CC BY
17
ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
П.Н. Гордеев
АРТИСТ И РЕВОЛЮЦИЯ: А .И. СУМБАТОВ-ЮЖИН О РОССИИ В 1917 г.
Гордеев Петр Николаевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена.
Политические взгляды театральных артистов в 1917 г. не становились до сих пор предметом специального исследования. Между тем оно могло бы существенно расширить представление историков о восприятии представителями художественной интеллигенции тех новых политических реалий, которые принесли стране Февраль и Октябрь. Эта работа имела бы значение и для истории театра - и в плане изучения ментальности артистической среды, и с точки зрения биографики. В настоящей статье предпринята попытка изучения политических взглядов одного из наиболее выдающихся представителей московского театрального мира, актера Малого театра князя Александра Ивановича Сумбатова (по сцене - Южина). Занимая с 1909 г. пост управляющего труппой Малого театра, Южин остался на административных должностях и после революции, занимая пост комиссара московских государственных театров (6-31 марта 1917 г.), комиссара Малого театра (31 марта -24 апреля 1917 г.), уполномоченного комиссара Временного правительства над бывшим Министерством двора по Малому театру (24 апреля - до Октябрьской революции). Свое положение руководителя Малого театра Южин сохранил и при большевиках. Он не был чужд и общественных вопросов: состоял в масонской ложе, в 1906 г. вступил в кадетскую партию [3, с. 99100, 105; 11, с. 779-780; 15, с. 101, 107].
Тем более интересно узнать, что думал артист, пользовавшийся доверием трех режимов (царского, Временного правительства и советского) о них самих и о других событиях, происходивших в стране. К счастью, мы обладаем первоклассным источником, практически еще не введенным в научный обо-
рот1, который позволяет ответить на эти вопросы. В Архивно-рукописном отделе Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина (далее в тексте - АРО ГЦТМБ) хранится обширный фонд Южина, насчитывающий более 3 тыс. единиц хранения (Ф. 317). Подавляющая часть из них (№№ 837-3243) - это переписка артиста с его женой, княгиней Марией Николаевной Сумбатовой (урожденной баронессой Корф). Содержание переписки выходит за рамки чисто семейных дел (в особенности это касается писем Южина): в ней затрагиваются и общеполитические вопросы, и, конечно, различные аспекты деятельности государственных (бывших императорских) театров (прежде всего, разумеется, Малого театра). Данный источник имеет особое значение благодаря тому обстоятельству, что в письмах, адресованных супруге, Южин был максимально откровенен в оценках общественно-политических и театральных событий и деятелей, и в этом смысле их можно уподобить (разумеется, с определенной степенью условности) дневниковым записям.
Нами был просмотрен корпус писем, записок и телеграмм А.И. Сумбато-ва-Южина к М.Н. Сумбатовой за март-декабрь 1917 г. Всего обнаружено 25 документов, датированных этим периодом, в том числе 15 писем (все -рукописные подлинники)2. Кроме писем, Южин за указанное время отправил жене десять телеграмм, в основном не особенно информативных. Большая часть писем и телеграмм была им отправлена из Москвы или Петрограда3 в село Малопокровское Землянского уезда Воронежской губернии, где в собственном имении проживала его супруга4. Данный корпус писем стал основным (но не единственным) источником для изучения политических взглядов Южина в период революции.
1. Единственная обнаруженная нами публикация отрывка одного из писем Южина к супруге за 1917 г. (письмо от 19 августа), вырванного из контекста (в соответствии с цензурными условиями советской эпохи) содержится в монографии историка Малого театра Н.Г. Зографа [7, с. 522]. Переписка Южина с М.Н. Сумбатовой за предшествующие годы публиковалась с большей полнотой (см. например: [16, с. 450— 476]).
2. Архивно-рукописный отдел Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина (АРО ГЦТМБ). Ф. 317. №№ 3024—3048. Данные письма, каждое из которых составляет отдельную единицу хранения, не имеют традиционной для большинства архивных документов нумерации листов. Для удобства цитирования в настоящей статье нами введена условная нумерация — так, например, четвертая страничка письма обозначается как Л. 2 об.
3. Кроме трех записок, в которых место отправления не указано (там же. — №№ 3040-3042).
