с), бур. бар, калм. барс, ойр. бар(с) ‘тигр, барс’. Также, как и арслан, она через образ ‘оскаленный’ восходит к ономатопу (б)ар-р! (о рычании). В тюркских языках барс в разных фонетических вариациях
встречается в значениях ‘тигр; барс; пантера, леопард; рысь; лев; ягуар; хищное животное’. Большинство алтаистов склоняется к мысли, что это слово заимствовано из персидского языка: pars ‘леопард; барс, пантера’ [7. С. 69]. А. В. Дыбо относит термин к числу «бродячих слов» [2. С. 157].
В лексеме п.-мо. barmadai, мо. бармаадай ‘питон тигровый’, по всей видимости, имела место вторичная номинация от барс ‘тигр’, обусловленная окраской этой змеи, схожей с окраской тигра. Замена ауслаутного глухого щелевого согласного [s] на носовой сонант [т] (*bars/ barm), вероятно, связана с необходимостью «смягчить» основу, номинирующую уже не хищное животное с острыми зубами, а гибкую, извивающуюся змею.
К данному семантическому полю логически следует отнести п.-мо. irbis, мо. ирвэс ‘леопард; барс; пантера; пума’, исходя из признака *irb ‘недовольно сморщившийся (о лице)’, *i(j ‘оскаленный (о зубах)’. Однако не менее вероятной представляется точка зрения Т. А. Бертагаева, считавшего, что «ирвис ‘сибирский барс’ происходит от глагола ирбэхэ ‘мельтешить, мелькать, быстро двигаться’» [1. С. 177]. А. В. Дыбо склоняется к точке зрения Дж. Клосона о том, что формы современных тюркских языков типа irbiz/ irbis ‘пантера, леопард’ являются «обратными заимствованиями из монгольского. Современные формы типа iibirs <...> следствие контаминации irbis и Jo:i-bars» [2. С. 156-157].
П.-мо. kirsa, мо. хярс, калм. кирс, орд. girsa ‘корсак; серая степная лисица’. Лексема царсац ~ царсац в тюркских языках имеет следующие значения: ‘степная лисица; общее название для рыскающих зверей: волка, лисицы и т.д.; шакал; песец и др.’. М. Рясянен полагал, что тюрк.
царсац, мон. kirsa и ма. kirsa восходят к единой праформе. Дж. Клосон относил мон. kirsa к ранним заимствованиям из тюркского. В т,-ма. языках отмечены: эвенк, кирса, кырса ‘песец, ласка’, эвен, кырса ‘песец’, возводимые к як. цырса
‘песец’, которое, в свою очередь, рассматривается как монголизм. Ороч, yçaca, ма. кирса ‘корсак’, уд. Kahu, нан. yçapcâ ‘куница’ сближаются как закономерные соответствия с мо. кирса и тюрк, царсац. Общий корневой элемент царе так и не объяснен [8. С. 313-314].
Допуская то, что названия рассмотренных выше хищных зверей через посредство образных корней восходят к ономатопам (arsian < аг-kira-, bars < bar-kira-), то логичным кажется возведение названий более мелких рыскающих хищников к
звукосимволическому корню *kirs ‘оскаленный’ (ср. *ars), возникшему на базе звукоподражания: ср. бур. хир-хир хусаха ‘лаять хир-хир’. На
определенном этапе развития языков корень *kirs также стал ассоциироваться с зубами мелких хищников. Вокалическая огласовка корней *аг/ bar и */г/ kir подтверждает выявленную Л. Д. Шагдаровым тенденцию «обозначать словами с гласными твердого ряда более
значительное, большое по размеру, а словами мягкого ряда - слабое, малое» [4. С. 112].
Тюркское название другого хищного животного syrtian ‘гиена’, не имеющее аналога в монгольских языках, А. В. Дыбо склонна возвести к основе syrt ‘щетина на спине’. Выделяя словообразовательный аффикс -Ian в arsian, syrtian и kaplan ‘большой хищник семейства кошачьих’, автор отмечает, что эти слова обладают затемненной производящей основой, относятся к раннеобщетюркским и «производят впечатление более поздних, возможно, табуистических
наименований, словообразовательно затемненных в силу
морфологической перестройки» [2. С. 158-159]. В монгольских языках корень *sert придает производным следующие признаки: п.-мо. serteger, мо. сэртгэр, бур. Ьэртэгэр, калм.
