CC BY
41
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2014. № 4
А.П. Соловьев*
АРХИЕПИСКОП НИКАНОР (БРОВКОВИЧ) В СУДЬБЕ И ФИЛОСОФИИ Н.Я. ГРОТА**
Статья посвящена роли, которую сыграл в жизни русского философа Н.Я. Грота богослов и философ, архиеп. Никанор (Бровкович) (1826—1890). Заметки архиеп. Никанора о философии Н.Я. Грота, переписка архипастыря с К.П. Победоносцевым, сообщение В.В. Розанова о переводе Грота из Одессы в Москву, а также письма архиеп. Никанора Гроту показывают, что именно доброжелательное отношение архиерея-философа к Гроту и его заключение о «повороте» мыслителя от позитивизма к метафизике сделали возможным его перевод в Московский университет. В статье выявляется заинтересованность Грота в обосновании отсутствия этого «поворота» для доказательства потенциальной метафизичности своих ранних трудов. Делается вывод о том, что философия Грота для архиеп. Никанора оказывается примером того, что позитивизм в своем последовательном развитии приходит к самоотрицанию и признанию метафизики.
Ключевые слова: русская философия XIX в., архиепископ Никанор (Бровкович), Н.Я. Грот, метафизика, позитивизм, пантеизм, монизм, дуализм, душа, прогресс.
A.P. S o l o v' e v. Archbishop Nikanor (Brovkovich) in the destiny and in the philosophy of N.Ya. Grot
The article is devoted to the role which theologian and philosopher Archbishop Nikanor (Brovkovich) (1826—1890) played in the life of Russian philosopher N.Ya. Grot. Archbishop Nicanor's notes about the philosophy of N.Ya. Grot, correspondence between Archbishop and K.P. Pobedonostsev, message of W Ro-zanov about Grot's transfer from Odessa to Moscow, as well as letters of Archbishop Nicanor to Grot, show us that it is just the friendly attitude of the bishop-philosopher to Grot and his conclusion about Grot's «turnabout» from positivism to metaphysics made it possible to transfer Grot at Moscow University. The article reveals the interest of Grot in the justification of the absence of this «turnabout» to prove the metaphysical potential of his early works. It is concluded that Grot's philosophy for Archbishop Nicanor was an example that positivism in its gradual development comes to self-denial and the recognition of metaphysics.
Key words: Russian philosophy of XIX century, Archbishop Nikanor (Brovkovich), N.Ya. Grot, metaphysics, positivism, pantheism, monism, dualism, soul, progress.
* Соловьев Артем Павлович — кандидат философских наук, доцент кафедры политологии, социологии и философии Башкирской академии государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан, тел.: (347) 273-89-12; e-mail: artstudium@yandex.ru
** Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Философия архиепископа Никанора (Бров-ковича) в контексте истории русской мысли XIX—XX веков» (проект № 12-03-00033а).
В.В. Розанов о взаимоотношениях архиепископа Никанора
и Н.Я. Грота и «тень» К.П. Победоносцева
14 ноября 1910 г. в газете «Русское Слово» была опубликована статья В.В. Розанова «Л.Н. Толстой и Н.Я. Грот (Предсмертные мысли Л.Н. Толстого)». Помимо главных героев автор упоминает в статье и замечательного русского богослова, философа и церковного иерарха Никанора (Бровковича), архиепископа Херсонского и Одесского (1826—1890), автора трехтомного трактата «Позитивная философия и сверхчувственное бытие», множества поучений (изданных в пяти томах) и богословских трудов. Розанов был лично знаком с профессором философии Московского университета, основателем и редактором журнала «Вопросы Философии и Психологии» Гротом [см.: А.В. Ломоносов, 2011, с. 79—84]. Был знаком с Николаем Яковлевичем и архиеп. Никанор, который общался с философом в то время, когда тот преподавал в Новороссийском университете (Одесса). В 1886 г. владыка Никанор анализировал воззрения Грота в статье «Направление и значение философии Николая Грота» [Никанор (Бровкович), архиеп. 1886, с. 271—320]. Грот в ответ написал текст под заголовком: «О направлении и задачах моей философии. По поводу статьи архиепископа Никанора» [Н.Я. Грот, 1886, с. 792—809]. В данной статье автор, объясняя свою позицию, изложенную в книге «О душе» писал: «...под влиянием философских бесед и споров с архиепископом Никанором, защищавшим тезис, что материя есть сила, я усвоил этот термин, много уяснивший мне и самое понятие материи как силы "сопротивления"» [там же, с. 806].
Однако, несмотря на явное и четкое указание самого Грота, из исследователей только Э.Л. Радлов [Э.Л. Радлов, 1911, с. 170] вскользь упомянул о влиянии философии архиеп. Никанора на мировоззрение Грота. Даже в современном наиболее полном и многоплановом очерке воззрений Грота, написанном проф. А.Т. Павловым, не отражено значение архиеп. Никанора в жизни Николая Яковлевича [см.: А.Т. Павлов, 2010]. Более того, среди современных исследований можно найти совершенно некорректное утверждение о том, что будто бы Грот повлиял на архиеп. Никанора. Именно это обнаруживается в статье проф. Н.К. Гаврюшина об архиеп. Никаноре. Так, рассматривая учение архиеп. Никанора о чувстве, Гаврюшин совершенно справедливо находит общие черты в понимании чувства у Грота и владыки Никанора. Однако при этом он пишет: «А если присмотреться к ближайшему окружению Никанора, то, несомненно, заявит о своем влиянии и философия чувства Н.Я. Грота...» [Н.К. Гаврюшин, 2011, с. 266]. Но утверждение о влиянии Грота на архиеп. Никанора опровергает тот факт, что архиеп. Никанор
излагает свое учение о чувстве еще в статье 1871 г.: «Можно ли позитивным философским методом доказывать бытие чего-либо сверхчувственного — Бога, духовной бессмертной души и т.п.» [Никанор (Бровкович), архиеп., 1871, с. 41—145]. Учитывая то, что в 1871 г. Гроту было всего 19 лет, он только поступил на историко-философский факультет Санкт-Петербургского университета и даже не начал разрабатывать свою теорию чувства, очевидно некорректно говорить о его влиянии на сорокапятилетнего доктора богословия и ректора Казанской духовной академии — архим. Ни-канора (Бровковича).