4. При этом часть писем адресована в уездный центр (Землянск), часть — на ближайшую железнодорожную станцию (Тербуны), часть — на почтовую станцию (Голая Снова).
В рамках поставленной нами задачи целесообразно выделить пять главных вопросов об отношении А.И. Сумбатова-Южина: 1) к старому режиму; 2) к Временному правительству; 3) к социальным процессам, происходившим в стране после Февраля; 4) к войне; 5) к большевикам и Октябрьской революции.
Взгляды Южина на события, происходившие в стране во время революции, разумеется, в той или иной степени рассматривались в многочисленных трудах, посвященных его жизни и деятельности. Но большая часть подобных работ вышла в советское время и несет на себе его легко узнаваемый цензурный отпечаток. Так, один из первых биографов Южина, Э.М. Бескин вообще утверждал, что период между Февральской и Октябрьской революциями, время активнейшей общественной деятельности артиста, «проходит для Южина как-то незаметно», нехотя признавая, что и после Октября «конечно, в своем мировоззрении он остается идеалистом. Конечно, его политический горизонт ограничен». При этом, разумеется, при большевиках Южин «чувствует, что то время, о котором он мечтал <...> - оно настало» [2, с. 136, 139]. «Ход событий все больше убеждал Южина в бесперспективности Февральской революции, в ограниченности интересов Временного правительства, в том, что оно отражает лишь интересы крупной буржуазии», - утверждал Д.И. Чхиквишвили. При этом, разумеется, «идейно и психологически Южин сочувствовал духу и стремлениям Октябрьской социалистической революции» [14, с. 294, 296]. Лживость подобных утверждений очевидна на фоне приводимых ниже собственных оценок А.И. Сумбатова-Южина5.
Отношение артиста к свергнутой монархии было критическим. «До чего довела старая вотчина, чтобы ей не простили ни люди, ни Бог, до какого внутреннего растления», - писал Южин своей жене 16 мая, делясь с ней
5. Отметим, что и в советское время выходили работы, в которых взгляды Южина получали более объективное освещение. Так, Т.Б. Князевская признавала, что «и в условиях решающего исторического перелома, свершенного в октябре 1917 года, Южин продолжал оставаться либеральным интеллигентом»; исследовательница констатировала наличие у Южина (в первое время после прихода большевиков к власти) «позиций настороженности, подчеркнутой аполитичности и даже некоторой враждебности к молодой Советской власти» [9, с. 27]. Ю.А. Дмитриев отмечал, что Южин «стоял на либерально-буржуазных позициях и входил в конституционно-демократическую партию», а после Октябрьской революции «на какое-то время растерялся, ему показалось, что в связи с утверждением диктатуры пролетариата может быть уничтожена демократия, повержены основные столпы культуры» [5, с. 8]. Но, конечно, даже в работах этих исследователей подобные выводы были обставлены многочисленными оговорками, неудовлетворенность артиста политикой Временного правительства многократно преувеличивалась, а негативное отношение к большевикам сводилось до «непонимания», которое чудесным образом рассеивалось после беседы с А.В. Луначарским.
6 Г)
тревогой о «растлении» русской армии и народа в целом . В письме от 10 июня он рекомендовал супруге: «Вообще, насколько можно, живи верой в то, что здоровые соки пожрут бацилл. Надо переболеть - слишком анти-гигиенично жили 1000 лет»7. При этом публичные высказывания Южина о желательной форме правления были весьма осторожными; в частности на вопрос, поставленный одним из московских издательств, что лучше для страны - монархия или республика, артист не дал определенного ответа8.
Исходя из оценок политической ситуации, которые артист давал в письмах к своей супруге, Южина можно назвать убежденным сторонником Временного правительства. Так, например, сообщая М.Н. Сумбатовой 1 мая о том впечатлении, которое произвела в Петрограде «забастовка» Большого театра 28 апреля9, Южин писал: «Но какая демагогия царит в Большом -трудно себе представить. Правда, отчасти здесь виноват Петроград своей неопределенностью и неуменьем сразу понять положение. Но чтобы из-за недоразумений с представителями того Временного Правительства, которому мы обещали служить и повиноваться, делать забастовку - это срам и позор. Этого взгляда держится и весь Малый Театр»10. 8 мая артист сообщал жене из Петрограда об образовании первой коалиции, которую он приветствовал: «Об общих делах говорить не время, хотя Коалиционное М[инистерст]во,
6. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3028. Л. 2 об.
