CC BY
244
АСИММЕТРИЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ АЗЕРБАЙДЖАНОМ
И ГРУЗИЕЙ
Сергей МИНАСЯН
доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа (Ереван, Армения)
АННОТАЦИЯ
Грузино-азербайджанские отношения — один из ключевых факторов, влияющих на региональную политику и безопасность на Южном Кавказе. Двусторонние отношения Баку и Тбилиси проявляются в самых различных сферах взаимодействия двух стран, особенно в экономической, торговой, в реализации коммуникационных и энергетических проектов. Во многом перекликаются и подходы этих стран к ряду вопросов региональной политики, урегулирования этнополитических конфликтов, вовлеченности внешних акторов. Важным аспектом является вовлечение в двусторонние грузино-азербайд-
жанские отношения третьего участника — Турции, что может даже вызвать появление на Южном Кавказе своеобразного «геополитического треугольника». Вместе с тем пока еще трудно говорить об этих отношениях, как об оформленном и предусматривающем взаимные обязательства полноценном политическом и тем более военно-политическом альянсе. Статья освещает вышеперечисленные и иные аспекты взаимосвязей Грузии и Азербайджана, перспективы их дальнейшего сотрудничества, а также возможные вызовы и проблемы в плане их дальнейшего развития.
КЛЮЧЕВЫЕ Грузия, Азербайджан, Турция, Южный Кавказ, Россия, СЛОВА: региональная безопасность, энергетические проекты,
азербайджано-грузинские отношения, этнополитические конфликты, азербайджанцы Грузии.
\ 4
Введение
Грузино-азербайджанские отношения — один из ключевых факторов, влияющих на региональную политику и проблемы безопасности на Южном Кавказе (ЮК). Они серьезно воздействуют на торговлю энергоресурсами, в том числе на транспортно-транзитную сферу — приоритетную сферу сотрудничества между Баку и Тбилиси — и отражаются на общей ситуации в регионе. В этой связи следует упомянуть прежде всего о нефтепроводах Баку — Супса (БС) и Баку — Тбилиси — Джейхан (БТД), о газопроводе Баку — Тбилиси — Эрзерум (БТЭ) и строящейся железной дороге Карс — Ахалкалаки. Кроме того, планируется транспортировка газа, добытого в рамках второй стадии разработки азербайджанского месторождения Шах-Дениз. В настоящее время, после провала ряда проектов, в том числе «Набукко», наиболее актуальным является строительство газопровода TAP/TANAP.
Сотрудничество облегчается тем, что Азербайджан и Грузия придерживаются примерно одинаковых концептуальных подходов к урегулированию последствий этнополитиче-ских конфликтов 1990-х годов, в результате которых обе страны потеряли контроль над автономными образованиями, входившими в их состав в советский период (в частности, Грузия после «пятидневной войны» августа 2008 г. полностью потеряла контроль над некоторыми регионами — Южной Осетией и Абхазией). В этом вопросе обе страны поддерживают друг друга на площадках международных организаций, что значительно расширяет рамки их взаимодействия.
Серьезное значение для региона имеет также трехсторонний формат сотрудничества, включающий, помимо этих двух стран, еще и Турцию: последняя занимает лидирующие позиции в экономике и торговле Грузии и является важнейшим партнером Азербайджана в военно-политической сфере. При этом и у Грузии, и у Азербайджана сложились непростые отношения с Россией, однако, в отличие от Тбилиси, Баку старается по возможности не обострять отношения с Москвой.
Все указанные факторы существенно влияют на общую динамику азербайджано-грузинских отношений и одновременно высвечивают перспективы их дальнейшего развития, а также формат возможных проблем и ограничений.
Обзор постсоветской динамики отношений
Основы нынешней структуры грузино-азербайджанских отношений были заложены примерно в середине 1990-х годов, когда обе страны, восстанавливаясь после вызванных этнополитическими конфликтами тяжелых потрясений, смогли сконцентрироваться на региональных проблемах. Благоприятным сопутствующим фактором для сближения этих стран явилось, возможно, и то, что их руководители Г. Алиев и Э. Шеварднадзе еще с советских времен очень хорошо знали друг друга и имели достаточно доверительные отношения. Кроме того, их сближал опыт руководства коммунистическими партиями своих республик и членства в Политбюро КПСС. И Э. Шеварднадзе, и Г. Алиеву в руководстве своими странами приходилось сталкиваться с одними и теми же внутриполитическими и социально-экономическими проблемами.