Вообще относительно значения архиеп. Никанора в жизни Грота существуют домыслы, из-за которых превратно оценивается роль архиерея-философа в судьбе основателя главного русского философского журнала. Вносит хаос в выяснение отношений двух мыслителей и одна из незавершенных статей архиеп. Никанора под названием «О свободе воли с христианской точки зрения» [см.: Никанор (Бровкович), архиеп., 1909], опубликованная практически без комментариев в 1909 г. Эта статья архиепископа дает повод рассматривать ее как изложение воззрений автора на вопрос о свободе воли. Именно так данный текст и предлагает понимать Н.К. Гаврюшин, делая на его основе вывод о пантеистическом характере философии архиеп. Никанора [Н.К. Гаврюшин, 2011, с. 272]. Однако сравнение работы архиерея с сочинением Грота «Критика понятия свободы воли в связи с понятием причинности» (1889) показывает, что вплоть до последних слов текст архиеп. Никанора — это пересказ основных идей Грота с небольшими замечаниями. Все цитаты, которые проф. Гаврюшин приводит как доказательство мнимого пантеизма архиеп. Никанора [там же, с. 271, 272, 282], суть высказывания из статьи Грота [Н.Я. Грот, 1889, с. 70, 75—76, 77, 82, 102], которую архиерей цитировал в своем незавершенном тексте, не успев сделать ссылки на соответствующие страницы источника. Использование данного текста архиеп. Никанора для того, чтобы выявить воззрения архиерея-философа, представляется некорректным и приводит лишь к тому, что гротовский пантеизм необоснованно приписывается архиеп. Никанору, чья философия, по характеристике о. Василия Зеньковского, лишена и тени пантеизма [В.В. Зеньковский, 2001, с. 524].
Недоразумения относительно Грота и архиеп. Никанора возникают уже в рамках их личных контактов. Биограф Грота писал: «...в конце 1886 г., когда Грот только начал свои завоевания в сфере литературно-философской деятельности в Москве, ему пришлось волноваться по поводу статьи Одесского преосвященного Ника-нора, представлявшей собой, с одной стороны, как бы своего рода "донос" на Грота предержащим властям и обвинение в неблаго-
надежности, а с другой — упрек в измене прежнему направлению якобы ради карьеры и успехов в официальных сферах. <...>. Выходка Никанора тем больше раздражала его, что Никанор считал и называл его своим "другом". "Это уж не дружба и расположение, в котором Никанор меня уверяет", — говорил Грот — "если он полицейский рапорт начальству превращает в статью"» [В.И. Шенрок, 1911, с. 47].
Однако письма архиеп. Никанора Гроту не дают никаких поводов для подозрений архиеп. Никанора в недоброжелательстве. И думается, здесь нужно видеть лишь переживания самого Грота, который «только начал свои завоевания. в Москве» и столкнулся с публичным отзывом архиеп. Никанора, чреватым «последствиями» (по мнению самого Грота). В.В. Розанов так описывал ситуацию: «Опустела, по смерти М.М. Троицкого, кафедра философии в Московском университете. За сына-философа, бывшего в то время преподавателем в нежинском лицее, просил министра народного просвещения И.Д. Делянова маститый академик, бывший в свое время наставником Цесаревича Александра Александровича, Я.К. Грот — составитель "Русского правописания" и, вообще, человек бесчисленных заслуг. И.Д. Делянов ничего не имел против замещения философской кафедры в Москве молодым Гротом, но не счел удобным этого сделать, не снесясь с авторитетным лицом в церковной иерархии. Таковым был еп. Никанор. Тому пришлось проштудировать молодые труды еще позитивиста, материалиста и вольнодумца Грота. Правда, он еще не установился, но показывал себя "худым". Никанор с полным чистосердечием изложил все это в отзыве министру, тот — старому Як.К. Гроту, и он — сыну. "Есть препятствие: ты — неверующий". <...>. Все, как говорится, "скоро устроилось".» [В.В. Розанов, 2005, с. 400].
К раскрытию Розановым подоплеки перевода Грота в Москву надо сделать несколько уточнений. Первое — то, что профессор Троицкий не скончался, а вышел на пенсию [А.Т. Павлов, 2010, с. 122]. Во-вторых, Н.Я. Грот уже не преподавал в нежинском лицее, а был профессором университета в Одессе. В-третьих, И.Д. Деля-нов как министр народного просвещения был обязан получить отзыв о Гроте со стороны благонадежных лиц, разбирающихся в философии. И, скорее всего, Делянов не сам напрямую обратился к архиеп. Никанору за отзывом, а сделал это через К.П. Победоносцева. Дело в том, что Делянов был ставленником Победоносцева. А Победоносцев состоял в постоянной переписке с архиеп. Никанором — своим единомышленником в вопросах церковного управления и развития церковно-приходского образования.