7. Там же. — № 3033. Л. 2 об.
8. Ответ Южина достоин того, чтобы его процитировать: «Я далек от политики, и, кроме того, вверенное мне новым правительством дело реорганизации бывших императорских театров захватило меня настолько, что я почти не могу говорить о чем-либо другом. Однако я попробую сказать то, что считаю необходимым. Вся суть не в том, какие формы правления изберет Учредительное Собрание, а в той внутренней духовной зрелости, которая необходима для создания этих форм. Если сейчас русский народ выдержит экзамен на "зрелость " духа, то впереди — великое светлое будущее» [10, с. 15].
9. В 20-х числах апреля в Петрограде была написана (без участия представителей Большого театра) «театральная конституция» — «Временное положение об управлении государственными театрами». 29 апреля документ уже был готов и подписан комиссаром Временного правительства над бывшим Министерством двора Ф.А. Головиным. Однако данная редакция вызвала недовольство в Москве. Возмущенные происходившим, по их мнению, свертыванием «автономии» московских театров от Петрограда, артисты Большого театра устроили 28 апреля «забастовку» (объявили пришедшей в театр публике, что спектакль не состоится и изложили свою трактовку «Временного положения»), а 29 апреля провели «спектакль-митинг», в ходе которого Л.В. Собинов, неразгримированный, произнес со сцены яркую речь с призывом к защите автономных прав Большого театра. В итоге «конституция» была доработана с учетом пожеланий москвичей, после чего ее окончательная редакция была подписана Ф.А. Головиным 13 мая [3, с. 97—166].
10. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3026. Л. 1—1 об.
пожалуй, единственное средство теперь. Превосходен первый трехпунктный приказ Керенского11. Очень хорошо, что Шингарев Министр финансов. Но как Чернов направит земельное дело до Учредительного] Собрания - не знаю. Сложно и трудно с землею»12.
Следует отметить, что на протяжении 1917 г. у Южина сохранялись хорошие отношения со многими деятелями Временного правительства (возникшие еще до революции, вероятно, по «масонской» и «кадетской» линиям). Так, во время своих приездов в Петроград артист жил на набережной Мойки, 91, в квартире М.А. Стаховича13, видного либерального политика, назначенного Временным правительством генерал-губернатором Финляндии [12, с. 587-588]. В письме от 19 августа Южин сообщал супруге, как во время Государственного совещания «Керенский подходил ко мне с милым приветом в первый же день <. > встретился с Хрущовым, который шлет тебе поклон и привет»14. Разумеется, личные связи влияли на положительное отношение Южина к правительству, и наоборот - согласие артиста с политической программой «февральской» власти делало возможным дальнейшее поддержание приятельских отношений с ее представителями.
Оценка общего положения в стране менялась у Южина от умеренно-тревожной (в первые месяцы после Февральской революции) до отчаянно-депрессивной (накануне Октября). «Ах, если бы освобожденная почта работала наполовину только медленнее порабощенной, какой бы это был идеал!» - иронически восклицал артист в письме к М.Н. Сумбатовой, написанном 1 мая15. «Целую тебя и всех наших изо всех сил. Не смейте ни унывать, ни ослабевать. Все пройдет, как страшный сон», - писал он супруге
11. Имеется в виду приказ А.Ф. Керенского «армии и флоту» от 5 мая. Начинавшийся со слов «Отечество в опасности», он содержал два важных положения — во-первых, категорический запрет на увольнение «снизу» военных начальников («Никаких просьб об отставке лиц высшего командного состава, возбуждаемых из желания уклониться от ответственности в эту минуту, я поэтому не допущу»), во-вторых, грозное предостережение дезертирам, число которых становилось все больше, о необходимости вернуться в строй до 15 мая, с угрозой подвергнуть ослушавшихся «наказаниям по всей строгости закона» [8, с. 2]. Жесткая позиция, занятая Керенским, как видим, импонировала Южину, которого тревожил беспрецедентный упадок дисциплины в русской армии после Февральской революции.
12. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3027. Л. 1-1 об.