Безусловно, важнейшим фактором развития и укрепления отношений между двумя странами стало начало переговоров по добыче каспийских энергоресурсов и их транспортировке на западный/мировой рынок через территорию Грузии. С учетом данной перспективы не только строились двусторонние отношения, но и определялись во многом схожие под-
ходы Баку и Тбилиси к интеграции на постсоветском пространстве (в том числе военно-политической).
К примеру, обе страны присоединились к СНГ и Договору о коллективной безопасности, а в 1999 году отказались пролонгировать свое участие в ДКБ. С другой стороны, Азербайджан и Грузия были среди учредителей и активных членов ГУАМ, рассматривая участие в этой организации как возможность ослабить зависимость от России.
В марте 1996 года Грузией и Азербайджаном были подписаны два важных документа: договор «Об укреплении дружбы, сотрудничества и взаимной безопасности» и декларация «О мире, безопасности и сотрудничестве в Кавказском регионе».
В конце 1990-х годов начались переговоры по реализации проекта транзита так называемой ранней нефти из Азербайджана (вначале по имеющемуся нефтепроводу Баку — Батуми, а затем по новому нефтепроводу БС).
В 1999 году в рамках «Контракта века», заключенного пятью годами раньше между правительством Азербайджана и международным операционным консорциумом нефтяных компаний (AIOC), была достигнута договоренность о строительстве основного нефтепровода БТД; он должен был пройти по территории Грузии и Турции. Строительство, начавшееся в сентябре 2002 года, было закончено летом 2006 года. Тогда же началось строительство газопровода БТЭ, предназначавшегося для поставки газа, добытого в рамках первой стадии разработки газового месторождения Шах-Дениз.
Кроме этого, начиная с 1999 года определенная часть ранней нефти транспортировалась из Азербайджана в морской порт Батуми по железной дороге. Отметим, что в последние годы в этот порт поступает также казахстанская нефть (порядка 3 млн т в год), которая доставляется в Азербайджан танкерами.
После ввода в строй БТД железнодорожный маршрут транспортировки каспийских энергоресурсов, а также нефтепровод БС используются главным образом уже не AIOC, а Государственной нефтяной компанией Азербайджана (SOCAR).
После грузинской «революции роз» в ноябре 2003 года к власти пришло новое правительство во главе с М. Саакашвили. Оно сразу же заняло откровенно прозападную позицию и начало проводить резко антироссийский курс; это обусловило начало нового этапа азербайджано-грузинских отношений во всех сферах.
В свою очередь, новый президент Азербайджана И. Алиев в целом продолжил заложенный отцом внешнеполитический курс, в том числе и в отношении Грузии. В новых реалиях 2000-х годов это также способствовало сохранению определенной преемственности таких грузино-азербайджанских отношений, какими они сложились в ранний постсоветский период.
Взаимоотношения в сфере политики и безопасности
Помимо участия в ГУАМ и согласования позиций в отношениях с западными структурами и государствами, особенно оживившихся в период правления М. Саакашвили (и охладившихся после того, как Азербайджан в мае 2011 г. стал участником Движения неприсоединения и ограничил уровень дальнейшей интеграции с Западом), Азербайджан и Грузия стремятся вовлечь Турцию в свое сотрудничество в сфере внешней политики и безопасности.
Все три страны имеют опыт перманентного взаимодействия на уровне президентов, премьер-министров, министров иностранных дел и т.д., что является одним из важнейших рычагов координации внешнеполитической и экономической активности в регионе. Эта тенденция институционально оформилась к началу 2007 года, когда во время официального визита пре-
зидента Азербайджана И. Алиева в Грузию состоялась трехсторонняя встреча с участием М. Саакашвили и премьер-министра Турции Р. Эрдогана. По ее итогам был принят ряд важных документов, которые и легли в основу трехстороннего сотрудничества в сфере региональной политики.