В опубликованной части переписки архиеп. Никанора с Победоносцевым есть краткая записка Обер-прокурора от 16 ноября
1886 г., совершенно не связанная по смыслу с предыдущими письмами. Но тот текст написан в период, когда архиеп. Никанор предоставил свою статью о Гроте в журнал «Православное Обозрение». Победоносцев писал архиерею: «Сейчас прочел ваш отчет, преосвя-щеннейший Владыка: он весьма интересен и поучителен. Сейчас послал Ив.Дав. Делянову, который всем этим интересуется. Нельзя ли прислать еще штук пять. Хочу еще послать некоторым лицам» [Переписка К.П. Победоносцева, 1915, с. 249]. Единственный «отчет» архиеп. Никанора, который мог интересовать Делянова на тот момент, — это именно отчет о трудах Грота.
Далее будет видно, что, несмотря на критический характер отчета-статьи архиеп. Никанора о Гроте, именно благожелательность данного отзыва способствовала переводу Грота из Одессы в Москву. Вероятно даже то, что именно Победоносцев переслал копию отзыва отцу Н.Я. Грота. И с определенной долей уверенности можно приписать некоторую положительную роль в этом переводе именно К.П. Победоносцеву, чья «тень» (под влиянием архиеп. Ника-нора) в данном случае способствовала продвижению талантливого философа.
Анализ трудов Н.Я. Грота в статье архиепископа Никанора 1886 г.
Публикации статьи архиеп. Никанора о философии Грота предшествовала переписка архиерея с автором рецензируемых текстов. Первое письмо владыки Никанора датировано 13 января 1886 г. Оно написано на следующий день после того, как Грот прочел публичную лекцию в Новороссийском университете на тему «О душе в связи с современными учениями о силе» (1886). Об этой лекции, поворотной в творчестве Н.Я. Грота, его биограф писал: «Лекция привлекла такую массу слушателей, что университетский зал и хоры были буквально переполнены, и на ней присутствовали все высокопоставленные лица города. По окончании много аплодировали, а присутствовавший архиепископ Никанор, при выходе из зала, приветствовал Грота словами: "Ну слава Богу, душа опять народилась на свет! Спасибо, Николай Яковлевич!"» [В.И. Шенрок, 1911, с. 42].
На следующий день архиеп. Никанор писал лектору: «К совершенно заслуженным общим и шумным рукоплесканиям отборнейшей интеллигенции я присоединяю свой голос, что мы вчера выслушали от Вас эссенцию самоновейшей философии, с которою я уже не знаком. Ваше направление вполне мне сочувственно. Развитие и сжатое, и строго научное, и мастерское» [Письма Архиепископа Херсонского Никанора, 1911, с. 317]. Далее архиерей возражал на ключевые положения доклада Грота, на его «монодуализм», согласно которому материя может существовать как самостоятель-
ная субстанция наряду с духовной. По архиеп. Никанору, придерживавшемуся «динамической» концепции материи, атом в своей основе есть «сила»: «Дробь атома, мельчающая без конца, есть также явление, проявление совокупности сил, явление не только мысленно отвлеченное, но и духовное, нечто осуществленное, осуществление творческой идеи из ничего... <...> Разница между нами: моя теория почти монистическая, вращающаяся между двумя полюсами, абсолютным положительным и абсолютным же отрицательным. <...> И не могу теперь пока постигнуть, что еще можно вывести из Вашего дуализма» [там же, с. 317—318].
Архиеп. Никанор указывает на то, что Грот исходит из вечной противоположности материи и духа. Тогда как сам архиерей-философ в трактате «Позитивная философия и сверхчувственное бытие» понимает материю и дух как проявления «силы» индивидуальной духовной субстанции — «эйдоса». Более того, архиеп. Никанор, признавая в своей философии два начала — абсолютное бытие (творческую силу Бога-Творца) и абсолютное небытие (ничто), полагает, что именно это абсолютное бытие ограничивает себя небытием, сотворяя ограниченное бытие — «эйдосы» [Никанор (Бров-кович), архиеп., 1876, с. 81] (о философии архиеп. Никанора (Бров-ковича) см. статью автора: [А.П. Соловьев, 2012, № 10, с. 129—139]). Архиеп. Никанор в своей философии исходит из учения о сотворении мира Богом, тогда как Грот — из положения о совечности идеи и материи.
Грот утверждает, что противоречие двух противоборствующих начал является коренной силой всего существующего. Относительно этого архиеп. Никанор пишет Гроту: «Да... а борьба единого начала с самим собою? Да, борьба, предуставленная Творцом, зиждительной жизненной силы с отрицанием бытия. Море, волнуясь, не борется с самим собою. Море борется с ветром?... Но возьмем волнующийся океан жизненной силы, — он движется, коли хотите, волнуется, но не борется: ему не с кем бороться. 1) Абсолютное само в себе не движется, а только движет. 2) Для абсолютного, при абсолютном, в абсолютно-бесконечном пространстве нет движения. 3) Движение только конечное относительно конечного, но не бесконечного. 4) А движение конечного в абсолютном и развивает борьбу конечного с конечным, т.е. конечное движение относительно конечного же... Отсюда борьба. Ваша же идея — повторение неоплатонизма и гностицизма» [Письма Архиепископа Херсонского Никанора, 1911, с. 318]. По архиеп. Никанору, антагонизм возможен и при существовании одного непротиворечивого вечного творящего начала, тогда как ограниченные сотворенные сущности могут вполне конфликтовать друг с другом.
Дискуссия по этому вопросу нашла свое отражение и на страницах статьи архиеп. Никанора «Направление и значение философии Николая Грота», в которой рассматриваются следующие труды оппонента: 1) речь «Отношение философии к науке и искусству» (1883); 2) «научно-популярный этюд» «К вопросу о классификации наук» (1884); 3) статья «Основные типы философских построений в разные эпохи» (1884); 4) публичная лекция «О научном значении пессимизма и оптимизма как мировоззрений» (1884); 5) магистерская диссертация «Психология чувствования в ее истории и главных основах» (1879); 6) докторская диссертация «К вопросу о реформе логики: Опыт новой теории умственных процессов» (1883); 7) публичная лекция «К вопросу о свободе воли» (1884); 8) реферат в Одесском юридическом обществе «О нравственной ответственности и юридической вменяемости» (1885); 9) философский очерк «Джиордано Бруно и пантеизм» (1885); 10) книга «О душе в связи с современными учениями о силе» (1886).