13. Этот факт устанавливается как по письмам артиста, так и по ответным посланиям его супруги, содержавшим в себе адрес места назначения, см. например: там же. № 3054. Л. 1.
14. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3037. Л. 1. Упомянутый в тексте А.Г. Хрущов, товарищ министра финансов во Временном правительстве, был, как и Сумбатовы, землевладельцем Землянского уезда Воронежской губернии [13, с. 662].
15. АРО ГЦТМБ. Ф. 31 7. № 3026. Л. 2 об.
16 мая16. 23 мая, в письме к ней же, Южин, жалуясь на свалившийся на него большой объем организационной работы по Малому театру, рассуждал: «Оставить сейчас взятое дело нечестно - кто может, тот должен работать. Иначе жизнь оподлеет вконец»17. 3 июля Южин писал В.И. Немировичу-Данченко: «Желаю тебе спасти хоть театр от той бездны, куда рушится многое» [1, с. 170].
Беспокойством за судьбу России проникнуто письмо Южина к М.Н. Сумбатовой от 19 августа. Посетив Государственное совещание, артист делился со своей женой впечатлениями от него: «Слышал Некрасова и Корнилова, Чхеидзе и Кропоткина, с которым познакомился и проговорил 1% часа. Что тебе сказать? Все18 тоскуют по власти и закону, все к ним призывают, и никто не решается сказать страшной истины: ни власть, ни закон теперь невосстановимы потому, что колоссальному большинству нет расчета их вос-становлять. История не воспитала чувства права, любви к родине (не к своей деревне, а к родине) - и не только в массах, но и в революционных и в антиреволюционных высших группах. Наиболее всего сильны эти чувства в Кадетах, зато - закрывать глаза нечего - нет партии, более антипатичной и правым, и левым. Это с ослепляющей очевидностью сказалось на Совещании. <...> Сейчас главный ужас внутренней жизни - в безделье и легкой наживе. В лозунге - бери больше, давай меньше. Сейчас идет разрушительный праздник, ежедневный, без будней. Сейчас это стихия, а не настроение - и эта стихия так же неотвратима, как буря на море. Тысячелетний подневольный труд убил любовь к нему - а теперь без него нет спасенья. Речь Чхеидзе очень важна. Ведь в ней нет ничего, на что нельзя было бы пойти самым обеспеченным классам во имя и родины, и даже личных прав. Но организованная демократия так же слаба, как и те, кто называется теперь буржуазией. И это слышалось в тоне Чхеидзе, в существе его речи. Все теперь во власти стихии -и единственное, что надо делать каждому, это работать на своем посту, как матросу на корабле во время шквала».
Несмотря на высказанную в письме надежду на благополучный выход из того положения, в котором оказалась страна («Маруся, запомни мои слова: спасут Россию, и - по-моему - спасут наверно, но не скоро - события, а не речи и совещания. Жизнь выделит обширный класс людей, которым будет что беречь - и жизнь создаст тот новый строй, по которому тосковали и тоскуют все лучшие совести и умы»), общий вывод Южина из его наблюдений
16. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3028. Л. 2 об.
17. Там же. - № 3029. Л. 1 об.
18. Здесь и далее подчеркнуто в тексте.
во время совещания был не особенно оптимистичным: «Все говорят о жертвах. Очень мало о долге. Это и знаменательно, и характерно»19.
Разложение русской армии после Февральской революции, грозившее поражением России в войне, чрезвычайно беспокоило артиста. В письме из Петрограда от 16 мая, сообщая жене об успешных гастролях Малого театра в столице, Южин писал: «Но не до успеха и даже не до очень порядочно налаживающихся дел по устройству Московских Г[осударст]венных Театров теперь, когда над головою висит исторический позор, без выхода и прощения, перед всем миром - позор народной измены боевому товариществу. Эта мысль буквально давит все остальные. Пусть хотя бы террор, пусть все отбирают, лишь бы осталась народная честь на высоте прошлого. <.> Но меньше всего во мне отчаяния. Я верю, что проснется что-то выше теорий, выше мертвящих доктрин, проснется массовое чувство чести в одной половине и повлечет за собою другую. <...> Я и здоров, и бодр, и все сделаю, только бы избавиться от кошмара исторического бесчестия. Может быть, сжалится Бог над Россией»20.