Дальнейшие договоренности трех стран были отражены в так называемой Трапезундской декларации, принятой в июне 2012 года. Очередная встреча руководителей Азербайджана, Грузии и Турции состоялась в марте 2013 года; ее итогом стало подписание плана трехстороннего сотрудничества на 2013—2015 годы (Trilateral Sectoral Cooperation Action Plan for 2013— 2015)1.
В ходе практически всех такого рода встреч со стороны Грузии и Турции в адрес Азербайджана звучали формальные заверения в готовности содействовать успешному урегулированию нагорно-карабахского конфликта. Важность, которую официальный Баку придает карабахскому фактору, достаточно четко проявилась в конце 2012 года, когда в Грузии пришли к власти новые политические лидеры. Они заявили о возможности восстановления и возобновления работы Абхазской железной дороги (в качестве меры по улучшению отношений между Москвой и Тбилиси), что вызвало весьма негативную реакцию у властей Азербайджана, по-видимому опасавшихся, что это ослабит коммуникационное давление на Армению и тем самым усилит ее позиции в карабахском конфликте.
В соответствии с договоренностями, оформившимися еще в период «активной фазы» существования ГУАМ в конце 1990-х годов, Грузия и Азербайджан стремятся координировать свои позиции в ходе голосований и публичного заявления своих подходов на площадках различного рода международных форумов и организаций (Генеральная Ассамблея ООН, ПАСЕ, ОБСЕ, ОЧЭС и т.д.). При этом особое внимание уделяется урегулированию региональных этнополитических конфликтов и решению внутренних проблем.
Как уже отмечалось, Азербайджан старается воздерживаться от резких высказываний в адрес России; в свою очередь, грузинская сторона придерживается иной точки зрения, что наиболее ярко проявилось в ходе голосований по абхазской проблеме на сессиях ГА ООН.
Военное сотрудничество Азербайджана и Грузии включает две важнейшие составляющие:
1) двусторонние и многосторонние (преимущественно в рамках программ НАТО) тренинги и учения, а также миротворческие и иные мероприятия;
2) непосредственное сотрудничество в сфере поставок и/или транзита вооружений и военной техники (ВВТ) из третьих стран.
Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что ни в двустороннем, ни в трехстороннем (Азербайджан — Грузия — Турция), ни в многостороннем форматах (например, в рамках сотрудничества с НАТО) ВС этих стран не имеют никаких обязательств по совместному использованию своего военного потенциала и взаимодействию на оперативном уровне. Более того, на политическом уровне между Азербайджаном и Грузией нет взаимных гарантий безопасности и обязательств по совместной обороне.
Таким образом, пока еще нет оснований говорить об институционально оформившемся азербайджано-грузинском военно-политическом союзе с четкими целями и обязательствами сторон, и тем более оценивать уровень отношений этих стран выше, чем закрепленное в документах «стратегическое партнерство»2.
Грузия и Азербайджан на регулярной основе обмениваются военно-политической информацией и поддерживают сотрудничество своих военно-промышленных комплексов. Тер-
1 cm.: Shiriyev Z., Kakachia K. The Foundations and Challenges of the Strategic Alliance // SAM Review, Special Double Issue, July 2013, Vol. 7—8. P. 40—41.
2 Ibid. P. 12—18.
ритория Грузии остается важнейшим транзитным коридором для активизировавшихся в последние годы поставок в Азербайджан ВВТ. Так, в 2002—2005 годах Азербайджан получил 13 штурмовиков Су-25 (включая 1 учебно-боевой самолет Су-25УБ), которые еще с советских времен производились на Тбилисском авиационном заводе. Есть вероятность, что на заводах, доставшихся Грузии после распада СССР (авиационном и 142-м танкоремонтном), Азербайджан ремонтирует свою авиацию и бронетехнику.
Впрочем, в отношениях между двумя странами существуют и некоторые проблемы. Одна из наиболее острых связана с делимитизацией государственной границы между ними. Немаловажным препятствием на пути ее решения является нерешенный спор о принадлежности части монастырского комплекса Давид Гареджи — православного религиозно-культового сооружения VI века — находящейся на территории Азербайджана3. Несмотря на все попытки урегулировать данный вопрос, Грузия и Азербайджан до сих пор так и не пришли к согласию, что вызывает недовольство у общественности обеих стран и накладывает негативный оттенок на их отношения.