сертхр, ойр. сертегер
‘выступающий, торчащий;
оттопыренный (например, об ушах)’. Ср. п.-мо. ве^епд, мо. сэртэн ‘стоячий; позвоночный отросток’; тюрк, вуй ‘щетина на спине’ < ‘нечто жесткое, торчащее’. На холке гиен действительно растет редкая грива, по которой могло быть названо животное. Хотя если придерживаться тенденции в номинации хищных животных, можно предположить, что эта категория падальщиков также могла быть названа по оскаленным зубам.
Перейдем к рассмотрению
названий диких и домашних травоядных животных. Класс
травоядных в монгольских языках обозначается лексемой п.-мо.
дбшде/ел, мо. гврввтвн
‘травоядные’, которая в паре с араатан ‘плотоядные’ образует сложное слово с собирательным значением араатан гврввтвн ‘звери’. Подобное использование лексемы существенно для
выявления мотивирующего признака корня *дог. В контексте нашего исследования можно предположить, что корень *дбг, передавая значение ‘нечто торчащее’, номинировал рога травоядных животных: антилопы,
козы, косули и др. Если ariyatan означает ‘обладающие клыками’, то дбшде/ел можно интерпретировать как ‘обладающие рогами’.
П.-мо. догйдезйп, мо. гврвве, мог. дог[а]зип, даг. дигёз, дигёзе, ж.-уйг. договэп, монгор. когоэз означает общее и частное, причем развитие семантики, по всей видимости, шло от частного к общему: ‘звери, зверье; дикое животное (преимущественно травоядное); антилопа’. В бур. гурвв1пэн ‘дикая коза, косуля’, калм. гврэсн ‘антилопа-сайгак’ номинирует только частное, в то время как ойр. гврээсен - только общее ‘дикий зверь, дикое животное’.
Фонетический вариант *диг дал бур. гуран, калм. ¡пуран ‘гуран, самец косули (в период, когда у него опадают рога)’.
В Алтайском словаре Пмонг. *дбгйуе сопоставляется с Пкор. когап! ‘олень, лось’. В связи с предложенной нами этимологией мо.
görügesün менее вероятной кажется предложенная авторами связь с Птунг. *дигта-1 дигпа - ‘заяц; белка; горностай’ [10. С. 574].
Встречаются также следующие лексемы, номинирующие антилопу: п.-мо. jür, мо. зур, калм. зур, ойр. зур ‘дикая коза, косуля’, бур. зурэ(н) ‘сайга, антилопа’; п.-мо. sürsü, мо. сурс ‘длиннохвостая антилопа (на вид похожая на собаку)’; п.-мо. огипдуи, мо. оронго, бур. оронго ‘вид антилопы’. Оформление последнего названия специфическим аффиксом -пдуи позволяет выделить корень *ог, от которого образовано п.-мо. оги, мо. ор, бур. оро ‘северный олень’. Ср. «Птунг. *огап ‘олень’, Птюрк. *огда ‘самка или детеныш марала’» [10. С. 1063].
Аффриката [)] представлена в анлауте следующих названий обозначений оленя: п.-мо. Jari, мо. зарь, бур. зари ‘кастрированный северный олень (старше четырех лет)’; п.-мо. Joryul, мо. зоргол ‘однолетний олень; лосенок; гривастый баран’, бур. зоргол ‘годовалый изюбр’. «Птунг. *пагди -‘молодой лось’, Пмонг. Jorgul и Птюрк. *jargun ‘вид дикого четвероногого’ образуют западную изоглоссу» [10. С. 1006].
Корни *arql егк/ derkl serk дали следующие наименования диких животных: п-.мо. aryali, мо. аргали, бур. аргали, калм. аріїл, ойр. арЬаль! apha, орд. argali ‘самка архара, горного барана; архар, горный баран, дикий баран’; п.-мо. ergel, мо. эргэл ‘дикий горный баран’; п.-мо. dergel, мо. дэргэл ‘высокогорный тур’ также названы по торчащим рогам. Ср. п.-мо. derleyikü, мо. дэрлийх ‘торчать на высоте’. На связь между тюрк, арцар ‘архар’ и мо. аргали, ма. aryali указывал А. М. Щербак [5. С. 117]. Кирг., каз., ккалп., алт. арцар Э. В. Севортян определяет как глагольное имя на -р со значением названия признака от арца-. ср. кирг. подр. глагол арцай - ‘торчать во все стороны’ (о рогах животного) [6. С. 176].