В письме от 25 мая Южин смотрел на военные перспективы России уже более оптимистично: «Не очень верь газетам об общих делах, - советовал он своей супруге. - Весь вопрос во фронте, в разрешении наступления. Большевики очень малочисленны»21. 4 июня артист сообщал жене: «Отрадно, что почти наверное наступление будет и скоро: это из первоисточников. Отрадно и то, что большинство колоссальное не за Ленина»22.
Отношение Южина к партии большевиков и ее лидеру с самого начала революции было неизменно отрицательным. «Здесь Ленинцы палили и пытались свергнуть Вр[еменное] Прав[ительство]», - писал он жене 24 апреля о событиях Апрельского кризиса, добавляя: «Теперь все спокойно, и Пра-вит[ельство] крепче, чем было. Вопрос в проклятых немцах и <...> в классовых аппетитах, по-моему»23. В письме от 10 июня артист отмечал, что
19. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3037. Л. 1-2.
20. Там же. - № 3028. Л. 1 об.-2 об.
21. Там же. - № 3030. Л. 1 об.-2 об.
22. Там же. - № 3032. Л. 2 об. Даже в цитированном выше письме от 19 августа, написанном уже после провала июньского наступления, Южин сохранял некоторый оптимизм по поводу военных перспектив России: «О флоте и армии, имеющей быть реорганизованной, я не говорю: ты читала речи Корнилова и Алексеева, я их слышал, а вчера в Англ[ийском] Кл[убе] час говорил с Брусиловым. Очень тяжело. Но это такая же стихия: пронесется шквал и, может быть, что-то пронижет массовую душу. Тогда еще не все потеряно. Вообще, корабль сорвался с якоря, машина изломана, но сам корабль еще мчится на волнах. Если стихнет буря, он может не погибнуть» (там же. - № 3037. Л. 2).
23. Там же. - № 3025. Л. 2 об.
«в Петрограде от Ленинцев право - идут тяжелые вести», выражая при этом надежду, что «Бог не выдаст»24. В октябре-декабре 1917 г., в период решающего «рывка» большевиков к власти, Южин всего 2 раза отправлял М.Н. Сумбатовой телеграммы (2 октября и 16 декабря), малозначительные по содержанию. Однако представление об отношении артиста к Октябрьской революции может дать его письмо к главноуполномоченному по государственным театрам Ф.Д. Батюшкову, написанное 12 ноября. «Единственным исходом из положения было установление независимости Малого Театра от захватившей власть партии», - писал Южин о резолюции, принятой труппой Малого на общем собрании 7 ноября. Говоря о своей административной деятельности по управлению театром, он сознавался: «Я устал невыносимо. Как только появятся условия, я совсем и навсегда откажусь от какого бы то ни было участия в управлении. Говорить нечего, что если только удержится общее управление страною в руках, в которые оно попало, то это будет для меня решающим условием немедленного ухода»25. Таким образом, негативное отношение Южина к большевикам оставалось стабильным на протяжении всего 1917 г.
Советским исследователям, писавшим о Южине, было непросто представить его в 1917 г. симпатизантом любезной их сердцу партии, поэтому приходилось идти на некоторые ухищрения. В частности, Э.М. Бескин писал: «Умный Южин сразу оказался в стороне от тех групп актерства, которые не хотели, вернее, не могли, осознать огромного исторического значения октябрьских дней. Подписи Южина нет под резолюцией общего собрания представителей московских театров, постановившего считать 7 ноября "днем траура"» [2, с. 139]. Читатель может заключить, что все артисты подписали антибольшевистскую резолюцию, а Южин, из идейных соображений, - нет. Однако такой вывод был бы весьма далек от действительности. Трудно сказать, какой именно документ, содержащий текст резолюции общего собрания артистов Малого театра от 7 ноября, имел в виду Э.М. Бескин (необходимая в данном случае ссылка в тексте его монографии отсутствует). Однако на машинописном проекте резолюции, сохранившемся в личных бумагах Южина, хотя и отсутствуют чьи бы то ни было подписи, зато имеются десятки
24. АРО ГЦТМБ. Ф. 317. № 3033. Л. 2 об.