Взаимоотношения в сфере экономики, энергетики и коммуникаций
Азербайджан занимает весьма сильные позиции в экономике Грузии, особенно в такой важной отрасли, как энергетика. Азербайджанской компании SOCAR принадлежит примерно сотня расположенных на территории Грузии бензозаправочных станций и множество объектов газораспределительной системы страны. Кроме того, SOCAR владеет и управляет имеющим значительные нефтеналивные мощности грузинским портом Кулеви (он был куплен в конце 2006 г. у ныне покойного грузинского олигарха Б. Патаркацишвили). По самым приблизительным подсчетам, ежегодный оборот этой компании на внутреннем энергетическом рынке Грузии исчисляется десятками миллионов долларов. В последние годы SOCAR пытается закрепиться также на грузинском рынке недвижимости.
В 2012 году прямые азербайджанские инвестиции в грузинскую экономику составили примерно 140 млн долл. (около 12% от общего объема иностранных инвестиций). Азербайджан является вторым после Турции торгово-экономическим партнером Грузии. В 2012 году торговый оборот между двумя странами составил примерно 1,3 млрд долл. (более 10% от всего торгового оборота Грузии, равнявшегося примерно 10,2 млрд долл.). В то же время Грузия занимает лишь 4% в общем торговом обороте Азербайджана, доходящем до 40 млрд долл.4
В последнее время расширяется сотрудничество двух стран в сфере коммуникаций и туризма: в силу своей ценовой доступности грузинские приморские курорты привлекают большое внимание туристов из Азербайджана. Но основной формат взаимодействия Азербайджана и Грузии в социально-экономической сфере связан с транзитом энергоресурсов по территории последней.
3 Подробнее об исторических и политических условиях нынешних проблем в определении границ между Грузией и Азербайджаном см.: Архипова Е.В. Азербайджано-грузинская граница: исторические факторы появления современных территориальных споров // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История, 2012, № 2 (22).
4 См.: TsereteliM. Azerbaijan and Georgia: Strategic Partnership for Stability in a Volatile Region // Silk Road Paper, September 2013. P. 51.
Грузинская сторона стремится в полной мере использовать свое во многом монопольное транзитно-коммуникационное положение, сулящее ей немалые дивиденды. Помимо транзитных сборов собственно за прокачку энергоресурсов Грузия получает и долю самого Азербайджана за транзит нефти по его территории.
Кроме того, благодаря прокачке азербайджанского газа по трубопроводу БТЭ Грузия имеет возможность закупать голубое топливо по льготным тарифам (порядка 135 долл. за 1 тыс. куб. м), а некоторая его часть передается Грузии в качестве платы за транзит.
По расчетам Корпорации нефти и газа Грузии, в 2012 году по нефтепроводу БС по территории страны было транспортировано примерно 3,9 млн т сырой нефти, а по БТД — 32,9 млн т, что на 4,6% меньше, чем в 2011 году (это связано со снижением объема добычи нефти в Азербайджане)5.
В качестве одного из перспективных проектов в энергетической сфере рассматривается строительство нового трубопровода для поставок азербайджанского газа, добываемого в рамках второй стадии разработки газового месторождения Шах-Дениз, через территорию Грузии и Турции в страны ЕС. В июне 2013 года, после провала «Набукко» (по которому планировалось пустить и туркменский газ путем строительства Транскаспийского газопровода) было решено ограничиться проектом ТАР, предполагающим привлечение газа только с азербайджанского месторождения Шах-Дениз. Правда, подтвержденные запасы азербайджанского газа сами по себе не гарантируют обеспечение масштабных поставок в ЕС.
Строительство нового газопровода из Азербайджана через территорию Грузии наталкивается не только на определенные «геологические трудности», но и на проблемы экономической целесообразности и рыночной конъюнктуры (речь идет в первую очередь об альтернативных маршрутах поставок в Европу сланцевого и сжиженного газа); все эти факторы снижают политическую значимость проекта ТАР.
Интересно, что после назначения Р. Морнингстара послом США в Баку официальный Вашингтон не стал восстанавливать пост специального представителя госсекретаря США по энергетическим вопросам в Евразии. Вероятнее всего, это свидетельствует о некотором снижении интереса США и ЕС к каспийским энергоресурсам.