Основное внимание в своей оценке творчества Грота архиеп. Никанор уделяет соотношению выводов философа с христианством. Так, первое, что отмечает критик, — это сведение Гротом философии к искусству при признании того, что философия увеличивает точность научных знаний [Никанор (Бровкович), архиеп., 1886, с. 272]. Эти утверждения логически противоречат друг другу. Далее, в работе Грота «Основные типы философских построений в разные эпохи», где философские системы рассматриваются с психологической точки зрения (как результат удовлетворения субъективных потребностей ума), архиеп. Никанор выявляет осуждение теистической философии и возвышение материализма и пантеизма [там же, с. 279]. Критерием для низкой оценки теизма для Грота является то, что теизм якобы ориентирован на эгоистические интересы, тогда как пантеизм и материализм растворяют человека в чувстве причастности общемировой жизни и ведут к альтруизму. Архиерей видит здесь построенную на личных пристрастиях Грота, заранее готовую схему, применение которой приводит к желаемым результатам.
Антихристианские мотивы архиеп. Никанор обнаруживает и в работе «О научном значении пессимизма и оптимизма как мировоззрений», поскольку именно в ней Грот сводит всю метафизику к стремлению в загробную жизнь и предлагает рассматривать это как проявление пессимистического мировоззрения. Справедливости ради следует отметить, как это и делает архиеп. Никанор, что Грот отрицает и оптимизм, и пессимизм (например, Шопенгауэра, Эд. Гартмана) как метафизические концепции, постулирующие существование абсолютного бытия. Но Грот пишет и об относительной пользе данных теорий: они как выражение общественного
настроения могут быть полезны для оценки направления развития общества. Архиеп. Никанор выделяет либерализм вывода Грота, согласно которому преобладание оптимизма есть признак прогресса общества, тогда как пессимистические настроения указывают на регресс и необходимость реформ [там же, с. 284—285].
Антиметафизическую позицию архиеп. Никанор обнаруживает у Грота в большой работе «Психология чувствований в ее истории и главных основах». Критикуя панпсихизм А.А. Козлова, Грот обвиняет оппонента в том, что он на место опыта поставил метафизическую гипотезу существования духа. В конечном счете, Грот, как отмечает архиеп. Никанор, приходит к отрицанию души как метафизического понятия, объект которого опытно не выявляем [Никанор (Бровкович), архиеп., 1886, с. 287—288].
К тем же неправомерным «метафизическим понятиям» Грот в своих других произведениях относит свободу воли, оказываясь на стороне детерминистов и предлагая понимать свободу как способность следовать идеям независимо от влияния тела и среды. Архиеп. Никанор отмечал, что при таком понимании свободы невозможно осознать свою зависимость от идей (рабство у идеи) [там же, с. 296]. Грот оказывается детерминистом до такой степени, что предлагает юридическую ответственность за преступление возлагать не на преступника, а на общество, воспитавшее преступника.
Поворот к метафизике архиеп. Никанор обнаруживает в работе Грота «Джиордано Бруно и пантеизм», написанной за год до того, как архиерей обратился к разбору трудов одесского профессора. В этом произведении Грот формулирует идею синтеза монизма и дуализма — монодуализм [Н.Я. Грот, 1885, с. 23]. Дуализм (являющийся, по Гроту, основой любого религиозного мировоззрения) оценивается отрицательно, так как ведет к фатализму [там же, с. 22], тогда как монизм, будучи основой научного (т.е материалистического) мировоззрения, — к теории случая [там же, с. 22—23]. Подлинный же монодуализм присутствует в пантеизме, высшая форма которого дана, по Гроту, у Бруно, который примиряет религию и науку, учения о трансцендентности и имманентности Бога миру [там же, с. 25—26].
Наука, по мысли Грота, монистична в силу своей материалистичности, религия удваивает мир. Синтез возможен в том случае, когда признается мировое сознание как основная мировая сила (монизм), проявляющаяся в двух формах — в виде сознания как такового и в виде силы-материи (дуализм) [там же, с. 29]. Архиеп. Никанор, выделяя основную идею работы Грота о Бруно, приводит следующую цитату: «Но мы раз признаем, что есть сознание в мире вообще, т.е. Бог, то, конечно, это сознание, наполняющее бесконечное все, должно быть тоже бесконечно. А так как двух
бесконечных быть не может, то и Бог и вселенная одно и то же — две стороны одного бытия. В этом "абсолюте" нет контрастов, в нем все объединено, в нем материя и форма, материя и дух — одно. Но, конечно, основное, деятельное, производительное начало в этом абсолюте, т.е. настоящая его сущность, есть сознание, Бог, мысль. Мир с его контрастами, всегда, впрочем, объединенными, и есть продукт раскрытия, экспликации Бога. <...> Этот процесс раскрытия, или, как мы бы сказали, дифференциации единого бытия, и есть процесс происхождения мира» [там же, с. 61—62].
Далее, архиеп. Никанор излагает вывод Грота о пантеизме таким образом: «Спрашивается, можно ли предположить, что в процессе раскрытия бытия или Бога вселенной оно все исчерпывается и уже ничего от него не остается? Бруно справедливо признает такую гипотезу невероятною. Нарождение все новых и новых миров уже опровергает ее, доказывая, что есть еще неисчерпаемые запасы бытия, не перешедшего ни в какую феноменальную форму» [Никанор (Бровкович), архиеп., 1886, с. 311]. Это для Грота является основой возможности прогресса как выявления новых форм бытия.