Авторы Алтайского словаря на основе значения ‘самка архара’ сопоставляют пмонг. *(h)argali с птунг. *оги-п ‘невестка (жена сына)’,
птюрк. *urag - ‘самка’, отмечая главным образом тюркско-тунгусский характер изоглоссы: «Если мо. argali имеет к ней отношение, то тюрк. *агкаг ‘горный баран’ можно считать древним монгольским
заимствованием, что, впрочем, сомнительно» Связь мо. argali с *агауа ‘кпык’ (Аникин 94) считают
народной этимологией [10. С. 1503].
П.-мо. serke, мо. сэрх, бур. hэрхэ, калм. серк, ойр. серке ‘кастрированный козел’. Тюрк, серк ‘козел’ Г. Ф. Благова считает
несомненным монголизмом, хотя А. М. Щербак предполагает, что наименования многих домашних животных, в том числе козы/ козла, могли быть тюркскими, поскольку они стали известны монголам через тюрок, и выделяет в качестве
производящей глагольную основу арик - ‘облегчиться, ослабеть’. По мнению Г. Ф. Благовой, наиболее
корректной выглядит версия А. Н. Кононова, раскладывающего сэрка на сэр ~ эр ‘самец’ и -ка (уменьшительный аффикс) [9. С. 263]. Однако указание на форму рогов животного четко прослеживается у производных твердорядного варианта *sar. в п.-мо. sarayi-, мо. сарай -‘торчать как вилы или рога’; бур. Ьарагар ‘растопыренный; широко расставленные, раздвинутые (о рогах); распростертый (о крыльях)’.
П.-мо. irge, мо. ирэг, бур. эрье, калм. ирг, ойр. ирге ‘кастрированный взрослый баран, валух’ имеет тюркские параллели: тур. диал. ирк, кбал., кир., алт. ирик, тув. ирт ‘холощеный баран; четырехлетняя овца’ [6. С. 377], а также заимствована в т.-ма.: сол. иргэ ‘кастрированный баран’, ма. иргэ ‘кастрированный’ [3. С. 326].
В основе номинации п.-мо. $аг, п.-мо. шар, бур. cap, калм. цар, ойр. цар ‘вол, кастрированный бык’; п.-мо. sarlay, мо. сарлаг, бур. Ьарлаг, калм. сарлг ‘сарлык, як’ также лежит признак ‘с торчащими рогами’. Ср. также п.-мо. erslig, мо. эрслэг ‘единорог желтый’, п.-мо. seru, мо. сэруу, калм. орції ‘носорог’; п.-мо. urm-а, мо. урам, бур. урам ‘охотничий рог; манок’.
Таким образом,
фоносемантический анализ названий диких хищников, а также диких и домашних травоядных позволил выявить дифференциальный признак
острый, торчащии, выраженный фонемой [г] в корне, в первом случае соотносимый с клыками животных, а во втором - с их рогами.
Примечания
1. Бертагаев Т. А. О монголизмах в русском языке // Studia mongolica. Т. 1 (9). Улан-Батор, 1973. 2. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика: 2-е изд., доп. М. : Наука, 2001. 3. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Т. I. Л. : Наука, 1975. 4. Шагдаров Л. Д. Изобразительные слова в бурятском языке. Улан-Удэ, 1962. 5. Щербак А. И. Названия домашних и диких животных // Историческое развитие лексики тюркских языков. М. : Наука, 1961. 6. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на гласные / авт. сл. статей Э. В. Севортян. М., 1974. 7. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б» / авт. сл. статей Э. В. Севортян. М. : Наука, 1978. 8. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на буквы «К», «fy> / авт. сл. статей Л. С. Левитская, А. В. Дыбо, В. И. Рассадин. М. : Языки русской культуры, 1997. 9. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на буквы «Л», «М», «Н», «П», «С». М. : Восточная литература РАН, 2003. 10. Starostin S„ Dybo A., Mudrak 0. (with assistance of llya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A-К], Part II [L-Z], Part III [Indices], Leiden; Boston: Brill, 2003.
Статья поступила в редакцию 30.05.2010 г.