Как бы там ни было, но идея строительства вышеупомянутого газопровода через территорию Грузии явилась новой «осью», вокруг которой объединяются интересы и ресурсы как азербайджанских, так и грузинских лоббистских и пропагандистских структур, а также отдельных экспертов, занимающихся представлением и рекламой данного проекта в США и ЕС6.
С 2006 года Азербайджан начал проявлять интерес к покупке грузинского участка магистрального трубопровода «Север — Юг», по которому российский газ поставляется в Армению (из Моздока через Тбилиси). Вполне очевидно, что причины подобной заинтересованности кроются в стремлении Азербайджана получить контроль над этим объектом для осуществления давления на Армению.
Именно в силу данного обстоятельства грузинская сторона отказывается продавать свой участок газопровода Азербайджану (как, впрочем, и главному поставщику российского газа в Армению — «Газпрому»).
Другим проектом, который также укладывается в рамки проводимой Баку стратегии транспортно-коммуникационного давления на Армению, является строительство железной дороги Карс — Ахалкалаки, финансируемое азербайджанской стороной. Выступая альтернативой имеющейся железнодорожной ветке Карс — Гюмри (закрытой с 1993 г. по инициативе
5 См.: КНГГ обнародовала статистику транзита нефти по территории Грузии [http://bizzone.info/energy/ 2013/1358799736.php], 21 января 2013.
6 Например, это наглядно проявляется в деятельности таких проазербайджанских и прогрузинских организаций в США, как действующие в Вашингтоне Jamestown Foundation и Central Asia — Caucasus Institute.
Турции), она должна соединить транспортные системы Грузии, Азербайджана и Турции в обход территории Армении.
Ранее грузинские и азербайджанские власти заявляли, что дорога будет сдана в эксплуатацию в 2011 году, но по различным причинам осуществление проекта все время затягивалось. Можно предположить, что железная дорога Карс — Ахалкалаки вряд ли будет сдана в эксплуатацию в ближайшие годы, но рано или поздно это все-таки произойдет.
После победы оппозиционного блока «Грузинская мечта» на парламентских выборах в октябре 2012 года новый премьер-министр Грузии Б. Иванишвили выступил с серьезно встревожившим азербайджанские власти заявлением, что он не уверен в целесообразности строительства ветки Карс — Ахалкалаки, так как это может нанести вред функционированию морских портов страны. Однако после визита в Баку в декабре 2012 года Б. Иванишвили изменил свое мнение. Летом 2013 года тогдашний президент Грузии М. Саакашвили отметил, что завершение строительства отложено на два года и в результате страна «может потерять функцию регионального центра»7.
Взаимосвязи в сфере межэтнических отношений:
азербайджанская община Грузии и грузинская община Азербайджана
Одной из важнейших проблем во взаимоотношениях Грузии и Азербайджана являются межэтнические сложности. Главной из них остается судьба достаточно большой азербайджанской общины, проживающей в Грузии. Согласно последней официальной переписи населения, проведенной в Грузии в 2002 году, азербайджанцы, численность которых в Грузии достигает примерно 284 тыс. чел., являются крупнейшим этническим меньшинством на контролируемой официальным Тбилиси территории. Около 226 тыс. азербайджанцев проживают в Квемо-Картли (в Марнеульском, Болнисском и Гардабанском районах) — это порядка 45,5% всего населения указанного региона. Компактные поселения азербайджанцев встречаются также в Шида-Картли и Кахетии (свыше 33 тыс. чел.). Небольшая азербайджанская община, насчитывающая порядка 18 тыс. чел., проживает и в Тбилиси8.
Как и другие этнические меньшинства в Грузии, азербайджанцы испытывают серьезные трудности с обеспечением их прав. Впрочем, грузинские азербайджанцы не настолько политически активны, как, например, армяне, проживающие в Самцхе-Джавахетском регионе. Основные проблемы взаимоотношений азербайджанцев с центральной властью и грузинским обществом лежат, главным образом, в социально-экономической плоскости. Не менее важна и нерешенность множества вопросов, связанных с обеспечением их языковых, образовательных, политических и религиозных прав.