Для архиеп. Никанора вопрос о пантеизме и прогрессе — вопрос крайне важный. Критике пантеистического мировоззрения посвящена его «беседа» начала 1885 г. «Сравнительное значение христианской дуалистической и современно-научной монистической системы мировоззрения». В тексте, произнесенном на публичном собрании в Одесской духовной семинарии, речь идет об исторических типах мировоззрения в связи с развитием философии. Так, архиеп. Никанор определяет древневосточное мировоззрение как пантеистически-мистическое, а античное — как переходное от гилозоистического монизма к языческому дуализму [Никанор (Бровкович), архиеп., 1890, с. 540—541].
Согласно мысли архиерея, античный дуализм противопоставлял идеальное и материальное как два равных начала. Это привело к расколу нравственности в античном мире. Тогда как христианский дуализм предполагает различение тварного и Нетварного, что переводит дуализм из плоскости горизонтальной в плоскость вертикальную, приводя в порядок нравственные нормы. В современном же мире начинает господствовать «так называемая монистическая система, — т.е. что существует единая живая чувствующая материя, из которой все рождается, в которую все и возвращается» [там же, с. 549]. Это воззрение приводит к идеям материального прогресса, борьбы за выживание, т.е. к релятивизации нравственности.
Кроме того, еще в 1860 г., а затем повторно — в 1870 г. архиеп. Никанор произносит поучение на Новый год «Христианство и прогресс», в котором обосновывает, что пантеизм и материализм приво-
дят к такому пониманию прогресса, который разрушает христианское миропонимание. Архиерей писал о прогрессистском мировоззрении: «Истекает оно из двух бездушных и безбожных антихристианских миросозерцаний нашего времени, из которых одно названо идеально-пантеистическим, другое материально-механическим. По обоим миросозерцаниям нет Бога — Творца и Промыслителя и последней цели мироздания. Далее по первому миросозерцанию, существовал от века абсолютно-идеальный ноль, в котором не было ни материи, ни силы, ни качества, ни закона, была только возможность и необходимость развития всего из него; вследствие такой — возможности и необходимости из него развивается все. человек венец мира с своим сознанием: в нем природа, или это абсолютно-идеальное взглянуло само на себя, сознало и осмыслило себя. Затем сзади у человека вперед толкающая необходимость развития, а спереди возможность развития беспредельного, необходимость вечного прогресса! По второму миросозерцанию нет во вселенной не только Бога, но и духа, и силы, и причинности, и целесообразности, есть только последовательность бытия; был от века хаос с механическими и химическими свойствами составляющих его частиц вещества; по своим свойствам эти частицы вещества передвигаются с места на место, из форм простейших в более сложные <...>» [Никанор (Бровкович), архиеп., 1870, с. 70—72]. Идея прогресса враждебна христианству в силу того, что прогрессисты стремятся к совершенствованию человека помимо Бога, своими силами и ускоренными темпами. А это связано с гордыней и эгоизмом, т.е. с нравственным разложением человека.
Возвращаясь к обзору работ Грота в статье архиеп. Никанора 1886 г., надо обратить внимание на то, что архиерей-философ подходит к анализу позитивизма и пантеизма Грота уже со сформировавшейся оценкой как того, так и другого философского направления. И если критике позитивизма посвящены все три тома главного философского сочинения владыки Никанора, то в поучениях он выступает с критикой пантеизма. Поэтому понятно, почему архиерей-философ говорит о трудах Грота, написанных до 1885 г.: «Имея в виду только перечисленные мнения, не бесполезно было бы пожелать, чтобы нашему философу преподаны были добрые советы» [Никанор (Бровкович), архиеп., 1886, с. 315]. Если бы на этом «позитивистском» этапе заканчивалось творчество Грота и статья архиеп. Никанора, то и на дальнейшей карьере Николая Яковлевича можно было бы поставить крест. Однако после этого архиерей пишет: «К счастью для него и для дела философии, он заметно и сильно поворотил ныне на иной путь, путь старой, здравой, вековечной философии. Этот поворот уже ясно намечен в самоновейшем сочинении Грота: Джордано Бруно и Пантеизм. А еще
больше заметен в последнем его же сочинении, которое только что вышло из типографии: О душе» [там же, с. 315].
Архиеп. Никанор делает большую выписку из трактата Грота «О душе» для того, чтобы проиллюстрировать возвращение автора к признанию метафизики, бытия души, да и всего духовного мира. И дает заключение о «характере новейшего направления всей его философии»: «Наш философ думает, что в современном научно-позитивном направлении не только не лежит препятствий для нового более широкого разрешения вопроса о природе духовного начала; но, напротив, именно это направление является своего рода мостом к построению нового философского учения, за пределами точных специальных наук, изучающих явления объективного опыта. <...> .и в самом содержании новой науки и истин, добытых специальными научными исследованиями, лежит богатый материал для нового более широкого обоснования учения о духе, существование которого весьма красноречиво, хотя и косвенно подтверждается именно новейшими научными открытиями» [там же, с. 318].
Последняя страница статьи архиеп. Никанора больше похожа на рекомендательное письмо. Архиерей пишет о больших дарованиях Грота, о необходимости использовать его талант, знания и разнообразие интересов. Здесь указывается на то, что сам Грот в личных беседах относительно своих прежних, строго позитивистских трудов «махает рукою»: «...отрицательного-де направления; тогда-де был такой узкий дух научной нетерпимости» [там же, с. 319].