25. Рукописный отдел Института русской литературы Российской академии наук (РО ИРЛИ РАН). № 15227. Л. 5 об., 7 об. В том же письме Южин делился с Батюшковым своими сомнениями, которые объясняют, почему в итоге он так и не ушел ни из администраторов, ни из театра вообще: «Но ведь Малый Театр, Малый Театр!! Как мне уйти от того, чего он от меня требует — и теперь, когда каждый момент он может рухнуть? Ведь только и остается у России — ее былая культура...» (там же. Л. 7 об. — 8).
собственноручных исправлений артиста, бывшего как минимум соавтором, если не единоличным автором данного постановления26.
Таким образом, политические взгляды Сумбатова-Южина в 1917 г. можно назвать умеренно-либеральными. Республиканец и патриот, душой болевший за Россию, переживавший из-за возможного поражения русской армии в Великой войне, Южин был сторонником Временного правительства, с целым рядом членов которого он был знаком лично и находился в приятельских отношениях. С возрастающей тревогой артист наблюдал за происходившими в охваченной революцией стране социальными процессами; партия большевиков вызывала у него стойкую неприязнь, а Октябрьская революция заставила его серьезно задуматься об отказе от всякой административной работы по Малому театру. В то же время, высокий авторитет Южина в театральных сферах, неограниченное доверие, оказываемое ему труппой Малого театра, косвенно свидетельствуют о том, что политические взгляды этого выдающегося сценического деятеля разделялись в 1917 г. значительным числом артистов бывших императорских театров.
Литература
1. А.И. Южин-Сумбатов и Московский Художественный театр // Ежегодник Малого театра. 1955-1956. - М., 1961. - С. 133-196.
2. Бескин Э.М. А.И. Южин-Сумбатов. - М.-Л., 1936. - 164 с.
3. Гордеев П.Н. «Временное положение об управлении государственными театрами»: История создания, редактирования и обсуждения «театральной конституции» 1917 года // Революция 1917 года в России: Новые подходы и взгляды. Сборник научных статей / Ред. кол.:
A. Б. Николаев (отв. ред. и отв. сост.) и др. - СПб., 2012. - С. 97-166.
4. Государственный академический Малый театр / Введение, составление и примечания Т.Б. Князевской // Советский театр. Документы и материалы. Русский советский театр. 19171921. - Л., 1968. - С. 102-113.
5. Дмитриев Ю.А. Академический Малый театр (1917-1941). - М., 1984. - 380 с.
6. «Дорогой друг и коллега по сладостям театрального управления...» Переписка
B.А. Теляковского и А.И. Южина. 1917-1924 / Публ. и вст. ст. М.Г. Светаевой, примеч. М.Г. Светаевой и Н.Э. Звенигородской // Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра ХХ века. Вып. 3. - М., 2004. - С. 150-200.
7. Зограф Н.Г. Малый театр в конце XIX - начале XX в. - М., 1966. - 603 с.
8. Керенский А.Ф. Приказ армии и флоту. (По кабинету министра). 5-го мая 1917 г., № 5 // Вестник Временного правительства. - 1917. - № 49. - 6 мая. - С. 2.
9. Князевская Т.Б. Южин-Сумбатов и советский театр. - М., 1966. - 200 с.
10. Монархия или республика? [Сборник высказываний]. - М., 1917. - 24 с.
11. Серков А.И. Русское масонство 1731-2000: Энциклопедический словарь. - М., 2001. -1222 с.
26. РГАЛИ. Ф. 878. Оп. 1. Д. 114. Л. 115—115 об. На то, что имеющаяся в резолюции правка принадлежит Южину, указала еще Т.Б. Князевская [4, с. 104].
12. Стахович Михаил Александрович // Государственная дума Российской империи: 1906-1917: Энциклопедия. - М., 2008. - С. 587-588.
13. Хрущов Александр Григорьевич // Государственная дума Российской империи: 19061917: Энциклопедия. - М., 2008. - С. 662.
14. Чхиквишвили Д.И. Александр Иванович Сумбатов-Южин. Жизнь и творчество. -Тбилиси, 1982. - 459 с.
15. Южин-Сумбатов А.И. Воспоминания. Записи. Статьи. Письма. - М.-Л., 1941. - 704 с.
16. Южин-Сумбатов А.И. Письма / Публикации и комментарии С. Шихман // Малый театр. 1824-1974. Т. I. - М., 1978. - С. 450^76.