В данной связи хотелось бы упомянуть о препонах, которые власти страны еще с начала 1990-х годов чинили азербайджанцам, желавшим приватизировать арендуемые ими плодородные земельные участки в регионе Квемо-Картли. Власти предпочитали либо продавать эти земли этническим грузинам, либо оставлять их неприватизированными. Местное азербайд-
7 Завершение ж/д Баку — Ахалкалаки — Карс отложено на два года — Саакашвили // ИА Новости-Грузия [http://newsgeorgia.ru/politics/20130708/215768142.html], 8 июля 2013.
8 См.: Prasad C. Georgia's Muslim Community: A Self-Fulfilling Prophecy // ECMI Working Paper # 58, February 2012. P. 4.
жанское население, не сумевшее преодолеть искусственно создаваемые бюрократические преграды, пользовалось этими землями лишь на правах аренды.
Кроме того, азербайджанцы крайне слабо представлены в структурах власти на региональном, районном и даже общинном уровнях, что также воспринимается ими как проявление дискриминации со стороны властей Грузии9.
Большая часть азербайджанского населения Грузии (по некоторым данным, от 60 до 70%) принадлежит к последователям шиитского направления ислама; остальные являются суннитами. В последние годы среди грузинских азербайджанцев стала распространяться идеология радикального салафизма.
Обе страны тревожит возможная угроза усиления влияния Ирана (иранцы еще с 1990-х годов занимают достаточно серьезные позиции в экономике Грузии) в азербайджанонасе-ленных регионах Грузии, что чревато их постепенной исламизацией. Например, в Марнеули усилиями Ирана была построена крупная мечеть. Причем большая часть религиозных исламских деятелей и организаций этого региона ориентирована на Иран. Среди религиозных организаций азербайджанцев региона Квемо-Картли наиболее активна проиранская «Аль-уль Байт», возглавляемая Р. Маммадовым, в свое время получившим образование в иранском Куме10.
В попытках усилить влияние на азербайджанскую общину Грузии не отстает от Ирана и Турция. Ярким примером религиозного соперничества этих стран выступает, в частности, мечеть, построенная с турецкой помощью неподалеку от приграничного с Азербайджаном Красного моста. При этом остается неясным, связана ли активность турецких религиозных организаций в азербайджанонаселенных районах Грузии с деятельностью нурсистов, то есть последователей Ф. Гюлена.
Процессы исламизации среди азербайджанцев Грузии во многом схожи с теми, которые происходят в Азербайджане, где, с одной стороны, наблюдается усиление влияния шиитов Ирана, а с другой — проникновение салафизма с Северного Кавказа11. По некоторым оценкам (возможно, преувеличенным), среди азербайджанской молодежи мужского пола салафиты уже составляют до 20%12.
Вместе с тем власти Азербайджана, дабы не поставить под угрозу важнейшие проекты (в первую очередь энергетические), стремятся сдержать распространение протестных настроений среди проживающих в Грузии соотечественников. Например, глава МИД Азербайджана Э. Мамедъяров в ходе одного из своих визитов в Марнеули заявил, что с каждым своим приездом в Грузию он видит все меньше и меньше проблем, стоящих перед местным азербайджанским населением13.
Азербайджан и Турция время от времени пытаются привлечь внимание официального Тбилиси к вопросу возвращения в Грузию турок-месхетинцев. Во многом это объясняется не только фактором этнической близости, но и тем, что большая часть тех месхетинцев (или их потомков), которые хотят вернуться в Грузию, в настоящее время обосновались в Азербайджане, куда они переселились из Центральной Азии после погромов и депортаций, происходивших в конце 1980-х — начале 1990-х годов. В настоящее время численность месхе-тинцев в Азербайджане (в том числе получивших гражданство этой страны) составляет порядка 100 тыс. чел.14.
9 См.: Georgia's Armenian and Azeri Minorities // International Crisis Group Europe Report, No. 178, 22 November 2006. P. 4—6.
10 См.: Prasad C. Op. cit. P. 6.
11 См.: Юнусов А. Ислам в Азербайджане. Баку, 2004. С. 244—270.
12 См.: Prasad C. Op. cit. P. 8—12.
13 [http://www.news.az/articles/georgia/38433], 14 июня 2011.