Ответ Грота на критику архиепископа Никанора
Рекомендация, которой архиеп. Никанор закончил свой отзыв, стала, видимо, обоснованием возможности назначения Грота на кафедру философии Московского университета. После переезда Николая Яковлевича в Москву архиеп. Никанор пишет ему письмо, где предлагает: «Я советовал Вам познакомиться с издателем-редактором Православного Обозрения Петром А. Преображенским. В.С. Соловьев его знает. Если увидитесь, если пожелаете, спросите у него мою статью о Вашей философии. Вы увидите, что с известной точки зрения она очень серьезна. Если захочете ее приостановить, дам согласие. Переделывать не согласен» [Письма Архиепископа Херсонского Никанора, 1911, с. 320]. Письмо это написано 23 октября 1886 г., т.е. уже в то время, когда Грот активно начал читать лекции на новом месте. 7 октября 1886 г. Грот читает в Московском университете вступительную лекцию «К вопросу об истинных задачах философии» [Н.Я. Грот, 1904, с. 122—145]. Надо при этом помнить, что Грот, по всей видимости, к этому времени статью архиеп. Никанора просмотрел, но не знал о том, что данный текст
уже читали Делянов и Победоносцев. Не мог он знать и о том, что именно благожелательный вывод архиерея-философа послужил основой назначения его в Москву.
Через три недели, 16 ноября 1886 г., архиеп. Никанор, отвечая на письма Грота от 9 и 10 ноября, пишет: «Душевно рад, что моя статья о Вашей философии не огорчила Вас. Я польщен тем, что Вы мое изложение Вашей философии признаете даже в некоторых отношениях благотворным. <...>. "Дополнение к моему разбору" написать и напечатать благословляю Вас. С своей стороны полемизировать с Вами не стану.. Dixi, что сказано. <...> Думаю, что Министерство не испугается моей критики. Имею основание так думать. Моя вера в Вас и Ваше будущее мною выражена в моей статье» [Письма Архиепископа Херсонского Никанора, 1911, с. 321—322].
Для нас сейчас понятно, что архиеп. Никанор действительно имел «основание так думать», переписываясь лично с Победоносцевым. Однако эта статья уже после ее выхода сильно волновала Грота, что, видимо, подкреплялось слухами о том, что она изначально представляла докладную записку в Министерство просвещения. В связи с этим Грот пишет архиерею письмо, на которое тот отвечает 1 декабря 1886 г.: «Моя статья зла Вам не сделала, сделала добро. Тем не менее я не скажу, чтобы очень уже опасался причинить Вам большее или меньшее огорчение. <...> Философию Вашу я признаю более всякой другой радикальною. Разве вот теперь оказывается еще радикальнее философия графа Льва Толстого, если только последнюю можно назвать сколько-либо фило-софиею. <...> Вы пишете апологию религии Христианской вообще и вашей религиозности в частности, в каком-то странном самообольщении, как бы не подозревая, что каждая из Ваших статей и книг за исключением, и то только отчасти, Джордано Бруно и О душе, подрывает Христианство в самом его корне...» [там же, с. 323—324].
А в декабрьском номере «Православного Обозрения» того же 1886 г. выходит статья самого Грота под названием «О направлениях и задачах моей философии. По поводу статьи архиепископа Ника-нора». Статья эта оказывается самоапологией Грота, которая подает его воззрения как изначально потенциально метафизические и не противоречащие христианству. Он утверждает, что никакого «поворота» от позитивизма к метафизике у него не было, а была одна и та же изначально сложившаяся философия, которая лишь постепенно раскрывалась на протяжении десяти лет творчества: «...постепенно, от сочинения к сочинению развивая и расширяя свой философский кругозор, я без всяких скачков и с строгою логическою необходимостью должен был придти ко взглядам, изложенным мною в книжке "О душе" и уже потенциально заключавшимся
в основных посылках моих первых литературных работ» [Н.Я. Грот, 1886, с. 793].
Грот отмечает, что его первые работы носили «отрицательный характер», а последние выражают «положительные» воззрения. Первые работы были направлены на «расчистку почвы», на «разрушение основ старой метафизики» [там же, с. 793], тогда как последние — на постройку нового здания. Далее, автор излагает свое понимание философского подхода, который предполагает, что философ в поисках истины «никогда не может найти ее вполне и окончательно, ибо расширению элементов его построения ни в науке, ни в нем самом (в его знаниях) нет предела» [там же, с. 794]. Исходя из этого, отдельные противоречия в философии вероятны и даже неизбежны, поскольку для того, чтобы объять возможные стороны истины, философ должен рассмотреть все противоположности, которые она охватывает.
Переходя к общей схеме развития своих философских выводов, Грот кратко пишет об истоках своих воззрений. Он отмечает влияние Конта, Спенсера, Вундта, Кавелина, Сеченова, об отказе от обращения к философским вопросам в своих первых лекциях по психологии в связи с отождествлением метафизики с философией вообще. Далее Грот приступает к обзору своих основных трудов.
В этом обзоре Грот указывает, в том числе, и на те свои труды, которые не рассматривал архиеп. Никанор. Так, философ упоминает свою работу «О критериях истины» (1883), где в качестве критерия истинного знания рассматривается «закон единообразия природы». Относительно этого этюда Грот пишет, что именно там он «пришел впервые к выводу, лежащему в основании моего учения о душе (статья «О душе», 1886)», подразумевая под выводом именно этот «закон единообразия».
Грот упоминает свою публичную лекцию «О прогрессе» (1883) при вступлении в должность в Новороссийском университете в Одессе. Эту лекцию обошел своим вниманием архиеп. Никанор, возможно, что и сознательно, ибо в своих выступлениях против прогресса архиерей всегда особо подчеркивал антихристианскую его направленность. А такой вывод мог бы, несомненно, еще более очернить образ тех недостатков ранней философии Грота, которые были выявлены в статье архиеп. Никанора. В своем ответе на статью архиерея-философа Грот, тем не менее, сам упоминает лекцию «О прогрессе», в которой он определяет цель прогресса как увеличение счастья человечества. А сформулировав такой ответ, Грот сам, по своему признанию, «вышел из пределов научного анализа и прибег к субъективному, философскому методу» [там же, с. 799]. Тем самым, по мнению Грота, он косвенно признал права метафи-
зики, хотя и понимаемой здесь как субъективное творчество, как род искусства.