14 См.: Юнусов А. Месхетинские турки: дважды депортированный народ. Баку, 2000. С. 109—111.
Несмотря на имеющиеся у Грузии обязательства перед международными структурами, ее власти создают различного рода препоны для массовой репатриации месхетинцев. В результате реальную возможность обосноваться в Грузии могут получить лишь несколько сот турок-месхетинцев. Что касается позиции Азербайджана, то он, не желая портить отношения с официальным Тбилиси, предпочитает не акцентировать внимания на этом «непринципиальном» вопросе.
В свою очередь, грузинские власти, стремясь избежать осложнений в своих отношениях с официальным Баку фактически игнорируют проблемы и требования грузин-ингилойцев, компактно проживающих в северо-восточных регионах Азербайджана (Кахском, Закаталь-ском и Белоканском районах). Согласно переписи, проведенной в Азербайджане в 1999 году, их численность, составила примерно 15 тыс. чел., большая часть которых компактно проживает в Кахском районе15. Политически и социально они не особенно активны.
Тот факт, что в ходе своего первого официального визита в Азербайджан в феврале 2013 года Г. Маргвелашвили посетил населенные этническими грузинами регионы этой страны, является скорее неким исключением.
Вместо Заключения: проблемы и перспективы
В своей официальной риторике Азербайджан и Грузия стремятся продемонстрировать стратегический характер своих отношений и их нацеленность на долговременную перспективу. Согласно принятой в 2011 году Концепции национальной безопасности Грузии, ее отношения с Азербайджаном характеризуются как стратегическое партнерство (об Армении подобного рода упоминаний в документе нет).
При этом свое стратегическое партнерство с Азербайджаном грузинская сторона рассматривает почти исключительно в контексте реализации энергетических и коммуникационных проектов. Примечательно, что в том же документе Турция названа основным партнером Грузии и региональным лидером, отношения с которым важны для нее с социально-экономической и военно-политической точек зрения16. Таким образом, налицо трансформация двустороннего формата отношений (Азербайджан — Грузия) в трехсторонний (Турция — Грузия — Азербайджан).
Кроме всего прочего, хотелось бы указать на то, что новые грузинские власти вполне осознанно продолжают политику М. Саакашвили. В январе — феврале 2014 года новоизбранный президент Грузии Г. Маргвелашвили совершил свои первые официальные визиты в страны региона. В рамках заведенной еще при М. Саакашвили традиции он посетил сначала Турцию (в конце января 2014 г.), а потом Азербайджан (13—14 февраля 2014 г.). В ходе своего пребывания в этих странах Г. Маргвелашвили встречался с главами их правительств и парламентов.
По оценкам ряда экспертов и политических деятелей, Грузия налаживает с Турцией и Азербайджаном геополитическое стратегическое сотрудничество; более того, иногда речь идет о создании своеобразного кавказского «Тройственного союза».
В свою очередь, для Азербайджана взаимоотношения с Грузией, по всей видимости, важны с точки зрения осуществления его «большой стратегии» экономического и коммуникационного давления на Армению. Для привлечения на свою сторону официального Тбилиси и
15 Есть основания полагать, что в реальности ингилойцев в Азербайджане больше, в связи с тем, что при переписи учитывались лишь христиане, а принявшие ислам были причислены к азербайджанцам.
16 См.: National Security Concept of Georgia [http://www.mfa.gov.ge/index.php?lang_id=ENG&sec_id=12/].
грузинской политической элиты Баку пытается использовать имеющиеся у него финансово-экономические рычаги. На это нацелены как действующие и строящиеся энергетические и коммуникационные проекты (БТД, БТЭ, ТАР), так и активная информационная и пропагандистская деятельность государственных структур Азербайджана на общественном и политическом поле Грузии.
Однако не следует забывать, что позиция Грузии относительно общего формата взаимосвязей с Азербайджаном может измениться: их резкая активизация в период правления М. Саа-кашвили была обусловлена двумя весомыми факторами.
Первым из них было строительство или ввод в эксплуатацию важнейших энергетических и коммуникационных транзитных проектов (БТД, БТЭ, ТАР); вторым послужила резкая антироссийская политика тогдашних грузинских властей, к которой Анкара и Баку относились весьма благосклонно. Современная динамика азербайджано-грузинских отношений позволяет в лучшем случае говорить о завершении в неопределенном будущем ж/д Карс — Ахалкалаки и вводе в эксплуатацию TAP, что должно состояться к 2019 году.