Полностью же обращение к вопросу об обосновании существования метафизических сущностей через позитивизм у Грота начинается в связи с интересом к личности и учению Дж. Бруно. Как он сам пишет, это произошло случайно — в силу того, что студенты римского университета избрали его в почетные члены комитета по сооружению памятника Бруно. Знакомство с трудами итальянского пантеиста привело Грота к обнаружению возможности построения «идеи Бога и души» вне метафизики [там же, с. 801].
Человек, знакомый с воззрениями Грота, поймет, что после этого признания автор, по сути, оправдывается: «Я в Боге никогда не сомневался, но, не зная, как оправдать его существование не метафизически, а согласно с наукою, я молчал и ничего не говорил о нем, ссылаясь на теорию "непознаваемости сущностей", которую усвоил в начале от эмпириков и позитивистов. Но когда я понял вполне значение чувства в познании, то для меня явилась возможность введения и этих понятий в круг моего философского миросозерцания. Если бы я ранее был атеистом, то конечно это расширение моего кругозора было бы действительно "поворотом". Но так как я никогда не был атеистом и не отрицал существования души ни в одном из моих сочинений, то в этом новом шаге моего развития следует видеть такую же обработку новых, еще не исследованных прежде философских вопросов.» [там же, с. 801—802].
Почему осознание «значения чувства в познании» привело Грота к идее существования Бога и души? Во-первых, учение о чувстве привело его к пониманию того, что «всякое философское мировоззрение имеет свою относительную цену и отвечает известному, вполне законному складу чувств человека» [там же, с. 802]. Такое соответствие, дополненное идеей «единообразия в природе», по Гроту, приводит к тому, что чувства, являясь выражением «личной природы», выражают и «законы природы вообще», т.е. обнаруживают не только личное, но и общее — внеличностное начало. А по «закону единообразия» это общее («внутренняя субъективная цена», независимая от нашего сознания) должно быть во всех вещах. По сути, это есть формулировка признания наличия во всех вещах индивидуального смысла и общего как такового, существование которого для позитивиста должно было бы быть, по меньшей мере, сомнительно.
Таким образом, признав с помощью позитивистского подхода наличие метафизического в мире («цены», ценностей-смыслов), Грот переходит к уточнению того, что же представляют собой эти объекты. Обратившись вновь к закону единообразия в природе, Грот пишет о присутствии и в природе тех «цен<ностей>», кото-
рые даны в человеческих чувствах. Так, он обосновывает существование в мире идеи красоты, а затем идеи добра и сознания: «Добро есть такой же закон природы, как и красота, добро есть такое же внутреннее свойство вещей, как и красота. <...> Но красота и добро суть свойства, оцениваемые сознанием. Если в природе существуют, независимо от нас, красота и добро, то есть в ней и сознание, которое их постигло, оценило, создало и дало нам средства познать их при посредстве чувства своего» [там же, с. 804]. А далее эти идеи приводят Грота к соотнесению понятия Бога с добром, красотой и сознанием.
Эти идеи ведут Грота, по его собственному утверждению, и к формулировке закона «сознания»: «.все в природе, будучи одарено активною силою, одарено и различными степенями сознания, т<о> е<сть> духовности, находящейся в свободном или в напряженном (скрытом) состоянии» [там же, с. 806]. Так сформировался и монодуализм Грота, который объединял материю и дух в понятии «сознание-сила». Здесь философ, описывая свое развитие, отмечает и влияние архиеп. Никанора на его воззрения о «силе»: «. под влиянием философских бесед и споров с архиепископом Никанором, защищавшим тезис, что материя есть сила, я усвоил этот термин, много уяснивший мне и самое понятие материи, как силы "сопротивления"» [там же, с. 806].
Грот показывает, что резкого поворота к метафизике у него никогда не было, что он постепенно — от работы к работе открывал позитивным научным методом новые горизонты, которые привели его к понятию о Боге при отрицании старой чисто рационалистической метафизики. То есть Бога он никогда не отрицал, архиеп. Никанор ошибся, увидев поворот в воззрениях Грота, религиозные истины Грот всегда признавал, а те критики, которые в «Психологии чувствований» увидели отрицание Бога и души, неправы, ибо увидели то, что им самим хотелось, когда автор ничего подобного не говорил.
Ответ на ответ Грота мы находим в письме архиеп. Никанора от 8 января 1887 г.: «Прочитал, наконец, и Ваше возражение на мою статью и Вашу вступительную лекцию. Нашел, что самоапология ведена Вами ловко, для несведущего. Но этим методом сам Эдуард Гартман мог бы доказать, что его система недалеко ушла от теистического созерцания. <. > Стоило бы только Эдуарду Гартману стать своим собственным антиподом. <...> Что ж? Относительно Вас душевно рад. Грядущего ко Мне не изжену вон, — сказал сам Господь» [там же, с. 325].
В истории взаимоотношений архиеп. Никанора и Н.Я. Грота следует выделить несколько составляющих. Первая заключается в стремлении архиеп. Никанора чисто по-человечески поддержать
Грота в развитии его карьеры, для чего архиерей показывает, что Грот отказывается от своих прежних позитивистских (чреватых нигилизмом) воззрений в пользу признания существования Бога и души. Грот оспаривает этот тезис и обосновывает утверждение о том, что он в развитии своих идей изначально не отрицал существование Бога и души, что никакого «поворота» не было, что было только постепенное раскрытие исходного мировоззрения. И более того, Грот обосновывает, что это его признание существования Бога и души никак не противоречит тому строгому позитивизму, которого он придерживается. Это вторая составляющая взаимоотношений двух мыслителей.
Есть и еще одна сторона отношений между архиеп. Никанором и Гротом. Дело в том, что основная цель главного философского труда архиеп. Никанора и заключалась в том, чтобы «показать, строго позитивным методом, законоправность метафизического умосозерцания» [Никанор (Бровкович), архиеп., 1876, с. 9]. По всей видимости, архиеп. Никанор на практике стремился воплотить свой философско-апологетический замысел: через позитивизм прийти к обоснованию бытия Бога и бессмертной души. А в Гроте архиерей-философ попытался увидеть того «позитивиста», который обязательно должен прийти к метафизике. Грот должен был стать для архиеп. Никанора примером того, что, начиная последовательно развивать позитивизм (как одностороннее учение), необходимо придешь к метафизике. Можно утверждать, что это у владыки Никанора получилось до определенной степени — до признания Гротом пантеизма (учения о мировом сознании-силе) и динамизма (учения о психической энергии и материи-силе). И, вероятно, это стало еще одной причиной того, что архиеп. Никанор дал положительный отзыв на труды Грота, что и привело последнего на профессорство в Московский университет. Хотя, возможно, сам архиеп. Никанор рассматривал свой «проект» как не вполне удачный — позитивист пришел к пантеистической метафизике, но не к теистической философии.
Нужно признать, что и мысль архиеп. Никанора о том, что в воззрениях Грота произошел «поворот» к метафизике, и попытка самого Грота преподнести свою метафизику как результат постепенного раскрытия исходных воззрений были обусловлены также и личными мотивами каждого из них. С одной стороны, беспокойство Грота за свое будущее в Московском университете вынуждало его более выпукло и активно позиционировать метафизичность своей позиции. С другой стороны, нужно было сохранить лицо в философском сообществе, т.е. продемонстрировать преемственность идей, приверженность позитивизму, который оказывался в данном случае признаком свободы воззрений.
Но при этом можно также утверждать, что и логическое развитие воззрений приводило Грота к той стороне позитивизма, которая раскрывает его внутренние противоречия, его односторонность и необходимость метафизики. Ведь к пантеизму Бруно и вопросу о бытии души Грот обращается до того, как начинается его активное общение с архиеп. Никанором. Значит, к тому его привела логика его позитивистских воззрений. И, по всей видимости, с точки зрения уже не частных интересов, но с позиции объективного процесса развития идей можно утверждать, что причиной противоречий в отношениях двух мыслителей оказывается переходный характер философии Грота, выражающей внутренний кризис классического позитивизма в русской мысли и повышение интереса к метафизике в русской философии 1880-х гг.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гаврюшин Н.К. «Меня официально провозгласили неправославным»: архиепископ Никанор (Бровкович) // Гаврюшин Н.К. Русское богословие: Очерки и портреты. Н. Новгород, 2011.
Грот Н.Я. Джиордано Бруно и пантеизм. Одесса, 1885.
Грот Н.Я. К вопросу об истинных задачах философии (Вступительная лекция, читанная в Московском университете 7 октября 1886 г.) // Грот Н.Я. Философия и ее общие задачи. СПб., 1904.
Грот Н.Я. Критика понятия свободы воли в связи с понятием причинности // Труды Московского психологического общества. Вып. III. О свободе воли: Опыт постановки и решения вопроса. М., 1889.
Грот Н.Я. О направлении и задачах моей философии: По поводу статьи архиепископа Никанора // Православное обозрение. 1886. № 12.
Зеньковский В.В. История русской философии. М., 2001.
Ломоносов А.В. Гротовская эпоха московского идеализма (Братья Н.Я. и К.Я. Грот в жизни В.В. Розанова) // Энтелехия. 2011. № 23.
Никанор (Бровкович), архиеп. Христианство и прогресс // Православный Собеседник. 1870. Т. 1.
Никанор (Бровкович), архиеп. Можно ли позитивным философским методом доказывать бытие чего-либо сверхчувственного — Бога, духовной бессмертной души и т.п. // Православный Собеседник. 1871. Т. 2.
Никанор (Бровкович), архиеп. Позитивная философия и сверхчувственное бытие. СПб, 1876. Т. II.
Никанор (Бровкович), архиеп. Направление и значение философии Николая Грота // Православное обозрение. 1886. № 10.
Никанор (Бровкович), архиеп. Сравнительное значение христианской дуалистической и современно-научной монистической системы мировоззрения / <Никанор (Бровкович), архиеп.> Поучения, беседы, речи, воззвания и послания Никанора Архиепископа Херсонского и Одесского. Одесса, 1890. Т. V
Никанор (Бровкович), архиеп. О свободе воли с христианской точки зрения // Странник. 1909. № 9, 10, 11.
ПавловА.Т. Философия в Московском университете. СПб., 2010.
Переписка К.П. Победоносцева // Русский архив. 1915. Кн. 3.
Письма Архиепископа Херсонского Никанора // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей. СПб., 1911.
Радлов Э.Л. Н.Я. Грот // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей. СПб., 1911.
Розанов В.В. Л.Н. Толстой и Н.Я. Грот (Предсмертные мысли Л.Н. Толстого) // Розанов В.В. Загадки русской провокации: Статьи, очерки 1910 г. / Под общ. ред. А.Н. Николюкина. М., 2005.
Соловьев А.П. «Синтетическая философия» архиепископа Никанора (Бровковича) — опыт онтологической гносеологии XIX в. // Вопросы философии. 2012. № 10.
Шенрок В.И. К биографии Н.Я. Грота // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей. СПб., 1911.