Вполне очевидно, что новые власти Грузии если и не откажутся от чересчур радикальной антироссийской политики, то хотя бы постараются придать ей более умеренные очертания. (Правда, последние события вокруг Украины, ухудшение отношений России с Западом и крымский прецедент вряд ли будут способствовать появлению пророссийских настроений среди грузинской элиты и общественности.)
Именно поэтому реакция официальных властей Азербайджана на победу оппозиции на парламентских выборах в Грузии, состоявшихся в октябре 2012 года, поначалу была близка к шоковой. Опасения властей Азербайджана подкреплялись также действиями новых грузинских властей, в частности заявлением Б. Иванишвили, сделанным им в ходе своего первого официального визита в Армению в январе 2013 года. Тогда он прямо указал на преимущества сбалансированной внешней политики Армении, отметив, что «Армения подает хороший пример для грузин [в этом контексте]. Мы можем только с «белой завистью» смотреть на это»17.
Однако, как представляется, тревога официального Баку оказалась необоснованной. В период так называемой «коабитации» в Грузии (когда реальная власть уже была сосредоточена в руках парламента и правительства, сформированного из числа сторонников возглавляемой Б. Иванишвили «Грузинской мечты») М. Саакашвили как «президент-оппозиционер» (так он сам себя называл) фактически саботировал деятельность новых властей; по этой причине им никак не удавалось определиться с внешнеполитическим позиционированием страны. Та же ситуация наблюдается по сей день.
Помимо ожидаемого ослабления напряженности в отношениях между Москвой и Тбилиси существует еще один важный фактор, который может повлиять на динамику грузино-азербайджанских и армяно-грузинских отношений. Речь идет о подписании Грузией 27 июня 2014 года Соглашения об ассоциации с ЕС. Ассоциированные отношения Грузии с ЕС могут повлечь за собой ее обязательную либерализацию (что неизбежно так или иначе затронет и ее соседей), а это по очевидным причинам воспринимается в Азербайджане с большой опа-ской18.
И, наконец, хотелось бы отметить, что среди значительной части грузинской общественности и «несаакашвилевской» политической элиты нарастают тревожные настроения по поводу вероятного нарушения симметрии отношений с Азербайджаном.
17 Interview: Georgian Prime Minister Bidzina Ivanishvili // RFE/RL, 18 January 2013 [www.rferl.org/media/video/ 24877492.html].
18 Об этом подробнее см.: Minasyan S. Armenia and Georgia: A New Pivotal Relationship in the South Caucasus?" // PONARS Eurasia Policy Memo, The George Washington University, PONARS Eurasia Policy Conference, Washington, D.C., No. 292, September 2013.
Подобные настроения вкупе с антироссийской политикой бывшего президента М. Саа-кашвили позволили Азербайджану и Турции значительно укрепить свои позиции в Грузии (в частности, усилить влияние Турции в Аджарии и проводить масштабную экономическую и торговую экспансию). Грузия могла бы получать большие выгоды от своего монополизированного транзитного положения, а между тем ее геополитическая зависимость от реализации азербайджанских энергетических и коммуникационных проектов возрастает.
Индикатором напряженности, существующей внутри грузинской общественности и элит, могут послужить антитурецкие/антимусульманские выступления в Аджарии и Адыген-ском районе Самцхе-Джавахети (населенном преимущественно грузинскими переселенцами) уже после прихода к власти в Грузии сторонников Б. Иванишвили.
По мнению некоторых исследователей, активизация православно-христианских настроений среди некоторых сегментов грузинского общества при определенном ходе событий также может негативно отразиться на перспективах азербайджано-грузинских отношений19.
Впрочем, контуры этого процесса вырисовываются пока еще недостаточно четко, и потому говорить сегодня о его значимости как минимум преждевременно.
19 cm.: CecireM.H. The Merchant Hegemon: Georgia's Role in Turkey's Caucasus System. B kh.: Georgian Foreign Policy: The Quest for Sustainable Security. Tbilisi: Konrad Adenauer Stiftung, 2013. P. 121—123.
